На слѣдующее утро, 18-го ноября, я совершенно оправился отъ усталости и вышелъ на платформу въ то самое время, когда помощникъ капитана произносилъ свою ежедневную фразу. Тутъ мнѣ пришло на умъ, что фраза эта относится къ состоянію моря, или означаетъ: „Ничего нѣтъ въ виду“.
И дѣйствительно, океанъ представлялъ безбрежную водную пустыню: ни паруса на горизонтѣ; вершины острова Креспо исчезли за ночь. Море, поглощая призматическіе цвѣта, отражало голубые лучи во всѣхъ направленіяхъ и принимало превосходный цвѣтъ индиго. Широкія полосы правильно обрисовывались на струистыхъ волнахъ.
Я любовался величественнымъ видомъ океана, когда показался капитанъ Немо.
Онъ, словно не примѣтилъ меня и принялся за астронономическія наблюденія.
Окончивъ ихъ, онъ облокотился на клѣтку фонаря и глаза его задумчиво устремились на поверхность Океана. Тѣмъ временемъ двадцать матросовъ „Наутилуса“, все люди сильные и хорошо сложенные, вышли на платформу. Они пришли вытаскивать сѣти, которыя были заброшены на ночь. Видно было, что эти моряки принадлежали къ различнымъ націямъ, хотя у всѣхъ былъ Европейскій типъ.
Я безъ труда узналъ Ирландцевъ, Французовъ, нѣсколько Славянъ и одного Грека или Кандіота.
Они были скупы на слова; а если и обращались изрѣдка другъ къ другу, то, все на потянутомъ странномъ нарѣчіи, котораго я не могъ понять.
— Ну, съ этими не разболтаешься! думалъ я.
Сѣти втащили на судно. Это былъ родъ нормандскаго невода, — огромные мѣшки, которые пловучая раина и цѣпь, продѣтая въ петли, держатъ полу-открытымъ. Мѣшки эти тащатся по дну Океана и захватываютъ все, что попадется.
Въ это утро поймали любопытные обращики рыбъ: тутъ были лягвы, [1] которыхъ за смѣшныя движенія прозвали паяцами, спинороги [2], опоясанные красною повязкою, четырезубцы [3], ядъ которыхъ чрезвычайно тонокъ, оливковыя миноги, [4] иглицы, [5] покрытыя серебристою чешуею, шпаганъ нитехвостный, [6] котораго электрическая сила равна силѣ гимнота и гнюса, спиноперки чешуйчатыя [7] съ поперечными коричневыми полосками, зеленоватая треска, [8] различные роды колбней, [9] и проч.; наконецъ нѣсколько большихъ рыбъ — попался одинъ каранксъ или толстоголовка [10] съ выпуклой головой, длиною въ цѣлый метръ, нѣсколько отличныхъ макрелей, испещренныхъ голубыми и серебристыми пятнами, и три великолѣпныхъ тунца, [11] которыхъ вся ихъ юркость не могла спасти отъ невода.
Я полагаю, что на этотъ разъ сѣти принесли не менѣе тысячи фунтовъ рыбы. Ловля великолѣпная, слова нѣтъ, — но не удивительная. Сѣти закидываютъ на нѣсколько часовъ и онѣ захватываютъ въ свою нитяную темницу весь водяной міръ.
— Ну, подумалъ я: у насъ недостатка въ провизіи не будутъ, это можно сказать навѣрное!
Эти различныя морскія произведенія были, спущены въ баталеръ-каюты; одна часть ловли была назначена для запасовъ а другая къ столу.
Ловля была окончена, запасъ воздуха возобновленъ, я думалъ, что „Наутилусъ“ станетъ погружаться и хотѣлъ идти въ свою комнату; вдругъ капитанъ повернулся ко мнѣ и сказалъ безъ всякихъ предисловій:
— Посмотрите на этотъ океанъ г. профессоръ: развѣ въ немъ нѣтъ жизни? Развѣ не выказываетъ онъ своего гнѣва и своей нѣжности? Вчера онъ спалъ какъ и мы, — теперь просыпается послѣ тихой ночи!
Ни здравствуйте, ни добраго вечера!
Можно было подумать, что капитанъ продолжаетъ со мною начатый разговоръ!
— Посмотрите, продолжалъ онъ: онъ просыпается отъ привѣта солнечныхъ лучей! Онъ оживляется, начинаетъ жить дневной жизнью! Какъ любопытно слѣдить за нимъ! Онъ имѣетъ организмъ, — у него пульсъ, артеріи, спазмы! Я согласенъ съ ученымъ Мори, который нашелъ, что у океана точно такое же кровообращеніе, какъ у животныхъ.
Конечно капитанъ не ожидалъ отъ меня никакого отвѣта, а поддакивать ему, повторять „точно“ или „навѣрно“, или же „вы правы“ я считалъ излишнимъ. Онъ скорѣе говорилъ самъ для себя и послѣ каждой фразы на долго умолкалъ. Это было размышленіе въ слухъ.
— Да! продолжалъ онъ, океанъ имѣетъ настоящее кровообращеніе, и для возбужденія его достаточно теплорода, соли и микроскопическихъ животныхъ. Теплородъ создаетъ плотность, которая образуетъ теченія и противотеченія. Испаренія, ничтожныя для сѣвера, очень важны для экваторіальныхъ поясовъ, установляя постояный обмѣнъ тропиковыхъ и полярныхъ водъ. Я подсмотрѣлъ кромѣ того теченія съ верху въ низъ я съ низу вверхъ, которыя составляютъ настоящее дыханіе океана.
Я видѣлъ какъ частица морской воды, согрѣтая на поверхности, сходила на глубину и достигала высшей плотности 2° ниже нуля, потомъ, охлаждалась, дѣлалась легче и снова всплывала вверхъ. Вы увидите у полюса послѣдствія этого явленія и поймете тогда по этому закону предусмотрительной природы, отчего замерзаніе происходитъ только на поверхности воды.
Пока капитанъ оканчивалъ свою фразу, я думалъ:
— Полюсъ! Развѣ этотъ сорви-голова хочетъ насъ вести туда?
Капитанъ умолкъ и нѣсколько времени любовался этой стихіей, которую онъ безпрерывно изучалъ. Потомъ онъ снова продолжалъ:
— Въ морѣ находится значительное количество соли, г. профессоръ; если бы вы могли извлечь ее всю, то у васъ образовалась бы масса въ четыре съ половиною миліона кубическихъ миль, которая, разостлавшись по земному шару, составила бы слой болѣе чѣмъ въ десять метровъ толщины! Не думайте, чтобы присутствіе солей было прихотью природы. Нѣтъ, онѣ дѣлаютъ морскую воду менѣе испаряемой и препятствуютъ вѣтрамъ уносить большое количество паровъ, которые, превращаясь въ воду, затопляли бы умѣренные пояса. Вотъ какое важное значеніе имѣетъ соль!
Капитанъ опять умолкъ, всталъ, сдѣлалъ нѣсколько шаговъ и, подошедъ ко мнѣ, снова продолжалъ:
— Что же касается до инфузорій, до миліардовъ микроскопическихъ животныхъ, въ каплѣ воды, — въ одномъ милиграмѣ ихъ восемьсотъ тысячъ, — значеніе этихъ инфузорій не менѣе важно! Они поглощаютъ морскія соли и являются творцами известковыхъ материковъ, созидаютъ кораллы и мадрепоры. Капля воды, лишенная своего минеральнаго содержанія, облегчается, поднимается на поверхность, поглощаетъ выкинутую испареніемъ соль, дѣлается тяжелѣе, опускается и приноситъ микроскопическимъ животнымъ новые элементы для поглощенія. Отсюда происходятъ двойныя теченія — восходящее и нисходящее, и постоянное движеніе, постоянная жизнь! Жизнь болѣе сильная, болѣе плодотворная, чѣмъ на материкѣ, процвѣтаетъ во всѣхъ частяхъ океана. Стихія смерти для человѣка, какъ кто-то сказалъ, но стихія жизни для миріадъ животныхъ, — и для меня!
Когда капитанъ говорилъ такимъ образомъ, онъ совершенно преображался и производилъ на меия необыкновенное впечатлѣніе:
— Здѣсь, прибавилъ онъ, здѣсь только настоящая жизнь! И я допускаю, возможность основанія морскихъ городовъ, подводныхъ домовъ, которые какъ „Наутилусъ“ будутъ выплывать, дышать каждый день на поверхность моря, — городовъ свободныхъ! Но и на днѣ морскомъ, кто поручится, что какой нибудь деспотъ не….
Капитанъ Немо окончилъ свою фразу быстрымъ движеніемъ руки. Потомъ, чтобъ прогнать мрачную мысль, онъ спросилъ меня:
— Г. Аронаксъ, знаете вы, какова глубина океана?
— Я знаю, капитанъ, то, что показали наши главныя измѣренія.
— Можете вы мнѣ ихъ поименовать, чтобъ я въ случаѣ надобности могъ провѣрить?
— Вотъ нѣкоторыя, отвѣчалъ я: въ сѣверномъ Атлантическомъ океанѣ нашли среднюю глубину въ восемь тысячъ двѣсти метровъ, а въ Средиземномъ въ двѣ тысячи пятьсотъ метровъ. Наиболѣе замѣчательныя глубины были найдены въ Южномъ Атлантическомъ океанѣ около 35°, — онѣ были въ двѣнадцать тысячъ метровъ, въ четырнадцать тысячъ восемьдесятъ одинъ метръ и въ пятнадцать тысячъ сто сорокъ девять метровъ. Въ итогѣ полагаютъ, что будь дно моря уравнено, его средняя глубина, была бы около семи километровъ.
— Хорошо, г. профессоръ, отвѣчалъ капитанъ: я надѣюсь, что мы вамъ докажемъ это вѣрнѣе. Что же касаетея до средней глубины этой части Тихаго океана, такъ я вамъ открою, что она только въ четыре тысячи метровъ.
Сказавъ это, капитанъ направился къ филенкѣ и исчезъ. Я послѣдовалъ за нимъ по лѣстницѣ и догналъ его въ большой залѣ. Винтъ тотчасъ же пришелъ въ движеніе и лагъ показалъ скорость двадцати миль въ часъ.
Проходили дни, недѣли; капитанъ рѣдко посѣщалъ насъ и я видѣлся съ нимъ послѣ долгихъ промежутковъ. Его лейтенантъ акуратно отмѣчалъ положеніе судна и я могъ вѣрно слѣдить за путемъ „Наутилуса“.
Консейль и Недъ Лендъ проводилп со мною цѣлые часы.
Консейль разсказывалъ своему пріятелю Неду про чудеса нашей подводной прогулки и канадецъ очень сожалѣлъ, что не отправился съ нами, но я его обнадеживалъ:
— Не горюйте, Недъ, уговаривалъ я: не горюйте! Пойдемъ еще и въ другой разъ, и тогда вы наверстаете потерянное!
Почти всякій день на нѣсколько часовъ открывались филенки залы и глаза наши могли созерцать тайны подводнаго міра.
Главное направленіе „Наутилуса“ было къ юго-востоку, и онъ держался на глубинѣ между ста и ста пятидесятью метрами. Одинъ разъ, не знаю по какому случаю, онъ достигъ слоевъ, лежащихъ на глубинѣ двухъ тысячъ метровъ. Стоградусный термометръ показывалъ температуру въ 4,25, температуру, которая подъ этой глубиной одинакова на всѣхъ широтахъ.
26 ноября, въ три часа утра, „Наутилусъ“ прошелъ тропикъ Рака на 172° долготы. 27 онъ прошелъ въ виду Сандвичевыхъ острововъ, гдѣ 14 февраля 1779 года умеръ знаменитый Кукъ.
Мы, значитъ, сдѣлали четыре тысячи восемь сотъ шестьдесятъ миль.
Утромъ, когда я былъ на платформѣ, я примѣтилъ въ двухъ миляхъ подъ вѣтромъ — Гаваи, одинъ изъ семи замѣчательнѣйшихъ острововъ архипелага.
Я ясно различалъ его обработанныя окраины, различныя цѣпи горъ, идущія паралельно къ берегу и вулканы, надъ которыми возвышается Муна-Реа, подымающаяся на пять тысячъ метровъ надъ поверхностью моря.
Между прочими образчиками сѣти захватили нѣсколько образчиковъ павлинохвостаго морскаго мха, полипника чрезвычайно граціозной формы, который преимущественно водится въ этой части океана.
„Наутилусъ“ держался къ юго-востоку. Онъ перерѣзалъ экваторъ 1 декабря подъ 142° долготы и 4 числа того же мѣсяца, послѣ скораго перехода, который не ознаменовался никакимъ приключеніемъ, мы завидѣли группу Маркизскихъ острововъ. Я примѣтилъ за три мили, — на 8°57′ южной широты и 139°32′ западной долготы, — главную вершину Мартенъ, въ группѣ Нука-Хива, принадлежащую Франціи. Я только могъ различить обрисъ лѣсистыхъ горъ на горизонтѣ, потому что капитанъ Немо не любилъ близко подходить къ землѣ.
Тутъ закинутыя сѣти вытащили отличные образчики безподобныхъ рыбъ съ лазуревыми плавниками и золотымъ хвостомъ; радужныхъ губановъ, почти безъ чешуи, превосходныхъ на вкусъ; клювышей или зеленобрюшекъ съ костлявыми челюстями, и разныя другія прелести.
Отъѣхавъ отъ этихъ прелестныхъ острововъ, находящихся подъ покровительствомъ Франціи, „Наутилусъ“ съ 4 по 11 декабря прошелъ около двухъ тысячъ миль. Это плаваніе было замѣчательно по встрѣчѣ съ кальмарами или чернильницами, интереснымъ моллюскомъ, очень схожимъ съ каракатицею. Онъ извѣстенъ у французскихъ рыболововъ подъ именемъ „рожка“ и принадлежатъ къ классу главоногихъ, къ семейству каракатицъ и вѣтрильниковъ. Этихъ животныхъ тщательно изучали древніе натуралисты, они служили пособіемъ для многочисленныхъ метафоръ агорскихъ ораторовъ и вмѣстѣ съ тѣмъ доставляли отличное блюдо богатымъ гражданамъ, если вѣрить Афинею, греческому доктору, который жилъ прежде Галена.
Въ ночь съ 9 на 10 декабря „Наутилусъ“ встрѣтилъ огромное полчище ночныхъ моллюсковъ. Ихъ можно было насчитать цѣлые милліоны; они переселялись изъ умѣреннаго въ теплый поясъ, слѣдуя по маршруту сельдей и сардинокъ.
Мы смотрѣли чрезъ толстыя кристальныя стекла, какъ они плыли задомъ посредствомъ своихъ двигательныхъ трубокъ, какъ преслѣдовали съ необычайною скоростью мелкихъ рыбокъ и моллюсковъ, пожирали маленькихъ, были пожираемы большими и проворно двигали десятью головными ножками.
„Наутилусъ“ не смотря на быстроту своего хода плылъ посреди этихъ животныхъ въ продолженіи нѣсколькихъ часовъ; сѣти захватили ихъ безчисленное множество; я узналъ девять родовъ, которые Орбиньи причисляетъ къ обитателямъ Тихаго океана.
Море щедро угощало насъ великолѣпными зрѣлищами; оно разнообразило ихъ до безконечности.
Днемъ, 11 декабря, я читалъ въ большой залѣ. Недъ и Консейль наблюдали чрезъ полуоткрытыя филенки свѣтящуюся воду. „Наутилусъ“ былъ не подвиженъ. Резервуары его были наполнены и онъ держался на глубинѣ тысячи метровъ, — часть океана малообитаемая и рѣдкопосѣщаемая большими рыбами.
Я читалъ интересную книгу „Угодники желудка“ Жана Масе и наслаждался остроумнымъ расказомъ, какъ вдругъ Консейль прервалъ мое занятіе.
— Прошу извиненія у ихъ чести! Пусть ихъ честь пожалуетъ сюда на минуту! сказалъ онъ страннымъ голосомъ.
— Что тамъ такое Консейль!
— Пусть ихъ честь изволитъ посмотрѣть!
Я подошелъ, облокотился и посмотрѣлъ въ стекло. При
— Судно! вскрикнулъ я.
— Да, отвѣчалъ Конадецъ, съ перебитымъ рангоутомъ!
Недъ Лендъ не ошибся, — это точно было судно; перерѣзанные ванты висѣли еще па цѣпяхъ; корпусъ казалось, еще былъ хорошъ и надо полагать, что крушеніе произошло назадъ тому всего нѣсколько часовъ. Три обломка мачтъ, сбитыхъ на два фута повыше палубы, показывали, что судно принуждено было пожертвовать своимъ рангоутомъ. Судно лежало на боку и было полно водою.
Печальное зрѣлище представлялъ этотъ обломокъ, теряющійся посреди волнъ, но еще печальнѣе былъ видъ его палубы, гдѣ лежало нѣсколько труповъ, привязанныхъ канатами! Я насчиталъ мужскихъ трупа четыре; одинъ еще стоялъ какъ живой у руля; женщина, на половину высунувшись изъ рѣшетки держала на рукахъ ребенка. Она была молодая, я могъ различить при яркомъ свѣтѣ „Наутилуса“ ея черты, которыхъ еще вода не испортила; она отчаянно поднимала вверхъ своего ребенка, — а бѣдный крошка цѣплялся рученками за материнскую шею. Четыре моряка были ужасны: они замерли въ конвульсіяхъ, употребляя послѣднія усилія, чтобъ разорвать веревки, которыми были привязаны къ судну. Одинъ рулевой съ яснымъ и благороднымъ лицемъ, съ сѣдыми, прилипшими ко лбу волосами и съ рукою протянутою по направленію къ рулю, — остался спокоенъ: казалось онъ еще правилъ своимъ трехмачтовымъ судномъ въ глубинѣ океана.
Какое зрѣлище! Мы долго глядѣли, не говоря ни слова, на это кораблекрушеніе, которое казалось фотографическимъ снимкомъ послѣдней минуты, — только сердце у насъ шибко билось.
Я уже видѣлъ приближающихся акулъ съ огненными глазами: онѣ почуяли запахъ человѣческаго мяса.
Когда „Наутилусъ“ обходилъ потопленное судно, я могъ прочитать надпись: „Флорида“ Сендерлендъ.
Примѣчанія[править]
- ↑ Лягва (lophius) рыба изъ семейства рукоперыхъ.
- ↑ Спинорогъ (balistes) рыба.
- ↑ Четырезубецъ (tetrodon) рыба узкоротая изъ семейства скалозубовъ.
- ↑ Минога морская (petromyson marinus) рыба.
- ↑ Иглица (Sygnati) порода рыбъ изъ разряда китожаберныхъ.
- ↑ Шпаганъ нитехвостый (trichiurus lepturus) рыба изъ семейства ленточныхъ.
- ↑ Спиноперка (notopterus) рыба изъ семейства сельдевидныхъ.
- ↑ Треска (gadus) рыба.
- ↑ Колбень (gobius) рыба.
- ↑ Каранксъ (karax) рыба изъ семейства макрелевыхъ.
- ↑ Тунецъ (scombre thynnus) рыба изъ семейства макрелевыхъ.