Буря эта откинула насъ къ востоку, и всякая надежда выбраться къ Нью-Йорку или къ рѣкѣ Св. Лаврентія исчезла. Бѣдный Недъ въ отчаяніи уединился какъ капитанъ Немо. Мы съ Консейлемъ не разставались.
Я сказалъ, что „Наутилусъ“ отошелъ къ востоку: вѣрнѣе бы сказать къ сѣверо-востоку. Впродолженіи нѣсколькихъ дней онъ то бродилъ по поверхности, то углублялся, окруженный туманами, столь гибельными для мореходцевъ.
Туманы эти бываютъ вслѣдствіе таянія льдовъ, что поддерживаетъ въ атмосферѣ чрезвычайную влажность.
Сколько судовъ погибло въ этихъ мѣстахъ, пока отыскивали въ туманѣ мерцаніе береговаго огонька! Какими бѣдствіями переполнена эта плотная масса мглы. Какіе страшные удары раздаются здѣсь о подводные камни! — Сколько судовъ сталкивается другъ съ другомъ, не смотря на огни, на предупреждающіе свистки и колокола, бьющіе тревогу!
Дно этихъ морей по истинѣ представляло поле сраженія, гдѣ еще лежали разбитые корабли: одни давно уже обратились въ рыхлую массу, другіе, только что погибшіе, отражали наши огни на своей металической обшивкѣ. Сколько судовъ погибло съ своимъ цѣннымъ грузомъ, экипажемъ, эмигрантами, въ этихъ мѣстахъ — около мыса Рэса, острова. Св. Павла, пролива Бельильскаго, лимана Св. Лаврентія! Въ теченіи немногихъ лѣтъ сколько жертвъ сдано въ лѣтописи смерти пароходами Ройялъ-Майль, Инманнъ, Монреаль! Суда: Солуэ-Ижсъ, Параматта, Венгерецъ, Канадіанъ, Лнгло-Саксонецъ, Гумбольдтъ, Соединенные Штаты погибли; Арктшъ, Ліонецъ потонули при столкновеніи; Президентъ, Пасификъ, Сити-Гласго исчезли по причинамъ неизвѣстнымъ.
И среди этихъ развалинъ шелъ „Наутилусъ“, какъ бы производя смотръ мертвецамъ.
15 мая мы были на южномъ концѣ Ньюфаундлендской отмели. Она вся состоитъ изъ наносной почвы, изъ огромнаго количества органическихъ веществъ, прибиваемыхъ или Гольфъ-Стримомъ отъ экватора, или отъ сѣвернаго полюса обратнымъ теченіемъ холодной струи, идущей вдоль американскаго берега. Сюда же пристаютъ въ половодье и неправильныя глыбы отрываемой отъ береговъ почвы; здѣсь образовался громадный лиманъ изъ погибающихъ миліардами рыбъ, молюековъ или зоофитовъ.
Глубина здѣсь незначительная, но къ югу вдругъ идетъ уступомъ большая впадина — тысячи въ три метровъ. Тутъ Гольфъ-Стремъ расширяется, течетъ медленнѣе, понижается температурою и дѣлается моремъ.
Изъ числа рыбъ, которыхъ спугнулъ „Наутилусъ“, назову пинагора съ черною спиною и оранжевымъ брюхомъ, — онъ подаетъ своимъ соплеменникамъ рѣдкій примѣръ супружеской вѣрности; упернака, родъ угря, изумруднаго цвѣта, превосходнаго на вкусъ; каракеовъ съ выпуклыми глазами и собачьей мордой; слизовъ яйценосныхъ, какъ змѣи; черныхъ пискарей длиною въ два дециметра; длинохвостыхъ, серебристыхъ рыбокъ, заплывшихъ далеко отъ морей гиперборейскихъ.
Въ сѣти поймалась еще одна смѣлая, сильная, мускулистая рыба рамша южныхъ морей, съ иглами на головѣ и въ плавникахъ, настоящій скорпіонъ, длиною въ два-три метра, и злѣйшій врагъ трески, слизовъ и осетровъ; тѣломъ она круглая, цвѣтомъ темная, съ красными плавниками. Съ ней сладить было не легко; она имѣетъ способность набирать въ себя запасъ воды и живетъ довольно долго внѣ родной своей стихіи.
Назову теперь же, чтобы не забыть, множество маленькихъ рыбокъ, которые долго слѣдили за нами въ сѣверныхъ моряхъ, скорпенахъ, бѣльчугахъ, и перейду къ трескѣ которую видѣлъ въ любимомъ ея мѣстопребываніи, на Ньюфаундлендской отмели.
Я могу сказать, что это рыба горная, такъ какъ Ньюфаундлендъ ничто иное какъ подводная гора.
Когда „Наутилусъ“ протѣснился между плотною массою образуемою стаями трески, Консейль не могъ воздержаться отъ замѣчанія:
— Неужели это треска? я съ позволенія ихъ чести, думалъ, что она совсѣмъ плоская!
— Она плоская лишь въ рыбной лавкѣ или на рынкѣ, гдѣ ее продаютъ распластанною. Въ водѣ же она совершенно круглая, и превосходно приспособлена къ плаванію.
- Это вѣрно, отвѣтилъ Консейль. Боже мой! сколько ее тутъ! точно муравейникъ!
— Ея было бы гораздо еще больше, если бы не существовало на нея враговъ — скорпеновъ и человѣка. Знаешь сколько яицъ насчитываютъ въ одной самкѣ?
— Я буду угадывать: пятьсотъ тысячъ?
— Одинадцать, другъ мой, миліоновъ!
— Я этому повѣрю только тогда, какъ самъ ихъ пересчитаю!
- Пересчитай, Консейль. Но скорѣе будетъ, если повѣришь мнѣ. Не забудь и того, что ихъ миліонами истребляютъ французы, англичане, американцы, датчане, норвежцы. Поѣдается ея количество страшное, и еслибъ она не отличалась изумительнымъ плодородіемъ, то ея скоро не стало бы въ моряхъ. Въ Англіи и Америкѣ пять тысячъ судовъ и семьдесятъ пять тысячъ матросовъ заняты исключительно ловлею трески. Каждое изъ судовъ привозитъ круглымъ числомъ до сорока тысячъ штукъ, что — 397 —
ставляетъ уже двадцать пять миліоновъ. У береговъ Норвегіи происходитъ тоже самое.
— Ну, хорошо, согласился Консейль, я считать не стану.
— Чего?
— Тѣхъ одияадцать миліоновъ, которые въ каждой самкѣ. Но я, съ позволенія ихъ чести, сдѣлаю замѣчаніе.
— Какое же?
— А такое, что кабы изъ каждаго яйца рождалась на свѣтъ рыба, то четырехъ самокъ было бы достаточно для продовольствія трескою Англіи, Америки и Норвегіи.
Пока мы обходили отмель, я увидѣлъ длинные крюки, спущенные дюжинами съ каждаго корабля. На поверхности воды, мелькало огромное количество пробокъ и „Наутилусъ“ маневривалъ весьма удачно, чтобъ не снести эти крючки и самому въ нихъ не запутаться.
Онъ впрочемъ побылъ не долго въ этихъ мѣстахъ и поднялся до 42° широты, — на высоту Св. Жана и Хартсъ-Контента, гдѣ опущенъ конецъ трансатлантическаго каната.
„Наутилусъ“ пошелъ не на сѣверъ, а къ востоку, какъ бы слѣдомъ за телеграфическою плоскостью, на которой лежитъ канатъ и которая измѣрена съ чрезвычайною точностью.
17 мая, миляхъ въ пятистахъ отъ Хартсъ-Контента, на глубинѣ двухъ тысячъ восьмисотъ метровъ, увидѣлъ я лежащій на днѣ телеграфный канатъ. Консейль, не предупрежденный мною, принялъ его сначала за громадную змѣю и уже готовился подобрать ее къ тому или другому изъ разрядовъ. Но я его разувѣрилъ и въ утѣшеніе разсказалъ все, что мнѣ было извѣстно о процессѣ укладыванія этого каната.
Первый былъ устроенъ въ 1857—58 гг.; но передалъ лишь около четырехсотъ телеграммъ и пересталъ дѣйствовать. Въ 1863 г. составили новую проволоку длиною въ три тысячи четыреста километровъ и вѣсомъ въ четыре тысячи пятьсотъ тоннъ. Повезъ ее Гретъ-Истерпъ. Попытка эта не удалась еще разъ.
25 мая „Наутилусъ“ нашелъ именно на то мѣсто, гдѣ произошелъ разрывъ каната на глубинѣ трехъ тысячъ восьмисотъ тридцати шести метровъ. Отъ береговъ Ирландіи за 638 миль, въ два часа по полудни, вдругъ было замѣчено, что сообщеніе — 398
съ Европою прекратилось. Съ берега рѣшили отрѣзать канатъ прежде, чѣмъ его вытаскивать, и въ одинаддать часовъ привезли оторвавшійся конецъ. Его сплотили и принялись за укладываніе снова. Но чрезъ нѣсколько дней онъ снова порвался, и его уже не могли достать.
Американцы не потеряли однакожъ терпѣнія. Неутомимый Фильдъ, которому обязаны всѣмъ предпріятіемъ и рискомъ всего его состоянія, открылъ новую подписку. По ней деньги были немедленно собраны. Канатъ сооруженъ при наилучшихъ условіяхъ: проводящія нити обвернуты гутта-перчею, обложены волокнистыми веществами и закованы въ металлъ. Гретъ-Истернъ повезъ его въ море 13 іюля 1866 г.
Дѣло шло хорошо. Но вотъ стали замѣчать, разматывая канатъ, что въ него мѣстами вбиты гвозди, съ цѣлью попортить его. Капитанъ Андерсонъ, его офицеры и инженеры собрались на совѣтъ и порѣшили, что если виновный будетъ пойманъ на мѣстѣ преступленія, то безъ дальнѣйшаго суда будетъ немедленно выкинутъ въ море. Объ этомъ рѣшеніи было тотчасъ же объявлено, и съ тѣхъ поръ такія попытки прекратились.
23 іюля, Гретъ Истерт былъ за сто килограммовъ отъ Ньюфаундленда, когда получилъ изъ Ирландіи телеграмму о заключеніи перемирія между Пруссіею и Австріею послѣ сраженія при Садовѣ. 27, онъ среди тумана лавировалъ къ порту Хартсъ-Контента. Предпріятіе съ успѣхомъ доведено до конца и, впервой своей депешѣ юная Америка привѣтствовала старую Европу мудрымъ изреченіемъ, столь рѣдко понимаемымъ вѣрно: „Слава въ вышнихъ Богу, и на землѣ миръ, и въ человѣцѣхъ благоволеніе“.
Я не думалъ, что увижу электрическій канатъ въ такомъ точно видѣ, въ какомъ онъ вышелъ какъ будто сейчасъ только изъ мастерскихъ. Длинная змѣя его, обросшая раковинами и водяными растеніями, лежала въ каменистомъ жолобѣ, предохраняющемъ ее отъ сверлящихъ молюсковъ. Она лежитъ плотно, волна ее не раскачиваетъ, давленіе на нее благопріятное, электрическая икра пробѣгаетъ отъ Америки до Европы въ 33/190 секунды. Прочность существованія этого каната вѣроятно будетъ изумительная, такъ какъ гутта-перча улучшается по мѣрѣ того какъ лежитъ въ морской водѣ. — 399
Къ тому же, площадь на которой онъ лежитъ, такъ удачно выбрана, что онъ погруженъ не глубоко и разрыва опасаться нечего. „Наутилусъ” спускался до самаго русла его —на 4431метръ отъ поверхности, и въ этомъ самомъ глубокомъ его ложѣ онъ не подвергался значительному тренію. Потомъ мы подошли къ тому мѣсту, гдѣ былъ съ нимъ несчастный случай въ 1863 г.
Дно океана образовало лощину шириною въ 120 километровъ; на нее можно бы было уставить Монбланъ и вершина его не выступила бы на поверхность воды. Лощина эта загорожена еъ востока остроконечною стѣной вышиною въ 2000 метровъ. Мы въ нее прибили 28 мая и „Наутилусъ“ очутился въ 150 километрахъ отъ Ирландіи.
Неужели капитанъ Немо имѣлъ намѣреніе пристать къ Британскимъ островамъ? Нѣтъ; къ великому изумленію моему онъ спустился южнѣе и повернулъ къ Европейскимъ морямъ. Огибая Изумрудный островъ, я увидѣлъ на минуту мысъ Клиръ и маякъ Фастенета, освѣщающій миліоны судовъ по выходѣ ихъ изъ Гласго и Ливерпуля.
Важный вопросъ началъ переработываться у меня въ умѣ: осмѣлится ли „Наутилусъ” войти въ Ламаншъ? Недъ Лендъ, вышедшій изъ уединенія съ тѣхъ поръ какъ мы касались земли, не переставалъ меня допрашивать. Но, что отвѣчать ему? Капитанъ Немо оставался невидимымъ. Онъ показалъ издали канадцу берегъ Америки, можетъ быть и мнѣ только покажетъ берега Франціи.
„Наутилусъ“ между тѣмъ все спускался къ югу. 30 мая онъ прошелъ мими Ландсъ-Энда между крайней оконечностью Англіи и островами Сорлингъ.
Еелибъ онъ хотѣлъ войти въ Ламаншъ, то пошелъ бы прямо на востокъ. Онъ этого не дѣлалъ.
Весь день 31 мая „Наутилусъ“ описывалъ по морю круги, возбуждавшіе мое любопытство. Онъ какъ будто искалъ какое то мѣсто, котораго не находилъ.
Въ полдень самъ капитанъ Немо явился для наблюденій. Со мною онъ не сказалъ ни слова, и показался мнѣ мрачнѣе, чѣмъ когда либо. Что могло сокрушать его? Не близость ли Европейскихъ береговъ? Не находили ли на него воспоминанія изъ оставленной родины? Что же онъ чувствовалъ: — угрызеніе совѣсти или сожалѣній? На мысли этой я долго остановился и во мнѣ явилось какое то предчувствіе, что случай скоро раскроетъ передо мной тайны капитана Немо.
На слѣдующій день, 1 іюня, „Наутилусъ” дѣлалъ тоже самое: онъ явно искалъ какого то пункта среди океана. Напитанъ Немо пришелъ, снялъ высоту по солнцу, какъ наканунѣ. Море было тихо, небо ясно. Миляхъ въ 8 на востокъ большой пароходъ показался на линіи горизонта. Флага на немъ не было и я не могъ разобрать какой онъ принадлежитъ націи.
За нѣсколько минутъ до перехода солнца на меридіанъ, капитанъ Немо взялъ секстантъ и принялся наблюдать съ чрезвычайною внимательностью. Совершенная тишина волнъ удовлетворяла его. „Наутилусъ“ почти не колыхался.
Въ эту минуту я былъ на палубѣ. Окончивъ изслѣдованіе, капитанъ произнесъ одно только слово:
— Здѣсь!
Потомъ сошелъ въ трапъ.
Не увидѣлъ ли онъ, что пароходъ измѣнилъ направленіе и, казалось, пошелъ на насъ? я этого я не могу сказать.
Я вернулся въ гостиную. Трапъ закрылся и я услыхалъ, что резервуары наполняются водою. „Наутилусъ“ сталъ опускаться по вертикальной линіи, такъ какъ нарѣзной его винтъ не сообщалъ ему никакого движенія.
Черезъ нѣсколько минутъ, онъ сталъ на днѣ, на глубинѣ 883 метровъ.
Тогда свѣтъ въ залѣ погасъ, филенки отворились и я увидѣлъ, сквозь стекла, море ярко освѣщеннымъ на полъ милю вдаль нашими огнями.
Сначала я ничего не разглядѣлъ кромѣ совершенно спокойныхъ водъ; потомъ показалось мнѣ нѣчто возвышающееся вдали, какъ будто развалины, погребенныя подъ слоемъ бѣлыхъ раковинъ или снѣжнаго намета. Всматриваясь внимательнѣе, я различилъ очертанія корабля, потопленнаго и потерявшаго мачты. Несчастье это случилось съ нимъ вѣроятно давно. Грузъ его, глубоко осѣвшій въ грунтъ, насчитывалъ, должно быть, уже много лѣтъ, пронесшихся надъ нимъ на днѣ океана.
Что это былъ за корабль? Зачѣмъ „Наутилусъ” пришелъ на его могилу! Я не зналъ, что на это сказать, какъ вдругъ близь меня капитанъ Немо произнесъ медленно:
„Тогда корабль этотъ назывался Марсельцемъ. Вооруженъ былъ 74 пушками и спущенъ въ 1762 г. Въ 1778 г., 13 августа, подъ начальствомъ Лапоипъ-Вертріе бился отчаянно съ Престеномъ. Въ 1779 году, 4 іюля, былъ съ эскадрою адмирала д'Этенъ на осадѣ Гренады. Въ 1781 г., 5 сентября, принималъ участіе въ сраженіи съ графомъ Грассъ въ заливѣ Чисапикъ. Въ 1794 г. республика переименовала его. 16 апрѣля тогоже года былъ посланъ изъ Бреста для эскорты транспорта, шедшаго съ хлѣбомъ изъ Америки. 11 и 12 преріаля, (іюня) г. II, эскадра встрѣтилась съ англичанами. Милостивый государь, сегодня 13 преріаля 1868 года. Сегодня, 74 года тому назадъ, на этомъ самомъ мѣстѣ, подъ 47° 24' широты и 17° 28' долготы, корабль этотъ послѣ геройской битвы, въ которой лишился трехъ мачтъ и трети экипажа, предпочелъ утопить себя съ 356 матросами, но не сдался; и прибивъ флагъ къ кормѣ, пошелъ ко дну съ крикомъ: да здравствуетъ республика”!
— Это „Мститель”! вскрикнулъ я.
— Да, „Мститель”! Славное имя! сказалъ капитанъ Немо, скрестивъ на груди руки.