Въ странѣ вѣчныхъ льдовъ.[править]
ГЛАВА I.[править]
Если еще существуетъ на земномъ шарѣ область, куда человѣку, несмотря на всѣ его старанія и настойчивость, не удалось проникнуть и гдѣ природа всегда выходитъ побѣдительницей въ борьбѣ съ нимъ, хотя онъ является на этотъ поединокъ во всеоружіи знанія и опыта — такъ это именно область полярныхъ странъ, т. е. тѣхъ пространствъ земного шара, которыя лежатъ по близости сѣвернаго и южнаго полюсовъ. Много потрачено усилій, много погибло людей въ борьбѣ съ суровою полярною природой, но до сихъ поръ еще никому не удалось проникнуть къ сѣверному полюсу, область котораго, однако, продолжаетъ привлекать къ себѣ воображеніе людей, словно обладая какою то таинственною, неотразимою притягательною силой. Всякое географическое открытіе всегда сопровождалось жертвами. Въ пустыняхъ и дебряхъ Африки, Америки, Австраліи и Азіи, на островахъ Тихаго океана и другихъ мѣстахъ не мало погибло смѣлыхъ и отважныхъ путешественниковъ. Но постепенно человѣкъ покорилъ себѣ все-таки и тропическую природу съ населяющимъ ее міромъ, совладалъ со всѣми неблагопріятными условіями странствованій по невѣдомымъ областямъ, съ тысячами опасностей, которыя окружали его, и вышелъ побѣдителемъ изъ этой борьбы. На земномъ шарѣ почти не осталось странъ, которыхъ не коснулась бы нога изслѣдователя. Однако, область вѣчныхъ льдовъ попрежнему остается недоступной. Каждый шагъ въ этомъ направленіи стоилъ неимовѣрныхъ усилій людямъ, и списокъ погибшихъ въ этой неравной борьбѣ чрезвычайно великъ. Смѣлаго изслѣдователя ожидаютъ тамъ несказанныя трудности и бѣдствія, но онъ все-таки идетъ впередъ и часто находитъ безвѣстную могилу въ ледяной пустынѣ.
Исторія полярныхъ путешествій представляетъ такимъ образомъ одну изъ самыхъ замѣчательныхъ страницъ въ исторіи человѣчества. Мужество, отвага, желѣзная настойчивость и самоотверженіе — вотъ тѣ качества, которыми обладали изслѣдователи полярныхъ странъ.
Намъ трудно даже представить себѣ тѣ невѣроятныя бѣдствія, которыми угрожаетъ путешественнику страшная полярная зима. Намъ трудно представить себѣ страны, вѣчно погребенныя подъ снѣжнымъ покровомъ, трудно представить себѣ рѣки и моря, превращенныя холодомъ въ неподвижную массу, спокойствіе смерти, которое царитъ кругомъ, тотъ ужасъ, которымъ наполняетъ душу человѣка темная, безконечная полярная ночь, покрывающая всю страну! Отъ этого постояннаго мрака люди и животныя страдаютъ еще больше, нежели отъ холода. Собаки погибаютъ въ теченіе долгой зимней ночи, а люди, перенесшіе ихъ, выглядятъ больными и изнуренными. Однако, несмотря на всѣ ужасы полярной ночи и опасности, грозящія путешественнику, полярная природа въ своемъ грозномъ величіи и суровой красотѣ обладаетъ неотразимою привлекательностью; поэтому то путешественникъ, разъ побывавшій въ полярныхъ странахъ, не взирая на всѣ перенесенныя лишенія и бѣдствія, при первой же возможности все-таки снова возвращается туда, въ эти негостепріимныя области, точно повинуясь неотразимому влеченію.
По словамъ путешественниковъ ничто не можетъ сравниться съ красотою и величіемъ полярной природы. Правда, она сурова, но за то какое разнообразіе интереснѣйшихъ явленій! Какая чудная, эффектная игра свѣта! Какъ необыкновенно ярко блестятъ звѣзды въ изумительно прозрачномъ воздухѣ! Море кажется стекляннымъ, окружающіе предметы совершенно измѣняютъ свои очертанія, и самыя невысокія скалы представляются путешественнику какими-то громадными утесами, горами или же онъ видитъ зіяющую глубину пропасти, которая разверзается вдали. Лунный свѣтъ, наполняющій холоднымъ блескомъ все пространство, вноситъ разнообразіе въ темныя ночи суроваго сѣвера… Но никакія описанія не могутъ дать истиннаго понятія о величественности зрѣлища, называемаго сѣвернымъ сіяніемъ! Вотъ какъ передаетъ свои впечатлѣнія путешественникъ, наблюдавшій это чудное явленіе полярной природы: «На югѣ, на самомъ горизонтѣ, виднѣется блѣдная матовая дуга. Но вотъ она постепенно становится ярче и поднимается къ зениту. Она имѣетъ совершенно правильную форму, оба конца ея почти касаются горизонта и, по мѣрѣ того какъ дуга возвышается, они расходятся шире къ востоку и западу. Отдѣльныхъ лучей при этомъ незамѣтно — дуга состоитъ изъ массы свѣта, имѣющаго чудную нѣжную окраску; это прозрачная бѣлизна съ зеленоватымъ оттѣнкомъ, напоминающимъ бѣловато-зеленый цвѣтъ молодого растенія, распустившагося въ темнотѣ. Даже свѣтъ луны кажется желтымъ въ сравненіи съ этимъ нѣжнымъ цвѣтомъ, ласкающимъ и нѣжащимъ глазъ. Красота этого цвѣта не поддается описанію; словно природа хотѣла вознаградить имъ полярныя страны за то, что лишила ихъ другихъ украшеній и яркихъ красокъ. Дуга сѣвернаго сіянія широка, почти втрое шире нашей обыкновенной радуги и рѣзко отдѣляется на темномъ полярномъ небѣ, которое кажется еще темнѣе, а сквозь зеленовато-бѣлую поверхность этой дуги сѣвернаго сіянія просвѣчиваютъ яркія звѣзды. Но вотъ дуга поднимается все выше и выше и во всемъ этомъ явленіи господствуетъ какое то удивительное и необыкновенно величественное спокойствіе; только изрѣдка словно волна свѣта медленно перекатится съ одной стороны на другую. Свѣтъ сіянія освѣщаетъ равнину льдовъ настолько, что можно распознавать отдѣльныя группы льда. Но вотъ появляется новая дуга изъ темнаго полукруга на южномъ горизонтѣ неба, за нею другая, третья и т. д. Всѣ онѣ подымаются къ зениту и первая дуга, перейдя его, начинаетъ медленно склоняться къ сѣверу и блѣднѣть, пока не исчезнетъ совершенно»…
Но сѣверное сіяніе можетъ являться и въ другихъ видахъ. На той или другой сторонѣ горизонта собирается полоса легкихъ облаковъ. Верхній край ея слегка освѣщенъ и отсюда образуется свѣтлая лента, которая постепенно расширяется, становится ярче и поднимается къ зениту (см. рис. на стр. 3). Цвѣтъ этой ленты бываетъ большею частью ярче, чѣмъ цвѣтъ дуги и, постоянно извиваясь, она медленно, но безпрестанно мѣняетъ свое мѣсто и форму. Она очень широка, и ея яркій бѣловато-зеленый цвѣтъ съ поразительною красотой выдѣляется на темномъ фонѣ небесъ. Лента колышется и волны свѣта постоянно переливаются по всей длинѣ, то справа налѣво, то слѣва направо; она то развивается, то снова свертывается, образуя складки, то развертывается по всему небу. Иногда на верхнемъ и нижнемъ краяхъ ленты появляются радужные цвѣта и самая лента становится ярче. Наконецъ она раздѣляется, и тогда начинается великолѣпная игра лучей. Во всѣ стороны сверкаютъ и крутятся то короткіе, то длинные лучи и на всѣхъ краяхъ ленты появляются радужные цвѣта. Лента переходитъ съ одной стороны неба на другую и то блѣднѣетъ и исчезаетъ, то появляется снова. Такая игра свѣта продолжается цѣлыми часами, и сѣверное сіяніе безпрерывно мѣняетъ мѣсто, форму и яркость.
Это удивительное явленіе полярной природы иногда, впрочемъ, наблюдается и въ другихъ странахъ, даже на югѣ, хотя это бываетъ очень рѣдко. Въ 1872 году, въ февралѣ, сѣверное сіяніе можно было наблюдать не только во всей Европѣ, но даже въ Египтѣ, въ Александріи и Каирѣ. Наука еще не вполнѣ выяснила происхожденіе сѣвернаго сіянія, хотя теперь уже считается несомнѣннымъ, что оно вызывается электричествомъ. Можно себѣ представить, съ какимъ нетерпѣніемъ полярные путешественники, истомленные долгою полярною ночью, продолжающейся на восьмидесятомъ градусѣ сѣверной широты почти 180 дней, т. е. полгода, ожидаютъ возвращенія солнца и съ какою восторженною радостью они привѣтствуютъ его появленіе. Путешественники раздѣляютъ полярную ночь на три періода: сначала сумерки, потомъ періодъ полнаго мрака, затѣмъ снова сумерки, предшествующіе появленію дневного свѣта! Для каждаго полярнаго путешественника появленіе первыхъ лучей солнца представляетъ невыразимое торжество, и тѣ, кто небывалъ въ полярныхъ странахъ, лучше другихъ понимаютъ, почему многіе древніе и дикіе народы поклонялись и поклоняются солнцу. Солнце вноситъ радость и надежду въ сердца людей и оживляетъ даже ледяную пустыню. Извѣстный путешественникъ Патеръ описываетъ, какъ онъ и его товарищи ожидали появленія солнца послѣ зимы, проведенной среди вѣчныхъ льдовъ.
— «Наступила торжественная минута — говоритъ онъ. — Мы собрались точно на празднество, одни вскарабкались на вершины ледяныхъ горъ, другіе на мачты корабля. Всѣ съ трепетомъ ожидали появленія первыхъ лучей солнца. Прошло нѣсколько времени, и волна свѣта, предвѣщавшая появленіе желаннаго свѣтила, перекатилась по необозримому пространству, явилось и солнце въ торжественной пурпуровой одеждѣ; оно поднялось надъ ледянымъ полемъ. Мы всѣ благоговѣйно молчали, да и кто могъ бы найти слово, чтобъ выразить чувство радости, наполнявшее душу?… У каждаго радость свѣтилась на лицѣ, безъ словъ и только у одного итальянца матроса вырвалось восклицаніе: „благословенный день“! Но солнце медленно поднялось надъ областью вѣчныхъ льдовъ только половиною своего диска, какъ будто оно считало эту часть міра недостойною его свѣта. Появленіе солнца — единственный праздникъ, единственное могучее выраженіе разцвѣтающей жизни въ этомъ царствѣ смерти! Но солнце все-таки не въ силахъ здѣсь, въ этомъ царствѣ льда, оживить окоченѣвшее земное тѣло, возбудить растительную жизнь, и, растопивъ ледяной панцырь, украсить поверхность земли благодѣтельною зеленью и цвѣтами. Только ручьи, образовавшіеся отъ таянія льда, зашумятъ на тысячу ладовъ, устремляясь къ безпредѣльному морю. Ледяные гиганты, пасмурно и сонливо поднимаютъ свои вершины въ сверкающемъ морѣ свѣта, Утесы и груды льда въ трещинахъ безмолвно смотрятъ и бросаютъ длинныя тѣни на блестящую, какъ алмазъ, снѣговую пелену. Все облито нѣжно розовымъ цвѣтомъ. Холодные ледяные колоссы плывутъ по морю, хрустя и треща отъ дѣйствія теплоты. Однако въ первый день верхняя часть солнечнаго диска всего лишь нѣсколько минутъ виднѣлась надъ горизонтомъ; солнце опяуь исчезло, небо затянулось словно фіолетовой дымкой, и снова звѣзды дрожащимъ свѣтомъ заблестѣли на сумрачномъ небѣ! Это было 16-го (по нашему 4-го) февраля. Въ слѣдующіе дни солнце все дольше оставалось на небѣ, и, наконецъ, насталъ день 21-го апрѣля, когда оно уже больше не заходило. Тогда то наступилъ четырехмѣсячный безпрерывный день, и солнце вовсе не исчезало съ горизонта».
Съ этого времени начинается весна; температура повышается и ртуть въ термометрѣ поднимается нѣсколько выше нуля. Въ областяхъ, лежащихъ дальше отъ полюса, ледяной покровъ уступаетъ дѣйствію солнца, бѣлое зимнее покрывало исчезаетъ подъ вліяніемъ его живительныхъ лучей. Потоки, образовавшіеся отъ растаявшаго снѣга, съ оглушительнымъ шумомъ и громомъ устремляются въ ущелья и пропасти, образовавшіяся въ растреснутомъ льдѣ. Вездѣ въ воздухѣ слышится пріятное журчаніе, падающей съ высоты по всѣмъ направленіямъ воды. Почва начинаетъ покрываться скудной растительностью полярныхъ странъ, появляются разнообразные мхи, различныя породы мака, ложечныя травы и т. д. и вмѣстѣ съ этимъ нарушается безмолвіе полярной ночи; воздухъ оглашается криками птицъ, вернувшихся сюда на лѣто. Утесы покрываются стаями пингвиновъ или морскихъ попугаевъ; гаги проносятся надъ поверхностью заливовъ, а красивыя береговыя ласточки весело порхаютъ и щебечутъ надъ моремъ, кулики, воробьи, перепархивая съ утеса на утесъ, чирикаютъ безъ умолку. Эти скопленія птицъ у береговыхъ утесовъ носитъ названіе «птичьяго базара». Природа, очевидно, пробудилась отъ своего зимняго оцѣпенѣнія: все кругомъ ожило, и перемѣна эта совершилась съ невообразимой быстротой. Огромныя глыбы льда, освободившись отъ оковъ, приковывавшихъ ихъ къ морю, уплываютъ въ океанъ съ торжественною важностью, причемъ съ вершинъ ихъ устремляются потоки чистой, какъ хрусталь, ледяной воды. Корабли полярныхъ мореплавателей, застрявшіе во льдахъ, также освобождаются отъ своихъ оковъ, и мореплавателямъ является возможность либо вернуться назадъ, либо двинуться впередъ, все далѣе и далѣе къ сѣверу. Разумѣется, чѣмъ болѣе удаляются путешественники на сѣверъ, тѣмъ менѣе замѣтно дѣйствіе солнечныхъ лучей на окружающую природу. Растительность не появляется на дальнемъ сѣверѣ и ледяной покровъ не исчезаетъ въ мерзлой пустынѣ, а только огромныя полыньи, да солнце, неизмѣнно сверкающее на небѣ, напоминаютъ человѣку о томъ, — что наступило лѣто.
Продолжительный мракъ полярной ночи оказываетъ, какъ мы уже говорили, вредное вліяніе на людей и животныхъ. Но и постоянный солнечный свѣтъ полярнаго лѣта дѣйствуетъ неблагопріятно на нѣкоторыхъ животныхъ, а именно на пѣтуховъ. Одинъ англійскій путешественникъ, отправившійся на Шпицбергенъ, разсказываетъ по этому поводу слѣдующее: онъ везъ съ собою домашнихъ птицъ, куръ и одного пѣтуха; по мѣрѣ того какъ онъ подвигался все дальше къ сѣверу и дни становились все короче и короче, пѣтухъ приходилъ все въ болѣе и болѣе возбужденное состояніе. Онъ спалъ не болѣе нѣсколькихъ минутъ въ сутки, просыпаясь и вскакивая во своего мѣста всегда въ сильнѣйшемъ волненіи, словно онъ боялся прозѣвать утро и не встрѣтить наступленіе дня своимъ обычнымъ крикомъ. Но, когда наступилъ безконечный день, то бѣдный пѣтухъ совершенно растерялся. Онъ метался по палубѣ, издавая какіе то жалобные, страшные крики, и не могъ найти себѣ мѣста и покоя. Наконецъ, спустя нѣсколько дней, бѣдный пѣтухъ не выдержалъ; онъ словно обезумѣлъ и, вскочивъ на бортъ корабля, ринулся въ морскую бездну.
Конечно, мы всѣ представляемъ себѣ полярныя страны въ видѣ непроходимыхъ пространствъ, покрытыхъ снѣгомъ и льдомъ.
Страшная стужа свирѣпствуетъ тамъ и уничтожаетъ все живое.
Это вѣрно, но не всегда такъ было! Въ сѣверной Гренландіи, на горѣ, окруженной глетчерами (ледниками) и возвышающейся на 600 метровъ надъ поверхностью моря, подъ 70° сѣверной широты, погребенъ цѣлый допотопный лѣсъ; множество древесныхъ стволовъ и вѣтвей лежатъ тутъ многіе вѣка и являются безмолвными свидѣтелями тѣхъ переворотовъ и измѣненій, которымъ подвергалась наша земля. Эти остатки указываютъ, что нѣкогда въ Гренландіи были цѣлыя лѣса разнообразныхъ деревьевъ — секвой (калифорнская сосна), дубовъ, вязовъ, кленовъ, тополей, орѣшника, лавровъ и т. д. Но этого мало! Тамъ росли также магнолія, виноградная лоза, плющъ и даже пальма, однимъ словомъ, растенія теплыхъ странъ. Все это указываетъ, что гдѣ теперь нельзя найти ни одного дерева, ни одного куста, гдѣ огромные глетчеры спускаются къ самому морю, прежде была богатая растительность и, слѣдовательно, климатъ былъ такой же теплый, какъ въ Средней Европѣ и Калифорніи. Не даромъ же норманны, открывшіе этотъ островъ въ концѣ X вѣка, назвали его Гренландіей, что значитъ «зеленая страна». И тогда она дѣйствительно была «зеленая». Какая же разница съ тѣмъ, что представляетъ изъ себя теперь эта страна! Исчезли лѣса и вся сѣверная Гренландія покрыта необозримыми ледниками. Лишь кое-гдѣ, на короткое время лѣтомъ появляются полосы земли, освобожденныя отъ снѣга, точно оазисы среди ледяной пустыни.
Однако, эту пустыню нельзя назвать необитаемой и лишенной всякой растительности. Правда, эта растительность очень жалкая и бѣдная сравнительно съ тою, которая нѣкогда покрывала эту страну, но все-таки даже въ сѣверной части Гренландіи встрѣчаются разные мхи, лишаи, травы, карликовая ива (см. рисун. на стр. 16-ой), береза и даже кустарники, а по берегу моря растутъ водоросли. Лѣтомъ берега оживляются стаями птицъ, а представителями міра животныхъ являются крупныя млекопитающія, бѣлые медвѣди, мускусные быки, сѣверные олени, лисицы и полярные зайцы; изъ болѣе же мелкихъ животныхъ водятся горностаи, мышь и пеструшка, да еще слѣдуетъ упомянуть о собакѣ, какъ единственномъ домашнемъ животномъ этой области.
Но если полярныя страны поражаютъ своею безжизненностью и пустынностью, то этого нельзя сказать про моря, омывающія ихъ. Богатствомъ и разнообразіемъ морскихъ животныхъ сѣверное полярное море можетъ соперничать съ южными. Сѣверное море, благодаря обилію свѣтящихся животныхъ, также отливаетъ фосфорическимъ блескомъ, какъ и южныя моря. Кромѣ того именно полярныя моря служатъ родиною большей части морскихъ млекопитающихъ, имѣющихъ такое значеніе для человѣка, моржи, тюлени, киты, нарвалы, дельфины — все это обитатели полярныхъ морей, а про рыбъ и говорить нечего. Знаменитое изреченіе Гумбольдта: «Еще вопросъ: что богаче жизнью, земля или океанъ?» нигдѣ не можетъ имѣть такого примѣненія, какъ на берегахъ полярныхъ морей, такъ какъ только, благодаря обилію жизни въ морѣ, человѣкъ можетъ сохранить свою собственную жизнь въ этой суровой и пустынной странѣ. Тутъ уже, дѣйствительно, кормитъ его не земля, а море!
ГЛАВА II[править]
Несмотря на всю суровость полярной природы, на вѣчные льды и безконечныя зимнія ночи, крайній сѣверъ все-таки обитаемъ людьми. Полярные путешественники находили слѣды человѣческихъ жилищъ и обломки саней въ ледяной пустынѣ, гдѣ казалось не было мѣста человѣку. Значитъ, были люди, которые умѣли примѣниться и къ этой суровой природѣ, могли поддерживать свою жизнь среди этого царства смерти и находить здѣсь для себя пропитаніе. Разумѣется, эти обитатели странъ вѣчнаго льда ведутъ очень жалкое существованіе, но, родившись и выросши въ такой суровой обстановкѣ, они не вѣдаютъ другой и не стремятся къ лучшему. Ледъ, снѣгъ, холодное море, доставляющее имъ пищу — это ихъ родная стихія. Долгая зимняя ночь не пугаетъ ихъ и они не могутъ представить себѣ странъ, покрытыхъ роскошною тропическою растительностью, гдѣ люди такъ-же страдаютѣ отъ зноя, какъ и они страдаютъ подчасъ отъ полярнаго холода.
Самый сѣверный народъ — люди, живущіе на самомъ отдаленномъ концѣ нашей земли — это эскимосы. Они какъ бы окружаютъ полюсъ, такъ какъ населяютъ всю арктическую (полярную) Америку, Гренландію и полярные острова. Ихъ кочевья встрѣчаются по обоимъ берегамъ Дэвисова пролива, въ Бафиновомъ заливѣ и по ту сторону Берингова пролива. Вообще область, которую они занимаютъ, очень велика, и ихъ, по справедливости, можно назвать обитателями полюса.
Всего лучше извѣстны и описаны эскимосы Гренландіи. По своему тѣлосложенію они принадлежатъ къ самымъ малорослымъ народамъ земнаго шара, — ростъ ихъ рѣдко достигаетъ полутора метра или нѣсколько выше, но за то они отличаются полнотой, особенно женщины. Цвѣтъ кожи у нихъ на лицѣ смуглый съ красноватымъ отливомъ, а на туловищѣ и конечностяхъ темно-сѣрый. Но дѣти у эскимосовъ рождаются такими же бѣлыми, какъ и европейскія дѣти, только постепенно подъ вліяніемъ климата, а также неопрятности и однообразной животной пищи, цвѣтъ кожи у нихъ пріобрѣтаетъ такой некрасивый оттѣнокъ.
Эскимосы находятъ все, что имъ нужно для пропитанія въ той мѣстности, гдѣ они живутъ. Они — народъ рыболовный и съ необыкновенною ловкостью охотятся за тюленями и китообразными животными. Эта охота доставляетъ имъ пищу, которую они предпочитаютъ всякой другой. Часто случается, что эскимосы, завезенные въ Европу или Америку, начинаютъ чахнуть и хворать и въ такомъ случаѣ они всегда увѣряютъ, что ихъ можетъ излечить только тюленье мясо. Вернувшись на свою суровую родину, они оправляются всегда очень быстро.
Тюлень для эскимоса составляетъ все. Мясо и жиръ тюленя служитъ ему нищей, а изъ шкуры онъ приготовляетъ одежду для себя, жены и дѣтей. Эскимосъ съ головы до ногъ одѣтъ въ тюленью шкуру и матери носятъ своихъ маленькихъ дѣтей на спинѣ, въ мѣшкѣ изъ тюленьей шкуры. Лодки эскимоса также обтянуты тюленьей шкурой. Ворвань служитъ для освѣщенія и отопленія жилища — словомъ, эскимосъ безъ тюленя не могъ бы прожить. Мясо морскихъ животныхъ, заготовленное эскимосами на зиму, въ вяленомъ видѣ, употребляется ими въ пищу сырымъ, и они даже находятъ его вкуснѣе, если оно нѣсколько попортилось. Вообще, какъ относительно пищи, такъ и относительно всей своей жизненной обстановки, эскимосы обнаруживаютъ удивительную неразборчивость. Нельзя читать безъ отвращенія описаніе ихъ прожорливости и ихъ пировъ. Полярный путешественникъ, капитанъ Галль, разсказываетъ, напримѣръ, что они съ жадностью набрасываются на всякую пищу и ѣдятъ даже разложившіеся трупы животныхъ и содержимое кишекъ медвѣдя и оленя. Однако тамъ, гдѣ голодъ царствуетъ безгранично, поневолѣ исчезаетъ разборчивость въ пищѣ. Такъ, напримѣръ, капитанъ Галль описываетъ одинъ эскимосскій пиръ, въ которомъ онъ самъ принималъ дѣятельное участіе, конечно, подъ вліяніемъ долгаго голоданія!
«Первое блюдо, — говоритъ Галль, — составляла тюленья печень въ сыромъ видѣ. Она была только что вынута изъ тѣла животнаго и потому совсѣмъ теплая. Каждый получилъ кусокъ, завернутый въ сало, затѣмъ слѣдовали куски мяса, необыкновенно нѣжнаго цвѣта и пропитанные кровью. Но самое изысканное кушанье представляли кишки тюленя, которыя хозяйка развертывала своими грязными пальцами, отдѣляя каждому по большому куску. Я тоже получилъ кусокъ такой ленты фута въ два длиной и развертывалъ ее въ зубахъ, слѣдуя эскимосскому обыкновенію. Со всѣхъ сторонъ раздавались крики: „еще! еще!“ которымъ вторилъ и я. Я зналъ также хорошо, какъ и всѣ присутствующіе здѣсь эскимосы, что въ тюленѣ все годится въ пищу и ничѣмъ пренебрегать не слѣдуетъ…»
Конечно, этотъ путешественникъ, по возвращеніи въ цивилизованныя страны, не могъ безъ содроганія вспоминать объ этомъ пиршествѣ. Но то ли еще приходилось испытывать людямъ, забравшимся на крайній сѣверъ и доведеннымъ голодомъ до полнаго отчаянія!
Сани и лодки составляютъ главныя средства передвиженія эскимосовъ. Въ сани они запрягаютъ собакъ, которыя также, какъ и люди, на крайнемъ сѣверѣ, отличаются необыкновенною выносливостью и видомъ своимъ напоминаютъ волковъ. Онѣ могутъ безнаказанно оставаться на открытомъ воздухѣ во время сильнѣйшей стужи. Въ такихъ случаяхъ онѣ вырываютъ для себя въ снѣгу нѣчто вродѣ норы, куда залѣзаютъ, выставляя наружу только кончикъ морды, да и ту они прикрываютъ отъ времени до времени своимъ пушистымъ хвостомъ, чтобы защитить ее отъ дѣйствія холода. Эскимосъ впрягаетъ въ свои сани цѣлую стаю собакъ и, такъ какъ невозможно имѣть такой длины кнутъ, чтобы погонять эту стаю, то эскимосъ ударяетъ кнутомъ ближайшихъ къ нему собакъ. Эти послѣднія со злости кусаютъ тѣхъ, которыя привязаны впереди ихъ, а тѣ поступаютъ точно также со слѣдующею парой и т. д. Вся стая устремляется впередъ съ громкимъ воемъ и лаемъ, и къ удовольствію эскимоса сани быстро катятся по снѣжной равнинѣ.
Другимъ средствомъ передвиженія у эскимосовъ служатъ, какъ мы уже говорили, лодки, которыя бываютъ двухъ родовъ: каякъ — для мужчинъ и умякъ — для женщинъ. На женской лодкѣ можетъ умѣститься 10—12 человѣкъ; на носу ея укрѣпляютъ парусъ. Умьяки называются женскими лодками, потому что на нихъ гребутъ только женщины. Мужская лодка — каякъ строится изъ обыкновеннаго деревяннаго остова и обтягивается тюленьими шкурами. Эта лодка необыкновенно легка и вѣситъ не болѣе 50—60 фунтовъ, такъ что въ случаѣ надобности эскимосъ беретъ ее на руки и переходитъ съ нею вмѣстѣ громадныя льдины, а затѣмъ, когда достигаетъ воды, то снова садится въ лодку и пускается въ море. Сидя въ каякѣ, эскимосъ составляетъ съ нимъ одно неразрывное цѣлое; онъ ныряетъ вмѣстѣ съ лодкой и ловко удерживаетъ равновѣсіе. Тѣмъ не менѣе много эскимосовъ погибаютъ ежегодно въ морѣ, особенно во время охоты на моржей и во время бури. Обыкновенно эскимосы отправляются на охоту небольшими отрядами, чтобы въ случаѣ опасности подавать помощь другъ другу.
Нельзя не удивляться ихъ ловкости, когда они на своимъ утлыхъ лодочкахъ бросаютъ копье или гарпунъ въ морского звѣря. Они предпочитаютъ на охотѣ свои первобытныя орудія огнестрѣльному оружію, такъ какъ выстрѣлъ изъ ружья заставляетъ ихъ лодки слишкомъ раскачиваться. Главное оружіе эскимоса — лукъ и стрѣлы изъ сосноваго дерева, только въ послѣднее время, да и то не у всѣхъ племенъ, появились ружья и копья съ мѣдными или желѣзными наконечниками. У большинства же эскимосовъ наконечники на копьяхъ сдѣланы изъ камня или кости. Въ мѣстности, гдѣ они живутъ, лѣсовъ нѣтъ, но море, доставляющее имъ пищу, доставляетъ и деревья, которыя имъ нужны для постройки лодокъ, жилищъ и проч. Къ берегамъ Гренландіи морскимъ теченіемъ всегда прибиваетъ массу деревьевъ и этимъ пловучимъ лѣсомъ эскимосы пользуются для своихъ цѣлей. Всего болѣе пловучаго лѣса встрѣчается у южнаго берега Гренландіи, а чѣмъ сѣвернѣе, тѣмъ онъ рѣже попадается, такъ что каждое дерево, прибитое моремъ, составляетъ тамъ уже настоящую драгоцѣнность.
Эскимосы во время длинной суровой полярной зимы часто страдаютъ отъ голода, главнымъ образомъ, вслѣдствіе своей собственной безпечности. Они могли бы во время лѣтней охоты запастись пищей на всю зиму, но имъ не приходитъ въ голову дѣлать это. Когда пища у нихъ имѣется въ изобиліи, они предаются самому отвратительному обжорству и никогда не могутъ сберечь свои запасы на зиму. Нѣкоторые, болѣе осторожные изъ нихъ, прячутъ свои запасы какъ можно дальше отъ своихъ жилищъ, въ томъ разсчетѣ, что имъ будетъ лѣнь отправляться такъ далеко за провизіей безъ особенной крайности. Впрочемъ, эскимосы вообще отличаются удивительною выносливостью — и голодъ и холодъ переносятъ сравнительно легко.
Жилища эскимосовъ бываютъ лѣтнія и зимнія. Лѣтомъ они живутъ въ палаткахъ изъ тюленьихъ шкуръ, которыя навѣшиваются на шесты въ два ряда. Спереди палатка выше, а сзади она спускается до самой земли. На нижній край палатки укладываются камни и сверху задѣлываютъ мхомъ всѣ отверстія, чтобы не проходилъ вѣтеръ, а у входа вѣшается оригинальная занавѣсь, сшитая изъ тюленьихъ кишокъ; она защищаетъ отъ непогоды и вѣтра внутренность эскимосскаго жилища и пропускаетъ въ него свѣтъ.
Зимнее жилище строится различно. Одни племена эскимосовъ строютъ землянки или хижины изъ досокъ, другія же, особенно живущія болѣе къ сѣверу, устраиваютъ себѣ хижины изъ льдинъ. Конечно, о просторѣ въ такомъ жилищѣ и думать нечего: имѣется только одна комната, въ которой и помѣщается вся семья, а иногда даже нѣсколько семействъ. Всѣ спятъ вмѣстѣ на однѣхъ нарахъ, которыя устраиваются на противоположномъ концѣ хижины, подальше отъ дверей. Если въ хижинѣ обитаютъ два или три семейства, то каждое изъ нихъ занимаетъ свое отдѣльное мѣсто на общихъ нарахъ. Такимъ образомъ обитатели одной хижины дѣлятся на членовъ семьи и сожителей; послѣдніе принимаются только съ общаго согласія. Но, живя вмѣстѣ въ хижинѣ эскимоса, всѣ равноправны и все у нихъ общее. Убитый тюлень поровну дѣлится между всѣми, и каждый получаетъ кусокъ мяса и ворвань для своей лампы, такъ что даже бѣднѣйшій изъ эскимосовъ все таки обезпеченъ отъ голодной смерти, если только тюлени попадаются зимой. Въ охотѣ на тюленя участвуютъ обыкновенно только члены одного дома, а не всего поселенія; общая охота устраивается только на китовъ и другихъ крупныхъ животныхъ, бѣлыхъ медвѣдей, моржей и т. д. Домашняя утварь и всякія другія орудія также составляютъ общее достояніе. Любопытны въ этомъ отношеніи обычаи, существующіе у эскимосовъ. Они считаютъ, что все излишнее составляетъ общее достояніе и это относится ко всѣмъ предметамъ, если число ихъ превышаетъ необходимое. Напримѣръ, у кого есть три лодки, тотъ долженъ отдать одну въ распоряженіе своихъ сожителей. Затѣмъ у нихъ считается правиломъ, чтобы каждый мужчина, пока еще въ силахъ, работалъ, т. е. ходилъ бы на добычу тюленей и другихъ морскихъ животныхъ. Кто старается уклониться отъ этихъ своихъ обязанностей, тотъ навлекаетъ на себя презрѣніе всѣхъ членовъ общины.
Гренландскіе эскимосы отличаются необычайнымъ миролюбіемъ. Почти никогда не случается, чтобы семейства, живущія вмѣстѣ, ссорились между собою. Въ эскимосскомъ языкѣ бранныхъ словъ совсѣмъ не существуетъ. Если эскимосъ сердитъ, то онъ выражаетъ свое неудовольствіе молчаніемъ. Вслѣдствіе такого миролюбиваго характера эскимосовъ у нихъ никогда не бываетъ никакихъ распрей и споровъ, которые надо было бы разбирать, такъ что нѣтъ надобности прибѣгать къ какому-нибудь суду. Преступленія бываютъ рѣдко и противъ преступниковъ принимаются мѣры во время общественныхъ празднествъ и игръ. На эти празднества эскимосы съѣзжаются съ разныхъ сторонъ, и ближніе и дальніе; кто имѣетъ какую-нибудь жалобу, то заявляетъ объ этомъ въ стихахъ, въ такъ называемой «ночной пѣснѣ». Тотъ, на кого приносится жалоба, долженъ защищаться также стихами и пѣніемъ. Собраніе выслушиваетъ обоихъ пѣвцовъ и затѣмъ выражаетъ свое удовольствіе или неудовольствіе обвиняемому. Если собраніе окажется недовольнымъ его защитой, то обвиняемый исключается изъ общества эскимосовъ, въ противномъ же случаѣ онъ остается членомъ общины и можетъ быть терпимъ до новаго обвиненія. Воровство считается у эскимосовъ преступленіемъ лишь по отношенію къ своимъ соотечественникамъ, обворовать же иностранца не только не считается преступленіемъ, но даже похвальнымъ поступкомъ. За убійство допускается кровавая месть, но къ смертной казни эскимосы прибѣгаютъ крайне рѣдко. Убійца приговаривается къ пожизненному уединенію, и каждый эскимосъ избѣгаетъ его до такой степени, что даже, если онъ случайно встрѣтится съ такимъ отверженнымъ, то старается не смотрѣть на него. Одинъ изъ путешественниковъ спросилъ эскимосовъ, почему они не казнятъ убійцъ, и они отвѣчали, что тогда они бы сами сдѣлались убійцами и совершили бы такое же преступленіе, какое совершилъ казненный ими человѣкъ.
Какъ и всѣ первобытные народы и дикари, эскимосы считаютъ всякую болѣзнь навожденіемъ злыхъ духовъ и продѣлками колдуновъ. Они прибѣгаютъ къ колдунамъ для борьбы съ болѣзнью, но иногда все-таки лѣчатъ ихъ разными домашними средствами. Когда эскимосъ умираетъ, его хоронятъ въ могилѣ выстланной мхомъ и тюленьими шкурами, сверху ее прикрываютъ тѣмъ же, потомъ заваливаютъ каменьями. Около могилы мужчины кладутъ его лодку, оружіе и др. инструменты, а около могилы женщины — ножъ и принадлежности шитья. На могилу ребенка эскимосы кладутъ собачью голову, такъ какъ у нихъ существуетъ повѣрье, что душа собаки покажетъ неопытному ребенку дорогу на тотъ свѣтъ. Если умираетъ мать въ то время, когда она кормитъ ребенка, то обыкновенно его живого хоронятъ вмѣстѣ съ матерью.
Эскимосы большею частью язычники; хотя датскіе миссіонеры давно уже стараются обратить ихъ въ христіанство, но имъ до сихъ поръ еще не удалось искоренить языческія вѣрованія. Даже принявъ христіанскую религію, эскимосы все-таки продолжаютъ вѣрить въ своихъ прежнихъ боговъ.
Обращенные въ христіанство эскимосы думаютъ, что рай находится надъ звѣзднымъ небомъ и что души умершихъ забавляются тамъ, играя моржевыми головами, которыя служатъ имъ вмѣсто мячика, и вслѣдствіе этой игры, называющейся «Ирмусъ», на небѣ является сѣверное сіяніе. Эскимосы не совѣтуютъ выходить изъ дома при сѣверномъ сіяніи, такъ какъ, по ихъ повѣріямъ, играющіе духи порою спускаются на землю и похищаютъ людей.
Эскимосы въ Гренландіи находятся подъ покровительствомъ Даніи и считаются датскими подданными. Датскіе купцы ведутъ съ ними торговлю, скупаютъ у нихъ мѣха и жиръ, а эскимосы получаютъ взамѣнъ огнестрѣльное оружіе и разные другіе предметы, въ которыхъ они имѣютъ нужду.
Эскимосы чрезвычайно невѣжественны и неразвиты, но тѣмъ не менѣе ихъ нельзя назвать тупоумными. По словамъ датскихъ миссіонеровъ они чрезвычайно способны къ музыкѣ и очень любятъ ее. Датчане устроили въ Гренландіи школы для эскимосовъ и даже семинаріи и вообще стараются распространить просвѣщеніе среди этого полярнаго народа. Даже литература проникла въ эту область вѣчнаго льда, и въ Гомгабѣ — большомъ датскомъ селеніи въ Гренландіи, существуетъ теперь типографія и издается газета на гренландскомъ языкѣ. Въ этой типографіи напечатана была первая книга на гренландскомъ языкѣ. Эта книга заключаетъ въ себѣ народныя сказанія гренландцевъ и въ ней находятся около дюжины картинокъ, нарисованныхъ и вырѣзанныхъ на деревѣ однимъ эскимосомъ. Докторъ Ринкъ, написавшій прекрасную книгу о Гренландіи, помѣстилъ въ ней иллюстраціи, нарисованныя эскимосомъ, и переводъ статей, написанныхъ мѣстными уроженцами на языкѣ эскимосовъ въ гренландской газетѣ. Одинъ эскимосъ, принимавшій участіе въ полярныхъ путешествіяхъ, написалъ самъ свою біографію, и его записки даже были переведены на одинъ изъ европейскихъ языковъ. Все это, конечно, указываетъ, что какъ ни мало развиты въ умственномъ отношеніи эскимосы въ настоящее время, но все же они не такъ ужъ тупоумны и вполнѣ способны къ развитію.
Всѣ мы, жители умѣренныхъ странъ, всегда радуемся приближенію весны, хотя никто изъ насъ никогда не страдалъ такъ зимой, какъ страдаютъ жители сѣвера. Къ концу зимы всѣ запасы у эскимоса уже съѣдены и ему приходится питаться кожей отъ палатокъ, а это ужъ какая пища! Но съ наступленіемъ лѣта приходить конецъ нуждѣ и голоду. Мужчины тотчасъ же отправляются на охоту и возвращаются, волоча за собего одного или двухъ тюленей или медвѣдей. Тогда начинается пиршество. А какое счастье, что можно выбраться изъ тѣсной зимней хижины! Эскимосы собираютъ свое имущество, приготовляютъ каяки и умьяки, обтягиваютъ ихъ новой кожей и нагружаютъ на нихъ свой скарбъ. Часть имущества, впрочемъ, остается въ зимнемъ помѣщеніи, покрытомъ старыми шкурами, но опасаться за его сохранность нечего, такъ какъ все равно никто его не украдетъ, а остальное все эскимосы забираютъ съ собою на острова, отстоящіе далеко отъ берега, куда они переселяются на лѣто, словно мы на дачу. Но острова эти не представляютъ ничего привлекательнаго съ нашей точки зрѣнія, такъ какъ они совершенно лишены растительности и лишь въ ущельяхъ попадается жалкая травка. Эскимосамъ это все равно; они вѣдь никогда не видали зеленыхъ лѣсовъ, просыпающихся весной отъ своего зимняго сна, и поэтому совершенно довольствуются своею судьбой. Охота на этихъ островахъ хорошая — а это самое главное. И вотъ все населеніе эскимосской деревни: женщины, дѣти, старики — всѣ радуются предстоящей поѣздкѣ и пока нагружаются умьяки, все время слышится веселый говоръ, смѣхъ, радостные возгласы.
Наконецъ, гренландскій флотъ пустился въ путь. Между нагруженными умьяками весело шныряютъ маленькіе легкіе каяки, гребцы которыхъ состязаются другъ съ другомъ въ ловкости. Умьяки пристаютъ къ непривѣтливому берегу острова, вытаскиваются на берегъ и поклажа выгружается. Мужчины тотчасъ же отправляются въ горы на охоту, а женщины устраиваютъ палатки, весело болтая и радуясь перемѣнѣ. Къ вечеру возвращаются мужчины съ добычей, и какая радость, если кому нибудь изъ нихъ удалось убить большого тюленя! Добыча дѣлится между всѣми и съѣдается все до послѣдней крошки…
Спустя нѣкоторое время къ острову подплываетъ какой нибудь купецъ изъ датской колоніи, скупающій у нихъ тюленій жиръ. Эскимосы тоже часто отправляются въ ближайшую датскую колонію, чтобы купить тамъ кофе и сахару, пороха и свинцовыхъ пуль. Наступаютъ веселые вечера, которые эскимосы проводятъ вокругъ котелка съ кофеемъ. Ихъ лоснящіяся жирныя лица свѣтятся блаженствомъ. Послѣ цѣлаго ряда удачныхъ охотъ эскимосы проводятъ теперь время въ полномъ бездѣлья; они только поютъ, весело бесѣдуютъ между собою и въ изобиліи пьютъ сладкій кофе. Какъ можно сравнить ихъ жизнь теперь съ тою, которую они проводятъ въ тѣсной зимней хижинѣ, при свѣтѣ лампы изъ ворвани, наполняющей все помѣщеніе вонючимъ чадомъ!
На острова пріѣзжаютъ и другіе посѣтители, кромѣ датскихъ купцовъ. Пріѣзжаютъ и другіе эскимосы, сообщаютъ разныя новости; являются также и миссіонеры. Эскимосы всегда встрѣчаютъ ихъ очень радушно. Миссіонеръ собираетъ тѣхъ изъ эскимосовъ, которые уже приняли христіанство, говоритъ имъ проповѣдь и поетъ съ ними вмѣстѣ духовные гимны. День проходитъ быстро, и отъѣздъ миссіонера эскимосы чествуютъ выстрѣлами изъ ружей.
Такъ идетъ весело и радостно день за днемъ. Голубое, свѣтлое небо разстилается надъ гренландскими горами и долинами и все залито животворящими лучами солнца. Но увы, сѣверное лѣто скоротечно! Начинаютъ выпадать дожди, поднимаются туманы и… эскимосы снова собираются въ обратный путь. Къ концу сентября уже всѣ суда торопятся уйти изъ Гренландіи, и тогда эта страна на все время зимы бываетъ вполнѣ отрѣзана отъ остальнаго міра. Прошло чудное лѣто и полярная зима вступаетъ въ свои права. Въ зимней хижинѣ эскимоса снова зачадила лампа изъ ворвани, снова онъ терпитъ нужду, голодъ и холодъ и такъ до слѣдующей весны.
Такъ проходитъ жизнь эскимоса изо дня въ день, изъ года въ годъ.
Познакомимся теперь съ другимъ полярнымъ народомъ — лапландцами, или лопардами, тѣмъ болѣе, что это единственный полярный народъ, живущій на материкѣ Европы. Обитаютъ они на самомъ сѣверѣ Швеціи, Норвегіи, Финляндіи и въ Архангельской губерніи. Это такой же малорослый народъ, какъ и эскимосы. Наружность у нихъ также очень жалкая и даже молодые люди выглядятъ сморщенными стариками; это зависитъ отъ того, что они очень плохо питаются. Знаменитый нѣмецкій поэтъ Гейне очень непривлекательными красками изображаетъ лапландцевъ въ своихъ стихахъ. Онъ говоритъ: «Въ Лапландіи люди грязны, плоскоголовы, широкороты и малорослы. Они сидятъ на корточкахъ около огня, пекутъ рыбу, и визжатъ, и кричатъ!…» Въ общемъ это изображеніе вѣрно. Лапландцы, дѣйствительно, грязны и, также какъ и эскимосы, не любятъ мыться, а взамѣнъ этого, и для защиты отъ холода, охотно намазываютъ кожу жиромъ, отчего къ ней и прилипаетъ всякая грязь. Одинъ ученый сказалъ, что о степени развитія народа и расширенія его потребностей лучше всего можно судить по количеству мыла, который онъ употребляетъ. Лапландцы и эскимосы, слѣдовательно, стоятъ на очень низкой ступени развитія, такъ какъ мыло составляетъ у нихъ вовсе не предметъ первой необходимости, какъ у насъ, а предметъ роскоши, безъ котораго они легко могутъ обходиться.
Печальна природа, окружающая лапландцевъ, — скалы и тундры, ледъ и снѣгъ занимаютъ наибольшее пространство страны, населенной лапландцами, и чѣмъ дальше къ сѣверу, тѣмъ пустыннѣе и безлюднѣе эта страна. Болѣе къ югу попадаются обширныя пространства, покрытыя мрачными хвойными лѣсами, болотами и озерами, надъ которыми носятся неисчислимые рои комаровъ и мошекъ, а съ высокихъ утесовъ низвергаются шумные водопады. Страна суровая и непривѣтливая, она оживаетъ лишь на короткое время лѣтомъ, а затѣмъ снова наступаютъ холодъ и тьма, и вся природа замираетъ подъ бѣлымъ необозримымъ саваномъ.
Смотря по своему образу жизни, лапландцы дѣлятся на лѣсныхъ и поморскихъ, т. е. на пастуховъ оленьихъ стадъ и на рыболововъ. Но даже и эти послѣдніе не могутъ существовать безъ оленей. Вообще лапландецъ безъ оленя немыслимъ, также какъ эскимосъ безъ тюленя. Знаменитый ученый рстествоиспытатель Брэмъ совершенно справедливо замѣчаетъ, что сѣверный олень имѣетъ громадное значеніе, такъ какъ безъ него пересталъ бы существовать цѣлый народъ. Для лапландца сѣверный олень имѣетъ больше значенія, чѣмъ для насъ рогатый скотъ или лошадь, или для араба — верблюдъ и козы; вѣдь у нихъ нѣтъ больше никакихъ другихъ домашнихъ животныхъ. Олень замѣняетъ ему все. Онъ даетъ ему молоко и служитъ для передвиженія и перевозки. Мясо оленя служитъ главною пищей лапландца, а кожа и кости употребляются для разныхъ подѣлокъ. Изъ шкуры оленя онъ изготовляетъ для себя одежду. Лапландецъ никогда не разстается со своими оленями и постоянно кочуетъ съ ними, отыскивая лучшія пастбища. Съ наступленіемъ лѣта лапландецъ со своими оленями направляется или въ горы, или спускается по теченію рѣки къ морю, спасаясь отъ безчисленной мошкары, которая тучами носится въ воздухѣ и преслѣдуетъ его и стада. Жилище его, представляющее простой шалашъ, который необыкновенно быстро можно разобрать и снова собрать, вполнѣ приспособлено для такой кочевой жизни. Шалашъ строится изъ длинныхъ березовыхъ шестовъ, которые однимъ концомъ упираются въ землю, а наверху связываются въ пучекъ. Внутри столбы располагаются дугообразно, такъ что весь шалашъ имѣетъ коническую форму. Сверху онъ покрывается толстою клеенкой или войлокомъ, весьма затѣйливо и пестро разрисованнымъ. Непривычному человѣку, однако, не вынести и двухъ минутъ въ такомъ жилищѣ. Грязь, вонь, духота и ѣдкій дымъ наполняютъ его, и каждый путешественникъ бывалъ пораженъ, что лапландцы могутъ жить въ такой обстановкѣ и. быть здоровыми. Дѣйствительно, они рѣдко хвораютъ и доживаютъ часто до глубокой старости, что, разумѣется, зависитъ отъ того, что климатъ страны очень здоровый; только всѣ лапландцы страдаютъ слабостью зрѣнія и глаза у нихъ всегда красны, отчасти отъ дыма, постоянно наполняющаго ихъ шалаши, отчасти же отъ ослѣпительно бѣлаго снѣга, покрывающаго обширныя пространства, гдѣ кочуютъ лапландцы.
Лапландцы-рыболовы, обитающіе по берегамъ Ледовитаго океана, болѣе многочисленны и болѣе цивилизованы, чѣмъ ихъ родичи, пастухи оленьихъ стадъ. Они ведутъ болѣе осѣдлый образъ жизни и поэтому строятъ для себя хижины, болѣе похожія на человѣческія жилища, чѣмъ шалаши кочевниковъ. Поморскихъ лапландцевъ питаетъ море, которое кишитъ рыбой, а кочевыхъ — олень. Пастухи поневолѣ должны вести бродячую жизнь; имъ нужны огромныя пастбища для ихъ стадъ, обширныя пространства, поросшія оленьимъ мхомъ, который выростаетъ очень медленно, такъ что лапландецъ со своимъ стадомъ возвращаетая на прежнее мѣсто лишь по прошествіи десяти лѣтъ. Лапландцы кочевники живутъ всегда отдѣльными семьями, окруженные своими стадами, но къ такой разобщенности ихъ опять таки вынуждаетъ необходимость; имъ приходится жить особнякомъ, для того чтобы стада ихъ находили достаточно корма. Тотъ, кто обладаетъ стадомъ въ триста оленей, считается богачомъ, но во всякомъ случаѣ лапландецъ долженъ имѣть не меньше 25 оленей, для того чтобы его семья могла прокормиться. Зимою даже кочевой лапландецъ ведетъ болѣе осѣдлую жизнь; онъ сидитъ въ своемъ шалашѣ, который на зиму обкладывается дерномъ и землей, такъ что издали похожъ на бугоръ или земляной холмикъ, возвышающійся надъ норою крота. Лапландецъ сидитъ въ этомъ тѣсномъ, сыромъ и смрадномъ жилищѣ и грызетъ оленье молоко, которое онъ сохраняетъ на зиму замороженнымъ Обыкновенную ихъ пищу составляетъ «кровяная похлебка», вродѣ древней спартанской похлебки, которую лапландскія хозяйки умѣютъ сохранять въ теченіе зимнихъ мѣсяцевъ въ жидкомъ состояніи въ мѣхахъ, сдѣланныхъ изъ оленьихъ желудковъ.
По характеру своему лапландцы — народъ смирный и робкій, и кромѣ того отличаются очень многими хорошими качествами. Они очень честны, гостепріимны и сострадательны; преступленія среди нихъ составляютъ большую рѣдкость. Несмотря на суровую и мрачную природу, окружающую его, и всѣ лишенія, которыя онъ терпитъ, лапландецъ обладаетъ веселымъ нравомъ, но вслѣдствіе притѣсненій, которымъ они подвергаются со стороны своихъ сосѣдей, другихъ народовъ, болѣе счастливыхъ и богатыхъ, въ характерѣ лапландцевъ стали развиваться многія дурныя стороны — подозрительность, упрямство и небросовѣстность въ торговлѣ. Самое худшее, что среди нихъ стало распространяться пьянство. Только въ послѣднее время, вслѣдствіе безусловнаго запрещенія продажи спиртныхъ напитковъ, пьянство стало нѣсколько уменьшаться и лапландцы замѣнили водку кодье, составляющимъ теперь ихъ любимый напитокъ. Богатые лапландцы пьютъ кодье съ утра до вечера, прибавляя къ нему иногда соль, оленій сыръ и даже кровь и жиръ. Можно себѣ представить, насколько вкусенъ напитокъ такимъ образомъ приготовленный.
Лапландцы уже съ половины семнадцатаго вѣка обращены въ христіанство. Лапландцы или лопари, живущіе на сѣверѣ Россіи, исповѣдуютъ православную религію, а тѣ, которые обитаютъ въ сѣверной части Скандинавскаго полуострова, по берегамъ Ботническаго залива и сѣвернаго Ледовитаго океана — протестанты. Однако ни тѣ, ни другіе не отказались вполнѣ отъ своихъ прежнихъ языческихъ обрядовъ. Такъ, напримѣръ, лапландецъ считаетъ своимъ лучшимъ другомъ собаку, такъ какъ безъ собакъ онъ не могъ бы справиться со своими многочисленными стадами оленей. Въ прежнія времена, когда лапландцы были язычниками, если умиралъ хозяинъ собаки, то ее непремѣнно хоронили вмѣстѣ съ нимъ. Теперь же въ могилу умершаго лапландца бросаютъ одинъ видъ раковинъ, который по лапландски называютъ «собачья душа». Такимъ образомъ лапландецъ спокоенъ, что и послѣ смерти, въ лѣсахъ того свѣта, его душу будетъ сопровождать душа его вѣрнаго товарища по охогѣ — собаки.
На сѣверѣ Европейской Россіи живетъ еще одинъ полярпый народъ — самоѣды, которые обитаютъ также на сѣверѣ Сибири. И для самоѣда, какъ и для лапландца, олень составляетъ все: онъ доставляетъ ему пищу и одежду и является единственнымъ спутникомъ самоѣда, когда онъ скитается по необозримымъ пустыннымъ болотистымъ равнинамъ, покрытымъ зыбкимъ пловучимъ мхомъ.
Эти «пловучія болота» или «тундры» — какъ ихъ называютъ ихъ обитатели самоѣды — превосходятъ своимъ однообразіемъ всѣ песчаныя пустыни тропическихъ странъ. По этимъ тундрамъ протекаетъ величайшая рѣка арктической (полярной) Россіи — Печора, и громадная полярная тундра, занимающая все сѣверное прибрежье Европейской Россіи до самой Азіи, представляетъ настоящую сѣверную пустыню. Вотъ какъ описывалъ эту пустыню одинъ путешественникъ, побывавшій въ ней:
«Убійственное впечатлѣніе производитъ эта однообразная обширная тундра. Она безконечна, и горизонтъ ея теряется въ безпредѣльной дали. Нѣтъ разнообразія, нѣтъ тѣни, нѣтъ ночи лѣтомъ; — свѣтъ безъ перерыва, вѣтеръ и звукъ не встрѣчаютъ сопротивленія и поэтому сотрясенія воздуха, которыя они производятъ, безконечны. Вездѣ вѣтрено, вездѣ непривѣтливо, смертная тишина и страшное безмолвіе!… Въ теченіе всего лѣта на арктической тундрѣ солнце, какъ бы сквозь туманную завѣсу, свѣтитъ безъ заката, но блескъ его лунообразный и человѣкъ можетъ безнаказанно смотрѣть прямо на солнце. Зрѣлище этой безконечной, однообразной пустыни до того утомительно и такъ угнетаетъ и разслабляетъ человѣка, что разумъ его невольно тупѣетъ, и онъ превращается въ какое то безсмысленное существо…»
Всѣ путешественники одинаково отзываются о тундрѣ. Глыбы, покрытыя мхомъ, тянутся безконечными рядами, точно могилки на кладбищѣ. Трава, покрывающая эти болотныя кочки, никогда не бываетъ зеленой; она постоянно колышется, такъ что издали кажется, будто каждая кочка находится въ движеніи. Самоѣды и зимою, и лѣтомъ, не боясь провалиться, ѣздятъ въ саняхъ по этимъ замерзшимъ тундрамъ, которыя никогда не оттаиваютъ.
Однако не вездѣ тундры такъ пустынны и непривѣтливы. Шведскій полярный путешественникъ Норденшильдъ говоритъ, что тундры у устья сибирской рѣки Енисей отличаются необыкновенно роскошною растительностью. Тамъ почва оказывается очень плодородной и потому представляетъ прекрасныя пастбища, а въ лѣсахъ водится много пушныхъ звѣрей.
Но вглубь полярныхъ пустынныхъ тундръ рѣшаются пускаться только самоѣды. Тамъ, среди этой необозримой промерзлой пустыни, самоѣдъ, въ своихъ санкахъ, запряженныхъ оленями, чувствуетъ себя какъ дома. Лишь бы его олени были съ нимъ — больше ему ничего не нужно!
Самоѣдъ очень неразборчивъ въ пищѣ; онъ ѣстъ рѣшительно все, даже падаль звѣря, на которую натыкается во время охоты. Оленье мясо онъ употребляетъ въ пищу въ сыромъ видѣ и въ особенности любитъ пить теплую кровь оленя. Рыбу онъ также ѣстъ сырую, но остальную пищу онъ варитъ и поэтому въ «чумѣ» самоѣда — такъ называется его шалашъ — надъ очагомъ всегда виситъ котелокъ, въ которомъ что нибудь варится и изъ котораго самоѣдъ утоляетъ свой голодъ во всякое время. Обыкновенную пищу самоѣда составляетъ хлѣбъ, птица, за которою онъ охотится, и ягоды, ростущія въ тундрѣ. Но больше всего самоѣдъ любитъ табакъ, безъ котораго онъ совершенно не можетъ обходиться. Онъ употребляетъ табакъ тертымъ и въ листьяхъ, и тертый табакъ нюхаютъ мужчины, женщины и даже дѣти.
Въ какой бы чумъ самоѣда вы бы ни вошли, взорамъ вашимъ всегда представится одна и таже картина: по серединѣ горитъ огонь, надъ нимъ виситъ котелокъ и возлѣ огня грѣются собаки, грязныя, голыя дѣти и хозяйка чума — жена самоѣда. Это самое несчастное приниженное существо на свѣтѣ. Мужъ на нее смотритъ, какъ на рабочую скотину, и мало этого — считаетъ ее нечистымъ существомъ, такъ что ей даже запрещается вступать въ извѣстныя части чума; она не смѣетъ вмѣшиваться въ разговоръ, а сидитъ молча въ сторонѣ и работаетъ, чинитъ одежду мужа или крутитъ веревки изъ оленьихъ жилъ.
Самоѣдъ, какъ и лапландецъ и эскимосъ и всѣ другіе народы, съ дѣтства привыкшіе къ своей обстановкѣ, къ лишеніямъ и не видавшіе другой природы, любитъ свои родныя тундры и тоскуетъ по нимъ. Одинъ изъ путешественниковъ, сынъ лапландскаго миссіонера Кастренъ, разсказываетъ, что онъ взялъ къ себѣ самоѣда, для того чтобы научиться у него самоѣдскому языку. Кастренъ обращался съ нимъ очень хорошо, но самоѣдъ скучалъ и его все тянуло въ тундру.
— Ты хорошо обращаешься со мною, — говорилъ самоѣдъ своему хозяину, — и я тебя люблю, но я не могу жить въ комнатѣ. Будь милостивъ, освободи меня!
Кастренъ, желая удержать его, повысилъ ему плату и позволилъ ему привезти жену и ребенка. Но и это не помогло. Самоѣдка вздыхала и грустила и, когда однажды Кастренъ спросилъ ее, о чемъ она тоскуетъ, то она залилась слезами и, рыдая, отвѣчала, что горюетъ о своемъ мужѣ, который запертъ въ комнатѣ, словно въ тюрьмѣ. Такъ Кастрену и пришлось отпустить ихъ назадъ въ тундру.
Но своему характеру самоѣды очень добродушны и честны, но страшно лѣнивы, безпечны и менѣе способны къ развитію, нежели лапландцы. Большинство самоѣдовъ считаются христіанами, но въ душѣ они все-таки остаются язычниками. Они втихомолку поклоняются своимъ идоламъ, сдѣланнымъ изъ дерева и имѣющимъ очень странную и грубую форму. Самоѣдъ молится этимъ идоламъ, но при случаѣ, если молитва его не будетъ услышана, онъ не постѣснится выместить на нихъ свою досаду и прибить ихъ. Огромное значеніе у самоѣдовъ имѣютъ шаманы — люди, по мнѣнію самоѣдовъ, одаренные таинственною силой и могущіе вступать въ сношеніе съ невидимыми духами, которые витаютъ въ воздухѣ и готовятъ бѣдному человѣку болѣе зла, нежели добра. Только шаманъ можетъ умилостивить этихъ духовъ и заставить ихъ помогать человѣку или защищать его. Когда отъ шамана требуются услуги, то самоѣдъ приглашаетъ его къ себѣ и тотъ, конечно, за извѣстное вознагражденіе, вступаетъ въ сношеніе съ невидимыми духами и ходатайствуетъ передъ ними за своего просителя. Происходитъ эта церемонія слѣдующимъ образомъ. Шаманъ надѣваетъ свой волшебный плащъ и на глаза ему навѣшивается кусокъ сукна, а на грудь вѣщается блестящая желѣзная пластинка. Нарядившись такимъ образомъ, шаманъ беретъ въ руки свой страшный волшебный барабанъ, громкіе звуки котораго должны пробудить духовъ отъ сна. Обыкновенно шаману помогаетъ въ его заклинаніяхъ его ученикъ. Шаманъ бьетъ въ барабанъ, сначала тихо, потомъ все сильнѣе и быстрѣе и при этомъ поетъ какія то странныя слова самымъ ужасающимъ голосомъ. Ученикъ вторитъ ему, и концертъ получается адскій. Наконецъ начинаются переговоры съ духами, и шаманъ по временамъ даже прекращаетъ пѣніе и слабо барабанитъ, какъ будто прислушиваясь къ отвѣту невидимаго духа. Въ это время ученикъ шамана продолжаетъ пѣть и повторять послѣднія слова своего учителя шамана. Когда кончается этотъ странный разговоръ, то пѣніе превращается въ какой то дикій звѣриный ревъ. Барабанъ вотъ-вотъ, кажется, лопнетъ отъ страшныхъ ударовъ. У шамана глаза горятъ какъ у безумнаго, изо рта появляется пѣна и наконецъ онъ начинаетъ прорицать…
Къ шаману обращаются, не только чтобы отыскать потеряннаго оленя, прекратить падежъ скота или вымолить у боговъ счастливаго улова, — въ болѣзняхъ самоѣды также прибѣгаютъ къ шаману, который и творитъ заклинанія надъ больнымъ, главнымъ образомъ для того чтобы узнать, кто нагналъ болѣзнь и призвать духа на помощь.
Шаманство передается по наслѣдству, т. е. если отецъ былъ шаманомъ, то и сынъ становится шаманомъ и ему отъ отца передается таинственная сила творить заклинанія и вступать въ сношенія съ духами. Самоѣдъ, желающій сдѣлаться шаманомъ, подготовляетъ себя къ этому и научается не только творить заклинанія для переговоровъ съ духами, но выучивается также разнымъ фокусамъ, которые убѣждаютъ самоѣдовъ въ его таинственномъ могуществѣ!
Самый обыкновенный фокусъ, который дѣлаетъ всякій шаманъ, заключается въ слѣдующемъ: шаманъ садится на оленьей шкурѣ, разостланной посреди пола, и приказываетъ связать себѣ руки и ноги, затѣмъ оконныя ставни затворяются, и шаманъ начинаетъ вызывать своихъ услужливыхъ духовъ. Въ темной комнатѣ, гдѣ находится шаманъ, начинаетъ совершаться что то совершенно непостижимое, слышится ревъ медвѣдей, шипѣніе змѣй, стукъ барабана. Наконецъ шумъ сразу прекращается и вслѣдъ затѣмъ выходитъ шаманъ съ развязанными руками. И, конечно, никто не сомнѣвается, что его развязали духи.
Самоѣды почитаютъ духи умершихъ; какъ и всѣ первобытные народы и дикари, они думаютъ, что покойники и послѣ смерти имѣютъ тѣ же потребности и тѣ же занятія, что и при жизни. Поэтому то, частью въ могилу, а частью подлѣ нея, кладутъ принадлежащія покойнику вещи и даже дрова и домашнюю утварь, чтобы онъ могъ приготовить себѣ пищу. Если умираетъ самоѣдъ, пользовавшійся особымъ уваженіемъ, то родственники его дѣлаютъ изъ дерева его изображеніе и ставятъ въ его палатку. Этой деревянной куклѣ воздаются такія же почести, какія воздавались живому. Ее каждое утро одѣваютъ и ставятъ на то мѣсто, гдѣ всегда сидѣлъ покойникъ и такъ продолжается три года, а затѣмъ куклу эту опускаютъ въ могилу.
По отзывамъ путешественниковъ самоѣды далеко не отличаются веселостью. Они мрачно смотрятъ на жизнь, которая, правда, не доставляетъ имъ большихъ радостей. Но по характеру они добродушны и не мстительны и, хотя имѣютъ очень слабое понятіе о добрѣ и злѣ, однако всегда готовы подѣлиться съ другими даже послѣднимъ кускомъ и способны чувствовать благодарность. Проводя всю свою жизнь въ вѣчной борьбѣ съ страшнымъ суровымъ климатомъ, самоѣдъ постоянно терпитъ нужду и лишенія. Тѣ удобства жизни, которыя намъ кажутся необходимыми, ему совершенно неизвѣстны, но зато онъ и не страдаетъ отъ ихъ отсутствія и въ большинствѣ случаевъ совершенно равнодушно относится ко всѣмъ невзгодамъ своей жизни. Онъ счастливъ, когда ему удается хорошо поѣсть, но даже и къ голоду онъ относится равнодушно и терпѣливо переноситъ его.
Въ сѣверныхъ областяхъ Азіи, Америки и Европейской Россіи живутъ, еще и другія племена, кромѣ эскимосовъ, лапландцевъ и самоѣдовъ, но только эти три народа могутъ быть названы «полярными народами», такъ какъ они заходятъ дальше всѣхъ другихъ къ сѣверу. Однако, только одни эскимосы встрѣчаются въ области вѣчнаго льда и снѣга, на родинѣ же лапландца все таки есть и лѣса и кустарники, а самоѣдскія тундры тоже лѣтомъ покрываются мѣстами растительностью. Одни только эскимосы на сѣверѣ встрѣчаются подъ 80° сѣверной широты, и ближе ихъ къ полюсу не живетъ ни одинъ народъ.
ГЛАВА III.[править]
За предѣлами тѣхъ странъ, гдѣ обитаютъ полярные народы, съ которыми мы только что познакомили нашихъ читателей, — простираются еще неизслѣдованныя области, прилегающія къ сѣверному полюсу. Это царство вѣчнаго льда и снѣга, отдѣльный міръ, еще не завоеванный человѣкомъ. Но съ этимъ міромъ связаны у насъ прекраснѣйшія воспоминанія, составляющія самую чистую славу, которою вправѣ гордиться человѣчество. Сюда, въ эти страшныя, безлюдныя пустыни, устремлялись отважные люди, не искавшіе ни военной славы, ни богатства, но желавшіе единственно только принести пользу своими изслѣдованіями. Мы не можемъ описать читателямъ всѣ высокіе подвиги мужества и настойчивости, которые были совершены многочисленными изслѣдователями полярныхъ странъ; для этого понадобились бы цѣлые томы, такъ какъ не проходитъ ни одного года безъ того, чтобы неустрашимые люди не пускались по слѣдамъ первыхъ изслѣдователей, точно также, какъ и они, руководимые желаніемъ расширить предѣлы извѣстнаго намъ міра и проникнуть далѣе въ тайны полюса. Мы можемъ поэтому только вкратцѣ познакомить нашихъ читателей съ исторіей нѣкоторыхъ полярныхъ путешествій; но за то подольше остановимся на путешествіяхъ одного изъ величайшихъ героевъ сѣвера, Джона Франклина, имя котораго неразрывно связано съ исторіей сѣвернаго полюса.
Полярныя страны не были извѣстны древнимъ образованнымъ народамъ, жившимъ на югѣ. Сѣверъ былъ сокрытъ отъ нихъ непроницаемою завѣсой. У древнихъ грековъ существовало сказаніе о гиперборейцахъ, живущихъ къ сѣверу отъ Альпійскихъ горъ, которыя составляли предѣлъ извѣстнаго имъ міра. Эти гиперборейцы были сказочнымъ народомъ, вѣчно юнымъ и не вѣдающимъ болѣзней. Каждый гипербореецъ могъ жить тысячу лѣтъ, но если жизнь надоѣдала ему, то онъ прерывалъ ее, бросаясь со скалы въ море.
Такимъ образомъ воображеніе древнихъ, грековъ населило неизвѣстныя имъ сѣверныя страны счастливыми людьми. Однако, и въ самыя отдаленныя времена находились свѣтлые умы, не довѣрявшіе этимъ разсказамъ о гиперборейцахъ. Къ числу ихъ принадлежалъ знаменитый греческій историкъ Геродотъ. Въ своихъ сочиненіяхъ онъ прямо выражаетъ сомнѣніе въ существованіи такого сказочнаго народа и даже подсмѣивается надъ разсказами о нихъ. Однако, полторы тысячи лѣтъ спустя ученый римлянинъ Плиній говорилъ о гиперборейцахъ, какъ о существующемъ народѣ, живущемъ въ счастливой странѣ, гдѣ солнце только разъ восходитъ и разъ заходитъ и въ которой плоды созрѣваютъ неимовѣрно скоро.
Такимъ образомъ ни древніе греки, ни древніе римляне, не имѣли истиннаго понятія о сѣверѣ. Только древніе мореплаватели, финикіяне, побывали на сѣверѣ и въ незапамятныя, времена доходили на своихъ корабляхъ до самой Скандинавіи и британскихъ острововъ. Конечно, они отправлялись такъ далеко не ради научныхъ изслѣдованій, — приманкой служило для нихъ олово, которое они въ избыткѣ находили на сѣверо-западныхъ берегахъ Европы. Олово было нужно финикіянамъ для выдѣлки бронзы, а на своей родинѣ они его не находили.
Разумѣется, эти поѣздки къ сѣвернымъ берегамъ Европы нельзя назвать полярными экспедиціями; финикіяне къ полюсу не стремились. Но въ древности былъ все-таки одинъ настоящій полярный путешественникъ, это грекъ Пифей, который проникъ далеко на сѣверъ и открылъ какой то новый, невѣдомый его современникамъ міръ. Современники, какъ это вообще часто случается, отнеслись съ недовѣріемъ къ его открытію, осмѣяли его. Пифей не оставилъ послѣ себя никакихъ сочиненій, и только изъ сочиненій его противниковъ мы узнаемъ о его путешествіи и открытіяхъ, но эти указанія такъ сбивчивы, что трудно судить о томъ, какихъ странъ достигъ Пифей, и достовѣрно только одно, что онъ-былъ первымъ мореплавателемъ, устроившимъ первую полярную экспедицію.
Другіе мореплаватели древнихъ временъ, норманны, также заходили на своихъ судахъ далеко на сѣверъ, занимаясь рыболовствомъ и морской охотой. Именемъ норманновъ назывались германскія племена, населявшія скандинавскія страны: Швецію, Норвегію и Данію, и постоянно совершавшія морскіе набѣги на всѣ берега Европы. Многія причины заставляли этихъ жителей Сѣвера пускаться въ рискованныя путешествія, между прочимъ, частыя голодовки и неурожаи, но все таки главною причиною была жажда дѣятельности и свойственное всѣмъ народамъ, населяющимъ берега морей, пристрастіе къ морскимъ предпріятіямъ ради добычи и славы. Норманны отличались желѣзною твердостью духа, суровымъ характеромъ и большою выносливостью. Суровая сѣверная природа Скандинавіи содѣйствовала развитію этихъ качествъ у норманновъ, изъ которыхъ многіе проводили почти всю жизнь на своихъ утлыхъ судахъ. На этихъ то судахъ норманны отправлялись на поиски за добычей, нападали на берега другихъ странъ и часто вступали въ бой съ ихъ населеніемъ. Норманны покорили себѣ такимъ образомъ многія европейскія береговыя области, гдѣ и устроили свои поселенія. Во время этихъ путешествій, предпринимаемыхъ большею частью съ грабительскими цѣлями, имъ случалось открывать новыя страны. Такъ, одинъ норманнъ былъ прибитъ бурей къ берегамъ Исландіи, и его разсказы объ этомъ островѣ вскорѣ привлекли туда много колонистовъ изъ Норвегіи. Немного спустя норманнскіе викинги (такъ назывались морскіе разбойники) открыли берега Гренландіи и устроили тамъ на южномъ берегу поселенія. Они даже плавали къ берегамъ сѣверной Америки и, слѣдовательно, имъ еще задолго до Христофора Колумба была извѣстна эта часть свѣта. Открытіемъ этихъ сѣверныхъ странъ заканчивается древній періодъ полярныхъ путешествій.
Въ средніе вѣка экспедиціи въ полярныя области не предпринимались больше, отчасти отъ того, что у европейцевъ въ тѣ времена были распространены самыя нелѣпыя сказки насчетъ народовъ, обитающихъ на сѣверѣ, и о страшномъ, непроходимомъ и мрачномъ морѣ, которое опоясываетъ землю къ сѣверу отъ Норвегіи. Одинъ изъ писателей того времени разсказываетъ, о плаваніи нѣсколькихъ предпріимчивыхъ людей, которые отправились на крайній сѣверъ, чтобы изслѣдовать это страшное море, называвшееся «либерзе», — что значитъ сгущенное море, свернувшееся какъ молоко. Мореплаватели миновали благополучно всѣ извѣстные въ то время острова. Вдругъ ихъ окружилъ густой туманъ и они очутились въ застывшемъ океанѣ. Непреодолимое теченіе увлекало ихъ въ неизмѣримую пучину, но послѣ долгой борьбы съ водоворотомъ имъ удалось выбраться изъ холоднаго и страшнаго ледяного моря и они неожиданно увидѣли передъ собою островъ, окруженный высокими утесами, какъ городъ стѣнами. Причаливъ къ этому острову, они вышли на берегъ и увидѣли людей, которые въ нблдень скрываются въ подземныя пещеры. У входа въ эти пещеры лежали безчисленные сосуды изъ золота и другихъ металловъ, которые считались рѣдкими и драгоцѣнными. Забравъ съ собою эти сокровища въ такомъ количествѣ, въ какомъ только они могли ихъ захватить, довольные мореплаватели отправились къ своимъ лодкамъ, какъ вдругъ они увидали людей необычайно большого роста. Впереди этихъ людей бѣжали собаки. Одинъ изъ дерзкихъ мореплавателей былъ тутъ же схваченъ ими и растерзанъ на глазахъ своихъ товарищей, остальные успѣли добраться до своихъ кораблей, откуда они долго слыхали яростные крики гигантовъ. Возвратившись послѣ всѣхъ этихъ злоключеній домой, мореплаватели, конечно, не захотѣли подвергаться во второй разъ подобнымъ опасностямъ и больше не предпринимали никакихъ экспедицій въ страшное Сѣверное море.
Средневѣковые мореплаватели стремились больше на западъ, гдѣ они ожидали найти богатую страну, и ожиданія ихъ въ этомъ отношеніи вполнѣ оправдались, такъ какъ берега и острова Америки могли быть названы богатою страной. Но въ тоже время началъ возрастать интересъ и къ сѣвернымъ странамъ. Главную роль тутъ, конечно, играло желаніе найти кратчайшій путь въ Индію и Китай. Думали, что у полюса находится свободное море и что черезъ него можно проникнуть въ Тихій океанъ, направляясь къ сѣверу или съ востока или съ запада. Поэтому мореплаватели прежнихъ временъ старались найти эти пути, изъ которыхъ одинъ получилъ названіе «сѣверо-восточнаго», а другой «сѣверо-западнаго прохода». Первый мореплаватель, попробовавшій открыть сѣверо-западный проходъ, былъ итальянецъ Джіовани Кабото, который заслуживаетъ названіе основателя полярныхъ путешествій, такъ какъ онъ первый проникъ въ Ледовитый океанъ. Послѣ него многіе отважные мореплаватели отправлялись къ сѣверу въ надеждѣ найти сѣверозападный проходъ.
Еще при жизни Кабото, поселившагося въ Англіи, британскіе купцы основали общество искателей приключеній со спеціальною цѣлью отыскиванія новыхъ заморскихъ путей и рынковъ для сбыта своихъ товаровъ. Старикъ Кабото былъ избранъ почетнымъ предсѣдателемъ этого общества, но, хотя онъ былъ уже старъ, чтобы самому пускаться въ море, тѣмъ не менѣе онъ руководилъ предпріятіями общества и, между прочимъ, далъ обществу совѣтъ отыскать сѣверный путь сообщенія съ Китаемъ. Это послужило началомъ полярныхъ экспедицій въ сѣверо-восточномъ направленіи, вдоль сѣверныхъ береговъ Россіи и Азіи. Тогда то англійскіе мореплаватели впервые посѣтили Бѣлое море и подошли къ устью Двины. Первая экспедиція, снаряженная новымъ обществомъ, состояла изъ трехъ кораблей. — Одинъ изъ этихъ кораблей былъ отдѣленъ ураганомъ отъ другихъ судовъ, и капитанъ его, Чэнслеръ, остался выжидать своихъ товарищей въ ближайшей гавани. Это спасло его, такъ какъ другія суда постигла печальная участь. Они были застигнуты полярною зимой у сѣвернаго берега большого лапландскаго полуострова Колы, и весь экипажъ этихъ судовъ погибъ отъ голода и болѣзней.
Это была первая зимовка полярной экспедиціи и кончилась она очень печально. Ченслеръ, прождавъ нѣкоторое время своихъ спутниковъ и думая, что они опередили его, благополучно отправился дальше на своемъ кораблѣ и приплылъ къ русскимъ берегамъ. Русскіе были необыкновенно изумлены, увидѣвъ такія огромныя суда и неизвѣстныхъ мореплавателей у своихъ береговъ. Въ то время въ Россіи царствовалъ Іоаннъ Грозный и Ченслеръ, узнавъ, что онъ находится въ предѣлахъ русскаго государства, рѣшилъ отправиться въ Москву, на поклонъ къ русскому царю и выговорить у него разныя льготы англійскимъ купцамъ, что и удалось ему вполнѣ.
Путешествіе Ченслера и достигнутые имъ результаты доставили такія выгоды англійскому обществу что оно рѣшило снарядить и вторую экспедицію въ Бѣлое море, также подъ начальствомъ Ченслера. На этотъ разъ счастье отвернулось отъ него на обратномъ пути его суда потерпѣли крушеніе и онъ самъ утонулъ.
Вскорѣ послѣ этого англичане прекратили свои поиски сѣверо-восточнаго прохода, отчасти вслѣдствіе неудачъ, а отчасти опасаясь неудовольствія русскихъ, съ которыми они завели теперь очень выгодныя для себя торговыя сношенія. Попытки эти продолжали голландцы. Они также, вслѣдъ за англичанами, проникли въ Бѣлое море и завязали торговлю съ русскими. Изъ голландскихъ экспедицій, имѣвшихъ цѣлью открытіе морского пути въ Китай, прославились экспедиціи Барентса. Барентсъ открылъ Шпицбергенъ и Медвѣжій островъ, названный такъ, потому что его люди убили на этомъ островѣ бѣлаго медвѣдя. Во время второй своей экспедиціи корабль Барентса былъ затертъ льдами и ему пришлось провести со своими спутниками страшную полярную зиму въ ледяныхъ тискахъ. Это было у острова Новая земля. При сильной вьюгѣ льдины начали громоздиться одна на другую и корабль Барентса высоко приподняло льдомъ.
Этотъ напоръ льда, описанный впослѣдствіи различными полярными путешественниками, представляетъ одно изъ самыхъ страшныхъ явленій арктической природы. Многіе корабли погибали такимъ образомъ. Корабль Барентса также не выдержалъ напора; онъ былъ раздавленъ льдами.
«Наше положеніе было такое ужасное, что не поддается никакому описанію — разсказывалъ впослѣдствіи одинъ изъ уцѣлѣвшихъ спутниковъ Барентса. — Казалось, корабль готовъ былъ развалиться на тысячу кусковъ. Трескъ и какой то ужасающій стонъ раздавались кругомъ. Корабль подталкивало и бросало въ разныя стороны и мы каждую минуту ожидали, что онъ развалится».
Благоразумный Барентсъ, предвидя эту опасность, распорядился тотчасъ свезти на беретъ часть жизненныхъ припасовъ, оружіе и проч. необходимые предметы, и спутники его приступили къ постройкѣ избы изъ бревенъ, разсчитывая провести въ ней зиму. На берегу оказалось много прибойнаго лѣса, да кромѣ того и доски съ разбитаго корабля служили имъ хорошимъ подспорьемъ при постройкѣ избы, по срединѣ которой они устроили очагъ, а въ крышѣ оставили отверстіе для дыма.
Не легко было, однако, бѣднымъ путешественникамъ справиться съ этимъ дѣломъ. Ихъ было семнадцать человѣкъ, но силы ихъ были уже достаточно истощены, и одинъ изъ нихъ, корабельный плотникъ, умеръ раньше, чѣмъ была окончена постройка дома. Это было вначалѣ сентября, морозъ уже былъ такъ силенъ, что не было никакой возможности вырыть могилу, и тѣло умершаго плотника положили въ трещину скалы.
Между тѣмъ морозы съ каждымъ днемъ становились сильнѣе. Матросы, бравшіе по привычкѣ желѣзные гвозди въ ротъ во время работы, жестоко платились за это. Прикосновеніе желѣза словно обжигало имъ губы и, вынимая гвоздь, они вмѣстѣ съ нимъ срывали кожицу съ губъ и губы страшно разбаливались. Пиво и спиртные напитки замерзали и разрывали бочки, одежда промерзала насквозь, а нары покрывались слоемъ льда въ два пальца толщиной. Приходилось поддерживать день и ночь огонь въ очагѣ и для этого нужно было на страшномъ морозѣ таскать дрова и каменный уголь съ разбитаго корабля. Однажды они всѣ чуть не погибли отъ угара въ своей избѣ, такъ какъ, для того чтобы сохранить тепло, они закрыли на ночь верхнее отверстіе избы. Одинъ изъ нихъ, однако, имѣлъ достаточно силъ и присутствія духа, чтобы подползти къ двери и открыть ее — это спасло остальныхъ.
4 ноября солнце окончательно скрылось за горизонтомъ, и наступила долгая полярная ночь. Голландцы, однако, мужественно переносили всѣ ужасы полярной зимовки. Бѣлые медвѣди довольно часто посѣщали ихъ, но голландцы всегда готовы были какъ слѣдуетъ встрѣтить этихъ непрошенныхъ посѣтителей. Охота на медвѣдей, песцовъ и др. животныхъ, вообще, составляла одно изъ главныхъ развлеченій голландскихъ моряковъ, но только снѣгу была такая масса, что голландцамъ всякій разъ приходилось продѣлывать ходъ въ снѣгу, чтобы выйти изъ избы на свѣжій воздухъ.
Бодрость ни разу не покинула ихъ въ теченіе этой долгой, казавшейся имъ безконечной, полярной зимы. Праздникъ Крещенія 6-го января 1597 г. они отпраздновали по обычаю своей родины, испекли большой пирогъ изъ муки съ ворванью. Пирогъ этотъ показался имъ всѣмъ необыкновенно вкуснымъ. Они вспоминали свою далекую родину и дорогихъ ихъ сердцу людей, которые также, вѣроятно, думали о нихъ въ эту минуту.
Когда, наконецъ, снова показалось солнце и море въ концѣ апрѣля очистилось это льда, голландцы стали совѣщаться о томъ, какъ имъ вернуться на родину. Поднять судно и исправить его было невозможно; оно слишкомъ крѣпко застряло во льду и потому голландцы рѣшили пуститься въ путь на лодкахъ. Съ неимовѣрными усиліями удалось имъ освободить эти лодки изъ подъ снѣга и снарядить ихъ для плаванія. Во время этой работы они часто чувствовали, что духъ ихъ падаетъ, и нужна была неослабная энергія Барентса, чтобы поддерживать въ нихъ надежду, которая придавала имъ силу работать.
Наконецъ, все было готово къ отплытію, и 14 іюня 1597 г. отважные моряки распростились съ непривѣтливымъ пустыннымъ берегомъ, на которомъ они провели восемь тяжелыхъ мѣсяцевъ. Къ счастію у нихъ еще оставались кое-какіе запасы, которые спасли ихъ отъ голодной смерти на обратномъ пути. Покидая свое жилище, Барентсъ написалъ краткій очеркъ о своемъ пребываніи на Новой землѣ и о причинахъ, побудившихъ, его покинуть свое судно. Этотъ отчетъ былъ подписанъ всѣми участниками экспедиціи и Барентсъ прикрѣпилъ его у дымового отверстія своей избы. Послѣ этого экспедиція покинула свою зимнюю стоянку.
Барентсъ и его спутники направились къ сѣверу вдоль утесистаго берега Новой земли, покрытаго льдами. Море было очень бурное. Но тутъ голландцевъ постигло большое горе. Барентсъ, чувствовавшій себя очень нехорошо, когда снаряжалъ свою экспедицію, но старавшійся побороть свою слабость, внезапно умеръ. Передъ самою смертью Барентсъ разговаривалъ со своими спутниками, такъ что они даже не подозрѣвали, что онъ серьезно боленъ. Потомъ вдругъ онъ попросилъ воды, сказавъ, что ему дурно, и тутъ же скончался. Вскорѣ послѣ него умеръ еще одинъ изъ моряковъ, и несчастные голландцы пришли въ полнѣйшее уныніе. Особенно смерть Барентса сразила ихъ; всѣ любили его, полагались на него, а главное — онъ былъ ихъ единственнымъ путеводителемъ, которому они глубоко довѣряли.
Тамъ, среди ледяной пустыни, на берегу Новой земли голландцы похоронили своего предводителя, а по прошествіи 300 лѣтъ, два норвежца, Іогансенъ и Карльсенъ, открыли мѣсто зимовки экспедиціи Барентса, нетронутую хижину со всѣмъ хозяйствомъ, книгами и, между прочимъ, дневники одного изъ моряковъ, въ которомъ описаны были всѣ испытанія, перенесенныя экипажемъ Барентса. Въ честь этого смѣлаго мореплавателя море между мысомъ Нордканъ и Шпицбергеномъ наименовано моремъ Барентса и одинъ изъ острововъ архипелага Шпицбергена также названъ его именемъ.
Всѣ первыя полярныя экспедиціи, какъ мы видимъ, были организованы съ цѣлью найти сѣверо-западный или сѣверо-восточный проходъ, т. е. кратчайшій морской путь къ богатымъ странамъ Азіи. Значитъ, тутъ на первомъ планѣ были торговые интересы тѣхъ-странъ, которыя снаряжали экспедиціи. Но постоянная неудача заставила, наконецъ, отказаться отъ этихъ попытокъ и убѣдила мореплавателей, что болѣе удобный путь въ Азію проходитъ черезъ тропическія моря и океаны, а не черезъ Ледовитое море. Однако во время этихъ экспедицій было сдѣлано очень много важныхъ открытій, возбуждавшихъ желаніе полнѣе изслѣдовать неприступныя сѣверныя области и сорвать завѣсу тайны, скрывающую полюсъ. Торговые интересы уступили мѣсто научнымъ и къ полюсу стали снаряжаться чисто научныя экспедиціи, не преслѣдовавшія уже никакихъ иныхъ цѣлей, кромѣ изслѣдованія неизвѣстныхъ областей земного шара.
Развитіе китоловнаго промысла также содѣйствовало развитію плаванія по морямъ сѣвера. Для удобства китолововъ пробовали устраивать станціи на различныхъ арктическихъ островахъ, между прочимъ, на Шпицбергенѣ и островѣ Янъ Майенъ. Семь голландскихъ матросовъ провели въ 1633 г. зиму на Шпицбергенѣ и, несмотря на неимовѣрныя страданія, они все-таки были живы, когда за ними пришелъ корабль на слѣдующій годъ въ маѣ.
Послѣ нихъ семь другихъ голландцевъ добровольно согласились провести зиму на Янъ Майенѣ. Ихъ отвезли туда, снабдили всѣми припасами и лѣкарствами, но увы! — это не спасло ихъ. Всѣ они, какъ только наступила полярная ночь, заболѣли цынгой — болѣзнью, которая появляется отъ недостатка свѣжей пищи и свирѣпствуетъ съ особенною силой на сѣверѣ. Когда лѣтомъ, на слѣдующій годъ, пришелъ корабль, то онъ уже не нашелъ въ живыхъ ни одного человѣка. Дольше всѣхъ прожилъ Іеронимъ Керцоенъ, который носилъ дрова и кормилъ своихъ несчастныхъ товарищей, лежавшихъ почти безъ движенія. Онъ велъ дневникъ каждый день, пока у него хватало силъ. Послѣдняя запись въ дневникѣ была сдѣлана имъ 26-го февраля: «Насъ четверо еще въ живыхъ, писалъ онъ — но я и мои товарищи, мы находимся въ такомъ состояніи, что только молимъ Всевышняго о скорѣйшемъ освобожденіи насъ отъ нашихъ страданій».
Долго ли еще прожили несчастные, послѣ того какъ Іеронимъ Корцоенъ написалъ послѣднія строки въ своемъ дневникѣ — такъ и осталось неизвѣстнымъ!
ГЛАВА IV.[править]
Каждый путешественникъ, попавшій въ живописный торговый городокъ Спильсбай, на восточномъ берегу Англіи, непремѣнно считаетъ своимъ долгомъ посѣтить маленькую старинную церковь. Но, конечно, не живописное мѣстоположеніе этой маленькой церкви привлекаетъ сюда посѣтителей; ея главною достопримѣчательностью является небольшая мраморная доска, прибитая внутри церкви къ одной изъ ея стѣнъ, на которой находится слѣдующая надпись:
«Въ память капитана сэра Джона Франклина, родившагося въ Спильсбаѣ 16 апрѣля 1786 года. Воздвигнута его вдовой».
Прахъ Джона Франклина покоится на далекомъ сѣверѣ, среди ледяной пустыни, освѣщаемой сѣвернымъ сіяніемъ, и только эта небольшая доска на стѣнѣ маленькой церкви, на его родинѣ, напоминаетъ объ его трагической судьбѣ. Три раза онъ пытался сорвать покровъ тайны, окружающей полярный міръ. Руководимый безкорыстнымъ желаніемъ служить наукѣ, онъ отправлялся въ полярныя страны. Два раза онъ возвращался оттуда, но перенесенныя имъ страшныя бѣдствія не удержали его, онъ отправился въ третій разъ и… больше не вернулся! Ужасная судьба его экспедиціи взволновала весь образованный міръ, но она долго оставалась неразъясненной, несмотря на многочисленныя экспедиціи, отправленныя на поиски, и только сравнительно не такъ давно удалось найти могилу Франклина и разыскать мѣсто, гдѣ погибли его 138 спутниковъ.
Джонъ Франклинъ родился въ небогатой купеческой семьѣ, состоявшей изъ шести дочерей и четырехъ сыновей. Джонъ былъ младшій изъ сыновей, и отецъ мечталъ сдѣлать его священникомъ, для этого онъ отдалъ его въ школу, гдѣ Джонъ долженъ былъ изучать древніе языки и подготовиться къ своей будущей дѣятельности. Но живой, впечатлительный мальчикъ, зачитывавшійся книгами, гдѣ заключались описанія морскихъ путешествій, рано почувствовалъ влеченіе къ жизни, полной приключеній, которую ведутъ мореплаватели. Сухіе предметы, которые преподавались въ школѣ, не интересовали его. Онъ мечталъ о морѣ, котораго никогда не видалъ, и однажды, воспользовавшись каникулами, подговорилъ своего товарища и вмѣстѣ съ нимъ совершилъ экскурсію на морской берегъ. Тутъ онъ въ первый разъ увидѣлъ море, и восторгу его не было границъ. Товарищъ Франклина, которому надоѣло стоять неподвижно и глазѣть на волны, насилу уговорилъ его вернуться домой.
Съ этого времени никакія увѣщанія и угрозы не дѣйствовали на Франклина. Онъ не хотѣлъ учиться и умолялъ отца отдать его на морскую службу. Отецъ, видя, что онъ никакъ не можетъ совладать съ упорствомъ мальчика, рѣшилъ отпустить его въ плаваніе на одномъ маленькомъ торговомъ суднѣ, отправлявшемся въ Лисабонъ, надѣясь, что такое морское путешествіе лучше всего излѣчитъ его сына отъ желанія сдѣлаться морякомъ.
Однако, отцу Джона Франклина пришлось очень обмануться въ своихъ ожиданіяхъ. Послѣ этого путешествія мальчикъ еще больше пристрастился къ морю, и о возвращеніи его къ прежнимъ занятіямъ и думать было нечего. Скрѣпя сердце, старику Франклину пришлось покориться судьбѣ, и Джонъ былъ зачисленъ на службу въ британскій флотъ, какъ только ему минуло 14 лѣтъ. Это было какъ разъ въ то время, когда англійскій флотъ боролся съ непобѣдимымъ французскимъ императоромъ Наполеономъ, такъ что уже съ юныхъ лѣтъ Джону Франклину пришлось участвовать въ морскихъ сраженіяхъ.
Отецъ Джона скоро убѣдился, что у его сына дѣйствительное призваніе къ морской службѣ. Начальство обратило вниманіе на способнаго и отважнаго мальчика, и молодой юнга быстро пошелъ впередъ по службѣ. Ему было семнадцать лѣтъ, когда онъ былъ назначенъ сопутствовать капитану Филадерсу въ его экспедиціи въ Южный океанъ, а на слѣдующій годъ онъ уже вступилъ на то поприще, на которомъ стяжалъ себѣ неувядаемую славу. Его назначили командиромъ одного судна въ экспедиціи, отправлявшейся подъ начальствомъ Бухана къ острову Шпицбергену, находящемуся, какъ извѣстно, въ Сѣверномъ Ледовитомъ океанѣ. Цѣлью экспедиціи было проникнуть по возможности до сѣвернаго полюса и разоблачить его тайны. Въ началѣ нынѣшняго столѣтія, несмотря на многочисленныя экспедиціи, существовали все таки довольно смутныя понятія о томъ, какія препятствія встрѣчаются при плаваніи къ сѣверному полюсу. Тогда господствовало мнѣніе, что на саняхъ можно пробраться черезъ сѣверный полюсъ, и Франклинъ раздѣлялъ эти взгляды.
25 апрѣля 1818 г. экспедиція Бухана вышла изъ устья Темзы при восторженныхъ возгласахъ публики, провожавшей ее и толпившейся на набережной. Однако экспедиція эта не была удачна. Уже въ маѣ она наткнулась на непроходимую массу льдовъ, которые напирали на суда съ такою силою, что грозили обратить ихъ въ щепки.
Тутъ Франклинъ впервые свелъ знакомство съ полярной природой. Встрѣча съ первою ледяною горой произвела на него глубокое и неизгладимое впечатлѣніе. По словамъ всѣхъ путешественниковъ видъ первой пловучей ледяной горы въ сѣверномъ морѣ, какъ и видъ первой кокосовой пальмы въ тропикахъ, неизмѣнно вызываетъ волненіе въ душѣ человѣка. Тихо и величаво движется ледяной исполинъ, увлекаемый морскимъ полярнымъ теченіемъ. Ледяныя горы бываютъ самаго разнообразнаго вида и формы. Иногда — это громадныя безобразныя глыбы, сверху закругленныя, съ боковъ же отвѣсно усѣченныя; иногда въ этихъ горахъ есть ходы, ведущіе во внутрь большихъ пещеръ, цѣлые ряды арокъ и сводовъ. Нѣкоторыя изъ горъ, особенно такія, которыя давно уже носятся въ полярномъ океанѣ, причудливо зазубрены и имѣютъ множество расщелинъ. Цвѣтъ ихъ бываетъ необыкновенно красивъ: нѣжноголубой, переходящій въ прелестный зеленый оттѣнокъ или же въ темносинюю, но прозрачную окраску. Нельзя глазъ оторвать отъ этого чуднаго зрѣлища, но надо помнить, что эти красивыя горы — самыя опасныя. Достаточно малѣйшаго сотрясенія воздуха, произведеннаго, напримѣръ, ружейнымъ выстрѣломъ, чтобы отъ этой горы начали отскакивать огромные обломки. Въ такихъ случаяхъ гора начинаетъ раскачиваться все сильнѣе и сильнѣе, обломки летятъ во всѣ стороны, пока, наконецъ, ледяной великанъ не погрузится окончательно въ морскую бездну.
Эти страшныя ледяныя горы, пригоняемыя теченіемъ изъ Ледовитаго океана — не что иное, какъ оторванныя льдины отъ полярныхъ глетчеровъ (ледниковъ), спускающіяся къ самому морю. Высота ихъ иногда доходитъ до 50 метровъ, а длина достигаетъ 100 метровъ. Кромѣ того такія горы сидятъ очень глубоко въ водѣ и часто высовываются надъ водой всего лишь на одну восьмую своей величины. По ихъ движенію можно судить о направленіи глубокаго подводнаго теченія, которое увлекаетъ ихъ съ собою.
Ледяная гора появляется вдругъ изъ глубины моря точно въ сказкѣ хрустальный дворецъ какого-нибудь водяного духа. Въ пустынной странѣ, гдѣ громадныя массы льда, образующія глетчеръ, спускаются къ самому морю, все тихо и безмолвно, какъ въ заколдованномъ царствѣ, лишь по временамъ путешественникъ, забредшій въ эти мѣста, можетъ различить слабый шумъ или отдаленный громъ, какой часто бываетъ слышенъ и въ альпійскихъ ледникахъ. Но вдругъ вода у подножія начинаетъ клубиться и море принимается бушевать. Сначала слышится только гулъ, но затѣмъ онъ постепенно превращается въ страшные громовые раскаты и, наконецъ, изъ глубины морской съ трескомъ выплываютъ на поверхность глыбы льда, раскачивающіяся во всѣ сторонѣ. Но вотъ посрединѣ ледяныхъ обломковъ начинаетъ что то расти и возвышаться и, наконецъ, показывается, словно гигантскій призракъ, громадная ледяная гора, оторвавшаяся отъ глетчера. Съ первою прибылью воды она оставляетъ мѣсто своего рожденія и присоединяется къ своимъ товарищамъ, уплывающимъ къ югу. На пути ее снизу омываетъ волна, а сверху согрѣваетъ солнце, и она постепенно таетъ, становится все меньше и меньше и наконецъ исчезаетъ гдѣ нибудь далеко отъ своей родины, въ безбрежномъ океанѣ. Невольный страхъ закрадывается въ душу при взглядѣ на такого ледяного великана, который вдругъ, безъ всякой видимой причины начинаетъ медленно двигаться, и прямо идетъ впередъ, словно побуждаемый какою-то таинственною силой.
Франклинъ, со своими товарищами въ первую же свою экспедицію наткнулся на цѣлыя массы такихъ ледяныхъ горъ, а тутъ еще случилась буря, и мореплаватели чуть не погибли. Они спаслись только тѣмъ, что съ невѣроятною смѣлостью врѣзались въ самую большую ледяную массу, которая и послужила имъ защитой при столкновеніяхъ съ другими глыбами льда, плавающими по разнымъ направленіямъ.
Буханъ, видя полную невозможность пробиться черезъ эту массу льдовъ, рѣшилъ вернуться. Съ нимъ были согласны и другіе члены экспедиціи, кромѣ Франклина, который, говорилъ, что онъ берется съ однимъ только кораблемъ продолжать плаваніе къ сѣверному полюсу. Однако Буханъ не согласился на это, и Франклинъ долженъ былъ вернуться вмѣстѣ съ ними.
Изъ этого своего перваго полярнаго путешествія Франклинъ вынесъ убѣжденіе, что отыскиваемый мореплавателями наиболѣе проходимый путь къ сѣверу слѣдуетъ искать никакъ не по сосѣдству съ Шпицбергеномъ, а скорѣе вдоль сѣверо-американскаго побережья. Такого же мнѣнія былъ и другой молодой полярный мореплаватель Парри, съ которымъ Франклинъ очень подружился, Они оба были увѣрены, что къ сѣверо-западу море въ извѣстное время года бываетъ свободно отъ льдовъ. Для рѣшенія вопроса, существуетъ ли непрерывное водяное сообщеніе на сѣверѣ Америки между Великимъ и Атлантическимъ океаномъ и если существуетъ, то далеко ли могутъ проходить суда? — англійское морское начальство снарядило въ путь двѣ экспедиціи. Одна, подъ начальствомъ Парри, состояла изъ двухъ кораблей, а во главѣ другой находился Франклинъ, которому было поручено кромѣ того совершить еще сухопутную поѣздку для изслѣдованія сѣвернаго прибрежья американскаго материка. Тутъ впервые былъ примѣненъ двоякій способъ изслѣдованія, сухопутный и морской, который впослѣдствіи всегда уже практиковался во время полярныхъ путешествій.
Оба друга почти одновременно покинули Англію въ маѣ 1819 г. Парри, со своими двумя кораблями, пошелъ прямо на сѣверо-западъ и зимовалъ во льдахъ одной маленькой бухты на далекомъ сѣверѣ. Десять мѣсяцевъ простояли его корабли закованные въ ледяной панцырь. Непрерывная ночь продолжалась 84 дня, а морозъ въ это время доходилъ до 47 градусовъ по Цельсію (т. е. стоградусному термометру). Но такъ какъ экспедиція имѣла въ достаточномъ количествѣ и съѣстные припасы, и всякія средства противъ цынги, то зима миновала благополучно. Умеръ только одинъ отъ воспаленія легкихъ. Правда, Парри тщательно заботился о томъ, чтобъ сохранить здоровье и бодрость духа своей команды. Всѣ были обязаны ежедневно гулять и играть нѣсколько часовъ на свѣжемъ воздухѣ и постоянно дѣлать гимнастическія упражненія. Въ особенности нужно было поддерживать веселое и бодрое настроеніе во время долгой полярной ночи, которая дѣйствуетъ всегда самымъ угнетающимъ образомъ, особенно на непривычныхъ людей. Поэтому Парри старался придумывать всевозможныя развлеченія, издавалъ еженедѣльную газету самаго разнообразнаго содержанія и даже устроилъ театръ. Эта затѣя имѣла большой успѣхъ и какъ сами актеры, такъ и публика до того увлекались игрой, что даже забывали о 20-ти градусномъ морозѣ.
Самое большое неудобство, съ которымъ приходилось бороться Парри, была сырость въ каютахъ, которая доходила до того, что койки промокали до половины, и бѣднымъ путешественникамъ приходилось спать на мокрыхъ и полупромерзшихъ постеляхъ. Ледъ, образовавшійся на стѣнахъ, удалялся ежедневно, и за этимъ зорко слѣдили, такъ какъ однажды, когда это правило не было соблюдено въ теченіе нѣсколькихъ дней, въ каютахъ накопилось льда до 150 пудовъ, который и пришлось удалить. Всѣ матросы обязаны были ежедневно, въ присутствіи врача и офицеровъ корабля, принимать опредѣленное количество лимонной кислоты съ сахаромъ, такъ какъ кислота эта считается предохранительнымъ средствомъ отъ цынги. И дѣйствительно, на кораблѣ заболѣваній почти не было, и это, конечно, указываемъ, что при соблюденіи всѣхъ предосторожностей человѣкъ можетъ безнаказанно пережить зиму въ полярной области.
Парри вернулся изъ своего путешествія черезъ три года, т. е. въ 1822 г. и въ томъ же году вернулся и Франклинъ. Сухопутное путешествіе Франклина въ арктическую область Америки было одно изъ самыхъ замѣчательныхъ, которыя когда либо были совершены человѣкомъ. Франклинъ былъ опытный морякъ, но въ дѣлѣ устройства сухопутныхъ путешествій и лодочныхъ экскурсій вдоль береговъ въ полярныхъ странахъ, онъ былъ совершеннымъ новичкомъ и поэтому ему и его спутникамъ пришлось перенести страшныя лишенія и бѣдствія.
Франклину было поручено отправиться со своимъ кораблемъ въ Гудзоновъ заливъ (въ Сѣверной Америкѣ), а оттуда онъ долженъ былъ направить свой путь по сушѣ къ сѣверу и обслѣдовать положеніе береговъ, заливовъ, устьевъ рѣкъ, полуострововъ и т. д. въ Ледовитомъ океанѣ. Затѣмъ ему было предоставлено самому избрать лучшій и кратчайшій путь къ арктическому морю. Франклинъ отлично сознавалъ всю трудность задачи, которая на него была возложена, но опасности путешествія по совершенно неизвѣстной странѣ не пугали его. Онъ зналъ также, что ему придется пережить не одну полярную зиму, и приготовился къ этому.
Съ первыхъ же шаговъ Франклинъ наткнулся на затрудненія, съ которыми онъ, однако, справился какъ опытный морякъ. Море было очень бурное, и корабль могъ подвигаться лишь крайне медленно; онъ не разъ находился въ большой опасности. Но тѣмъ не менѣе корабль Франклина все-таки благополучно достигъ Гудзонова залива. Отсюда Франклинъ уже долженъ былъ начать свое сухопутное путешествіе. Сопровождали его докторъ Ричардсонъ, два морскихъ кадета Какъ и Гудъ и англійскій матросъ Хёнборнъ.
Путешественники отправились въ сентябрѣ. Путь ихъ лежалъ черезъ необитаемыя, глухія мѣстности. Они поднялись на лодкахъ вверхъ но рѣкѣ Гейсъ, по плаваніе это было далеко не веселое. То цѣлыми днями они ничего не видали, кромѣ пустынныхъ, ровныхъ береговъ, поросшихъ травой, то тянулись необозримые мрачные лѣса. Вся окружающая природа производила на путниковъ какое то необыкновенно грустное и унылое впечатлѣніе, такъ какъ не видно было и признаковъ человѣческаго жилья, и тишина прерывалась только всплескиваньемъ воды, когда они шли подъ веслами, да карканьемъ сѣрой вороны, пролетавшей надъ ихъ головами.
Подвигались они очень медленно, да это и понятно, такъ какъ имъ нужно было переплыть 10 рѣкъ и 9 озеръ и часто приходилось на разстояніи нѣсколькихъ миль нести на себѣ лодку и весь багажъ, чіобы попасть изъ одной рѣки въ другую. Наконецъ они достигли сѣверной окраины озера Винипегъ, что означаетъ: грязная вода. Озеро это вполнѣ заслуживаетъ даннаго ему индѣйцами названія, такъ какъ вода въ немъ, дѣйствительно, совершенно мутная, вслѣдствіе большой примѣси глины.
Около половины октября путешественники прибыли на станцію Кумберландсгаузъ, основанную въ этомъ мѣстѣ Гудзоновскою компаніей. Тутъ путешественники рѣшили остановиться, чтобы провести часть зимы и приготовиться къ еще болѣе трудному дальнѣйшему путешествію, которое Франклинъ предпринялъ уже въ январѣ, когда свирѣпствовала жестокая зима.
Докторъ Ричардсонъ и Гудъ остались въ Кумберландсгаузѣ для того, чтобы изучить бытъ индѣйцевъ племени Кри, обитавшихъ въ окрестностяхъ. Морозъ былъ 30—36° по Реомюру, когда Франклинъ пустился въ путь. Онъ взялъ съ собою двое саней для перевозки необходимыхъ жизненныхъ припасовъ. Эти сани тащили собаки, благодаря которымъ только и возможны путешествія въ полярныхъ странахъ.
Ночи путешественникамъ большею частью приходилось проводить подъ открытымъ небомъ. Они расчищали снѣгъ до самой земли, потомъ настилали еловыя вѣтви и на нихъ устраивали постель. Тамъ, гдѣ это было возможно, путешественники разводили костеръ и поддерживали огонь всю ночь, чтобы согрѣться.
Во время этого путешествія они повстрѣчали одного мѣховаго торговца, который занимался только тѣмъ, что разыскивалъ жилища индѣйцевъ и скупалъ у нихъ мѣха. Это былъ человѣкъ, закаленный во всякаго рода опасностяхъ и лишеніяхъ. Не разъ ему приходилось ужасно страдать отъ голода, но онъ не унывалъ и, не взирая ни на что, странствовалъ по лѣсамъ и равнинамъ, отыскивая мѣстожительство индѣйцевъ.
— Четыре дня я голодалъ съ моими собаками, — разсказывалъ онъ Франклину, — и наконецъ, когда муки голода сдѣлались нестерпимыми, я рѣшилъ убить одну изъ собакъ, только не зналъ, которую. Я продолжалъ итти, размышляя объ этомъ, и вдругъ напалъ на тропинку, которая и привела меня къ индѣйцамъ. Собака была спасена!
Такую жизнь, полную приключеній и всякихъ лишеній, ведутъ всѣ, служащіе въ обществахъ, занимающихся мѣховою торговлей. Большая часть этихъ людей въ молодыхъ годахъ поступаетъ на службу и подготовляется къ ней въ Канадѣ. Они обязаны прослужить тамъ извѣстное число лѣтъ, но лишь очень рѣдкіе изъ нихъ оставляютъ службу по истеченіи этого срока, такъ какъ привыкаютъ къ суровой странѣ и къ той жизни, которую имъ приходилось вести среди опасностей и лишеній всякаго рода, и уже не могутъ больше свыкнуться съ обстановкою спокойной жизни въ городахъ и селахъ.
Франклинъ съ большими затрудненіями достигъ, наконецъ, форта Чинсвай, гдѣ онъ долженъ былъ подождать своихъ остальныхъ спутниковъ. Больше всего ему и его двумъ спутникамъ приходилось страдать отъ холода, но другимъ опасностямъ они не подвергались, хотя индѣйскія племена, кочевавшія въ этой мѣстности, не отличались особеннымъ дружелюбіемъ, и случалось, что они нападали на путниковъ, съ которыхъ сдирали кожу, а потомъ убивали. Однако, Франклинъ счастливо избѣжалъ этихъ опасностей и благополучно достигъ форта, гдѣ прожилъ около четырехъ мѣсяцевъ. Какъ только его товарищи, Ричардсонъ и Гудъ, присоединились къ нему, Франклинъ тотчасъ же рѣшилъ продолжать дальше свое путешествіе и попытаться какъ можно скорѣе добраться до Сѣвернаго Ледовитаго океана. Къ несчастью, въ фортѣ Чинсвай оказалось очень мало запасовъ, такъ что Франклинъ ничего не могъ захватить съ собой и поэтому долженъ былъ продолжать свое путешествіе съ тѣми запасами, которые у него оставались. Запасовъ этихъ было немного и они, главнымъ образомъ, состояли изъ пороха и пуль да пемикана — сушенаго мяса американскаго буйвола, растертаго въ порошокъ, — но Франклинъ надѣялся пополнить ихъ въ фортѣ Провидѣніе у Большого Невольничьяго озера, куда онъ прямо и направился.
Маленькій караванъ выступилъ въ началѣ іюля 1820 г. Дорогою путники ужасно страдали отъ москитовъ, укусы которыхъ причиняютъ сильную боль. Эти крошечные мучители въ несмѣтномъ количествѣ водятся въ этихъ краяхъ, такъ что буйволы, спасаясь отъ нихъ, убѣгаютъ лѣтомъ въ болѣе южныя равнины, а олени къ берегамъ Ледовитаго океана. Но кромѣ мученій, доставляемыхъ москитами, путешественники не испытали никакихъ особенныхъ затрудненій во время своего путешествія и въ концѣ іюля благополучно прибыли въ фортъ Провидѣніе. Дальше уже предстояло итти по такимъ мѣстностямъ, но которымъ еще никогда не ступала нога европейца, и поэтому Франклинъ рѣшилъ поискать проводника среди индѣйцевъ. Тутъ же онъ встрѣтилъ вождя племени мѣдныхъ индѣйцевъ, по имени «Акалтхо», что значитъ «Большая нога», съ которымъ и вступилъ въ переговоры. Очень важно было, разумѣется, произвести на этого индѣйца внушительное впечатлѣніе; поэтому Франклинъ и его спутники нарядились въ мундиры и нацѣпили всѣ свои ордена и въ такомъ блестящемъ видѣ встрѣтили Акалтхо, пріѣхавшаго на челнокѣ къ форту. Акалтхо тоже держалъ себя очень важно. Когда челнокъ присталъ къ берегу, индѣецъ вышелъ изъ него и необыкновенно медленнымъ и степеннымъ шагомъ направился въ сопровожденіи своей свиты къ форту, гдѣ его ожидалъ Франклинъ со своими спутниками.
Когда кончилась церемонія представленія, Акалтхо закурилъ трубку, а его свита усѣлась кругомъ на корточкахъ, дожидаясь, когда предводитель начнетъ говорить. Кончивъ курить, Акалтхо выпилъ вина и водки, затѣмъ передалъ стаканъ своимъ спутникамъ, и тогда только произнесъ торжественную рѣчь, обращаясь къ Франклину. Въ этой рѣчи онъ выразилъ удовольствіе, что его страну посѣтили столь важные предводители бѣлыхъ. Затѣмъ Акалтхо объявилъ, что его народъ всегда дружилъ съ бѣлыми и что онъ готовъ сопровождать экспедицію, но желалъ бы только знать цѣль путешествія Франклина.
Франклинъ отвѣчалъ ему слѣдующими словами:
— «Величайшій глава міра, которому повинуются и всѣ торговыя общества въ этомъ краю и который заботится о благѣ всѣхъ народовъ, провѣдавъ, что его сѣверныя дѣти терпятъ большую нужду въ товарахъ, прислалъ насъ сюда, поручивъ намъ отыскать водяной путь, по которому можно было бы доставить сюда товары на большихъ судахъ и въ большомъ количествѣ. Мы сюда пришли только для этого, а не для торговли, и поэтому съ нами нѣтъ товаровъ, но мы должны сдѣлать открытіе, которое принесетъ пользу и твоему народу и всѣмъ остальнымъ. Поэтому мы охотно принимаемъ услуги твоего племени и твои; пусть оно доставляетъ намъ пищу, а ты будешь нашимъ проводникомъ, и всѣ услуги, твои и твоего племени, будутъ щедро вознаграждены».
Акалтхо еще разъ подтвердилъ обѣщаніе провожать экспедицію, и тогда Франклинъ навѣсилъ ему на грудь медаль, что доставило индѣйцу несказанное удовольствіе.
Преисполненная всякихъ радужныхъ надеждъ экспедиція Франклина тронулась въ путь. Къ ней въ фортѣ Провидѣніе присоединилось еще нѣсколько человѣкъ и, между прочимъ, одинъ изъ служащихъ въ торговомъ обществѣ, Фридрихъ Венцель. Однако, несмотря на такое удачное начало, Франклинъ все-таки не добрался до цѣли своего путешествія, т. е. до береговъ Ледовитаго океана и такъ какъ Акалтхо ни за что не хотѣлъ итти дальше, увѣряя, что по всѣмъ признакамъ надо ожидать ранней зимы, то Франклинъ остановился на берегу Зимняго озера, и тотчасъ же было приступлено къ постройкѣ бревенчатыхъ хижинъ, въ которыхъ экспедиція должна была провести зиму. Франклинъ назвалъ свою стоянку «фортомъ Предпріятія». Зима прошла благополучно и время летѣло незамѣтно въ различныхъ занятіяхъ. Но главнымъ занятіемъ обитателей форта была, конечно, охота, доставлявшая обильные запасы.
Когда наступила весна, и Франклинъ началъ готовиться къ новому путешествію, то ему не приходило въ голову тогда, что въ этомъ самомъ фортѣ, гдѣ онъ прожилъ такъ хорошо зиму, ему придется вынести въ будущемъ самыя ужасныя страданія.
Въ іюнѣ 1821 года отрядъ Франклина выступилъ, взявъ съ собою два большихъ челнока и нѣсколько саней. Подвигался, однако, отрядъ очень медленно, такъ какъ кромѣ того, что каждому приходилось тащить на себѣ около 180 фунтовъ багажа, часто препятствіемъ къ дальнѣйшему движенію служили быстрые потоки и водопады, которые приходилось обходить. Къ тому же итти нужно было по обломкамъ льда и камней, отъ чего страдала не только обувь, но и ноги путешественниковъ. Москиты также доставляли имъ несказанныя мученія, и путешественники совершенно не въ состояніи были защитить себя отъ этихъ крошечныхъ неуловимыхъ враговъ. Но они неутомимо шли впередъ, бодро перенося всѣ эти невзгоды и затрудненія.
Наконецъ, измученные путешественники, послѣ четырехънедѣльнаго странствованія, увидали вдали Ледовитый океанъ, къ которому они стремились. Велика была ихъ радость въ этотъ день! Видъ океана вернулъ имъ силы и бодрость, и когда они остановились на берегу для ночлега и развели костеръ, то всѣ были въ самомъ прекрасномъ расположеніи духа и строили планы на будущее, которымъ, увы, не суждено было сбыться.
Акалтхо со своею свитой, проводивши Франклина до берега Ледовитаго океана, тутъ разстался съ нимъ и обѣщалъ Франклину, что будетъ ждать его у форта Предпріятія, куда онъ долженъ былъ доставить запасы для экспедиціи. Въ іюлѣ Франклинъ пустился на своихъ утлыхъ челнокахъ въ море и поплылъ вдоль берега Ледовитаго океана. Это плаваніе, продолжавшееся 42 дня, поистинѣ можно назвать безпримѣрнымъ по своей смѣлости. Лодки, въ которыхъ Франклинъ пустился въ путь, едва годились для плаванія по рѣкѣ, а тутъ имъ приходилось выдерживать напоръ волнъ и постоянные толчки пловучихъ льдинъ, грозившихъ разбить эти лодки въ мелкія щепки. Но это не помѣшало путешественникамъ тщательно обслѣдовать всѣ бухты, заливы и прибрежные острова, занести ихъ на карту и давать имъ названія. Франклинъ при этомъ не забылъ никого изъ своихъ друзей и даже одну маленькую группу острововъ, открытую имъ у береговъ Ледовитаго океана, онъ назвалъ именемъ одной молодой дѣвушки, миссъ Анны Порденъ, написавшей стихи въ честь первой экспедиціи подъ начальствомъ капитана Бухана, въ которой участвовалъ Франклинъ. Эти стихи послужили поводомъ къ знакомству Франклина съ молодою дѣвушкой, на которой онъ, вернувшись въ Англію, женился.
Однако запасы продовольствія начали приходить къ концу и поневолѣ надо было подумать о возвращеніи. Возвращаться прежнимъ путемъ было слишкомъ долго; поэтому Франклинъ и его спутники бросили свои лодки у устья рѣки Гусъ, въ заливѣ Батуратъ и отправились пѣшкомъ къ форту. Франклинъ надѣялся, что припасовъ хватитъ, такъ какъ онъ разсчитывалъ добраться до форта еще до наступленія зимы. Но онъ ошибся въ своихъ разсчетахъ. Страна, по которой они странствовали теперь, была очень безплодная, и имъ лишь изрѣдка удавалось раздобыть ко-екакую дичь, такъ что припасы быстро приходили къ концу. Къ довершенію бѣдствія уже въ началѣ сентября начались такія страшныя снѣжныя бури, что путешественники иногда по цѣлымъ днямъ должны были оставаться въ своихъ палаткахъ Морозъ былъ 23° Р, а дровъ не откуда было взять, такъ что зачастую путешественники не имѣли возможности развести костеръ и должны были ложиться на замерзшую землю.
Наконецъ, послѣдняя порція пемикана была съѣдена, и путешественники должны были питаться особенной породою лишайника, растущаго на скалахъ. Жители Канады называютъ этотъ лишайникъ «скалистою кишкой». Вкусъ этого лишайника горькій и тошнотворный и у многихъ онъ вызывалъ разстройство желудка, но за неимѣніемъ другой пищи приходилось все-таки прибѣгать къ нему, такъ какъ мученія голода становились нестерпимыми. Какъ обрадовались несчастные путешественники, когда, наконецъ, имъ попалось навстрѣчу стадо мускусныхъ быковъ, и они убили одного изъ нихъ. Это былъ настоящій пиръ. Сочное полусырое мясо, — они не могли дождаться, пока оно сжарится на огнѣ, — показалось имъ какимъ-то райскимъ кушаньемъ. Подкрѣпивъ свои силы, спутники отправились дальше. Но на слѣдующіе дни опять возобновились тѣ же муки голода. Дичи не встрѣчалось, и имъ приходилось питаться супомъ изъ старой обуви и «скалистой кишки».
Двадцатаго сентября путешественники достигли береговъ рѣки Мѣдной и тутъ остановились въ величайшемъ затрудненіи. Что дѣлать? Какъ перебраться на ту сторону рѣки, не имѣя лодки? Цѣлыхъ восемь дней блуждали они но берегу рѣки, не зная, на что рѣшиться, и придумывали способы переѣзда черезъ рѣку. Сначала попробовали было связать плотъ изъ пучковъ ивняка, но онъ не могъ вынести тяжести даже двухъ человѣкъ. Къ тому же у нихъ не было веселъ, чтобы управлять плотомъ. Докторъ Ричардсонъ вызвался переплыть рѣку и при помощи веревки перетащить плотъ на другую сторону. Это было очень смѣлое, рискованное предпріятіе, такъ какъ вода въ рѣкѣ была очень холодна. Уже съ самаго начала доктора постигло несчастье: онъ наступилъ на мечъ и разрѣзалъ себѣ ногу до самой кости. Однако это не остановило смѣльчака. Съ окровавленною ногой онъ бросился въ воду и поплылъ. Вдругъ у него руки закоченѣли, и онъ не въ силахъ былъ ворочать ими, но онъ не растерялся и, перевернувшись на спину, продолжалъ плыть. Почти уже достигнувъ берега, онъ вдругъ потерялъ силы и пошелъ ко дну. Товарищи его, видѣвшіе это, страшно перепугались, но такъ какъ къ туловищу его была привязана веревка, то имъ удалось все-таки вытащить его на берегъ и вернуть къ жизни посредствомъ усиленнаго растиранія и согрѣванія тѣла.
Снѣгъ на берегахъ рѣки былъ очень глубокъ, и люди съ трудомъ раскапывали его и добывали скалистую кишку для пропитанія. Отъ голода всѣ до того обезсилили, что едва стояли на ногахъ. Какова же была ихъ радость, когда докторъ Ричардсонъ отрылъ изъ подъ снѣга кожу и кости съѣденнаго волками оленя. Изъ этихъ остатковъ, прибавивъ къ нимъ еще старые сапоги, они смастерили кушанье, нѣчто вродѣ каши, и оно показалось имъ необычайно вкуснымъ.
Однако, они все еще не могли придумать, какъ имъ перебраться черезъ рѣку. Наконецъ, одному изъ нихъ пришло въ голову сдѣлать остовъ лодки изъ ивняка, обтянуть его клеенкой, въ которую завертывали постели, а швы залить сосновою смолой. Всѣ усердно принялись за работу, и 4-го октября необыкновенная лодка была готова. Бережно спустили ее на воду, и всѣ, стоявшіе на берегу, съ замираніемъ сердца смотрѣли, какъ она отплывала отъ берега, вмѣстѣ со смѣльчакомъ, который рѣшился первый попробовать переправиться на ней на другой берегъ.
Переправа удалась, и всѣ ожили. Въ душѣ несчастныхъ, истомленныхъ голодомъ людей снова вспыхнула надежда. Отсюда до форта Предпріятіе было не такъ далеко, а тамъ ихъ должны были ожидать индѣйцы, обѣщавшіе доставить съѣстные припасы, да и вообще въ фортѣ оставались еще запасы. Имъ казалось, что все дурное было уже позади!
Рѣшено было, что наиболѣе выносливые люди тотчасъ же отправятся въ фортъ съ тѣмъ, чтобы принести оттуда съѣстные припасы своимъ товарищамъ, которые не въ силахъ были двинуться дальше. Бакъ, съ нѣсколькими другими людьми, даже не отдыхая, отправился впередъ, а остальные двинулись только черезъ сутки. Они ничего не ѣли уже въ теченіе 20 часовъ и еле передвигали ноги. На слѣдующій день двое отстали; какъ только докторъ Ричардсонъ замѣтилъ это, то немедленно отправился ихъ разыскивать, не взирая на то, что его раненая нога распухла и сильно болѣла. Къ несчастью ночью была метель, и занесло снѣгомъ всѣ слѣды. Однако, ему удалось все-таки найти одного изъ отставшихъ, только онъ былъ въ такомъ состояніи, что не могъ сдѣлать ни одного шага. Ричардсонъ былъ также слишкомъ ослабленъ голодомъ и не могъ поднять его на ноги. Онъ пошелъ за помощью, но и вдвоемъ съ товарищемъ они не въ состояніи были донести несчастнаго, такъ что волей неволей пришлось покинуть его на произволъ судьбы.
Гудъ также былъ до такой степени слабъ, что не могъ итти. Тогда Ричардсонъ предложилъ Франклину, что онъ останется вмѣстѣ съ нимъ и подождетъ, пока придетъ помощь. Нужда и горе связали этихъ людей самыми тѣсными узами дружбы, и разставаніе было для нихъ очень тяжело. Скрѣпя сердце, Франклинъ согласился на разлуку, такъ какъ въ этомъ заключалась единственная надежда на спасеніе остальныхъ его товарищей. Выбравъ мѣсто въ обширной чащѣ ивняка, установили палатку для Ричардсона и Гуда, къ которымъ присоединился еще и Хёнборнъ, и пошли дальше, но къ вечеру еще двое изъ спутниковъ Франклина, канадцы Беланже и Михель, отказались итти и просили у Франклина разрѣшенія вернуться къ оставшимся товарищамъ. Франклинъ убѣждалъ ихъ итти, говоря, что фортъ Предпріятіе недалеко, но эти убѣжденія не дѣйствовали, и онъ предоставилъ имъ дѣлать, что хотятъ. На слѣдующій день отстали еще двое, такъ что съ Франклиномъ осталось только пять человѣкъ. Эти пять человѣкъ съ мужествомъ отчаянія двигались впередъ. Скоро они пришли въ знакомыя мѣста, и это нѣсколько подняло ихъ упавшій духъ. Они теперь часто встрѣчали стада оленей, но ни разу не удавалось имъ убить ни одного звѣря, такъ какъ они были слишкомъ слабы и не въ состояніи были прицѣлиться какъ слѣдуетъ. Нужно было удивляться, что они все-таки сохраняли достаточно силы, чтобы итти впередъ, такъ какъ ихъ единственною пищей были сапоги и скалистая кишка.
Наконецъ настала счастливая минута: они увидали бревенчатыя хижины форта Предпріятія. Ихъ поразило только то, что надъ крышей не видно было дыма и вообще незамѣтно было никакихъ признаковъ человѣческаго присутствія. Смутное предчувствіе несчастья закралось имъ въ душу. Безмолвно приблизились они къ форту и тутъ убѣдились, что предчувствіе ихъ не обмануло — фортъ былъ покинутъ! Дома были совершенно пусты, и въ нихъ не нашлось ни малѣйшихъ слѣдовъ запасовъ и никакой записки.
Казалось, послѣдній остатокъ бодрости оставилъ несчастныхъ. Когда они въ полномъ отчаяніи стояли въ покинутомъ жилищѣ, не зная, что предпринять, вдругъ кто-то вспомнилъ, что при отъѣздѣ были выброшены оленьи шкуры и оставленъ небольшой сосудъ съ солью. И то и другое удалось найти. Отыскали также въ грудѣ пепла кости, и изъ нихъ сварили похлебку вмѣстѣ съ кожей и скалистою кишкой. Подкрѣпившись этимъ варевомъ, рѣшили приспособить одну комнату для жилья, а полъ изъ другихъ комнатъ употребить вмѣсто топлива. Все таки они были теперь защищены отъ бури и холода, и это было хоть маленькимъ утѣшеніемъ. У Франклина страшно опухли отъ холода руки и ноги, и онъ едва могъ двигаться. Другіе были также не въ лучшемъ состояніи. Вся надежда теперь возлагалась только на Бака, который раньше ушелъ впередъ, въ фортъ Провидѣніе, чтобы оттуда доставить съѣстные припасы голодающимъ. А пока оставалось терпѣть и питаться кожей, толчеными костями, да скалистой кишкой, добываніе которой становилось труднѣе съ каждымъ днемъ, такъ какъ растеніе это такъ сильно примерзало къ скалѣ, что оторвать его стоило неимовѣрныхъ усилій.
Холодъ все усиливался, но отъ него путешественники страдали теперь меньше, нежели отъ голода, такъ какъ у нихъ было достаточно топлива, чтобы поддерживать постоянный огонь. Но ѣсть было совершенно нечего, и силы ихъ слабѣли съ каждымъ днемъ; они лежали по цѣлымъ часамъ безъ движенія и даже простое вставаніе съ мѣста доставляло имъ много труда.
Однажды вечеромъ, когда они сидѣли вокругъ огня, предаваясь самымъ грустнымъ мыслямъ, послышался какой то шумъ.
— Индѣйцы! — радостно крикнулъ кто-то изъ нихъ.
Но въ комнату вошли ихъ отставшіе товарищи, докторъ Ричардсонъ и Хёнборнъ, со своими котомками за плечами.
— Вы одни? — вскричалъ Франклинъ. — Что это значитъ? Гдѣ же остальные? Гдѣ нашъ общій любимецъ Гудъ?
— Они умерли! — глухимъ голосомъ произнесъ Ричардсонъ и обезсиленный опустился на скамейку.
Воцарилось глубокое молчаніе. Всѣмъ было жутко и никто не рѣшался разспрашивать Ричардсона. Да и дѣйствительно, то, что онъ потомъ разсказалъ, способно было вызвать содроганіе въ душѣ слушателей.
Ричардсонъ, однако, первый овладѣлъ собой и старался ободрить своихъ товарищей. Лучше всего это ему удалось, когда онъ вытащилъ куропатку, подстрѣленную Хёнборномъ на дорогѣ. Онъ тутъ же ощипалъ ее и, подержавъ нѣсколько минутъ надъ огнемъ, раздѣлилъ птицу на шесть порцій. Всѣ оживились, да и не мудрено! Какъ ни ничтожна была эта порція, но это былъ первый съѣдобный кусокъ послѣ 31-дневной голодовки.
— Я просто испугался, когда увидѣлъ васъ, — сказалъ имъ Ричардсонъ — такъ вы всѣ исхудали и такое страданіе написано у васъ на лицахъ. Но говорите по крайней мѣрѣ громче, а то голосъ вашъ звучитъ словно изъ могилы.
Ричардсонъ не замѣчалъ, что онъ и самъ сдѣлался похожимъ на скелетъ и голосъ его имѣлъ замогильный оттѣнокъ. Когда окончился пиръ, т. е. куропатка была съѣдена шестью голодными людьми, Ричардсонъ разсказалъ, что пришлось ему пережить послѣ того, какъ товарищи его ушли.
Какъ мы уже знаемъ, двое канадцевъ, сопровождавшихъ Франклина, объявили ему, что они не въ состояніи итти, и просили позволенія вернуться къ Ричардсону. Это были Михель и Беланже. Но добрался до стоянки только Михель, сказавшій про Беланже, что онъ не былъ въ состояніи слѣдовать за нимъ и, вѣроятно, заблудился. Михель принесъ съ собою зайца и куропатку, которыхъ онъ утромъ подстрѣлилъ, и поэтому его приходу очень обрадовались. Гудъ даже предложилъ ему укрыться вмѣстѣ съ нимъ его буйволовой накидкой, чтобы согрѣться. На слѣдующій день Михель исчезъ съ утра и вернулся только къ вечеру, сказавъ, что онъ гонялся за оленями, но ни одного не поймалъ, а вмѣсто того нашелъ волка, забитаго оленями. Онъ принесъ съ собою кусокъ мяса, говоря, что это мясо волка, и ему повѣрили, но скоро къ ужасу своему убѣдились, что это было человѣческое мясо.
Съ этой минуты поведеніе Михеля, которое вообще казалось очень страннымъ, стало возбуждать все большія и большія подозрѣнія. Онъ часто, уходилъ на охоту, но терпѣть не могъ, чтобы его сопровождали, никогда не ночевалъ въ палаткѣ, а на открытомъ воздухѣ и день это-дня становился сильнѣе. Часто онъ возвращался со своей охоты очень скоро, и когда его разспрашивали, то какъ то странно вывертывался. Дичи онъ не приносилъ больше никакой и, наконецъ, прямо объявилъ, что не пойдетъ больше на охоту, а оставитъ ихъ на произволъ судьбы и уйдетъ въ фортъ Предпріятія. Гудъ началъ выговаривать ему и сказалъ, между прочимъ, что такъ какъ онъ здоровѣе и сильнѣе другихъ, то долженъ былъ бы позаботиться о своихъ товарищахъ.
— Зачѣмъ я пойду на охоту? — возразилъ на это Михель. — Дичи никакой нѣтъ. Вы бы лучше всего сдѣлали, еслибъ убили меня, да съѣли.
Однажды, когда Ричардсонъ послѣ напрасныхъ уговоровъ Михеля, который не хотѣлъ ни рубить дрова, ни итти на охоту, вышелъ изъ палатки, чтобы набрать на обѣдъ скалистой кишки, а Хёнборнъ отправился за дровами, вдругъ раздался выстрѣлъ и отчаянный голосъ Хёнборна, Ричардсонъ бросился назадъ въ палатку и увидѣлъ, что Гудъ лежитъ мертвый на землѣ: пуля прострѣлила ему голову.
Въ первую минуту ему пришла мысль, что Гудъ самъ лишилъ себя жизни съ отчаянія. Но по внимательномъ осмотрѣ раны оказалось, что выстрѣлъ былъ сдѣланъ сзади, въ затылокъ. Очевидно его застрѣлилъ Михель, который оставался съ нимъ одинъ въ палаткѣ. Конечно, Михель отрицалъ свою вину, но поведеніе его все-таки сильно тревожило товарищей.
— Мы отправились втроемъ къ форту Предпріятіе — разсказывалъ Ричардсонъ. — Михель шелъ и все что то бормоталъ себѣ подъ носъ. Онъ уговаривалъ насъ не итти въ фортъ, а прямо на югъ, въ лѣса, гдѣ, по его словамъ, достаточно дичи. Меня безпокоило его поведеніе, и я, наконецъ, потребовалъ отъ него, чтобы онъ насъ оставилъ, а самъ убирался куда хочетъ. Онъ, очень разсердился и сталъ высказывать какія то угрозы противъ Хёнборна котораго обвинялъ въ клеветѣ. Со мною онъ, также началъ говорить очень высокомѣрнымъ тономъ, такъ что я пришелъ къ тому заключенію, что онъ считаетъ насъ окончательно въ своей власти и поэтому находитъ ненужнымъ церемониться съ нами. Вообще, чѣмъ дальше, тѣмъ онъ становился все болѣе дерзкимъ, и мы ясно понимали, что онъ ждетъ только удобнаго случая, чтобы произвести на насъ нападеніе. Мы были слишкомъ слабы, чтобы защищаться и поэтому, ради собственнаго спасенія, пришлось прибѣгнуть къ убійству. Я застрѣлилъ его, когда онъ подошелъ къ намъ, съ цѣлью убить насъ. Очевидно, голодъ довелъ его до отчаянія и до людоѣдства. Вѣроятно онъ убилъ обоихъ своихъ товарищей Беланже и Перро и питался ихъ трупами; должно быть такая же участь ожидала и насъ.
Положеніе обитателей форта Предпріятіе ухудшалось съ каждымъ днемъ. Никто не зналъ, какъ долго имъ придется ждать помощи, но всѣ понимали, что силъ у нихъ хватитъ лишь на очень короткое время. Двое уже умерли, а у тѣхъ, кто остался въ живыхъ, не хватило даже силъ, чтобы вырыть для нихъ могилу, и поэтому трупы ихъ просто отнесли въ противоположную часть дома. Ричардсонъ и Хёнборнъ были единственные, имѣвшіе еще настолько силы, чтобы рубить дрова, хотя Хёнборнъ употреблялъ полчаса времени на то, чтобы отрубить одно полѣно, а Ричардсонъ столько же времени долженъ былъ употребить на то, чтобы принести его въ домъ, находившійся въ 40 шагахъ отъ того мѣста, гдѣ Хёнборнъ рубилъ дрова. Франклинъ такъ ослабѣлъ, что уже рѣшительно ничего не могъ дѣлать. 3-го ноября истолкли въ муку послѣднія кости, и весь запасъ провіанта состоялъ теперь только изъ нѣсколькихъ шкуръ. Но муки голода какъ то ослабѣли; Франклинъ и его спутники могли спать теперь по цѣлымъ часамъ и даже видѣли хорошіе сны.
Но помощь была близка. Седьмого ноября Ричардсонъ и Хёнборнъ, занимаясь рубкою дровъ, услыхали выстрѣлъ и вслѣдъ затѣмъ увидѣли трехъ индѣйцевъ. Это были посланные Бака, которые принесли съ собою сушеное оленье мясо. Можете себѣ представить радость голодныхъ обитателей форта Предпріятіе! Они ничего не могли говорить и только съ жадностью глотали принесенную пищу. Всѣ они отлично знали, что вредно послѣ такого долгаго голоданія такъ набрасываться на пищу, но духъ и воля у нихъ такъ ослабѣли, что они совершенно не въ состояніи были удержаться отъ такого неразумнаго поступка.
Индѣйцы очень трогательно ухаживали за больными и слабыми. Они натаскали много дровъ, и въ печкѣ запылалъ такой большой огонь, что обитатели форта въ первый разъ согрѣлись какъ слѣдуетъ и испытали чувство благосостоянія. Но они не раньше какъ черезъ нѣсколько дней могли покинуть фортъ Предпріятія, гдѣ вынесли столько страданій, — имъ надо было запастись силами для дальнѣйшаго путешествія. Благодаря индѣйцамъ, заботившимся о нихъ, Франклинъ и его товарищи могли все-таки благополучно добраться до форта Провидѣніе, гдѣ и провели остальную часть зимы, а въ маѣ 1822 г., окончательно оправившись отъ своего ужаснаго путешествія, Франклинъ пустился въ обратный путь, въ Англію.
ГЛАВА V.[править]
Необычайныя страданія, которыя пришлось вынести Франклину во время его зимовки въ полярныхъ областяхъ Америки, не удержали его, однако, отъ второго путешествія въ эти же страны. По возвращеніи въ Англію изъ своего перваго путешествія Франклинъ женился на той самой молодой дѣвушкѣ, въ честь которой онъ назвалъ группу острововъ у береговъ Америки. Говорятъ, что передъ свадьбой, онъ заключилъ со своею невѣстой условіе, что она никогда не будетъ удерживать его отъ путешествій, съ какими бы опасностями они ни были сопряжены. Молодая дѣвушка, впрочемъ, вполнѣ раздѣляла его взгляды въ этомъ отношеніи и, выйдя за него замужъ, дѣйствительно, не стала его удерживать, когда ему предложено было отправиться во главѣ второй полярной экспедиціи. Это было черезъ два года послѣ ихъ свадьбы. Франклинъ уѣхалъ, оставивъ жену и ребенка, который родился за нѣсколько мѣсяцевъ до его отъѣзда. Но съ женой ему уже не суждено было видѣться, — она умерла черезъ недѣлю послѣ того, какъ онъ отправился въ экспедицію. Когда Франклинъ уѣзжалъ, она уже была безнадежно больна чахоткой, но, несмотря на болѣзнь, всячески поддерживала бодрость своего мужа. Передъ отъѣздомъ, она подарила ему собственноручно сшитый ею флагъ, который просила поднять, когда онъ благополучно пріѣдетъ въ полярное море.
Въ эту новую экспедицію Франклина сопровождали двое его прежнихъ спутниковъ, д-ръ Ричардсонъ и Бакъ. Но теперь, такъ какъ Франклинъ уже пріобрѣлъ опытность, которой ему недоставало, онъ позаботился лучше обставить свою экспедицію, запасся необходимыми инструментами, достаточнымъ количествомъ съѣстныхъ припасовъ и хорошими лодками для поѣздокъ по морю.
Въ февралѣ 1825 г. Франклинъ со своими товарищами отправился изъ Нью-Іорка на сѣверъ, къ Медвѣжьему озеру, котораго онъ достигъ въ началѣ августа. Тамъ, на берегу этого озера, рѣшено было провести зиму и было приступлено къ постройкѣ форта, который былъ названъ въ честь Франклина его именемъ.
Пока строили фортъ и морозы еще не наступили, Франклинъ рѣшилъ съ однимъ изъ своихъ спутниковъ, Кендалемъ, пробраться къ морскому берегу и собрать свѣдѣнія у индѣйцевъ и эскимосовъ о движеніи льдовъ весною и осенью.
Франклинъ отправился на лодкѣ, внизъ но теченію рѣки Мэкензи. Плаваніе это обошлось безъ всякихъ приключеній, и путешественники достигли устья рѣки. Частое появленіе тюленей и солоноватый вкусъ воды указывали на близость океана. Вскорѣ уже въ этомъ не было больше сомнѣнія, они проѣхали рѣку, и передъ ними, словно зеркало, разстилалась обширная водная поверхность полярнаго океана. Къ ихъ великой радости льдовъ нигдѣ не было видно. Остановившись на берегу, спутники Франклина рѣшили отпраздновать свое прибытіе къ Ледовитому океану и устроили грогъ. Пока они приготовляли его, Франклинъ отправился на лодкѣ на одинъ изъ острововъ, находившихся у берега океана, и тамъ водрузилъ флагъ, подаренный ему его умирающей женой. Онъ уже зналъ, что ея нѣтъ больше въ живыхъ, но свято выполнилъ обѣщаніе, данное ей. Ея флагъ развѣвался теперь надъ полярнымъ моремъ. Нерадостныя мысли наполняли душу Франклина при видѣ его; онъ думалъ о той, которую уже больше никогда не увидитъ, и изъ глазъ этого мужественнаго человѣка лились слезы.
Франклинъ надѣялся завязать какія либо сношенія съ эскимосами, живущими по берегамъ Ледовитаго океана, но ему это не удалось, такъ какъ всѣ хижины и шалаши эскимосовъ были пусты, они должно быть куда нибудь перекочевали. Но Франклинъ все таки оставилъ для нихъ подарки, надѣясь такимъ образомъ расположить ихъ къ себѣ и въ будущемъ году, но возвращеніи сюда, воспользоваться ихъ услугами. Затѣмъ, изслѣдовавъ окрестные берега океана, Франклинъ пустился въ обратный путь по рѣ"къ и въ первыхъ числахъ сентября благополучно достигъ форта.
За время его отсутствія постройка форта сильно подвинулась впередъ, и въ концѣ сентября все уже было готово. Новоселье отпраздновали очень торжественно. Когда надъ главнымъ зданіемъ подняли англійскій флагъ, то вся команда, выстроившаяся передъ домомъ въ шеренгу, привѣтствовала поднятіе флага салютомъ и крикомъ «ура». На празднество были приглашены также и сосѣдніе индѣйцы со своими женами и дѣтьми. Вечеромъ были устроены танцы. Среди членовъ экспедиціи нашелся одинъ, играющій на скрипкѣ, да двое матросовъ, играющихъ на волынкѣ, и подъ эту музыку танцовали до утра.
Зима прошла для жителей форта незамѣтно въ постоянныхъ занятіяхъ. Ходили на охоту и рыбную ловлю, производили наблюденія и рисовали. Кромѣ того члены экспедиціи устраивали три раза въ недѣлю вечерніе классы и обучали матросовъ и слугъ грамотѣ.
Праздники Рождества были отпразднованы обитателями форта съ подобающею торжественностью. Въ то время какъ на дворѣ завывала снѣжная буря и термометръ показывалъ 30 градусовъ мороза, въ большой комнатѣ форта ярко горѣла разукрашенная елка. Одинъ изъ плотниковъ принималъ особенно большое участіе въ устройствѣ этой елки: онъ надѣлалъ множество игрушекъ и всевозможныхъ украшеній изъ бумаги и дерева. Дѣти индѣйцевъ, приглашенныя на елку, были поражены никогда невиданнымъ зрѣлищемъ и смотрѣли на него, выпучивъ глаза и разиня ротъ. Да и взрослые индѣйцы тоже впервые видѣли елку, но со свойственною имъ важностью и вида не показывали, что ихъ поражаетъ и занимаетъ это зрѣлище. Послѣ елки состоялся пиръ, и на этомъ пиру можно было слышать разговоры на самыхъ разнообразныхъ нарѣчіяхъ, на французскомъ, англійскомъ, индѣйскомъ и эскимосскомъ. Зачастую разговаривающіе не понимали другъ друга, но это не мѣшало имъ веселиться отъ души.
Зима миновала, и начались приготовленія къ экспедиціи на сѣверъ. Рѣшено было, что экспедиція раздѣлится на два отряда. Франклинъ вмѣстѣ съ Бакомъ намѣрены были изслѣдовать на лодкѣ сѣверные берега океана къ западу отъ устья рѣки Мжензи. Докторъ Ричардсонъ съ Кендалемъ должны были отправиться къ востоку и изслѣдовать берегъ отъ устья рѣки Мэкензи до устья Мѣднорудной рѣки. 24 іюня обѣ партіи выступили въ походъ и проплыли вмѣстѣ до устья рѣки. Тутъ онѣ разстались и разошлись въ разныя стороны.
Берегъ, вдоль котораго Франклинъ совершалъ свое плаваніе, былъ очень пустынный и унылый. Сначала ни людей, ни животныхъ не было замѣтно вблизи, но черезъ четыре дня Франклинъ повстрѣчалъ цѣлое племя эскимосовъ. Сначала между членами экспедиціи и эскимосами завязались довольно дружескія отношенія, но потомъ это измѣнилось, и вотъ какимъ образомъ. Одинъ изъ эскимосовъ перевернулся на своемъ каякѣ и едва не утонулъ, такъ какъ голова у него завязла въ морскомъ илѣ. Матросы Франклина вытащили изъ воды и обогрѣли его. Казалось, эскимосъ былъ очень доволенъ, потому что его отпустили домой съ подарками. Но это то обстоятельство и возбудило жадность его сородичей. Онъ поразсказалъ имъ, сколько прекрасныхъ вещей есть на лодкахъ Франклина, и они рѣшили ее ограбить.
Однажды Бакъ замѣтилъ, что къ нимъ подплываетъ большое число каяковъ и умьяковъ. Опасаясь нападенія, онъ сейчасъ же распорядился распустить паруса и отвести лодки подальше. Эскимосъ, ѣхавшій впереди, держалъ высоко какой то котелъ и громко кричалъ, что этотъ котелъ былъ украденъ у бѣлыхъ и что онъ хочетъ возвратить его.
Франклинъ, однако, не рѣшился подпустить такъ близко къ своимъ лодкамъ эскимосовъ и крикнулъ имъ, они оставили у себя все, что у нихъ есть изъ принадлежащихъ бѣлымъ, и удалились. Но эскимосы продолжали все-таки грести, и, видя ихъ упорство, имъ велѣлъ сдѣлать одинъ выстрѣлъ. Когда пуля пролетѣла надъ каякомъ, эскимосы струсили и немедленно повернули назадъ.
Какъ оказалось впослѣдствіи, они дѣйствительно имѣли намѣреніе произвести нападеніе на лодки бѣлыхъ, и отдача краденыхъ вещей служила только предлогомъ,
Дурная погода часто задерживала движеніе экспедиціи. Но вскорѣ оно совершенно сдѣлалось невозможнымъ, вслѣдствіе массы льдовъ, которые скопились у береговъ. Насколько можно было охватить глазомъ, всюду виднѣлись только нагроможденныя одна на другую льдины; воды почти не было видно. Тутъ Франклину впервые пришлось наблюдать величественное зрѣлище движенія льдовъ въ полярномъ морѣ. Неровная, словно взрытая поверхность покрытаго льдомъ океана вдругъ пришла въ движеніе; громадныя льдины начали карабкаться другъ на друга, подниматься и опускаться, слышался грохотъ и пальба, точно пушечные выстрѣлы, и по временамъ всплескъ воды. Страшно было смотрѣть на это внезапное оживленіе льдовъ, которые двигались точно подъ вліяніемъ какой то таинственной силы, толкавшей ихъ въ разныя стороны. Стоя на берегу, можно было, не отрываясь, часами смотрѣть на это зрѣлище, но мысль о томъ, что грозитъ кораблю, застигнутому такимъ движеніемъ льдовъ въ полярномъ морѣ, невольно вызывала содроганіе. Франклинъ понялъ, что дальнѣйшее путешествіе при такихъ условіяхъ невозможно. Когда вѣтеръ отгонялъ льды отъ берега, то путешественники могли проѣхать на лодкѣ иногда даже довольно большое разстояніе, но въ концѣ концовъ они все-таки наталкивались на сплошныя ледяныя массы и снова должны были вытаскивать свои лодки на берегъ, чтобы онѣ не пострадали отъ напора льдовъ. Это было утомительно и скучно. Скучно было ждать цѣлъіми днями, пока тронутся льды и очистятъ свободное пространство для плаванія, тѣмъ болѣе скучно, что люди совершенно не знали, чѣмъ занять свое время. Охота была плохая, потому что дичи тутъ водилось мало, а прогулки вдоль берега по болоту, въ которомъ вязли ноги, не представляли ни малѣйшаго удовольствія. Оставалось только смотрѣть на оцѣпенѣвшую, застывшую поверхность океана. Между тѣмъ уже начали убывать дни и поэтому надо было подумать о возвращеніи. Франклинъ, скрѣпя сердце, рѣшился на это. Ему было досадно, что онъ не могъ проѣхать вдоль сѣвернаго берега Америки дальше, чѣмъ на 60 миль. Но берегъ этотъ, до путешествія Франклина, былъ совершенно неизвѣстенъ, и онъ первый срисовалъ карту этого берега. Скалу, отъ которой Франклинъ повернулъ назадъ, онъ назвалъ рифомъ Поворота.
Обратное путешествіе совершилось благополучно, и въ концѣ сентября Франклинъ уже былъ въ фортѣ, гдѣ ему пришлось провести вторую зиму. Докторъ Ричардсонъ вернулся въ фортъ еще раньше Франклина. Онъ остался очень доволенъ своимъ путешествіемъ, но тоже долженъ былъ вернуться вслѣдствіе скопленія льдовъ. Онъ также встрѣчалъ эскимосовъ, но отношенія у него съ ними были самыя дружественныя, и онъ ни разу не подвергался такой опасности нападенія, какъ Франклинъ. Однако, и Ричардсонъ жаловался также на ихъ воровскія наклонности. Онъ разсказывалъ, между прочимъ, о забавномъ недоразумѣніи, которое у него вышло съ эскимосами. Дѣло въ томъ, что у эскимосовъ большія лодки, такъ называемые умьяки, всегда управляются женщинами, поэтому, увидя большія лодки бѣлыхъ, эскимосы также рѣшили, что въ нихъ гребутъ и управляютъ парусами женщины. Эскимосовъ только удивляло, что многія изъ этихъ женщинъ имѣютъ усы и бороду, и Ричардсонъ сначала никакъ не могъ понять, почему они такъ настойчиво спрашивали его, всѣ ли бѣлыя женщины носятъ бороду? Только потомъ онъ догадался, наконецъ, что эскимосы принимаютъ матросовъ за женщинъ.
Вторая зима въ фортѣ протекла такъ же благополучно какъ первая. Провизіи было достаточно, а люди уже привыкли къ холоду и работали подъ открытымъ небомъ даже тогда, когда термометръ показывалъ 37 градусовъ ниже нуля и ртуть замерзала такъ, что превращалась въ совершенно твердое тѣло. Но, несмотря на это; никто не хворалъ во время зимы, и вообще всѣ чувствовали себя хорошо. Какъ не похожа была эта зима на ту, во время которой имъ приходилось питаться сапогами да старой оленьей кожей съ отваромъ изъ скалистой кишки. Франклинъ, Ричардсонъ и Какъ, которые пережили эти тяжелыя времена, часто вспоминали о нихъ, сидя въ теплой комнатѣ форта, въ то время какъ въ очагѣ пылалъ яркій огонь. Испытанія, перенесенныя ими въ ту ужасную зиму, казались имъ теперь какимъ то тяжелымъ сномъ. Они съ трудомъ могли представить себѣ, какъ они тогда ѣли похлебку изъ старыхъ сапогъ и даже находили ее вкусной. Вотъ что значитъ, когда приправою служитъ сильный голодъ!
Въ началѣ февраля въ фортъ Франклина была доставлена почта. Ее привезъ посланный индѣецъ, отправленный изъ одной факторіи Гудзоновой компаніи, торгующей мѣхами. Это была большая радость для обитателей форта. Они получили письма и газеты съ далекой родины. Правда, эти письма и газеты были отправлены оттуда полгода тому назадъ, но и эти запоздалыя вѣсти съ родины были имъ необыкновенно пріятны.
Въ концѣ февраля 1827 г. Франклинъ покинулъ фортъ и отправился въ обратный путь въ Англію, но путешествіе это длилось очень долго, такъ какъ на пути онъ нѣсколько разъ останавливался и производилъ научныя изслѣдованія Въ Англію онъ вернулся только въ концѣ сентября, пробывъ въ отсутстви 2 года и семь мѣсяцевъ.
ГЛАВА VI.[править]
Хотя Франклину не удалось открыть въ полярномъ океанѣ сѣверо-западнаго прохода, свободнаго отъ льдовъ, тѣмъ не менѣе результаты его путешествія въ научномъ отношеніи были такъ велики, что это вполнѣ искупало всѣ опасности и бѣдствія, испытанныя имъ. Онъ изслѣдовалъ совершенно неизвѣстные доселѣ берега Ледовитаго океана, привезъ множество свѣдѣній объ индѣйцахъ и эскимосахъ, населяющихъ полярную Америку, и побывалъ въ такихъ мѣстахъ, гдѣ до него не ступала нога европейца и куда даже не проникали и канадскіе охотники, рыскавшіе всюду въ поискахъ за пушнымъ звѣремъ.
На другой годъ послѣ возвращенія изъ своего втораго путешествія къ сѣверу Франклинъ женился во второй разъ на Дженъ Гриффинъ. Это была красивая и очень образованная молодая дѣвушка. Франклинъ зналъ ее еще до своего отправленія въ экспедицію.
Послѣ своего второго путешествія Франклинъ уже не такъ скоро отправился въ третью экспедицію. Она состоялась только черезъ 18 лѣтъ. Англичане, видя безплодность попытокъ найти проходъ черезъ сѣверные льды, охладѣли къ такого рода предпріятіямъ и какъ правительство, такъ и частные люди, не устраивали больше полярныхъ экспедицій. Только немногіе ученые изслѣдователи продолжали ломать себѣ голову, чтобы разгадать тайны, скрывающіяся за ледяными стѣнами, окружающими сѣверный полюсъ, и доказывали, что необходимо снарядить еще новыя экспедиціи къ сѣверу для болѣе подробнаго изслѣдованія мѣстностей, прилегающихъ къ полюсу. Въ англійскомъ адмиралтействѣ былъ, однако, одинъ человѣкъ, который всячески старался подогрѣть охладѣвшій интересъ англичанъ къ полярнымъ изслѣдованіямъ. То былъ Джонъ Барроу, извѣстный англійскій путешественникъ. Онъ доказывалъ, что теперь, благодаря пріобрѣтенному опыту, экспедиціи въ полярныя страны уже не сопряжены больше съ такими опасностями, какъ прежде, и поэтому непремѣнно надо снарядить новую экспедицію въ сѣверныя полярныя страны.
Онъ былъ увѣренъ, что намѣченная цѣль, къ которой стремятся такъ давно, теперь уже не далека, такъ какъ изслѣдованіе сѣверныхъ полярныхъ странъ сильно подвинулось впередъ вслѣдствіе послѣднихъ путешествій. Адмиралтейство, наконецъ, уступило и рѣшило снарядить еще одну экспедицію для отысканія, сѣвернаго прохода.
Какъ только въ англійскихъ газетахъ появилось объявленіе о томъ, что адмиралтейство снаряжаетъ новую экспедицію на сѣверъ, со всѣхъ сторонъ начали стекаться желающіе участвовать въ ней. Видно, никого ни испугали страданія, перенесенныя прежними полярными путешественниками, и опасности, съ которыми сопряжены всѣ полярныя экспедиціи. Разумѣется и Франклинъ, какъ только узналъ объ этой экспедиціи, тотчасъ же предложилъ свои услуги, и предложеніе его было принято.
И такъ Франклинъ снова отправлялся въ полярныя страны. Для этого путешествія были предназначены два корабля «Эребусъ» и «Терроръ», на которыхъ передъ этимъ капитанъ Джемсъ Россъ совершилъ свое плаваніе къ южному полюсу. Это были превосходныя суда, которыя могли вынести натискъ полярныхъ льдовъ, да еще кромѣ того они были паровыя. До сихъ поръ свои экспедиціи въ сѣверныя полярныя страны Франклинъ совершалъ на парусныхъ судахъ, и это обстоятельство часто бывало причиною замедленія, вслѣдствіе того что дулъ противный вѣтеръ или же было затишье, и корабль не двигался съ мѣста. Паровое же судно можетъ итти противъ вѣтра и во время штиля. Экспедиція эта была обставлена такъ, какъ еще ни одна полярная экспедиція не бывала обставлена до сихъ поръ. Никто не сомнѣвался, что, наконецъ, желанная цѣль будетъ достигнута, т. е экспедиціи удастся найти свободное отъ льдовъ море и сѣверо-западный проходъ, о которомъ мечтали всѣ отправляющіеся къ сѣверу путешественники.
Приготовленія были окончены, и экспедиція выступила изъ Англіи въ маѣ 1845 г. Всѣ участники экспедиціи были въ самомъ лучшемъ расположеніи духа, бодры и веселы, никто не сомнѣвался въ успѣхѣ и никому не приходило въ голову, какая участь ожидаетъ экспедицію въ сѣверныхъ льдахъ. На каждомъ кораблѣ было 12 офицеровъ и 57 матросовъ, всего: 138 человѣкъ, кромѣ главнаго командира. Капитаномъ «Террора» былъ назначенъ Крозье, который не разъ бывалъ въ полярныхъ плаваніяхъ и командовалъ этимъ же самымъ судномъ во время экспедиціи Джемса Росса къ южному полюсу. Командиръ «Эребуса» Фицджемсъ также былъ очень опытный морякъ, хотя и не бывалъ въ полярныхъ моряхъ. Офицеры экспедиціи были все очень образованные люди и между ними находились даже ученые естествоиспытатели. Всѣ были воодушевлены однимъ желаніемъ: исполнить возложенное на нихъ порученіе и вернуться со славою въ Англію.
— Желаемъ счастья! — кричала стоявшая на берегу толпа, собравшаяся провожать экспедицію. Офицеры и матросы съ палубы обоихъ кораблей кричали: «ура!» и махали фуражками. Всѣ были настроены восторженно.
— Въ Беринговъ проливъ! Ура! — кричали съ берега.
— Ура! — отвѣчали съ кораблей. — До свиданія, черезъ три года!
Плаваніе Франклина по Атлантическому океану продолжалось цѣлый мѣсяцъ, но прошло совершенно благополучно; даже бури имъ ни разу не пришлось испытать. Корабли благополучно прошли черезъ Дэвисовъ проливъ въ Баффиновъ заливъ и остановились у острововъ, Китового и Диско, къ западу отъ Гренландіи. До этого мѣста его сопровождало транспортное судно изъ Англіи, которое онъ отправилъ назадъ съ извѣщеніемъ о своемъ прибытіи къ берегамъ Гренландіи. Всѣ члены экспедиціи воспользовались этимъ, чтобы отправить въ Англію письма своимъ друзьямъ и роднымъ. Письма эти были самыя радужныя и преисполнены свѣтлыхъ надеждъ.
Во всѣхъ письмахъ, доставленныхъ транспортнымъ судномъ въ Англію, членами экспедиціи высказывались надежды и увѣренность въ удачномъ исходѣ экспедиціи одинъ изъ молодыхъ офицеровъ писалъ своимъ роднымъ:
— «Сэръ Джонъ Франклинъ замѣчательно поправился съ тѣхъ, поръ какъ мы покинули Англію, и право же, мнѣ кажется, онъ выглядитъ теперь на десять лѣтъ моложе. Онъ во всемъ принимаетъ самое дѣятельное участіе и входитъ во всѣ мелочи судовой жизни. За обѣдомъ у насъ ведутся самые оживленные разговоры, преимущественно о сѣверо-западномъ проходѣ, такъ какъ никто изъ насъ не сомнѣвается, что мы найдемъ его. Сэръ Джонъ часто разсказываетъ намъ о своихъ прежнихъ путешествіяхъ и эти разсказы насъ очень развлекаютъ».
Всѣ члены экспедиціи къ своимъ письмахъ съ большою похвалою и уваженіемъ отзываются о Франклинѣ, говорятъ о его постоянной заботливости обо всѣхъ, о его добротѣ и заявляютъ, что только смерть разлучитъ ихъ съ Франклиномъ, къ которому они всѣ глубоко привязались.
«Мы всѣ здоровы и веселы, — писалъ своей женѣ одинъ изъ участниковъ экспедиціи — и вполнѣ убѣждены, что благополучно кончимъ свою задачу. Если бы я не вернулся къ концу 1848 г. или весною 1849 г., то не безпокойся обо мнѣ, потому что это будетъ вѣрнымъ признакомъ, что мы нашли сѣверо-западный проходъ. Даже если бы мы отсутствовали шесть или семь лѣтъ, то и тогда не теряй надежды, но уповай на Бога и жди».
Капитанъ транспортнаго судна, привезшаго письма отъ Франклина и его спутниковъ, разсказывалъ, что въ экспедиціи Франклина всѣ были здоровы и весело настроены. По его словамъ никогда еще не бывало такой прекрасно устроенной экспедиціи, члены которой были бы до такой степени воодушевлены однимъ желаніемъ — непремѣнно достигнуть цѣли, и поэтому онъ думалъ, что если какая нибудь экспедиція можетъ найти сѣверо-западный проходъ, то именно эта.
Такимъ образомъ Франклинъ началъ свое путешествіе при самыхъ благопріятныхъ условіяхъ.
«Эребусъ» и «Терроръ» благополучно достигли бухты Мельвиля, и тамъ ихъ видѣлъ въ послѣдній разъ капитанъ одного китоловнаго судна, Даннетъ, который и привезъ о нихъ потомъ извѣстіе въ Англію. Оба корабля стояли въ бухтѣ Мельвиля рядомъ у подножія ледяной горы. Но съ тѣхъ поръ никто больше не видалъ этихъ судовъ!
Спустя много лѣтъ были открыты слѣды пребыванія этихъ исчезнувшхъ судовъ и всей несчастной экспедиціи, изъ которой никому не суждено было вернуться. По разнымъ отрывочнымъ свѣдѣніямъ, добытымъ впослѣдствіи, можно было все-таки узнать трагическую судьбу экспедиціи и возстановить отчасти событія съ того момента, какъ капитанъ китоловнаго судна въ послѣдній разъ видѣлъ «Эребусъ» и «Терроръ».
Франклинъ со своими судами продолжалъ путь на сѣверозападъ, но скоро борьба съ ужаснымъ врагомъ каждаго полярнаго путешественника, съ полярными льдами, стала имъ не подъ силу; они должны были вернуться къ югу въ виду приближающейся зимы, и искать убѣжища въ маленькой гавани острова Бичи, гдѣ и были найдены одною изъ послѣдующихъ экспедицій слѣды зимовки Франклина.
Но по всей вѣроятности эта первая полярная зима была проведена экспедиціей довольно хорошо, въ постоянныхъ занятіяхъ, такъ какъ полярнымъ путешественникамъ вообще всегда бываетъ много дѣла около судна и на суднѣ во время зимы. Надо вѣдь наблюдать за тѣмъ, чтобы отверстія во льду, служащія для добыванія воды, были всегда свободны отъ льда, надо очищать палубу отъ льда и снѣга и устраивать изъ снѣга защиту по бокамъ судна. Однимъ словомъ, скучать полярнымъ путешественникамъ некогда, даже въ теченіе зимы, и это обстоятельство всегда благотворно дѣйствуетъ и на состояніе здоровья, и на состояніе духа зимующихъ во льдахъ полярной области людей.
Эта первая зимовка ихъ была омрачена смертью трехъ членовъ экспедиціи; двое умерли въ январѣ, а одинъ въ апрѣлѣ. Всѣ трое были похоронены на этомъ островѣ, и нахожденіе ихъ одинокихъ, затерянныхъ во льдахъ пустыннаго острова, могилъ со скромною надписью послужило первымъ указаніемъ, спустя пять лѣтъ послѣ этого, что экспедиція Франклина тутъ провела зиму.
Освободившись отъ льдовъ, корабли Франклина отправились далѣе къ сѣверозападу. По всей вѣроятности, тутъ экспедиціи пришлось испытать всевозможныя затрудненія, но Франклинъ былъ не изъ такихъ людей, которые отступаютъ, и онъ храбро шелъ впередъ, ведя ожесточенную борьбу съ полярными льдами, которые обступали его со всѣхъ сторонъ. Но въ концѣ концовъ врагъ побѣдилъ, и корабли застряли во льдахъ. Имъ не удалось высвободиться и пришлось перенести не одну, а двѣ долгихъ безконечныхъ полярныхъ зимы, закованными со всѣхъ сторонъ въ страшный ледяной панцырь.
Кто можетъ сказать, что испытали несчастные путешественники въ теченіе этихъ двухъ страшныхъ и однообразныхъ зимъ, которыя тянулись безконечно? Кто можетъ описать ужасное разочарованіе, которое испытали несчастные, когда послѣ первой зимы, проведенной ими во льдахъ, наступила весна и лѣто, а корабли ихъ по прежнему оставались неподвижными? Мы можемъ только догадываться объ этомъ, такъ какъ никто не вернулся, чтобы поразсказать о томъ, что чувствовали и испытали члены экспедиціи. Вѣроятно, послѣ первой зимы они еще не теряли надежды, что ледъ разойдется, но дни проходили за днями, лѣто приходило къ концу, а признаковъ расхожденія льдовъ не было никакихъ.
Между тѣмъ дни становились короче, морозъ крѣпчалъ и, наконецъ, солнце исчезло за горизонтомъ. Наступила вторая, еще болѣе ужасная и безотрадная зима. Настроеніе членовъ экспедиціи уже не могло быть бодрымъ и веселымъ, какъ прежде. Они ясно сознавали тѣ опасности, съ которыми сопряжена зимовка во льдахъ. Они знали, что льды приходятъ въ движеніе, начинаютъ громоздиться другъ на друга, и этотъ напоръ льда можетъ обратить корабль въ щепки. Они знали, что не мало полярныхъ кораблей погибло такимъ образомъ.
Франклинъ по всей вѣроятности снаряжалъ лѣтомъ нѣсколько экспедицій для изслѣдованія мѣстности. Неподалеку отъ того мѣста, гдѣ корабли застряли во льдахъ, находится островъ короля Вильгельма. Франклинъ командировалъ туда экспедицію подъ начальствомъ лейтенанта Гора и шести матросовъ.
Лейтенантъ Горъ очень удачно исполнилъ порученіе изслѣдовать берега острова и даже пришелъ къ заключенію, что свободный проходъ находится недалеко, такъ какъ вдали онъ видѣлъ берегъ сѣверной Америки. Составивъ докладъ о своемъ путешествіи, лейтенантъ Горъ, согласно полученному отъ Франклина наставленію, вложилъ его въ бутылку, закупорилъ хорошенько и бросилъ за бортъ. Судя по этой запискѣ, найденной впослѣдствіи, въ то время, т. е. въ маѣ 1847 г. Джонъ Франклинъ былъ еще здоровъ и, вообще, все было благополучно.
Но по возвращеніи изъ экспедиціи лейтенанта Гора и его спутниковъ ожидало большое горе: они застали Франклина умирающимъ. Ихъ удивило, когда они взошли на корабль, что ихъ не встрѣтилъ Франклинъ, который обыкновенно выходилъ на мостикъ корабля, чтобы встрѣчать возвращающихся изъ различныхъ экскурсій членовъ экспедиціи. На этотъ разъ лейтенанта Гора встрѣтили только его товарищи, и по ихъ печальнымъ лицамъ онъ догадался, что случилось какое то несчастіе. Франклинъ умиралъ! Онъ долго боролся съ недугомъ, но въ концѣ концовъ его силы не выдержали, Однако, онъ былъ еще живъ, когда вернулся лейтенантъ Горъ, и передъ смертью услышалъ отъ него радостную вѣсть, что онъ видѣнъ сѣверо-западный проходъ. Франклинъ умеръ спокойно, увѣренный, что цѣль достигнута, по крайней мѣрѣ, послѣднія его минуты были скрашены этимъ сознаніемъ, и ему не пришлось испытать тѣхъ страданій, которыя выпали на долю его товарищей.
Мы можемъ только воображеніемъ нарисовать себѣ мрачную и торжественную картину похоронъ Франклина. Истомленные голодомъ и лишеніями участники экспедиціи собрались около могилы, высѣченной во льду, и опустили въ нее останки своего любимаго и уважаемаго вождя. Мы можемъ представить себѣ, какъ тяжело было на душѣ у этихъ людей въ ту минуту, и, быть можетъ, у многихъ мелькала мысль, что всѣхъ ихъ тоже ждетъ такая же безвѣстная могила во льдахъ сѣвернаго полюса.
Въ свѣтлый іюньскій день 1847 г., въ такое время, когда у насъ здѣсь все цвѣтетъ и благоухаетъ, несчастные люди, затерянные въ ледяной пустынѣ, оплакивали своего вождя. Съ нимъ они теряли не только дорогого товарища и начальника, но и человѣка, на котораго они возлагали всѣ свои надежды на спасеніе. Они понимали, что безъ него имъ будетъ особенно трудно выбраться изъ полярной пустыни. Если бы имъ пришлось покинуть свои суда и искать спасенія на сѣверномъ американскомъ берегу, то Франклинъ былъ единственнымъ человѣкомъ, который обладалъ нужною для этого опытностью и могъ бы указать имъ, куда надо направить свои стопы, чтобы добраться до ближайшей станціи Гудзоновской компаніи и найти тамъ помощь. Голодъ и болѣзни уже сильно подточили силы всѣхъ товарищей умершаго Франклина, и, конечно, они съ ужасомъ думали о третьей зимовкѣ въ полярныхъ льдахъ. Въ состояніи ли они будутъ перенести ее и много ли ихъ останется въ будущемъ году? Когда явится помощь? Кто уцѣлѣетъ, чтобы раскрыть потомъ міру ихъ грустную повѣсть, повѣдать о всѣхъ перенесенныхъ ими страданіяхъ и о смерти ихъ любимаго вождя?
Но имъ некогда было слишкомъ долго предаваться такимъ грустнымъ размышленіямъ. Надо было думать объ освобожденіи кораблей изъ ледяныхъ оковъ. Это было ихъ единственнымъ шансомъ на спасеніе. Они принялись обрубать ледъ кругомъ кораблей, но всѣ ихъ усилія были напрасны — корабли оставались неподвижными. Однако, они вскорѣ замѣтили, что несмотря на эту кажущуюся неподвижность кораблей, они все таки не остаются на одномъ мѣстѣ, а медленно двигаются въ южномъ направленіи вмѣстѣ со льдами, держащими ихъ въ плѣну. Это открытіе нѣсколько ободрило ихъ и пробудило въ нихъ угасшія было надежды на спасеніе. Двигаясь къ югу со льдами, они могли надѣяться достигнуть американскаго континента и тамъ найти помощь и спасеніе.
Но съ наступленіемъ осени ими снова овладѣло уныніе. Они замѣтили, что движеніе льдовъ становится все медленнѣе и, наконецъ, совсѣмъ прекратилось. До американскаго континента оставалось не меньше 60 миль.
Надвигалась третья зима со всѣми ея ужасами. Несчастные отлично понимали, что ожидаетъ ихъ. Слишкомъ поздно было бросать корабли и пускаться въ путь, чтобы достичь американскаго берега. Они знали изъ разсказовъ Франклина, какъ страшно путешествовать зимой по этимъ пустынямъ. Ихъ ожидаетъ тамъ неминуемая голодная смерть, если только имъ не удастся достигнуть какой нибудь станціи, гдѣ бы ихъ пріютили. А на это трудно было разсчитывать!
И они остались на своихъ корабляхъ. Что перечувствовали и пережили эти люди въ теченіе долгой полярной зимней ночи — предоставляю вамъ судить, дорогіе читатели. Когда солнце, наконецъ, взошло, то истомленные голодомъ и страданіемъ люди уже не могли такъ радостно какъ прежде привѣтствовать его появленіе. Въ теченіе зимы они похоронили во льдахъ еще 21-го товарища. Въ числѣ этихъ послѣднихъ былъ и лейтенантъ Горъ, который принесъ умирающему Франклину извѣстіе объ открытіи сѣверо-западнаго прохода. Въ живыхъ оставалось уже только 105 человѣкъ, но изъ нихъ многіе находились въ очень плохомъ состояніи, и смерть ихъ была неизбѣжна. Тѣмъ не менѣе рѣшено было покинуть корабли и на саняхъ отправиться по направленію къ сѣверной оконечности Америки въ надеждѣ встрѣтить тамъ индѣйцевъ, которые могли снабдить ихъ пищей.
Итакъ весною 1848 г. Крозье, принявшій на себя команду послѣ смерти Франклина, и Фицджемсъ съ оставшимися въ живыхъ 103 участниками экспедиціи, покинувъ корабли, отправились пѣшкомъ на встрѣчу неизвѣстному будущему.
Они нагрузили свои сани насколько возможно и даже взяли двѣ китоловныхъ лодки, которыя привязали къ отдѣльнымъ санямъ. Но оказалось, что они не разсчитали своихъ силъ, и имъ пришлось побросать по дорогѣ все, оставивъ только самое необходимое. Черезъ много лѣтъ одною изъ спасательныхъ экспедицій были найдены эти предметы, разбросанные въ ледяной пустынѣ, какъ молчаливые свидѣтели страшной судьбы, постигшей экспедицію Франклина. Добравшись до мыса Викторіи, они нашли оставленный здѣсь въ прошломъ году лейтенантомъ Горомъ отчетъ объ его экспедиціи. Фиджемсъ развернулъ эту бумагу и по краямъ приписалъ краткій, но краснорѣчивый отчетъ о ходѣ всей экспедиціи по смерти Франклина. Бумага эта была найдена впослѣдствіи.
Несчастные люди безнадежно шли впередъ, едва передвигая свои слабыя ноги. Силы ихъ падали съ каждымъ днемъ. О томъ, что съ ними было и что они испытали, можно только догадываться. Повидимому они рѣшили раздѣлиться: слабые и больные намѣревались вернуться къ своимъ кораблямъ, гдѣ все таки у нихъ была защита отъ суроваго климата. Естественно, что они предпочли лучше уже умирать тамъ, на этихъ судахъ, которыя служили имъ второю родиной, нежели погибать отъ голода и холода на пустынныхъ ледяныхъ берегахъ острова короля Вильгельма.
Другая часть экспедиціи отправилась къ югу. Лишь немногое удалось выяснить относительно этихъ людей. Судьба этого отряда покрыта непроницаемою тайной. Неподалеку отъ мыса Герінеля былъ найденъ человѣческій скелетъ. Онъ лежалъ внизъ лицомъ, и его поза краснорѣчиво говорила о томъ, что онъ тащился, пока послѣднія силы не покинули его. Потомъ еще въ разныхъ мѣстахъ были найдены скелеты, побѣлѣвшіе отъ времени и кромѣ того, спустя 21 годъ, капитанъ Голдъ нашелъ лодку, прикрытую брезентомъ, и подъ нимъ 35 скелетовъ.
Такъ погибла экспедиція, которая покинула берега Англіи съ такими радужными надеждами и съ такою увѣренностью въ успѣхѣ! Нѣсколько скелетовъ, да разныя вещи, разбросанныя по ледяной пустынѣ — вотъ все, что осталось отъ этихъ людей, полныхъ отваги и жизни, которые 19-го мая 1845 г. кричали «до свиданія!» съ палубы «Эребуса» и «Террора» толпѣ, собравшейся провожать ихъ на пристань. Никто не думалъ тогда въ этой толпѣ, что видитъ ихъ въ послѣдній разъ и что ихъ ждетъ безвременная могила въ полярныхъ льдахъ.
ГЛАВА VII.[править]
Прошло два года съ тѣхъ поръ, какъ капитанъ китоловнаго судна въ послѣдній разъ видѣлъ корабли Эребусъ и Терроръ въ бухтѣ Мельвиля, и въ Англіи не получалось больше никакихъ извѣстій о Франклинѣ. Это обстоятельство сначала не возбуждало особеннаго безпокойства, такъ какъ всѣ были слишкомъ увѣрены въ удачномъ исходѣ экспедиціи. Никто не допускалъ мысли, что могли погибнуть два такихъ прекрасныхъ корабля со всѣмъ экипажемъ.
Однако, несмотря на такія успокоительныя разсужденія, безпокойство все усиливалось, и вскорѣ уже начали раздаваться голоса, требующіе, чтобы британское адмиралтейство снарядило экспедицію на поиски за Франклиномъ и его спутниками. Замѣчательно, что первый, кто началъ сомнѣваться въ благополучномъ исходѣ экспедиціи, былъ Джонъ Россъ, извѣстный полярный путешественникъ. У него возникли опасенія еще въ то время, когда никто и не думалъ о возможности какого либо несчастья. Джонъ Россъ, черезъ полтора года послѣ отъѣзда Франклина, предлагалъ англійскому правительству снарядить экспедицію для поисковъ затерявшихся во льдахъ сѣвернаго полюса изслѣдователей и даже вызывался самъ руководить этими поисками, но его предложеніе не было принято. Джонъ Россъ, однако, не успокоился и продолжалъ настаивать. Его опасенія сдѣлались извѣстны въ обществѣ, объ этомъ начали говорить въ газетахъ, и въ концѣ концовъ адмиралтейство должно было объявить, что если къ концу 1847 г. не будетъ получено извѣстій о Франклинѣ, то оно снарядитъ экспедицію на поиски за нимъ.
Прошелъ 1847 годъ, но никакихъ извѣстій о Франклинѣ не получилось, и тогда не только друзья и родные погибшихъ начали сильно безпокоиться, но и весь образованный міръ принялъ самое живое участіе въ судьбѣ экспедиціи. Тогда возникъ цѣлый рядъ замѣчательныхъ экспедицій для отысканія Франклина и его спутниковъ. Эти попытки найти затерявшихся въ ледяной пустынѣ людей закончились лишь въ 1859 г., и въ исторіи полярныхъ изслѣдованій онѣ составляютъ одну изъ самыхъ блестящихъ страницъ. Не говоря уже о томъ, что, благодаря этимъ экспедиціямъ, извѣстнымъ подъ именемъ «Франклиновскихъ экспедицій», въ изслѣдованіяхъ полярныхъ странъ сдѣланы громадные успѣхи, въ этихъ попыткахъ было проявлено столько самопожертвованія и героизма, что человѣчество вправѣ ими гордиться, какъ великими подвигами человѣколюбія.
Сразу были отправлены три экспедиціи. Одна изъ нихъ, состоявшая изъ двухъ кораблей: «Предпріятіе» и «Изслѣдователь», находилась подъ начальствомъ Джемса Росса, опытнаго полярнаго путешественника, руководившаго уже экспедиціей къ южному полюсу на тѣхъ самыхъ корабляхъ Эребусѣ и Террорѣ, которые затерялись теперь у сѣвернаго полюса. Во главѣ другой экспедиціи находились: бывшій спутникъ и другъ Франклина докторъ Ричардсонъ и Джонъ Рэ. Третья экспедиція отправлена была подъ командою капитана Келлета и состояла тоже изъ двухъ кораблей.
Поиски начаты были въ трехъ направленіяхъ, но оказались безуспѣшными. Результаты этихъ трехъ экспедицій въ научномъ отношеніи были очень велики; полярная область была изслѣдована на весьма большомъ разстояніи, но все-таки главная цѣль экспедицій не была достигнута, и участь Эребуса и Террора оставалась неизвѣстной.
Неудача этихъ экспедицій была настоящимъ ударомъ для всѣхъ, такъ какъ ясно доказала, какъ безсиленъ бываетъ человѣкъ въ борьбѣ со страшными силами природы. Но всѣ эти неудачи все-таки не поколебали рѣшимости сдѣлать все возможное для спасенія несчастныхъ, оставшихся въ живыхъ. Конечно, надо было торопиться, такъ какъ прошло уже больше четырехъ лѣтъ съ тѣхъ поръ, какъ члены экспедиціи Франклина, бодрые и полные свѣтлыхъ надеждъ на будущее, распростились съ родными берегами. Рѣшено было снарядить еще нѣсколько экспедицій. Жена Франклина принимала въ устройствѣ этихъ экспедицій самое дѣятельное участіе; она сама разъѣзжала по всѣмъ берегамъ и гаванямъ и посѣщала хижины сѣверныхъ китолововъ, надѣясь добыть черезъ нихъ какія нибудь свѣдѣнія о своемъ пропавшемъ мужѣ и его товарищахъ. Но и кромѣ нея много совершенно постороннихъ лицъ, обладавшихъ большими средствами, изъявили готовность участвовать въ снаряженіи экспедицій на поиски за Франклиномъ и его спутниками.
Такимъ образомъ въ 1850 г. въ сѣверномъ Ледовитомъ океанѣ розысками пропавшей экспедиціи занимались пятнадцать кораблей. Всевозможныя средства, какія только могъ изобрѣсти человѣческій умъ, были пущены въ ходъ, чтобы напасть хоть на слѣдъ несчастной экспедиціи, сгинувшей во льдахъ. Это было настоящее благородное соревнованіе человѣческихъ усилій, направленныхъ исключительно на великое дѣло спасенія.
Въ числѣ людей, предлагавшихъ свои услуги британскому адмиралтейству и желавшихъ принять участіе въ экспедиціяхъ, снаряжаемыхъ на поиски за Франклиномъ, находился одинъ китоловъ, Вильямъ Пенни, очень опытный морякъ, хотя и не получившій никакого образованія. Пенни началъ плавать тогда, когда былъ двѣнадцатилѣтнимъ мальчикомъ. Его отецъ, тоже китоловъ, всегда бралъ его съ собой и такимъ, образомъ Пенни лучше чѣмъ кто нибудь зналъ арктическое море, такъ какъ проплавалъ въ немъ около тридцати лѣтъ во всѣхъ направленіяхъ. Адмиралтейство съ удовольствіемъ приняло его предложеніе, и Пенни присоединился къ другимъ экспедиціямъ со своими двумя кораблями. Онъ первымъ пришелъ къ Китовому острову, а оттуда отправился въ Уппернивикъ, гдѣ постарался войти въ сношенія съ эскимосами и побудить ихъ принять участіе въ поискахъ. Ему это не удалось, но за то онъ нашелъ полезнаго спутника въ лицѣ одного датскаго чиновника въ Уппернивикѣ, по имени Нетередка, который былъ женатъ на эскимоскѣ и прекрасно зналъ языки и обычаи народа, съ которымъ породнился.
Корабли «Предпріятіе» и «Изслѣдователь» снова были отправлены на поиски за Франклиномъ подъ начальствомъ Коллписона и Маюкъ Клюра. Они покинули Англію въ январѣ и къ 1-му августу должны были уже находиться въ Беринговомъ проливѣ.
Джонъ Россъ, которому тогда было уже 74 года и услуги котораго не были приняты адмиралтействомъ, хотя онъ давно добивался, чтобы его назначили начальникомъ экспедиціи, также присоединился къ остальнымъ экспедиціямъ съ двумя небольшими судами, которыя онъ снарядилъ на средства, предоставленныя ему компаніей Гудзонова залива и частною подпиской.
Итакъ, множество самоотверженныхъ людей устремились къ сѣверу на помощь погибающимъ. Въ началѣ августа всѣ британскія суда застряли въ ледяномъ лабиринтѣ у западной Гредландіи и должны были ждать, пока откроется проходъ между льдами къ Ланкастерскому проливу. Предводители экспедицій рѣшили изслѣдовать какъ сѣверный, такъ и южный берегъ этого пролива, и этотъ планъ оказался очень удачнымъ, такъ какъ тамъ, наконецъ, были найдены первые слѣды пропавшей безъ вѣсти экспедиціи. Одинъ изъ капитановъ нашелъ тамъ множество предметовъ, очевидно, принадлежавшихъ экипажу какого нибудь англійскаго судна, итакъ какъ со временъ полярнаго путешественника Парри ни одинъ европейскій корабль не заходилъ въ эти пустынныя области, то всего вѣрнѣе было предположить, что эти найденныя вещи принадлежали Франклину и его товарищамъ.
Это открытіе всѣхъ обрадовало. Вильямъ Пенни, услышавъ объ этомъ, тотчасъ же отправился туда, гдѣ были найдены эти предметы, чтобы собственными глазами убѣдиться въ ихъ существованіи. Увидѣвъ ихъ, онъ сказалъ: «Ну, я буду теперь искать ихъ здѣсь, какъ гончая собака!» и направился со своими кораблями къ восточной сторонѣ Веллинкрискаго канала. Тутъ онъ попалъ во льды и высадилъ часть своихъ людей на островокъ Нортъ Девонъ, чтобы отсюда уже сдѣлать экскурсію къ сѣверу. Каково было его изумленіе, когда онъ увидѣлъ вдругъ слѣды коньковъ и, отправившись по этргь слѣдамъ, добрелъ, наконецъ, до пустой хижины, полъ и стѣны которой были сдѣланы изъ камня, а по срединѣ были остатки пепла и угля, указывавшіе, что футъ разводили огонь; вблизи валялись остатки разбитой кухонной посуды. Продолжая искать дальше, онъ нашелъ разные предметы: разорванныя перчатки, старыя веревки, куски сукна и клочья ваты и т. п., а также куски исписанной бѣлой бумаги и клочекъ англійской газеты 1844 г. Кромѣ того онъ нашелъ оловянный сосудъ, на которомъ было вырѣзано имя Макъ Дональда, врача на кораблѣ «Терроръ». Сомнѣній не могло быть — это была хижина, выстроенная экипажемъ Франклина и покинутая имъ!
Пенни сказалъ, что онъ будетъ искать какъ гончая собака и, дѣйствительно, такъ и сдѣлалъ. Прежде всего онъ рѣшилъ изслѣдовать маленькій островокъ Бичи, лежащій къ юго-западу отъ Портъ Девона и отдѣленный отъ него широкимъ проливомъ. У этого дикаго и пустыннаго островка Пенни встрѣтилъ Джона Росса и лейтенанта де-Гавенъ, которые не рѣшались ѣхать дальше по причинѣ скопленія льдовъ. Пенни только что началъ разсказывать имъ о своемъ открытіи, какъ вдругъ услышалъ, что его зовутъ люди, отправившіеся осматривать берегъ.
— Капитанъ Пенни! — кричали они. — Тутъ есть могилы! Это зимняя квартира Франклина!
Заслышавъ эти крики, Пенни и другіе командиры моментально прервали свою бесѣду и бѣгомъ поспѣшили по льду къ скалистому берегу острова на который они быстро взобрались. Тутъ ихъ глазамъ представилось зрѣлище, которое заставило ихъ остановиться въ глубокомъ волненіи. Очевидно тутъ, на этомъ мѣстѣ, за нѣсколько лѣтъ передъ тѣмъ жили люди. Множество вещей было найдено на берегу, и но этимъ остаткамъ можно было узнать, гдѣ находилась кузница, прачешная, гдѣ стояли палатки, и т. д. Далѣе они увидѣли стѣны зимняго дома, внутри раздѣленнаго на нѣсколько частей деревянными перегородками. Найдены были даже остатки маленькаго садика, красиво обложеннаго мхомъ.
Легко представить себѣ, съ какимъ волненіемъ Пенни и его товарищи осматривали это мѣсто. Но самое сильное впечатлѣніе произвело на нихъ маленькое кладбище, гдѣ были погребены трое товарищей Франклина. Видно было, что оставшіеся въ живыхъ не пожалѣли трудовъ, чтобы какъ слѣдуетъ сдѣлать эти могилы и обезпечить ихъ отъ разрушительнаго вліянія климата и отъ нападенія дикихъ звѣрей. На каждой могилѣ была прикрѣплена доска съ надписью, обозначавшею имя и день смерти и съ текстомъ Св. Писанія.
Собравшіеся около этихъ могилъ люди въ глубокомъ молчаніи обнажили головы. Это была торжественная минута, и невольно всѣмъ пришла въ голову одна и та же мысль: гдѣ находились товарищи усопшихъ? Живы ли они или погибли, и даже любящая и заботливая рука не вырыла для нихъ могилы въ ледяной пустынѣ? Теперь уже не оставалось сомнѣній, что экспедиція напала на слѣдъ Франклина. Очевидно, когда онъ зимовалъ тутъ, на маленькомъ островѣ, экипажъ его еще не страдалъ отъ лишеній, такъ какъ по всѣмъ признакамъ члены экспедиціи вели тутъ дѣятельную жизнь, охотились, производили научныя наблюденія, экскурсіи и поѣздки на саняхъ для изслѣдованія страны. Видно было по оставшимся сосудамъ и угольямъ, что у экспедиціи Франклина было достаточно и припасовъ и топлива.
Но всѣ поиски, чтобы открыть хоть какой-нибудь письменный документъ, оставленный Франклиномъ, были безуспѣшны. Нигдѣ ничего не было найдено, хотя всѣмъ и казалось страннымъ, что онъ не оставилъ тутъ никакого письма, никакого извѣщенія для послѣдующихъ путешественниковъ. Быть можетъ онъ все-таки оставилъ какой-нибудь документъ, но сигнальный шестъ, указывающій мѣсто, гдѣ онъ былъ спрятанъ, сваленъ бурей и унесенъ въ море, и мѣсто это найти могъ быть теперь невозможно. Разгадаетъ ли эту тайну кто-нибудь въ будущемъ — неизвѣстно.
Въ виду поздняго времени и приближенія осени корабли оставили всѣ попытки проникнуть дальше на сѣверъ, и поневолѣ должны были пріостановить дальнѣйшіе поиски. Надо было уже позаботиться объ устройствѣ зимней квартиры, и корабли размѣстились въ бухтахъ полярныхъ острововъ. Но американская экспедиція, снаряженная ньюіоркскимъ купцомъ Гринеллемъ, подъ начальствомъ лейтенанта де-Гавена и состоявшая изъ двухъ кораблей «Помощь» и «Избавленіе», должна "была отправиться въ обратный путь, такъ какъ имѣла приказаніе избѣгать зимовки, къ которой она была совсѣмъ не подготовлена. Все это заставило ихъ въ началѣ сентября пуститься въ обратное плаваніе. Они не ожидали, что плаваніе это будетъ сопряжено съ необычайными приключеніями и бѣдствіями, которыя заставляютъ причислить его къ числу самыхъ ужасныхъ въ исторіи полярныхъ путешествій.
Съ самаго начала плаваніе это сопровождалось несчастьемъ: оба корабля были раздѣлены бурей, и густая снѣжная метель мѣшала разглядѣть, что дѣлается кругомъ, такъ что только спустя сутки кораблямъ удалось снова соединиться. Но вскорѣ ихъ постигло новое несчастье. Море было покрыто льдомъ и подъ вліяніемъ сильнаго холода льдины начали быстро соединяться въ одну сплошную массу, такъ что скоро движеніе кораблей сдѣлалось совершенно невозможнымъ. Всѣ усилія освободиться отъ ледяныхъ оковъ оказались тщетными. Кругомъ царствовалъ какой то страшный ледяной хаосъ, и поверхность ледяного поля каждую минуту измѣняла свой видъ: то вдругъ возникали цѣлыя горы, и льдины ползли одна на другую, то онѣ съ трескомъ рушились, и корабли ежеминутно подвергались опасности быть раздавленными. Грохотъ и шумъ кругомъ были оглушительные. Наконецъ, мало по малу эта ледяная сумятица прекратилась и движеніе льдовъ остановилось. Несчастные мореплаватели, застигнутые ледянымъ хаосомъ, цѣлыхъ три недѣли не раздѣвались, ожидая каждую минуту, что корабли ихъ будутъ раздавлены. Когда прекратился хаосъ, они замѣтили, что корабли ихъ неудержимо гонитъ къ сѣверу, вмѣстѣ съ плавучею льдиной, въ которой они были заключены. Грозныя массы льда увлекли съ собою эти суда такъ далеко на сѣверъ, какъ еще не доходилъ ни одинъ европеецъ. Во время этого невольнаго плаванія они замѣтили далѣе къ сѣверу неясныя очертанія обширной земли, которую и назвали «Землею Гринелля». Они сдѣлали еще одно поразительное наблюденіе, что, чѣмъ далѣе они подвигались къ сѣверу, тѣмъ богаче становилась животная жизнь и тѣмъ мягче климатъ, что, казалось, подтверждало предположеніе о большей мягкости климата у полюсовъ.
Цѣлыхъ шесть мѣсяцевъ пробыли они въ своей ледяной темницѣ и вмѣстѣ съ нею неудержимо неслись все дальше и дальше. Нѣсколько разъ они думали, что насталъ ихъ послѣдній часъ и что гибель кораблей неизбѣжна. Никто изъ нихъ никогда не видѣлъ прежде полярныхъ льдовъ, не зналъ ужасовъ полярной зимы. Однако, несмотря на это, горсть храбрецовъ стойко держалась и ни на минуту не теряла мужества. Мало по малу они привыкли къ своему трудному положенію, къ опасностямъ, которыя окружали ихъ, и хотя всѣ они очень ослабѣли физически, но, благодаря самоотверженному уходу и заботливости доктора Кэпа, всѣ, заболѣвшіе цынгой, выздоровѣли. Къ тому времени, когда солнце, наконецъ, снова показалось на горизонтѣ, весь экипажъ обоихъ судовъ былъ на-лицо и не потерялъ ни одного человѣка.
Замѣчательно, что въ концѣ концовъ они не только свыклись со своимъ положеніемъ, но даже вполнѣ примирились съ нимъ и начали устраивать различныя развлеченія на своемъ ледяномъ полѣ. Они катались на конькахъ, играли въ мячъ, устраивали различныя прогулки при свѣтѣ сѣвернаго сіянія и восхищались величественнымъ зрѣлищемъ арктической природы. Рождество и Новый годъ они отпраздновали какъ подобаетъ, согласно обычаямъ своей родины, и вообще старались поддерживать въ себѣ бодрое настроеніе, чему очень много способствовалъ докторъ Кэпъ, который даже устроилъ лекціи по естественной исторіи, оказавшіяся очень удачными, — всѣ слушали ихъ съ удовольствіемъ.
Наконецъ ледяное поле, въ которое были заключены корабли, прекратило свое движеніе къ сѣверу и стало подвигаться къ югу по Баффинову заливу. Въ іюнѣ корабли были освобождены изъ плѣна; необъятное ледяное поле разсыпалось на тысячи обломковъ подъ вліяніемъ теплаго морского теченія, и это произошло безъ всякихъ толчковъ и шума и необыкновенно быстро.
Замѣчательно, что ужасы и опасности, которыя имъ пришлось пережить, нисколько не охладили рвенія американскихъ моряковъ и они все-таки рѣшили продолжать свои поиски пропавшей экспедиціи, вмѣсто того чтобы вернуться на родину. Однако, имъ пришлось все-таки отказаться отъ этихъ попытокъ, такъ какъ время года было уже позднее, и они чуть чуть снова не застряли во льдахъ. Тогда уже они, не колеблясь, поплыли назадъ и благополучно прибыли въ Нью-Іоркъ
Совсѣмъ иначе провели зиму англійскіе корабли. Англійскія экспедиціи были очень хорошо подготовлены и поэтому англичанамъ не пришлось въ теченіе этой зимы выносить такія страданія, какія вынесла американская экспедиція. Всѣ семь англійскихъ кораблей были обращены въ зимніе дома. Надъ палубою была сдѣлана крыша, которую покрыли толстымъ слоевъ снѣга для теплоты. Бока кораблей тоже были обложены снѣгомъ. На верхней поверхности этихъ снѣжныхъ валовъ, окружающихъ корабли, устроено было мѣсто для прогулокъ. Печи, освѣтительные аппараты, теплая одеяла — все было въ исправности. Жители кораблей постоянно ходили другъ къ другу въ гости, и это служило для нихъ большимъ развлеченіемъ, а для того чтобы въ темнотѣ полярной ночи и во время снѣжныхъ метелей находить дорогу къ кораблямъ, въ ледъ всюду были вбиты столбы, указывающіе путь. Кругомъ простиралась страшная ледяная пустыня, застывшая въ безмолвномъ оцѣпенѣніи а на корабляхъ жизнь протекала шумно и весело. Чего только не придумывали ихъ обитатели, для поддержанія веселаго настроенія! Они устраивали музыкальные вечера, чтенія, маскарады, театръ, для котораго сдѣлали превосходныя декораціи. Ежемѣсячно издавался журналъ, въ которомъ можно было найти что угодно: серьезныя статьи, разсказы и юмористическія выходки и каррикатуры на членовъ экспедиціи. Любимымъ развлеченіемъ было также изготовленіе изъ снѣга разныхъ скульптурныхъ произведеній. Чего-чего только не соорудили члены экспедиціи! Тутъ были и колонны, и пирамиды, дома, статуи, сфинксы и т. д. Въ лунныя ночи, объятыя серебристымъ сіяніемъ, всѣ эти фигуры среди ледяной пустыни, представляли совершенно необычное и почти волшебное зрѣлище.
Командиры судовъ устроили весной санныя поѣздки для изслѣдованія мѣстности. На каждыхъ саняхъ развѣвался флагъ и была сдѣлана какая нибудь многозначительная надпись, напримѣръ: «Будь вѣренъ и стоекъ». «Терпи до конца», «Помни о концѣ» и т. д.
Слѣдовъ экспедиціи Франклина они не нашли нигдѣ, но за то сдѣлали замѣчательное открытіе, что эти пустынныя страны были когда то обитаемы людьми, которые затѣмъ переселились въ болѣе южныя области.
Кромѣ экспедицій, благополучно проведшихъ зиму въ полярныхъ льдахъ, была еще одна, которую чуть чуть не постигла участь экспедиціи Франклина. Это была тоже англійская экспедиція подъ начальствомъ Коллинсона и Макъ Клюра на корабляхъ «Предпріятіе» и «Изслѣдователь». Уже при переходѣ черезъ Атлантическій океанъ корабли эти потеряли изъ вида другъ друга вслѣдствіе бури, и имъ пришлось потомъ дѣйствовать самостоятельно.
Макъ Клюръ со своимъ кораблемъ «Изслѣдователь» застрялъ также во льдахъ, какъ и американская экспедиція. Онъ благополучно прошелъ по прямому направленію къ Берингову проливу, а оттуда, тоже по прямому направленію къ острову Банкса, и тутъ то его и настигли полярные льды. Но зато онъ открылъ, наконецъ, давно желанный сѣверо-западный проходъ — соединеніе между льдами Атлантическаго и Тихаго океановъ. И такъ сѣверозападный проходъ, отысканія котораго добивались въ теченіе такого долгаго времени и ради открытія котораго погибла экспедиція Франклина, былъ, наконецъ найденъ, но открывшій его Макъ Клюръ находился въ очень трудномъ положеніи и это открытіе, доставившее ему радость, не могло все-таки помочь ему выбраться изъ затрудненій. Проходъ былъ непроходимъ. Корабль Макъ Клюра, увлеченный льдами, чуть-чуть не погибъ, какъ вдругъ передъ глазами храбрыхъ моряковъ открылась защищенная гавань, въ которую они и направили свой корабль и бросили якорь. Макъ Клюръ назвалъ эту бухту — «Бухтою Милосердія» въ память своего спасенія, но увы! его кораблю не суждено было оттуда выбраться.
Двѣ зимы пришлось Макъ Клюру со своими товарищими провести во льдахъ и, наконецъ, на третій годъ подоспѣла помощь. Макъ Клюръ въ своемъ дневникѣ описываетъ это слѣдующимъ образомъ:
"У насъ былъ первый смертный случай. Я расхаживалъ со старшимъ лейтенантомъ вдоль корабля, разсуждая о томъ, какъ бы вырыть могилу нашему умершему товарищу, какъ вдругъ мы увидали, что къ намъ по льду приближается какая то фигура. По наружности этой фигуры и быстротѣ, съ которой она шла, мы подумали сначала, что это бѣжитъ кто нибудь изъ нашихъ, преслѣдуемый медвѣдемъ. Но чѣмъ ближе подходила фигура, тѣмъ казалось сомнительнѣе наше первое предположеніе. Фигура не была похожа ни на кого изъ нашихъ людей, хотя возможно было, конечно, что кто нибудь изъ нихъ примѣрилъ новую, еще не надѣванную одежду, приготовляясь къ предстоящему санному путешествію. Такъ какъ мы кромѣ этой фигуры никого больше не замѣтили, то и пошли къ ней на встрѣчу. Подошедши къ намъ на разстояніи 200 шаговъ, фигура стала поднимать руки и дѣлать намъ какіе то знаки, подобно эскимосамъ. Она что то кричала намъ съ большимъ напряженіемъ, но вѣтеръ относилъ звуки, и они казались намъ какимъ то дикимъ воплемъ. Мы остановились. Странная фигура продолжала спокойно приближаться къ намъ, и когда мы увидѣли, что лицо ея черно какъ смола, то у насъ невольно возникла мысль, кто же это можетъ быть? Обитатель земли или пришелецъ съ того свѣта? Если-бъ намъ показалось въ эту минуту, что у него есть хвостъ или копыта, то мы бросились бы бѣжать, сломя голову. Но по счастью мы не увидали ничего подобнаго и поэтому остались стоять на мѣстѣ. Если бъ обвалился небесный сводъ, то и тогда мы были бы меньше поражены, чѣмъ въ ту минуту, когда раздался голосъ, говорившій намъ: «Я — лейтенантъ Нимъ съ корабля „Рѣшительный“ подъ командою капитана Келлета».
«Броситься къ нему и заключить его въ свои объятія было дѣломъ одной минуты! Насъ удивлялъ черный цвѣтъ его кожи; но мы тогда не знали, что окрашиваніе кожи въ черный цвѣтъ былъ предохранительнымъ средствомъ отъ вреднаго дѣйствія холода на кожу».
Такимъ образомъ Макъ Клюръ со своими товарищами избѣжалъ участи Франклина, но его корабль безвозвратно погибъ во льдахъ бухты Милосердія, откуда онъ уже не могъ освободиться.
Всѣ экспедиціи, отправленныя на поиски пропавшихъ, вернулись, не достигнувъ своей цѣли. Никто изъ членовъ экспедиціи Франклина не было найденъ, и англійское адмиралтейство пришло къ убѣжденію, что больше уже ничего нельзя сдѣлать для отысканія несчастныхъ. Имена ихъ, какъ безвозвратно погибшихъ, были вычеркнуты изъ морскихъ служебныхъ списковъ.
Прошло уже девять лѣтъ со времени исчезновенія Франклина въ ледяной пустынѣ. Напрасно отважные изслѣдователи, подвергая свою жизнь опасности, осматривали обширную полярную область — нигдѣ ничего не было найдено, кромѣ слѣдовъ первой зимовки Франклина на островѣ Бичи. Но гдѣ свершилась мрачная судьба Франклина и его товарищей — это такъ и оставалось тайной. Однако въ этой обширной области, изслѣдованной во время поисковъ, находился все-таки уголокъ, куда никто не заглянулъ, а между тѣмъ тамъ именно и было мѣсто борьбы и неимовѣрныхъ страданій несчастныхъ спутниковъ Франклина, и тамъ они погибли. Случай открылъ эту тайну и разъяснилъ участь экспедиціи.
Компанія Гудзонова залива поручила доктору Рэ сдѣлать съемку западнаго берега Беотіи. Это порученіе не имѣло никакого отношенія къ поискамъ Франклина, и Рэ отправился туда, когда англійское адмиралтейство уже окончательно отказалось отъ всякихъ дальнѣйшихъ попытокъ въ этомъ отношеніи, считая ихъ совершенно безполезными. Рэ, во время своего путешествія встрѣтилъ эскимосовъ, которые разсказали ему, что нѣсколько лѣтъ тому назадъ какіе то бѣлые люди, числомъ около 40 человѣкъ, переправлялись по льду къ югу и знаками давали имъ понять, что корабль ихъ раздавленъ льдами. Спустя нѣсколько недѣль послѣ этого были найдены тридцать труповъ бѣлыхъ людей на берегу американскаго материка и еще пять на близлежащемъ островѣ. Сначала Рэ отнесся недовѣрчиво къ этимъ разсказамъ, но затѣмъ, посѣтивъ эскимосовъ, онъ пришелъ къ убѣжденію, что ихъ разсказы, вѣроятно, имѣютъ нѣкоторыя основанія. Онъ нашелъ у эскимосовъ множество вещей, принадлежавшихъ Эребусу и Террору — серебряныя ложки, обломки часовъ, компасовъ и зрительныхъ трубъ, серебрянныя бляхи съ именами Франклина и дргихъ офицеровъ. Конечно, Рэ постарался вымѣнять эти вещи у эскимосовъ и привезъ ихъ въ Англію. Когда онъ явился въ британское адмиралтейство, то привелъ всѣхъ въ сильнѣйшее волненіе своими разсказами.
Однако, британское адмиралтейство, извѣрившись въ возможности отыскать пропавшихъ, рѣшило уже больше не снаряжать никакихъ экспедицій на поиски за ними и ограничилось лишь тѣмъ, что предложило Гудзоновой компаніи послать экспедицію въ ту область полярной Америки, на которую указывалъ докторъ Рэ. Одинъ изъ промышленниковъ этой компаніи, взялъ съ собою 14 человѣкъ, привыкшихъ къ суровой полярной природѣ, и отправился туда. Онъ дѣйствительно встрѣтилъ въ этой мѣстности эскимосовъ и нашелъ у нихъ много вещей, принадлежавшихъ Эребусу и Террору, такъ что показанія доктора Рэ вполнѣ подтвердились и англійское правительство должно было выдать ему премію (около ста тысячъ рублей), назначенную тому, кто первый откроетъ слѣды пропавшей экспедиціи. Эскимосы указывали на островъ, лежащій у американскаго материка, какъ на мѣсто, гдѣ находились бѣлые, погибшіе отъ голода. Дѣйствительно, Стюартъ нашелъ на островѣ Монреалѣ лыжи, на которыхъ ножемъ было вырѣзано имя доктора Стэнли, хирурга съ Эребуса и разныя корабельныя принадлежности, но костей человѣческихъ нигдѣ не было видно. Но другой островъ, земля короля Вильгельма, такъ и остался неизслѣдованнымъ.
Англійское правительство, посылавшее понапрасну столько экспедицій, отказалось на этотъ разъ снарядить новую экспедицію. Тогда жена Франклина рѣшила снарядить ее на свой счетъ. Она продала все, что имѣла, поселилась въ маленькой плохенькой квартиркѣ и купила винтовую шхуну «Фохсъ» для экспедиціи. Многіе изъ отзывчивыхъ моряковъ предлагали ей свои услуги безвозмездно, и она выбрала начальникомъ экспедиціи капитана Макъ Клинтона, участвовавшаго уже во многихъ полярныхъ путешествіяхъ и устраивавшаго нѣсколько санныхъ экскурсій. Остальные офицеры, принявшіе участіе въ этой новой экспедиціи, также выразили желаніе служить безвозмездно, въ виду того, что леди Франклинъ на собственныя средства снаряжала экспедицію. Впрочемъ, потомъ британское адмиралтейство оказало все-таки помощь экспедиціи, снабдивъ ее различными запасами.
Итакъ Макъ Клинтонъ отправился на сѣверъ, и дѣйствительно, его экспедиціи удалось окончательно разъяснить тайну, скрывавшую участь Франклина и его товарищей. Отправляясь въ свое путешествіе, онъ почти не надѣялся застать въ живыхъ кого-нибудь изъ членовъ экспедиціи Франклина. Онъ зналъ, что область Большой Рыбной рѣки, куда по всей вѣроятности направились немногіе уцѣлѣвшіе изъ экспедиціи Франклина, одна изъ самыхъ пустынныхъ и рѣдко посѣщается даже эскимосами. При томъ же, онъ находилъ, что европейцу крайне трудно свыкнуться съ образомъ жизни эскимосовъ и принудить себя къ ихъ пищѣ, такъ что совершенно напрасно думаютъ, что тамъ, гдѣ могутъ жить эскимосы, европейцамъ также не будетъ грозить голодная смерть. Макъ Клинтонъ, напримѣръ, утверждалъ, что эскимосы имѣютъ совершенно особые пріемы для ловли тюленей и пріучаются съ дѣтства къ этому зимнему занятію, Европеецъ же, какъ бы онъ ни старался, никогда не можетъ сравниться въ ловкости съ эскимосомъ въ этомъ отношеніи. Трудно также европейцу привыкнуть къ обращенію съ каякомъ, безъ котораго жизнь эскимоса немыслима. Поэтому Макъ Клинтонъ не разсчитывалъ на успѣшный исходъ своей экспедиціи, а надѣялся только добыть болѣе точныя свѣдѣнія объ участи Франклина и его товарищей и главное — найти какіе нибудь письменные документы, оставленные погибшею экспедиціей. И то, и другое ему удалось. Послѣ долгаго и обильнаго всевозможными приключеніями полярнаго плаванія и двухлѣтняго пребыванія во льдахъ, Макъ Клинтокъ въ февралѣ 1859 г. получилъ, наконецъ, первыя достовѣрныя свѣдѣнія о погибшей экспедиціи. У мыса Викторіи на землѣ короля Вильгельма, онъ набрелъ во время санной экскурсіи на деревню эскимосовъ, которые и разсказали ему, что нѣсколько лѣтъ тому назадъ большой корабль былъ окруженъ льдами недалеко отъ острова. Люди съ этого корабля выбрались на берегъ и направились къ рѣкѣ Рыбной, но тамъ погибли. У этихъ эскимосовъ Макъ Клинтонъ нашелъ вещи, принадлежавшія экспедиціи, такъ что, очевидно, показаніямъ ихъ можно было вѣрить. Рѣшено было продолжать поиски въ этомъ направленіи. Макъ Клинтонъ, вмѣстѣ съ лейтенантомъ Гобсономъ, отправился къ мысу Викторіи, на островѣ короля Вильгельма, но тутъ они раздѣлились. Гобсонъ пошелъ по тому направленію, гдѣ по указанію эскимосовъ должны были находиться остатки разбитаго судна, а Макъ Клинтокъ рѣшилъ изслѣдовать островъ Монреаль и мѣстность, прилегающую къ узкому заливу Баррову. Сначала онъ ничего не нашелъ и уже началъ сомнѣваться въ истинности показаній эскимосовъ, какъ вдругъ наткнулся на скелетъ человѣка, очевидно принадлежавшаго къ зспедиціи Франклина. Осмотрѣвъ остатки платья покойнаго, Макъ Клинтокъ увидалъ, что это былъ офицеръ пропавшей экспедиціи. При немъ была найдена платяная щетка, карманная гребенка и записная книжка, но листы ея такъ стерлись, что разобрать въ нихъ ничего нельзя было. По положенію скелета можно было догадаться, въ какомъ направленіи шли несчастные, и эта находка подтвердила слова эскимосовъ, что «бѣлые шли, потомъ падали и замирали на дорогѣ». Очевидно, у товарищей несчастнаго не хватило силъ не только похоронить его, но даже перевернуть на спину, и онъ умеръ, какъ упалъ, лицомъ на льду!
Лейтенантъ Гобсонъ, разставшись съ Макъ Клинтономъ пошелъ къ сѣверной оконечности земли короля Вильгельма и нашелъ тамъ три палатки съ одѣялами и платьемъ и остатки охотничьихъ принадлежностей, но тутъ не было и слѣда документовъ, дальше же онъ нашелъ оловянную трубку и въ ней извѣстный уже читателямъ отчетъ объ экспедиціи Гора на іюляхъ котораго было приписано нѣсколько строчекъ, разъяснившихъ тайну, такъ долго окружавшую участь экспедиціи. Въ этихъ немногихъ строкахъ заключалась потрясающая повѣсть страданій экспедиціи. Тамъ были двѣ отмѣтки: одна, относящаяся къ болѣе раннему времени, сообщала, что «все благополучно», другая, болѣе поздняя, передавала уже грустную исторію гибели судовъ и смерти начальника экспедиціи. Тутъ же валялось множество вещей, которыя побросали должно быть съ цѣлью облегчить грузъ саней. Дальше Гобсонъ нашелъ лодку и въ ней два скелета. Въ лодкѣ найдено было, между прочимъ, два заряженныхъ ружья, но, очевидно, несчастные не имѣли силъ стрѣлять и по всей вѣроятности они замерзли. Сдѣлавъ всѣ эти важныя находки, Гобсонъ вернулся на корабль, но въ такомъ истощенномъ состояніи, что онъ едва влачилъ ноги. Оказывается, что во время своей поѣздки, онъ заболѣлъ цынгой и такъ отъ нея страдалъ, что его вѣрные спутники должны были нести его на рукахъ или тащить на саняхъ, потому что идти онъ совсѣмъ не могъ.
Слѣдующія экспедиціи открыли еще разные другіе слѣды пропавшихъ, и при помощи разсказовъ эскимосовъ можно было до нѣкоторой степени возстановить ихъ грустную исторію. Очевидно, покинувъ корабли, они, еле передвигая ноги вслѣдствіе слабости, потащили нагруженные сани по направленію къ американскому берегу. Но между мысами Викторіи и Гершеля, на землѣ короля Вильгельма, они рѣшили, что тащить съ собою больныхъ и слабыхъ невозможно. Ихъ оставили, и изъ этихъ несчастныхъ только одинъ дотащился до мѣста, гдѣ были корабли, остальные всѣ погибли; мѣстами были найдены кости нѣкоторыхъ изъ нихъ. Эскимосы, разсказывавшіе, что въ іюлѣ 1848 года, они встрѣтили на землѣ короля Вильгельма около сорока человѣкъ, которые знаками объясняли имъ, что корабли ихъ затерты льдами. По всей вѣроятности они видѣли капитана Крозье съ товарищами. На однихъ саняхъ была нагружена лодка, покрытая брезентомъ, которая служила имъ убѣжищемъ, но дорогою они всѣ погибли отъ голода, холода и изнеможенія. Одна эскимосска, видѣвшая 40 человѣкъ у острова Монреаля, разсказывала, что когда она вскорѣ вернулась на это же самое мѣсто, то нашла только одного человѣка, оставшагося въ живыхъ, да и тотъ сейчасъ же умеръ.
— Онъ былъ большого роста и крѣпкаго тѣлосложенія, — разсказывала эскимосска. — Онъ сидѣлъ, опираясь локтями въ колѣни и руками поддерживалъ голову. Но когда я подошла, онъ поднялъ голову, чтобы мнѣ что то сказать и тотчасъ же умеръ!
Впослѣдствіи удалось даже найти остатки погибшихъ кораблей Эребуса и Терора. Найденныя кости погибшихъ были сожжены, а въ память погибшихъ героевъ экспедиціи Франклина сооруженъ памятникъ въ Англіи.
Путешествіемъ Макъ Клинтока заканчиваются многочисленныя экспедиціи, снаряжавшіяся на поиски за пропавшими въ полярныхъ льдахъ Франклиномъ и его товарищами. Къ несчастью, всѣ неимовѣрныя усилія, потраченныя въ этомъ направленіи, героическое самоотверженіе и подвиги человѣколюбія, — все оказалось тщетнымъ. Никого не удалось спасти изъ членовъ экспедиціи Франклина, и только побѣлѣвшія отъ времени кости, да разные неодушевленныя предметы и обломки кораблей оставались безмолвными свидѣтелями страшной драмы, которая разыгралась много лѣтъ тому назадъ во льдахъ дальняго сѣвера. Экспедиція Макъ Клинтока все-таки достигла нѣкоторыхъ результатовъ и, по его убѣжденію, въ этомъ направленіи быть сдѣлано все, что только можно было сдѣлать. Но исторія Франклина и его товарищей не будетъ забыта, и покуда люди не разучатся сочувствовать чужимъ страданіямъ и восхищаться геройскими поступками, до тѣхъ поръ имя Франклина будетъ жить въ памяти человѣчества.
ГЛАВА VIII.[править]
Поиски за погибшею экспедиціей Франклина вызвали изслѣдованіе доселѣ неизвѣстныхъ и вѣчно дремлющихъ подъ ледянымъ покровомъ острововъ, лежащихъ у сѣверныхъ береговъ американскаго континента. Такимъ образомъ человѣколюбивое стремленіе вызвало устройство экспедицій и содѣйствовало въ тоже время и успѣхамъ науки. Результаты Франклиновскихъ экспедицій въ научномъ отношеніи были блестящіе и оживили интересъ къ полярнымъ странамъ. Поэтому, когда поиски Франклина уже были оставлены, многія страны продолжали все-таки снаряжать полярныя экспедиціи, но уже исключительно съ научными цѣлями. Несмотря, однако, на множество такихъ экспедицій, тайна, окружающая полюсъ, до сихъ поръ еще не разоблачена, и туда никому не удалось проникнуть.
Многимъ изъ этихъ позднѣйшихъ экспедицій пришлось перенести неимовѣрныя трудности и страданія. Особенно поразительны въ этомъ отношеніи приключенія американской экспедиціи на кораблѣ «Полярисъ». Эта экспедиція отправилась подъ начальствомъ капитана Галля со спеціальною цѣлью проникнуть къ полюсу, сопровождаемая самыми горячими напутствіями и пожеланіями и увѣренная въ своемъ успѣхѣ. Но увы! путешествіе Поляриса, если и было не такое трагическое, какъ плаваніе Эребуса и Терора, то во всякомъ случаѣ и оно также изобиловало всевозможными бѣдствіями и страданіями.
Сначала плаваніе Поляриса было удачнымъ, но въ концѣ августа начались туманы и показались огромныя льдины. Путешественники, однако, не падали духомъ, такъ какъ имъ доставляла удовольствіе мысль, что они зашли къ сѣверу дальше другихъ изслѣдователей и теперь плыли по морю, волны котораго еще не разсѣкалъ ни одинъ корабль. Кромѣ того съ правой стороны своего корабля они открыли новую землю, которую и назвали землею Галля, по имени своего командира, Однако льды такъ напирали на корабль, что Галль и его товарищи опасались, что, онъ развалится. Наконецъ имъ удалось найти убѣжище въ маленькой бухтѣ, которую Галль назвалъ заливомъ Поляриса, а самое мѣсто стоянки названо было «Пріютомъ благодаренія Богу». Но это убѣжище далеко не было безопаснымъ, и корабль тутъ не былъ защищенъ отъ страшнаго напора полярныхъ льдовъ. Одинъ изъ членовъ экспедиціи Галля описываетъ это явленіе.
«Со всѣхъ сторонъ надвигаются льды, кругомъ раздаются страшные звуки. Мачты стонутъ и скрипятъ, снасти хлопаютъ, блоки трещатъ, цѣпи бряцаютъ, а ванты раздаютъ звуки, напоминающіе Эолову арфу. Глухо шумитъ вѣтеръ подъ палаткой, прикрывающею палубу и надуваетъ ее какъ парусъ. Балки скрипятъ, обшивка дрожитъ, все судно содрогается и со льда слышится въ отдаленіи какъ будто плачъ и стонъ или глухой вой, который раздается то сильнѣе, то тише — однимъ словомъ, кругомъ царитъ самый дикій хаосъ звуковъ».
Корабль прикрѣпили къ ледяной горѣ, которая была названа Галлемъ горою Провидѣнія. Однако эта гора чуть не погубила корабль, такъ какъ она вскорѣ съ шумомъ и грохотомъ обрушилась.
Разумѣется, Галль не преминулъ водрузить съ подобающею торжественностью американское звѣздное знамя на открытой имъ землѣ. Но открытіе это не принесло ему счастья. Вернувшись изъ одной поѣздки въ саняхъ, Галль почувствовалъ себя нехорошо, а воцарившаяся арктическая ночь, когда солнце окончательно исчезло за горизонтомъ, только усилила его болѣзнь. Въ началѣ ноября 1871 г. онъ умеръ и похороненъ на берегу, возлѣ того мѣста, гдѣ стоялъ его корабль. Товарищи поставили на его могилѣ деревянный памятникъ, на которомъ вырѣзали его имя и перечислили всѣ его заслуги.
Смерть предводителя была страшнымъ ударомъ для экспедиціи. Никто уже не думалъ о дальнѣйшихъ открытіяхъ, тѣмъ болѣе что между офицерами постоянно выходили пререканія. Несмотря на то зима прошла относительно не дурно, такъ какъ оказалось, что климатъ въ этихъ, мѣстахъ умѣреннѣе, нежели даже въ мѣстностяхъ по южнѣе. Въ животныхъ недостатка не было, а лѣтомъ даже появилась растительность и великолѣпные цвѣты. На лѣто прилетѣло множество птицъ и мѣстность очень оживилась, такъ что трудно было представить себѣ, что корабль зашелъ такъ далеко на сѣверъ.
Когда лѣтомъ ледъ разошелся, то Полярисъ вышелъ изъ залива, названнаго его именемъ. Казалось, все шло хорошо и экипажъ Поляриса надѣялся благополучно выбраться изъ полярнаго моря, но бѣдствія его въ дѣйствительности только еще начинались. Спустившись далѣе къ югу, корабль снова попалъ во льды и подвергся страшному напору ледяныхъ глыбъ, которыя окружали его со всѣхъ сторонъ. Пришлось второпяхъ устроить на одной изъ льдинъ убѣжище, на случай гибели корабля. Разбили не то шалашъ, не то палатку и приготовили на палубѣ разныя необходимыя вещи и съѣстные припасы, чтобы имѣть возможность побросать ихъ на ледъ, когда наступитъ опасность. И дѣйствительно, такая предусмотрительность оказалась не лишней. Произошла катастрофа, ужаснѣе которой трудно было что нибудь себѣ представить. Въ ночь съ 15-го на 16-ое октября громадная льдина приподняла корабль и совершенно выдвинула его изъ воды, такъ что онъ моментально легъ на бокъ. Толчокъ былъ страшный. На кораблѣ поднялась ужасная суматоха и все, что было заранѣе приготовлено, поскорѣе побросали на льдину. Но этимъ не кончились несчастья. Вдругъ льдина затрещала и разрушилась подъ давленіемъ ледяныхъ горъ, которыя напирали со всѣхъ сторонъ. Часть команды спаслась на льдинахъ, качавшихся на волнахъ океана. Корабль скатился внизъ и мгновенно исчезъ въ темнотѣ. На льду оказались 10 человѣкъ, въ числѣ которыхъ были эскимосы съ женами и дѣтьми. Изъ запасовъ у нихъ сохранилось 11 мѣшковъ хлѣба, 14 окороковъ, нѣсколько, банокъ мяса въ консервахъ, нѣсколько пудовъ шеколаду, много ружей и достаточный запасъ пороху и пуль, а также много одѣялъ и шкуръ, одна палатка и два вельбота. Этого было пока достаточно. Тотчасъ же было приступлено къ постройкѣ хижинъ изъ льда и досокъ, выброшенныхъ раньше на льдину изъ предосторожности. Льдина, на которой они спаслись, имѣла въ окружности около семи верстъ и спокойно качалась на волнахъ океана. Первое время они чувствовали себя въ безопасности на этомъ ледяномъ плоту, который уносило теченіемъ, и довольно сносно провели зиму. Эскимосы были очень полезны потерпѣвшему крушеніе экипажу, такъ какъ они были превосходные охотники, и снабжали всѣхъ свѣжей пищей.
Наступило Рождество. Несчастные путешественники, пріютившіеся на плавучей льдинѣ, рѣшили все-таки отпраздновать его съ наивозможною торжественностью. Они приберегли для такого случая окорокъ ветчины и истратили свои послѣднія банки консервовъ изъ сушеныхъ овощей и мяса. Но за то они устроили роскошный пиръ, въ которомъ, впрочемъ, не послѣднее мѣсто было отведено тюленьему мясу и крови. Въ этотъ торжественный вечеръ мысли всѣхъ обратились на далекую родину. Плывущіе на льдинѣ знали, что и ихъ тоже вспоминаютъ, но никто изъ ихъ близкихъ друзей и родныхъ не подозрѣвалъ, конечно, вспоминая ихъ въ ярко освѣщенной и натопленной комнатѣ, что они несутся въ эту минуту на хрупкой льдинѣ по необозримой дали полярнаго океана.
А льдина неслась прямо къ югу, и они уже почти не видѣли вокругъ себя плавающихъ льдовъ. Въ душу многихъ изъ нихъ закрадывалось вполнѣ основательное опасеніе, что льдина можетъ разломаться подъ дѣйствіемъ теплаго теченія. Дѣйствительно, отъ нея уже стали отламываться куски, и поверхность ея постепенно уменьшалась. Вдругъ она раскололась, но по счастью люди во время нашли спасеніе на лодкѣ, хотя имъ пришлось побросать за бортъ все лишнее, даже мясо и платье. Однако, имъ удалось опять наткнуться на большую льдину, на которой они и пріютились временно. Положеніе ихъ становилось хуже съ каждымъ днемъ. Вѣчно мокрые, они ужасно страдали отъ холода и недостатка пищи. Къ счастью для нихъ одинъ изъ эскимосовъ увидѣлъ плывущаго на льдинѣ медвѣдя и удачнымъ выстрѣломъ уложилъ его. Радость была всеобщая. Голодная смерть, слѣдовательно, была отстранена еще на нѣсколько дней!
Наконецъ наступилъ счастливый день 28-го Апрѣля. Измученные голодомъ путешественники дошли уже почти до полнаго отчаянія, какъ вдругъ одинъ изъ нихъ, вскарабкавшійся на возвышенную часть льдины, закричалъ: «пароходъ!» Это слово подѣйствовало магически. Всѣ вскочили со своихъ мѣстъ, заволновались. — «Гдѣ же пароходъ?…» кричали со всѣхъ сторонъ. Дѣйствительно, вдали виднѣлся дымокъ и мачты парохода. У всѣхъ трепетало сердце отъ страха, что пароходъ можетъ пройти мимо, не замѣтивъ ихъ. Начали давать сигналы, но пароходъ не отвѣчалъ на нихъ, и вся ночь прошла такимъ образомъ въ сильнѣйшемъ волненіи. Къ утру, однако, они замѣтили другой пароходъ, который, наконецъ, обратилъ вниманіе на ихъ сигналы и подошелъ къ льдинѣ. Это было китоловное судно «Тигрица».
Можно себѣ представить, какъ обрадовались несчастные, очутившись на палубѣ судна, и какъ они благодарили капитана за свое спасеніе! Когда ихъ ввели въ теплыя каюты парохода, съ ними сдѣлались приступы удушья, и прошло не мало времени, прежде чѣмъ они привыкли къ удобствамъ благоустроенной жизни!
Между тѣмъ Полярисъ съ оставшимися на немъ 14 моряками не погибъ въ волнахъ океана, а былъ только отнесенъ далеко отъ тѣхъ, которые спаслись на льдинѣ. Судно получило течь, но оставшимся на немъ, удалось направить его на отмель у острова Литльтона. Запасовъ было довольно, топлива также и потому приближающаяся зима никого не пугала. Построили на островѣ домикъ, хотя и убогій, но все-таки въ немъ можно было расположиться довольно удобно. Живущіе въ немъ проводили время въ чтеніи, игрѣ въ шахматы и др. занятіяхъ. Недостатка они не терпѣли ни въ чемъ, не то что ихъ товарищи на льдинѣ, и только табаку у нихъ оказалось мало и они замѣнили его листьями чая, который и курили вмѣсто табаку. Весною приступили къ постройкѣ двухъ большихъ лодокъ и въ первыхъ числахъ іюня пустились на нихъ въ море. Двадцать дней они плыли, подвергаясь ежеминутно опасности погибнуть въ волнахъ полярнаго океана, пока, наконецъ, ихъ не подобрало одно китоловное судно, шедшее мимо.
Замѣчательно, что, несмотря на эти ужасныя приключенія, изъ экипажа Поляриса никто не погибъ въ ледяной пучинѣ, и только капитанъ Галль покоится непробуднымъ сномъ въ открытой имъ полярной землѣ.
Изъ поздѣйшихъ экспедицій не было ни одной, трагическая судьба которой напоминала бы судьбу Франклина и его спутниковъ, кромѣ экспедиціи, устроенной редакторомъ одной большой Ньюіоркской газеты, Гордономъ Беннетомъ. Онъ снарядилъ на свой счетъ экспедицію къ сѣверному полюсу подъ начальствомъ Делонга, на кораблѣ «Жаннетта», и судьба ея была также ужасна, какъ и судьба экспедиціи Франклина.
Жаннетта вышла изъ Саи-Франциско въ іюлѣ 1879 г. Цѣль ея была — достигнуть полюса черезъ Беринговъ проливъ. Въ послѣдній разъ видѣли корабль 3-го сентября въ томъ же году, когда онъ шелъ по направленію къ землѣ Врангеля.
Прошло два года, и объ этой экспедиціи не было ни слуху ни духу. Конечно, это возбудило тревогу и тотчасъ же были организованы экспедиціи на поиски Жаннетты, какъ раньше на поиски Франклина. Въ 1882 г. участь Жаннетты разъяснилась. Корабль застрялъ во льдахъ и 22 мѣсяца безпомощно носился съ этими льдами, гонимый вѣтромъ и теченіемъ по волнамъ полярнаго океана. Офицеры и экипажъ корабля спаслись въ трехъ лодкахъ, которыя они протащили черезъ ледъ на большомъ разстояніи, пока не достигли открытой воды. Одна изъ этихъ лодокъ исчезла изъ глазъ во время бури и больше ее никто не видалъ; остальнымъ, послѣ долгихъ страданій и страшныхъ лишеній, удалось достигнуть устья Лены, откуда двое матросовъ были командированы въ ближайшее русское поселеніе за помощью, но прежде чѣмъ пришла помощь, Делонгъ и его спутники погибли отъ голода. Только нѣсколько человѣкъ, въ томъ числѣ лейтенантъ Мельваль, уцѣлѣли въ этой экспедиціи и были потомъ доставлены въ Нью-Іоркъ.
Стремленіе къ сѣверному полюсу не прекратилось и въ настоящее время, и теперь постоянно снаряжаются новыя экспедиціи на сѣверъ. Но экспедиціи послѣднихъ лѣтъ, благодаря всевозможнымъ усовершенствованіямъ и приспособленіямъ, а также пріобрѣтенному опыту, оканчивается всегда благополучно, и хотя никому не удалось до сихъ поръ проникнуть къ полюсу, но никого изъ изслѣдователей не постигла судьба Франклина и его товарищей. Только одинъ воздухоплаватель Андре пропалъ безъ вѣсти со своимъ спутникомъ, но его планъ достигнуть полюса на воздушномъ шарѣ былъ слишкомъ рискованнымъ и врядъ ли могъ окончиться благополучно. Какая судьба постигла его, поглотилъ ли его океанъ или кости его бѣлѣютъ гдѣ нибудь въ полярной пустынѣ — этого никто не знаетъ. Экспедиціи, отправленныя на поиски воздухоплавателей, не привели пока ни къ какимъ результатамъ. Судьба Андре и его спутника по прежнему окружена тайной. Четыре года прошло съ тѣхъ поръ, какъ онъ распрощался съ провожавшими его на Шпицбергенѣ, и уже никто изъ нихъ, конечно, не надѣется снова увидѣть его.
Другія экспедиціи, организованныя обычнымъ путемъ, возвращались благополучно и съ богатѣйшими научными результатами, добытыми во время путешествія во льдахъ. Особенно богата такими научными результатами послѣдняя экспедиція Нансена къ сѣверному полюсу. Ни одинъ человѣкъ не погибъ изъ экипажа Нансена и судно его «Фрамъ» цѣлымъ и невредимымъ вернулось на родину. Такой удачный исходъ экспедиціи доказываетъ, что она была устроена самымъ безукоризненнымъ образомъ и все было предусмотрѣно заранѣе. Нынѣшнимъ полярнымъ путешественникамъ уже нечего опасаться участи Франклина, но они всегда должны помнить о ней, такъ какъ она всего нагляднѣе показываетъ имъ, какъ бываетъ безпомощенъ неподготовленный человѣкъ въ борьбѣ съ враждебными силами природы.