Императорскій Кабинетъ тщетно исчерпывалъ, съ самаго начала Восточнаго кризиса, всѣ имѣвшіяся въ его власти средства, для того, чтобы при содѣйствіи Великихъ державъ Европы достигнуть прочнаго умиротворенія Турціи.
Всѣ предложенія, послѣдовательно сдѣланныя Портѣ по установившемуся соглашенію, встрѣтили съ ея стороны непреодолимое сопротивленіе.
Протоколъ, подписанный въ Лондонѣ 19 (31-го) марта сего года, былъ послѣднимъ выраженіемъ совокупной воли Европы.
Императорскій кабинетъ предложилъ его какъ крайнюю попытку къ примиренію. Онъ заявилъ деклараціею отъ того же числа, сопровождавшею протоколъ, такія условія, которыя, будучи приняты и исполнены Оттоманскимъ Правительствомъ, могли установить и упрочить миръ. На все это Порта отвѣтила нынѣ новымъ отказомъ.
Это обстоятельство не было принято въ соображеніе лондонскимъ протоколомъ. Выражая желанія и рѣшенія Европы, онъ ограничился только постановленіемъ условія, что въ случаѣ, еслибы Великія Державы обманулись въ надеждѣ на энергическое выполненіе со стороны Порты мѣръ, долженствовавшихъ повести къ улучшенію положенія христіанскаго населенія, единодушно признанному необходимымъ для спокойствія Европы, то онѣ оставляютъ за собою право совмѣстно обсудить средства, которыя признаютъ наиболѣе удобными для обезпеченія благосостоянія этого населенія и сохраненія общаго мира.
Такимъ образомъ кабинеты предъусматривали случай невыполненія Портою обѣщаній, которыя она могла бы дать, но не предвидѣли случая отказа ея на требованія Европы.
Вмѣстѣ съ тѣмъ декларація, сдѣланная лордомъ Дерби вслѣдъ за подписаніемъ протокола, заявляла, что такъ какъ правительство Ея Величества королевы согласилось на подписаніе сего акта только въ видахъ обезпеченія общаго мира, то слѣдовало разумѣть, что протоколъ долженъ считаться недѣйствительнымъ и неимѣющимъ значенія въ томъ случаѣ, если бы предложенная цѣль, а именно совмѣстное разоруженіе и сохраненіе мира между Россіею и Турціей, не была бы достигнута.
Отказъ Порты и побужденія, на которыхъ онъ основанъ, не оставляютъ никакой надежды на то, что она приметъ въ уваженіе желаніе и совѣты Европы и не даетъ никакого ручательства въ томъ, что предложенныя для улучшенія участи христіанскаго населенія реформы будутъ введены. Они дѣлаютъ невозможными миръ съ Черногоріей и выполненіе условій, которыя могли бы привести къ разоруженію и умиротворенію.
При такихъ обстоятельствахъ попытки къ примиренію теряютъ всякую вѣроятность успѣха, и остается одно изъ двухъ—или допустить продолженіе положенія дѣлъ, признаннаго державами несовмѣстнымъ съ ихъ интересами и съ интересами Европы вообще, или же попытаться достигнуть путемъ понужденія того, чего единодушныя усилія кабинетовъ не успѣли получить отъ Порты путемъ убѣжденія.
Нашъ Августѣйшій Монархъ рѣшилъ принять на Себя совершеніе дѣла, къ выполненію котораго вмѣстѣ съ Нимъ приглашалъ Великія Державы.
Онъ далъ Своимъ войскамъ повелѣніе перейти границы Турціи.
Благоволите донести объ этомъ рѣшеніи до свѣдѣнія того Правительства, при которомъ Вы акредитованы.
Возлагая на себя это бремя, нашъ Августѣйшій Монархъ выполняетъ тѣмъ самымъ долгъ, налагаемый на Него интересами Россіи, мирное развитіе которой задерживается постоянными смутами на Востокѣ. Его Императорское Величество сохраняетъ увѣренность, что съ тѣмъ вмѣстѣ Онъ дѣйствуетъ соотвѣтственно чувствамъ и интересамъ Европы.
Примите и пр.
