Владимир Азов.
«Вержущая сила»[править]
Художник Иван Иванович Стефанос-Венок написал свою знаменитую картину в течение двух недель. Во время работы его рукою водила рука невидимого бога, и он смешивал краски и брал их с палитры и переносил на полотно, не ведая, что творит. Картина получилась восхитительная. Возник шедевр. И первым признал это художественный критик Утешительный.
— Да вы знаете ли, Стефанос, что вы сотворили! — восклицал Утешительный, обнимая художника. — Да вы понимаете ли, Стефанос, что вы создали шедевр?
Кстати, что ваша картина обозначает? Как вы ее назовете?
Этот вопрос поставил Стефаноса в тупик. В самом деле, как проникнуть в намерения невидимого бога, водившего его рукою, и как окрестить картину? Оставить ее без всякого названия? Но на выставках не бывает картин без названия! Дирекция выставки потребует от картины паспорта, чтобы внести ее в каталог. А как ее назвать? А что она изображает?
— Мне кажется, — сказал Утешительный, заметив смущение художника, --что вы могли бы назвать ее: «Предчувствие» или, еще лучше, «Предзнаменование», хотя названия «Трепет» или «Головокружение» тоже подошли бы к ней. Не назвать ли вам вашу картину «Миг» или «Миги»?
Утешительный ушел, оставив художника в великом смущении.
Как ее назвать? И что изображает это великолепное сочетание красок, размазанных на полотне в два аршина в квадрате и закованных в широкую резную раму?
Около полудня в студию к Стефаносу забежал его товарищ по гимназии, помощник присяжного поверенного Говорков.
— Какая прелесть! — воскликнул он, увидев картину. — Какое буйное богатство красок! Как называется? Никак еще? Я бы назвал ее «Описью» или «Приговором»… Хотя недурно было-бы также — «Вердикт».
Стефаносу показалось, что картина его, действительно, напоминает какой-то вердикт, но название показалось ему слишком передвижническим.
Пришла кухарка из мясной с провизией и, проходя через студию, остановилась перед картиной.
— Что это барин бойню, что ли, нарисовали? — сказала простодушная женщина, изумленная обилием красной краски. — Вишь, крови-то сколько… ровно быка зарезали.
«Бойня» очень понравилась Стефаносу, но он давно уже принципиально решил не заимствоваться ничем у людей, не имеющих ничего общего с искусством.
Пришел портной дополучить 7 руб. 50 коп., следуемых с прошлого года за бархатную тужурку.
— Новенькую изволили написать? — сказал он, прищурившись. — Очень хорошо изображены материи. Таких модных цветов и в Гостином не сыщешь.
Действительно, это походило на разбросанные какой-нибудь капризной дамой по всему прилавку груды разноцветного шелка.
Зашел мимоходом молодой философ Сексуальный.
— Ба! — воскликнул он. — Ты написал картину на тему «Пол и характер»? Что ж ты мне ничего не сказал? Я прочту о ней публичную лекцию.
Название «Пол и характер» чрезвычайно понравилось Стефаносу, но Вейнингера он не читал, и это было не совсем удобно — взять у автора, о произведении которого не имеешь никакого представления, название для картины.
Зашел доктор Угрюмов.
— Откуда вы так хорошо знаете анатомию? — удивился доктор. — По вашей картине студенты могут изучать брюшину лучше, чем по атласу. Реализм-то какой мощный!
«Брюшина» очень понравилась Стефаносу, но реализм пришелся ему не по вкусу.
Явился поэт Гунявый.
— Какая красота! — воскликнул он. — Вы хотели изобразить «Ураган страсти»? Да? Признайтесь? Я ведь вижу, что это «Ураган страсти»…
Явился поэт Слюнявый.
— Какая прелесть! — воскликнул он. — Вы хотели изобразить «Безмятежную тишь»? Да? Признайтесь? Я ведь вижу что это «Безмятежная тишь».
Стефаносу казалось, что «Ураган страсти» — хорошо, а «Безмятежная тишь» — ничуть не хуже.
Пришел молодой музыкант Какофония (из греков).
— Удивительная вещь! — сказал он. — Поразительная вещь! Это — «Мазурка Шопена», неправда ли? Я сразу ее узнал по этим вот лиловато-коричневым тактам.
Он подошел к пианино и, стоя, взял несколько тактов из «Мазурки» Шопена.
Положительно, это была «Мазурка» Шопена! Стефанос был убежден в том, что он написал «Мазурку» Шопена.
Но явился скульптор Безконтурный.
— А! — воскликнул он. — Написали-таки портрет того гуся… как его?… Забыл фамилию!.. Ну-ка, я погляжу… Поразительное сходство! Я вам говорю: по-ра-зительное сходство! Как живой!
Глубокой ночью Стефанос вытащил из глубины книжного шкафа русско-немецкий словарь Макарова, раскрыл его наудачу, отсчитал от верха первого столбца с правой стороны восемь строк и прочел девятую строчку:
«Вержущая сила — Speikraft».
— Так-то лучше! — воскликнул Стефанос. — Пусть картина называется «Вержущая сила».
Он посмотрел на картину при свете стеаринового огарка и убедился, что «Вержущая сила» — наиболее подходящее для его картины название.
Отдел «Цветы невинного юмора»
Влад. Азов. Цветные стекла. Сатирические рассказы. Библиотека «Сатирикона». СПб.: Издание М. Г. Корнфельда. Типография журнала «Сатирикон» М. Г. Корнфельда, 1911.