Международный ревизор (Аверченко)
Начало комедии
Действие происходит в Москве в кремлёвских палатах
Троцкий. Я пригласил вас, господа, чтобы сообщить вам пренеприятное известие: к нам едет международная комиссия!
Луначарский. Как комиссия?!
Петерс. Как комиссия?!
Ленин. Вот не было заботы, так подай!..
Троцкий. По своей части я кое-какие распоряжения сделал — советую и вам. Особенно вам, Петерс! Комиссия, конечно, захочет осмотреть чрезвычайки — так уж сдалайте так, чтобы всё было прилично. А то у вас на заключённых посмотреть страшно: худые, голодные, в синяках и кровоподтёках.
Петерс. Кровоподтёки белилами замазать можно.
Троцкий. Ну, да уж я не знаю, что там полагается… Можно бы также всех заключённых одеть в боярские костюмы и чтобы они, как придёт их осматривать комиссия, — проплясали бы перед комиссией русскую. Хотя, как мы их заставим?..
Петерс. Это можно. Я им надену сапоги с гвоздями внутри. Уж будьте покойны: на месте не устоят: тут тебе и русскую, и французскую, и испанскую — всякую отпляшут.
Троцкий. Потом у вас там эти разные аппараты, которые вы… этого… употребляете при допросах. 0но, конечно, может, так по-вашему, по-учёному, и надо, а всё же если комиссия увидит все эти ваши зажималки для пальцев, прессы да резины — ан и нехорошо. Впечатление может получиться не того…
Петерс. А мы на дверях этой комнаты напишем: «гимнастический кабинет». Кстати же, англичане любят спорт.
Троцкий. Вам виднее, только смотрите, чтобы англичане не стали сдуру на себе пробовать этой гимнастики… Вам также, товарищ Луначарский… Советую обратить внимание на учебные заведения. Очень уж мало в них учебного. Намедни захожу, а ученицы на коленях у учеников сидят и кокаин нюхают. Может быть, оно так для усвоения научных предметов и надо, да французы из комиссий ведь народ легкомысленный, примут ваше учебное заведение за что-либо другое и начнут между партами канкан плясать…
Луначарский. Да ведь сами же вы говорили, чтобы в школах была полная свобода. Впрочем, однако, насколько я знаю, и раньше, при полицейско-бюрократическом режиме, ученики и ученицы в наказание бывали на коленях.
Троцкий. Так ведь то на собственных, а не на чужих. И по вашей части, товарищ комендант города, тоже попросил бы… Вы позволяете жителям ходить по городу почти без всего: эта дрянная публика наденет только сверх рубахи рваный пиджачишко, а внизу ничего нету!
Комендант. Слушаю-с… Мы этаких на время приезда комиссии выберем всех из города, да на общественные работы и погоним.
Троцкий. А ежели комиссия будет вообще останавливать на улицах прохожих да спрашивать: «Довольны ли жизнью?» — то чтоб говорили: «Всем довольны, господа сэры или там мусью». А который будет недоволен, мы ему после такое неудовольствие пропишем!.. Впрочем, это уже но вашей части, Христиан Иванович.
Петерс. Будьте покойны! Мы его, недовольного-то, сразу же в гимнастический кабинет. Тама останется доволен!
Троцкий. Вообще, я бы отобрал из жителей человек сто тех, кто посытнее да повеселее, подкормил бы их ещё до приезда комиссии, да и выпустил бы на улицу: пусть всё время по пути следования комиссии на глаза подвёртываются. Да развесить им на шеи медальон с портретом Карла Маркса! Пусть видят иностранцы, какие мы есть социалисты. А который каналья сбросит с шеи портрет, я ему такую пеньковую цацу навешу… Впрочем, это по вашей части, Христиан Иванович.
Петерс. Будьте благонадёжны.
Троцкий. Да, вот ещё что: тут за последнее время вы, товарищ Луначарский, наставили памятников — как, бывало раньше Держиморда фонари ставил — кому нужно, кому и не нужно. Тут тебе и Урицкому, и Стеньке Разину, и Робеспьеру, и Нахамкису, и Емельяну Пугачёву: наши-то «товарищи» ничего — слопают… А перед иностранцами как-то неловко. Снять бы их, что ли! И что это, ей-Богу, за скверный народ! Только поставь где-нибудь один памятник — сейчас же целую сотню всякой дряни нанесут и наставят.
Луначарский. А как же быть с вашим памятником?
Троцкий. Ну, мой можно оставить. Только временно надпись на нём переделайте. Напишите: Гарибальди, что ли.
Луначарский. Да ведь Гарибальди с большой бородой!
Троцкий. Ну, времени столько прошло, что мог успеть и побриться. Кажется, теперь всё. Фф-фу!.. Ну, вот комедия и кончена!..
Луначарский. Вы думаете — кончена? Я думаю, она только после приезда международной комиссии и начнётся!..