когда ни вы, ни ваши сотрудники не откажетесь ввести такую систему преподаванія — систему, столь доступную по своей простотѣ всякому возрасту и понятію, систему, равно оживляющую какъ учителя, такъ ученика, и дающую новое направленіе уму молодыхъ людей — систему, которая такъ счастливо согласуетъ требованія урока съ назначеннымъ для него короткимъ срокомъ, которая, предупреждая шалости учениковъ, уничтожаетъ наказанія и избавляетъ насъ отъ устарѣлой и гибельной дисциплинарной системы. Позвольте мнѣ впрочемъ имѣть лучшее мнѣніе о моихъ товарищахъ и о русской молодежи. Навѣрно между молодыми преподавателями найдутся многіе, которые, исполненные ревностью къ народному просвѣщенію, или проложили уже себѣ новый путь, или ждутъ только перваго толчка, чтобъ душой и тѣломъ предаться новой раціональной системѣ преподаванія. Наши воспитанники, на которыхъ независимыя отъ насъ обстоятельства, или школьныя учрежденія еще не успѣли повліять, обнаруживаютъ не только отличныя способности, но и доброе, любящее сердце и впечатлительный характеръ. При этомъ я съ удовольствіемъ вспоминаю слова дрезденскаго директора Блокмана, одного изъ первыхъ учениковъ Песталоцци, и который прославился своею педагогической дѣятельностію. Онъ мнѣ часто говорилъ:
[Начало цитаты]
«Мнѣ нѣсколько разъ уже ввѣряли воспитаніе молодыхъ москвичей, и я вамъ признаюсь, что никогда не видалъ дѣтей болѣе милыхъ, покорныхъ в трудолюбивыхъ, каковы были эти мальчики».
[Конец цитаты]
Какое чудное подтвержденіе моимъ словамъ! Не доказываетъ-ли это вполнѣ, что намъ нечего ожидать препятствій со стороны дѣтей для проложенія новой колеи, одобренной здравымъ разсудкомъ, опытностію и нашей совѣстію?
Мнѣ еще остается съ вами поговорить объ одномъ, именно о необходимости и формѣ экзаменовъ, названныхъ вами публичными…
Директоръ пожалъ мнѣ руку и попросилъ отложить этотъ разговоръ до другаго раза.
когда ни вы, ни ваши сотрудники не откажетесь ввести такую систему преподавания — систему, столь доступную по своей простоте всякому возрасту и понятию, систему, равно оживляющую как учителя, так ученика, и дающую новое направление уму молодых людей — систему, которая так счастливо согласует требования урока с назначенным для него коротким сроком, которая, предупреждая шалости учеников, уничтожает наказания и избавляет нас от устарелой и гибельной дисциплинарной системы. Позвольте мне впрочем иметь лучшее мнение о моих товарищах и о русской молодежи. Наверно между молодыми преподавателями найдутся многие, которые, исполненные ревностью к народному просвещению, или проложили уже себе новый путь, или ждут только первого толчка, чтобы душой и телом предаться новой рациональной системе преподавания. Наши воспитанники, на которых независимые от нас обстоятельства, или школьные учреждения еще не успели повлиять, обнаруживают не только отличные способности, но и доброе, любящее сердце и впечатлительный характер. При этом я с удовольствием вспоминаю слова дрезденского директора Блокмана, одного из первых учеников Песталоцци, и который прославился своею педагогической деятельностью. Он мне часто говорил:
[Начало цитаты]
«Мне несколько раз уже вверяли воспитание молодых москвичей, и я вам признаюсь, что никогда не видал детей более милых, покорных в трудолюбивых, каковы были эти мальчики».
[Конец цитаты]
Какое чудное подтверждение моим словам! Не доказывает ли это вполне, что нам нечего ожидать препятствий со стороны детей для проложения новой колеи, одобренной здравым рассудком, опытностью и нашей совестью?
Мне еще остается с вами поговорить об одном, именно о необходимости и форме экзаменов, названных вами публичными…
Директор пожал мне руку и попросил отложить этот разговор до другого раза.
