Неизданное свидетельство современника о Владимире Святом и Болеславе Храбром (Гильфердинг)/ДО

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
[ценз]
ПЕЧАТАТЬ ПОЗВОЛЯЕТСЯ

съ тѣмъ, чтобы по отпечатаніи представлено было въ Ценсурный Комитетъ узаконенное число экземпляровъ. Москва, Апрѣля 28 дня 1856 года.

Ценсоръ Н. Фонъ-Крузе.

 

 

(изъ Русской Бесѣды. Москва. 1856 г. № 1.)

 

[1]
НЕИЗДАННОЕ СВИДЕТЕЛЬСТВО
СОВРЕМЕННИКА
о
ВЛАДИМІРѢ СВЯТОМЪ
и
БОЛЕСЛАВѢ ХРАБРОМЪ.

 

Въ Гамбургской Городской Библіотекѣ находится списокъ съ неизданнаго еще посланія одного Нѣмецкаго епископа-миссіонера къ королю Генриху II. Оно писано было, какъ показываетъ содержаніе, въ 1007 году, и во многихъ отношеніяхъ замѣчательно, особенно для Славянской исторіи. Читатели «Русской Бесѣды» прочтутъ конечно съ любопытствомъ этотъ памятникъ старины.

Списокъ (какъ видно, весьма вѣрный) сдѣланъ былъ въ 1716 г. для извѣстнаго въ то время археолога Уффенбаха[1]. Подлинникъ писанъ (такъ отмѣтилъ Уффенбахъ) на желтомъ пергаменѣ въ четверку, почеркомъ конца X-го и начала XI-го вѣка, вслѣдъ за комментаріемъ къ Донатовой «Ars Grammatica» (извѣстному въ средніе вѣка [2]учебнику): рукопись хранилась и теперь еще, какъ кажется, хранится въ Касселѣ.

Въ заголовкѣ посланія не выставлено полное имя писавшаго. Сказано: «Королю Генриху Б.» Такое сокращеніе было общимъ въ средніе вѣка обычаемъ, когда копія съ посланія или грамоты вносилась въ какую-либо книгу. Что король Генрихъ, къ которому нашъ авторъ обращается, былъ Генрихъ II, послѣдній изъ знаменитаго дома Саксонскихъ Лудолфинговъ (вступилъ на престолъ 1002, получилъ императорскую корону 1014, ум. 1024), въ томъ нѣтъ никакого сомнѣнія. Въ посланіи онъ является современникомъ и озлобленнымъ врагомъ Великаго Князя Польскаго, сына Мешкова, Болеслава (Храбраго): дѣйствительно, упорная борьба этихъ двухъ государей составляетъ одно изъ великихъ явленій средневѣковой исторіи. Но кто былъ писавшій? Изъ посланія видно, что онъ былъ епископъ[2], что онъ стоялъ во главѣ миссій Римской церкви въ сѣверо-восточной Европѣ[3], что онъ пользовался большимъ уваженіемъ и расположеніемъ короля и что онъ, когда писалъ свое посланіе, собирался итти на проповѣдь къ язычникамъ Прусамъ. Современный лѣтописецъ Титмаръ (род. 976, 1009 сдѣланъ епископомъ Мерзебургскимъ, ум. 1018) скажетъ намъ, кто былъ этотъ человѣкъ, и ознакомитъ насъ съ его жизнію: «Былъ нѣкто по имени Брунъ, пишетъ онъ въ своей Хроникѣ (IV, 58), мой сверстникъ и соученикъ, принадлежавшій къ знаменитому роду, но Божіимъ изволеніемъ преимущественно предъ всѣми единокровными своими избранный въ число чадъ Божіихъ. Особенно любимый матерью своею, почтенною Идою, онъ переданъ былъ въ обученіе Геддону философу[4], снабженный въ изобиліи всѣмъ нужнымъ. Его отецъ былъ Брунъ[5], господинъ отличный и во всѣхъ отношеніяхъ [3]достохвальный, связанный со мною кровнымъ родствомъ и болѣе всѣхъ другихъ близкій мнѣ дружбою. Его сынъ, ему соименный, когда утромъ собирались итти въ школу, отпрашивался бывало, прежде нежели ученики выйдутъ изъ (монастырскаго) пріюта[6], и пока мы играли, онъ предавался молитвѣ. Праздности предпочиталъ онъ трудъ и, такимъ образомъ совершенствуясь, достигъ зрѣлаго возраста. Оттонъ III пожелалъ имѣть его при себѣ и принялъ ко двору. Но Брунъ покинулъ его, отыскалъ себѣ отшельническое убѣжище и жилъ собственнымъ трудомъ. Послѣ смерти достославнаго императора, когда, Божіею милостію, воцарился Генрихъ II, онъ пришелъ въ Мерзебургъ и просилъ, чтобъ ему дозволено было получить, съ разрѣшенія господина Папы, епископское благословеніе. По приказанію короля, его посвятилъ архіепископъ (Магдебурскій) Тагино, и ему данъ былъ омофоръ (pallium[7]), который Тагино привезъ съ собою (изъ Рима). За тѣмъ, ради пользы душевной, подвергся онъ тягости огромнаго путешествія по разнымъ странамъ, наказуя плоть свою неяденіемъ и распиная бодрствованіемъ. Много всякаго добра получалъ онъ отъ Болеслава (Польскаго государя) и отъ другихъ богачей, и тотчасъ раздавалъ все церквамъ, а также своимъ родственникамъ и бѣднымъ, себѣ же онъ ничего не оставлялъ. На двѣнадцатый годъ своего постриженія и своего достославнаго труженичества отправился онъ въ Прусію (ad Pruciam), дабы оплодотворить сію неблагодарную ниву сѣменемъ Божіимъ, но, при множествѣ терній, не въ состояніи былъ преодолѣть ихъ жестокости. И когда онъ проповѣдывалъ на границѣ вышеозначенной страны и Руси (Rusciæ), то сперва получилъ отъ туземцевъ приказаніе прекратить проповѣдь, а какъ онъ продолжалъ благовѣствовать, то былъ схваченъ и вслѣдъ за тѣмъ обезглавленъ за любовь къ Христу, который есть глава церкви; и пострадалъ онъ 14 февраля, кротко, какъ агнецъ, съ 18-ю [4]товарищами. Тѣла мучениковъ лежали непогребенными, пока Болеславъ, получивъ о томъ извѣстіе, купилъ ихъ и тѣмъ снискалъ будущую отраду своему дому. Это случилось во время пресвѣтлѣйшаго короля Генриха, котораго Богъ Всемогущій прославилъ и, уповаю, искупилъ чрезъ торжество столь великаго святителя. Отецъ же помянутаго епископа, долгое время спустя, разболѣлся и, принявъ по сыновней заповѣди (такъ онъ мнѣ самъ разсказалъ) монашескій образъ, мирно почилъ 19 Октября».[8]

Стало быть Брунъ, сверстникъ и соученикъ Титмара, родился около 976 г. (въ городѣ Кверфуртѣ, какъ видно изъ другихъ извѣстій[9]) и лѣтъ 12-ти отданъ былъ въ Магдебургскую школу, въ которой нѣсколько времени передъ тѣмъ учился знаменитый Войтѣхъ, главный основатель католицизма въ Чехіи, окончившій бурную жизнь свою мученичествомъ у Прусовъ. Юноша знатный и, какъ говоритъ одно древнее сказаніе, «необыкновенно образованный въ свободныхъ наукахъ, особенно же отличавшійся въ музыкальномъ искусствѣ»[10], Брунъ, взятый ко двору, до того полюбился молодому, прекрасному Императору Оттону III,—самой поэтической личности въ средніе вѣка,—что Оттонъ, по словамъ этого сказанія, не называлъ его иначе, какъ «душа моя». Вѣроятно въ 996 г. сопутствовалъ онъ Императору въ Италію и тамъ, слѣдуя общему порыву вѣка, рѣшился отказаться отъ міра. Онъ постригся подъ именемъ Бонифація, провелъ нѣсколько времени въ уединеніи и потомъ вступилъ въ братство, которое собралось около пустынника Ромуальда, славившагося по всей Италіи[11], жилъ съ нимъ въ Тибурѣ, на Монте-Кассино, наконецъ въ Переѣ близь Равенны. Въ 1002 или 1003 г. возвратился [5]онъ въ Германію и получилъ епископское посвященіе. Возвести въ епископскій санъ молодаго человѣка 27 лѣтъ, особенно если онъ принадлежалъ къ знатному роду, было въ то время дѣломъ довольно обыкновеннымъ. Генрихъ II указалъ Бруну на дѣятельность миссіонера и, не смотря на его молодость, которая внушала королю нѣкоторыя опасенія, какъ пишетъ самъ Брунъ, онъ доставилъ ему палліумъ, знакъ архіепископскаго достоинства, и съ тѣмъ вмѣстѣ сдѣлалъ его главою миссій in partibus infidelium. Конечно Брунъ и прежде уже имѣлъ въ виду это служеніе. Его воспламеняла слава старшаго товарища по училищу, Войтѣха, слава, которая гремѣла въ то время по всей Европѣ. Въ Италіи, на Монте-Кассино, все напоминало о великомъ мученикѣ: Войтѣхъ приходилъ туда два раза и долго тамъ жилъ, изгнанный изъ Праги народомъ. Брунъ написалъ житіе Войтѣха, которое дошло до насъ и дышетъ пламеннымъ аскетизмомъ[12].

Титмаръ и другіе источники говорятъ только о послѣдней проповѣди Бруна, увѣнчавшейся мученичествомъ. Но изъ его посланія мы имѣемъ болѣе полныя свѣдѣнія объ его дѣятельности. Письма писались въ тѣ времена рѣдко, но за то большія, и давали отчетъ о многомъ.

Брунъ посѣтилъ сперва Венгрію. Здѣсь только что начинало водворяться Христіанство стараніями короля св. Стефана, котораго, какъ извѣстно, крестилъ Войтѣхъ Пражскій въ 995 г. Понятно, что Брунъ надѣялся найти тутъ обширное поле дѣятельности; но понятно также, почему онъ, какъ самъ сознается въ своемъ посланіи, не имѣлъ въ Венгріи успѣха. Онъ былъ Христіанскій миссіонеръ, но съ тѣмъ вмѣстѣ и представитель политики Германскаго престола, который считалъ себя въ правѣ требовать вассальства всѣхъ сосѣднихъ народовъ, принимавшихъ Христіанство: на эту свѣтскую сторону своихъ дѣйствій онъ самъ указываетъ (см. стран. 254 посланія). Стефанъ не могъ быть этимъ доволенъ; онъ, напротивъ, держалъ себя всегда чрезвычайно гордо въ отношеніи къ Германіи и для [6]противодѣйствія ей, какъ можно болѣе, сближался съ Римомъ. Нѣмецкаго проповѣдника онъ, вѣроятно, стѣснялъ и старался удалить.

Изъ Венгріи Брунъ отправился въ Русскую землю (въ 1006 г.); но въ самой Руси ему нечего было дѣлать, какъ и другимъ Западнымъ миссіонерамъ, которые не разъ приходили къ князю Владиміру. Онъ просилъ только, чтобъ его пропустили къ Печенѣгамъ. Какимъ образомъ ему пришла мысль итти къ этимъ степнымъ дикарямъ, свирѣпѣйшимъ изо всѣхъ язычниковъ, какъ онъ объ нихъ отзывается? Еще въ Венгріи могъ онъ познакомиться съ Печенѣгами, узнать ихъ языкъ: тамъ жили цѣлыя поколѣнія Печенѣговъ и другихъ Тюркскихъ кочевниковъ, которые вмѣстѣ съ Мадъярами или вслѣдъ за ними вторглись въ Придунайскія равнины[13]. У Русскаго государя онъ пробылъ только мѣсяцъ. Радушно принялъ его Владиміръ. Къ сожалѣнію, онъ мало разсказываетъ про него и про Русь; онъ даже не упоминаетъ имени Русскаго государя, который столь заботливо предостерегалъ его объ опасностяхъ путешествія въ степь. Что этотъ государь былъ Владиміръ, достовѣрно: Владиміръ княжилъ тогда одинъ на Руси, во всей своей славѣ. И въ тѣхъ немногихъ подробностяхъ, которыя Брунъ передаетъ о немъ, рисуется свѣтлая личность Владиміра: добрый, богатый, гостепріимный, окруженный своими старшинами, боярами, покровитель и поборникъ Христіанства, заклятой врагъ степныхъ хищниковъ, не тотъ ли это самый Владиміръ, котораго изображаетъ Несторъ и народная пѣснь?

Важно свидѣтельство Бруна объ укрѣпленной частоколомъ и засѣками линіи (sepes), которою Владиміръ оградилъ свою землю отъ Печенѣговъ. Оно подтверждаетъ и дополняетъ сказаніе Нестора о городахъ, основанныхъ имъ для защиты со стороны степи, и преданіе народное о богатырскихъ заставахъ, оберегавшихъ Кіевъ.

Русскій князь съ дружиною проводилъ Бруна до границы. [7]Владиміръ съ своими вышелъ за ворота ограды (безъ сомнѣнія укрѣпленныя и охраняемыя войскомъ) и сталъ на сторожевомъ курганѣ; Брунъ съ товарищами пошелъ впередъ, въ степь, съ крестомъ и съ пѣніемъ стиховъ Евангельскихъ.

Пять мѣсяцевъ пробылъ онъ у Печенѣговъ, едва не погибъ, но умѣлъ пріобрѣсти вліяніе на старшинъ и крестилъ до 30 человѣкъ. Онъ сдѣлался посредникомъ мира между Печенѣгами и Русью и возвратился въ Кіевъ: какъ только Владиміръ узналъ, что Христіанство нашло отголосокъ и у Печенѣговъ, онъ рѣшился отправить къ нимъ въ заложники собственнаго сына, чтобы скрѣпить миръ и тѣмъ облегчить дѣйствія миссіонеровъ. Брунъ поставилъ епископомъ для Печенѣговъ одного изъ своихъ спутниковъ; что̀ съ нимъ потомъ сталось, неизвѣстно, но надежды Бруна не сбылись.

Изъ Кіева Брунъ пошелъ навѣстить сѣверныя миссіи, Скандинавскую и Поморско-Прусскую. Съ первою онъ вошелъ въ сношенія, вторую принялъ подъ личное руководство. Средоточіемъ и главною опорою ея была Польша. Здѣсь княжилъ въ то время Болеславъ Храбрый. То былъ великій человѣкъ, хотя оставилъ онъ своему преемнику государство, которое тотчасъ разстроилось и пало. «Болеславъ Великый», говоритъ объ немъ Несторъ. Какъ любилъ и чтилъ его Польскій народъ, какъ потомъ прославлялъ его! Побѣды и завоеванія, привѣтливость и гостепріимство, милость къ бѣднымъ, любовь къ дружинѣ, мудрые законы, справедливый судъ, все соединялось для Польскаго народа въ образѣ Болеслава. Годъ цѣлый послѣ его смерти, говоритъ лѣтописецъ, не пѣлось ни одной пѣсни по всей Польской землѣ. Духовенство видѣло въ немъ самаго ревностнаго поборника Христіанства; онъ употреблялъ огромныя средства на построеніе церквей, на пособіе приходившимъ въ Польшу священникамъ, на поддержаніе миссій у язычниковъ. Особенно заботился онъ объ обращеніи Прусовъ, всегдашнихъ враговъ Польши, которыхъ ему удалось покорить; онъ надѣялся, что Христіанство примиритъ ихъ съ Поляками. И этотъ-то государь былъ въ постоянной [8]распрѣ съ Германіею; противъ него король Генрихъ водилъ, вмѣстѣ съ войсками Нѣмецкими, недавнихъ враговъ Германіи, упорнѣйшихъ изъ всѣхъ язычниковъ въ сѣверной Европѣ, воинственныхъ Славянъ—Лютичей. Мы не удивимся тому негодованію, какое внушала Бруну эта противная Христіанскому чувству политика Генриха, которая вредила успѣху его проповѣди и тѣмъ, что отвлекала въ другую сторону вниманіе и средства Болеслава, и тѣмъ, что въ лицѣ Лютичей давала язычеству опору и признаніе. Читатель увидитъ, что противъ нея преимущественно направлено его посланіе и что главная его цѣль—убѣдить Генриха въ необходимости помириться съ Болеславомъ, пріобрѣсти его дружбу цѣною нѣкоторыхъ уступокъ и въ союзѣ съ нимъ направить свои силы противъ язычниковъ, Лютичей и Прусовъ.

Вотъ это посланіе. Латинскій текстъ приведенъ со всею точностью[14]; въ переводѣ я придерживался подлинника, какъ можно ближе, и не имѣлъ никакого притязанія на изящество.

ПОСЛАНІЕ БРУНА КЪ ГЕНРИХУ II.

pag. 239Viro ecclesie pio Henrico regi В., hic, quid nisi miser tantum? Quicquid regem decet et cuncta cernenti domino Deo placet, dubio procul sapiat religiosus rex.

Мужу, преданному церкви, королю Генрику Б(рунъ), который что иное, какъ не жалкое существо? То, что прилично королю и угодно всевидящему Господу Богу, безъ сомнѣнія должно быть извѣстно благочестивому королю.

Est nemo vivens super terram qui plus diligat vestram salutem secundum Dominum et qui plus velit omnem vestrum honorem secundum seculum multo labore plenum. Erat[15] vester optime carus episcopus Bruno, cum moram facerem in terra Ungrorum: dixit mihi, vos, о rex, piam sollicitudinem circa me habere et valde nimis timere, ne vellem perire. Quod utique fecissem et facio, nisi prohiberet, qui adhuc prohibet, clemens Deus et senior meus sanctissimus Petrus. Reddat Tibi Deus meritum in terra viventium, quia, egregius rex, tu, qui | 240debes pene procurare totum mundum, de me, minimo servo tuo, ne perirem, dignatus es in nomine Domini habere hanc nobilem curam. Gratias Deo! Тu, cum sis rex secundum sapientiam, quam tibi Deus dedit, studium habes, ut sis bonus et catholicus rector, sis et qualem habere necesse est sancte ecclesie pius et districtus auriga. Similiter et nos, miseri qualescunque, tamen tui, ne hanc vitam in vanum consumamus et nudi inveniamur in die mortis, quantum sola misericordia Sancti Spiritus flat, operari, laborare studium mittimus secundum illud optimi Pauli: Non facio animam meam pretiosiorem, quam me. Ergo, quantum ad me, nihil nisi malum facio tantum; quantum vero ad Dominum, ubi vult, citius dicto facit omne bonum.

Нѣтъ никого, живущаго на землѣ, кто болѣе (нежели я) любитъ ваше спасеніе въ Господѣ и болѣе желаетъ вамъ всяческой чести въ мірѣ семъ, полномъ тяготы. Вашъ дражайшій епископъ Бруно[16] сказалъ мнѣ, когда я пребывалъ въ землѣ Венгровъ, что вы, король, питаете благосклонную обо мнѣ заботливость и чрезвычайно боитесь, чтобы я не погибъ. Это дѣйствительно было бы со мной тогда, и теперь бы случилось, если бы не возбранялъ, и теперь, и тогда, милосердый Богъ и господинъ мой святѣйшій Петръ. Воздай тебѣ Богъ на землѣ живущихъ за твою заслугу, что ты, доблестный король, который долженъ управлять едва не цѣлою вселенной[17], удостоилъ имѣть объ моей участи, меньшаго изъ рабовъ твоихъ, столь благородную заботу во имя Господне. Слава Богу! ты, слѣдуя въ королевскомъ санѣ мудрости, которою тебя Богъ одарилъ, стараешься быть благимъ и католическимъ правителемъ, быть такимъ благочестивымъ и крѣпкимъ кормчимъ, какого должна имѣть св. Церковь. Подобнымъ образомъ и мы,—будучи твоими, сколь мы ни убоги,—стараемся трудиться и работать, по скольку внушаетъ намъ единая милость Духа Святаго, дабы мы не истратили напрасно сей жизни и не оказались нагими (отъ добрыхъ дѣлъ) въ день смерти; (стараемся) по слову блаженнаго Павла:[18] «не творю души своей честнѣе, чѣмъ себя.» Итакъ самъ по себѣ, не дѣлаю ничего, кромѣ зла; а что до Господа, то, гдѣ Онъ хощетъ, скорѣе, нежели успѣешь сказать, творитъ Онъ всякое благо.

241Opera Dei revelare et confiteri honorificum est; maxime vobis tacere non debeo, cuius sancta persuasione episcopus sum, qui de sancto Petro evangelium Christi gentibus porto. Certe dies et menses iam complevit integer annus, quod ubi diu frustra sedimus, Ungros dimisimus et ad omnium paganorum crudelissimos Pezenegos viam arripuimus. Senior Rutorum[19], magnus regno et divitiis rerum, mensem retinuit me et renitens contra voluntatem, quasi qui sponte me perdere voluissem, sategit mecum, nе ad tam inrationabilem gentem ambularem, ubi nullum lucrum animarum, sed solam mortem et tunc etiam turpissimam invenirem. Iam cum non potuit et de me indigno visio quedam eum terruit, duos dies cum exercitu duxit me |242 ipse usque ad regni sui terminum ultimum, quem propter vagum hostem firmissima et longissima sepe undique circumclausit. Sedit de equo ad terram; me preeunte cum sociis, illo sequente cum maioribus suis egredimur portam; stetit ipse in uno, nos stetimus in alio colle; amplexus manibus crucem ipse ferebam, cantans nobile carmen: «Petre, amas me, pasce oves meas!» Finito responsorio misit senior maiorem suum ad nos in hec verba: «Duxi te, ubi mea desinit terra, inimicorum incipit. Propter Deum rogo, ad meum dedecus ne perdas iuvenum vitam. Scio, cras ante tertiam sine fructu, sine causa debes gustare amaram mortem.» Remisi: «Aperiat tibi Deus paradisum, sicuti nobis aperuisti || 243viam ad paganos.» Quid plura? nemine nocente duos dies ivimus, tertia die, qui est VI Februarii, tribus vicibus, mane, meridie, nona omnes ad occisionem flexa cervice ducebamur, qui toties ab occurrentibus nobis hostibus (sic dixit dominus et dux noster Petrus) mirabili signo illesi exivimus. Dominica ad maiorem populum pervenimus et datum est spatium vivendi, donec per currentes[20] nuncios universus populus congregaretur ad concilium. Ergo ad nonam alia die Dominica vocamur ad concilium, flagellamur, nos et equi; occurrunt vulgus in numerum cruentis oculis, et levaverunt clamorem horribilem; mille securibus, mille gladiis super nostram cervicem evaginatis in frustra nos concidere minantur; || 244vexati sumus usque ad noctem, tracti in diversam partem, donec, qui nos de manibus eorum bello rapuerunt, maiores terre audita nostra sententia cognoverunt, ut sunt sapientes, quod propter bonum intravimus terram eorum. Ita, sicut iussit mirabilis Deus et pretiosissimus Petrus, quinque menses in eo populo stetimus, tres partes circuivimus, quartam non tetigimus, de qua meliorum nuncii ad nos venerunt. Circiter trigintа animas[21] christianitate facta, in digito Dei fecimus pacem, quam, ut illi dixerunt, nemo preter nos facere posset. «Нес pax, inquiunt, per te facta est. Sifirma erit, sicut doces, omnes libenter erimus christiani. Si ille senior Ruzоrum in fide titubaverit, debemus tantum intendere bello, non de christianitate.» Hac ratione | 243perveni ad seniorem Ruzorum, qui satisfaciens propter Dominum dedit оbsidem filium. Соnseсravimusque nobis[22] episcopum de nostris, quem simul cum filio posuit in terre medium. Et facta est ad maiorem gloriam et laudem salvatoris Dei christiana lex in pessimo populo, qui sunt super terram, omnium paganorum.

Достойно раскрывать и объявлять дѣла Божіи. Въ особенности же предъ вами умолчать ихъ не могу, такъ какъ въ слѣдствіе вашихъ святыхъ увѣщаній[23], я сталъ епископомъ, который по примѣру св. Петра приношу Евангеліе Христово языкамъ. Навѣрное, дни и мѣсяцы исполнили уже цѣлый годъ, съ тѣхъ поръ какъ мы, пробывъ долго понапрасну между Венграми[24], оставили ихъ и направили путь свой къ жесточайшимъ изъ всѣхъ язычниковъ, Печенѣгамъ[25]. Государь Pусовъ[26], великій державою и богатствомъ, мѣсяцъ удержалъ меня и противясь моему намѣренію, какъ будто бы я хотѣлъ добровольно погубить себя, старался убѣдить меня, чтобы я не шелъ къ столь неразумному народу, гдѣ не могъ бы снискать душъ (для спасенія), а лишь найти смерть, и то постыднѣйшую. Какъ онъ ужъ не могъ (склонить меня) и его устрашило нѣкое видѣніе обо мнѣ недостойномъ, то онъ два дня проводилъ меня самъ съ войскомъ до послѣдняго предѣла своего государства, который (предѣлъ) онъ, по причинѣ скитающагося[27] непріятеля, оградилъ отовсюду самымъ крѣпкимъ частоколомъ на весьма большое пространство[28]. Онъ слѣзъ съ коня на землю; я шелъ впереди съ товарищами, онъ слѣдовалъ съ своими старшинами, и такъ мы вышли за ворота[29]; онъ сталъ на одномъ холмѣ, мы стали на другомъ. Обнимая руками крестъ, я несъ его самъ, и пѣлъ великолѣпную пѣснь: «Петръ, ты любишь меня, паси овцы мои!» Когда конченъ былъ антифонъ[30], государь послалъ старшину своего къ намъ съ сими словами: «Я довелъ тебя до мѣста, гдѣ кончается моя земля, начинается непріятельская. Ради Бога прошу тебя не погубить, къ моему безчестію, жизнь свою понапрасну[31]. Знаю, завтра прежде третьяго часа, безъ пользы, безъ причины, вкусишь ты горькую смерть.» Я послалъ отвѣтъ: «Да откроетъ тебѣ Богъ рай, какъ ты открылъ намъ путь къ язычникамъ.» Что же? никѣмъ невредимы[32] шли мы два дня; на третій день, 6-го февраля, три раза, утромъ, въ полдень, въ девятомъ часу, вели насъ всѣхъ, съ согбенными шеями, на убіеніе, насъ, которые столь часто уходили отъ устремлявшихся на насъ враговъ (по слову господина и вождя нашего Петра) безвредно, дивнымъ знаменіемъ. Въ Воскресенье достигли мы болѣе многочисленнаго народа[33]; насъ оставили жить, пока черезъ поспѣшныхъ вѣстниковъ созванъ будетъ весь народъ на собраніе. И такъ въ другое Воскресенье, въ девятомъ часу, зовутъ насъ передъ собраніе, бьютъ насъ, самихъ и коней нашихъ; бросается на насъ многочисленная толпа съ кровавыми глазами и поднимаетъ страшный вопль; тысячью сѣкиръ, тысячью обнаженныхъ надъ нашими шеями мечей вотще угрожаютъ они изрубить насъ. Мучили насъ до ночи, увлекли въ разныя стороны: пока старшины[34] земли силою[35] вытащили насъ изъ ихъ рукъ, и услышавъ наши рѣчи, поняли, какъ люди разумные, что мы для добра вступили въ ихъ землю. Такимъ образомъ, соизволеніемъ дивнаго Бога и честнѣйшаго Петра, пробыли мы пять мѣсяцевъ у этого народа, обошли три его части, не коснулись четвертой,[36] откуда пришли къ намъ вѣстники отъ лучшихъ людей[37]. Приведши около тридцати душъ въ Христіанство, мы, помощью Божьяго перста, утвердили миръ[38], котораго, какъ они (т. е. Печенѣги) сказывали, никто кромѣ насъ не могъ бы сдѣлать. «Этотъ миръ, говорили они, сдѣланъ тобою. Если онъ будетъ проченъ, то мы всѣ охотно примемъ Христіанство, какъ ты насъ учишь. Если же государь Русовъ станетъ колебаться въ вѣрности (миру), то мы просто будемъ воевать съ нимъ, безъ ущерба Христіанству»[39]. Съ этимъ пришелъ я къ государю Русовъ, который, ради дѣла Господня удовлетворяя моей просьбѣ, далъ въ заложники сына. И мы посвятили въ епископы одного изъ своихъ, и онъ (т. е. Русскій государь) отправилъ его вмѣстѣ съ сыномъ своимъ въ середину земли (Печенѣжской). И водворился, къ большей славѣ и хвалѣ Спасителя Бога, Христіанскій законъ сpеди самаго дурнаго и жестокаго изъ всѣхъ языческихъ народовъ, какiе существуютъ на землѣ.

Ego autem nunc flecto ad Pruzos, ubi qui precessit, precedere debet, qui illa omnia fecit, et nunc facere debet, clemens Deus et senior meus pretiosissimus Petrus. Audіvі enim de nigris Ungris, ad quos, que numquam frustra vadit, sancti Petri prima legatio venit, quamvis nоstri ( quod Deus indulgeat!) cum magno peccato aliquo сecarentur; qui conversi omnes facti 246sunt christiani[40]. Нес omnia sola gloria Dei et optimi Petri; quantum ad me, nihil nisi pecatum, et hoc ipsum bonum perditum, nisi miserans Deus propter se faciat, augeat et addat propter sanguinem sanctorum et specialius eorum qui nostro evo effusus super terram. Mi senior, omnia bona fecisti ad meam causam: Deus tibi retribuat mercedem in resurrectionem iustorum, maxime quia curam geris mei, ne pro errore iuventutis secularia agam et spiritualia deseram. Inde erat, quod me abeunte videbaris irasci. Inde enim[41] fuit, quod me et plura mea digna risui ad circumstantes heroas me absente irrisisti. Que tria, amorem, iram et derisum, nisi me diligeres, nunquam circa me haberes, et nisi tu bonus esses, 247certe nunquam, quid tibi in me malum videbatur, odio haberes. Dico pro consolatione: quantum vult sanctus Deus misereri pio Petro cogente, nolo perire. Quod cum sim in me turpis et malus, dono Dei vellem esse bonus. Dico pro oratione: omnipotens et misericors Deus et me corrigat antiquum peccatorem, vosque faciat de die in diem nunquam mortuo bono opere meliorem regem. Si quis etiam hoc dixerit, quia huic seniori fidelitatem et maiorem amicitiam porto, hoc verum est; certe diligo eum ut animam meam, et plus quam vitam meam; sed quem nil latet, pretiosum testem habeo comunem Deum nostrum, quod per graciam vestram diligo eum[42], quia, quo plus possum, ad vos volo con vertere illum. Ut autem salva cum venia 248regis ita loqui liceat, la? Que conventio Christi cum Belial, que comparatio luci ad tenebras? quomodo conveniunt Zuarasi vel diabolus et dux sanctorum vester et noster Mauritius? qua fronte coeunt sacra lancea et quе pasсuntur humano sanguine diabolica vexilla? Non credis peccatum, о rex, quando сhristianum сaput, quod nefas est dictu, immolatur sub demоnum vexillo? Nonne melius esset talem hominem habere fidelem, cuius auxilio et consilio tributum accipere et sacrum christianismum facere de oppido pagano pоsses? О quam vellem non hostem, sed habere fidelem, de quo dico, seniorem Воzeszlаum![43] Respondebis forsitan, «volо». Ergo fac misericordiam, postpone crudelitatem; si vis habere fidelem, desine persequi; si vis habere militem, fac cum bono, ut delectet. Cave, о rех, si vis omnia 249facere cum potestate, nunquam cum misericordia, quam amat ipse bonus, ne forsitan irritetur qui te nunc adiuvat, Iesus. Nec contradicam regi; fiat sicut Deus vult et tu vis. Nonne melius pugnare cum paganis propter Christianitatem, quam christianis vim inferre propter secularem honorem? Certe homo cogitat, Deus ordinat. Nonne cum paganis et christianis hanc terram in viribus regni rex intravit? quam tamen sanctus Petrus, cuius tributarium se asserit, et sanctus martyr Adalbertus nonne protexerunt? Si adiuvare nollent, nunquam sancti qui sanguinem fuderunt et sub divino terrore multa miracula faciunt, quinque martyres occisi in terra sua requiescerent. Mi here, non es rex mollis, quod nocet, sed iustus et districtus rector, quod placet: 250sed tantum hoc addatur, ut sis misericors, et non semper cum potestate, sed etiam cum misericordia populum tibi acquirere, et quod nunc in tribus partibus, tunc nec in una parte bellum habes.

Я же теперь отправляюсь къ Прусамъ[44] куда долженъ предшествовать мнѣ Тотъ, кто предшествовалъ донынѣ, милосердый Богъ, и господинъ мой честнѣйшій Петръ, и гдѣ Онъ долженъ сотворить все, что сотворилъ (у другихъ народовъ). Я слышалъ о Черныхъ Уграхъ, къ которымъ въ первый разъ пришло никогда не ходящее вотще посольство св. Петра, (я слышалъ) что не взирая на нѣкій великій грѣхъ, ослѣплявшій нашихъ (да проститъ его Богъ!), они всѣ обратились и сдѣлались Христіанами[45]. Это все единственно слава Божія и благаго Петра; что до меня, то мнѣ не принадлежитъ ничего, кромѣ грѣха; и самое добро (Божіе) было бы (во мнѣ) потеряно, если бы самъ Богъ не творилъ (его во мнѣ), не умножалъ и не усугублялъ его, ради крови святыхъ и особливо тѣхъ, которые пролили ее въ нашъ вѣкъ на землѣ. Государь мой! ты сдѣлалъ всяческое добро въ отношеніи ко мнѣ. Воздай тебѣ Богъ мзду при Воскресеніи праведныхъ, особливо за то, что ты заботишься обо мнѣ, ка̀къ бы я изъ заблужденія молодости не предался мірскимъ дѣламъ и не покинулъ дѣлъ духовныхъ. Отъ этого-то происходило, что ты казался недовольнымъ, когда я отправлялся въ путь. Отъ этого произошло и то, что ты, въ моемъ отсутствіи, осмѣялъ меня и многое, что во мнѣ есть смѣшнаго, передъ окружающими тебя витязями[46]. Эти три вещи, любовь, гнѣвъ и насмѣшка не были бы у тебя въ отношеніи ко мнѣ, если бы ты былъ ко мнѣ равнодушенъ; и если бы ты не былъ добръ, то никогда конечно, не сталъ бы негодовать на то, что тебѣ казалось во мнѣ дурнымъ. Скажу въ утѣшеніе: пока изволитъ Богъ святый милосердствовать ко мнѣ ходатайствомъ блаженнаго Петра, я не погибну; и будучи самъ по себѣ мерзокъ и дуренъ, желалъ бы, Божіею благодатью, быть добрымъ.—Скажу, какъ мольбу: всемогущій и милосердый Богъ и меня да исправитъ, давнишняго грѣшника, и васъ да сподобитъ, день ото дня, посредствомъ непрерывныхъ добрыхъ дѣлъ становиться все лучшимъ и лучшимъ государемъ. Если кто-нибудь скажетъ, что къ государю этому (т. е. къ вамъ) я питаю преданность[47] и наибольшую дружбу, то это правда; по истинѣ я люблю его, какъ душу свою, и болѣе, чѣмъ жизнь свою. Но Тотъ, отъ кого ничто не скроется, общій Богъ нашъ, мнѣ драгоцѣнный свидѣтель, что я для вашего же блага люблю васъ, потому что, сколько могу, хочу преклонить Его къ вамъ. Такъ если можно, съ позволеніемъ короля, сказать это: хорошо ли преслѣдовать Xристіанина, и вести дружбу съ народомъ языческимъ?[49] Какой договоръ Христа съ Веліаромъ, какое соглашеніе[50] свѣта со тьмою? какимъ образомъ сходятся вмѣстѣ Сварожичъ или діаволъ[51] и вождь святыхъ, вашъ и нашъ покровитель, Маврикій?[52] подъ какимъ видомъ встрѣчаются другъ съ другомъ священное копье[53] и насыщаемыя человѣческою кровью діавольскія знамена[54]? Развѣ не считаешь ты за грѣхъ, о король, когда Христіанская глава,—ужасно сказать!—приносится въ жертву предъ знаменемъ бѣсовъ[55]? Не лучше ли бы было имѣть союзникомъ такаго человѣка, помощью и совѣтомъ котораго ты могъ бы получать дань и водворять святое Христіанство въ языческомъ городѣ[56]? О какъ бы я желалъ имѣть не врагомъ, а союзникомъ того, о которомъ говорю, государя Болеслава! Быть можетъ, ты отвѣтишь: «я желаю». Такъ сотвори милосердіе, отложи злобу; если хочешь имѣть его союзникомъ, перестань его преслѣдовать[57]; если хочешь имѣть его своимъ рыцаремъ[58], сдѣлай это посредствомъ добра, чтобы его привлечь. Берегись, король, если ты станешь все дѣлать властію, а ничего милосердіемъ, которое любитъ благій Іисусъ, чтобы Онъ, нынѣ за тебя поборающій, отъ тебя не отвратился. Но я не стану противорѣчить королю. Будь, какъ угодно Богу и какъ ты хочешь… Не лучше ли сражаться съ язычниками за Христіанство, чѣмъ дѣлать Христіанамъ насиліе изъ мірскаго честолюбія? По истинѣ, человѣкъ предполагаетъ, Богъ располагаетъ. Не вступилъ ли король (т. е. не вступилъ ли ты, король), съ язычниками и Христіанами, во всeй силѣ своего государства, въ землю эту (т. е. въ землю Болеслава, въ Польшу)[59]? и не защитилъ ли ея[60] однако св. Петръ, коего данникомъ онъ (Болеславъ) себя признаетъ[61], и святой мученикъ Адальбертъ[62]? Развѣ пятеро святыхъ, пролившихъ кровь свою и сотворившихъ, подъ устрашающимъ покровомъ Божіимъ многія чудеса, почили бы въ землѣ его (Болеслава)[63], тамъ убитые, еслибы они не хотѣли помогать ему[64]? Господинъ мой, ты не слабодушный король, что̀ было бы вредно, но справедливый и крѣпкій правитель, что̀ всѣмъ нравится: только одного недостаетъ, чтобы ты былъ милосердъ, и не всегда властію[65], а также милосердіемъ (старался)[66] подчинять себѣ народы,—и тогда война, которая нынѣ у тебя съ трехъ сторонъ,[67] не будетъ ни съ одной.

Sed hoc quod[68] ad nos? Videat in sua sapientia iusti et boni tenax rex, videant et in dando consilio optimus quisque episcopus, comes et dux. Quod ad meam, imo Dei causam pertinet, unum dicam et alterum, quibus ultra non addam. Duo magna mala, quam[69] Deus et pugnans Petrus in rudi paganismo cepere, nova ecclesia prope sentire debet. Primum, senior Bolezlavus, qui viribus animi et corporis consolari mead convertendos Pruzos libentissime voluit et nulli pecunie ad hoc parcere decrevit: ecce impeditur bello, quod sapientissimus rex pro necessitate dedit; iuvare me in evangelio nec vacat, nec valet. Rursus, cum Liutiсi pagani sint et idola colant, non misit Deus in cor regis hos tales propter christianismum glorioso certamine debellare, quod est iubente evangelio compellere intrare. Nonne magnus honor magnaque salus regis esset, ut ecclesiam augeret et apostolicum nomen coram Deo inveniret, hoc laborare ut baptizaretur paganus, pacemque donare adiuvantibus, sed hoc christianis? Sed in hac parte pendet omne malum, 252qua nec rex fidem habet Bolezlavoni, nec ipse irato regi. Eheu nostra infelicia tempora! Per sanctum imperatorem, magnum Constantinum, per exemplar religionis optimum Karolum ! est nunc qui persequatur christianum: nemo prope qui convertat paganum! Unde, о rex, si dederis pacem christianis, pugnaturus propter christianitatem cum paganis, placebit tibi in die novissimo, cum, omnibus dimissis, steteris in conspectui[70] principis eo minori dolore et gaudio maiori, quo recordaris te maiora fecisse bona. Non est, quod timeat rex religionis[71]? homo memor malorum iungat se paganis? Tantum impossibilia nolite querere: aliter quomodo rex vult noster. Hic Boleslavо vos securum facit, 253quia in eternum non debet dimittere, сum in expugnandis paganis semper debet vos diligentissime adiuvare et in omnibus libenter servire. О quanta bona et commoda in custodiendo christianismo et in convertendo paganismo concurrerent, cum si[72], sicut pater Myseco cum eo, qui mortuus est imperatore, ita filius Воlezlavus cum vobis, qui sola spes orbis superstat, iuveret, nostro rege.

Но какое намъ дѣло? Пусть разсудитъ въ своей мудрости держащійся правды и добра король, пусть разсудятъ и всѣ благіе въ поданіи совѣта епископы, графы и герцоги. Что же касается до моего, или скорѣе, Божьяго дѣла, скажу еще одно[73], и больше ничего не прибавлю. Двумъ великимъ бѣдствіямъ подверглось слово Божіе и воинствующая проповѣдь Петра[74] среди грубаго язычества, и ихъ должна будетъ сильно ощутить новонасажденная (у Прусовъ) церковь. Во-первыхъ, государь Болеславъ, который охотно взялся поддержать меня средствами духовными и вещественными для обращенія Прусовъ и рѣшился не щадить на это ни какихъ денегъ,—вотъ онъ остановленъ войною, которую (ты), мудрѣйшій король, сдѣлалъ для него необходимою; пособить мнѣ въ дѣлѣ Евангелія у него нѣтъ ни досуга ни средствъ. Во-вторыхъ: Лютичи—народъ языческій и служатъ кумирамъ, а Богъ не внушилъ сердцу короля мысли достославною борьбою за Христіанство одолѣть ихъ, что̀ значитъ,—по повелѣнію Евангельскому, принудить ихъ вступить (въ церковь)[75]. Не была ли бы для короля великая честь и великое дѣло спасенія, стараться, съ цѣлію умноженія церкви и полученія предъ Богомъ имени апостольскаго, о томъ, чтобы крестился народъ языческій, и помириться съ тѣми, которые могутъ быть союзниками, но союзниками Христіанскими? А все зло происходитъ отъ того, что ни король не вѣритъ Болеславу, ни онъ разгнѣванному королю. Увы, бѣдственныя наши времена! О святой императоръ, великій Константинъ, о лучшій образецъ благочестія, Карлъ! есть теперь такіе, которые преслѣдуютъ Христіанина; нѣтъ никого почти, кто бы обращалъ язычника! Посему, о король, если ты дашь миръ Христіанамъ въ намѣреніи сражаться, на пользу Христіанства, съ язычниками, то ощутишь блаженство, когда, покинувъ все, въ послѣдній день стоять будешь предъ лицемъ Владыки, (и стоять будешь) тѣмъ болѣе безболѣзненно и тѣмъ болѣе радостно, чѣмъ болѣе будешь вспоминать добра, тобою сдѣланнаго. Не боитесь ли вы, король, за вѣру? развѣ человѣкъ, который помнитъ, какое отъ этого происходитъ зло, станетъ дѣйствовать за одно съ язычниками? Только невозможнаго не добивайтесь[76]; все прочее будетъ такъ, какъ угодно вамъ, королю нашему. Болеславъ сей удостовѣряетъ васъ, что онъ во вѣкъ васъ не оставитъ, такъ какъ его обязанность помогать вамъ всегда со всею ревностью въ покоpеніи язычниковъ и во всемъ усeрдно служитъ вамъ. О какія блага и выгоды произошли бы для охраненія Христіанства и обращенія язычества, если бы также, какъ отецъ Mешко[77] поборалъ за покойнаго Императора[78], такъ и сынъ Болеславъ дѣйствовалъ за одно съ вами, королемъ нашимъ, который остался единою надеждою вселенной!

Inter hec non lateat regem, quod episcopus noster cum egregio monacho, quem nostis, Rodberto ultra mare in evangelium Suigis transmiserat. Quomodo venientes nuncii verissime dixerunt, ipsum seniorem Suigiorum, cuius dudum uxor christiana erat, gracias Deo! baptizavit. Cum quo mille homines et septem plebes eandem graciam mox ut[79] 254receperunt. Quod ceteri indignati interficere querebant; spem habentes оmnes reverti cum episcopo, ad tempus locum dederunt. De quorum habitu et reversione ad explorandum missi nuncii non redeunt. Quecunque docent, merito ad vos, veluti ad regem, qui me perfecit in evangelio, servus vester certa mandare curabo. Quid plura? scitote sub testimonio Christi: ubicunque possum, fidelissimus fautor sum vestre parti. Et quamvis nesciam orare in conspectu Domini, verum non desinam latrare, ut vos benedicat salutare Dei et in omni opere comitetur vos bona gracia Petri. Vos vero quicquid in Liuticis et Pruzis 255convertendis consilium et auxilium potestatis[80] dare, ut pium regem et spem orbis decet, nolite cessare, quia circa horum paganorum dura corda convertenda flante Spiritu Sancto nоster labor nunc debet accingi omnisque opera et studium pugnante Petro indefesse consumi.

Между тѣмъ да будетъ извѣстно королю, что епископъ нашъ съ отличнымъ монахомъ, котораго вы знаете, Родбертомъ, отправился за море проповѣдывать Евангелiе Шведамъ[81]. Какъ заподлинно сказали прибывшіе оттуда съ вѣстями, онъ, слава Богу, крестилъ самого государя Шведскаго, супруга котораго была уже давно Христіанка[82]. Съ нимъ вмѣстѣ удостоились вскорѣ той благодати тысяча семь человѣкъ изъ народа[83]. Прочіе, въ негодованіи за это, хотѣли ихъ убить. Имѣя надежду въ послѣдствіи возвратиться вмѣстѣ съ епископомъ, они на время всѣ удалились. Посланные развѣдать объ ихъ положеніи и надеждахъ на возвращеніе не приходятъ назадъ. Какія бы вѣсти они ни принесли, я себя почту обязаннымъ сообщить ихъ вамъ въ точности, какъ рабъ своему государю, который приготовилъ меня для проповѣди Евангельской. Что еще скажу? Знайте,—я беру въ свидѣтели Христа, что гдѣ только могу, я стараюсь быть ревностнѣйшимъ заступникомъ вашихъ выгодъ. И не умѣя, предъ лицемъ Господнимъ, достойно молиться, не престаю вопить[84], чтобы васъ благословила спасительная сила Божія, и во всякомъ дѣлѣ сопровождала васъ благодатная милость Петра. Вы же не оставляйте подавать намъ, какой только можете, совѣтъ, какую можете, помощь для обращенія Лютичей и Прусовъ, какъ подобаетъ благочестивому королю, надеждѣ вселенной: ибо на обращеніе, благодатію Духа Святаго, жестокихъ сердецъ сихъ язычниковъ, долженъ нынѣ устремиться нашъ трудъ и употреблена быть неутомимо вся наша дѣятельность, все наше стараніе, при поборничествѣ Петра.

Vаlе, о rex, vive vere Deo, memor bonorum operum; morere senex virtutum et plenus dierum.

Будь здравъ, король, живи истинно для Бога, памятуя о благихъ дѣлахъ; окончи вѣкъ свой устарѣлымъ въ добродѣтеляхъ, богатымъ годами.

[33]

Не суждено было Бруну имѣть успѣхъ и на сѣверѣ, между Прусами. Какъ показываютъ собственныя слова его въ приведенномъ посланіи къ королю Генриху, онъ не дѣйствовалъ уже въ чистомъ духѣ Евангелія, въ духѣ кротости и любви: онъ требовалъ отъ мірской власти помощи для крещенія язычниковъ, онъ побуждалъ Христіанскаго государя къ завоеванію ихъ, онъ не боялся произнести страшное compellere intrare, «принудить вступить въ церковь»; но съ другой стороны онъ не жилъ еще въ томъ вѣкѣ, когда западный миссіонеръ велъ желѣзный строй рыцарей обращать еретиковъ Вальдензовъ и язычниковъ Лютичей, Прусовъ, Ливонцевъ. Слово Бруна было уже безплодно, а рука его еще не была вооружена. Онъ погибъ года полтора или два послѣ того, какъ писалъ къ Генриху. Титмаръ разсказываетъ, что его убили гдѣ-то между Прусскою землею и Русью: стало быть въ Литвѣ. Такъ дѣйствительно свидѣтельствуетъ Кведлинбургская лѣтопись подъ 1009 годомъ: «Бруно, другимъ именемъ Бонифацій, архіепископъ и монахъ, на одиннадцатый годъ своего постриженія, погибъ, 9 Марта[85], обезглавленный язычниками на границахъ Руси и Литвы (in confinio Rusciæ et Lituæ) съ 18 товарищами, и пріятъ былъ на небеса»[86]. [34]Римская церковь причислила его къ лику святыхъ. Объ его послѣднемъ подвигѣ носились разныя сказанія; но ни въ одномъ изъ нихъ не видно исторической основы[88].

 

Въ заключеніе выражу свою благодарность Русскому повѣренному въ дѣлахъ въ Гамбургѣ, X. Е. Кудрявскому, за обязательность, съ какою онъ доставилъ мнѣ тщательно критически обработанный списокъ съ изданнаго здѣсь посланія: этимъ спискомъ я пользовался.

 

А. Гильфердингъ.

Примѣчанія[править]

  1. Списокъ этотъ вошелъ въ составъ сборника разныхъ неизданныхъ историческихъ документовъ, принадлежавшаго Уффенбаху и доставшагося послѣ него Гамбургской Городской Библіотекѣ. Сборникъ хранится тамъ въ отдѣлѣ «Historia», № 321, подъ заглавіемъ: «Varia polilico-historica quae hinc inde conlexit ac per amanuensem describi fecit Z.C. ab Uffenbach MDCCXVI.» 438 страницъ. Нашъ памятникъ занимаетъ стр. 238—255.
  2. См. ниже, посланіе Бруна, стр. 245; мы приводимъ страницы по Уффенбаховскому списку.
  3. Тамъ же, 254.
  4. См. объ немъ Титмара, VII, 25. Онъ былъ учителемъ въ знаменитой тогда школѣ при монастырѣ св. Іоанна въ Магдебургѣ.
  5. Графъ Кверфуртскій, какъ свидѣтельствуетъ Annalista Saxo (у Пертца въ томѣ VIII) подъ 1009 г.
  6. Hospitium: домъ, въ которомъ жили ученики монастырской школы.
  7. Знакъ архіепископскаго достоинства, который всякій разъ посылался изъ Рима Папою. Брунъ былъ поставленъ архіепископомъ gentium, т. е. главою миссій Римской церкви у язычниковъ.
  8. Годъ неизвѣстенъ.
  9. Кромѣ Титмара, источниками для жизни Бруна служатъ: Кведлинбургская лѣтопись (у Пертца, Monumenta Germaniae, въ т. V, 89), Магдебурская лѣтопись (у Мейбома, Rerum Germanicarum т. II, 279, 284 ) и Житіе Ромуальда, писанное около 1040 г. его ученикомъ, Петромъ Даміановымъ сыномъ (у Пертца т. VI, 849—831).
  10. Vita S. Romualdi, cap. 27. Erat aulem adprime liberalium arlium instructus maximeque in modulationis musicæ studio adprobatus.
  11. Основателя ордена Камалдуловъ.
  12. Напечатано у Пиртца, Mon. Germ. VI, 596—612.
  13. См. Anonymus regis Bеlæ notarius (у Эндлихера, Monumenta Arpadiana) и Vita S. Stephani maior (у Пертца Mon. Germ. т. XIII).
  14. Только слѣдуя общепринятой методѣ изданія средневѣковыхъ памятниковъ, я поставилъ новые знаки препинанія по смыслу рѣчи, дополнилъ сокращенія, писанныя подъ титлами, и начертаніе u замѣнилъ, гдѣ нужно, буквою v.
  15. Глаголъ erat употребленъ здѣсь въ томъ смыслѣ, какъ Французъ говоритъ: c’était l’éѵeque Bruno qui.....
  16. Это былъ, безъ сомнѣнія, Бруно епископъ Аугсбургскій, родной братъ короля Генриха II. Онъ, дѣйствительно, въ 1004 году, будучи въ ссорѣ съ своимъ братомъ, удалился въ Венгрію и оттуда завелъ сношенія съ королемъ, въ слѣдствіе которыхъ они и помирились. Смотр. Лѣтопись Титмара, VI, 2 (у Пертца, V, 803) и Annales Hildesheimenses подъ 1004 г., тамъ же 92.—Этою ссорою объясняется холодность, съ какою нашъ Брунъ говоритъ о братѣ королевскомъ.
  17. Средневѣковое понятіе о Германо-Римскомъ государѣ, какъ о свѣтскомъ главѣ всего Христіанскаго міра.
  18. Невѣрно переведенный текстъ изъ Дѣян. Апост. XX, 24. Въ Славянскомъ переводѣ, согласно съ подлинникомъ, сказано: ниже имамъ душу свою честну себѣ.
  19. Описка вмѣсто Ruzorum
  20. currentes, очевидно, употреблено не въ буквальномъ смыслѣ «бѣгущіе», а въ смыслѣ «спѣшащіе», «быстрые»: вотъ зародышъ новаго слова курьеръ.
  21. слѣдуетъ читать animis.
  22. nobis описка вмѣсто nos.
  23. Лѣтописцы хвалятъ Генриха II за его особенную ревность къ Церкви; въ послѣдствіи его причислили къ лику святыхъ. Страннымъ образомъ однако Брунъ въ другомъ мѣстѣ посланія (стран. 246) по видимому противорѣчитъ себѣ и говоритъ, что Генрихъ разсердился на него, когда онъ предпринялъ свое странствованіе. Видно, король уговаривалъ его готовиться къ проповѣди у язычниковъ, но считалъ его еще слишкомъ молодымъ для такого подвига и былъ недоволенъ тѣмъ, что онъ слишкомъ рано пустился въ путь (27 или 28 лѣтъ, это почиталось въ то время еще юношескими годами).
  24. Въ 1003 г. Бруна видѣли мы въ Германіи: епископъ Аугсбургскій, съ которымъ онъ встрѣтился въ Венгріи, былъ тамъ въ 1004 г.; Брунъ писалъ свое посланіе, какъ видно, въ 1007 г. (см. ниже, стр. 48) и годъ передъ тѣмъ оставилъ Венгрію; стало быть онъ провелъ тамъ около двухъ лѣтъ, 1004 и 1005 г.
  25. Объ нихъ упоминаетъ также Титмаръ: въ одномъ мѣстѣ онъ пишетъ Pezineigi (VI, 55), въ другомъ (VIII, 16) ставитъ почти рядомъ три формы Pedenei, Petinei и Pecinegi.
  26. Senior въ смыслѣ средневѣковомъ, le Seigneur. Имени Владиміра, вѣроятно почти незнакомаго Нѣмецкому королю, Брунъ не счелъ нужнымъ упомянуть; впрочемъ оно приводится Титмаромъ, Wlodemirus (IV, 37. VII, 52).
  27. т. е. кочеваго.
  28. Сравн. извѣстіе о сторожевой линіи противъ Печенѣговъ у Нестора (П. С. Р. Л. I, 52). «И рече Володимеръ: «се не добро, еже малъ городъ (вар. мало городовъ) около Кіева.» И нача ставити городы (т. е. укрѣпленiя) по Деснѣ и по Востри и по Трубежеви и по Сулѣ и по Стугнѣ; и поча нарубати мужѣ лучьшіѣ отъ Словенъ и отъ Кривичь и отъ Чюди и отъ Вятичь, и отъ сихъ населя грады; бѣ бо рать отъ Печенѣгъ, и бѣ воюя съ ними и одоляя имъ.»—Между сторожевыми городками, особенно въ открытыхъ мѣстахъ, вѣроятно, сдѣланъ былъ ровъ и валъ, съ чѣмъ нибудь въ родѣ крѣпостнаго палисада: на это указываетъ слово sepes.
  29. ворота въ сторожевой оградѣ, вѣроятно въ какомъ нибудь «городѣ».
  30. Responsorium есть родъ антифона, употребительный въ Римской церкви; см. объ немъ словарь Дюканжа.
  31. Пo древнимъ понятіямъ гостепріимства, для хозяина было безчестіемъ и посрамленіемъ не только, если гость пострадалъ подъ его кровлею, но если онъ отпустилъ его въ опасное мѣсто, не проводивъ или не обезпечивъ, и съ странникомъ приключилась бѣда. Вотъ на что намекаютъ слова Владиміра.—Вм. iuvenum я читаю invanum.
  32. Брунъ шелъ по степи, гдѣ, видно, въ то время не было кочевниковъ.
  33. т. е., вѣроятно, главнаго кочевья.
  34. О восьми главныхъ и 40 подчиненныхъ имъ старшинахъ Печенѣжскихъ см. Константина Багрянор. de adm. imp. 37.
  35. Слово bellum здѣсь очевидно значитъ не война, а просто насиліе.
  36. Эти четыре части были, безъ сомнѣнія, четыре отдѣльныхъ Орды Печенѣжскихъ. Брунъ вполнѣ подтверждаетъ извѣстіе Константина Багрянороднаго, что Печенѣги состояли изъ четырехъ «темъ (областей) или народовъ» (т. е. Ордъ) на западной сторонѣ Днѣпра и изъ такихъ же четыpexъ на восточной. Но къ которой изъ двухъ половинъ Брунъ ходилъ проповѣдывать?
  37. Вѣроятно, ему прислали сказать, чтобы онъ не ходилъ, что его убьютъ.
  38. т. е. съ Русью: изъ словъ Нестора видно, какая была при Владимірѣ ожесточенная и непрерывная война съ Печенѣгами.
  39. т. е. будемъ воевать съ Владиміромъ, но не отвергнемъ и не станемъ преслѣдовать у себя Христіанской вѣры. Изъ этого обѣщанія видно впрочемъ, что Русскій князь тогда уже почитался у Печенѣговъ представителемъ Христіанства; вѣроятно, его нравственное вліяніе не мало способствовало успѣху Бруновой проповѣди, къ несчастію столь кратковременному.
  40. Угры (Венгры), водворившіеся на Дунаѣ, прозваны были Бѣлыми (см. Нест. въ П. С. Р. Л, I, 5): стало быть Черные Угры были тѣ, которые, оставшись въ восточныхъ степяхъ, ушли отъ своихъ гонителей, Печенѣговъ, къ предѣламъ Персіи (см. Конст. Багр. de adm. imp. 38): о посольствѣ къ нимъ отъ Папы и объ успѣхахъ Христіанства между ними, нѣтъ, сколько мнѣ извѣстно, никакого другаго свидѣтельства. Слова Бруна показываютъ несомнѣнно, что было такое посольство; успѣхъ его могъ быть только временный, какъ успѣхъ самого Бруна у Печенѣговъ, и во всякомъ случаѣ, Брунъ получилъ объ немъ преувеличенныя извѣстія.
  41. вм. enim вѣрно слѣдуетъ читать etiam.
  42. per. graciam vestram, очевидно, здѣсь сказано неправильно вм. vestri grасіа; eum относится не къ Deum, а, какъ предъидущее eum, къ слову seniori. Такіе переходы отъ втораго къ третьему лицу, также какъ отъ втораго единственнаго числа (tu) ко второму множественнаго (vos) въ обращеніи рѣчи къ кому нибудь весьма обыкновенны въ средневѣковомъ латинскомъ синтаксисѣ.
  43. Bozeszlaum описка вм. Boleszlaum, какъ видно изъ другихъ мѣстъ.
  44. Прусы, западная вѣтвь Литовскаго племени, въ это время привлекли общее вниманіе западной Европы убіеніемъ знаменитаго Пражскаго епископа Войтѣха (Адальберта) и упорною борьбою съ новообращенною Польшею, которая тщетно старалась ввести у нихъ Христіанскую вѣру. При всемъ томъ Прусы, какъ извѣстно было, отличались кротостью и добродушіемъ, и это вѣроятно подавало миссіонерамъ надежду на успѣхъ между ними, тогда какъ они почти отчаивались въ возможности обратить ближайшихъ изъ языческихъ сосѣдей Германіи, свирѣпыхъ Славянъ—Лютичей.
  45. Текст примечания в оригинале отсутствует. — Примечание редактора Викитеки.
  46. Трудно угадать, на какого рода насмѣшку Брунъ намекаетъ: можетъ быть Генрихъ подшучивалъ надъ неуспѣхомъ, съ какимъ онъ, пустившись въ путь вопреки его совѣтамъ, началъ свою миссіонерскую дѣятельность въ Венгріи.—Витязи (heroes), окружавшіе короля, были его бароны.
  47. Fidelitas въ смыслѣ средневѣковомъ не значитъ просто вѣрность, а преданность.
  48. Неразборчиво. — Примечание редактора Викитеки.
  49. Въ 1003 г. Генрихъ II, жертвуя всѣми предубѣжденіями вѣка для борьбы съ опаснѣйшимъ соперникомъ Германіи, Болеславомъ Польскимъ, заключилъ союзъ съ язычниками Лютичами, которые съ своей стороны боялись Болеслава, какъ могущественнаго и властолюбиваго сосѣда и ревностнаго Христіанина. Слова Титмара показываютъ, какое впечатлѣніе произвелъ на современниковъ этотъ небывалый союзъ съ языческимъ народомъ, который недавно еще быль данникомъ Германіи (только съ 983 г. Лютичи успѣшнымъ возстаніемъ пріобрѣли себѣ вновь совершенную свободу): «Наканунѣ перехода нашихъ (т. е. войска, которое Генрихъ велъ въ 1003 г. въ Польшу) черезъ Одру, говоритъ лѣтописецъ (Титм. VI, 16), присоединились къ нимъ Лютичи, идя вслѣдъ за своими богами (знамена которыхъ неслись впереди). Я страшусь говорить объ нихъ и про [?][48] Такіе-то воины, продолжаетъ онъ, описавъ суевѣрія и бытъ Лютичей,—нѣкогда рабы наши, а нынѣ, по беззаконіямъ нашимъ, свободные,—въ сопровожденіи своихъ языческихъ боговъ, снарядились на помощь королю. Бѣги, о читатель, отъ ихъ суевѣрій и общенія съ ними» т. д. Союзъ Генриха съ Лютичами продолжался болѣе десяти лѣтъ.
  50. Comparatio имѣетъ здѣсь тотъ смыслъ, какой нѣмецъ часто придаетъ подобозначащему слову Vergleich.
  51. О Сварожичѣ, какъ о главномъ богѣ Лютичей, упоминаетъ и Титмаръ: онъ пишетъ Zuarasici.—Zuarasi вмѣсто Zuarasici въ Бруновомъ посланіи, очевидно, описка. Подробно разобралъ я значеніе этого божества, сына Сварогова, въ Исторіи Балтійскихъ Славянъ, т. I, 222. Для объясненія непонятныхъ именъ языческихъ боговъ, благочестивые средневѣковые монахи часто употребляли, какъ синонимъ, слово діаволъ: вотъ въ какомъ смыслѣ Брунъ говоритъ: Сварожичь или діаволъ.
  52. Слово въ слово—«вождь святыхъ вашъ и нашъ, Маврикій». Св. Маврикій былъ особенно чтимъ Саксами; домъ Лудолфинговъ (Саксонскихъ Императоровъ) призывалъ его, какъ своего особеннаго заступника (См. Ann. Quedlinb. ann. 1007., Титмар. VI, 3. VII, 11; ему посвящена была соборная церковь въ Магдебургѣ, митрополія Саксовъ.
  53. Священное копье, приписывавшееся Константину Великому, а иными Св. Маврикію, было одною изъ главныхъ регалій Германскихъ королей и вручалось имъ, при ихъ избраніи, съ особенною торжественностью. См. Титм. V, 8., также Слов. Дюканжа, lancea.
  54. Титмаръ также говоритъ о священныхъ знаменахъ боговъ, которыя Лютичи несли съ собою въ походъ; онъ выставляетъ это, какъ одинъ изъ ихъ замѣчательнѣйшихъ обычаевъ (см. VI, 17. VII, 47 ); на нѣкоторыхъ знаменахъ (а можетъ быть и на всѣхъ) было изображеніе божества; благоговѣніе къ нимъ было необыкновенное. Передъ ними приносились въ жертву люди (особливо плѣнные Христіане), какъ разсказываетъ Титмаръ, подтверждая слова нашего Бруна.
  55. См. Титм. VI, 18. Гельмольдъ I, 23.
  56. Замѣчательно это сопоставленіе, tributum accipere et christianismum facere, собирать дань и водворять Христіанство, у Славянскихъ племенъ, сопредѣльныхъ Германіи. Это понятіе проистекало изъ общаго строя средневѣковаго, Римско-Католическаго и Германскаго запада. Я изслѣдовалъ этотъ вопросъ въ приведенномъ выше сочиненіи (Ист. Балт. Сл. I, 310 и слѣд.); тамъ приведено изъ средневѣковыхъ памятниковъ много выраженій, подобныхъ тому, которое здѣсь вырвалось у Бруна. Этимъ объясняется самая вражда нѣкоторыхъ славянскихъ племенъ къ Христіанству.
  57. Все подробное повѣствованіе Титмара показываетъ, до какой степени король Генрихъ II озлобленъ былъ противъ Болеслава; видя въ немъ главнаго соперника Германіи, который угрожалъ ей соединеніемъ всѣхъ западныхъ Славянскихъ народовъ, онъ употреблялъ противъ него всѣ свои силы и средства, жертвуя и вліяніемъ своимъ въ Италіи и Франціи, и начатыми планами покоренія Балтійскихъ Славянъ, и даже, какъ мы видѣли, чувствомъ религіознымъ. При всемъ томъ нѣтъ сомнѣнія, что Генрихъ желалъ мира и дружбы съ Болеславомъ, и что онъ даже могъ выражаться въ этомъ смыслѣ; но онъ желалъ этого на условіяхъ невозможныхъ, т. е. чтобы могущественный Болеславъ, властвовавшій отъ Балтійскаго моря до границъ Баваріи, а потомъ и до Днѣпра, призналъ себя, подобно своему слабому отцу Мешкѣ (Мечиславу), вассаломъ и данникомъ Нѣмецкой короны.
  58. miles въ средніе вѣка значило рыцарь, и въ отношеніи къ высшему лицу, имѣло смыслъ вассала.
  59. Изъ этого мѣста также, какъ изъ другихъ обстоятельствъ, видно, что Брунъ писалъ въ Польшѣ.
  60. Брунъ говоритъ о походѣ 1003 года, въ которомъ Генрихъ II, со всѣми силами Германіи и съ своими языческими союзниками Лютичами, черезъ Лужицы и Силезію вступилъ въ Польшу, дошелъ до Познани, но долженъ былъ тамъ заключить миръ (не совсѣмъ, видно, выгодный, потому что на другой же годъ онъ поспѣшилъ объявить, что расторгаетъ его), и возвратился домой, потерявъ значительную часть войска. Лѣтописецъ Титмаръ представляетъ этотъ походъ такъ, какъ будто бы успѣхъ остался на сторонѣ Германіи; изъ словъ Бруна выходитъ совсѣмъ другое.
  61. Извѣстно, что Болеславъ, желая положить конецъ притязаніямъ Германскихъ государей на вассальство Польши, призналъ себя непосредственно зависимымъ отъ Римскаго престола.
  62. Войтѣхъ, по-Нѣмецки названный Адальбертомъ, епископъ Пражскій, замученный Прусами: Болеславъ выкупилъ у Прусовъ его тѣло и положилъ его въ великолѣпной ракѣ, въ Гнѣзненскомъ соборѣ.
  63. Объ этихъ пяти святыхъ, убіенныхъ въ Польшѣ, подробно разсказываетъ Чешскій лѣтописецъ, Косма Пражскій (I, 38, у Пертца XI, 60) подъ 1004 годомъ. Было въ Польшѣ шесть иноковъ-отшельниковъ, Венедиктъ, Матѳей, Іоаннъ, Исаакъ, Христинъ и Варнава. Они вели благочестивую подвижническую жизнь и сдѣлались вскорѣ извѣстными Польскому князю (Болеславу, котораго Косма здѣсь, какъ и въ другихъ мѣстахъ, смѣшиваетъ съ отцемъ его Мешкою); онъ пріѣхалъ навѣстить ихъ и поручить себя ихъ молитвамъ; увидѣвъ, въ какой они живутъ нищетѣ, онъ оставилъ имъ кошелекъ со 100 марками (серебра); бѣдные отшельники не знали, что дѣлать съ деньгами, которыхъ никогда не имѣли, и боясь соблазна, отправили брата Варнаву возвратить князю его даръ. Ночью ворвались къ нимъ враги (manus inimica), стали ихъ пытать и обыскивать и, не находя ничего, убили пятерыхъ отшельниковъ, 11-го Ноября 1004 г. Стало быть Брунъ намекаетъ тутъ на событіе современное.
  64. Онъ хочетъ сказать, что если бы эти мученики не хотѣли быть заступниками Польши, то мощи ихъ не остались бы тамъ.
  65. Генрихъ думалъ покорить Болеслава, какъ феодальный государь своего возмутившагося вассала: вотъ въ какомъ смыслѣ употреблено здѣсь слово potestas.
  66. въ подлинникѣ глаголъ пропущенъ.
  67. Въ 1007 г. была у Генриха война на востокѣ съ Польшею, на западѣ съ Балдуиномъ Герцогомъ Фландрскимъ (см. Титмара, VI, 22), на сѣверо-востокѣ съ Славянами Бодричами (см. тамъ же, 21).
  68. вм. quod читай quid.
  69. вм. quam читай quae.
  70. чит. in conspectu.
  71. чит. religioni.
  72. чит. cum, sicut.
  73. Въ подл. «скажу еще одно и другое».
  74. Въ подл. «воинствующій Петръ».
  75. compellere intrare (принудить войти)—какъ въ этихъ двухъ словахъ рисуется духъ западной проповѣди! Здѣсь Брунъ относитъ эти ложно понятыя имъ слова Евангелія къ Лютичамъ, на которыхъ дѣйствительно, вмѣстѣ съ другими племенами Балтійскихъ Славянъ, съ наибольшею тяжестью обрушилась завоевательная рука Западной церкви.
  76. т. e. отъ Болеслава: это невозможное, котораго король отъ него требовалъ, было то, чтобы онъ, по примѣру своего отца, призналъ себя вассаломъ Германіи.
  77. Принявъ крещеніе и подчинившись Западной церкви, сынъ Земимысловъ, Мечиславъ или Мешко, великій князь Гнѣзненскій, отдалъ себя подъ покровительство Германіи и содѣйствовалъ ей въ борьбѣ съ Славянами на Эльбѣ.
  78. Оттономъ III.
  79. ut здѣсь лишнее.
  80. чит. potestis.
  81. Христіанство, принесеное въ Швецію Св. Анскаромъ около 830 г. и потомъ опять подавленное тамъ противодѣйствіемъ язычества, возобновилось у Шведовъ на грани X и XI вѣка, подъ вліяніемъ Датчанъ, уже большею частію крестившихся. Главнымъ проповѣдникомъ въ Швеціи былъ тогда епископъ Сигфридъ, уроженецъ Англіи; объ немъ вѣроятно говоритъ Брунъ. О монахѣ Робертѣ я не нашелъ никакого другаго извѣстія.
  82. Первый Шведскій король, принявшій Христіанство, былъ Олафъ Скаутконунгъ (скаутъ , Нѣмецк. Schooss, значитъ колѣни: прозвище произошло отъ того, что Олафъ ребенкомъ, сидя на колѣняхъ, принималъ присягу Шведовъ): юношею, находясь въ Даніи, крестился онъ, но потомъ отрекся отъ Христіанства; около 1000 г. Сигфридъ обратилъ его вторично. Его жена была Славянка изъ племени Бодричей, по имени Эстредъ (форма скандинавская: настоящее Славянское имя неизвѣстно), отъ которой онъ имѣлъ дочь Инградъ или Ингагердъ, жену Вел. кн. Ярослава Владиміровича. Адамъ Бременскій, сохранившій это извѣстіе (II, 37), не говоритъ, была ли она Христіанка; но свидѣтельство Бруна подтверждается тѣмъ, что въ это именно время Христіанство было весьма сильно распространено у Бодричей (см. Ad. Brеm. II, 24. Helm. I. 16-18.).
  83. Такъ я перевожу, читая: mille homines et septem plebis, вм. plebes; если чтеніе plebes правильное, то слѣдовало бы перевести: «тысяча человѣкъ и семь племенъ», т. е. «изъ семи племенъ»; но это менѣе вѣроятно.
  84. въ подлинн. лаять.
  85. 7 Id. Martii. По Титмару, 14-го февраля.
  86. Аnnal. Quedl. у Пертца, V, 80.
  87. Или «Випертъ». — Примечание редактора Викитеки.
  88. Одно изъ нихъ напечатано у Пертца (VI, 579) и принадлежитъ современнику: оно писано почеркомъ XI в. и сочинитель его, по имени Винертъ[87], выдаетъ себя за одного изъ товарищей Бруна, который будто бы сопутствовалъ ему въ Прусію и при казни его былъ ослѣпленъ и отпущенъ язычниками; но въ сказаніи столько несообразностей и подъ благочестивыми фразами видно такъ мало исторической были, что оно есть несомнѣнно издѣліе самозванца. Другое сказаніе внесено въ упомянутое уже нами Житіе св. Ромуальда (Pertz, VI, 851), писанное въ Италіи около 1040 г.; пока вѣсть изъ Литвы пришла туда, въ ней не осталось ничего историческаго, и сказаніе это, записанное почти современникомъ Бруна, имѣетъ видъ совершенно баснословный: дѣйствіе перенесено на Русь, Брунъ разными чудесами обращаетъ въ Христіанскую вѣру государя Русскаго (rex Russorum), но убитъ его братомъ.


Это произведение перешло в общественное достояние в России согласно ст. 1281 ГК РФ, и в странах, где срок охраны авторского права действует на протяжении жизни автора плюс 70 лет или менее.

Если произведение является переводом, или иным производным произведением, или создано в соавторстве, то срок действия исключительного авторского права истёк для всех авторов оригинала и перевода.