ПАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ.
ВОЗДУХУ!
Затерты во льдахъ!
Недъ Лендъ ударилъ по столу своимъ мощнымъ кулакомъ.
Консейль молчалъ и.стоялъ спокойно.
Я посмотрѣлъ на капитана. Лицо его приняло свое обычное выраженіе безстрастія. Онъ стоялъ, скрестивъ, по своей при¬ вычкѣ, руки на груди и о чемъ то раздумывалъ.
„Наутилусъ" не двигался.
Наконецъ капитанъ заговорилъ.
— Господа, сказалъ онъ спокойнымъ ровнымъ голосомъ, при настоящихъ обстоятельствахъ мы можемъ умереть двоякимъ образомъ.
Онъ точно объяснялъ намъ какой нибудь урокъ!
— Вопервыхъ, насъ можетъ раздавить между льдовъ, а во- вторыхъ мы можемъ задохнуться отъ- недостатка воздуха. О воз¬ можности умереть съ голоду я не говорю, потому что у насъ еще очень много съѣстныхъ припасовъ. Займемся вопросомъ о возможности быть раздавленными или задохнуться.
— Задохнуться мы не задохнемся, капитанъ, сказалъ я потому что вѣдь запасные резервуары...
— Запаснаго воздуху станетъ всего на два дня, г. Аро- наксъ. Мы уже тридцать восемь часовъ находимся подъ сплош¬ ными льдами.' Развѣ вы не чувствуете, ' что уже трудно стано¬ вится дышать? Черезъ два чаеа весь нашъ запасъ истощится.
— Такъ надо постараться выбраться отсюда, капитанъ! вскрикнулъ я.
— Мы попробуемъ, г. Аронаксъ. Я хочу попытаться про¬ бить ледяную стѣну.
— Съ которой стороны, капитанъ?
— А вотъ сейчасъ узнаемъ, что покажетъ зондъ. Я посажу „Наутилусъ" на ледяное подножіе, а экипажъ одѣнетея въ пробковыя фуфайки и примется пробивать стѣну въ томъ мѣ¬ стѣ, гдѣ она окажется поподатливѣй и потоньше. 360 —
— Можно отодвинуть ставни?
— Можно. Мы теперь вѣдь стоимъ на мѣстѣ.
Капитанъ Неко ушелъ.
Скоро я услыхалъ, какъ вода наполняла резервуары.
„Наутилусъ“ медленно опустился и сталъ на ледяное дно на глубинѣ трехсотъ пятидесяти метровъ.
— Ну, друзья! сказалъ я Неду и Консейлю. Времена трудныя, во я на васъ надѣюсь, что не ударите лидомъ въ землю!
— Я, г. Аронаксъ, готовъ, что угодно... какъ могу... проговорилъ канадецъ.
Я протянулъ ему руку.
— И коли надобно капитану еще работника, такъ я съ моимъ удовольствіемъ, г. Аронаксъ... Я, ничего, могу справиться съ мотыкою...
— Вѣрно капитанъ будетъ очень радъ, Недъ, сказалъ я. Пойдемте къ нему! Я повелъ Неда въ уборную, гдѣ экипажъ одѣвался въ пробковыя фуфайки.
Капитанъ былъ тутъ же.
Капитанъ принялъ предложеніе канадца очень благосклонно.
Черезъ нѣсколько минутъ Недъ Лендъ уже былъ совсѣмъ готовъ и отправился вмѣстѣ съ экипажемъ на работу.
Я воротился въ залу и помѣстился вмѣстѣ съ Консейлемъ у окна.
Скоро мы увидали какъ человѣкъ двѣнадцать экипажа стали на льду.
— Вонъ Недъ! сказалъ я Консейлю. Онъ выше ихъ веѣхъ.
Капитанъ Немо тоже былъ съ рабочими.
Сначала попробовали пробивать верхніе льды, но они оказались черезчуръ толсты; принялись за нижніе. Зондъ показалъ, что тутъ всего десять метровъ отдѣляетъ насъ отъ воды. Значитъ, надо было прорубить около шести тысячъ пяти сотъ кубическихъ метровъ, чтобы образовать дыру, черезъ которую могъ пройти „Наутилусъ“.
Работа началась и продолжалась съ большимъ усердіемъ.
Послѣ двухчасовой безустанной работы, Недъ Лендъ пришелъ къ намъ отдохнуть. Онъ былъ совершенно изнеможенъ.
На мѣсто прежнихъ рабочихъ явились новые, къ которымъ
присоединились и мы съ Консейлемъ. Лейтенантъ распоряжался работами.
Сначала мнѣ показалось очень холодно, но поработавъ мотыкою, я согрѣлся.
Мы тоже проработали два часа и потомъ пошли отдыхать.
Воздухъ не былъ освѣженъ цѣлыхъ сорокъ восемь часовъ и дышать становилось трудненько.
А между тѣмъ, расчитывая по тому, какъ шла наша работа, намъ надо было проработать еще пять ночей и четыре дня, чтобы выбраться изъ ледяной западни.
— Пять ночей и четыре дня! сказалъ я товарищамъ, а у насъ воздуху всего только на два дня!
— Вы еще и то помните, отвѣчалъ Недъ Лендъ, что коли мы и выберемся изъ этой проклятой ледяной тюрьмы, мы все-таки останемся еще подъ сплошными льдами, — значитъ дохнуть вольнымъ воздухомъ все-таки будетъ нельзя!
Плохо приходилось!
Цѣлую ночь работа не прекращалась. — Авось выберемся! думалъ я.
Утромъ я надѣлъ пробковую фуфайку и пошелъ поглядѣть на сколько подвинулись работы.
Вообразите мой ужасъ, когда я увидѣлъ, что вода въ нашемъ тоннелѣ начинаетъ замерзать!
Я ничего не сказалъ объ этой новой бѣдѣ ни Консейлю, ни Неду Ленду. Къ чему было ихъ тревожить безъ всякой пользы?
Но капитана Немо я увѣдомилъ немедленно.
— Я знаю, г. Аронаксъ, отвѣчалъ онъ съ своимъ обычнымъ спокойствіемъ. Я знаю, но я не въ силахъ этому помочь. Остается одно: спѣшить! Надо, такъ сказать, обогнать морозъ!
Обогнать морозъ! Этотъ человѣкъ могъ еще шутить!
Весь этотъ день я ревностно работалъ. Работа меня ободряла и поддерживала. Кромѣ того на работѣ дышалось свободнѣе.
Къ вечеру прорубили еще на одинъ метръ.
Когда я пришелъ въ залу, то воздухъ былъ уже такой спертый, что я задыхался.
Капитанъ Немо вынужденъ былъ открыть краны запаеныхъ резервуаровъ и впустить немного свѣжаго воздуха. — 362 —
На слѣдующій день, 26 марта, я опять принялся за работу. Вода все больше и больше замерзала.
Признаюсь, я не разъ приходилъ въ отчаянье и думалъ:
— Къ чему выбиваться изъ силъ? Все равно тутъ задохнусь!
Разъ, когда капитанъ Немо проходилъ мимо меня, я остановилъ его за руку и указалъ на вновь образовавшіяся льдины.
Капитанъ понялъ, что я хочу сказать и сдѣлалъ знакъ за собою слѣдовать.
Мы вошли въ уборную сняли съ себя пробковыя фуфайки и за тѣмъ отправились въ залу.
— Г. Аронаксъ, сказалъ мнѣ капитанъ: надо предпринять что-нибудь рѣшительное, иначе мы замерзнемъ въ этой водѣ!
— Да надо предпринять... Но что же предпринять, капитанъ?
— А! если бы мой „ Наутилусъ“ могъ выдержать это давленіе...
— Такъ что же? спросилъ я, не понимая, что онъ хочетъ сказать.
— Тогда бы это замерзаніе насъ спасло. Вновь образовавшійся ледъ наперъ бы на прежніе льды и заставилъ бы ихъ раздаться!
— Да, капитанъ... можетъ быть... но вѣдь „Наутилусъ“ не выдержитъ этого давленія; его расплющитъ!
— Знаю г. Аронаксъ. Надо во что бы то ни стало помѣшать замерзанію.
— А на сколько хватитъ запаснаго воздуха? спросилъ я.
Капитанъ посмотрѣлъ на меня.
— Послѣ завтра, сказалъ онъ, резервуары совершенно опорожнятся.
Я весь похолодѣлъ.
Капитанъ Немо между тѣмъ о чемъ-то раздумывалъ; казалось у него явилась какая-то новая мысль, но онъ еще колебался, еще не былъ увѣренъ...
Наконецъ онъ сказалъ:
— Кипятокъ.
— Кипятокъ! вскрикпулъ я.
— Да, г. Аронаксъ. Мы заключены сравнительно въ маломъ пространствѣ. Если изъ насосовъ „Наутилуса“ постоянно — В63 -
выпускать кипятокъ, такъ я думаю, температура здѣсь повысится.
— Надо попробовать! вскрикнулъ я.
— Попробуемъ, г. профессоръ, отвѣчалъ капитанъ.
Мы тотчасъ же отправились на кухню, гдѣ помѣщались аппараты.
Черезъ нѣсколько минутъ вода уже достигла ста градусовъ.
— Поливай! крикнулъ капитанъ.
Приказъ его тотчасъ былъ исполненъ.
Черезъ четыре часа термометръ показывалъ вмѣсто семи градусовъ ниже нуля только шесть. Еще черезъ два часа термометръ показывалъ только четыре.
— Дѣло пойдетъ на ладъ, капитанъ! сказалъ я.
— Думаю, что такъ, г. Аронаксъ, отвѣчалъ капитанъ.
Въ продолженіи ночи температура воды опустилась на градусъ ниже нуля. Но морская вода замерзаетъ только при двухъ градусахъ ниже нуля и потому я не отчаявался.
На слѣдующій день, 27 марта, прорублено было еще шесть метровъ. Оставалось всего на сорокъ восемь часовъ работы.
Запаснаго воздуха уже не было и съ каждой минутой дышать становилось все труднѣе и труднѣе.
Я чуть держался на ногахъ.
Около трехъ часовъ пополудни мнѣ сдѣлалось совсѣмъ нехорошо. Я уже не могъ ходить и лежалъ безъ движенія, почти безъ памяти.
Консейль хотя самъ страдалъ не меньше моего, однако не отходилъ отъ меня ни на шагъ. Онъ бралъ меня за руку, говорилъ мнѣ что-то въ утѣшеніе, махалъ мнѣ платкомъ въ лицо.
Добрѣйшій человѣкъ.
Съ какимъ наслажденіемъ теперь всякій надѣвалъ на себя пробковыя фуфайки и принимался за работу! Мотыки неустанно стучали по льду. Руки страшно болѣли, у иныхъ были даже изранены; но за то здѣсь можно было дышать!
Рабочіе чередовались. Каждый, въ свой чередъ, въ пору бралъ и отдавалъ животворящій резервуаръ. Капитанъ Немо первый покорялся этой строгой дисциплинѣ.
Въ этотъ день работы еще подвинулись. Оставалось всего два метра льду. Только два метра отдѣляли насъ отъ воды!
Когда я вошелъ въ залу, я чуть не задохся. — 364—
Что за ужасную ночь мы провели!
Это былъ уже шестой день нашего заточенія во льдахъ!
Капитанъ Немо придумалъ еще средство.
Среди самыхъ жестокихъ страданій этотъ человѣкъ нисколько не падалъ духомъ, размышлялъ, соображалъ, дѣйствовалъ!
— Знаете, что я хочу сдѣлать, т. Аронаксъ? сказалъ капитанъ.
— Что, капитанъ?
— Я хочу пробить ледъ „Наутилусомъ“. Насъ теперь отдѣляетъ одинъ только метръ отъ воды.
Капитанъ вышелъ и скоро мы услыхали, какъ вливалась вода въ резервуары.
Не смотря на то, что я лежалъ почти безъ памяти, я услыхалъ трескъ надъ „Наутилусом“.
Ледъ подался и „Наутилусъ“ вдругъ осѣлъ.
— Выбрались, съ позволенія ихъ чести! проговорилъ Консейль, наклоняясь къ моему уху.
Я уже не могъ ему отвѣтить. Я схватилъ его руку и конвульсивно ее сжалъ.
Вдругъ „Наутилусъ“ словно провалился въ пропасть.
Тотчасъ же принялись выкачивать воду изъ резервуаровъ; скоро судно снова начало подниматься и мы понеслись къ сѣверу.
Сколько еще времени придется плыть подъ ледяной корой? Еще цѣлый день?
А я уже задыхаюсь!
Я уже ничего не видалъ, ничего не слыхалъ, ничего не понималъ.
Сколько прошло такимъ образомъ часовъ, я не знаю. Я чувствовалъ, что у меня начинается уже агонія, что я уже умираю.
Вдругъ я пришелъ въ чувство. Что мы, выбрались на поверхность?
Нѣтъ! это Консейль и Недъ приставляли ко мнѣ свой дыхальный апаратъ, гдѣ еще было немножко воздуху.
Я посмотрѣлъ на часы. Было уже одинадцать часовъ утра.
Значитъ уже 28 марта.
„Наутилусъ“ шелъ со скоростью сорока миль въ часъ.
Гдѣ былъ капитанъ Немо? Или онъ задохся? Что сдѣлалось съ его экипажемъ?
Монометръ показывалъ, что мн были всего въ двадцати фу¬ тахъ отъ поверхности. Насъ отдѣляло отъ нея только ледяное поле. Нельзя ли было какъ нибудь проложить это поле? „Наутилусъ" сдѣлалъ эту попытку. Я почувствовалъ, что текъ его поднимался къ верху.... Я прислушивался, какъ онъ то удалялся, то снова напи¬ ралъ, какъ трещало ледяное поле.... Наконецъ ледъ былъ пробитъ и мы очутились на поверхности! Отдушина была открыта и чистый воздухъ хлынулъ въ залу.