Глава 1. Доказательства, что изучение Географии — достойное философа занятие а) Древнейшие философы были вместе и географами: б) необходимые для географии познания — прямо философское дело; в) География важна для условий самой жизни. Обстоятельный извод каждого из этих положений: а) Гомер был хороший географ. Его верные понятия о форме и положении Земли вообще и частей её в особенности; прилив и отлив морской также ему знакомы. Гомер утверждает, что Земля — остров; Страбон доказывает это положение. Гомер знает Средиземное море в точности. В добавок ко всему этому заметки об Анаксимандре, ученике Фалета, и о Гекатее Милетском, древнейших после Гомера географах; Анаксимандр дал первую географическую карту, а Гекатей написал первое географическое сочинение. — Извод второго положения (б). — Извод третьего (в): Польза географии для общественной жизни, для истории. География стоит в тесной связи с философскими науками, с геометрией и астрономией. Хотя изучение её и не требует совершенно точных математических сведений, однако же необходимо понимать важнейшие положения математики, к каким прибегает География. С этой целью Страбон и написал свою книгу.
1) Мы полагаем, что география, избранная предметом настоящего труда, не менее всякой другой науки входит в круг занятий философа. Что мы думая таким образом, не ошибаемся, тому есть многие доказательства. Первые, решившиеся заняться описанием Земли, были также философами: Гомер, Анаксимандр из Милета и его согражданин Гекатей, как утверждает Эратосфен; также Демокрит, Евдокс, Дикеарх, Полибий, Посейдоний были то же философы. Потом самая многосторонность сведений, с которою только и можно приступать к этому делу, свойственна лицу, обнимающему своим умом божеские и человеческие вещи; а науку об них и называют философией; наконец приложение географии разнообразно: ею могут пользоваться государства, вожди, она облегчает знакомство с небесными явлениями, с земноводными и морскими животными, растениями и плодами, и всякими иными предметами, какие встречаются в каждой местности. Это свойство географии предполагает также философа, человека размышляющего об искусстве жить в обществе и о благополучии.
2) Теперь рассмотрим подробнее и в отдельности то, что высказано нами вообще. Во первых, как мы, так и предшественники наши, в числе которых находился и Гиппарх, были правы, считая Гомера родоначальником географической науки, того Гомера, который превзошел всех древних и позднейших поэтов не только поэтическими достоинствами своих произведений, но почти в такой же мере и знанием условий общественной жизни. Благодаря этой своей опытности, Гомер заботился не только о том, чтобы узнать возможно больше событий и передать их потомкам, он исследовал местности, как отдельные, так вообще всю обитаемую землю и море. В противном случае он не мог бы касаться крайних пределов Земли и не упоминал бы о всей окружности.
3) Прежде всего он объявил, что Земля, как это и на самом деле, кругом омывается океаном; потом, некоторые из местностей называл по-именно, о других же давал знать намеками. Так Либию, Эфиопию, Сидонцев и Эрембов (которых также можно называть Арабами Троглодитами) поэт называет определенно; а места жительства тех народов, которые обитают на Востоке и Западе, он обозначает указанием, что они омываются океаном. Ибо он изображает солнце выходящим из океана и снова в него погружающимся, равно как и звезды. «Потом солнце, вышедши из тихих и глубоких вод океана, снова коснулось Земли» [1], а также:
«В океан погрузился яркий свет солнца, влача за собою черную ночь» [2].
Звезды также по его словам купаются в океане.
4) Что касается жителей Запада, он указывает на их счастливую жизнь и на благорастворенность окружающего их воздуха, ибо ему известны были, без сомнения, богатства Иберии, ради которых совершил туда путь Геракл, потом Финикияне, которые овладели большею частью страны, после них Римляне. Здесь же дуют ветры Зефира, тут помещает поэт и Елисейскую равнину, куда, говорит он, послали боги Менелая:
«Тебя на Елисейскую равнину, к пределам земли пошлют бессмертные, туда, где белокурый Радаманф, где самый счастливый для людей образ жизни; там нет ни снегу, ни продолжительной зимы, ни даже дождя, только вечно дует тихий ветер Зефира, посылаемый oкeaнoм» [3].
5) Точно также острова «блаженных» расположены у крайней западной части Маврузии, у той части, с которою соприкасается и западная граница Иберии. Уже из одного имени ясно, что и эти острова считались счастливыми, вследствии своего соседства с такими местами (Иберии).
6) Далее он говорит, что Эфиопы жили на краю, подле океана. Что они жили на краю, говорится в следующем стихе:
«Эфиопов, которые живут разделенные на две части, на краю людей» [4].
Что разделены на две части, сказано верно, как мы докажем в последствии; а что Эфиопы живут при Океане, об этом говорится следующим образом:
«Вчера Зевс отправился на Океан к беспорочным Эфиопам на пир» [5].
Далее, что крайняя страна подле медведицы также граничит с Океаном, он намекает на это следующими словами о медведице:
«Она одна не купается в водах океана» [6]. Потому что словом «медведица», а также «колесница» поэт обозначает арктический круг; иначе он не сказал бы, что только одна изъята из вод океана, ибо многие звезды совершают круговое движение в одной и той же части неба, всегда для нас видимой. Поэтому Гомера не обвиняют более в невежестве за то, что он признавал будто бы одну медведицу вместо двух: не вероятно, чтобы в его время вторая медведица помещена была в число созвездий; только с того времени, как наблюдали ее Финикияне, пользовались ею в своих мореплаваниях, такое распределение звезд перешло к Элиннам; равно как Волосы Береники и Каноб очень недавно получили свои наименования, а многия звезды и до сих пор не имеют названий, что утверждает и Арат. Следовательно, Кратет поправил неверно: «Он один изъят из вод Океана» [7], отвергая то, чего не следует отвергать. Гораздо благоразумнее и сообразнее с Гомером поступает Гераклит, когда он под медведицей понимает арктический круг. «Медведица — общая граница утренней и вечерней зари, а против медведицы дует ветер светлого Зевса»; действительно, арктический круг, а не медведица составляет границу Востока с Западом. Итак, Гомер под именем медведицы, которую он называет также колесницею, и которая, по его словам, наблюдает за Орионом [8], понимает арктический круг, а под Океаном разумеется у него горизонт, под который и над которым совершается заход и восход светил. Если Гомер говорит, что медведица обращается на одном и том же месте, не погружаясь в Океан, то это потому, что он знал, что арктический круг проходит через самую северную точку горизонта. Согласуя с этими объяснениями слова поэта, мы должны принять, что горизонт есть то место, которое на земле соответствует Океану, а под арктическим кругом должны разуметь тот круг, который, по свидетельству наших чувств, наиболее лежит к северу обитаемой земли. Таким образом эта часть земли будет также омываться Океаном, выражаясь языком Гомера. Он знал кроме того хорошо обитателей полярных стран, хотя не называет их по имени (да они даже теперь не носят одного общего имени); поэт обозначает их по образу жизни, называя «Номадами», «гордыми доителями кобылиц», «питающимися молоком и чуждыми насилия»[9].
7) Поэт и в других выражениях говорят о том, что Океан облегает кругом земли кольцом. Так например говорит Гера: «Я иду посмотреть пределы кормилицы Земли и родителя богов Океана»[10]. Следовательно поэт полагал, что Океан прилегает ко всем пределам земли; самые же пределы располагаются кругом. В «Приготовлении вооружения»[11] Океан кольцом окружает края Ахиллова щита. Доказательством той же любознательности поэта служит знание им приливов в океане и отливов, когда он называет «Океан текущим обратно»[12] и когда выражается так:
«Трижды она (Харибда) изрыгает воду, трижды поглощает»[13].
Так как не трижды, но дважды в день бывает прилив мора, то здесь нужно допустить ошибку рассказчика или неверность переписчика; во всяком случае намерение поэта было обозначить прилив и отлив. Даже выражение «тихо текущий» заключает в себе некоторый намёк на прилив, когда вода прибывает тихо, а вовсе не стремительно. Посейдоний полагает, что стремительность течения во время приливов и отливов обозначается у Гомера тем, что он называет скалы то покрываемыми, то обнажаемыми, а также тем, что Океан он называет рекою. Первое соображение верно, второе же не имеет смысла, потому что движения прилива вовсе не походят на течение реки, движение отлива и того менее. Объяснение Кратета более вероятно. Он говорит, что глубоким, обратно текущим, равно как и рекою называет поэт весь Океан; когда же он говорит так:
«После того как корабль покинул течение реки Океана и пришел к волнам обширного моря»[14], тогда он рекою называет часть Океана, а течением реки — течение не целого океана, но части его. Ибо в этих стихах говорит поэт не обо всём океане, а о течении реки в Океане, составляющей часть Океана. Река, по словам Кратета, есть как бы бухта или залив, который простирается от зимнего тропика до южного полюса. Вышедши из этого залива, можно находиться тем не менее в океане; но никак не возможно, чтобы, покинувши весь океан, всё-таки быть в Океане. Гомер говорит так:
|
. . . . . покинул течение реки . . . . . |
Море здесь ничто иное, как океан. Итак: если понимать это место иначе, то выходит, что вышедши из океана, он пришёл в океан. Однако это требует более подробного обсуждения.
8) Что обитаемая земля есть остров, можно заключить из свидетельства наших чувств, а также из опыта. Везде, где человеку возможно было проникнуть до самых пределов земли, находится море, которое мы и называем океаном. Там же, где этого нельзя воспринять чувством, убеждает разум. Мореплаватели объехали восточную сторону, населенную Индусами и западную, занятую Иберийцами и Маврусийцами, равно как большую часть южной и северной; остальное пространство, недоступное до сих пор для наших кораблей вследствие отсутствия взаимных сношений между нами и теми, которые объехали противоположные страны, — это пространство не значительно, если кто сопоставит рядом с ним расстояния, сделавшиеся для нас доступными. Не вероятно, чтобы Атлантический бассейн состоял из двух морей, разделяясь таким образом узкими перешейками, которые будто бы и мешают плаванию кругом; гораздо правдоподобнее, что он течёт в одном бассейне и не прерывается. Ибо те, которые решились объехать землю кругом и возвращались потом назад, утверждают, что дальнейшее плавание было приостановлено не каким нибудь материком, который бы стоял на пути и мешал проехать, но единственно недостатком съестных припасов, необитаемостью мест, между тем как море не менее прежнего было свободно для плавания. Наше мнение более согласно и с тем, что претерпевает океан во время отливов и приливов: везде совершаются перемены, т. е. поднятие и понижение воды одним и тем же способом или с небольшим только отличием, как бы они производились движением в одном море, действием одной причины.
9) Гиппарх не заслуживает веры, когда возражает против этой мысли, говоря, что во 1-х Океан не во всех частях испытывает одни и те же изменения, и во 2-х, что если б даже и так, то из этого еще не следует, что океан образует один цельный круг. При этом Гиппарх пользуется свидетельством Селевка Вавилонского, что на океане совершаются не везде одни и те же явления. Что касается более подробного рассуждения об Океане, то мы отсылаем к Посейдонию и Афенодору, так как они об этом предмете распространялись достаточно; в настоящем же труде мы только утверждаем, что однообразие явлений на Океане более согласно с нашим мнением; а также небесные тела тем лучше питаются испарениями, исходящими из Океана, чем в большем изобилии влага разлита кругом земли.
10) Как ясно знает и определяет Гомер пределы обитаемой земли и её окружность, так равно известно ему и внутреннее море. Кругом этого моря, если начать от Геракловых столбов, лежат страны: Либия, Египет и Финикия, далее окрестности Кипра, потом живут Солимы, Ликийцы и Карийцы; затем идет та часть берега, которая заключается между Микале и Троадою, а также соседние острова; обо всём этом он упоминает. Вслед за этим поэт называет народы, обитающие кругом Пропонтиды, говорит об Евксине до Колхиды и о походе Язона. Кроме того он знает также Боспор Киммерийский и самих Киммерийцев, ибо невозможно, что бы он знал только имя Киммерийцев, а не знал бы самого народа, который в то время или не задолго перед этим совершал набеги на всю страну от Боспора до Ионии. Он намекает на туманный климат их страны, говоря таким образом:
«Парами и облаками покрыты, и никогда яркое солнце не освещает их своими лучами, но над ними распростёрта гибельная ночь!»[15].
Равным образом он знал Истр, ибо он упоминает о Фракийском народе Мизийцах, обитающем подле Истра. Также ему известен был лежащий за этим народом фракийский морской берег до Пенея. Он по именам называет Пеонов, Афон, Аксий и лежащие перед ними острова. Далее следует морской берег Эллинов до Феспротов, о котором также упоминается. Он знает оконечности Италии, называя их Темесою, и Сицилию; равно и оконечности Иберии, благополучие обитателей их, о котором мы только что говорили. Если в промежутках и есть какие либо пропуски, то это можно извинить, потому что даже тот, кто собственно занят землеописанием, иногда пропускает мелочи. Можно также извинить поэта и в тех случаях, когда к его историческому и дидактическому рассказу приплетаются какие либо сказки, и не должно за это порицать его. Ибо неправильно говорит Эратосфен, что всякий поэт желает только доставить удовольствие, а не поучать. Совершенно противоположное этому утверждают разумнейшие из тех, которые говорили что-либо о поэтическом творчестве, называя поэзию первою философиею. Впрочем гораздо больше мы будем говорить против Эратосфена в другом месте, и там снова будет речь о поэте.
11) Теперь же сказанное нами достаточно убеждает, что Гомер положил начало географии. Нет сомнения, что и из тех мужей, которые следовали за ним, были некоторые знамениты и знакомы с философиею. Первых двух из них называет Эратосфен: Анаксимандра, ученика и согражданина Фалета, и Гекатея Милетского. По словам Эратосфена, Анаксимандр первый издал географическую карту, Гекатей оставил рукопись, принадлежность которой ему доказывается из прочих его трудов.
12) Уже многие говорили о том, что для занятий географией необходимы многосторонние сведения. Гиппарх в своем сочинении, написанном против Эратосфена, прекрасно доказывает, что как не просвешенный человек, так равно и занимающийся наукою нуждаются в знании географии, но не могут овладеть им в достаточной степени без понимания небесных явлений и без умения определить затмения. Так например невозможно узнать, севернее ли Александрия, что в Египте, Вавилона, или южнее, и на какое расстояние, — без науки о климатах. Равным образом узнать, ближе ли какие нибудь страны к востоку или к западу, можно только через сравнение затмений солнца и луны. Так говорит об этих предметах Гиппарх.
13) Всякий, кто только берётся объяснить особенности местностей, обращается преимущественно к Астрономии и Геометрии, чтобы показать фигуру, величину, взаимные расстояния, климаты, тепло, холод и вообще свойства окружающей атмосферы. Так как даже плотник, собираясь строить дом, или архитектор воздвигать город, должен это предусматривать, то тем более это нужно человеку, обнимающему умом всю обитаемую землю; и этому последнему гораздо больше. Относительно незначительных пространств нет большой разницы, расположены ли они на севере или на юге; на всей же окружности обитаемой земли север обнимает страны до крайних пределов Скифии или Кельтики, а юг до крайних племён Эфиопских, что составляет очень большую разницу. Также точно далеко не одно и тоже: жить ли у Индусов, или у Иберийцев, из которых одни — как мы знаем — наиболее восточны, другие западны, будучи как бы антиподами друг друга.
14) Все подобные явления, имеющие свое начало в движении солнца и прочих светил, а также в стремлении их к центру, заставляют обращать взор наш к небу и к тем явлениям его, которые видны каждому из нас; в небесных явлениях замечается большая разница по различию мест наблюдения. Поэтому кто может, излагая различия местностей, правильно и достаточно их объяснить, не обратив до подробностей внимания на все эти явления? Если нам и невозможно, согласно с свойством нашего труда, который должен быть прежде всего политическим, если нам не возможно определить всё с точностью, то всё-таки полезно представить эти сведения на столько, на сколько может ими воспользоваться человек, живущий политическою жизнью.
15) Тот, кто уже так высоко поднялся своею мыслью, не удержится от описания всей земли, потому что смешно было бы, если бы, желая с точностью описать обитаемую землю, кто либо решился бы коснуться небесных явлений, воспользоваться ими в своих объяснениях, и не имел бы в виду всей земли, часть которой составляют населенные страны, не показал бы, каково её пространство, какова она по своим качествам, какое место она занимает во всём мире; точно также, заселена ли она только в той части, которая занимается нами, или во многих частях, и сколько их, равно как определить необитаемую её часть, какова она, сколько её и почему не заселена. Отсюда ясно, что этот отдел географии находится в связи с наукой об атмосферических явлениях и с геометрией, связывая явления на земле и на небе в одно, как очень близкие, а вовсе не раздельные между собою так,
«как небо отстоит от земли»[16]
16) К таким многосторонним сведениям мы должны присоединить ещё землеведение, т. е. знание животных, растений и прочих предметов, какие на пользу и во вред человеку производят земля и море. Полагаю, что таким образом яснее сделается то, что я говорю. Что всякий, усвоивший себе подобный сведения, получает пользу, очевидно как из свидетельства древности, так и по собственному соображению. Во 1-х, поэты изображают разумнейшими из героев тех, которые побывали во многих местах и долго странствовали: очень важным обстоятельством считается у них — «видеть города многих народов и знать их нравы»[17]. Сам Нестор хвалится тем, что он имел сношения с Лапифами и по приглашению пришел к ним:
«Из отдалённой страны, потому что они позвали меня»[18].
Менелай говорит так:
«Посетил я Кипр, Финикию, правдивых Египтян, Эфиопов, Сидонцев и Эрембов, а также Либию, где ягнята рождаются с рогами»[19], прибавивши при этом и особенность страны:
«Овцы рождают трижды в продолжение года».
О Египетских Фивах:
«Где плодоносное поле производит хлеб в изобилии»[20], а также:
«Город имеет сто ворот, в каждые из них проезжают двести человек с лошадьми и колесницами»[21].
Всё это составляет важное приготовление для ума, давая возможность узнать свойства страны, воды, животных и растений; к этому нужно прибавить также и море с его богатствами, ибо мы некоторым образом амфибии и столько же морские, сколько и земные существа. Далее, кажется мне, Геракл был назван именно за свою многоопытность и сведения «знающим великие дела»[22].
Таким образом сказанное нами въ начале подтверждается и свидетельством древности и простым соображением. Но особенно мне кажется важно для настоящего моего вывода то обстоятельство, что большая часть географии относится к предметам политической жизни. Потому что место действий человека — земля и море, которые мы населяем; не большое место — для неважных деяний, большое для крупных событий; но наибольшее место — вся земля в совокупности, которую собственно и называем обитаемою землею, которая и должна служить поэтому местом самых важных событий. Далее самые сильные правители — те, которые могут управлять всею землею и морем, подводя все народы и города под одну власть, к одному политическому строю. Отсюда ясно, что всеобщая география влияет и на действия правителей, так как она описывает материки и моря, все находящееся в пределах или вне пределов обитаемой земли. Для подобных лиц, для которых составляет разницу, так ли всё это, или иначе, известно ли, или не известно, География важна. Очевидно правители лучше могут управлять страною, если знают, как велика она, её расположение, каковы её свойства как в окружающей атмосфере, так и в самой почве. Так как в одном месте господствуют одни лица, в другом другие, так как они занимаются делами, оставаясь в своем отечестве и в своем государстве, далее, так как они распространяют пределы своего господства, то им необходимо знать всё это в таких же размерах, как и географам; однако у тех и других лиц одно будет более ясно, другое менее. Потому что едва ли возможно, чтобы всё было известно одинаково, хотя бы даже вся населённая земля подчинена была одной власти и приведена была к одному государственному строю. Местности более близкие будут и более исследованы; и конечно необходимо возможно более объяснить их свойства, чтобы они были вполне известны, ибо эти местности ближе прочих для удовлетворения наших нужд. Таким образом вовсе не удивительно, если один описатель стран полезен более для Индийцев, другой для Эфиопов, третий для Эллинов и Римлян; на сколько прилично было бы Индийскому географу говорить относительно беотийцев так, как говорит Гомер:
«Которые владели Гирией, каменистой Авлидою, а также Схойном и Скалом»[23].
Между тем для нас это полезно. С другой стороны, то что есть у Индийцев и у какого-либо другого народа, не подобает подробно описывать нам, потому что не вынуждают к этому наши потребности, которые должны наиболее определять меру подобного рода сведений. 17) Что мы сказали о географии, подтверждается и в делах не значительных, как наприм. в охоте. Удачнее будет охотиться тот, кто знает лес, его качества, размеры, равным образом только знающий страну правильно устроит лагерь, засаду или совершит путешествие. В делах военных это гораздо очевиднее, потому что тем более вознаграждены будут знания, и тем больше будет вред от невежества. Так флот Агамемнона, ограбивший вместо Троады Мизию, со стыдом возвратился назад. Точно также Персы и Либийцы, считая свободные проходы безвыходными отмелями, подверглись большим опасностям; оставили даже памятники своего неблагоразумия: Персы могилу Салганея подле Еврипа Халкидского, Салганея умерщвленного ими же за то, что он дурно повелъ их флот от Малеев до Еврипа; Либийцы — гробницу Пелора, казнённого за такую же вину. Во время похода Ксеркса Эллада была свидетельницею множества кораблекрушений. Выселение Эолян и Ионян сопровождалось также множеством подобных несчастий. С другой стороны успехи, где они только были, достигались знанием местности. Так, говорят, Ефиальт в Фермопильской теснине, показавши Персам непроходимый путь через горы, предал в их руки товарищей Леонида и провел варваров по сю сторону Пил. Оставивши древнее время, я считаю достаточным подтверждением сказанного поход Римлян против Парфов, равно как и поход их против Германцев и Кельтов, когда варвары спрятались в болотах и не проницаемых пустынных лесах, когда близкие пункты казались отдалёнными людям не знающим местности, когда варвары заграждали пути, лишая Римлян средств пропитания и других предметов.
18) Итак, мы сказали, что более значительная доля Географии имеет отношение к жизни и нуждам правителей; но большею частью около жизни правителей и вращается нравственная и политическая философия. Доказательство этого заключается в том, что различия государственных форм мы определяем по их правителям: одно правление мы считаем монархией, называя его также царством, другое аристократией, третье демократией; столько же мы считаем и видов государства, называя последние теми же именами, как будто бы эти формы государственной жизни от правителей ведут свое начало. И действительно законы, исходящие от царя, иные, нежели законы, идущие от аристократов или от народа, а закон и составляет то, что мы называем типом, формою государства; вследствие чего некоторые определяли право как интерес сильнейшего. Если таким образом политическая философия обращается преимущественно к правителям, а география касается именно их потребностей, то она должна иметь преимущество перед другими науками, хотя это преимущество имеет значение собственно для практической жизни.
19) Однако, География имеет важное также теоретическое значение, по отношению к архитектуре, математике и физике, значение, заключающееся равным образом в истории и баснях, вовсе не относящихся к практическим действиям. Так например: если кто-нибудь читает странствование Одиссея, Менелая и Язона, то он не может извлечь оттуда ничего для развития своего рассудка, чего ищет человек практический, разве если присоединены будут сюда полезные правила из того, что должны были претерпеть эти путешественники; но полное наслаждение доставят эти рассказы тому, кто посетит места, где созданы мифы. Деловые люди тоже стремятся к этим местностям вследствие славы их и прелестей, впрочем не надолго, так как они преданы занятиям и предметам выгодным. Поэтому и географ должен заниматься этими предметами предпочтительно перед первыми. Точно также должно сказать об Истории и Математике, именно что и в этих науках следует больше заниматься полезным и достоверным.
20) Но мне кажется, наука наша нуждается наиболее, как уже было сказано, в Астрономии и Геометрии, и это совершенно справедливо, потому что невозможно понять хорошо фигуры стран, климаты их, протяжение и прочие подобные условия, не обращаясь к этому методу. Так как всё относящееся к измерению целой земли показано в другом месте, то здесь нужно принять на веру то, что изложено там. Так нужно допустить шарообразный вид мира, а также поверхности земли, и ещё прежде этого стремление тел к центру. Это доступно нашим чувствам или общим понятиям, а потому, выражаясь в немногих словах, мы скажем например, что земля шарообразна; доказывается, же это или не прямым путём, из стремления тел к центру, а так же тем, что каждое отдельное тело склоняется к своему центру тяжести; или же ближайшим путём, из явлений, совершающихся на море и на небе, что может засвидетельствовать наше чувство и общий способ понимания. Мореплаватели ясно усматривают кривизну моря, вследствие которой нельзя видеть вдали находящихся огней, расположенных на одной высоте с органом зрения плавателей; но эти же самые огни, поднятые выше органа зрения, становятся видными, хотя бы они отстояли на большем расстоянии. Равным образом, если поднять глаза, то можно видеть предметы, скрывавшиеся от зрения прежде. На это; указывает также и поэт, потому что следующие слова его именно сюда относятся: «Очень далеко увидевши вперед, будучи поднят большою волною»[24]. Так точно перед теми, которые приплывают к берегу, материк открывается постепенно и то, что казалось в начале низким, возвышается более и более. Вращательное движение небесных тел очевидно из многих обстоятельств и между прочим по солнечным часам. Отсюда рассудок тотчас заключает, что подобного движения не было бы вовсе, если бы земля простирала свои корни до беспредельности. О климатах будет излагаться в той части труда, которая занимается жилищами.
21) Теперь из того, что мы уже изложили, можно заимствовать некоторые полезные указания, как для политика, так и для военачальника. Нельзя до такой степени не знать небесных явлений и положения земли, чтобы пришедши в такие местности, где некоторые небесные явления хорошо знакомые толпе, уклоняются от нормы, смущаться духом и говорить:
«Друзья! мы не знаем, где запад, и где утренняя заря, где скрывается под землю солнце, светящее смертным, и где оно восходит?»[25].
С другой стороны нет нужды знать с такою точностью, чтобы определить светила единовременно восходящие, заходящие и вступающие на меридиан в какой бы то ни было стране, какова высота полюса в каждой местности и точка зенита и другие подобные явления, которые зависят от изменения горизонтов и арктических кругов, и бывают или только видимые, или действительные. Одно можно опустить вовсе, если только не пожелают коснуться его ради философского умозрения; другое же можно принять на веру, хотя бы и не зная, почему это так; ибо последнее есть дело философа, а у политика нет столько досуга, или не всегда он бывает. Однако тот, кому случится читать это сочинение, не должен быть столь непросвещённым и недалеким, чтобы прежде не видел он шара, кругов, описанных на нём, из которых одни параллельны, другие находятся к этим под прямым углом, третьи наклонны; также, чтобы не знал тропиков, экватора, положения зодиака, через который солнце делает поворот, и который объясняет разницу климатов и ветров. Если кто-нибудь неправильно будет понимать горизонты, арктические круги и подобные предметы, составляющие введение в Математику, то, он не в состоянии следить и за тем, что здесь излагается. Тот, кто не знает прямой линии или кривой, ни круга, ни сферической поверхности или плоскости, тот кто на небе не знает ни семи звёзд большой медведицы, ни чего-либо другого подобного, тот или вовсе не должен приступать к географии, или по крайней мере не прежде, как усвоив себе понятия, без которых он окажется к этой науке неспособным.
22) Одним словом это сочинение должно быть обще-полезным и для политика, и для массы, подобно тому как и История. Политиком мы называем там (в Истории) человека не совершенно непросвещённого, но усвоившего известный круг наук и окончившего образование, обыкновенное для лиц свободных и философствующих; потому что не может справедливо ни порицать, ни хвалить, ни решить, какие события достойны памяти, тот, кто вовсе не занимается вопросами о добродетели, о мудрости и теми рассуждениями, которые к этим вопросам имеют отношение.
23) Вот почему мы, составивши «Исторические записки», полезные, как мы полагаем, для нравственной и политической философии, решили присоединить и этот труд; одинаковый с прежним по внешней форме, он предназначается для тех же самых лиц, и преимущественно для людей высокопоставленных. Далее, подобно тому как всё там упоминаемое относится к людям знаменитым и их жизни, опускается незначительное и не пользующееся славою, так равно и здесь следует оставлять в стороне маловажное и не имеющее славы и останавливаться более на предметах замечательных, грандиозных, в которых соединяется полезное, достойное памяти и приятное. Если в колоссальных статуях мы не ищем верности в частностях, но более обращаем внимание на общее, именно правильны ли они в целом, то и в этом деле нужно судить таким же образом, потому что и наш труд есть как бы колоссальное произведение, трактующее о великом и мировом, исключая те случаи, когда встречается что-нибудь хотя маловажное, но способное заинтересовать любознательного и делового человека. Пускай это покажет, что предпринятый нами труд серьёзен и достоин философа.
Примечания[править]
- ↑ Илиада VII, 421. Одис. XIX, 433.
- ↑ Ил. VIII, 485.
- ↑ Одис. IV, 563.
- ↑ Одис. I, 23.
- ↑ Ил. I, 423.
- ↑ Ил. XVIII, 489. Одис. V, 275.
- ↑ Грамматик Кратет из г. Малла в Киликии, желая защитить Гомера от упреков в незнании другой медведицы, предлагал читать в известном месте Илиады (XVII, 489) οἶος вм. οἴη с целью показать, что Гомер говорит здесь об арктическом круге (οἶος ἄρκτικὸς), а не о медведице (ή ἄρκτος). Но такую поправку Страбон считает излишнею, так как древнейшие писатели словом ἄρκτος обозначали не одну медведицу, но арктический круг.
- ↑ Одис. V, 274.
- ↑ Ил. XIII 5,6
- ↑ Илиад. XIV, 200
- ↑ Так называется 18-я песня Илиады (ὸπλοποιία)
- ↑ XIII, — 399
- ↑ Одис. XII, 105
- ↑ Илиада XIV, 245 и сл.
- ↑ Од. XI, 15, 19
- ↑ Илиада VIII. 16
- ↑ Одис. I, 3
- ↑ Илиада I, 270
- ↑ Одис. IV, 83
- ↑ Одис. IV, 229
- ↑ Илиада I, 383
- ↑ Од. XXI, 26
- ↑ Ил. II, 496
- ↑ Од. V, 393
- ↑ Од. X, 190