Поездка в Окинский караул (Кропоткин)/Глава VI. Водораздел между Иркутом и Окой

Добавить ссылки
Материал из Викитеки — свободной библиотеки

VI. ВОДОРАЗДЕЛ МЕЖДУ ИРКУТОМ И ОКОЙ

Нуху-Дабан. — Голец Мунку-Сардык. — Горная природа. — Норин-Хоройский караул.

Горы, составляющие водораздел между Черным и Белым Иркутом, состоят преимущественно из известняков. С места, поднимаясь от юрты при слиянии Иркутов, вы уже встречаете известняки; затем после крутого подъема тропинка круто спускается в глубокое ущелье, — трещину, где видны тоже преимущественно желтые или желтовато-серые известняки. после того начинается подъем на самый Нуху-Дабан. «Нуху» по-бурятски — дыра, «даба» — подъем. Он получил свое название от громадной дыры в виде ворот, пробитой в известняке, которая остается вправо от тропинки. Сама гора не имеет особого названия, а на нее перенесено теперь название подъема, — Нуху-Дабан, или же она просто зовется Хардык или Сардык-голец; но так как Меглицкий и Радде приняли название Нуху-Дабан для обозначения не только подъема, но и всего массива, то пусть это название так за ним и остается. Нуху-дабан, на несколько сот футов выходящий за пределы вертикального распространения древесной растительности[1], состоит на юго-восточной стороне из известняков тоже желтоватых, явно кристаллического строения, делящихся на тонкие пластинки и прорезываемых тонкими мелкими жилами сероватой породы известняка более мелкой кристаллизации. Эти известняки составляют верхний покров Нуху-дабана, лежащий на сланцах (преимущественно на диоритовом), а эти последние — на граните. Поднявшись на голец, вы видите обширное безлесное пространство, где преобладают мхи и яркие разноцветные лишаи.

Но пространство, открывающееся глазам, хотя сравнительно довольно гладко, но все-таки составляет три округленных гребня, из которых первый поднимается лишь на 1896 м (6220 ф.) и состоит из известняков, второй — высшая точка перевала в 2221 м (7292 ф.)[2] из выхода на поверхность — из очень мелкокристаллического диоритового сланца, а третий — из гранитов. Последний особенно замечателен, а потому и остановлюсь на нем.

Поверхность гольца не представляет больших неровностей, за исключением лежащей к северу от тропинки куполовидной гранитной массы, зато все пространство усеяно обломками скал и остроребрых каменьев, теперь покрытых слоем мхов. Покатость, образуемая теми обломками, которые нагромождены у подножия куполовидной вершины холма на столообразной поверхности, представляемой массивом Нуху-дабана, имеет наклон не более 15-20°. Камни, которыми усыпана эта поверхность, как я сказал, остроребры, нагромождены и разбросаны в полнейшем беспорядке.

Осмотревши куполовидное поднятие, я нашел, что склоны этого поднятия не имеют тех форм, которые обыкновенно встречаются в гранитных горах; вы встретите здесь много неровностей, много выпуклостей, острые края которых могли быть сглажены атмосферическими деятелями, но вы увидите также плоскости до 190 кв. метров (около 20 кв. саж.), совершенно гладкие и падающие по направлениям, производящих конуса. Конечно, от выветривания они уже успели стать шероховатыми, и кристаллы кварца покрывают поверхность, но несмотря на это, все-таки можно заметить полосы параллельные, тоже покрытые кристаллами кварца, очевидно, углубленные на несколько миллиметров и в несколько же миллиметров шириною, а длиною от 5 до 10 дециметров. Это явление наводит на мысль, не произошли ли эта полировка и эти царапины от действия ледников.

Если бы мне случилось видеть плоскости, выполированные льдами, и царапины на них, знать их не из чертежей, а по экземплярам, существующим в природе, я бы мог решить, есть ли это следы ледников, или эти явления суть следствия сдвигов или других причин. Напомню только, что с каждым годом находятся новые доказательства низшего стояния снеговой линии в Европе и в Америке. Недавно, наконец, было замечено то же и в Тянь-Шане[3]. Быть может, со временем найдутся следы низшего стояния снеговой линии и в Саяне.

Повторяю, что в настоящем случае я не решаюсь положительно высказать свое мнение, хотя в подтверждение предположения является еще одно обстоятельство, замеченное мною в долине Джунбулака, о чем сказано будет ниже. Высказывая же это предположение, обращаю на него внимание будущих исследователей, которые, исследуя в этом смысле массивы Нуху-дабана, принесут большую пользу, если представят даже отрицательные ответы.

Воздух был крайне насыщен парами, солнечные лучи пекли, и действие их усиливалось лучами, отраженными от желтоватой поверхности Нуху-дабана; кучевые облака образовывались, группировались, росли не по часам, а по минутам, когда мы спускались к Ирхут-Гаргану (горхону), образовавшемуся из мшистой, болотистой оболочки гольца и с шумом промывавшему себе путь в расщелине среди порфировидного гранита и диоритового сланца. Мои спутники боязливо поглядывали на небо и с недовольным видом останавливались, когда я слезал для барометрических наблюдений или для рассматривания горных пород и собирания их образцов. — Я принужден был уступить их просьбам ехать скорее, собирались тучи, обещавшие сильный ливень, а если на гольце застигнет ливень, или и сами облака начнут спускаться на него, тогда очень легко сбиться с пути и потерять из виду кучи каменьев, сложенные кое-где для указания направления, по которому нужно ехать.

Впрочем, мы до грозы успели выбраться из области тундр и мхов, добраться до страны альпийских озер и спуститься в одну широкую котловину, где еще остались следы покрытого льдом озера Иркута (около 1½ вер. в окружности), откуда берет начало Белый Иркут. Недалеко от этого озера находится другое, Окинское, — верховья р. Оки. Их разделяет низкий болотистый увал, поросший низкими лиственницами, еще не распустившимися 25 мая. Я остановился определить высоту барометра у озера Иркута, но через полчаса едва успел уложить барометр и сесть на коня, как налетел шквал с дождем; так что на определение высоты озера Иркута нельзя полагаться. Впрочем, замечу при этом, что высота должна была бы получиться преувеличенною. Между тем сравнительно с цифрами Радде она значительно меньше, как и все мои цифры.

Тотчас же за перевалом вы видите в стороне озеро Окинское, которое должно находиться почти на такой же высоте, как и озеро Иркут[4]. Оба они, как видно по болотистой, плоской окружающей их равнине, высыхают теперь, или, по крайней мере, обсохли значительно со времени своего образования, подвергаясь общей в настоящем периоде судьбе горных озер в Саянском хребте: Тункинское, Торское, Хангинское, и озера, в которых отлагался бурый листоватый уголь в окрестностях Байкала[5].

Мы расстались наконец с страною мхов и лишаев, куда выше всех забирались Campanula, Eutrema Edwardsii, Draba stellaris, Saxifraga et Macropodium nivale; тут уже появилась травяная растительность, годная для того, чтобы покормить усталых коней.

Буря и дождь стихли, и, сидя в юрте из лиственичной коры близь речки Ишуна (в вершинах Оки), невольно вспомнил я о вчерашнем шумном ночлеге, где ревел подле нас грозный Иркут; тут же наступила невозмутимая тишина: Ока, в виде ничтожного ручейка, тихо сочилась среди трав; ручей Ишун тоже с легким журчаньем пробирался среди широких листьев травы ишуна, которую буряты употребляют в пищу вместо чая, когда листья покраснеют и завянут. Только кукушка кричит невообразимо долго, я как-то принялся считать, сколько раз она прокричит, и насчитал 71 раз с двумя перерывами менее ¼ минуты, а перед тем, как начал считать, она что-то много раз уже прокричала.

В юрте, крытой лиственничной корой, у костра, где горит лиственница же, буряты ведут между собою бесконечные разговоры о том, что стали бы мы делать, если б буря и дождь застигли нас на гольце, где нет ни крова, ни дров, нет лиственницы, с которою так сроднился бурят и которая стала таким же необходимым элементом в его жизни, как самые трут и огнива, так им сберегаемые. В это время начинают проходить в голове образы прошедшего дня, в памяти восстает острая вершина Мунку-Сардыка, кругом которой белеют снежные вершины мелких побочных гольцов. Но все они пестреют ребрами гранитных вершин, которые выделяются на белом фоне снегов; от одного только главного гольца идет к северо-западу широкая сплошная белая масса нетающего снега.

Я не стану распространяться о том впечатлении, которое производят Мунку-Сардык, красно-желтые известняки Нуху-дабана, узкое ущелье при слиянии Иркутов и дорога до него от Хангинского караула. Словами трудно отдать отчет во впечатлении, не обрисуешь полной картины, а желающие найдут у Радде увлекательное и верное описание этих мест. Но скажу только: кто побывал у подножия Мунку-Сардыка, того долго будет тянуть снова в эти места, нет, нет, да нарисуется в уме картина мрачных ущелий, зубчатых гор и бешеных рек, которые рвутся из его отпадков, и впечатление долго будет живо, покуда не изгладится более сильными впечатлениями другой горной страны.

Тут, в этих мрачных горных лощинах, у подножия ослепительно блестящей, сияющей вечными снегами, зубчатой вершины Мунку-Сардыка, при виде тех опасностей, лишений, которым теперь подвергается промышленник, раздумывая о борьбе, которую он некогда принужден был выдержать, о страхе, который должна была навевать эта горная страна, когда первые промышленники лезли на Нуху-дабан и отсюда открывали только новые ледники, за ними горы, горы, все горы и бесконечные ряды громадных цепей, — или же, завидя туманы, застилающие какую-нибудь дальнюю вершину, и начиная сознавать всю безнадежность положения зверовщика, застигнутого туманом, дождем или пургою на тундряной поверхности плоскогория на Нуху-дабане, среди громадных гранитных и аспидных скал, среди моха и лишаев, — без малейшей возможности укрыться от налетевшего вихря и порывистого дождя, когда кругом зги не видно, где и теперь нет другого указания пути, кроме нескольких кучек каменьев, — тут постигнешь источник суеверного ужаса дикаря, его обращение к горе, его моления, — и видишь источник его верований, источник прогресса человечества, с одной стороны, источник суеверия и обскурантизма, с другой, сознание собственного бессилия перед такими грозными врагами, и все-таки борьба, вынужденная борьба ради поддержания своей собственной жизни. Тут становится понятным происхождение часовни на Нуху-дабане возле громадных ворот, образовавшихся на склоне гор в кристаллических известняках, — часовни, в которой сходятся русский и бурят и которая показывает общую родственную черту в народах, самых, по-видимому, несходных, и мысль переносит вас за несколько тысяч верст прямо к китайским кумирням, к бурятским овонам, тоже украшающим горные проходы в диких хребтах.

От юрты при Ишуне тропинка направляется вниз по долине р. Оки. Теперь Ока составляет ничтожный ручеек, около 4 м (2 саж.) шириною, который сочится в болотистой пади среди накипей, довольно еще крепких, чтобы поддерживать коня. Между тем нагромождения галек, валунов, конгломератов, гранитов и кристаллических сланцев, идущие полосой вдоль стен пади и поднимающаяся на 30 метров (100 фут.) над уровнем теперешней Оки, свидетельствуют о несравненно высшем стоянии вод в Оке. — Далее, так как теперешние воды Оки не ворочают валунов таких размеров, как находимые по краям долины, то есть в 1½ — 2 метра, даже более, приходится признать, что некогда количество воды и быстрота падения в Оке должны были быть больше теперешнего.

Горные породы[6], попадавшиеся мне, были сперва: сиенит, состоящий из кварца и светло-зеленой роговой обманки и прорезанный жилами гранита и кварца; ниже встречались известняки, сперва метаморфизированные, потом более сохранившие свой первоначальный вид, вероятно, с палеонтологическими остатками[7].

Известняки доходят почти до Норин-Хоройского караула, где долина Оки несколько расширяется и состоит из аллувиальных наносов[8].

Верстах в 4-х от караула Ока поворачивает к северо-востоку и прорывается сквозь ущелье среди известняков. Так как выше этого ущелья долина Оки значительно шире (до 2 и 2½ верст), и дно ее состоит из наносов, то должно думать, что в этом месте (где теперь караул) некогда было альпийское озеро, ныне высохшее. — Ока здесь уже значительно увеличилась (до 128 метров, 60 саж.) и через нее иногда не бывает бродов. В растительности тоже заметна существенная перемена, — к хвойным деревьям прибавилась береза, которая тут впервые встречается.

  1. ↑ Я говорю про перевал седловины, где идет дорога; вершина его поднимается еще на несколько сот футов над точкою перевала.
  2. ↑ В обоих точках было сделано только по одному наблюдению в 8½ и 9½ ч. утра. Ветер ЗСС сл. ЮВ ср. В 9 начали быстро скопляться кучевые и клочковатые облака, в 1 часу сильный шквал с дождем, почему на второе наблюдение особенно нельзя полагаться.
  3. ↑ Изв. Имп. Рус. Геогр. Общ. 1865.
  4. ↑ О каком Сусер-норе говорит г. Радде? Его нет на картах. Не про озеро ли Иркут; тогда разница между высотами Окинского озера и озером Иркут слишком велика.
  5. ↑ Meglitzky. Uerh. d. Min. Ged. 1855-56.
  6. ↑ Падение их большею частью по направлению от Мунку-Сардыка вниз по долине Оки.
  7. ↑ Разыскивать их я не мог, нужно было бы ехать не по 30-40 верст в день, а по 10, и жить на местах, представляющих более интереса. Время не позволило мне этого.
  8. ↑ Караул построен на овальном возвышении, поднимающемся на один фут над гладким дном аллувиального образован. дна долины Оки. Оно состоит из гальки и гравия. Происхождение его довольно странно. Есть ли это следствие размытия, которое, смывши кругом все наносы в долине Оки, могло оставить только овальное, в виде отрезного конуса, возвышение в 200 саж. наибольшего диаметра? Странно. Или оно насыпное. Но кем в таком случае?
Источник — https://ru.wikisource.org/w/index.php?title=Поездка_в_Окинский_караул_(Кропоткин)/Глава_VI._Водораздел_между_Иркутом_и_Окой&oldid=1072801