Съ наступленіемъ утра разстроенные нервы моего пріятеля успокоились и любопытство его было настолько же возбуждено, какъ и мое. Пожалуй еще болѣе; потому что онъ вѣрилъ въ свой разсказъ, а я ощущалъ изрядное сомнѣніе: конечно не въ томъ, чтобы онъ намѣренно погрѣшилъ противъ истины; но мнѣ казалось, что онъ былъ подъ вліяніемъ одной изъ тѣхъ галлюцинацій, которымъ иногда подвергаются наши нервы и мозгъ въ уединенныхъ невѣдомыхъ мѣстахъ, при чемъ мы видимъ несуществующія формы и слышимъ воображаемые звуки.
Мы выбрали шестерыхъ опытныхъ рудокоповъ, которые должны были слѣдить за нашимъ спускомъ; такъ какъ въ корзинѣ могъ помѣститься только одинъ человѣкъ, то инженеръ спустился первымъ, и какъ только онъ достигъ того выступа, гдѣ останавливался въ первый разъ, корзину подняли за мною. Я скоро присоединился къ нему. Мы взяли съ собой связку крѣпкихъ веревокъ.
Я былъ пораженъ не менѣе моего пріятеля тѣмъ свѣтомъ, который исходилъ изъ глубины наклонно идущей расщелины. Онъ напоминалъ мнѣ ровно разлитый свѣтъ нашей атмосферы; онъ нисколько не походилъ на отблескъ огня, но былъ мягкій, серебристый, подобно лучамъ полярной звѣзды. Мы вылѣзли изъ корзины и сравнительно легко спустились по уступамъ скалы до той небольшой площадки, гдѣ остановился въ первый разъ мой пріятель и гдѣ было какъ разъ настолько мѣста, что бы мы могли стоять рядомъ другъ съ другомъ. Отсюда расщелина шла внизъ, быстро расширяясь, точно дымовой выходъ гигантской пароходной трубы, и я отчетливо увидѣлъ долину, дорогу и фонари, ранѣе описанные моимъ товарищемъ. Онъ ничего не преувеличилъ въ своемъ разсказѣ. Я слышалъ тѣ-же звуки — точно отдаленный смѣшанный шумъ человѣческихъ голосовъ и людскихъ шаговъ.
Напрягая мое зрѣніе, я даже разглядѣлъ въ дали очертанія какого-то большого строенія. Это не могла быть скала: для этого она была слишкомъ правильной формы; виднѣлись громадныя колонны, напоминающія египетскіе храмы; и все это освѣщалось какимъ то внутреннимъ свѣтомъ. У меня была съ собой подзорная труба, и при помощи ея я могъ различить по близости отъ строенія двѣ фигуры, похожія на людей, хотя я и не былъ вполнѣ увѣренъ въ этомъ. Во всякомъ случаѣ это были живыя существа, потому что они двигались и потомъ исчезли внутри строенія. Мы тотчасъ начали укрѣплять, посредствомъ желѣзныхъ скобъ и крюковъ, съ помощію захваченнаго съ собою инструмента, конецъ веревки къ тому маленькому выступу, на которомъ стояли.
Ни одинъ звукъ не прерывалъ нашу работу. Мы работали молча, какъ люди, которымъ было страшно вымолвить слово. Укрѣпивъ одинъ конецъ веревки къ уступу скалы, мы привязали камень къ другому концу и спустили его внизъ, до земли, на глубину почти пятидесяти футъ. Я былъ моложе и ловче моего товарища; къ тому-же мальчикомъ мнѣ приходилось служить на кораблѣ; такъ что предстоящій намъ способъ передвиженія былъ мнѣ привычнѣе. Шопотомъ я потребовалъ, чтобы онъ предоставилъ мнѣ спуститься первому, и я такимъ образомъ могъ-бы придержать для него нижній конецъ болтающейся веревки. Я благополучно добрался до земли, и теперь насталъ чередъ инженера. Но едва онъ спустился на десять футовъ отъ уступа, какъ наши скрѣпленія, которыя казались такими надежными, — сдали подъ его тяжестью вмѣстѣ съ частью самой скалы, и несчастный полетѣлъ внизъ къ моимъ ногамъ съ обломками камня, однимъ изъ которыхъ, — къ счастью мелкимъ, — ударило меня по головѣ и я потерялъ сознаніе. Когда я пришелъ въ себя, я увидѣлъ лежащую около меня безжизненную, обезображенную массу, представляющую все, что осталось отъ моего товарища. Въ то время какъ я склонился съ невыразимымъ ужасомъ и горемъ надъ его трупомъ, я услышалъ по близости отъ себя какой то странный, шипящій звукъ; машинально повернувшись по направленію звука, я увидѣлъ высовывающуюся изъ темной трещины въ скалѣ громадную ужасную голову, съ открытой пастью и неподвижными голодными глазами, какого то чудовищнаго пресмыкающагося, вродѣ алигатора или крокодила, но по величинѣ далеко превосходившаго все, что мнѣ приходилось видѣть во время моихъ путешествій. Я вскочилъ на ноги и бросился бѣжать внизъ по долинѣ. Наконецъ мнѣ сдѣлалось стыдно моего бѣгства, я остановился и пошелъ назадъ къ тому мѣсту, гдѣ я оставилъ трупъ моего пріятеля. Его уже не было; безъ сомнѣнія чудовище успѣло втащить его въ свою нору и пожрало. Веревка съ привязаннымъ на концѣ крюкомъ лежала на томъ же мѣстѣ куда упала, но я не могъ ею воспользоваться: не было никакой возможности снова прикрѣпить ее къ верхнему выступу скалы, и нечего было думать — влѣзть наверхъ по этой гладкой каменной поверхности, которая высилась надо мною. И такъ я оставался теперь совершенно одинъ въ этомъ невѣдомомъ мірѣ; въ нѣдрахъ земли.