— О, я былъ бы такъ доволенъ. Но до сихъ поръ всѣ мои хлопоты пропадали даромъ и я совсѣмъ не знаю, за что взяться.
— Конечно, въ Америкѣ трудно пробить себѣ дорогу, не имѣя спеціальной подготовки. По моему, вамъ бы слѣдовало поменьше заниматься книжками да побольше думать о практической сторонѣ жизни. Удивляюсь безпечности вашего отца. Какъ же это онъ не позаботился пріучить васъ къ настоящему дѣлу? Вамъ непремѣнно слѣдовало избрать себѣ то или другое ремесло. Не горюйте, однако: ужь мы отыщемъ что-нибудь общими силами. Только не вздумайте удариться въ тоску о домѣ; тогда вы пропащій человѣкъ. Впрочемъ, мы еще переговоримъ съ вами обо всемъ поосновательнѣе и оглядимся хорошенько. Не надо падать духомъ; изъ всякаго положенія можно найти исходъ. А теперь подождите меня здѣсь немножко. Мы вмѣстѣ сойдемъ къ ужину.
Въ настоящую минуту Трэси питалъ уже искреннее расположеніе къ Барроу. Онъ, пожалуй, назвалъ бы его даже своимъ другомъ, если бы не остатокъ непріязненнаго чувства, которое было вызвано въ немъ безцеремонностью этого человѣка, заставшаго его врасплохъ въ пылу примѣненія на практикѣ либеральныхъ теорій. Однако, общество новаго знакомаго все-таки нравилось ему, и у Трэси даже отлегло немного отъ сердца послѣ интересной бесѣды. Кромѣ того, онъ ужасно желалъ узнать, какимъ ремесломъ занимается Барроу, что находитъ досугъ читать и учиться.
Зазвонили къ ужину. Звоновъ раздавшійся внизу, становился все громче, по мѣрѣ того какъ человѣкъ съ колокольчикомъ поднимался изъ одного этажа въ другой. Наконецъ, эти звуки достигли нестерпимой рѣзкости, раздавшись надъ самымъ ухомъ Трэси, но тутъ же были заглушены страшнымъ топотомъ ногъ по каменнымъ ступенямъ ничѣмъ не застланной лѣстницы. Это квартиранты мчались внизъ, точно табунъ ошалѣвшихъ коней. Англійскіе пэры ужь, конечно, не позволили бы себѣ броситься такимъ образомъ, сломя голову, къ столу, и Трэси по своему воспитанію не могъ раздѣлять животнаго восторга своихъ теперешнихъ сожителей. Разумѣется, онъ понималъ, что все это простительно въ ихъ положеніи, что рабочему народу надо же встряхнуться послѣ многихъ часовъ каторжнаго труда, но все-таки его невольно коробила ихъ грубость. Впослѣдствіи, конечно, онъ свыкнется со всѣмъ, однако, рѣзкость и неожиданность новыхъ впечатлѣній заставляла его страдать. Онъ спускался вмѣстѣ съ Барроу болѣе медленнымъ шагомъ по лѣстницѣ, и тутъ его охватилъ смѣшанный запахъ промозглой капусты,
