Глубоко вздыхаетъ Вальтгэмскій аббатъ.
Скорбитъ въ нёмъ душа поневолѣ:
Услышалъ онъ вѣсть, что отважный Гарольдъ
Палъ въ битвѣ, на Гастингскомъ полѣ.
И тотчасъ же шлетъ двухъ монаховъ аббатъ
На мѣсто, гдѣ битва кипѣла,
Веля отыскать имъ межь грудами тѣлъ
Гарольда убитаго тѣло.
Монахи съ печалію въ сердцѣ пошли,
Съ печалью они воротились:
"Увы! — говорятъ — преподобный отецъ,
Мы съ счастіемъ нашимъ простились!
"Погибъ наилучшій изъ саксовъ: его
Сразилъ проходимецъ безродный;
Разбойники дѣлятъ родную страну;
Въ раба превратился свободный.
"Нормандская сволочь надъ нами царитъ:
Всё это — бродяги да воры.
Я видѣлъ — какой-то портной изъ Байё
Надѣлъ золочёныя шпоры.
"О, горе тому, кого саксомъ зовутъ!
И вы, что въ небесномъ сіяньи
Живёте, патроны саксонской земли,
Постигло и васъ поруганье.
"Теперь-то мы знаемъ, что значила та
Комета, что ныньче являлась,
Красна точно кровь, и на небѣ ночномъ
Метлой изъ огня разстилалась.
«То знаменье было — и вотъ для него
Настало теперь исполненье.
Мы въ Гастингсѣ были и всё обошли
Кровавое поле сраженья.
Мы всѣхъ осмотрѣли погибшихъ бойцовъ,
Мы долго и всюду искали,
Но тѣла Гарольда мы тамъ не нашли —
И наши надежды пропали.»
Такъ Асгодъ и Альрикъ давали отчётъ.
Аббатъ ломалъ руки, внимая;
Потомъ онъ задумался — и наконецъ
Сказалъ имъ, глубоко вздыхая:
"Въ странѣ Грендельфильда, гдѣ вѣтеръ шумитъ,
Надъ тёмными соснами вѣя,
Средь лѣса, въ убогой избушкѣ, живётъ
Эдиѳь Лебединая Шея.
"Прекрасною бѣлою шеей своей
Извѣстна была она свѣту,
И въ прежнее время король нашъ Гарольдъ
Влюблёнъ былъ въ красавицу эту.
"Любилъ онъ её, цаловалъ, миловалъ,
Но страсть его скоро пропала.
Онъ бросилъ Эдиѳь и забылъ, и съ-тѣхъ-поръ
Шестнадцать ужь лѣтъ миновало.
"Ступайте вы къ ней и ведите сё
На поле сраженья: быть-можетъ,
Взоръ женщины, нѣжно любившей его,
Найти намъ Гарольда поможетъ.
«Затѣмъ его тѣло несите сюда,
И здѣсь мы. съ рыданьемъ и пѣньемъ,
Молясь о душѣ своего короля,
Почтёмъ его прахъ погребеньемъ.»
Къ полночи они до избушки дошли.
Стучатся своими клюками:
"Эдиѳь Лебединая Шея. проснись
И слѣдуй, но медля, за нами!
"Нормандскій воитель страну покорилъ;
Свободные саксы — въ неволѣ:
Король нашъ Гарольдъ безъ дыханья лежитъ
Убитый на Гастингскомъ полѣ.
«Иди съ нами вмѣстѣ скорѣе гуда,
Гдѣ было кровавое дѣло,
Гарольда искать: намъ аббатъ приказалъ
Въ аббатство принесть его тѣло.»
Эдиѳь не сказала ни слова въ отвѣтъ.
Но тотчасъ пошла она съ ними.
Порывистый вѣтеръ, бушуя, игралъ
Ея волосами сѣдыми.
По мхамъ, и болотамъ колючимъ кустамъ
Она босикомъ пробиралась
И къ утру ужь Гастингса поле вдали,
Межь скалъ мѣловыхъ, показалось.
Разсѣялся бѣлый туманъ — и оно
Явилось въ величіи дикомъ:
Вороны и галки летали надъ нимъ
Съ своимъ отвратительнымъ крикомъ.
Тамъ нѣсколько тысячъ погибшихъ бойцовъ
На почвѣ кровавой лежали:
Истерзаны, наги, въ пыли и въ крови,
Всё поле они покрывали.
Эдиѳь Лебединая Шея глядитъ
На эту кровавую груду,
Идётъ среди труповъ и взоры ея
Какъ стрѣлы вонзаются всюду.
Терзаетъ убитыхъ бойцовъ и коней
Прожорливыхъ вороновъ стая;
Внимательно смотритъ и ищетъ Эдиѳь,
Съ трудомъ ихъ отъ тѣлъ отгоняя.
И ищетъ напрасно она цѣлый день;
Вотъ вечеръ уже наступаетъ,
Какъ вдругъ изъ груди бѣдной женщины крикъ,
Пронзительный крикъ вылетаетъ.
Нашла Лебединая Шея того,
Кого такъ усердно искала;
Безъ словъ и безъ слёзъ, безъ рыданій она
На тѣло Гарольда упала.
И крѣпко, съ безумной любовью, прильнувъ
Къ его недвижимому стану,
Она цаловала и губы, и лобъ,
И кровью покрытую рану.
И три небольшіе рубца на плечѣ:
Сама Лебединая Шея
Когда-то оставила эти слѣды,
Восторгомъ любви пламенѣя.
Монахи носилки изъ сучьевъ сплели,
Гарольда на нихъ положили,
Въ аббатство своё короля понесли
И тихо молитву творили.
Всю землю покрыла глубокая тьма,
Всё больше и больше густѣя.
Печально за милымъ ей прахомъ пошла
Эдиѳь Лебединая Шея.
И пѣла надгробные гимны, свой долгъ
Ему отдавая прощальный:
Уныло звучалъ средь ночной тишины
Напѣвъ литіи погребальной.
См. также одноимённые страницы.
