Всегдашний маскарад[править]
Охотно желал бы я удовольствовать ваше справедливое любопытство в рассуждении чудного, таинственного маскарада, за несколько лет перед сим открытого в Оффенбахе покойным бароном Франком, и ныне еще продолжаемого дочерью его, девицей Франк; но мы сами не много знаем. Я живу здесь недавно, однако имею связи и знаком с лучшими людьми в городе; только никак не мог сведать, что такое барон Франк и вся его свита? что значит странная жизнь, которую несколько лет ведут сии иностранцы в Германии? и какой будет этому конец? — Несмотря на все мои разведывания, загадка осталась для меня загадкой.
«Однако ж принц и полиция города (скажете вы мне) без сомнения знают, кто сии люди, живущие в Оффенбахе с дозволения правительства, и что значит их необыкновенный, удивительный и странный наряд?» Никто и ничего не знает, любезный друг; по крайней мере так уверяют меня надежные люди, и я верю. — Между тем сообщу вам, что мне рассказывали о том здешние жители, и что я сам мог заметить.
В 1788 году приехал в Оффенбах барон Франк в блестящем экипаже, в пяти или в шести каретах, и хотел только, по словам его, здесь отдохнуть. Никто не знал, откуда и кто он. Через два дня барон поехал к принцу в карете цугом, с шестью лакеями в алой ливрее с золотым галуном, и просил (говоря худым французским языком) дозволения остаться в Оффенбахе, для того что сей город ему отменно полюбился. Принц без всякого затруднения согласился на то. Дочь его с такой же пышной свитой была с визитами у здешних дам; к одной из них (мне весьма знакомой) приезжала она в платье обыкновенного модного покроя, сшитом из золотого флера с цветами. Два лакея несли хвост ее до передней. Она хороша собой, умна, говорит разными языками и поет очень приятно.
Скоро после того барон Франк снова требовал дозволения призвать к себе людей своих (но откуда, не сказывал), и в короткое время собрал вокруг себя около 1000 человек, которые все жили между собой в братстве, в тишине, в великом согласии, и до сего времени не были обличены ни в каких дурных поступках. Барон Франк содержал и кормил их. Через несколько месяцев он сделал 40 человек своими телохранителями, надел на них венгерское платье, зеленое и красное с золотыми широкими галунами, и гренадерские шапки. Тут начался при дворе барона Франка (так должен я назвать его странную домашнюю жизнь) самый пестрый и смешной маскарад, который и ныне продолжается, и в котором видите китайцев, турок, полутурок, греков, поляков, венгерцев и разные другие одежды. Посылаю вам раскрашенный эстамп, здесь давно напечатанный и представляющий, как барон Франк со свитой своей езжал гулять за город. Два телохранителя ведут его (окруженного множеством странно одетых людей) под руки из дома в карету. Он изображен в турецком платье, в красных шароварах, в желтом полукафтане с белым кушаком, сверху шуба с горностаевой опушкой, а на голове высокая польская шапка. Так по большей части ходил барон, а иногда в польской одежде, с усами и с бритой головой. Маленькие турки в красных и белых чалмах, в желтых турецких шароварах, в венгерских узких полукафтанах такого же цвета, с зелеными шарфами и венгерскими саблями (чудная смесь!) были его пажами. Перед каретой, на лошаке, обвешанном колокольчиками, езжал человек в турецком или в китайском платье, с большим кожаным мехом и с трубочками для поливания улицы, чтобы не было пыли. Когда Франк ходил пешком, тогда один китаец закрывал его зонтиком, а другой носил за ним связку павлиньих перьев. Сей маскарад во время жизни барона составляли одни мужчины; а женщины ходили в обыкновенном немецком платье. Все они по наружности исповедовали католическую веру с некоторыми особенными обрядами; например, всякий день в некоторые часы собирались слушать молитву в доме барона и всякий день ходили в баню. Сам он молился летом в роще, куда провожали его все телохранители и становились кругом в 100 шагах от него. Когда барон умер, его положили в гроб в белой атласной одежде, в архиерейской шапке; и все бароновы люди были на погребенье в белом платье, даже в белых башмаках.
Пока был жив Франк, казна его не истощалась; он за все платил червонцами. К нему присылали не вексели, а наличные деньги, всегда в коляске с двумя верховыми. Откуда? Никто не знал. По смерти его сии присылки сделались гораздо реже. Однако девица Франк все еще ведет такую же странную жизнь, и маскарад ныне еще пестрее. Я видел собственными глазами телохранителей ее в богатой, парчовой одежде; шестилетнего мальчика, прекрасного лицом, в белом атласном платье, с луком и стрелами, провожающего ее в церковь; человека, богато одетого, с золотой бычьей головой на шапке; другого с оленьими рогами, а третьего с большим полумесяцем, с колчаном, стрелой и луком за спиной; амазонок с изображением солнца на груди; китайцев и проч. Вот свита девицы Франк, когда она по воскресеньям ездит к обедне, в карете, четверней, мимо принцева дома! и между тем, как молится, телохранители ее стоят вокруг кареты с обнаженными саблями и с ружьями за спиной. Все Франковы люди изъявляют к ней отменное почтение, и в том числе два человека, которые называются ее братьями. Они имеют теперь недостаток в деньгах, и некоторые из них работали на здешних фабриках; но она запретила им наниматься, и сии люди, исполнив в точности приказание, охотно терпят нужду. Надобно, чтобы это была секта: ибо они стараются ныне обращать жидов в свою веру.
Неудивительно, что такой образ жизни и неприсылка денег довели сие общество и девицу Франк до крайности. Она, как говорят, должна здесь 800,000 флоринов. Некоторые оффенбахские купцы от нее разорились, и за то девица Франк приглашает их к своему столу. Заимодавцы не теряют надежды; их уверяют, что они скоро будут удовольствованы. — Я чрезмерно любопытен знать развязку сей чудной комедии.
Всегдашний маскарад: Письмо из Оффенбаха: (Переведено из одного немецкаго журнала) / [Пер. Н. М. Карамзина] // Вестн. Европы. — 1802. — Ч. 6, N 23. — С. 216-221.