Восточная политика (Аверченко)
| ← Свинцовые сухари | Восточная политика | Румынская музыка → |
| Из сборника «Свинцовые сухари». Опубл.: 1914. Источник: Аверченко А. Т. Собрание сочинений: В 13 т. Т. 6. О маленьких — для больших. — М.: Изд-во "Дмитрий Сечин", 2014. — az.lib.ru • Дешевая юмористическая библиотека "Нового Сатирикона". Примечание там: Этот фельетон написан за 2 недели до начала войны с Турцией. |
Один турецкий министр спросил другого турецкого министра:
— Все сделано?
— Все.
— Французские пароходы задерживали?
— Задерживали.
— И обыскивали?
— Ну, конечно. Как вы просили.
— И отобрали все припасы?
— А что ж, любоваться будем на эти припасы, что ли?
— К команде придирались?
— Придирались.
— Посланник ихний заявлял протест?
— А как же. Заявлял.
— Что ж вы?
— А я подмигнул, засмеялся и убежал.
— Прекрасно. И английские пароходы задерживали?
— Как вы велели, так и сделали.
— Обыскивали?
— Еще как. Живого места не оставили.
— Отобрали все припасы?
— Даже деньги.
— А к команде…
— Придирались! Конечно, придирались. Все, как было велено.
Министр, довольный, потер руки.
— Превосходно. Не может быть лучше. Значит, объявили войну?
— Кто?
— Да они же?
— Ничего подобного. Никто не объявлял войну.
— Позвольте… Да вы что же… их пароходы задерживали?
— Задерживал.
— Придирались? Обыскивали? Припасы отбирали?
— Придирались. Обыскивали. Отбирали.
— Ну, значит, война объявлена?
— Кем?
— Ими!!!
— Ничего подобного.
— Тьфу!! Почему ж они не объявляют войну?!
— А не хотят, вероятно.
— Как не хотят? Вы пароходы задерживали?
— Надоели вы мне с вашими пароходами!! Ну да, мы их пароходы задержали, обыскали, конфисковали, а они нам войны не объявляют. Понимаете? Не хотят и не объявляют.
— Какое же они имеют право не объявлять войны?! Ведь, вы пароходы…
— Да! Да! Все: и задержали, и обыскали, и придирались — а они все-таки войны не объявляют!
— Черт знает, что за дурацкое положение!! Не знаю, что теперь и делать?!.
— Да очень просто: объявите вы им войну!
— Мы? Турция? Им?
— Да!
— С ума вы сошли! Никак мы этого не можем. Поймите, что если всю историю затеем мы — на нас мусульмане всего мира плевать захотят. А если объявят войну нам другие — все встанут на нашу защиту, и загорится священная война всех мусульман против европейцев.
— Так бы вы и сказали. Тогда есть прекрасный выход!
— ?!?!
— Отмените капитуляции.
— Милый! Идея! Селям Алейкюм!
— Шалтай-балтай — не стоит!
— Получили?
— Что?
— Объявление войны союзными государствами.
— Ничего мы не получали.
— Тьфу! Да, ведь, вы капитуляции отменили?
— Неделю тому назад.
— Ни у кого об этом не спросившись?
— Ни у кого.
— И иностранные почтовые конторы упразднили?
— Целиком.
— Ну? Значит, вы ноту с объявлением войны должны получить?!
— Не получал.
— Подохнуть можно с такими делами. Знаете, что? Закройте проливы.
— Как — закрыть проливы? Да ведь мы по договору не имеем права?!
— Это-то и хорошо, что не имеем права. Союзники обидятся и объявят нам войну.
— Но ведь тогда повод будет с нашей стороны?
— Ничего подобного. Скажем, что войну объявили они, а что мы, дескать, закрыли проливы нечаянно, и что готовы даже извиниться.
— Хе-хе… Ну, и хитрая же вы голова.
— Турок я.
— Вы знаете новость? Союзная эскадра французов и англичан обстреливает наши берега.
— Чудесно! Добились мы таки своего. Значит, война объявлена?
— Кем?
— Да ими же, Господи!
— Никем она не объявлена.
— Но, ведь, они же в нас стреляют! Это нарушение мирных отношений!
— Я им говорил. Заявлял, что они нарушают мирные отношения.
— А они?
— А они говорят, что мы еще раньше нарушили мирные отношения, закрыв проливы!
— Но почему же вы не уговорили их объявить войну?
— Уговаривал. Именем Аллаха просил, умолял их. Не хотят.
— Никогда я не был в таком дурацком положении. Обстреливали, вы говорите, берега?
— Очень. Все побережье испортили.
— А что же посланник их?
— Сегодня и французский и английский посланники были у нас в министерстве… Уверяли в своем нейтралитете, что Франция и Англия очень миролюбиво настроены к Турции…
Министр горько улыбнулся.
— Настроены. А стреляют!
— Я им говорил. А они мне в ответ: а вы проливы не закрывайте!
Министр сдвинул феску на лоб и почесал затылок.
— А русские пароходы задерживали?
— Неоднократно.
— А отбирали…
— Все делали! Отбирали, конфисковывали, придирались.
— Не объявляют?
— Чего?
— Да войны же!
— Нет. Имеются слухи, что их флот потопил нашу канонерку.
— Ну? И что же их посланник?
— Да был сегодня у нас. Уверяет, что они держат в отношении нас нейтралитет… Что они миролюбиво настроены…
— В могилу они меня сведут! Вот что… сегодня же телеграфируйте, чтобы наши посланники в Петрограде, Париже и Лондоне явились в соответствующие министерства и энергично…
— Ну?
— Что «ну?»
— Что — энергично?
— И энергично, чтобы заявили представителям России, Франции и Англии, что…
— Ага! Что же заявить?
— Что Турция… по-прежнему соблюдает нейтралитет, и настроение по отношению к державам тройственного согласия очень миролюбиво.
— А как же насчет того, что их суда бомбардируют наши крепости?
— Позвольте, не перебивайте! Это я вам дал распоряжение по министерству иностранных дел. Теперь запишите другое, по военному министерству: двинуть завтра же два корпуса в Египет и пять корпусов на Кавказ!
— Ну, и голова мы с вами, я вам скажу!
— Турки мы. Иначе не проживешь.
— Дождались!
— А что?
— На Кавказе русские разбили три наших корпуса, а в Мраморном море англичане потопили два наших крейсера.
— Да что вы мне крейсерами да корпусами в нос тычете! Вы мне скажите: войну-то они объявили?!
— Войны не объявляли.
— Но ведь это же противоречит всяким международным правилам.
— Они согласны с этим. Однако, говорят, ежели Турция, которая первая всю кашу заварила, ничего нам не объявляет, — чего ж нам объявлять.
— В гроб они меня вгонят! Да посланники-то ихние, посланники — что говорят?
— Сегодня были у нас в министерстве…
— Ну, и что же?
— Заверяли в миролюбии. Говорили, что, по-прежнему, держат нейтралитет.
— Какое же они имели право говорить это?
— Говорят, что имеют. Говорят, что турецкие посланники то же самое говорят в неприятельских столицах.
— Боже мой! Что за положение! Топят наши крейсера, разбивают наши корпуса, — а о войне ни гу-гу.
— Они говорят: не нами такой порядок начат, не нами и кончится.
— Нет! Это нужно прекратить!! Пошлите сегодня же телеграммы нашим представителям в Петрограде, Париже и Лондоне, чтобы они…
— …Объявили войну?
— С ума вы сошли?! Чтобы они заявили о турецкой лояльности, и что турки по-прежнему строго держат нейтралитет, устремляя все внимание на порядок, спокойствие… и… как это называется?
— Самоопределение?
— Ну, черт с ними, пишите — самоопределение…
— А по военному ведомству никаких приказаний не будет?
— Есть. Прикажите нашим судам попытаться высадить около Одессы десант, а в казначейство пошлите распоряжение, чтобы оно перевело 15 рублей на русский Красный Крест.
— Однако!
— Что же поделаешь — турок я.
— Не турок ты, — подумал министр, — а так только… немного притурковат.
Министр с искаженным лицом влетел в кабинет другого министра и вскричал:
— Допрыгались?!
У другого министра лицо тоже исказилось:
— Ну, что еще?
— А то, что русские уже идут на Константинополь, а англичане потопили весь наш флот!!
Даже феска на лице другого министра побледнела, а кисточка стала дыбом.
Долго он безмолвствовал, наконец, сказал:
— Пошлите телеграммы нашим представителям при союзных дворах… Пусть они явятся в министерства Петрограда, Парижа и Лондона и заявят, что Турция, по-прежнему, мирно совершенствуется… этого, как его: самоопределяется, соблюдая нейтралитет, и что…
— Чепуха!!
— То есть, как это — чепуха?!
— То, что вы говорите — все чепуха!! Наши явятся к ним, ихние явятся к нам, будут друг друга уверять в миролюбии, в соблюдении нейтралитета, а через три дня русские и французы, все-таки, будут в Константинополе…
— Позвольте! Придумаем! Предложим им мир.
— Придумали… — горько рассмеялся рассудительный министр. — Три копейки стоит эта ваша идея!
— ?!
— «Мир»! Мир можно предлагать тогда, если была война, а теперь они скажут: «да войны никакой и не было!». Мальчики они, что ли?
— Чем же это кончится?!
— Чем? А явятся они в Константинополь, погонят нас в Малую Азию, а в это время их посланники заявят о своем миролюбии и нейтралитете. Наша же система, ничего не поделаешь…
И долго сидели оба, похудевшие, бледные, осунувшиеся, на турецких диванах.
И перешли оба в эту тяжелую минуту с дипломатического французского на свой турецкий язык.
— Рахат-лукум, — тихо прошептал противник объявления войны.
— Шалтай-балтай, — согласился его рассудительный товарищ, повесив, пока что, собственную голову на грудь.
Смеркалось…