30. Всякий памятник, и взятый сам по себе, и поставленный в группу памятников с ним однородных или ему аналогичных, получает надлежащее значение лишь тогда, когда он с наивозможною точностью датирован. Поэтому и в археологии хронология имеет ту же важность, что и в истории и, при изучении памятника на определение его времени должно быть обращаемо главное внимание исследователя, который должен стремиться к тому, чтобы число недатированных памятников постепенно сокращалось, и чтобы слишком широкие хронологические границы в археологии и исторической, и, в особенности, доисторической суживались. Строго говоря, первая задача и главное стремление исследователя, занимающегося доисторическими памятниками, и должны быть направлены на то, чтобы обратить их из доисторических в исторические, путем более точной и определенной их хронологической фиксации.
Установление хронологических дат в археологии представляет для исследователя задачу не только не менее легкую, но, в некоторых отношениях, даже и более трудную, чем это имеет место в истории.
Можно указать три основных способа определять время памятника. Первый способ — самый надежный; к сожалению, пользоваться им приходится сравнительно редко и по отношению лишь к единичным памятникам, именно к тем, которые либо сами содержат в себе указание на время их возникновения в виде надписи, находящейся на памятнике (см. выше, 19 сл.), либо о которых имеются точные хронологические указания в письменных или документальных источниках, к ним относящихся. В исключительных случаях дата памятника может быть определена, благодаря таким указаниям, совершенно точно; например, на воздвигнутом в Афинах памятнике Лисикрата стоит имя афинского архонта, отправлявшего свою должность в 334 г. до Р. Х.; благодаря этому указанию, мы и датируем памятник Лисикрата определенно этим годом. Иногда надпись, вырезанная на памятнике, называет имя лица, его посвятившего; если время жизни этого лица известно, то известно и время памятника (например, на колоннах Эфесского храма Артемиды стоит имя лидийского царя Креза). Иногда, на основании хорошо известных исторических событий, упоминаемых в надписи, относящейся к памятнику, получается возможность определить, хотя бы приблизительно, в пределах десятилетия, время его возникновения. Надпись на базе статуи Победы, работы Пеонпя (см. выше, 22 сл.), упоминает о войнах мессенцев и навпактцев; эти войны, по имеющимся известиям, происходили или ок. 450 г. до Р. Х., или после 425 г.; следовательно, статуя была поставлена либо в средние V в. до Р. Х., либо в конце 20-х г. г. того же века. Наконец, надписи художников (см. выше, 24 сл.) также помогают в некоторых случаях определять время сооружения памятника. Хронология памятников, извлекаемая из показаний документальных источников, является самою надежною и ценною, так как в данном случае исследователь пользуется вполне об‘ективнымй данными.
На втором месте должно поставить те указания, которые извлекаются для хронологии памятника из источников литературных, относящихся или к самому памятнику, или к обстоятельствам, поведшим к его созданию. Лишь в редких, исключительных, случаях, когда показания литературного источника вполне определенны и не вызывают никаких сомнений, ими можно пользоваться с безусловным доверием. Гораздо чаще, когда этих данных нет на лицо, показание литературного источника может быть принято лишь после произведенной критической работы о степени его достоверности. Например: указание, сохраненное Филохором о том, что Парфенон был освящен в 438 г. до Р. Х., могло быть принято лишь после того, как доказана была достоверность Филохора в сообщаемых им хронологических датах вообще.
Эта, так сказать, историческая хронология касается исключительно лишь крупных, пользовавшихся известностью, памятников. А как датировать памятники мелкие, незначительные, о которых напрасно было бы и ожидать найти упоминания в литературных источниках? Тут вступает в свои права своя „археологическая“ хронология, основывающаяся либо на данных, доставляемых совокупностью тех обстоятельств, при которых памятник был найден, либо на данных, извлекаемых из самого памятника; обыкновенно, впрочем, обоими этими видами данных приходится пользоваться одновременно, проверяя и дополняя один род данных другим.
Хронологические указания, извлекаемые из совокупности данных, относящихся к находке памятника, приложимы, конечно, только к тем памятникам, которые поступили в распоряжение науки в результате научно поставленных и тщательно произведенных раскопок. Для установления хронологии находимых при раскопках памятников существенное значение имеет тот слой, в котором памятник найден: ясно, памятники, найденные в верхних слоях, по времени позднее памятников, найденных в нижних слоях[1]. Однако, и хронология, устанавливаемая на основании наблюдения слоев, имеет лишь относительную ценность, а в некоторых случаях может оказаться вовсе непригодной, если, например, установлено, что на том месте, где производится раскопка, позже устроены были погребения, или если естественным путем происшедшие перемены в отдельных слоях раскапываемой земли перепутали последовательный порядок их. Но коль скоро удастся установить определенные даты для одного или нескольких слоев, на основании находимых в них и доступных датировке отдельных предметов, можно приблизиться к довольно точному определению хронологии памятников.
В связи с развитием техники раскопок выработались и специфические признаки, во многом помогающие установлению археологической хронологии. Теперь можно считать общепризнанным признаки, в роде, например, следующих: в более ранние эпохи для архитектурных сооружений, памятников скульптуры, предметов домашней утвари обыкновенно употреблялся более грубый и легче поддающийся обработке материал, который затем сменялся более благородным. Впрочем, хронология, выводимая на основании наблюдений над материалом, может иметь только относительное значение, так как употребление того или иного материала всецело зависит от местных условий (так, например, бронзовый век на севере Европы продолжался гораздо дольше, чем на юге; на юге дольше, чем на классическом Востоке и пр.).
От материала в тесной зависимости стоят также и технические приемы его обработки. Из наблюдений над историческою преемственностью этих приемов могут быть также выводимы ценные наблюдения для хронологии.
Все же чаще всего для решения хронологических вопросов в археологии приходится исходить из исследования самого памятника, его форм и его стиля. Стилистический анализ памятника в большинстве случаев служит единственным исходным пунктом для установления его хронологии. Этот анализ указывает на последовательные изменения, как общего, так и частного характера, в ходе развития однородных групп памятников, или групп близких одна к другой. Но стилистический анализ может оказаться в руках исследователя и обоюдоострым оружием, если пользоваться им без должной осмотрительности, без надлежащей точки опоры, если исследователь будет доверять только своему „чувству стиля“. Такой анализ, основанный только на суб‘ективном чувстве исследователя, в конце концов, может оказаться убедительным только для него самого. Нужно и стилистический анализ построить на об‘ективном фундаменте. Как этого достигнуть в вопросах, касающихся хронологии памятников? Надо выбрать среди них такой, время которого может быть установлено достаточно определенно при помощи тех пли иных об‘ективных признаков, не основанных на исследовании только его стиля; иными словами, нужно взять в основу памятник, время которого с точностью установлено при помощи документальных или надежных литературных источников. Изучив внимательно стиль такого вполне определенно датированного памятника и отправляясь от стиля ему свойственного, нужно, прп помощи сравнительного метода, сопоставлять с этим памятником памятники близкие к нему по стилю, отмечая черты сходства и черты отличия, составляя своего рода шкалу последовательных изменений стиля отдельных памятников. Чем ближе в стилистическом отношении последние будут стоять между собой, тем надежнее можно будет помещать между ними всякий новый памятник. Нужно принять, однако, во внимание, что для различных эпох возможность датировать памятники на основании их стиля бывает неодинаковою. В общем можно сказать, что в более ранние эпохи, равно как и в эпохи под‘ема искусства преемственность стиля и языка формы проявляется определеннее, чем это наблюдается в эпохи господства рутины и шаблона. Плодотворное изучение стиля памятников может протекать только лишь на исторической основе. Вот почему, всякий археолог должен быть, вместе с тем, и историком искусства; иначе он, при суждении о стиле памятника, или станет „эстетом“ — в самом жалком значении этого слова, — или окажется беспомощным в своих занятиях и будет сопоставлять между собою такие памятники, которые не только не одновременны по своему происхождению, но и глубоко различны по своему внутреннему содержанию.
Примечания[править]
- ↑ В этом отношении большую услугу для датировки ольвийских памятников дали установленные Б. В. Фармаковским, при его раскопках в Ольвии, „культурные“ слои ее.