ЕЭБЕ/Иосиф, сын Якова

Материал из Викитеки — свободной библиотеки

Иосиф, יוסף‎ (יהוסף‎ в Пс., 81, 6), в Библии — одиннадцатый сын Якова и старший из двух сыновей Рахили, родившихся в Харане (Быт., 30, 24). Значение имени И. в Библии связано с понятием «увеличения», так как по поводу его рождения Рахиль сказала: «Господь дал мне еще одного сына». Однако возможно, что, подобно всем еврейским именам, начинающимся с «Ио», оно имеет отношение к имени Бога «יהוה‎». В этом случае имя И. является сокращением первоначальной формы «Иегосеф». В Быт., 30, 23 имеется, впрочем, намек на связь этого имени со словом אסף‎ — «снимать». Согласно библейским рассказам, Яков сильно любил своего «сына старости» и одел его в «цветную рубашку». Старшие братья завидовали ему, а И. еще более питал эту зависть своими рассказами о снах, виденных им, в которых постоянно сквозило предзнаменование его будущей власти над ними (Быт., 37, 2—11). Однажды, рассказывает Библия, И. был послан своим отцом к братьям, которые пасли тогда свои стада в Сихеме. Он нашел их в Дотане. Увидев его издали, братья задумали его убить. Один Реубен был на его стороне. Желая спасти И., он посоветовал братьям бросить его в яму (Быт., 37, 13—24). За едою, недалеко от ямы, братья заметили караван исмаильтян, которым они, по совету Иуды, и решили продать И. Когда купцы мидянитяне прошли мимо их, братья извлекли И. из ямы и продали его им за 20 сребренников, а те привезли его в Египет (Быт., 37, 25—28). Необходимо заметить, что указанные купцы в тексте называются то мидянитянами, то исмаильтянами, которых библейские авторы, очевидно, отождествляют, как это ясно видно из Суд., 6, 24 (Ибн-Эзра к Быт., 37, 28). В доме Потифара, которому исмаильтяне (или мидианитяне) продали И., ему жилось хорошо. Видя, что Иосифу во всем бывает удача, Потифар назначает его смотрителем над своим домом. И. был красив, и жена Потифара воспылала к нему преступной страстью. Не встречая ответа своему чувству, она прибегает к насилию. Неудача доводит ее до ложного обвинения И. в насилии над ней, и И. бросают в темницу. Но Господь и здесь не оставляет его. Начальник тюрьмы оказывает ему доверие и передает на его попечение всех заключенных (Быт., 39). Вскоре двое из чиновников фараона попали за свои проступки в ту же темницу. Это были — старший хлебодар и старший виночерпий. Однажды и тому и другому привиделись вещие сны. Согласно толкованию И., сон предвещал виночерпию возвращение на прежнее место служения, а хлебодару — смерть. Через три дня предсказание И. сбылось. Иосиф попросил тогда виночерпия вспомнить о нем и помочь ему выйти из заключения, но тот на свободе забыл о нем. Еще 2 года И. оставался в темнице. К тому времени фараону приснилось: семь тощих коров пожрали семь тучных и 7 пустых колосьев пожрали семь полных. Никто из египетских волхвов не мог разгадать этот сон. Тогда виночерпий вспомнил об И. и рассказал фараону о его способностях толковать сны. Немедленно фараон послал за ним, и И., выслушав сны фараона, растолковал их ему в том смысле, что вслед за семью годами изобилия наступят семь лет голода. Он советовал назначить способного человека для сбора всего избытка хлеба в годы изобилия для того, чтобы голодные годы не застигли страну врасплох. Фараон был доволен этим объяснением и назначил И. своим помощником по управлению Египтом. И. получил египетское имя «Цафнат-Паанеах». Фараон дал ему в жены Асенат, дочь Потифара, священнослужителя Она, от которой И. имел двух сыновей — Эфраима и Менаше. И. собрал в годы урожая огромное количество хлеба, который он затем и продавал египтянам и чужестранцам (Быт., 61, 48—49, 54—57). — Голод посетил и соседние страны, в том числе Ханаан, где жил Яков с сыновьями. Братья И., за исключением Вениамина, явились в Египет за хлебом. И. тотчас узнал своих братьев, но те его не узнали; он принял их сурово, обвинил в шпионстве, заставил дать сведения о своих семьях. Желая видеть Вениамина, И. потребовал от них, чтобы они послали кого-нибудь из своей среды за младшим братом, остальные же должны были остаться в Египте. Однако он позже меняет свое решение и отпускает их домой, оставив одного только Симеона в качестве заложника (Быт., 42, 1—25). — Голод продолжал свирепствовать в Ханаане, и Яков был вынужден снова послать своих сыновей в Египет за хлебом. Так как И. запретил своим братьям явиться без Вениамина, то Яков и его отпустил с ними. Иосифу он послал подарок, чтобы снискать его благосклонность. На этот раз И. принял братьев приветливо и устроил для них пир, на котором особенное внимание оказал Вениамину (Бытие, 53). Накануне отъезда братьев в Ханаан к Якову он велел наполнить их мешки хлебом, вложить туда же их деньги, а в мешок Вениамина опустить еще его, Иосифа, серебряный бокал. На следующий день братья пустились в обратный путь. Но не успели они отойти от города, как их нагнал вестник. Предъявив обвинение в краже бокала, он перерыл их мешки и нашел его в мешке Вениамина. Братья были смущены и вынуждены вернуться. На упреки И. Иуда выразил готовность сделаться его рабом, лишь бы он отпустил Вениамина, за которого он, Иуда, поручился перед отцом, иначе последний умрет от страданий (Быт., 44, 1—17). Тронутый красноречием Иуды и убедившись в том, что братья раскаялись в своем жестоком поступке, он открылся братьям. После этого И. стал расспрашивать их об отце, но они были слишком подавлены, чтобы быть в состоянии отвечать ему, и И. пришлось успокоить их, указав на то, что их действиями руководила воля Провидения. Он велел им вернуться домой, одарил их и снабдил повозками для всей семьи (Бытие, 45). — Отца своего Иосиф встретил в стране Гошен. Братьям он посоветовал объявить себя перед фараоном пастухами для того, чтобы они могли беспрепятственно оставаться в Гошене. Действительно, эта область была им отдана фараоном во владение. После того как И. и отца своего представил фараону, последний пожаловал ему и его семье «страну Раамсес», снабдив их всем необходимым (Быт., 46, 29—47, 12). — И. изменил систему землевладения в Египте. Голод вынудил народ первоначально продать скот, а затем отказаться и от земли. Вся обрабатываемая земля перешла таким образом в казну фараона. Исключение составляли только жреческие или храмовые земли. Теперь земля уже не принадлежала народу, и он пользовался ею на правах аренды; он обрабатывал ее, отдавая фараону пятую долю продуктов (Быт., 47, 11, 26). — Узнав в это время о болезни отца, И. отправился к нему с двумя сыновьями своими, которых Яков благословил перед смертью. Останки Якова И. перевез в Ханаан, где и предал земле в пещере Махпеле. Братья опасались его мести после смерти отца, но он рассеял страх их. И. жил 120 лет и умер, будучи родоначальником большой семьи. Перед своею смертью он взял с израильтян клятву, что, оставляя Египет навсегда, они возьмут с собою и его останки. Набальзамированное тело его было временно помещено в особом ковчеге. При исходе из Египта его останки были взяты израильтянами и преданы земле в Сихеме (Быт., 50; Исх., 13, 19; Иош., 24, 32).

Взгляд критической школы. — Рассказы об И. составлены из двух главных источников (Быт., 37 и 39), ягвистского и элогистского, к которым то здесь, то там прибавлены некоторые детали, принадлежащие редактору Священнического кодекса (подр. см. у I. E. Carpenter и G. Harford-Battersby, Hexateuch, стр. 58—79). Согласно ягвистскому источнику, за И. вступается Иуда, когда братья замышляют его убить; его затем продают исмаильтянам, которые, в свою очередь, перепродают его египтянину, занимающему высокое положение и имя которого не приводится. Жена последнего взводит на И. обвинение, и его заключают в тюрьму, где он становится надзирателем над другими заключенными. Ягвистский рассказ о том, как И. освободился, опущен; затем он ничего не сообщает о том, что Симеон был оставлен заложником. Братья открывают свои мешки и находят свои деньги во время стоянки. Иуда ручается за возвращение Вениамина. Израильтяне поселяются в Гошене, и жизнь Якова близится к концу. Поэтическим его благословением заканчивается повествование ягвистского источника. В частях, принадлежащих элогисту, за И. вступается Реубен, и И. бросают в яму, откуда его затем извлекают и продают мидианитянам, тождество которых с исмальтянами (ср. выше мнение Ибн-Эзры) критической школой отрицается. Последние продают И. Потифару, начальнику гвардии, который отдает в его власть всех рабов своего дома. Когда сыновей Якова обвиняют в шпионстве, они рассказывают о своем младшем брате. Симеона оставляют в Египте в качестве заложника. На обратном пути домой, в конце путешествия, они открывают свои мешки. Поручительство за Вениамина берет на себя Реубен. — О стране Гошен не упоминается ни слова. Во всем остальном оба рассказа вполне сходны друг с другом. Редактор Священнического кодекса присоединяет несколько статистических данных и дает перечень прибывших в Египет. — Новейшие критики различно оценивают историческое достоинство повествований об И. Некоторые принимают этого родоначальника колен Эфраимова и Менаше за лицо чисто легендарное и даже мифологическое. Так, Winckler считает всю историю И. солярным мифом (Gesch. Israels, II, стр. 73—77; idem, Abraham der Babylonier, Joseph der Egypter, 1903). Интересно, что имена «Иакоб-Эль» и «Иосиф-Эль» встречаются в одном из списков Тотмеса III, в качестве названия двух местностей в Палестине. Конечно, если и будет доказано, что эти рассказы — не более, как легенды, то все же следует помнить, что не всякая легенда — солярный миф. С другой стороны, археологические данные говорят в пользу того, что Иосиф лицо историческое. Две таблицы из Телль-эль-Амарны (Schrader, Keilinschriftl. Bibliothek, V, №№ 44, 45) сообщают, что какой-то семит некогда занимал в Египте место, вполне аналогичное тому, которое занимал И. Египетский «рассказ о двух братьях» может служить доказательством того, что положение, подобное тому, в котором очутился И. относительно жены своего господина, было небезызвестно египтянам (ср. Sayce, Verdict of the Monuments, стр. 209—211). — Египтяне действительно приписывали снам большое значение, что, впрочем, следует и из библейского рассказа (ср. Brugsch, History of Egypt, стр. 200, 314, 406). Продолжительный голод также не был редкостью в этой стране, при малом разлитии Нила. Об одном таком голоде (1064—1071 гг.) свидетельствует арабский историк Аль-Макризи (ср. Stanley, Jewish Church, I, 79). — Можно было бы привести ряд примеров того, как точны и верны многие подробности в рассказе об И. с египетской точки зрения. Однако это едва ли может служить подтверждением исторической достоверности фактов, о которых они говорят. Доказано ими лишь одно: если мы имеем дело с фикцией, то фикция эта чрезвычайно реальна. По мнению критиков, рассказы эти написаны не ранее 9 столетия до хр. эры, ввиду того, что многие имена, которые в них встречаются, напр. «Потифар», «Цафнаф-Паанеах», нельзя найти в египетских памятниках ранее упомянутого времени (ср. Brugsch, Old Testament Studies, XI, 481). — Те, которые не сомневаются в достоверности библейских рассказов об Иосифе, принимают фараона, возвысившего И., зa одного из царей гиксов. К этому положению приходят, считая Рамзеса II фараоном-притеснителем благодаря тому соображению, что лишь при семитических гиксах могло произойти нечто, подобное истории Иосифа. Впрочем, из вышеупомянутых Амарнских таблиц явствует, что подобное же обстоятельство могло случиться и при царях 18 династии, как Аменофис III или Аменофис IV (около 1200 года до Р. Хр.)

— Ср.: кроме цитированной выше литературы, комментарии Dillmann’а и Grunkel’я к кн. Бытия и Driver у Hogarth’а, Authority and Archeology, стр. 46—54. [J. E., VII, 246—252].

1.

В новейшее время среди египтологов замечается стремление объяснить все библейские рассказы о патриархе и Моисее посредством египетской мифологии; исходят из того положения, что все эти рассказы являются видоизмененным отражением египетских мифов, которые израильтяне в глубочайшей древности заимствовали от египтян, подвергнув их при этом, однако, существенным изменениям. Один из представителей этого направления, Фельтер (Völter), выдвигает след. гипотезу. Иосиф — Озирис, и вся история И. есть не что иное, как миф об Озирисе в форме израильской легенды. Как Иосиф является самым любимым сыном Якова, так и Озирис любимейший сын Кеба; сны И. о поклонения ему полевых снопов и небесных светил — напоминают первоначальные мифы о прекрасном Озирисе, от периодического обновления которого зависят все явления природы, в том числе полевые продукты и небесные светила. Характерные для Озириса смерть и воскресение нашли в Библии свое отражение в истории падения и возрождения И. (Быт., 37; 39—41). Братья ненавидят И. и готовы его убить; точно так же и Сет ненавидит своего брата Озириса и умерщвляет его, но последний снова воскресает. И. братья бросают в колодец, и Озириса кладут в ковчег и бросают на гибель в воду, но как тот, так и другой спасаются от злых козней своих врагов. Тюрьма, в которую попадает И., соответствует аду или подземному царству Озириса. И. временно властвует над заключенными в тюрьме, Озирис — над душами умерших в подземном царстве, и т. д., и т. д. Само имя Иосифа является с точки зрения мифологистов гебраизированной формой имени Озириса. Имя «Цафнат-Паанеах», данное Иосифу фараоном, толкуют то (Zieblein) в смысле — defeuti-paanh, — «тот, кто дает пищу жизни», то (Heyes) в смысле — deientapa-anh — «тот, кто питает жизнь». В том и в другом случае название это, по мнению египтологов, имеет непосредственное отношение не только к Иосифу, который действительно для Египта сыграл роль «жизнедавца» и «кормильца», но и к Озирису, который, часто отождествляемый с Нилом, в глазах древних египтян являлся их кормильцем и питателем. Далее Фельтер утверждает, что Асенат, жена И., тождественна с Изидой, исходя из чтения этого имени по-египетски (as-u-ut), означающего «местопребывание воды». Последнее могло относиться к египетской почве, которая отождествлялась с Изидой и которая оплодотворялась Нилом — Озирисом. В благословении Якова, обращенном к И., где он сравнивает И. с цветущим деревом, растущим у источника, египтологи этой школы усматривают указание на Озириса, ссылаясь на одно изображение в храме Изиды в Филах, где нарисовано цветущее дерево, посвященное Озирису. Само собою разумеется, что подобных фантазий можно сочинить о любом библейском герое, о Давиде, Соломоне и о ком угодно: схожие черты всегда найдутся при некотором развитии воображения.

— Ср.: Brugsch, Religion und Mythologie der alten Aegypter, Leipzig, 1891; Wiedemann, Die Religion der alten Aegypter, 1890; Völter, Aegypten und die Bibel, Leyden, 1909.

Г. Кр.1.

В агадической литературе. — Ни о ком из патриархов не сохранилось в агаде столько легенд, как об Иосифе. Его рисуют «совершенным праведником», צדיצ גמור‎, и полною копией своего отца. Иосиф походил на отца не только внешностью; множеством эпизодов из своей жизни он напоминал отца. Оба родились после того как их матери оставались долго бездетными, и того, и другого ненавидели братья, и тому, и другому являлись ангелы (Ber. r., 84, 6; Bemid. r., 14, 16). По словам р. Пинхаса, Св. Дух осенил И. с самого раннего его детства (Pirke r. El., 38). Когда И. передавал отцу о дурных поступках братьев, намерения его были прекрасны (Быт., 37, 2): он желал, чтобы отец исправил их (Lekacn Tob, adloc.). «Дурные речи» И. различно толкуются агадистами. Р. Иуда утверждает, будто И. передал тот факт, что сыновья Леи относятся с пренебрежением к детям наложниц, называя их рабами. И. считается образцом сыновней любви. Когда отец послал его проведать братьев, он пошел сейчас же, с радостью, хотя и знал, что те ненавидят его (Ber. r., 84, 12, 15). Избив И., братья его затем бросили в яму (это сделал Симеон) среди скорпионов и змей. И. стал молиться Богу, и гады ушли прочь в свои норы (ib., 84, 15; Тарг. Пс.-Ионатана к м.). Братья удалились, чтобы не слышать криков И. Проходившие мимо мидианитяне, услыхав из ямы крики о помощи, извлекли его, при чем произошла борьба между ними и братьями, так как последние утверждали, что И. их раб. Мидианитяне по благородной внешности Иосифа поняли, что он не раб, и, заплатив за него братьям, хотели вернуть его отцу, но уже было далеко. Встретив караван исмаильтян, они продали им Иосифа (ср. выше взгляд критическ. школы). Проходя мимо могилы матери, И. припал к могиле, умоляя о помощи. Мать ответила из могилы, что огорчена его несчастием, но что он не должен терять надежды, а уповать на Бога. Исмаильтяне силою оттащили его от могилы, жестоко избили и продолжали свое путешествие. Обыкновенно исмаильтяне перевозили зловонные вещества, но Бог устроил так, что они на этот раз взяли с собою ароматные вещества, чтобы путешествие И. было приятное (Ber. r., 84, 16). Яков, в уверенности, что И. был растерзан диким зверем, велел братьям вооружиться и привести зверя. Братья скоро вернулись, поймав волка. Яков упрекнул животное в жестокости, и волк заговорил человеческим голосом, отрицая свою виновность, уверяя, что сам отыскивает потерянного волчонка; тогда Яков отпустил животное (Sefer ha-Jaschar, l. c.). Яков не был вполне убежден в смерти сына, так как не мог забыть его, между тем как люди обыкновенно сейчас же забывают мертвецов. Он поставил в ряд 12 камней, написав на них имена своих сыновей, и велел им всем преклониться пред камнем Реубена. Ни один камень не двинулся с места. Тогда он велел им поклониться камню Симеона. Камни опять не послушались. Когда же очередь дошла до камня И., все остальные камни преклонились пред ним. Повторив свой опыт со снопами и получив тот же результат, что и с камнями, Яков окончательно убедился, что И. жив, и успокоился (М. Софер., XXI, 9). Успехи И. в доме Потифара рисуются следующим образом. Все желания Потифара исполнялись моментально: когда он хотел, чтобы кубок, поданный ему И., был горяч, он был горяч, если хотел, чтобы кубок был холоден, он моментально остывал (Танхума, Ваиешеб, 16; Bereschith r., 86, 6). Характером Иосиф был полной противоположностью прочим рабам. Те были склонны к грабежу — И. никогда не воспользовался чем-нибудь чужим (Зебах., 118б); другие рабы были преданы разврату, Иосиф был целомудрен. Подобно всем благочестивым людям, Иосиф подвергся испытанию (Ber. r., 87, 3) и был одним из 3 лиц, которые счастливо выдержали искус (другие два: Авраам и Иов). Впрочем, рядом с агадистами, которые превозносят И., как величайшего праведника, есть другие, которые обвиняют его в тщеславии, находя в Библии намеки на то, что еще живя в доме отца, он слишком много занимался своею наружностью (Beresch. rab., 84, 7) и что в доме Потифара он продолжал делать то же самое, забывая своего отца, который так горевал о его исчезновении. Бог наказал И. за это женою Потифара (Ber. r., 87, 3). Некоторые агадисты даже утверждают, что И. готов был уже поддаться искушению, но внезапно предстал пред ним образ отца и напомнил ему о его долге (Сот., 36б; Gen. r., 87, 9; Pirke r. El., 39). — Согласно рассказу книги Sefere ha-Jaschar, женa Потифара — Зулейка (это имя доказывает, что автор пользовался арабскими источниками) — надеялась сначала склонить И., наряжаясь для него в великолепные одеяния и подавая ему самые изысканные блюда. Но все это не привело ни к чему. Тогда она стала грозить ему, но И. оставался непреклонным (ср. Зав. Патр. Иос., III). Неудовлетворенная страсть скоро подорвала ее здоровье. Однажды ее посетили несколько знатных женщин. Она велела подать им апельсины, И. же прислуживал им. Женщины не могли оторвать своих глаз от юноши и порезали себе пальцы. Когда на вопрос хозяйки они чистосердечно признались в увлечении И., Зулейка сказала: «Что же вы бы стали делать, имея его весь день перед собою, подобно мне?» Зулейка обещала, в случае, если И. ответит на ее страсть, обратиться в еврейство и склонить к тому же всех египтян. И. отвечал: «Бог Израиля не желает недостойных поклонников». В праздник по случаю разлития Нила все, за исключением И. и Зулейки, ушли из дома. Чтобы иметь возможность остаться дома, Зулейка сказалась больной (ср. Сот., 36б). Когда затем И. был приведен на суд жрецов, 11-месячное дитя Зулейки вдруг заговорило, обвиняя мать и оправдывая И. Тем не менее, его заключили в темницу, так как Потифар не желал позорить свою жену (Sefer ha-Jaschar, l. c.; ср. Ber. r., 87, 10). По Мидр., Асенат передала отцу о ложном обвинении матери. В Сот., 36б рассказывается, что арх. Гавриил обучал И. в тюрьме всем 70-ти языкам, знание которых было необходимо правителю Египта (ср. Bern, r., XIV, 16). И. собрал в Египте все сокровища мира и зарыл три клада; один из них открыл Корах, другой достался Антонию, сыну Севера, а третий уготован праведникам в будущем мире (Пес., 119а). И. не забывал ни отца, ни братьев и в продолжение 22 лет, которые провел вне дома, не вкушал вина (Шаб., 139а; Ber. r., XCVIII, 25; Зав. Патр., I, 3). Он был чрезвычайно скромен, и власть не сделала его тщеславным (Sсhem, r., I, 7). Зная, что братья явятся в Египет, он издал приказ, чтобы вступающий в страну письменно сообщал свое имя, а равно и имя отца своего.

Традиционная могила Иосифа близ Наблуса.

Братья И., боясь дурного глаза, вошли в город через 10 ворот, и к вечеру стража подала И. их имена. Прошло 3 дня, а они не появлялись, и И. послал 70 человек искать их. Их всех нашли на улице, где жили проститутки; они пошли туда в надежде найти И. Когда их привели к И., он, притворяясь, что колдует посредством своей чаши, перечислил их злые деяния — разрушение Сихема, продажу брата; их присутствие на улице проституток, говорил он, доказывает, что они шпионы. Братья вступили в борьбу со слугами Иосифа и были готовы разрушить Египет, но должны были смириться перед Менаше, который и заключил Симеона в темницу (Ber. r., XCI, 6; ср. Sefer ha-Jaschar, l. c.). Когда Вениамин был задержан за мнимую кражу кубка, вторично разгорелась борьба между слугами И. и братьями, которые силою хотели взять брата. Видя, что они слишком раздражены, в особенности Иуда, И. ударил ногою в мраморную глыбу, на которой он сидел, и разбил ее в мелкий щебень (Ber. rab., 93, 7). Но «Sefer ha-Jaschar», который передает очень живо эту борьбу, приписывает это Менаше (Тарг. Иер. к Быт., 44, 19). И. открыл себя братьям, боясь разрушения Египта (Beresch. rab., l. c.). Некоторые агадисты приписывали раннюю смерть И. тому обстоятельству, что он дал братьям почувствовать свою силу (Бер., 55а; ср. Танх. Ваиикра, III). Другие полагают, что он умер раньше других братьев потому, что велел бальзамировать труп Якова, не доверяя тому, что Господь сохранит его от разложения, или за то, что, слыша несколько раз, как Иуда говорил: «Твой слуга — мой отец», И. не остановил его (Pirke r. Eliez., 39, Ber. r., C., 4). 3aботливость И. в отношении братьев выразилась в следующем (Pesikta rab., изд. Friedmann’а, 10б): хотя он и почитал своего отца, но избегал встречи с ним, опасаясь, чтобы отец не стал расспрашивать его, как он был продан братьями, и не проклял бы их. Хотя у И. и было много рабов, тем не менее, он сам позаботился о погребении отца. В награду за это он удостоился того, что сам Моисей заботился о его останках (Сот., 9б), а во время странствования в пустыне ковчег с его останками находился рядом с Ковчегом завета. Согласно большинству талмудичееких авторитетов, ковчег этот был погружен в Нил (Тарг. Пс.-Ион. к Быт., 1, 26; Мех. Беш., Wajikra, I; Schem. r., XVII). Во время исхода из Египта престарелая Серах, дочь Ашера, указала Моисею то место в Ниле, где он был погружен. Моисей швырнул в реку булыжник и воскликнул: «Иосиф, Иосиф! Наступила пора израильтянам освободиться от притеснений; поднимись и не задерживай нас!» Ковчег всплыл (Мех., l. c.; Schem. r., l. c.). См. Злиха.

— Ср.: Adolf Kurrein, Traum und Wahrheit, Lebensbild Josephs nach der Agada Regensburg, 1887. [J. E., VII, 248].

3.

Иосиф в арабской литературе. — История И., или Юсуфа, как его называют арабы, известна мусульманам приблизительно в той же редакции, в какой ее передает Библия, причем у мусульман она разукрашена несколькими легендарными подробностями. Последние, впрочем, были заимствованы у евр. писателей (напр. из Sefer ha-Jaschar; ср. M. Grünbaum, Zu Jussuf u. Suleicha, в Z. D. M. G., XLIII, 1 sqq.). Коран (суры VI, 84, XL, 36) считает И. пророком. И. служит символом мужской красоты (поговорка «это второй Иосиф») и называется поэтому иногда «светлым месяцем Ханаана». Множество египетских сооружений связывается с его именем; так, напр., многие твердо убеждены, что И. построил город Мемфис, что при его посредстве были сооружены многие обелиски и пирамиды. Он же, по преданию, научил древних египтян разным наукам. Коран посвящает И. целую главу (суру XII), и комментаторы прибавили к этой «прекраснейшей истории» (так называет ее Магомет, сура XII, 3) немало подробностей. — История «Юсуфа и Зулейки» является излюбленным романом на Востоке, и персидский поэт Фирдуси посвятил ей целую поэму. Впрочем, история И. служит для мусульман не только средством для приятного времяпрепровождения: богословы находят в ней символическое изображение любви Аллаха и души (D’Herbeiot, Bibl. Orient., III, 371). Зулейка, или Раиль, — жена Китфира, или Итфира (библ. Потифара), и благодаря ее клевете И. попал в темницу. Уже после своего освобождения, когда И. однажды проезжал по городу, он увидел нищую, являвшую некоторые следы былого величия. В женщине он узнал Зулейку, впавшую в бедность после смерти мужа. Благодаря заботам И. она принимается в дом родственника царя; затем И. получает разрешение жениться на ней, так как Зулейка не утратила ни своей прежней красоты, ни своей любви к И. — Мусульманские предания передают об И. кое-какие подробности, неизвестные из Библии. Сюда относятся эпизоды Якова с волком и посещение И. могилы матери (сохранились в одной мадридской рукописи). Когда братья И. вернулись к Якову с окровавленною одеждою, старик обезумел от горя и несколько дней был как бы мертв. Но, придя в себя, он удивился, что на платье И. не было следа когтей зверя, якобы разорвавшего его; в душу старца впервые запало подозрение. Чтобы рассеять последнее, братья поймали в тенета волка и т. д. (ср. И. в агаде). — Эпизод с посещением Иосифом могилы матери также сходен с приведенным выше (ср. И. в агаде); в мусульманской легенде только прибавляется, что за это И. подвергся жестокому наказанию, после чего поднялась сильнейшая буря, помешавшая дальнейшему движению каравана. Лишь после того как И. простил лицо, наказавшее его, буря прекратилась (Тикнор, «Истор. испанск. литературы»). Эта «Poema de José» была написана на испанск. яз. арабским шрифтом некиим мориском, позабывшим язык своих предков, но еще помнившим их предания. Указанные эпизоды также занесены в «Sefer ha-Jaschar», но они, несомненно, арабского происхождения (ср. Grünbaum, l. c.). — Кроме того, есть еще несколько мелких подробностей в истории И., где Коран разнится от Библии. Так, напр., братья Якова просят отпустить И. с ними. Яма, в которую последний был ввергнут братьями, представляла цистерну, наполненную водою, и И. спасся из нее лишь с трудом. Кроме того, лицо И. отличалось особенностью испускать такой сильный свет, что все население египетских городов сбегалось посмотреть на него, когда И. проезжал по улицам. В Библии сообщается, что И. сам открылся братьям раньше, чем они вернулись во второй раз к отцу после закупки зерна. Арабская версия говорит, что они были принуждены вернуться домой без Вениамина, и престарелый Яков потерял тогда зрение от слез. Он оставался слепым до тех пор, пока сыновья его не вернулись в третий раз из Египта и не привезли ему одежды И. (последний получил ее от архангела Гавриила, когда сидел в цистерне). Это платье было изготовлено еще в раю и обладало чудодейственною силою — лишь только Яков поднес ее к глазам своим, он прозрел. И. был погребен в русле Нила и много городов спорило о чести иметь вблизи себя прах покойного. Благодаря чуду Моисей получил возможность найти саркофаг И. и увезти его во время исхода из Египта.

— Ср.: Коран, сура XII и комментарии Бейдави, Замахшари, Табари и др.; D’Herbelot, Bibl. Orientale, III; A. Geiger, Was hat Muhammed aus dem Judenthume aufgenommen?; Schlechta-Wsserd, Aus Firdussis Jussuf u. Suleicha, Z. D. M. G., XLI; G. Weil, Bibl. Legenden der Muselmänner; M. Grünbaum, Neue Beiträge zur semit. Sagenkunde. [J. E., VII, 252—3 с доп.].

4.