1867[править]
19-го января 1864 года, скончался Александръ Васильевичъ Дружининъ. Нижеподписавшійся имѣлъ счастіе находиться въ близкихъ отношеніяхъ съ покойнымъ и надѣется со временемъ напечатать воспоминанія, въ которыхъ личность Александра Васильевича представится читателю болѣе или менѣе ярко и вѣрно, въ связи съ любопытными литературными явленіями, при которыхъ Дружининъ началъ свое поприще. Мы съ нимъ работали много и дружно для «Современника» въ началѣ его литературной дѣятельности въ 1848 и дальнѣйшихъ годахъ, до принятія имъ редакціи «Библіотеки для Чтенія».
Надо замѣтить, что начало и продолженіе дѣятельности Дружинина какъ разъ совпало съ тѣмъ временемъ, когда министромъ народнаго просвѣщенія (къ вѣдомству котораго тогда принадлежала литература) былъ князь А. И. Ширинскій-Шахматовъ, предсѣдателемъ цензуры переведенный изъ Казани графъ М. И. Мусинъ-Пушкинъ, а вліятельнѣйшими цензорами А. И. Фрейгангъ и А. Л. Крыловъ, конечно памятные дѣятелямъ той эпохи. Но Дружининъ и тутъ нашолся. Онъ обладалъ между прочимъ удивительною силою воли и замѣчательнымъ характеромъ. Услыхавъ о затрудненіи къ появленію въ свѣтъ статьи только что оконченной, онъ тотчасъ же принимался писать другую. Если и эту постигала та же участь, онъ не разгибая спины, начиналъ и оканчивалъ третью. Кто помнитъ блескъ, живость, занимательность тогдашнихъ фельетоновъ Дружинина, которые во всей журналистикѣ того времени одни только носили на себѣ печать жизни — тотъ согласится, что такой человѣкъ въ данное время въ редакціи журнала могъ бы ломаться сколько душѣ его угодно. Дружининъ былъ выше этого ломанья, о которомъ мы упоминаемъ, потому-что оно не чуждо многимъ достойнымъ дарованіямъ; нашъ портфель полонъ комическихъ фактовъ по этой части. Это былъ характеръ прямой и серьозный. Не смотря на видимую мягкость свою и отвращеніе отъ крайностей, это былъ человѣкъ самый крайній тамъ, гдѣ того требовали обстоятельства. У него не было отношеній натянутыхъ или двусмысленныхъ. «Это едрило», говорилъ Дружининъ о человѣкѣ, который ему не нравился, и отворачивался отъ него, не справляясь, какъ это отразится на его житейскихъ дѣлахъ. За то онъ умѣлъ любить своихъ друзей, не охотно измѣнялъ о нихъ доброе мнѣніе и считалъ долгомъ вступаться за нихъ всякій разъ, какъ слышалъ сужденіе, казавшееся ему несправедливымъ или преувеличеннымъ. Эта благородная черта характера придавала какую-то величавую простоту и въ то же время значительность отношеніямъ Дружинина къ своимъ друзьямъ, — чувствовалась ихъ цѣна. Дружинина искренно любили и уважали.
Не касаемся здѣсь ни литературныхъ заслугъ Дружинина, ни той роли, которая принадлежитъ ему въ учрежденіи общества литературнаго фонда. Нѣтъ сомнѣнія, читатели сами знаютъ, что Дружининъ былъ литераторъ даровитый и честный, точно такъ же, какъ знаютъ и то, что Дружининъ — есть истинный основатель общества литературнаго фонда. Прибавлять нечего…
Дружинину не было сорока лѣтъ. Онъ уже болѣе двухъ лѣтъ страдалъ разстройствомъ груди, и смерть его не была неожиданностью. Тѣмъ не менѣе грустно отозвалась она въ литературномъ кругу товарищей и сверстниковъ Дружинина. Чья очередь теперь, друзья мои?…
10-го февраля 1864 г.