ЕЭБЕ/Абода Зара

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Перейти к навигации Перейти к поиску

Абода Зара עבודה זרה‎ (чужое служение, чужой культ) — восьмой, по Маймониду, трактат Мишны отдела Незикин; под тем же названием есть трактаты в Тосефте и в обоих Талмудах, вавилонском и палестинском. А. З. представляет одну из интереснейших в историческом отношении частей Талмуда, теоретически устанавливая отношение евреев к языческим культам, отчасти и к языческому миру вообще. В этом трактате имелось в виду исключительно идолопоклонство разного вида; так единогласно утверждают первые и главные его комментаторы (Тосафот и Ашери от имени Раши в начале трактата); это явствует и из самого содержания трактата, а также из цитируемых там названий праздников и выдающихся дней, относящихся специально к языческому миру. Главные мотивы запретительных постановлений А. З. выражаются в стремлении избегать всякого вида идолопочитания и, затем, в глубоком недоверии к этическим принципам язычества. Находясь под влиянием незыблемого библейского убеждения, что только впадению в язычество евреи обязаны разрушением их царства и храма ассирийскими и вавилонскими завоевателями, религиозные авторитеты еврейского народа и впоследствии еще приходили в трепет при одной мысли о возможности повторения подобного явления и всеми мерами старались предотвратить такое несчастье. Отсюда крайне боязливое отношение ко всякому хотя бы отдаленному намеку на идолопоклонство. Тут участвовал еще и другой элемент, крайне важный в глазах еврейских учителей. Языческие культы, помимо своего антимонотеистического характера, во многих случаях были или всецело основаны на половой распущенности, которой придавали мистическую окраску, или же, по меньшей мере, сильно благоприятствовали такой разнузданности (какою отличался культ Астарты, а с некоторыми модификациями и культ Мелиты, Афродиты и пр.); даже в центре западной культуры того времени, в императорском Риме, языческие храмы служили преимущественно целям сводничества. В храме Исиды еще во времена императора Тиберия жрецы продавали честных женщин за деньги развратникам (Иосиф, «Древн.», 19, 3, 4). И не один храм Исиды пользовался такою дурной репутацией: другие были не лучше его. По словам Ювенала, не было ни одного храма, в котором женщины не предавались бы разврату (Juv., 9, 22—26). Что на Востоке в этом отношении дело обстояло отнюдь не лучше, разумеется само собою. По заявлению Талмуда (Сангед. 63б), многие евреи тяготели к идолопоклонству не потому, что верили в языческих богов, а только с целью иметь право открыто предаваться оргиям. Неудивительно, что религиозные авторитеты старались держать евреев подальше от источников разврата и что всякий язычник вызывал в них сомнение относительно элементарных основ нравственности: он считался способным на кровосмешение, убийство, грабеж и всякие насилия. Если прибавить к этому, что еврей по своему закону не только обязан сам избегать нечестивых поступков, но и не должен быть причиной совершения таковых другими, то выясняются главные мотивы большинства изложенных ниже в общих чертах постановлений трактата Абода Зара. — Первая глава трактата запрещает евреям за три дня до языческих праздников вступать с язычниками в какие бы то ни было деловые сношения, ибо если сделка будет выгодна для язычника, он пойдет в ближайшее капище и там воздаст хвалу своему божеству, еврей же окажется, таким образом, косвенной причиной восхваления идолов. По тем же соображениям запрещается продавать язычнику разные растения, употребляемые при отправлении языческого культа, равно как белых петухов, служивших той же цели. Мелкий скот продавать можно, крупного же, рабочего скота не следует, ибо разрешение продажи может повести к тому, что еврей станет отдавать на время свой скот язычнику, у которого он будет работать и по субботам, а это возбранено законом. Запрещается строить вместе с язычником всякие публичные здания, нередко заключающие в себе идолов, а также изготовлять какие бы то ни было украшения для кумиров. Из того же опасения, чтобы язычники не строили в Палестине капища и вообще домов, в которых могут быть поставлены изображения богов, запрещается продавать язычникам в Св. земле недвижимость, а также отдавать им таковую в аренду. — Во второй главе возбраняется помещать скот на постоялом дворе язычника из опасения содомии; запрещение женщине, равно как мужчине, оставаться у язычника мотивируется склонностью язычника к разврату и даже убийству. Остальная часть этой главы посвящена вопросам о пищевых продуктах язычников. Они делятся на три категории: на дозволенные израильтянину, на такие, которые запрещено употреблять в пищу, но разрешено использовать другим путем, и на такие, из которых запрещено извлекать какую бы то ни было пользу, הנאה״‎. Ко второй категории относятся все предметы питания, к которым могут быть примешаны ингредиенты, прямо запрещенные евреям; таковы, напр., хлеб, молоко, рыбный рассол, где не видно, из каких сортов рыб он приготовлен, и др. К третьей категории принадлежат все пищевые продукты, имеющие прямое или косвенное отношение к языческому «служению», культу. Во главе этих продуктов поставлено вино в различнейших его видах. Выше уже было замечено, что главные мотивы, побуждавшие учителей народа держать его подальше от язычников, заключались в опасении, что языческая среда может совратить израильтянина в идолопоклонство и пагубно действовать на его нравственность. Употребление языческого вина представляло бы почву для опасений в обоих этих направлениях: во-первых, вино весьма часто употреблялось для возлияния на языческих алтарях, и, пользуясь таким вином, израильтянин подвергался бы опасности сближения с нечистым культом: во-вторых, распивая вино в языческой семье, израильтянин мог бы вступить в близкие сношения с этой семьей, особенно с женскими ее членами. Поэтому вино находилось под особым запретом, который распространялся также на все предметы питания, к которым оно могло примешиваться. Перечислению всех предметов, запрещенных вследствие касательства к вину, и дискуссиям по этим статьям посвящены: часть второй, часть четвертой и почти вся пятая глава трактата. — Третья и большая часть четвертой главы отведены самому предмету трактата, разным видам языческого культа и связанным с ними установлениям: не только запрещается всякое, хоть бы косвенное, почитание идолов, но и любое действие, могущее быть истолкованным в этом смысле; напр., если у израильтянина рухнет принадлежащий ему дом, непосредственно прилегающий к помещению, назначенному для языческого богослужения, запрещено строить дом в прежних размерах, чтобы не было повода к подозрению, что таким образом достраивается капище. По той же причине запрещается наклоняться перед языческим изображением, напр., для собирания выпавших из рук монет, для извлечения занозы из ноги, для утоления жажды из бассейна; точно так же не следует непосредственно пить воду из крана, представляющего изображение живого существа. Впрочем, далеко не все фигуры и изображения считаются оскверняющими: все, что служит украшением, напр., садов, парков и городских площадей, не считается таковым. По этому поводу в Мишне (А. З., 3, 4) сообщается следующее: "Прокл, сын философа, купался однажды вместе с р. Гамлиилом в термах Афродиты в Птолемаиде. Прокл спросил р. Гамлиила: В вашей Торе написано: «Да не прилипнет к руке твоей ничего из заклятого» (Второз., 13, 18); почему же ты купаешься в термах Афродиты? Тот ответил: не я вступил в ее владение, а она вступила в мое; ведь не говорится: «Устроим баню для украшения Афродиты», а говорят: «Поставим изваяние Афродиты для украшения бани». Кроме того, сколько бы тебе ни заплатили, ты не зайдешь в храм своего божества обнаженным и не будешь отправлять пред ним своих естественных потребностей; тут же Афродита стоит над водопроводом, и весь народ ведет себя пред нею без стеснения. В Торе сказано об их «божествах»: то, с чем обращаются как с божеством, запрещено; а то, с чем не обращаются как с божеством, дозволено». Между прочим, запрещенной считается фигура, держащая в руках меч, жезл или шар, потому что они символ владычества; шар потому, что такая фигура олицетворяет миродержавие, т. е. принцип божества. Из всех известных божеств древности трактат подробно останавливается на признаках Ашеры (ствол дерева — символ Астарты; см.) и Меркурия, хотя там приводятся и другие. Даже части и обломки этих божеств считаются запрещенными; напр. если частью Ашеры растопить печь, то израильтянину запрещается пользоваться таковою до полного ее остывания. — По вопросу о том, с какого момента предмет языческого почитания становится запрещенным и когда это запрещение прекращается, установлены следующие принципы: всякий подобный предмет, сооруженный израильтянином, становится запретным с момента его сооружения; сооруженный же язычником — с момента первого ему поклонения. Прекращение запрета обусловливается уничтожением святости почитаемого предмета, а такое разбожествление могло совершаться лишь язычником по отношению к своему божеству, а не израильтянином — ни относительно своего, ни относительно чужого произведения. Самые верные признаки прекращения почитания — оставление предмета на произвол судьбы, порча его и сознательное повреждение его частей. — К предметам, которые запрещено продавать язычникам по мотивам не вероисповедным, а скорее гуманным, относятся хищные звери (употреблявшиеся в цирках для борьбы с гладиаторами), смертоносные орудия и вообще вещи, при помощи которых можно причинять вред человеку. В основе этого запрещения, конечно, лежит опасение, что язычники могут употребить такие предметы во зло другим. — Особенный интерес представляет отношение к языческим ярмаркам, которые открывались в честь какого-нибудь божества, нося, таким образом, языческий отпечаток. Покупать товары на подобной ярмарке значило бы увеличивать ее доходы, часть которых посвящалась божеству, ее покровителю. И действительно, все купленное на такой ярмарке (кроме предметов первой необходимости) не подлежит пользованию со стороны израильтянина. Но это относится только к ярмарке с исключительно языческим характером; запреты не только не касаются ярмарки, установленной светскими властями, но отнюдь не применяются даже там, где хотя бы только часть доходов поступает в пользу государственной казны (Иер. А. 3., IV, 43д). Впрочем, практическая жизнь то и дело пробивала бреши в стене талмудических ограждений и запретов. Тосефта к тракт. А. З. прямо начинается с запрещения иметь торговые сношения с язычниками за день до их праздников (вместо трех дней, указанных в Мишне); Самуил же устанавливает, что в диаспоре под запретом находится только самый день праздника. Оливковое масло язычника считалось запрещенным, а р. Иегуде га-Наси пришлось отменить это запрещение, для которого народ не находил прочного основания. Несомненно, что и многие другие установления на практике не соблюдались; от формальной отмены их, однако, удерживал традиционный ужас евреев пред идолопоклонством. — Агадическая часть трактата А. З. довольно значительна; она занимается преимущественно отношениями Бога к Израилю в отличие от других народов; она заключает в себе также много исторических воспоминаний и отличается тем разнообразием и теми частыми переходами от предмета к предмету, которые свойственны агаде вообще. Замечательна по содержанию одна агадическая Мишна четвертой главы: Спросили стариков (по одной версии, в Риме): если Богу противны другие божества, почему Он их не уничтожает? Они ответили: если бы поклонялись предметам излишним, Он уничтожил бы их; но ведь поклоняются солнцу, луне, звездам, созвездиям; неужели ему разрушать свой мир из-за глупцов? — И они сказали им: тогда пусть Он уничтожит те предметы идолопоклонства, в которых мир не нуждается, и оставит необходимые. Они ответили: Ведь это именно и ввело бы язычников в еще большее заблуждение, ибо они скажут: вот, видите, эти — настоящие божества, так как они не погибли. — В Тосефте еще прибавляется к этому: кто-нибудь силой отнял у ближнего мерку пшеницы и засеял ее; — семя по праву не должно бы всходить; кто-нибудь имел связь с чужой женой — по всей справедливости не должно бы последовать оплодотворения. Однако мировой порядок идет своим чередом, а глупцы, нарушающие закон, за это ответят; — Из переводов трактата А. З. достойны внимания: латинский перевод Мишны и комментариев Маймонида и Бартеноры — Вильгельма Суренгузиуса "Mischna sive totius Hebraearum juris, rituum etc. systema, pars IV, Amstelodami, 1702; немецкие: Johann Jakob Rabe, Die ganze Mischna übersetzt und erläutert, Ansbach, 1760—1763; Isaak Marcus Jost, Die ganze Mischna etc., Berlin, 1832—1833; D-r D. Hoffmann, Mischnajot, hebräisch. Text mit deutscher Uebersetzung und Erklärung, T. IV, Berlin 1898. Кроме того, имеется полный перевод Мишны и Гемары А. З. с обширным введением и примечаниями: Dr. Ferdinand Christian Ewald, A. Z. oder vom Götzendienst, Nürnberg, 1856. Ha русском языке: Мишна и Тосефта. Критический перевод Н. Переферковича, СПб., 1901.

Л. Кантор.3.