Взор на нынешний Рим[править]
Наконец я достиг до цели моего путешествия, к которой стремился нетерпеливо, и вижу Рим, славный воспоминаниями древними, и жалкий новейшими. Теперь можно справедливо повторить сказанное Монтенем, что Рим представляет только развалины развалин; но видя их, видишь и то, что ни время, ни революции не могли похитить у него всех памятников древнего величия.
Рим кажется мне одним из приятнейших европейских городов; и самые те люди, которые не занимаются ни его историей, ни древностями, ни искусствами, находят здесь в обществах всякого рода удовольствия, свободу, приветливость. Нынешние римлянки весьма вольно обходятся с мужчинами, и даже знатные; иностранец, принятый в хороших домах, сам француз, если он молод и недурен лицом, может удивиться искренности римских прелестниц. Следуя моде, я припишу это жаркому климату!.. Только не надобно говорить о религии; она здесь ни к чему не принуждает и не спрашивает, как вы думаете и что делаете: довольно, если молчите — и за то вам позволяется нарушать все законы морали и самой благопристойности. Распутные сластолюбцы находят, что свободная жизнь в Риме гораздо приятнее, нежели в других местах. По их мнению, всего веселее предаваться нескромным удовольствиям там, где властитель по своему сану должен быть врагом всех земных наслаждений!
Народ в Риме беден, но не жалок, будучи презрителен — всегда требует милостыни, и никогда не хочет работать. Он напоминает вам чернь древнего Рима, которая в праздности дремала на Форуме или, возбужденная голосом Дантонов и Маратов тогдашнего времени, грабила и плавала в крови сограждан.
Нынешние римляне сохранили физиономию предков своих. Всякую минуту видите вы на плечах какого-нибудь Факано, или нищего, Сципионову, Цесареву, Августову голову, и многие лавочницы так же прекрасны, как Юлии, Агриппины и Помпеи.
В рассуждении искусств и памятников другие города не могут с ними равняться. Они имеют чистый вкус и прекрасные идеи, ибо родятся и живут между чудесами художеств. Здесь всякий знает их красоты, и говорит о том с умом, с приятностью, с разборчивым и тонким вкусом.
Римлянин не знает земледелия, и прекрасные, некогда богатые и плодоносные поля теперь ничто иное, как пустыни. Папы никогда не хотели ободрять хлебопашества, оттого (думаю), чтобы пользоваться выгодой откупа: ибо они всегда исключительно торговали хлебом.
Не думайте, чтобы революции, которых здешний народ был жертвой, излечили его от суеверия: он так глуп, что не может пользоваться опытами. Зато надобно отдать справедливость хитрости римских монахов: они всякое народное бедствие умели толковать в свою пользу, и влияние их кажется ныне еще сильнее прежнего. Поверите ли, что здесь воскресла инквизиция? Недавно один монах осудил духовного сына своего просидеть две недели в святой темнице за то, что он был чиновником Римской республики. Духовный отец дал ему письмо к главному надзирателю темницы, по которому его там приняли. Государственный секретарь говорит, что в средоточии правоверия нельзя обойтись без инквизиции. — О самом папе не умею вам сказать ничего любопытного. Его считают самым добрым человеком; кажется только, что он окружен не весьма хорошими советниками. Люди, знающие кардинальскую коллегию, думают, что в ней мало политиков. Некоторые римляне хвалили мне кардинала А*. В чем же состоит его достоинство? спросил я. Он великий теолог, отвечали мне.
Но между кардиналами есть человек твердого характера, которого имя навеки останется в истории и напоминает многие жестокие дела. Я говорю о кардинале Руффо. Само то правительство, которому он служил с великим усердием, с лютостью, но и с геройством, выслало его из Неаполитанского королевства.
Взор на нынешний Рим: Письмо из Рима от 12 мая, 1802: (C немец.): [Из «Zeitung fur die elegante Welt». 1801. N 88] / [Пер. Н. М. Карамзина] // Вестн. Европы. — 1803. — Ч. 7, N 3. — С. 183-186.