По окончании схватки Гаргантюа вернулся домой вместе со своими людьми за исключением монаха, и на рассвете все они отправились к Грангузье, который молился Богу в постели об их спасении и победе. И, увидя их всех в целости и сохранности, любовно облобызался с ними и спросил вестей про монаха. Но Гаргантюа отвечал ему, что, без сомнения, монах находится среди неприятеля.
— Неприятелю, значит, не поздоровится, — заметил Грангузье.
И верно сказал. Не даром же существует поговорка: посулить кому-нибудь монаха[1].
Тем временем Грангузье приказал приготовить очень хороший завтрак, чтобы они могли освежиться. Когда всё было подано, позвали Гаргантюа, но он был так огорчён отсутствием монаха, что не хотел ни пить, ни есть. Вдруг монах появился и уже у ворот заднего двора вскричал:
— Вина, вина хорошего, друг мой Гимнаст!
Гимнаст вышел и увидел, что это брат Жан, который привёл пятерых паломников и пленного Тукдильона. Гаргантюа вышел навстречу монаху, принял его как нельзя лучше и повёл к Грангузье, который расспрашивал о его приключениях. Монах ему всё рассказал: и как его взяли в плен, и как он отделался от стрельцов, и о бойне, учинённой им по дороге, и о том, как он освободил паломников и захватил в плен капитана Тукдильона.
После того принялись все вместе весело пировать. Между тем Грангузье расспрашивал паломников, откуда они, где побывали и куда идут.
Лосдалер отвечал за всех:
— Государь, я из Сен-Жену в Берри; вот он из Палюо, а вот он из Онзе; вот этот из Аржи, а этот из Вильбредена. Мы идём из Сен-Себастиана, около Нанта, и возвращаемся домой, не спеша.
— Хорошо, — сказал Грангузье, — но зачем вы ходили в Сен-Себастан?
— Мы ходили, — отвечал Лосдалер, — молить святого не насылать на нас моровую язву.
— Ах! — сказал Грангузье, — жалкие люди, неужели вы думаете, что моровую язву насылает св. Себастиан?
— Воистину так, — отвечал Лосдалер, — наши проповедники это утверждают.
— Неужели, — сказал Грангузье, — лжепророки возвещают вам о таком вздоре? Неужели они возводят такую хулу на праведников и угодников Божиих и приравнивают их к диаволу, который причиняет только одно зло людям? Как Гомер утверждал, что моровая язва наслана была Аполлоном в лагерь греков, а поэты измышляют кучу злых гениев и богов, — так в Сине один пустосвят проповедовал, что св. Антоний насылает антонов огонь, а св. Евтропий — водянку, а св. Жильда — безумие, св. Жену — подагру. Но я его так за это наказал, что он обозвал меня еретиком и с тех пор ни один пустосвят не смеет появляться в моей земле. И меня удивляет, что ваш король позволяет проповедовать такие скандальные вещи в своём королевстве. Ведь за это они заслуживают сильнейшего наказания, чем за то, если бы даже колдовством или другим каким способом напустили моровую язву на страну. Моровая язва убивает только тело, а такие обманщики отравляют души.
При этих словах его перебил монах и спросил паломников:
— Из каких вы мест, бедняги?
— Из Сен-Жену, — отвечали они.
— Ну, а как поживает аббат Траншельон? — спросил монах. Он выпить не дурак. А монахи хорошо ли кормятся? Клянусь, они спят с вашими жёнами, в то время как вы паломничаете.
— Эге! — сказал Лосдалер — я не боюсь за свою. Кто увидит её днём, не погонится за тем, чтобы навещать её ночью.
— Вот пустые слова! — заметил монах. Хотя бы она была дурна, как Прозерпина, ей не сдобровать, когда поблизости есть монахи. Пусть меня сифилис одолеет, если по возвращении вы не найдёте их с прибылью, — сказал монах.
— Это — как вода Нила в Египте, — заметил Гаргантюа, — если верить Страбону и Плинию (кн. VII, гл. III). Ну а теперь следует подумать о пище, одежде и о грешных телах.
— Ну ступайте, бедные люди, — сказал Грангузье, — во имя Всемогущего Творца, и да хранит Он вас от всяких зол. А вперёд не предпринимайте так легкомысленно таких трудных, бесполезных путешествий, Содержите свои семьи, трудитесь каждый в своей профессии, учите своих детей и живите, как указывает добрый апостол Павел[2]. Живя так, вы будете под охраной Господа Бога, Его ангелов и святых, и никакая беда и напасть не коснутся вас.
После того Гаргантюа отвёл их в залу пообедать, но паломники только вздыхали и говорили Гаргантюа:
— О, как счастлив край, где господином такой человек! Мы больше узнали поучительного и разумного из его речей, обращённых к нам, нежели изо всех проповедей, какие когда-либо слышали в нашем городе.
— Это, как Платон говорит (lib. V De repub.), что республики будут тогда счастливы, когда короли будут философами, или философы королями, — отвечал Гаргантюа. После того велел наложить в их дорожные сумы съестных припасов, несколько бутылок вина и дал каждому из них по коню, для облегчения пути, и несколько денег.