Важнѣйшіе моменты въ исторіи средневѣковаго папства *).[править]
IV.
Начало борьбы папъ за господство надъ церковью и государствомъ. — Установленіе папскаго авторитета въ варварской средѣ. — Лже-Исидоровы декреталіи. — Борьба свѣтской и духовной власти въ ІХ в. — Николай I.[править]
Какъ ни далеки были отъ осуществленія тѣ идеалы христіанскаго единства, которые лежали въ основаніи средневѣковой имперіи, ея установленіе оказало важную услугу папству. Свѣтская власть папы подъ эгидой благочестивыхъ императоровъ давала столь желанную независимость церкви, и римскіе епископы, безопасные въ своихъ владѣніяхъ, могли успѣшно защищать церковную самостоятельность за предѣлами Италіи. Но возвышенный идеалъ независимой церкви въ свободномъ государствѣ при самомъ началѣ своего осуществленія оказался несовмѣстимымъ съ стремленіями папства. Намѣстники Христа, едва достигши независимости, начинаютъ стремиться къ господству не только надъ церковью, но и надъ государствомъ. Прошло только полстолѣтія со времени коронованія Карла I, и папа Николай I пытается уже провести въ жизнь выработанные его предшественниками принципы абсолютной власти римскаго епископа и надъ церковью, и надъ государствомъ. Не успѣвши окрѣпнуть, папство уже вступаетъ ради этого въ ожесточенную борьбу съ епископами, королями и императорами.
Не будучи въ состояніи добиться полнаго подчиненія восточной церкви, папы стараются распространить своей авторитетъ на Западѣ. Христіанскіе миссіонеры, вышедшіе изъ западной церкви, проповѣдуютъ варварамъ новую религію въ обработанной папами формѣ, и римскіе епископы очень озабочены, чтобы ихъ авторитетъ былъ въ глазахъ варваровъ неразрывно связанъ съ авторитетомъ Евангелія. Противъ стремленія къ національной самостоятельности въ мѣстныхъ церквахъ были заранѣе приняты всѣ мѣры. Григорій Великій, заподозривши въ архіепископѣ Августинѣ, просвѣтителѣ англосаксовъ, честолюбивыя стремленія, краснорѣчиво убѣждаетъ его въ необходимости христіанскаго смиренія для спасенія души, а въ то же время посвящаетъ для Англіи на ряду съ нимъ другаго архіепископа. Григорій II беретъ съ германскаго апостола св. Бонифація слѣдующую клятву: «Я обѣщаю св. Петру, князю апостоловъ, — говорилъ Бонифацій, — его преемнику Григорію и его преемникамъ жить всегда въ единеніи съ католическою вѣрой, не дѣлать ничего противнаго всемірной церкви, получившей отъ Бога власть связывать и разрѣшать». Въ такой же зависимости отъ папы стоялъ Ансгаръ, обратившій въ христіанство въ первой половинѣ II в. Скандинавскій сѣверъ. Вообще миссіонеры добросовѣстно исполняли свои обязательства къ каѳедрѣ св. Петра. На первомъ же соборѣ германскіе епископы пришли къ такому рѣшенію: «Мы постановили и объявляемъ, — говорили они, — что будемъ сохранять до конца нашей жизни единство католической вѣры, подчиненіе римской церкви, св. Петру и его намѣстнику, что мы будемъ канонически исполнять всѣ предписанія св. Престола, чтобы быть причисленными къ его стаду. Мы по общему согласію предписали это исповѣданіе и посылаемъ его къ тѣлу св. Петра». Такое отношеніе къ папѣ вновь основанныхъ церквей продолжается весьма долго. Пришлые миссіоперы были чужды своей паствѣ и видѣли въ Римѣ свою единственную опору и ихъ мѣстные преемники твердо усвоили себѣ эту традицію. Даже сравнительно старая франкская церковь крѣпко держалась св. Престола до IX столѣтія. Но послѣ смерти Карла Великаго въ ней обнаруживаются слѣды стремленій къ независимости отъ Рима, хотя и не особенно значительные. Причины появленія такихъ тенденцій весьма разнообразны и очень интересны. Прежде всего, въ варварской средѣ духовенство также выдвигается на первый планъ, какъ нѣкогда въ Римѣ. Благочестіе уживалось тамъ съ грубостью и, несмотря на господство физической силы, сохранялъ нѣкоторое значеніе и духовный авторитетъ. Вслѣдствіе этого, церковь и тамъ богатѣла, духовенство и тамъ занимало выдающееся положеніе. Уже въ варварскихъ правдахъ духовное лицо стоитъ выше свѣтскаго. Такъ, законъ Рипуарскихъ франковъ налагаетъ за убійство клирика такую же виру, что за королевскаго дружинника, а за епископа — на половину больше. Какъ въ римской средѣ, церковь и у варваровъ служитъ убѣжищемъ, духовенство вмѣшивается въ судъ, епископы являются королевскими совѣтниками, исполняютъ дипломатическія миссіи, а въ Англіи и Испаніи принимаютъ участіе въ выборахъ короля. Совершенно естественно, что и у варварскихъ епископовъ проявляются тѣ же тенденціи и въ той же послѣдовательности, какъ и въ Римѣ. Сначала они стремятся къ церковной независимости; но ихъ положеніе несравненно хуже, чѣмъ римскихъ епископовъ, потому что они фактически въ полной власти у грубыхъ, а главное — жадныхъ королей. Тѣмъ не менѣе, и здѣсь идетъ то борьба, то дипломатическое заискиваніе. Чтобы охранить отъ хищничества церковныя имущества, документы на ихъ владѣнія были наполнены самыми ужасными проклятіями противъ нарушителей ихъ святости. Кромѣ того, благочестивая легенда удостовѣряла, что всѣ силы небесныя неустанно караютъ того, кто осмѣлится захватить церковную собственность, и что дьяволъ немедленно овладѣетъ его душой.
По отношенію къ королямъ, особенно опаснымъ своею свирѣпостью, епископы, подобно папамъ, держались деликатной политики. Такъ, Гундебальдъ Бургундскій убилъ двухъ своихъ братьевъ съ ихъ женами и дѣтьми, и св. Авитъ написалъ ему письмо въ слѣдующихъ выраженіяхъ: «Ваша любовь къ ближнимъ, которая выше всякихъ похвалъ, заставляетъ васъ оплакивать смерть вашихъ братьевъ. Всѣ ваши подданные сокрушались вмѣстѣ съ вами въ этомъ случаѣ, который Провидѣніе желало сдѣлать орудіемъ радости. Для блага государства уменьшилось число принцевъ королевской семьи и осталось ровно столько, сколько нужно для того, чтобы управлять нами». Стремленія варварскихъ епископовъ, пока они направлены были къ освобожденію отъ свѣтской власти, усердно поддерживались папами; но при слабыхъ преемникахъ Карла Великаго они принимаютъ крайне опасное для св. Престола направленіе. Освободившись отъ подчиненія королямъ, франкская церковь начала стремиться и къ освобожденію отъ римскаго авторитета. Преемники ап. Петра ранѣе всего нашли себѣ подражателей въ старшей дочери римской церкви: франкскіе епископы заразились папскими идеалами. Кромѣ того, здѣсь должна была дѣйствовать и другая причина.
Космополитическая тенденція, свойственная христіанству, съ особенною рѣзкостью была выражена средневѣковымъ папствомъ, стремившимся къ одинаковому господству надъ всѣми національностями. По до начала IX в. она оставалась только въ религіозной сферѣ, гдѣ она была вполнѣ умѣстна, потому что передъ Христомъ, по ученію апостола, нѣтъ ни эллина, ни іудея. Съ установленіемъ имперіи эта тенденція была перенесена и въ политическую сферу: на ряду съ христіанскою церковью, не знавшею національностей, попытались создать такое же государство. по какъ разъ въ эту эпоху германцы, попавшіе въ различную среду, принявшіе въ свой составъ различные элементы, распадаются на народности, въ каждой изъ котооыхъ съ большею или меньшею силой развивается національное чувство. Это новое теченіе разрушило космополитическую монархію Карла и должно было отразиться въ церковной сферѣ: какъ національные короли не хотѣли повиноваться (космополитическому императору, такъ мѣстные епископы желали быть независимы отъ универсальнаго папы. Съ новымъ положеніемъ вещей преемники св. Петра, прежде всего, столкнулись у западныхъ франковъ. Папа Григорій IV попытался лично вмѣшаться въ борьбу Людовика Благочестиваго съ сыновьями, но встрѣтилъ энергическій отпоръ со стороны мѣстныхъ епископовъ, которые объявили, что, «если онъ пришелъ отлучить ихъ отъ церкви, то самъ вернется домой отлученнымъ», и обнаружили даже намѣреніе низвергнуть съ престола Христова намѣстника. «Папа вернулся въ Римъ, — разсказываетъ современникъ, — безъ чести и съ раскаяніемъ въ своемъ путешествіи».
Но, къ счастію для римскихъ епископовъ, стремленія мѣстныхъ церквей къ независимости встрѣчали много препятствій, которыя въ корнѣ подрывали ихъ силу. Прежде всего, на Западѣ, кромѣ Рима, не было другаго центра, съ которымъ связывались бы религіозныя традиціи. Единственный городъ, который съ конца VII вѣка дѣлалъ время отъ времени попытки освободиться отъ римскаго вліянія въ церковномъ отношеніи, была Равенна, служившая долгое время резиденціей свѣтскихъ властителей Италіи. Но и здѣсь тенденціи къ независимости обнаруживалъ только архіепископъ, котораго прежде поддерживало византійское правительство. Населеніе оставалось чуждо такимъ стремленіямъ и прошлое Равенны, гдѣ жили нѣкогда жалкіе императоры, потомъ варварскіе короли-еретики, а еще позже хищные представители византійскихъ деспотовъ, не внушало ни малѣйшаго авторитета христіанскому Западу, и папы безъ большаго труда усмиряли непокорныхъ архіепископовъ. У франковъ не было и такого центра, и выраженіемъ единства національной церкви были только помѣстные соборы, которые могли собираться помимо папы. При такой слабой связи франкское духовенство не могло успѣшно отстаивать свою независимость отъ римскаго престола, а, кромѣ того, его силы разъединяла внутренняя борьба. Подобно тому, какъ національное чувство, подорвавшее Карлову монархію, вызвало въ франкской церкви стремленіе къ незавимости отъ Рима, точно также процессъ феодализаціи, раздробившій государственную власть и предоставившій слабаго на произволъ сильному, нашелъ соотвѣтствующеее выраженіе въ церковныхъ отношеніяхъ. Франкскіе митрополиты желаютъ освободиться отъ власти папы и подчинить себѣ мѣстныхъ епископовъ, которые, въ свою очередь, стремятся къ независимости отъ митрополитовъ и къ подчиненію себѣ монастырей, энергично защищающихъ свою самостоятельность. Между представителями различныхъ слоевъ духовенства происходила непрерывная борьба, и совершенно естественно, что противники искали себѣ союзника въ папѣ и за его поддержку готовы были жертвовать независимостью національной церкви. На ряду съ слабымъ движеніемъ противъ Рима возникаетъ несравненно болѣе сильное въ интересахъ преемниковъ св. Петра. Въ то время, когда противники папы грозили ему отлученіемъ отъ церкви, его сторонники уже сфабриковали такъ называемые Лже-Исидоровы декреталіи, одинъ изъ самыхъ важныхъ подлоговъ средневѣковаго католицизма.
Въ половинѣ IX в. литературная фальсификація сдѣлалась почти обычнымъ явленіемъ и подлоги церковными гоамотѣями производятся съ удивительною безцеремонностью. Политикѣ грубаго насилія въ государствѣ соотвѣтствовалъ въ церковной сферѣ до наивности нахальный обманъ. Одинъ клирикъ задумалъ жениться и представилъ своему архіепископу подложное разрѣшеніе отъ св. Престола. Знаменитый архіепископъ Гинкмаръ прислалъ однажды Николаю I фальсифицированное письмо его предшественника, а два другихъ архіепископа доставили тому же папѣ постановленія Мецскаго собора, предварительно подчистивши въ нихъ кое-что «ножичкомъ». Въ документахъ прошлаго такая фальсификація была еще привлекательнѣе, потому что она, оставаясь совершенно безнаказанною, могла давать основанія для новыхъ правъ друзьямъ и для новыхъ обязанностей противникамъ. Въ тотъ некритическій вѣкъ не умѣли отличать фактъ отъ выдумки, а воспитаніе исключительно на церковной литературѣ пріучало слѣпо вѣрить всему написанному, какъ бы ни мало вѣроятнымъ казалось его содержаніе. Поэтому собиратели старыхъ церковныхъ постановленій, какъ, наприм., Бенедиктъ Левита, не дѣлали никакого различія между подлиннымъ и неподлиннымъ и спокойно передѣлывали дѣйствительные документы, иногда даже безъ опредѣленной тенденціи, просто потому, что ихъ содержаніе почему-нибудь не нравилось собирателю. Инымъ характеромъ отличались ЛжеИсидоровы декреталіи: ихъ составитель имѣлъ опредѣленную цѣль, ради которой сочинилъ цѣлыхъ 90 писаній старинныхъ папъ. Авторъ этого сборника, приписаннаго испанскому епископу IV в., неизвѣстенъ; до сихъ поръ еще остаются спорными и нѣкоторыя подробности относительно мѣста и времени его происхожденія. Но несомнѣнно, что эта фальсификація произведена во франкской церкви не позже половины IX в. и стоитъ въ тѣсной связи съ мѣстными стремленіями. Ея основная цѣль — создать легальную основу для независимости епископовъ какъ отъ свѣтской власти, такъ и отъ митрополитовъ и соборовъ. Наилучшимъ средствомъ для достиженія этой цѣли авторъ призналъ созданіе новыхъ правъ для папы. Содержаніе декреталій можно свести къ 3-мъ основнымъ положеніямъ: 1) духовное лицо, осужденное соборомъ, можетъ апеллировать къ папѣ; 2) помѣстный соборъ не можетъ быть созванъ безъ согласія римскаго епископа, и 3) епископъ не можетъ быть смѣщенъ безъ разрѣшенія папы. Самостоятельность національныхъ церквей подрывалась въ самомъ корнѣ этими постановленіями, они не давали желанной свободы и епископамъ, которые могли прочно занимать свои мѣста только подъ условіемъ полнаго подчиненія папѣ. Этотъ сборникъ подложныхъ документовъ не возбудилъ никакого сомнѣнія ни у современниковъ, ни даже у потомства, и былъ положенъ въ основаніе церковнаго права. Только въ XVI столѣтіи доказана была его подложность, но до тѣхъ поръ онъ успѣлъ дослужить большую службу преемникамъ св. Петра: съ его помощью папы одержали побѣду надъ церковнымъ сепаратизмомъ.
Одно временно съ торжествомъ папскаго авторитета въ церковной сферѣ на Западѣ одержаны были и первыя побѣды римскихъ епископовъ надъ государями. Борьба и здѣсь началась во имя церковной независимости, а потомъ вступила въ новый фазисъ: папы потребовали подчиненія свѣтской власти во имя нравственнаго идеала, но имя той религіозной морали, воплощеніемъ которой считали себя Христовы намѣстники. Полное и побѣдоносное выраженіе всѣ эти стремленія впервые нашли въ папѣ Николаѣ I (858—867 гг.), но его побѣды подготовлены были до извѣстной степени его предшественниками IX в.
Грандіозная идея христіанскаго единства подъ эгидой папы и императора, вполнѣ независимыхъ другъ отъ друга въ своей сферѣ, оказалась практически неприложимою, прежде всего, въ томъ самомъ Римѣ, гдѣ она возникла. Только на картинѣ, нарисованной по приказанію папы, императоръ и римскій епископъ получали свою власть прямо отъ Христа или апостола безъ всякаго посторонняго посредничества, а въ жизни дѣло стояло совершенно иначе. Папы непремѣнно хотѣли короновать императоровъ и вполнѣ пользоваться свѣтскою властью во владѣніяхъ св. Петра; императоры не раздѣляли этихъ желаній, требовали права утверждать папскіе выборы и имѣли въ виду предоставить римскимъ епископамъ только пользованіе доходами съ свѣтскихъ владѣній. Къ открытой борьбѣ эти недоразумѣнія пока еще не приводили. Обѣ стороны благоразумно избѣгали столк яовенія и останавливались на временныхъ соглашеніяхъ, причемъ большее число уступокъ. дѣлаетъ не папа, а императоръ. Такъ, въ 824 г. папа и императоръ вырабатываютъ конституцію для церковной области, въ которой свѣтская власть раздѣлена между ними обоими. Римскому епископу, какъ владѣтелю страны, принадлежитъ непосредственная власть надъ него во всѣхъ сферахъ государственнаго управленія; императору — суверенитетъ, высшая судебная инстанція и общій надзоръ надъ администраціей. Размежеваніе весьма неопредѣленное и легко допускавшее всяческіе захваты со стороны сильнаго. Ясно одно, что папа взялъ больше, чѣмъ давалъ ему на картинѣ ап. Петръ, и что онъ могъ взять у императора и все остальное. Римскіе епископы стремятся сдѣлать императорскую власть въ Римѣ только отвлеченнымъ принципомъ, а себя полными государями. Но къ этой цѣли шли медленно и осторожно. Въ Римѣ все усиливалось стремленіе къ власти дворянства, а извнѣ грозили арабы, которые уже захватили нѣкоторые города на югѣ Италіи, опустошали церковныя владѣнія и однажды разграбили самый храмъ св. Петра. При такомъ положеніи дѣла дружба съ императорами имѣла большую цѣну. Пріемники Карла были достаточно сильны, чтобы оказать дѣйствительную помощь, по слишкомъ слабы, чтобы ограничить папскую самостоятельность, и слишкомъ благочестивы, чтобы соединиться съ ея врагами. Всего нагляднѣе проявляется эта осторожная политика въ деликатномъ вопросѣ объ императорскомъ коронованіи и о папскихъ выборахъ. Сынъ Карла не желалъ допустить, чтобы и на него, какъ на его отца, возложилъ корону папа, и сдѣлалъ это самъ; такъ же поступали и его преемники. Но римскіе епископы не хотѣли отказаться отъ столь выгоднаго прецедента и непосредственно помазывали императоровъ, хотя для этого имъ приходилось иногда совершать необычное путешествіе за Альпы. Но если помазаніе можно было истолковывать какъ проявленіе зависимости свѣтской власти отъ духовной, то утвержденіе императорами папскихъ выборовъ несомнѣнно имѣло обратный смыслъ. Поэтому папы послѣдовательно избѣгаютъ этой непріятной формальности, но всякій разъ извиняются за ея неисполненіе и находятъ уважительныя препятствія. Императоры негодуютъ за нарушеніе важнаго для нихъ обычая, одинъ разъ двинуты были даже войска для наказанія виновныхъ, по папѣ удалось успокоить гнѣвъ императора, и римскіе епископы продолжали держаться той же политики. Возможность полной побѣды надъ все слабѣющею свѣтскою властью болѣе не подлежала сомнѣнію въ Римѣ, а въ раздробившемся Франкскомъ государствѣ побѣда была уже одержана. Карлъ Лысый заявлялъ на мѣстномъ соборѣ, что у него нельзя отнимать трона безъ суда епископовъ, но ихъ приговору онъ всегда готовъ подчиниться. Въ томъ же смыслѣ выражался и его племянникъ Лотарь. Вообще идея о превосходствѣ духовной власти надъ свѣтской въ эту эпоху сдѣлалась во франкской церкви общепризнанною истиной.
И такъ, въ IX столѣтіи давно уже выработанные принципы абсолютной власти папы не только въ церковной, но и въ политической сферѣ впервые переходятъ изъ теоріи въ практику и одерживаютъ первыя побѣды, благодаря подходящимъ историческимъ условіямъ. Многовѣковое церковное, воспитаніе подготовило къ воспріятію этихъ идей умы, а расшатанная дѣйствительностью королевская власть открыла имъ доступъ и въ жизнь. Всѣ условія для побѣды папства были налицо: недоставало только выдающагося вождя. Эта роль и выпала на долю Николая I.
Исторія папства до половины IX вѣка съ полною наглядностью выясняетъ отношеніе между институтомъ, обладающимъ великою жизненною силой, и стоящею во главѣ его личностью. Римскіе епископы послѣ Григорія Великаго до Николая I ясно показываютъ могущество традицій учрежденія и непреодолимое вліяніе этихъ традицій на поведеніе его главы. Почти всѣ папы держатся одной политики, несмотря на разнообразіе характеровъ, наклонностей, способностей, воспитанія и происхожденія. Римлянинъ и сиріецъ, крупный умъ и жалкая посредственность, убѣжденный аскетъ и лицемѣрный честолюбецъ неуклонно идутъ къ одной цѣли и пользуются приблизителино одинаковыми средствами для ея достиженія. Грандіозность учрежденія какъ, будто подавляетъ личность, дѣлаетъ безразличными съ исторической точка зрѣнія ея духовныя свойства. Но примѣръ Николая I указываетъ и на другую сторону вопроса, является нагляднымъ свидѣтельствомъ, какой яркій блескъ, какую существенную услугу можетъ оказать могучему институту могучая личность. Положеніе этого папы было ничѣмъ не лучше того, въ какомъ, находились его предшественники послѣ смерти Карла Великаго; его противниками являются самыя выдающіяся личности его эпохи: императоръ Людовикъ II, настоящій Каролингъ въ пониманіи прерогативъ своей власти; архіепископъ Реймсскій Гинкмаръ, самый даровитый и вліятельный изъ защитниковъ самостоятельности мѣстныхъ соборовъ и митрополитовъ; патріархъ Фотій, самый ученый человѣкъ своего времени. Тѣмъ не менѣе, Николай I съумѣлъ придать такой блескъ папству, какого оно не имѣло цѣлыхъ 500 лѣтъ, со времени Льва I, а блестящее прошлое имѣетъ огромное значеніе въ жизни всякаго учрежденія. За такой успѣхъ своей дѣятельности Николай I былъ обязанъ тѣмъ личнымъ свойствамъ, которыми одарила его природа, и тому направленію, какое придавали имъ папскія традиціи.
Николай I обладалъ желѣзною волей и независимымъ характеромъ, а тогдашнее; сравнительно независимое положеніе св. Престола не препятствовало полному проявленію его самостоятельности. Ему не было унизительной необходимости противъ совѣсти восхвалять злодѣевъ и противъ убѣжденія ставить на недосягаемую высоту свѣтскую власть, какъ эта приходилось дѣлать великому Григорію. Гордые идеалы папства, которые теперь не сокрушались неумолимою дѣйствительностью, были по натурѣ Николаю I, и онъ вполнѣ ими проникся. Всякія теоретическія сомнѣнія я колебанія, и вообще крайне рѣдкія на св. Престолѣ, были совершенно недоступны этому папѣ. Его мало интересовали даже отвлеченные богословскіе вопросы. Это былъ умъ практическій, къ тому же, весьма неглубока затронутый образованіемъ. Когда греческіе противники папы называли латинскій языкъ варварскимъ, то Николай I нашелъ только одинъ аргументъ въ защиту родной рѣчи, именно, что на крестѣ Спасителя была сдѣлана надпись и по-латыни. За то необширный кругъ тогдашнихъ церковныхъ идей папа усвоилъ умомъ и сердцемъ и на проведеніе ихъ въ жизнь посвятилъ всѣ свои выдающіяся способности и всю могучую энергію.
Дѣятельность Николая I сводится къ достиженію двухъ главныхъ цѣлей: къ господству папы надъ христіанскою церковью и къ господству духовной власти надъ свѣтской. Главными его противниками въ первомъ случаѣ являются архіепископы и соборы, и папа одерживаетъ надъ ними блестящую побѣду. Николай I не признаетъ никакого самостоятельнаго значенія за соборомъ. «Выше папы нѣтъ авторитета, — пишетъ онъ византійскому императору, — и никто не можетъ его судить… Привилегіи апостольскаго престола даны ему Богомъ, а не соборомъ». «Соборъ, — по его словамъ, — получаетъ свою силу только отъ власти и санкціи св. Престола». Если же его постановленія не подтверждены папой или если онъ созванъ безъ его согласія, то такое собраніе не можетъ быть и названо соборомъ. Соборъ, по мысли Николая I, ничто иное, какъ простое орудіе папы, одинъ изъ органовъ его власти. «Если ваши рѣшенія сообразны съ справедливостью, — пишетъ онъ членамъ собора въ Метцѣ, — мы возблагодаримъ Бога; въ противномъ случаѣ мы прикажемъ вамъ снова возобновить обсужденіе дѣла». Совершенно естественно и послѣдовательно держался папа такихъ же воззрѣній на значеніе митрополитовъ. Они должны быть только истолкователями и исполнителями постановленій римской церкви. «Продолжайте просвѣщаться свѣтомъ апостольскаго престола, — пишетъ Николай I одному архіепископу, — будьте всегда соединены съ нимъ мыслью, идите путями его и считайте преступнымъ всякое другое направленіе». Такія воззрѣнія не оставались въ устахъ папы простою теоріей, — онъ съумѣлъ провести ихъ въ жизнь. Архіепископъ Равеннскій пытался возобновить притязанія своихъ предшественниковъ. Николай I, несмотря на ходатайство императора, отлучилъ его отъ церкви и лично отправился въ Равенну, чтобы привести въ исполненіе свой приговоръ. Прелатъ вынужденъ былъ смириться, и папа приказалъ ему ежегодно являться въ Римъ и не посвящать безъ особаго разрѣшенія ни одного епископа. Такъ же энергично провелъ свою волю Николай I при столкновеніи съ знаменитымъ на всемъ сѣверѣ Тинкеромъ Реймсскимъ. Этотъ архіепископъ на соборѣ въ Санлисѣ лишилъ каѳедры епископа Ротада. Тотъ апеллировалъ папѣ, но Гинкмаръ, несмотря на это, заключилъ его въ монастырь. Тогда Николай I потребовалъ къ себѣ весь процессъ; но противники Ротада не явились и не пускали въ Римъ осужденнаго. Папа придалъ вызовъ и началъ борьбу. Въ цѣломъ-рядѣ писемъ онъ убѣждалъ епископовъ и Карла Лысаго свято сохранять привилегіи св. Престола, безъ которыхъ, по его мнѣнію, не могли существовать ни церковь, ни государство. Споръ все разгорался; въ дѣло вмѣшалась жена Карла. Въ двухъ письмахъ убѣждала она папу предоставить Ротада его судьбѣ. Отвѣтъ Николая I даетъ понять, въ чемъ заключался отчасти успѣхъ этого папы. «Если въ вашемъ государствѣ, — писалъ онъ королевѣ, — какой-нибудь несчастный, называя себя жертвой несправедливости, будетъ просить у васъ помощи, то вы не отвергнете его просьбы. Какъ же думаете вы убѣдить насъ остаться глухими къ голосу нашего брата?» Гинкмаръ смирился и Ротадъ былъ возстановленъ на своей каѳедрѣ.
Стремленіе къ духовному господству приводило къ столкновенію съ свѣтскою властью, и папа не остановился передъ новою борьбой. Вопросъ объ утвержденіи императорами папскихъ выборовъ, который причинялъ столько хлопотъ предшественникамъ Николая I, былъ рѣшенъ имъ очень просто; папа возобновилъ анаѳему, которая была наложена за такое вмѣшательство еще при Одоакрѣ. Общая точка зрѣнія Николая I на отношеніе свѣтской и духовной власти съ необычайною ясностью и смѣлостью была формулирована имъ въ письмѣ къ одному епископу: «Хорошо изслѣдуйте, что тѣ короли и князья, подданными которыхъ вы себя называете, дѣйствительно ли короли и князья? Изслѣдуйте, хорошо ли они управляютъ, прежде всего, самими собой, а потомъ своими народами, и царствуютъ ли они по праву, потому что иначе на нихъ слѣдуетъ смотрѣть какъ на тирановъ и мы должны не подчиняться, а сопротивляться имъ. Не возставать противъ нихъ значило бы поблажатъ ихъ порокамъ». Но если повиновеніе государю поставлено въ зависимость отъ личнаго усмотрѣнія епископа, простаго орудія папы, то само собою разумѣется, что намѣстникъ св. Петра выше этой обязанности. Такому взгляду Николай I остался вполнѣ вѣренъ въ знаменитомъ дѣлѣ Вальдрады.
Лотарь, король лотарингскій, братъ императора Людовика II, удалилъ отчасти изъ политическихъ, отчасти изъ личныхъ соображеній свою жену Теутбергу и взялъ вмѣсто нея нѣкую Вальдраду, отъ которой раньше имѣлъ сына. Соборъ въ Аахенѣ, гдѣ главную роль играли архіепископы Кёльнскій и Трирскій, по постороннимъ побужденіямъ одобрилъ совершившійся фактъ, возвелъ на Теутбергу небывалыя преступленія и объявилъ ея соперницу законною супругой Лотаря, а ея сына наслѣдникомъ престола. Такіе эпизоды происходили тогда часто, по оскорбленная королева обратилась за помощью къ папѣ, и Николай I во имя справедливости горячо вступился за обиженную женщину. Старый приговоръ былъ отмѣненъ и дѣло перенесено на новый соборъ, куда отправлены были папскіе легаты. Но королева, благодаря подкупу, проиграла и здѣсь. Тогда Николай I отлучилъ отъ церкви и Вальдраду, и своихъ легатовъ, и двухъ архіепископовъ. Эти послѣдніе обратились съ жалобой къ императору, и Людовикъ II съ войскомъ двинулся на Римъ, чтобы заставить папу отмѣнить свое рѣшеніе. Но страхъ и уступчивость были незнакомы Николаю I: онъ не выслалъ обычной торжественной встрѣчи императору, не пошелъ къ нему, когда тотъ поселился въ Римѣ, а назначилъ цѣлый рядъ церковныхъ процессій, чтобы громко на улицѣ умолять Бога о защитѣ праваго дѣла противъ неправильно поступающаго императора. Такое поведеніе раздражало Людовика II и его свита стала позволять себѣ насилія. Сторонники отлученныхъ архіепископовъ силою ворвались въ храмъ св. Петра, чтобы положить на алтарѣ проклятіе папѣ, императорская свита нападала на процессіи, топтала иконы, разбила, между прочимъ, чудотворный крестъ, въ которомъ, по преданію, заключена была часть подлиннаго животворящаго креста. Но оскорбленіе святыни только болѣе выдвигало безкорыстную справедливость папы. Заговорили о чудесахъ, оправдывавшихъ поведеніе Николая I, объясняли болѣзнь захворавшаго императора божественною карой… Людовикъ II наружно, по крайней мѣрѣ, примирился съ папой; упорные архіепископы смирились, и легатъ Николая I торжественно ввелъ Теутбергу въ домъ ея мужа и вывелъ изъ дворца ея соперницу.
Приложеніе принциповъ своей политики Николай I не ограничивалъ Западомъ и по поводу извѣстнаго дѣла Фотія громко провозгласилъ ихъ на Востокѣ. Византія простила папамъ средневѣковую имперію и императоръ Михаилъ III подарилъ предшественнику Николая I драгоцѣнное евангеліе. Эти отношенія совершенно измѣнились, когда Михаилъ самовольно замѣнилъ патріарха Игнатія Фотіемъ и обратился къ папѣ за подтвержденіемъ перемѣны. Николай I послалъ на мѣстный соборъ своихъ легатовъ; но ихъ легко подкупили въ Константинополѣ. Тогда папа потребовалъ дѣло въ Римъ и здѣсь оправдалъ Игнатія и проклялъ Фотія, когда онъ отказался подчиняться его рѣшенію. Борьба и въ этомъ случаѣ не ограничилась взаимными проклятіями и богословскими спорами, хотя эти послѣдніе имѣли важное значеніе, выяснивши замѣтно выросшую разницу между обѣими церквами. Николай I дѣйствовалъ рѣшительно: византійскіе миссіонеры были вытѣснены папскими изъ Болгаріи, а славянскіе просвѣтители, по папскому приказанію, отправились въ Римъ. Въ свою очередь Фотій задумалъ грандіозный планъ. Онъ вошелъ въ сношеніе съ недовольными папой западными архіепископами, чтобы совмѣстно осудить Николая I, и формально призналъ Людовика II императоромъ, чтобы заставить его выгнать папу изъ Рима. Но затѣя Фотія разбилась о твердый авторитетъ римскаго епископа на Западѣ, и самъ онъ былъ низвергнутъ преемникомъ Михаила III, льстивое письмо котораго къ папѣ не застало уже въ живыхъ Николая I.
Біографъ Николая I называетъ этого папу «Божьимъ атлетомъ»; дѣйствительно, это былъ борецъ, блестящія побѣды котораго были одержаны, главнымъ образомъ, благодаря его могучимъ духовнымъ и преимущественно нравственнымъ силамъ его личности. Свѣтская власть не оказала, да и не могла оказать ему существеннаго содѣйствія, потому что ея было недостаточно для борьбы съ политическими противниками. Его единственнымъ, оружіемъ было отлученіе отъ церкви. Правда, самый обрядъ этого церковнаго дѣйствія производилъ сильное впечатлѣніе. Отлученіе произносилъ епископъ, окруженный 12 священниками, или самъ папа съ 12 епископами, которые держали зажженныя свѣчи. Когда проклятіе произнесено, священники бросали на полъ свѣчи и топтали ихъ ногами. Сама формула составлена была въ чрезвычайно сильныхъ выраженіяхъ, весьма мало соотвѣтствовавшихъ, впрочемъ, ученію любви и милосердія. «Да будетъ проклятъ во имя Отца, Сына и Св. Духа, но имя всѣхъ ходатаевъ, — такъ начиналась формула. — Да будетъ проклятъ, гдѣ бы ни находился, въ домѣ или въ полѣ; да будетъ проклятъ, что бы ни дѣлалъ, живой или мертвый, во время сна или бодрствованія, въ трудѣ и отдыхѣ (далѣе перечисляются всевозможныя дѣйствія человѣка); да будетъ проклятъ во всѣхъ силахъ своей души, во всѣхъ органахъ своего тѣла; да будетъ проклятъ отъ темени головы до подошвы ногъ». Ужасныя слова, сопровождаемыя импозантнымъ обрядомъ, должны были дѣйствовать на религіозныхъ людей; но это оружіе всегда было въ рукахъ у римскаго епископа и имъ однимъ нельзя объяснить успѣховъ Николая I: на ряду съ религіей ему помогалъ высокій нравственный авторитетъ. Защита Теутберги показываетъ, на какую опасную и тяжелую борьбу способенъ былъ этотъ папа во имя одной любви къ справедливости, безъ всякихъ корыстныхъ разсчетовъ. И это былъ не единственной случай. Нравственный характеръ Николая I внушалъ глубочайшее уваженіе: къ нему смѣло обращался всякій обиженный, всякій, кто потерпѣлъ несправедливость, и голосъ римскаго епископа получалъ въ глазахъ большинства значеніе безапелляціоннаго нравственнаго приговора. Побѣды Николая I одержала та сила, которою въ наше время обладаетъ неизвѣстное среднимъ вѣкамъ общественное мнѣніе.