«Учительская газета», 4 октября 1988
Эта юбилейная дата еще не отмечена в перекидных календарях. Но уже издан сборник произведений Николая Ивановича — соратника Ильича. Все меньше белых пятен в биографии, творчестве, работе выдающегося политического деятеля, уничтоженного сталинским режимом.
К счастью, история сохранила книги, документы, переписку Николая Ивановича. Сегодня мы знакомим читателей с двумя письмами Н. Бухарина, адресованными большевику Владимиру Михайловичу Шулятикову. Мы печатаем их. Внук большевика В. Шулятиков долго ждал этого часа.
Многие годы в семье Шулятиковых находились два письма Николая Ивановича Бухарина. Написанные в 1911 году в Германии, они адресованы Владимиру Михайловичу Шулятикову, московскому большевику.
ХРАНИЛИСЬ они с того времени, когда имя Бухарина никому ничего не говорило, разве только знали его в Московской охранке, департаменте полиции да среди небольшой группы товарищей. Не пропали письма и в тридцатые — сороковые годы, когда Бухарин значился уже «врагом народа». К вдове Шулятикова Софье Дмитриевне не раз приходили из НКВД. Спрашивали о Владимире Михайловиче, вероятно, его имя кем-то называлось на допросах. Это у репрессированных, прошедших школу революционной борьбы с царизмом, срабатывала привычка называть имена умерших или тех, кто был недосягаем.
Сейчас всем интересен Бухарин. Мой рассказ лишь штрих к портрету, маленькая частица его биографии.
Долго письма хранила бабушка, потом мой отец. Когда они оказались у меня — сделал несколько копий. Боялся, что они могут погибнуть после протечки или пожара. В 1986 году, чтобы не утратить подлинники, передал письма в Московский архив, указав, что их автор неизвестный мне «Николай». Недавно, когда реабилитировали Бухарина, я сообщил в архив настоящее имя автора писем.
Первое письмо — открытка отправлена из Ганновера 18 октября 1911 года. Вероятно, это первое письмо Бухарина в Россию из-за границы. Шулятиков получил ее 22 октября 1911 года, На открытке адрес: «Россия, Москва, ст. Кунцево Московско-Брестской железной дороги. Монастырская улица, дача Васюка». В тексте ничего особенного не содержится, он короткий. «Дорогой Владимир Михайлович! Пишу Вам только по пути из Берлина в Ганновер, куда заеду к В. Ив. (Николаю Николаевичу Яковлеву), только потому, что пишу с дороги (передайте, пожалуйста, Горе), не посылаю всевозможных марок, о которых я отнюдь не забыл, так как уже купил их. Буду писать Вам, а Вы не позабывайте, пишите тоже. Привет всем вашим! Ваш Николай».
В другом письме, оно длиннее первого, Николай Иванович делится с Шулятиковым впечатлениями о Германии. Из него мы узнаем о первых днях пребывания за границей: «…пока остаюсь здесь и обучаюсь практически немецкому, я уже кое в чем успел и в скором времени надеюсь стать настоящим немцем, но только не беспокойтесь — „с русской душой“… кроме Николая Николаевича Яковлева не знаю пока ни одного русского, да это и хорошо, так как меньше буду болтать по-русски и больше по-немецки. Сейчас читаю по-немецки „Происхождение христианства“ Карла Каутского».
И еще один отрывок из этого письма: "Имеется тут партийно-профессиональный дом, даже с рестораном (где я обедаю): здесь целая масса союзных бюро секретариатов. Имеется библиотека, но, как это ни прискорбно, Маркса там почти понюхать нельзя, так как нет «Капитала». Даже Каутский представлен в двух-трех брошюрах. А заметьте, что союз металлистов, который помещается здесь, насчитывает до пятисот тысяч организованных и «является самой большой профессиональной организацией в мире».
Письмо кончается человеческим добрым обращением, не случайно Бухарина в Московской охранке назвали «Сладким»: «Пока всего хорошего. Передайте привет Софье Дмитриевне и поцелуйте ребятишек. Горе я вкладываю марку, к сожалению, только одну пока. Но Вы ему скажите, что я в каждом письме буду присылать кое-что и для него. С товарищеским приветом Ваш Николай».
Взаимоотношения Бухарина и Шулятикова начались, вероятно, в период первой Русской революции 1905—1907 годов и поддерживались до кончины Шулятикова в 1912 году.
Николай Иванович Бухарин начинал революционную деятельность в Москве 18-летним юношей. Мой дед. Владимир Михайлович Шулятиков, тогда уже имел более чем десятилетний опыт партийной работы. Когда 20-летнего Бухарина кооптировали в 1908 году в состав Московского комитета РСДРП, Шулятиков был одним из его идейных руководителей, входил в тройку областного бюро ЦК РСДРП Центрального промышленного района, объединившего 14 губерний. Надо отметить, что Московская партийная организация была в то время самой крупной в России. О деятельности Московской партийной организации Шулятиков рассказывал: «…Текущая организационная работа имеет очень будничный характер. В организациях идет процесс создания конспиративных ячеек, процесс пересоздания организации, и многие присоединившиеся к организации в революционную эпоху (1905 г. — В. Ш.) теперь уходят из нее. На этот процесс нового самоопределения идет много сил. Почти вся работа уходит на розыски провокаторов. Одно время М. К. не мог даже функционировать. Два секретаря М. К. были подозрительными элементами. Такая форма борьбы поглощала много сил. И этот процесс самоочищения организации — процесс очень важный».
Вот как оценивал В. Шулятиков работу московских большевиков периода 1909 года: «…Что имеется в Москве, того нет пока ни в Екатеринославе, ни в Твери, ни даже в Петербурге».
Первый раз Н. Бухарин был арестован 23 мая 1909 года на заседании Московского комитета, но вскоре отпущен «за недостаточностью улик». Второй арест — осенью, но и на этот раз отпущен под залог в 1000 рублей. Следующий год свободы Бухарин активно участвует в пропагандистской работе под прикрытием легальных рабочих организаций.
В ночь с 19 на 20 декабря 1910 года Бухарина арестовывают вместе с активом Московской партийной организации. Помещают его в тюрьму, в Сущевский полицейский дом. Там он до 12 июня 1911 года. Уже в марте ему стало известно, что предстоит административная высылка в Архангельскую губернию. Но прокурор Московской Судебной палаты приостанавливает отправку Бухарина до окончания рассмотрения дела в суде. В Пересыльную тюрьму Бухарина перевели 13 июня, а уже 21-го в сопровождении двух стражников по железной дороге у он ехал в Архангельск. В конце июля Николая Ивановича под у конвоем направляют в город Онегу. Уже 30 августа 1911 года он совершает побег. В сентябре приезжает в Москву, к Владимиру Михайловичу Шулятикову. Летом 1911 года Шулятиков с семьей снимал дачу в подмосковном поселке Кунцево. В мае у Шулятиковых родился четвертый ребенок, и дача была просто необходима. Софья Дмитриевна, жена Владимира Михайловича, вела хозяйство, занималась воспитанием детей.
Пока Шулятиков организовывал отъезд за границу, доставал паспорт, деньги, Бухарин из Кунцева не выезжал. Ежедневно по утрам, чтобы никто посторонний не заметил, он уходил на речку и сидел там с удочкой допоздна. Когда наступали сумерки, приходил, раскладывал на полу газеты, под голову ставил стопку книг и на этом спартанском лежбище ложился спать, прикрываясь только своим пиджаком да старым пальто. Такие не совсем обычные условия для ночлега объясняются не только бедностью семьи Шулятиковых, но и конспиративными соображениями, боязнью подвести товарища. Пребывание спящего на полу человека в доме Шулятиковых можно было объяснить случайностью, сослаться на опоздание к последнему поезду. Обнаружение в доме разыскиваемого по всей России политического ссыльного грозило бы Владимиру Михайловичу многими неприятностями, вплоть до ареста.
Днем на берег Москвы-реки мой отец относил Бухарину еду и газеты. Подолгу оставался с Николаем Ивановичем. Тогда и прозвал его Бухарин Горя, хотя настоящее имя моего отца Игорь. Они подружились. В письмах к Владимиру Михайловичу Бухарин всегда передавал привет Горе и посылал ему почтовые марки для коллекции. Отец рассказывал, что благодаря Николаю Ивановичу удалось собрать довольно большую коллекцию иностранных марок, которая была утеряна в годы Великой Отечественной войны. Переписка Бухарина и Шулятикова шла довольно интенсивно. Но в письмах, приходящих из-за границы, вероятно содержались какие-то партийные секреты так как Владимир Михайлович всегда уничтожал их после чтения, передавая Горе марки.
После революции, в тяжелые годы, Бухарин оказывал посильную помощь семье Шулятикова. Правда, Софья Дмитриевна, вдова Шулятикова. обращалась к нему только в исключительных случаях. Один раз это было осенью 1920 года, когда мой отец, ушедший семнадцатилетним добровольцем на гражданскую войну, заболел тифом под Архангельском. Бухарин помог Горе вернуться в Москву.
Другой раз в 1921 году, когда семья голодала, Софья Дмитриевна работала библиотекарем в поселке Сетунь, сын Юрий — истопником, пришлось обратиться с просьбой о пенсии для несовершеннолетних тогда Нины и Бориса.
Николай Иванович сразу взялся помочь. Попросил Д. Курского, тогда наркома юстиции, написать в Малый Совнарком ходатайство о пенсии. Летом 1921 года было принято решение. На решении Совнаркома стоит подпись В. И. Ленина. Интересен такой факт. Бухарин, встретив А. Луначарского, тогда наркома просвещения РСФСР, лично знавшего В. Шулятикова, попросил его оказать помощь. Тот послал денежный перевод в Кунцево Софье Дмитриевне, правда, пока перевод шел по почте, произошла девальвация, и на полученную сумму купили только одну буханку хлеба.
Несколько слов об отце — Игоре Владимировиче. Он скончался в 1982 году зимой, на следующий день после того, как ему исполнилось 80 лет. В тот последний для него день рождения мы говорили о Бухарине. Отец всегда верил, что Николая Ивановича реабилитируют. В тот день я спросил: «Когда, по-твоему, будет восстановлена историческая правда?». Он ответил: «Думаю, лет через сто». К счастью, это произошло раньше — сегодня!