ЕЭБЕ/Ворожба

Материал из Викитеки — свободной библиотеки

Ворожба (чародейство, колдовство, волхвование, волшебство). Сущность и история. — В древности языческий мир, в особенности на Востоке, был полон суеверных представлений, среди которых вера в таинственные волшебные силы занимала очень широкое место. Понятие волшебства (чародейства, колдовства) в его многоразличных видах заключается в вере во влияние людей на силы природы и на судьбу отдельных лиц (или народов) путем таинственных средств, в особенности путем магических формул. Чародейство состояло в уменье толковать будущее и предугадывать человеческую судьбу, затем в способности ниспосылать счастье и отклонять несчастье, обезвреживать злых животных (в особенности ядовитых змей), видоизменять стихии и т. п. Особенно пышно расцвел культ колдовства в древнем Египте и в Вавилонии. Этот культ сопровождал человека от колыбели до могилы, оказывая большое влияние и на общественную жизнь. Колдовство было смесью государственной религии и шарлатанства. У римлян оно также относилось к государственным религиозным институтам, от которых зависели важные государственные дела. Западные народы вообще ничуть не менее были исполнены суеверного страха перед колдовством и его силой, чем народы Востока, но отставали от последних в искусстве колдовства. Чародейское искусство египтян, вавилонян, армян (каппадокийцев), сирийцев и «сирийцев из Палестины» (т. е. евреев) пользовалось в древнем Риме огромным влиянием. Никакие сарказмы и насмешки враждебных Востоку, в особенности евреям, писателей и поэтов не смогли сломить в Риме силу восточных чародеев.

Иудейство очень рано начало борьбу против этого суеверия. Колдовство во всех формах было запрещено даже под угрозой смертной казни (Исход, 22, 17; Левит, 19, 26; Второзаконие, 18, 10—11). Пророки, в свою очередь, вели войну против этих языческих обычаев (Исаия, 2, 6; Михей, 3, 11 и 5, 11; Иеремия, 27, 9 и 29, 8; Иезекиил, 13, 17—23; Захария, 10, 2 и в других местах). Однако пример туземного населения Ханаана, преданного этому суеверию (Второзаконие, 18, 12—14), с одной стороны, и интенсивные сношения с Вавилоном и Египтом, с другой, не могли не повести к тому, что культ колдовства проник и к еврейскому народу, хотя официально он здесь никогда не был признан. В Библии перечисляются различные виды запрещенного колдовства, причем, однако, некоторые из упоминаемых во Второзаконии (18, 10—11) обозначений не поддаются ни этимологическому, ни реальному толкованию. Из первой книги Самуила (28, 8) известно, что «об», אונ, означает вызывание мертвых для вопрошения их ο будущем. Этот род волхвования запрещен во Второзаконии (18, 11). В Талмуде (Сангедрин, 65б) делается попытка различить два рода колдовства путем вызова мертвых. Значение «мэонов», מעונן, определяется различно. В одних случаях это означает «толкователя времен», т. е. человека, умеющего определять, благоприятствует или не благоприятствует данное время для известного предприятия. В других же это слово имеет смысл «толкователь облаков», т. е. человек, толкующий будущее по движению облачных масс. Неопределенным является этимологическое и реальное значение слова «иидони», ידעוני; обыкновенно оно упоминается вместе с «об», a o Сауле говорится, что он запретил «об» и «иидони» под угрозой смертной казни (I книга Самуила, 28, 9), хотя под влиянием страха сам прибег к их помощи. Совершенно неизвестно, что означает «хобер хебер», חנר חונר. В более старые времена существовало, по-видимому, различие между «кесем», קםם, «нахаш», נחש, и «кешеф», כשף (или, по позднейшему словоупотреблению, «кишуф», כשוף); потом, однако, все эти слова стали синонимами. Этимологически «кесем» сводится к «проклятию», «проклинают во имя Господне» (таково это значение y самарян, почему Билеам и называется постоянно «косем». А для проклятия Израиля послы Балаковы взяли с собой «кесамим»; ср. Числа, 22, 7). Впоследствии, однако, «кесем» означало не более, как колдовство, ворожба. По de Lagard’y, «нахаш» тождественно с «лахаш», לחש, т. е. нашептывание. Но и это слово означало впоследствии только «колдовать», «узнавать что-либо путем колдовства» (Быт., 30, 27; 44, 5). «Кешеф» в общем значении колдовства (колдун — «кашаф» или «мекашеф» מכשף; колдунья — «махшефа», מכשפה) происходит, по-видимому, от «кешаф», — «нашептывать» (Aruch completum, s. v.). Особый род колдовства составляло во все времена заклинание ядовитых змей посредством «заговаривания» (по-еврейски «лахаш» — «нашептывание»); это суеверие было очень распространено и среди евреев (Исаия, 3, 3; Иеремия, 8, 17; Экклезиаст, 10, 11; Бен-Сира, XII, 16); заклинатель назывался «искусный во слове» (Исаия, там же). Чтобы предохранить себя от несчастья, тогда носили амулеты, в которых находились заклинания; они назывались «лехашим», לחשים (Исаия, 3, 20). Раны также заговаривались. В Мишне (Сангедрин, X, 1) за занятие этим назначена утрата будущей (загробной) жизни. — О своеобразной форме колдовства упоминает пророк Иезекиил (13, 17—23). Этим колдовством в его время (вероятно, в Вавилонском плену) занимались еврейские женщины. Они шили особые повязки (по-ассирийски «кесет»; раньше толкователи понимали под этим «небольшие мешочки»), которые клали под мышки, и покрывала, которыми обматывали голову того, над кем производилось заклинание; это делалось для того, чтобы «уловлять души» или же «отпускать их на свободу»; женщины уверяли, что имеют власть над смертью и жизнью. — О других чародейских средствах мало сказано в библейских книгах. Существовали «терафим», תרפים, для вопрошения будущего, но мы ничего не знаем ο сущности их искусства. Существовало также гадание посредством чаши (Быт., 44, 5). Осия насмехается над тем, что его современники «вопрошают дерево, и жезл дает ответ» ο будущем (4, 12). Иезекиил рассказывает, что царь Навуходоносор остановился на распутье, не зная, на какую страну напасть раньше: «Он трясет стрелы, вопрошает терафимов и рассматривает печень» (21, 26). — В Талмуде упоминаются различные виды колдовских средств, являющихся не чем иным, как грубыми фокусами. Колдуны или чревовещали брали в рот кость и заставляли ее говорить. Существовали также чародеи, которые «открывали и закрывали зрителям глаза или толковали будущее на кошках, птицах или рыбах» (Сангедрин, 65б). Во второй Маккавейской книге (12, 40) сообщается, что еврейские воины «под хитонами» носили какие-то вещи (вероятно, амулеты), чтобы предохранить себя от вражеских стрел, что «закон запрещает иудеям»; в наказание за это они и пали в борьбе с воинами Горгия. — Вера в демонов совершенно чужда евреям, и ο ней ни разу не упоминается в Библии. В позднейшее время благодаря соприкосновению с соседними языческими племенами эта вера, однако, проникла в круг религиозных представлений евреев. В апокрифической книге Эноха (VII, 1) сообщается, что павшие ангелы, взявшие себе на земле жен, научили последних всяким колдовствам и заклинаниям. В книге Юбилеев (X, 1—14) рассказывается, что злые духи стали властвовать над детьми Ноя и что последний взмолился Богу, прося, чтобы ангелы Божьи сообщили ему (Ною) рецепт целительных средств против демонов. Ной записал эти средства в книгу, которую передал своему любимцу, Симу. Тобию (Тобит, VI, 8) ангел сказал, что, «если сердце и печень акулы положить на горящие уголья, то поднявшийся дым изгонит всякого злого духа из мужчины или женщины, и они перестанут мучиться, a если желчью этой рыбы смазывать бельмо на глазах слепого, то он становится зрячим». Флавий Иосиф («Древности», VIII, 2, 5) сообщает ο замечательном случае заклинания духов, совершенном якобы в присутствии Веспасиана, его сыновей и войска евреев Элиезером. Элиезер поднес к носу одержимого бесом кольцо, в котором находился один из указанных царем Соломоном корешков (см. также Энох, VII, 1), дал больному понюхать и вытащил злого духа через нос. Маг заклял затем демона, произнеся имя Соломона и составленные им магические формулы, и запретил ему вновь вселяться в человека. Чтобы убедить зрителей в истине своего искусства, Элиезер поставил возле больного сосуд с водою и повелел духу опрокинуть этот сосуд при выходе из человеческого тела, что потом и было выполнено, — «так проявилась премудрость Соломона».

Вера в книгу Соломонову, в которой заключался список тайных целебных средств, была очень распространена в древности. Согласно Мишне или Барайте (Пес., IV, 9), царь Хизкия с одобрения современных ему мудрецов изъял из обращения подобную книгу, которая, по объяснению Маймонида, была тождественна с волшебной книгой царя Соломона. Легенда o Coломоновой книге и ο том, что она была спрятана царем Хизкией, была распространена и в языческом мире, равно как и вера в колдовское искусство евреев. По свидетельству Оригена (Contra Celsum, IV, 33), не только еврейские заклинатели духов называли при заклинаниях имена Авраама, Исаака и Якова, но и языческие волхвы, так как действие этих имен было повсюду известно… Ипполит (Философ., IV, 28) также сообщает, что, по заявлениям кудесников, известные демоны могли изгоняться только путем еврейских заклинаний. В последнее время такие заклинания были найдены на папирусах, содержащих еврейские наименования Бога (Иегова, Саваоф и т. д.) в греческой транскрипции (Baudissin, Studien zur semitischen Religionsgeschichte, I, 187 sqq.). В Риме многие пленные евреи, в особенности женщины, добывали средства к жизни, практикуя чародейское искусство. По Ювеналу (Satir., 6, 542—47), еврейские кудесники отличались большей скромностью, нежели египетские, сирийские и каппадокийские. Они занимались своим ремеслом только из нужды. Еврейские наименования Бога, которыми изгоняли духов, были хорошо известны римлянам. Обычно формула заклинания начиналась словами «анохи элогим» (Исход, 20, 2), a Марциал (Epigr., 11, 94, 8) знает «jura per anochialum». Необходимо при этом отметить, что официальные представители еврейства никогда не одобряли таких дел: в Мишне и Тосефте все виды колдовства так же строго воспрещены, как и идолопоклонство (М. Сангедр., VII, 5, 13; X, 1; Шабб., VI, 10); особенно интересны данные, приведенные в Тосефте Шабб., VI и VII (VII и VIII), где исчисляются все существовавшие тогда виды суеверия, из коих многие продолжают существовать и в настоящее время. По одному преданию (Сангедр., 44б; ср. Раши к этому месту, цитиров. по палестинскому Талмуду), Симон бен-Шетах предал в Аскалоне восемьдесят ворожей смертной казни, хотя, правда, нужно иметь в виду, что этот город никогда не принадлежал к еврейской территории.

Борьба еврейства против указанного суеверия не достигала цели, потому что вера в мощь чародейства была распространена повсюду. В народные массы эти суеверные представления проникали, главным образом, благодаря сношениям с Вавилоном. Более всего суеверие охватило женщин; в большинстве случаев они же занимались этим искусством. Бен-Сира, вообще отличавшийся здравым смыслом, говоря ο заботах, которые дочери всегда причиняют своему отцу, замечает, что даже относительно пожилой дочери отцу приходится опасаться, не занимается ли она чародейством (Сангедр., 100б; в нашем списке Бен-Сиры, 42, 9 сл. недостает именно этого заключительного места). В Мишне (Абот, II, 5) также говорится, что женщины преданы культу колдовства: «Даже самая благочестивая, и та занимается колдовством» (Соферим, XV, 10). Особенно интенсивно был распространен этот предрассудок среди еврейских женщин, живших в Вавилонии (Эруб., 64б); женщинам-чародейкам приписывали способность и власть задерживать роды у женщин, равным образом уменье снимать голыми пальцами пену с кипящих кушаний (Гитт., 45а). Не только женщины, но также и мужчины верили в силу различных чар. Прежде всего была распространена вера в то, что можно творить чудеса неизреченным именем Бога (Иебам., 49б; Сангедр., 95а). Имена демонов также способны производить чудеса (Сангедр., 91; Шабб., 104б в обычном издании Талмуда; ср. также Матфей, V, 34). Верили также в магическую силу некоторых чародейских формул, способных излечивать различные болезни. Несмотря на категорическое запрещение Мишны лечить раны заговорами, впоследствии выражалось мнение, что данный запрет относится только к тем случаям, когда при этом произносится слово из Библии или имя Божие, a затем (или перед этим) при заклинании плюют в сторону (Сангедр., 101); было даже объявлено, что подобные заговоры допускаются также в субботу, когда никакое лечение не дозволялось. Заклинание змей равным образом разрешалось в субботу (ibid.). Исцеление посредством заговора и плевка считалось возможным при болезнях глаз (Wajikra rabba, IX). Ночью считалось опасным пить воду из открытых водохранилищ, ибо вода могла быть отравлена ядовитыми змеями, но в случае большой жажды опасность могла быть избегнута путем произнесения странного заклинания, слагающегося из букв слова שנרירי, произносимых в порядке известной Абракадабры (см.; Песах., 112а). При одном случае сужения глотки, поразившем внука р. Иошуа бен-Леви (середина 3-го в.), был призван христианствующий еврей — заклинатель, который исцелил мальчика. Иошуа бен-Леви был этим очень недоволен (Kohelet rabba, к Экклезиасту 10, 5). Заклинание применялось также в тех случаях, когда что-либо застревало в глотке (Шабб., 67а). Заклинание спасало даже от влияния чародейства (Бер., 62а). Существовали, между прочим, и средства против воздействия «шедим», שדים, в существование которых многие верили. Вообще в период после Мишны медицина была проникнута верой в силу таинственных чар, вследствие чего мог возникнуть принцип, по которому все, что имеет в виду лечение, нельзя рассматривать как запрещенное чародейство (Шабб., 67а). Лечение путем амулетов и предохранение себя ими от всякого зла было распространено очень широко.

В Средние века, когда христианские и мусульманские народы были охвачены верой в демонов и силу чар, среди евреев Востока и Запада также должны были господствовать всякого рода суеверные представления. Евреи восточных стран, жившие среди мусульман, подпали влиянию ислама, официально подтвердившего веру в колдовство (см. последние две суры Корана, очень похожие на позднейшие каббалистические книги); западные евреи, в свою очередь, усвоили различные суеверные обычаи. Во времена гаонов суеверие распространилось очень сильно. Существовали видные представители знаменитой Вавилонской академии, полагавшие, что они владеют тайною чародейских сил. Посредством заклинаний замки отпирались сами собой, амулетами и заговорами исцелялись болезни и т. п. Известная «Книга тайн» ангела Разиеля, רזיאל, содержащая, наряду с антропоморфистскими представлениями ο Боге, целый ряд формул колдовства и надписей для амулетов, относится, по-видимому, отчасти к гаонейскому периоду; значительно большая часть ее, правда, более позднего происхождения (Zunz). Гаоны не имели мужества решительно выступить против этих суеверных представлений, проникших отчасти и в практическую религиозную жизнь (напр. при церемонии похорон). На Западе также распространилось около 10 века влияние «практической каббалы», קנלה מעשית, которая значительно старше каббалистической теософии. Сущность ее заключалась в составлении букв, имеющих якобы таинственную магическую силу заклинаний и надписей для амулетов. Каббалистические книги очень легко распространялись в народе, чему содействовало то обстоятельство, что их приписывали всем знаменитым людям древности, вплоть до Адама. Только Маймонид выступил с надлежащей ясностью и решительностью против этого суеверия. Все виды чародейства были для него особой формой идолопоклонства. Не только само занятие чародейством он считал делом антиеврейским и заслуживающим кары, но и применение его другими. Чародеи и те, кто прибегал к ним, стоят для него на одном и том же уровне. Маймонид считал любое чародейство вздором, лишенным всякого значения. Усматривая, однако, в нем идолопоклоннические идеи и опасаясь его вредного влияния на еврейство, он находил нужным выступить против этого суеверия в самой резкой форме. Маймонид идет в этом отношении дальше Мишны. То, что в Мишне (по соображениям схоластически-экзегетического характера) не запрещено, он объявляет наказуемым, «ибо люди занимаются глупостями»; их нужно преследовать за это. Заклинание болезней и змей, при котором «употребляются всякие непонятные, не существующие ни на каком языке слова», нелепо по своему полному бессилию оказать какое-нибудь влияние a потому оно и не должно быть терпимо. Маймонид делает исключение только для тех случаев, когда кто-либо укушен змеей или собакой и верит в действие заговора: «Хотя это и бесполезно, допустимо, однако, разрешить такому суеверному больному это средство для того, чтобы он от страха и возбуждения не потерял рассудка». С такой же резкостью относится Маймонид к вере в амулеты и т. п. вещи. Не следует думать, говорит Маймонид, что в чародействе заключается какой-нибудь смысл и что оно запрещено только евреям: «Все это выдумали идолопоклоннические обманщики народа для того, чтобы держать народ в темноте. Евреям, как людям умным, неприлично относится серьезно к такой глупости. Если бы в этих вещах был какой-нибудь смысл, Тора не запретила бы их» (Маймонид, «Об идолопоклонстве», с. 11; Комментарий к Мишне, Сангедрин, X; Moreh Nebuchim, 1, 61 и 67; 3, 29 и 37). Маймонид был, впрочем, одинок в своем рационалистическом мировоззрении. Суеверие распространялось в ужасающих размерах (Sefer Chassidim, № 59) и, как в древности, им очень интенсивно занимались женщины (ibid., 680). Существовало даже поверье, что можно обращать людей в животных (ibid., 1172). Автор этого странного сочинения (т. е. Sefer Chasidim) предостерегает, правда, от подобного занятия, которое не может кончиться добром. Но такие предупреждения оставались в те времена без всякого влияния. Путем чародейства полагалось возможным сделать себя неуязвимым, приобрести любовь любимого человека, обезвредить ищеек-собак от воров и т. д. Народ верил в чародейское искусство колдуний, которых иногда приходилось спасать от народной ярости. — Интересующее нас суеверие было распространено не только среди немецких евреев, в общем стоявших на низкой ступени культуры, но и среди испанских и итальянских, где находились даже ученые, признававшие его. Современник Маймонида, р. Моисей бен-Нахман (Нахманид), имевший весьма большое влияние на свое поколение и на потомство, верил в действие колдовства. «Это — вещи, которые мы видим собственными глазами и отрицать которые мы не в состоянии». От надежных лиц Нахманид узнал, что на могиле мертвеца можно узнать будущее путем заклинаний. В Торе колдовство запрещено лишь потому, что оно вмешивается в естественные законы. Такое вмешательство Бог предоставляет только Себе лично. Ученик Нахманида, р. Соломон бен-Адрет из Барселоны, категорически разрешает евреям пользование и занятие колдовством для исцеления болезней (Респонсы, № 167). Это мнение он настойчиво защищал от нападок, опиравшихся на Маймонида. Шел спор ο применении чудодейственной целительной силы львиного изображения, и Бен-Адрет сослался (ibid., № 413) на Нахманида и на обычное в Германии употребление амулетов и заклинаний, «к которым прибегают и благочестивые люди» «для того, чтобы обезвредить злых духов, изгнать их и заставить служить себе». Исаия Трани I считал злых духов существами женского пола и рекомендовал поступать с ними соответственно этому при заклинаниях. Внук его, Исаия Трани II (первая половина 14 века), позволял применение различных чар, чтобы защитить себя от вреда (цитировано в Schilte ha-Gibborim; Сангедрин, с. IV). Авторитетный раввин середины 15 века, Израиль Иссерлес (Israel Isserlein) из Нейштадта, заявлял просто, что применение чародейства вообще не запрещено. Моисей (Второзаконие, 18, 14) рекомендовал уповать только на Бога (Terumat ha-Deschen, № 96). Даже философские религии, и те не в состоянии были освободиться от этого суеверия. Такой выдающийся мыслитель, как Хисдаи ибн-Крескас (вторая половина 14 века), не мог избегнуть веры в демонов и в действие амулетов и заклинаний (Or Adonai, 3,2). Иосиф Альбо (первая половина 15 в.), отличающийся вообще ясностью мысли, верит все-таки в действие таинственных средств и в возможность исцеления путем известных слов (Ikkarim, IV, 41). С опубликованием теософии Исаака Лурии и распространением ее на Западе и на Востоке (16 в.) вера в таинственные силы и в возможность пользования ими путем известных формул, сочетанием букв, содержащих имя Бога и т. д., вновь ожила. Лишь немногие могли освободиться от этого безумия. Знаменитый еврейский поэт Моисей-Хаим Луццато (1707—47) полагал, что проник в тайну чародейства, которым можно выполнить всякие заклинания. В Анконе заклинания духов происходили в 1575 году публично. В 1696 году то же самое имело место в моравском городе Никольсбурге. Заклинание совершалось в синагоге в присутствии евреев и христиан. Это заклинание было не больше, как грубой мистификацией, предпринятой для одурачения народа. В середине 18 века нашумела борьба против амулетов, изготовленных известным раввином Ионатаном Эйбеншютцем (Eibenschütz). Его обвиняли в том, что он воспользовался именем псевдо-Мессии Саббатая Цеви (см.) для достижения чудодейственной целительной силы. Большинство его противников боролось не против самого факта изготовления амулетов, но против злоупотребления именем этого ренегата. Якову Эмдену (см.) и Иезекиилу Ландау (см.) принадлежит, несомненно, главнейшая заслуга в деле борьбы не только с амулетами, но и со всеми вообще видами чародейства. Новейшее время постепенно очистило еврейство от суеверных представлений, чуждых ему с самого начала. — Ср.: древнее время: Brecher, Das Transcendentale, Magie u. magische Heilsarten im Talmud, Wien, 1850; Joël, Der Aberglaube u. d. Stellung des Judentums zu demselben, 2 Hefte, Breslau, 1881, 188*, Средние века: Güdemann, Geschichte des Erziehungswesens u. d. Kultur der abenländischen Juden während des Mittelalters, 3 Bde, Wien, 1880—88; Perles, в Grätz’s Jubelschrift, 1—39, Breslau, 1887; Grünbaum, Zur Spach- und Sagenkunde, 1901; новейшее время: אנן אפל* דוד כהגא, 1874; S. Rubin, תעתועים מעשה, Wien, 1887.

С. Бернфельд.1.3.4.