1889.[править]
ВЪ БУДУАРѢ.[править]
Въ уютномъ будуарчикѣ довольно пикантная горничная причесываетъ барыню. Барыня отъ скуки ведетъ съ ней разговоръ.
— Хорошо вчера погуляла, когда ходила со двора? спрашиваетъ она.
— Хорошо-съ. Вездѣ перебывала, и только на могилкѣ у маменьки крестной не успѣла побывать. Попала на Васильевскій островъ, а оттуда уже на Волково кладбище далеко было бѣжать. Я, сударыня; даже и въ театрѣ была, сказала горничная.
— Въ театрѣ? Что же ты тамъ смотрѣла?
— А такую пьесу представляли, гдѣ одна женщина черезъ свое благородство чувствъ отъ мужика погибла. «Грѣхъ да бѣда на кого не живетъ» эта пьеса называется.
— Помню я эту пьесу. Тутъ, кажется, купецъ убиваетъ свою жену?
— Да-съ… Всякія тиранства и разныя звѣрства, а потомъ душитъ. А только онъ не купецъ, а просто мужикъ на манеръ нашего старшаго дворника. Даже и комплименты-то у него дворницкіе: взять даму поперекъ таліи, облапить и потомъ хвататься. А она была хоть и жена евонная, но деликатныхъ чувствъ и не любила этихъ мужицкихъ комплиментовъ.
— Знаю. Кажется, она измѣнила мужу?
— Богъ ее знаетъ, измѣнила она или не измѣнила. Ничего этого было не видно, потому на сценѣ этого не представляли, а только она была влюбимшись въ одного деликатнаго барина и къ нему два раза въ гости бѣгала. Конечно ужь, извѣстно, зачѣмъ наша сестра къ своему предмету бѣгаетъ, а только ничего этого не представляли. А тутъ нашлись коварные люди, у которыхъ языкъ съ дыркой, — ну, и разсказали мужу. Доказали и стали поддразнивать, а онъ схватилъ ножикъ, убѣгъ въ другую комнату да и убилъ ее. Убилъ, вышелъ да еще похваляется: «вяжите, говоритъ, меня, я ее убилъ». Ужасный извергъ и тиранъ!
— Да вѣдь онъ отъ ревности, не помня себя.
— А какъ онъ смѣетъ ревновать? Ужь ежели мужикъ женится на деликатныхъ чувствахъ, то онъ и должонъ понимать, что за него вышли замужъ только изъ-за денегъ. Она понимала всякія разныя чувства, знала какъ по благородному разговаривать, а онъ ничего этого не понималъ, такъ должна же она…
— То-есть какъ: должна?.. Если ужь вышла замужъ, то надо быть вѣрной своему мужу.
— Эхъ, сударыня! Вы по себѣ не судите. Если вы вышли замужъ и никакое вамъ баловство на умъ не идетъ, такъ вѣдь у васъ супругъ деликатный офицеръ и образованнаго характера, а будьте-ка вы съ вашей деликатностью чувствъ замужемъ за сѣрымъ человѣкомъ, и вы, пожалуй, начали бы разыскивать для себя такого кавалера, который бы подошелъ вамъ подъ кадрель.
— Что ты за вздоръ городишь! Во-первыхъ, я за сѣраго человѣка и не пошла бы…
— Да вѣдь я къ примѣру только. Вы не пошли бы, потому вамъ не слѣдъ было и итти, у васъ свои капиталы были. А, которая ежели дѣвушка бѣдная да въ чужихъ людяхъ живущая, въ услуженіи, такъ всякая за сѣраго человѣка замужъ пойдетъ, ежели у него деньги есть, да можно около него ничего не дѣлавши жить. Наша сестра только къ этому и стремится.
Барыня улыбнулась и спросила:
— И ты тоже самое? И ты къ этому стремишься?
— Само собой. А то что же я за святая? отвѣчала горничная. — Да подвернись только какой-нибудь портерщикъ или старшій дворникъ съ деньгами — съ моимъ превеликимъ удовольствіемъ. Очень ужь, сударыня, въ услуженіи-то жить надоѣло: вставай въ семь часовъ утра, убирай комнаты, опять же со двора только въ двѣ недѣли разъ. А тамъ своя воля. Спи до котораго часа хочешь, за кофеемъ прохлаждайся сколько тебѣ угодно, со двора или когда тебѣ вздумается.
— И за нашего старшаго дворника пошла бы?
— Пошла бы, сударыня. У него, говорятъ, двѣ тысячи рублей въ банкѣ положено, да кромѣ того, сколько онъ денегъ-то съ жильцовъ за воду обираетъ!
— А какъ же ласки-то и комплименты?.. Вѣдь ты говоришь, что у него мужицкія ласки и мужицкіе комплименты?
— Терпѣла бы ужь какъ-нибудь. Отъ него мужицкія чувства терпѣла бы, а на сторонѣ деликатное обхожденіе искала бы. Да нечего мнѣ было бы и искать. И безъ исканія найдется.
— Это ты на своего солдата-то намекаешь, что ли?
— Какой же у меня солдатъ! Что вы, помилуйте! обидчиво произнесла горничная. — Солдаты — кухарочный гарнизонъ. А ко мнѣ ходитъ писарь, и даже такой, что на линіи офицера.
— Такъ ужь лучше бы за него замужъ выходила.
— Какой же, сударыня, интересъ за него замужъ выйти? У него только видъ и чувства съ деликатнымъ обращеніемъ, а денегъ ни копѣйки и онъ самъ норовитъ отъ меня же взять. Выйдешь за него замужъ, да попрежнему на мѣстѣ и живи. Нѣтъ, ужь выходить замужъ, такъ выходить такъ, чтобы на мужнины деньги жить и ничего не дѣлать.
— А писаря другомъ дома держать?
— Да-съ… на манеръ какъ бы съ боку припека.
— И ты это не стыдишься говорить?
— Помилуйте, какой же тутъ стыдъ? Конечно, другому бы я этого не сказала, а ежели ужь вы такъ откровенно спрашиваете, то зачѣмъ же я буду супротивъ васъ скрываться. Да такъ и всѣ дѣлаютъ, которыя ежели дамы съ деликатными чувствами и вышедши замужъ за неделикатныхъ мужчиновъ. Ужь во сколькихъ я домахъ жила и обнаковенія видѣла, а вездѣ дамы не безъ грѣха, коли ежели у нихъ мужья безъ вниманія.
— Ну, а вотъ я-то…
— Вы дѣло другое. У васъ супругъ во всемъ вамъ потрафляетъ, потому офицеръ, всякое деликатное обращеніе понимаетъ.
— Послушай, Даша… И дорого тебѣ этотъ писарь стоитъ? поинтересовалась барыня.
Горничная потупилась.
— Что это вы, сударыня, спрашиваете! Да зачѣмъ вамъ знать?.. заговорила она.
— Нѣтъ, однако?
— Да рублей пять-шесть все ужь въ мѣсяцъ переберетъ.
— Пять-шесть рублей… А сама только десять рублей получаешь?
— Да что жь съ нимъ, съ подлецомъ, подѣлаешь! Вѣдь проситъ. У него иногда, вонъ, и на папиросы не хватаетъ. Сами знаете, какое ихъ жалованье… Ихъ жалованье — грошъ съ денежкой.
— Я слышала, что у военныхъ писарей очень доходныя мѣста.
— Есть и доходныя, а только онъ-то не на доходномъ. Да будь онъ на доходномъ, такъ неужто онъ на меня польстился бы? Ни въ жизнь. Вы знаете, какъ такихъ кавалеровъ цѣнятъ, которые умѣютъ деликатное обращеніе пускать и со стихами разговаривать! А онъ потому въ загонѣ, что ему не на что пальто на офицерскій манеръ себѣ сшить, мундиръ у него изъ солдатскаго сукна. А будь-ка у него все какъ слѣдуетъ, онъ сейчасъ же о купчихѣ возмечталъ бы…
Барыня была причесана. Горничная умолкла. Она сняла съ барыни пудремантію и стряхнула ее.
— Однако ты, Даша, женщина практичная, сказала барыня. — Удивляюсь только, какъ ты позволяешь себя этому писарю обирать.
— Да онъ меня, барыня, и не обираетъ, а я сама ему денегъ даю. Помилуйте, гдѣ же ему взять? А мнѣ все-таки пріятно, что при мнѣ образованный кавалеръ и съ деликатными обхожденіями, отвѣчала горничная.