Страница:Монастырские тюрьмы в борьбе с сектанством (Пругавин 1905), стр. 26.jpg

выше въ грамотѣ сказано, чтобы содержать его „внутрь монастыря“.

Мнѣніе это находитъ себѣ подтвержденіе и въ томъ обстоятельствѣ, что въ грамотахъ болѣе поздняго времени, — при которыхъ ссылались въ монастыри колодники, — мы встрѣчаемъ уже вполнѣ опредѣленныя и точныя указанія относительно заключенія ихъ въ ту или другую монастырскую тюрьму или башню. Такъ, при ссылкѣ въ Соловки бывшаго тамбовскаго епископа Игнатія въ 1701 году въ препроводительной грамотѣ писалось:

„Посадить его (Игнатія) въ Головленкову тюрьму и быть ему въ той тюрьмѣ до кончины живота его неисходно, а пищу давать ему противъ таковыхъ же подначальныхъ. А чернилъ, бумаги ему, Ивашкѣ, давать отнюдь не велѣно, и ни отъ кого ему писемъ не принимать и не отдавать, а также и отъ него ни къ кому никакихъ писемъ не принимать же и не отдавать, а буде отъ кого какія письма явятся къ нему, Ивашкѣ, или отъ него, Ивашки, и тѣ письма велѣно отсылать къ Москвѣ въ Преображенскій приказъ“^[1].

Въ наше время трудно даже представить себѣ весь ужасъ колодниковъ прежняго времени, томившихся въ монастырскихъ тюрьмахъ и башняхъ. Ни одинъ изъ нихъ не оставилъ намъ описанія своихъ страданій, своего мученичества. Почему не оставили — понять не трудно. Въ инструкціяхъ и указахъ, при которыхъ они высылались, всегда и неизмѣнно значилось, чтобы „бумаги, и чернилъ, и карандаша имъ, колодникамъ, отнюдь не давать“ и чтобы „никакихъ

1. Тамъ же, страница 356.