Ученіе Шиллера о красотѣ и эстетическомъ наслажденіи:
и предисловіемъ П. Н. Милюкова.
[править]1902.
[править]Два Пикколомини
[править]Валленштейнъ, герцогъ Фридландскій, генералиссимусъ императорскихъ войскъ, во время тридцатилѣтней войны.
Октавіо Пикколомини, генералъ-лейтенантъ.
Максъ Пикколомини, его сынъ, полковникъ кирасирскаго полка.
Графъ Терцкій, своякъ Валленштейна, начальникъ нѣсколькихъ полковъ.
Илло, фельдмаршалъ, довѣренное лицо Валленштейна.
Изолани, генералъ кроатовъ.
Буттлеръ, начальникъ драгунскаго полка.
Тифенбахъ, Донъ-Марадасъ, Гецъ, Коляльто, генералы Валленштейна.
Нейманъ, ротмистръ, адъютантъ Терпкаго.
Фонъ Квестенбергъ, членъ военнаго совѣта, посланный отъ императора.
Баптиста Сени, астрологъ.
Герцогиня Фридландская, супруга Валленштейна.
Тэкла, принцесса фридландекая, ея дочь.
Графиня Терцкая, сестра герцогини.
Корнетъ.
Дворецкій графа Терцкаго.
Пажи и слуги герцога фридландскаго.
Слуги и гобоисты графа Терцкаго.
Полковники и генералы.
ДѢ;ЙСТВІЕ І-е.
[править]Хоть и поздненько вы явились, графъ,
Но все-таки явились. Дальній путь
Вамъ оправданьемъ служитъ.
Не съ пустыми
Руками тоже мы пришли. Подъ Донаувертомъ
Мнѣ доложили, что идетъ обозъ
Со шведскимъ провіантомъ; налетѣли
Мои кроаты, и шестьсотъ повозокъ
Я захватилъ.
Вотъ это очень кстати:
Гостей у насъ не мало, прокормить
Всѣхъ нужно будетъ.
Да, у васъ теперь
Оживлено и людно.
Такъ что даже
И по церквамъ солдаты размѣстились.
Вы въ ратушѣ устроились. Ну что же!
Солдатъ не разбираетъ: гдѣ пришлось,
Тамъ и приладится онъ, какъ умѣетъ.
Ужъ командиры тридцати полковъ
Здѣсь собрались: графъ Терцкій, Тифенбахъ,
Коляльто, Гецъ, Марадасъ, Гиннерзамъ,
И оба графа Пикколомини,
Отецъ и сынъ. Пріятелей старинныхъ
Вы встрѣтите здѣсь многихъ. Только нѣтъ
Альтрингера съ Галласомъ, — запоздали.
Галласа и не ждите.
Какъ? Извѣстно вамъ…
Максъ Пикколомини — онъ здѣсь. Ведите
Меня скорѣй къ нему! Я не забуду,
Какъ десять лѣтъ тому назадъ съ Мансфельдомъ
Мы бились при Дессау. Максъ на конѣ
Съ моста спрыгнулъ и черезъ волны Эльбы
Пробился выручать отца. Въ то время
На бородѣ его пушокъ едва лишь
Замѣтенъ былъ; теперь же онъ, конечно,
Вполнѣ созрѣлъ, какъ надо быть герою.
Сегодня съ нимъ увидитесь. Онъ посланъ
Въ Каринтію сопровождать оттуда
Княгиню Фридландъ съ дочерью. Онѣ
Должны прибыть сюда сегодня утромъ.
Супругу съ дочерью князь также вызвалъ?
Здѣсь много соберется!
Что жъ? тѣмъ лучше!
Я думалъ, здѣсь придется только слышать
О маршахъ, батареяхъ, да атакахъ;
А герцогъ намъ и кое-что другое
Припасъ, и взоры наши усладятся
Красою дамъ. Сюрпризъ пріятный!
Какъ вамъ извѣстно, что Галласъ не будетъ?
Онъ и меня пытался удержать.
Но вы остались тверды?
Честный Буттлеръ!..
Еще недавно князь такую милость
Мнѣ оказалъ…
Ахъ, да! онъ произвелъ
Васъ въ генералъ-майоры — поздравляю!
И далъ вамъ полкъ тотъ самый, какъ я слышалъ,
Гдѣ вы, начавъ служить простымъ солдатомъ,
Достигли генеральства. Это дѣло
Примѣромъ для всей арміи послужитъ,
Когда увидятъ, какъ служака старый
Заслугами добился до чиновъ.
Не знаю, принимать ли поздравленья:
Не утвердитъ, пожалуй, императоръ.
Э, что тутъ сомнѣваться! Князь силёнъ
Настолько, что, когда чего захочетъ,
Поставитъ на своемъ на зло министрамъ
И даже императору.
Да, да!
А потому намъ нечего стѣсняться.
Отъ императора наградъ заслугамъ
Мы не дождемся. Все, что мы имѣемъ,
Намъ герцогъ далъ; въ немъ вся надежда наша.
Товарищъ, говорилъ я вамъ, что герцогъ
Мои должишки хочетъ уплатить
И самъ взялся моимъ быть казначеемъ,
На путь добра меня направить хочетъ?
Ужъ третій разъ, представьте вы себѣ,
Онъ честь мою спасаетъ прямо съ царскимъ
Великодушіемъ.
Когда бъ онъ могъ,
Онъ бы помѣстья раздавалъ солдатамъ.
Но въ Вѣнѣ всячески его стѣсняютъ,
Гдѣ только могутъ, подрѣзаютъ крылья.
Какъ нравятся вамъ, новые приказы,
Съ которыми пріѣхалъ Квестенбергъ?
Объ этихъ императорскихъ приказахъ
Я также слышалъ… Но, конечно, герцогъ
Ни шагу не уступитъ?
Правъ своихъ,
Конечно, не уступитъ, но въ отставку,
Пожалуй, выйдетъ.
Что вы! Вы меня
Пугаете.
Мы въ пухъ и прахъ тогда
Всѣ разоримся!..
Тише! Квестенбергъ
И старый Пикколомини.
Боюсь я,
Что намъ отсюда уходить придется
Не такъ, какъ мы пришли.
Еще прибавилось гостей!.. Сознайтесь,
Мой другъ, что лишь войнѣ несчастной этой
Мы тѣмъ обязаны, что собралось
Такъ много здѣсь героевъ знаменитыхъ.
Чтобъ убѣдиться во вредѣ войны,
Фридланда лагерь посѣщать не должно.
О бѣдствіяхъ ея я самъ готовъ былъ
Почти забыть, когда я здѣсь увидѣлъ
Высокій духъ порядка, дисциплины
И все, что, разоряя міръ, война
Великаго однакожъ производитъ.
Вотъ двое храбрецовъ, кружокъ героевъ
Достойно пополняющихъ! Въ ихъ лицахъ
Вы видите могучій нервъ войны.
Полковникъ Буттлеръ, это — наша крѣпость,
Графъ Изолани — наша быстрота.
И между ними опытный совѣтъ.
Министръ и камергеръ фонъ Квестенбергъ,
Привезшій намъ изъ Вѣны повелѣнья
Его величества, всегдашній другъ
Военнаго сословья и защитникъ.
Не въ первый разъ ужъ, господинъ министръ,
Вы дѣлаете честь намъ посѣщеньемъ.
Да, я ужъ разъ знамена эти видѣлъ.
И помните ли гдѣ? — Въ Моравіи у Цнайма.
Васъ также государь туда прислалъ.
Отъ имени его вы герцога молили,
Чтобъ снова онѣ команду войскомъ принялъ.
Я герцога молилъ?-- Такъ далеко
Не заходилъ ни данный мнѣ приказъ,
Ни личное усердье, сколько помню.
Ну, принуждали, если вамъ угодно.
Я помню хорошо: графъ Тилли былъ
Разбитъ на Лехѣ, и врагамъ открылся
Свободный путь въ Баварію, они
Могли и въ сердце Австріи проникнуть.
Тогда предстали вы и Верденбергъ
Предъ герцогомъ и стали умолять
И угрожать немилостью монарха,
Коль онъ не сжалится и не поможетъ.
Оно понятно, господинъ министръ,
Что вамъ теперь, при вашемъ порученьи,
Не очень-то пріятно вспоминать
О порученьи томъ…
О, нѣтъ, напротивъ.
Межъ порученьемъ нынѣшнимъ и тѣмъ
Противорѣчья нѣтъ: въ то время нужно было
Богемію спасти отъ рукъ враговъ,
А ныньче — отъ защитниковъ избавить.
Да, порученье лестное! Мы кровью
Богемію отбили у враговъ,
И въ благодарность насъ отсюда гонятъ.
Нельзя же, чтобъ несчастная страна
Одну бѣду мѣняла на другую.
Не менѣе враговъ друзья ей въ тягость.
Э, полноте! Мужикъ за этотъ годъ
Поправился, платить онъ снова можетъ.
Конечно, если только о стадахъ
Вы говорите, господинъ фельдмаршалъ.
Война живетъ войной; коль на войну
Идетъ мужикъ, тѣмъ лучше государю,
Тѣмъ больше будетъ у него солдатъ.
И вѣрныхъ подданныхъ тѣмъ меньше, графъ.
Ба! — Всѣ мы подданные государя.
Съ различьемъ, графъ. Одни трудомъ полезнымъ
Пріобрѣтать умѣютъ, а другіе
Кутятъ, да деньги ухарски мотаютъ…
Мечъ сдѣлалъ государя бѣднымъ, плугъ
Обогатитъ опять.
Не обѣднѣлъ бы
Онъ иногда, когда бъ не столько пьявокъ
Высасывало кровь его страны.
Дѣла еще не такъ-то плохи. Вижу,
Что золота еще осталось много,
Не все перечеканили въ монету.
Да, слава Богу, графъ, хоть что-нибудь
Намъ удалось спасти отъ рукъ кроатовъ.
Вотъ, напримѣръ, Мартиницъ и Славата,
Которымъ государь, на зло всѣмъ добрымъ
Богемцамъ, щедро раздаетъ награды,
Которые тучнѣютъ, наживаясь
На счетъ изгнанниковъ, въ общественной бѣдѣ
Находятъ выгоду, смѣются нагло
Надъ бѣдствіемъ страны, живя роскошно,
По-царски — ихъ бы вотъ и имъ подобныхъ
Заставить, чтобъ платили за войну,
Которую они же возбуждали.
Да, эти блюдолизы, что всегда
Толкутся во дворцѣ и точатъ зубы
На всѣ доходныя мѣста — они
Готовы утянуть копѣйку у солдата,
Который своей крови не жалѣетъ.
Я, кажется, вовѣки не забуду,
Какъ въ Вѣнѣ я назадъ тому семь лѣтъ
Для арміи ремонтъ производилъ.
Они меня таскали по переднимъ,
Гдѣ въ обществѣ какихъ-то халуёвъ
По нѣскольку часовъ я ждалъ, какъ будто
За подаяньемъ я пришелъ какъ нищій.
Вотъ наконецъ прислали мнѣ попа.
Зачѣмъ мнѣ попъ, не ради ль отпущенья
Грѣховъ моихъ? И что же оказалось? —
Толкуй я о ремонтѣ съ нимъ — съ попомъ-то!
Такъ я, не кончивъ дѣло, и вернулся.
Ужъ герцогъ мнѣ въ три дня потомъ доставилъ,
Чего я въ мѣсяцъ не добился въ Вѣнѣ.
Да, да, за ту командировку вашу
Мы и теперь еще не расплатились.
Да-съ, ремесло суровое война!
Въ ней мѣры кротости совсѣмъ негодны.
Всего не сбережешь. Когда бъ мы ждали,
Пока они тамъ въ Вѣнѣ изберутъ
Изъ сотни золъ легчайшее, пришлось бы
Намъ долго ждать. Ковать желѣзо нужно,
Покуда горячо. Пускай хоть рвется,
Заштопаютъ потомъ прорѣхи. Люди
Себя бодрѣе чувствуютъ подъ гнетомъ
Необходимости, чѣмъ при избраньи
Того или другого зла.
Да, герцогъ
Насъ отъ труда избранья избавляетъ.
Онъ о солдатахъ, какъ отецъ, печется;
А какъ къ намъ государь относится, мы знаемъ.
Для государя всѣ сословья равны,
Пожертвовать однимъ другому онъ не можетъ.
А потому насъ, какъ волковъ, въ пустыню
Радъ гнать, чтобы своихъ овечекъ защитить.
Вы сами сдѣлали сравненье это.
Но если въ самомъ дѣлѣ таковы мы,
Какъ насъ считаетъ дворъ, опасно было
Свободу намъ давать.
И не давали,
Она была взята; а потому
Намъ нужно обуздать свободу эту.
Ну, дикаго придется обуздать коня!
Хорошій всадникъ справится легко съ нимъ.
Онъ одному лишь всаднику покоренъ.
Смирятъ, тогда съ нимъ и ребенокъ сладитъ.
Ребенка подыскали ужъ, какъ слышно?
Кого бъ ни подыскали, вы должны
Повиноваться.
Господинъ министръ!
Не мало войскъ имѣетъ императоръ
Въ Германіи: въ богемскомъ королевствѣ
Считаютъ тридцать тысячъ и шестнадцать
Въ Силезіи; до десяти полковъ
На Везерѣ, на Рейнѣ и на Майнѣ;
Въ Баваріи двѣнадцать. Не считаю
Тѣхъ гарнизоновъ, что по крѣпостямъ
Границу стерегутъ. Всѣ эти силы
Подчинены фридландскимъ командирамъ;
А всѣ фридландцы вышли изъ одной
И той же школы, всѣхъ ихъ молоко
Одно вскормило, всѣхъ ихъ оживляетъ
Единый духъ. Они, какъ чужестранцы,
Стоятъ на этой почвѣ. Для нихъ служба
Все составляетъ — родину, семью.
Не бьются ихъ сердца патріотизмомъ:
Подобныхъ мнѣ пришельцевъ изъ чужбины
Межъ ними много. Всѣ они сошлись
Не ради государя; половина
Къ намъ перешла на службу, измѣнивъ
Другимъ знаменамъ. Все равно для нихъ
Сражаться ль подъ орломъ двуглавымъ, или
Подъ лиліей и львомъ. И есть одинъ лишь,
Который всѣхъ ихъ твердою рукою
Умѣетъ сдерживать, внушая имъ
Боязнь, соединенную съ любовью,
И всѣхъ въ одинъ народъ объединяя.
Какъ молнія громоотводомъ быстро
И вѣрно направляется — съ такой же
И быстротой, и точностью летятъ
Приказы герцога и съ отдаленныхъ
Окраинъ государства достигаютъ
До самой Вѣны и до часовыхъ,
Что у дворца стоятъ на караулѣ.
Въ чемъ краткій смыслъ столь длинной рѣчи вашей?
Въ томъ смыслъ, что уваженье и любовь,
Которыя Фридланду подчиняютъ
Насъ всѣхъ, не перейдутъ по произволу
На всякаго, кого бы дворъ не вздумалъ
Изъ Вѣны намъ прислать. Мы не забыли,
Какъ герцогъ должность принялъ. Поручилъ ли
Его величество готовыя войска
Командѣ герцога и лишь нашелъ въ немъ
Вождя для войскъ? — Войскъ не было совсѣмъ;
Найти, создать ихъ долженъ былъ самъ герцогъ.
Онъ войскъ отъ императора не принялъ,
А далъ ему. И намъ не императоръ
Далъ герцога вождемъ — совсѣмъ напротивъ:
Намъ императоръ Валленштейномъ данъ,
Лишь Валленштейнъ насъ съ нимъ соединяетъ.
Прошу васъ вспомнить, господинъ министръ,
Что вы находитесь среди военныхъ,
Что откровенность смѣлая всегда
Ихъ отличаетъ. Смѣлыя дѣла
Даютъ имъ право на такія жъ рѣчи.
Почтенный этотъ воинъ ужъ однажды
Съ той смѣлостью, которая теперь
Немного увлекла его, большую
Услугу государю оказалъ.
При страшномъ возмущеньи гарнизона
Онъ Прагу спасъ, когда ее спасти
Могла одна лишь доблестная смѣлость.
А! — слышите? Должно быть герцогиню
Встрѣчаютъ съ музыкой, даютъ сигналъ
Ея пріѣзда.
Значитъ, и мой сынъ
Вернулся. Онъ въ Каринтію былъ посланъ
За герцогиней.
Ну, идемъ встрѣчать ихъ.
Идемъ. И вы полковникъ Буттлеръ съ нами?
Графъ, не забудьте: нынче до обѣда
Должны мы всѣ у герцога собраться,
Куда пожалуетъ и господинъ министръ.
Я крайне изумленъ всѣмъ, что здѣсь слышалъ.
Какая дерзость! Каковы идеи!..
О, графъ, что, если этотъ духъ всеобщій?..
Почти вся армія заражена имъ.
Такъ горе намъ! Гдѣ взять другое войско,
Чтобъ это сдерживать. Я убѣжденъ,
Что Илло еще болѣе опасенъ,
Чѣмъ даже кажется. И этотъ Буттлеръ
Не могъ не обнаружить озлобленья.
Ну, Буттлеръ не потерянъ. Гордость въ немъ
Задѣта за живое, онъ обиженъ,
Но бѣса въ немъ я укротить сумѣю.
Да, другъ мой, плохо дѣло, много хуже,
Чѣмъ мы воображали, сидя въ Вѣнѣ.
Блескъ трона ослѣплялъ насъ, мы не знали,
Какъ можетъ быть всесиленъ полководецъ
Среди солдатъ. Теперь глаза раскрылись.
И вижу — императоръ здѣсь ничто,
Здѣсь герцогъ — императоръ. Съ той минуты,
Какъ я по лагерю прошелся съ вами,
Я всякую надежду потерялъ…
Вы видите, какъ не легка задача,
Мнѣ присланная съ вами отъ двора,
И какъ опасна роль моя при князѣ.
Достаточно и тѣни подозрѣнья
Въ его душѣ, чтобы и мнѣ погибнуть,
И тѣмъ ускорить только исполненье
Его преступныхъ замысловъ.
О, Боже!
Гдѣ былъ нашъ умъ, когда мы мечъ вручали
Безумцу этому и безграничной властью
Такого человѣка облекли?
Да, искушенье было слишкомъ сильно
Для честолюбца, даже человѣкъ
И твердый нравственно не устоялъ бы. —
Повѣрьте мнѣ, онъ наотрѣзъ откажетъ
Исполнить повелѣнье государя^
Онъ безнаказанно вѣдь можетъ это сдѣлать
И сдѣлаетъ, и наша слабость
Позорно обнаружится.
Замѣтьте,
Онъ въ лагерь перевезъ жену и дочь, —
Конечно неспроста: онъ поспѣшилъ
Извлечь изъ императорскихъ владѣній
Залогъ, который могъ его сдержать
Въ границахъ долга. Значитъ, нужно ждать,
Что возмущенье не замедлитъ вспыхнуть.
Какъ быть намъ, графъ? Какъ выдержать грозу?
Со всѣхъ сторонъ насъ обложили тучи:
Врагъ у границъ, ужъ овладѣлъ Дунаемъ
И съ каждымъ днемъ все ближе наступаетъ;
Внутри мятежъ, возстанье мужиковъ,
Во всѣхъ сословьяхъ недовольство, ропотъ;
И армія, опора государства,
Развращена, забыла дисциплину,
Какъ одичалая, не хочетъ знать
Ни нуждъ имперіи, ни государя,
И слѣпо повинуется безумцу…
Ужасное орудіе въ рукахъ
Такого человѣка!..
Полно, другъ мой!
Что унывать заранѣ? Вѣдь слова
Всегда смѣлѣе дѣлъ; и я увѣренъ,
Что многіе, которые теперь
На все готовы въ ослѣпленьи, совѣсть
Почувствуютъ въ груди, лишь стоитъ имъ
По имени назвать ихъ преступленье.
Къ тому жъ и мы вѣдь не совсѣмъ безъ войска:
Альтрингеръ и Галласъ остались вѣрны,
Ихъ маленькое войско съ каждымъ днемъ
Растетъ, и захватить врасплохъ насъ герцогъ
Не можетъ; я вѣдь окружилъ его
Шпіонами, о каждомъ его шагѣ
Мнѣ тотчасъ донесутъ. Да что шпіоны! —
Онъ самъ довѣрчиво мнѣ все откроетъ.
Непостижимо это, какъ врага
Съ собою рядомъ онъ не примѣчаетъ?
Не думайте однако, что лукавствомъ
И хитрымъ угожденьемъ, и словами
Коварными мнѣ вкрасться удалось
Въ его довѣріе; и хоть велитъ мнѣ
Благоразуміе и долгъ мой государю
Скрывать отъ герцога мой образъ мыслей, —
Я все-таки предъ нимъ не лицемѣрю.
Здѣсь несомнѣнно божій промыслъ видѣнъ.
Не знаю, что могло съ такою силой
Его ко мнѣ и къ Максу привязать.
Друзьями были мы всегда. Привычка,
Товарищество, общая опасность
Въ походахъ общихъ сблизили давно насъ.
Но я могу назвать извѣстный день,
Когда онъ полюбилъ меня съ какой-то
Внезапной силою. То было утромъ
Передъ битвой лютценской. Зловѣщій сонъ,
Приснившійся мнѣ въ ночь, меня заставилъ
Идти къ нему съ совѣтомъ, чтобы въ битву
Онъ ѣхалъ на другомъ конѣ. Вдали
Отъ лагеря подъ деревомъ нашелъ
Его я спящимъ, разбудилъ и тотчасъ
Совѣтъ мой сообщилъ. Онъ долго, долго
Дивясь смотрѣлъ въ лицо мнѣ. Вдругъ съ такимъ
Порывомъ нѣжности меня онъ обнялъ,
Какъ будто бы великую услугу
Я оказалъ ему; и съ этихъ поръ
Онъ довѣряетъ мнѣ въ такой же мѣрѣ,
Въ какой я отъ него стараюсь скрыться.
А сынъ вашъ вами въ тайну посвященъ?
Нѣтъ.
Развѣ вы считаете ненужнымъ
Предостеречь его, въ какихъ рукахъ онъ?
Душевной чистотой онъ огражденъ.
Но слишкомъ прямъ онъ, слишкомъ чуждъ притворства;
Узнавши тайну, не сумѣетъ онъ
Владѣть собой и выдастъ насъ.
Ахъ, другъ мой!
Я уважаю и вполнѣ цѣню
Характеръ сына вашего; но если…
Подумайте…
Нельзя, нельзя иначе.
Молчите — онъ идетъ…
Вотъ онъ и самъ! Отецъ, какъ поживаешь?
Вы заняты, я вамъ мѣшать не буду.
Да что ты, Максъ? Вглядись поближе въ гостя.
Друзей старинныхъ съ ласкою встрѣчаютъ,
Пословъ его величества съ почтеньемъ.
Добро пожаловать, когда съ хорошей вѣстью
Вы въ лагерь прибыли.
Не отнимайте
Руки своей! Я эту руку жму
Не только отъ себя и не пустую
Хочу сказать вамъ фразу: имя графовъ
Октавья Макса Пикколомини
Звучитъ отрадно и сулитъ надежду;
И счастье Австріи, я вѣрю, не затмится
Пока такія двѣ звѣзды сіяютъ
Въ главѣ у арміи…
Но вашу роль
Вы позабыли, господинъ министръ.
Вы прибыли сюда, какъ мнѣ извѣстно,
Не для похвалъ, васъ порицать прислали.
За что же мнѣ такое предпочтенье?
Да, Квестенбергъ пріѣхалъ отъ двора,
Гдѣ невполнѣ всѣ герцогомъ довольны.
За что же? Въ чемъ вина его? Не въ томъ ли,
Что самъ собой рѣшаетъ онъ дѣла,
Которыя одинъ онъ понимаетъ?
Онъ въ этомъ правъ вполнѣ. Не такъ онъ созданъ,
Чтобы ему послушно примѣняться
Къ желаніямъ другихъ; его природѣ
Противорѣчитъ это, онъ не можетъ:
Высокій духъ властителя живетъ въ немъ,
И постъ властителя онъ занимаетъ.
И въ этомъ наше счастье. Мало есть
Людей, способныхъ управлять собою
И разсуждать. Для общей пользы нуженъ
Подобный человѣкъ, который можетъ
Быть средоточьемъ тысячъ и опорой
Вполнѣ надежной. Валленштейнъ таковъ.
И если для двора пригоднѣй человѣкъ
Иного сорта, — именно такой
Необходимъ для войска.
Да, для войска…
И какъ онъ всѣхъ умѣетъ оживить,
Наполнить бодростью, сознаньемъ силы;
Какъ зорко подмѣчаетъ онъ таланты
И дарованья въ каждомъ; какъ умѣетъ
Ихъ развивать, употребляя въ дѣло!
Онъ именно заботится о томъ,
Чтобъ каждый дѣлалъ то, къ чему онъ призванъ
Самой природой. Этимъ средствомъ онъ
Талантами другихъ владѣетъ, какъ своими.
Кто споритъ, что распознавать людей
И пользоваться ими онъ умѣетъ?
Онъ объ одномъ забылъ, увлекшись властью, —
Что онъ слуга; какъ будто онъ родился
Въ своемъ достоинствѣ.
А развѣ нѣтъ?
Властителемъ онъ отъ природы созданъ
И, власть себѣ завоевавъ, онъ тѣмъ
Осуществилъ законъ природы только.
Такъ, стало быть, мы всѣ должны зависѣть
Отъ милости его?
Великій духомъ
Нуждается въ довѣріи великомъ.
Ему свободу только предоставьте,
Предѣлъ и цѣль онъ самъ себѣ положитъ.
Мы это испытали.
Ихъ пугаетъ
Все то, что глубоко, по сердцу имъ
Лишь мелкое.
Его не переспоришь,
Ужъ сдайтесь, другъ мой.
Въ крайности они
Рѣшились духа вызвать; онъ явился —
И страшно имъ. Великія дѣла,
Необычайныя не могутъ совершаться,
Какъ заурядныя. Одна минута
Рѣшаетъ въ битвѣ все: тамъ свой разсудокъ,
Свой нуженъ глазъ. Вождь долженъ быть великъ;
Такъ пусть ему дозволятъ, подчиняться
Лишь генію его, не мертвой буквѣ
Законовъ старыхъ, плѣсенью покрытыхъ.
Нѣтъ, Максъ, законовъ и порядковъ старыхъ
Не будемъ порицать мы! Хоть и узки
Законы эти, но заслуга ихъ
Безцѣнна. Угнетенный человѣкъ
Защиту въ нихъ нашелъ и произволъ тирановъ
Онъ ими обуздалъ; а произволъ,
Всегда былъ людямъ страшенъ. Путь порядка,
Хотя бы шелъ обходами, отъ цѣли
Не уклоняется. Прямымъ путемъ
Лишь молніи, да пушечныя ядра
Летятъ и разрушеньемъ отмѣчаютъ
Свой страшный путь. Но какъ рѣки теченье,
Какъ очертанья вольныя долинъ,
Такъ точно человѣка путь разумный
Идетъ изгибами, обходитъ ниву
И виноградный садъ и чтитъ границы
Владѣній частныхъ, и хотя позднѣй,
Но все-таки приводитъ вѣрно къ цѣли.
О, слушайтесь отца! Отецъ вашъ — онъ герой
И вмѣстѣ человѣкъ!..
Въ твоихъ идеяхъ
Питомецъ лагеря сказался, Максъ.
Пятнадцать лѣтъ ужъ тянется война,
Въ которой ты возросъ и воспитался.
Ты мира не видалъ. Есть доблесть выше
Отваги воина, сама война
Послѣдней цѣлью не войну имѣетъ.
Нѣтъ, не великія дѣянья силы,
Которыя насъ блескомъ поражаютъ
И вмѣстѣ ужасомъ — нѣтъ, не они
Приносятъ людямъ свѣтлую отраду
И счастье прочное. Поспѣшно создаютъ
Изъ полотна свой подвижный станъ солдаты,
И разомъ вдругъ окрестность оживится:
Всѣ рынки переполнены, дороги
Кишатъ обозами, кипитъ торговля.
Но вотъ въ одинъ прекрасный день, посмотришь,
Палатокъ нѣтъ, орда откочевала,
И мертво все кругомъ, какъ на кладбищѣ;
Потоптаны поля, и разомъ гибнетъ
Весь урожай…
О, еслибъ государь
Миръ заключилъ! Я съ радостью отдамъ
Кровавый лавръ за первую фіалку,
За этотъ даръ весны благоуханный!
Но что съ тобой? Ты вдругъ такъ оживился.
Я мира не видалъ? О, нѣтъ, отецъ,
Я видѣлъ миръ; я только что проѣхалъ
По мѣстностямъ, куда еще война
Не проникала. Въ жизни много, много
Есть истинно высокихъ наслажденій,
Намъ совершенно чуждыхъ. Какъ пираты,
Мы знаемъ лишь пустынный берегъ жизни,
Прекрасной жизни! — Да, мы какъ пираты,
Которые проводятъ весь свой вѣкъ
На затхломъ кораблѣ, которыхъ нравы,
Какъ море, необузданы и дики.
Они лишь бухты знаютъ, гдѣ на берегъ
Для грабежа выходятъ; материкъ
Невѣдомъ имъ) невѣдомы долины
Со всей ихъ прелестью; и также намъ
Все это чуждо въ нашей дикой жизни.
На эти мысли навела тебя
Твоя поѣздка?
Да, поѣздка эта
Была мнѣ словно первый праздникъ въ жизни. —
Какая цѣль тѣхъ тягостныхъ трудовъ,
Въ которыхъ молодость моя проходитъ?
Они ни умъ познаньемъ не развили,
Ни сердца не согрѣли. Шумъ и трескъ,
Царящій въ лагерѣ, бой барабановъ
И ржаніе коней, и вѣчно тѣ же
Служебные часы, смотры, ученье —
Весь этотъ вздоръ — онъ жаждущаго сердца
Не можетъ утолить, въ немъ нѣтъ души.
А есть вѣдь въ жизни счастье и отрада.
Ты много понялъ, Максъ, за эти дни!
Въ мечтахъ я вижу тотъ счастливый день,
Когда мы къ обществу людскому, къ жизни
Опять вернемся. Свѣжими вѣтвями
Украсивъ шлемы, распустивъ знамена,
Подъ звуки марша мирнаго домой
Идутъ войска. Ворота городскія
Раскрылись сами настежъ, ни петардъ,
Ни пушекъ для пролома ихъ не нужно.
Толпой веселой граждане на валъ
Выходятъ, ихъ привѣтственные клики
Несутся въ даль. Гудятъ колокола,
Торжественно, свѣтло благовѣствуя
Начало мирныхъ дней. Изъ деревень
И городовъ ликующій народъ
Валитъ навстрѣчу войску, замедляя
Его движеніе. Отецъ старикъ
Жметъ руку сыну. Какъ теперь онъ счастливъ,
Что удалось дожить до дня свиданья!
И сынъ вступаетъ подъ родной свой кровъ,
Давно покинутый, какъ незнакомецъ.
Ему все ново здѣсь; то деревцо,
Которое какъ прутъ еще сгибалось,
Когда уѣхалъ онъ, теперь подъ тѣнь
Вѣтвей зоветъ его; и вся сіяя
Стыдливой радостью, свѣтла, какъ май,
Ему навстрѣчу дѣвушка выходитъ.
А помнитъ онъ ее еще ребенкомъ…
Какое счастье, въ дверь вступивъ родную,
Горячія объятья милыхъ встрѣтить!
О, какъ далекъ счастливый этотъ день,
Какъ онъ далекъ еще!..
А кто, скажите,
Виной тому? Кто, какъ не вы всѣ въ Вѣнѣ?
Я откровенно вамъ скажу — досада
Мнѣ сжала грудь, когда я васъ увидѣлъ.
Вы, ваша партія — помѣхой миру.
Да, Квестенбергъ! Съ оружіемъ въ рукахъ
Мы мира добиваемся, а вы —
Вы Валленштейну отравили жизнь,
Всегда и всюду вы ему помѣхи
Готовы дѣлать, клеветой его
Черните. А за что? — За то, что благо
Европы всей въ его глазахъ важнѣе,
Чѣмъ маленькій клочокъ земель австрійскихъ.
Бунтовщикомъ, измѣнникомъ хотите
Его представить и, Богъ знаетъ, чѣмъ —
За то, что онъ Саксонію щадитъ,
Довѣріе врагамъ внушить желаетъ.
А это вѣдь единственное средство
Къ возстановленью мира. Пусть война
Въ самой войнѣ окончится, иначе
Откуда взяться миру? Богъ судья вамъ!
Какъ я люблю все доброе, такъ васъ
Я ненавижу и клянусь вамъ Богомъ,
Что я за Валленштейна кровь мою
Скорѣй пролью по каплѣ до конца,
Чѣмъ вамъ торжествовать удастся, видя
Его низложеннымъ. (Уходитъ,)
Вотъ до чего дошло!..
Ужели, другъ мой, мы его оставимъ
При этомъ заблужденьи, не раскроемъ
Мы глазъ ему?
Мнѣ онъ теперь раскрылъ ихъ
И я замѣтилъ многое… Да, худо!..
Проклятая поѣздка!
Какъ поѣздка?
Пойдемъ, мнѣ нужно это разузнать
И самому глазами убѣдиться…
Что разузнать? Куда идти намъ?
Къ ней.
Къ кому?
Пойдемте къ герцогу. О, Боже!
Они его опутали сѣтями,
Онъ не такимъ, какъ прежде былъ, вернулся.
Но объясните мнѣ…
И какъ я самъ
Не догадался прежде, не разстроилъ
Поѣздки этой? Для чего держалъ
Я въ тайнѣ отъ него? — Вы были правы,
Я долженъ былъ его предупредить.
Теперь ужъ поздно…
Что же поздно, другъ мой?
Вы такъ загадочно мнѣ говорите…
Пойдемте къ герцогу! Пора; ужъ скоро
Наступитъ часъ, въ который онъ назначилъ
Собраться у него. Идемъ скорѣе.
Проклятая, проклятая поѣздка!
ДѢЙСТВІЕ ІІ-е.
[править]Живѣй, живѣй кончайте! Караулъ
Ужъ строится, они сейчасъ здѣсь будутъ.
Зачѣмъ велѣли отмѣнить тотъ залъ,
Что наверху? Въ немъ было бы свѣтлѣе.
Нашъ математикъ увѣряетъ, будто
Тотъ залъ несчастливъ.
Все вѣдь пустяки!
Людей морочитъ только. Залъ, какъ залъ.
Что можетъ мѣсто значить?
Нѣтъ, мой сынъ!
На этомъ свѣтѣ все значенья полно,
А главное — во всѣхъ земныхъ дѣлахъ
Есть часъ и мѣсто.
Полно спорить съ нимъ,
Нафанаилъ: самъ даже герцогъ вѣритъ
Его словамъ.
Одиннадцать! Число дурное!
Двѣнадцать креселъ ставьте. Въ зодіакѣ
Двѣнадцать знаковъ. Пять и семь,
Святыя числа, вмѣстѣ составляютъ
Двѣнадцать.
Чѣмъ же вамъ не по душѣ
Одиннадцать?
Одиннадцать есть грѣхъ,
Одиннадцать переступаетъ десять
Господнихъ заповѣдей.
Вотъ что! Такъ!
Ну, а за что же пять число святое?
Оно душѣ подобно человѣка.
Какъ человѣкъ есть смѣсь добра и зла,
Такъ пять есть первое число, въ которомъ
Соединился четъ и нечетъ.
Вотъ дуракъ!
Оставь, пожалуйста! Люблю я слушать,
Когда онъ говоритъ; его слова
Заставятъ призадуматься…
Идутъ!
Ну, братцы, уходите въ эту дверь!
Проѣздомъ черезъ Вѣну, герцогиня,
Вы видѣлись съ венгерской королевой?
Съ императрицей также. Къ цѣлованью
Руки насъ допустили къ нимъ обѣимъ.
А какъ тамъ отнеслись къ тому, что я
Васъ съ дочерью зимою вызвалъ въ лагерь?
Я вашъ приказъ исполнила, сказала,
Что участь нашей дочери рѣшивъ,
Вы пожелали съ будущимъ супругомъ
Невѣсту познакомить до похода.
Не спрашивали васъ, кого я выбралъ?
Желанье выражали, чтобъ вашъ выборъ
Не палъ на лютеранина.
А вы?
Чего бы вы для дочери желали?
Вы знаете — всегда мои желанья
Согласны съ вашими.
Ну, а пріемъ
Каковъ вамъ при дворѣ былъ? Безъ утайки
Все говорите мнѣ. Каковъ пріемъ былъ?
О, многое теперь. совсѣмъ не то,
Что прежде было.
Какъ, ужели вамъ
Не оказали прежняго почета?
Почетъ былъ мнѣ оказанъ, всѣ приличья
Соблюдены вполнѣ; но, вмѣсто прежней
Любви, довѣрія и нѣжной ласки,
Торжественный какой-то этикетъ
Нашла я. Нѣтъ, супруга Валленштейна,
Дочь графа Гаррахъ не привыкла видѣть
Такихъ пріемовъ.
А моихъ поступковъ
Не порицали?
Нѣтъ. Но я бы лучше
Хотѣла порицаній: я привыкла
Васъ защищать и раздраженныхъ вами
Умѣю успокаивать. Никто
Не порицалъ васъ, всѣ они молчали
Такъ холодно. И какъ меня томило
Молчанье ихъ! Не легкая размолвка,
Не ссора мимолетная — разрывъ,
Разрывъ непоправимый, безвозвратный
Произошелъ… Бывало королева
Меня всегда кузиной называла
И нѣжно обнимала при прощаньи…
Теперь не обняла?
Нѣтъ, обняла;
Но я уже, откланявшись, готова
Была совсѣмъ уйти; тогда она,
Какъ бы одумавшись, поспѣшно встала
И подошла ко мнѣ, и обняла;
Но въ этой ласкѣ было больше грусти,
Чѣмъ искренняго чувства…
Успокойтесь!
А что же Эггенбергъ и Лихтенштейнъ,
Мои друзья?
Я не видала ихъ.
Ну, а посолъ испанскій? За меня
Всегда такъ горячо онъ заступался.
Что жъ онъ?
На этотъ разъ онъ нѣмъ былъ.
Такъ эти солнца намъ не свѣтятъ больше?
Ну, мы своимъ согрѣемся огнемъ.
Ужели, герцогъ, вѣрны тѣ догадки
И слухи, о которыхъ при дворѣ
Толкуютъ шепотомъ, но громко повторяютъ
Во всей странѣ, о чемъ и Ламорменъ
Намеками…
А, патеръ Ламорменъ!
Что жъ онъ разсказывалъ?
Что обвиняютъ
Васъ въ превышеньи власти, въ дерзкомъ ослушаньи
Приказовъ высочайшихъ, что на васъ
Курфюрстъ баварскій жалобу готовитъ,
Испанцы также, что виситъ надъ вами
Гроза еще страшнѣе поразившей
Васъ въ Регенсбургѣ; будто говорятъ ужъ —
Боюсь и молвить.
Говорятъ о чемъ?
О, герцогъ! — о вторичномъ…
О вторичномъ. —
И болѣе позорномъ низложеньи.
О низложеньи?
Да, они меня
Принудятъ сами, вопреки желанью,
Идти на крайность.
Милый, милый Албрехтъ!
Подумайте — вѣдь есть еще возможность
Покорностью предотвратить грозу.
А если такъ — заставьте ваше сердце
Смириться, уступите государю,
Не дайте повода къ тому, чтобъ злоба
Могла чернить благія ваши цѣли,
Толкуя ихъ неправильно; возстаньте
Во всеоружьи правды посрамить
Клеветниковъ. У насъ друзей такъ мало:
Мы быстрымъ возвышеньемъ возбудили
Людскую злобу. Что же будетъ, если
И милость государя мы утратимъ?
Ужъ о дѣлахъ толкуете и, вижу,
О невеселыхъ, прежде, чѣмъ успѣлъ онъ
Полюбоваться дочкой. Первый мигъ
Пусть будетъ радостенъ. Папаша Фридландъ,
Смотри, вотъ дочь твоя!
Свѣтло надежда
Мнѣ улыбнулась. Я ее беру
Залогомъ счастья высшаго.
Ребенкомъ
Она была, когда, семью покинувъ,
Отправились вы войско набирать
Для государя. Возвратясь домой,
Вы не нашли ее: въ монастырѣ
Она училась.
Да, пока мы здѣсь
Оружіемъ старались ей стяжать
Величіе земное, мать природа
Въ тиши монастыря ее дарами
Небесными украсила — и вотъ
Во всей красѣ дитя мое выходитъ
Своей судьбѣ блистательной навстрѣчу,
Осуществляя мнѣ мою мечту.
Что, Тэкла, ты отца бы не узнала?
Тебѣ едва минуло восемь лѣтъ,
Когда онъ на войну отъ насъ уѣхалъ.
Какъ, мама, не узнать? Отецъ нисколько
Не постарѣлъ; какимъ его я помню,
Такимъ же и остался онъ цвѣтущимъ.
Дитя мое! Какъ мило и разумно
Она отвѣтила! А я ропталъ,
Я недоволенъ былъ судьбой, что сына
Мнѣ не дано, который мое имя
И счастье получить бы могъ въ наслѣдство
И мимолетное мое существованье,
Продолжилъ въ гордой линіи князей
Владѣтельныхъ. Я былъ тогда неправъ.
На это дѣвственно цвѣтущее чело
Я возложу вѣнецъ моихъ трудовъ суровыхъ
И, превративъ его въ корону, буду
Утѣшенъ, зная, что не даромъ жилъ.
А, вотъ онъ паладинъ нашъ, нашъ защитникъ!
Спасибо, милый Максъ! Ты мнѣ всегда
Приносишь радость. Какъ Люциферъ свѣтлый
Намъ сонце возвѣщаетъ, такъ и ты
Принесъ мнѣ солнце и отраду жизни.
.
[править]Я, герцогъ —
Императоръ до сихъ поръ
Моей рукой давалъ тебѣ награды;
А нынче ты отца счастливымъ сдѣлалъ,
И Фридландъ самъ заплатитъ этотъ долгъ.
О, герцогъ, вы ужъ слишкомъ поспѣшили
Со мною расплатиться! Я сконфуженъ
И даже огорченъ. Едва успѣлъ я,
Прибывъ сюда, вамъ передать семью,
А мнѣ уже ведутъ отъ васъ въ подарокъ
Великолѣпнаго коня, съ роскошнымъ
Охотничьимъ приборомъ, какъ расплату
За трудъ. Такъ это былъ лишь трудъ, лишь служба?
А я смотрѣлъ на порученье это,
Какъ на довѣріе, любовь и милость,
И отъ души хотѣлъ благодарить васъ.
Ужели я ошибся?..
Развѣ онъ
За трудъ васъ награждаетъ? Радость хочетъ
Онъ выразить. Вамъ дѣлаетъ, конечно,
Большую честь такая деликатность,
А братъ привыкъ всегда быть щедръ по-царски.
Ужель и мнѣ любви его не вѣрить?
Онъ мнѣ нарядовъ разныхъ надарилъ,
Еще не выказавъ отцовской ласки.
Да, онъ умѣетъ осчастливить всѣхъ!
Я всѣмъ ему обязанъ; имя Фридландъ
Мнѣ дорого навѣки; въ немъ звучитъ
И радость мнѣ, и счастье, и надежда.
Я съ этимъ именемъ волшебной силой
Какой-то связанъ, и ни что, ни что,
Вовѣки не разрушитъ этой связи!
Уйдемъ однако, мы мѣшаемъ брату.
Еще разъ мой привѣтъ вамъ, герцогиня.
Вы здѣсь хозяйка полная. Ты, Максъ,
Свою обязанность исполнишь снова,
А мы пока дѣлами здѣсь займемся.
Графъ, не забудьте, что собранье ныньче.
Жена сказала вѣрно, не ошиблась,
Мнѣ эти письма то же подтверждаютъ.
Ужъ въ Вѣнѣ рѣшено, пріемникъ мнѣ
Назначенъ — Фердинандъ, король венгерскій,
Сынокъ его величества. Теперь
Онъ роль спасителя у нихъ играетъ,
Свѣтила восходящаго; а я —
Со мной покончили, и ужъ наслѣдникъ
Мнѣ, какъ покойнику, у нихъ подысканъ.
А потому — не медлить.
Альтрингеръ и Галласъ прислали письма,
Что сами не пріѣдутъ — это дурно.
А будешь медлить, другъ за другомъ всѣ
Тебя покинутъ.
Надобно послать
Къ Альтрингеру. Тирольскіе проходы
Въ его рукахъ, — пусть онъ не пропускаетъ
Испанцевъ изъ Милана. Что Сезина,
Давнишній нашъ переговорщикъ тайный?
Вѣдь онъ опять недавно появился, —
Какія вѣсти онъ привезъ отъ Турна?
Графъ Турнъ велѣлъ тебѣ сказать, что онъ
Со шведскимъ канцлеромъ имѣлъ свиданье,
И канцлеръ объявилъ, что утомился
Вести переговоры и не хочетъ
Съ тобой отнынѣ дѣлъ имѣть.
Что такъ?
Что ты желаешь лишь играть словами,
Чтобъ одурачить шведовъ и, войдя
Въ согласіе съ саксонцами, отъ шведовъ
Отдѣлаться пустою суммой денегъ.
Вотъ какъ! Такъ онъ воображалъ, что имъ въ добычу
Я предоставлю часть земли нѣмецкой,
Чтобъ имъ у насъ хозяйничать? Ну, нѣтъ!
Пусть лучше сами уберутся прочь.
Такихъ сосѣдей намъ не надо — прочь ихъ!
Отдай ты имъ клочокъ ничтожный этотъ.
Не отъ твоихъ земель его отрѣжутъ.
Тебѣ какое дѣло, кто заплатитъ,
Лишь ты бы выигралъ.
Пусть уберутся!
Ты этого понять не можешь. Никогда
Не скажутъ, что германскія владѣнья
Я раздробилъ и предалъ чужестранцамъ,
Чтобъ въ дѣлежѣ и мнѣ досталась доля.
Имперія защитника во мнѣ
Пусть видитъ, чтобъ среди князей имперскихъ
Я могъ достойно сѣсть. Власть иностранцевъ
Въ предѣлахъ государства не должна
Укореняться, менѣе всего
Власть готовъ, этихъ нищихъ, псовъ голодныхъ.
Они давно ужъ алчными глазами
Глядятъ на наши земли съ ихъ богатствомъ.
Орудіемъ должны они служить мнѣ,
Но поживиться я имъ не дозволю.
Съ саксонцами, надѣюсь, ты поступишь
Честнѣй. Они терпѣніе теряютъ,
Твоимъ кривымъ путямъ конца не видя.
Къ чему всѣ эти маски? — Объясни!
Друзья въ сомнѣніи; Арнгеймъ и Оксенштирнъ
Не знаютъ, что подумать, какъ понять имъ
Твою медлительность. Въ концѣ концовъ
Лжецомъ являюсь я: черезъ меня
Ведутся эти всѣ переговоры,
А я и документа не имѣю
За подписью твоей.
Я документовъ
За подписью не выдаю — ты знаешь.
А какъ же вѣрить-то твоимъ словамъ,
Когда дѣла не слѣдуютъ за ними.
Вѣдь всѣ переговоры до сихъ поръ
Такъ были ведены тобой, какъ будто
Ты одного желаешь — ихъ дурачить.
А какъ ты можешь знать, что въ самомъ дѣлѣ
Я не дурачу ихъ, что и всѣхъ васъ
Я не дурачу? Такъ ли хорошо
Меня ты знаешь? Помысловъ моихъ
Я, помнится, тебѣ не открывалъ…
Что императоръ дурно поступилъ
Со мною — это правда. Захоти я
Ему за это зломъ воздать, я могъ бы.
И мнѣ сознанье силъ моихъ пріятно;
Но захочу ль я ихъ. употребить,
Объ этомъ ты не больше знаешь, чѣмъ другіе.
Вотъ такъ-то вѣчно всѣхъ насъ водишь ты.
Ну, какъ дѣла? Что наши генералы?
Всѣ за тебя, въ отличномъ настроеньи.
Узнавъ объ императорскихъ приказахъ,
Они шумятъ.
А Изолани какъ?
Душой и тѣломъ твой, съ тѣхъ поръ какъ снова
Онъ можетъ продуваться въ фараонъ
По милости твоей.
А какъ другіе?
Коляльто, Деодати, Тифенбахъ —
За Пикколомини
Они пойдутъ, куда тебѣ угодно.
Такъ, значитъ, я имъ довѣрять могу?
Да, — если ты въ обоихъ Пикколомини
Увѣренъ.
Какъ въ себѣ самомъ.
Ничто ихъ отъ меня не оторветъ.
Охъ, лучше бъ -ти поменьше довѣрялся
Октавіо, лисицѣ этой старой.
Ужъ не тебѣ учить меня людей
Распознавать. Я съ нимъ шестнадцать разъ
Ходилъ въ сраженье, гороскопъ его
Опредѣлилъ я: мы съ нимъ подъ одними
Звѣздами родились.
Ну, словомъ — тутъ
Сцѣпленье роковое… Если ты
Въ другихъ увѣренъ —
Всѣ одно кричатъ,
Чтобъ ты отнюдь не оставлялъ команды,
И депутацію къ тебѣ готовятъ.
Но если я по отношенью къ нимъ
Дамъ обязательство, то и они
Пусть то же сдѣлаютъ.
Само собою.
Пусть письменно они дадутъ присягу
Служить мнѣ безусловно.
Это такъ.
Какъ безусловно? А присяга ихъ
На вѣрность императору? Конечно
Они оговорятся въ этомъ смыслѣ.
Не нужно оговорокъ, — безусловно!
Мнѣ мысль пришла… Графъ, вы даете намъ
Банкетъ сегодня вечеромъ, не такъ ли?
Даю и пригласилъ всѣхъ генераловъ.
Позволь мнѣ дѣйствовать, какъ я придумалъ,
И я тебѣ доставлю ихъ присягу,
Какъ ты желаешь.
Дѣлай, какъ самъ знаешь.
Лишь подпись генераловъ мнѣ доставь.
А если я ихъ подпись и присягу
Тебѣ доставлю, что они всѣ слѣпо
Тебѣ передаются, — что тогда?
Возьмешься ли ты серьёзно наконецъ
За дѣло? Счастье попытать рѣшишься?
Доставь мнѣ подпись ихъ.
Обдумай все:
Желанье императора исполнить
Тебѣ нельзя, ты силъ своихъ ослабить
Не можешь передачею испанцамъ
Полковъ, иначе ты навѣкъ утратишь
Всю власть свою. Сообрази и то:
Приказы такъ настойчивы, что ими
Пренебрегать нельзя, нельзя ужъ больше
Увертокъ дѣлать, если ты съ дворомъ
Формальнаго разрыва не желаешь. —
Рѣшись же наконецъ и смѣлымъ шагомъ
Предупреди ихъ. — Пли ждать ты будешь
И медлить до тѣхъ поръ, пока дойдетъ
До крайности?
Да, медлить, прежде, чѣмъ
Рѣшусь на крайность.
Пользуйся минутой,
Она не ждетъ. А вѣдь такой великой,
Рѣшительной минуты ты не скоро
Еще дождешься. Нужно очень многимъ
Условіямъ сойтись, чтобъ могъ удачно
Свершиться кризисъ, а вѣдь въ жизни порознь
Они приходятъ — ну, и нѣтъ успѣха.
Смотри, какъ все теперь соединилось
Вокругъ тебя, какъ все значенье полно:
Всѣ шефы лучшіе сюда сошлись
По зову твоему и ждутъ лишь знака
Твоей руки. Не дай же снова имъ
Напрасно разойтись. Въ другой вѣдь разъ
Ты ихъ въ такой кружокъ единодушный
Не соберешь. Прилива нужно ждать,
Чтобы отъ берега корабль тяжелый
Отчалить могъ; и лишь въ потокѣ общемъ
Ростетъ отвага личности отдѣльной.
Они теперь въ твоихъ рукахъ, но скоро
Война разсѣетъ ихъ во всѣ концы,
И общій духъ погибнетъ подъ давленьемъ
Себялюбивыхъ, мелкихъ интересовъ.
Тотъ, кто потокомъ общимъ увлеченный
Сегодня смѣлъ, наединѣ оставшись
Съ самимъ собой, очнется и припомнитъ
Свое безсиліе, и быстро повернетъ
На торный путь повиновенья долгу,
И будетъ лишь искать подъ теплой кровлей
Пріюта отъ невзгодъ.
Еще не время.
Ты это вѣчно говоришь. Когда же
Оно наступитъ? —
Въ часъ, когда скажу.
Ты часа звѣзднаго дождаться хочешь,
А часъ земной умчится. О, повѣрь мнѣ,
Въ тебѣ самомъ судьбы твоей планеты.
Рѣшимость и увѣренность въ себя —
Твоя Венера, а вредитъ не Марсъ
И не Сатурнъ — вредитъ одно сомнѣнье.
Ты этого понять не можешь. Сколько разъ
Я объяснялъ тебѣ, — Юпитеръ свѣтлый
Въ часъ твоего рожденія поникъ,
А потому всѣ тайны мірозданья
Сокрыты отъ тебя. Въ земной пыли
Ты можешь слѣпо рыться, какъ Сатурнъ,
Подземный богъ, что тусклыми лучами
Съ свинцовымъ блескомъ озарялъ минуту,
Когда ты въ жизнь вступилъ. Дѣла земныя,
Житейскія — о нихъ судить ты можешь
Умно и дѣльно, и тебѣ вполнѣ
Я въ этомъ отношеньи довѣряю.
Но все, что въ глубинахъ природы тайно
И творчески живетъ, источникъ жизни,
Ту лѣстницу, что прахъ земной съ надзвѣзднымъ
Соединяетъ міромъ, по которой
Восходятъ и нисходятъ силы неба,
Творя и оживляя, тѣ круги,
Что все тѣснѣе къ центру мірозданья,
Къ свѣтилу вѣчному, одинъ въ другомъ
Описываютъ звѣзды — это можетъ
Лишь тотъ постигнутъ, кто, какъ я, рожденъ
Подъ свѣтлыми Юпитера лучами.
Небесныя свѣтила производятъ
Не только день и ночь, весну и осень,
Не только время жатвы и посѣва
Они опредѣляютъ — нѣтъ, всѣ наши
Дѣла людскія — то же, что посѣвъ
Судебъ, который возрастетъ въ грядущемъ
Подъ роковымъ вліяньемъ тайныхъ силъ.
А потому такъ важно часъ посѣва
Опредѣлить, удобный звѣздный часъ:
И нужно зорко всѣ отдѣлы неба
Изслѣдовать, не скрытъ ли гдѣ-нибудь,
Не свѣтитъ ли зловѣщими лучами
Вредитель, вѣчный врагъ произрастанья. —
Итакъ, не торопя меня, спокойно
Вы дѣлайте свое, а я еще не знаю,
На что рѣшусь. Одно скажу навѣрно:
Я имъ не уступлю — о, никогда!
И низложить себя не дамъ — повѣрьте.
Принять ли генераловъ?
Пусть войдутъ.
Ты всѣмъ велишь собраться въ засѣданье?
Не нужно всѣхъ. Два Пикколомини,
Марадасъ, Бутлеръ, Форгачъ, Деодатъ,
Караффа, Изолани — только эти.
Велѣлъ ли ты слѣдить за Квестенбергомъ?
Онъ тайно съ кѣмъ-нибудь не говорилъ ли?
За нимъ слѣдили. Онъ съ однимъ Октавьо
Былъ съ глазу на глазъ, болѣе ни съ кѣмъ.
Цѣль вашего посольства, Квестенбергъ,
Мнѣ ужъ извѣстна; я успѣлъ обдумать
И взвѣсить все, и принялъ я рѣшенье,
Которое не измѣню. Но шефы,
Собравшіеся здѣсь, изъ вашихъ устъ
Должны узнать желанье государя.
Итакъ, прошу васъ передъ ихъ лицомъ
Исполнить данное вамъ порученье.
Охотно. Я прошу васъ только помнить,
Что власть его величества моими
Устами будетъ говорить, отнюдь
Не лично моя смѣлость.
Безъ вступленій!
Когда его величество изволилъ
Своимъ войскамъ геройскимъ даровать
Вождя въ лицѣ свѣтлѣйшаго Фридланда,
Давно испытаннаго въ трудномъ дѣлѣ
Войны, увѣнчаннаго громкой славой —
Онъ былъ увѣренъ, что война немедля
Счастливый приметъ оборотъ. — Вначалѣ
Надежды совершенно оправдались:
Саксонцы изъ Богеміи бѣжали,
Побѣдамъ шведовъ былъ предѣлъ положенъ,
И эти земли наконецъ свободно
Могли вздохнуть, когда Фридландскій герцогъ
Враговъ, разсѣянныхъ по всей странѣ
Въ одно сбилъ мѣсто. Всѣ ихъ полководцы:
Бернгардъ и Баннеръ, Оксенштирнъ и самъ
Непобѣдимый ихъ король сошлись
У Нюренберга, чтобы здѣсь съ Фридландомъ
Вступить въ кровавый и великій бой.
Скорѣе къ дѣлу, господинъ министръ!
Съ прибытьемъ новаго вождя войска
Прониклись новымъ духомъ; дисциплину
И стойкость онъ врагамъ противу ставилъ,
Своимъ искусствомъ утомилъ ихъ храбрость.
Его напрасно вызываютъ въ битву;
Онъ въ лагерѣ засѣлъ и окопался
Такъ неприступно, будто вѣкъ прожить
Собрался въ немъ. Въ отчаяньи король
Рѣшается на приступъ. Ждать и медлить
Ему нельзя: его солдаты мрутъ,
Зараза, недостатокъ пищи губятъ
Ихъ медленно. И вотъ на страшный бой
Король, не знающій преградъ, ведетъ ихъ.
Онъ хочетъ силой путь себѣ пробить
Черезъ засѣку лагеря, гдѣ смерть
Изъ тысячи стволовъ подстерегаетъ
Безумцевъ. — Начался ужасный бой,
Какого не запомнятъ ветераны.
Вотъ наконецъ король въ изнеможеньи
Свои разбитые полки уводитъ
Назадъ, не выигравъ вершка земли
Ужасной этой жертвой.
Описанья,
Что взяты изъ газетъ, совсѣмъ излишни:
Мы сами пережили этотъ день.
Я присланъ порицать и обвинять,
Но сердце увлекается невольно
Хвалою. Въ лагерѣ подъ Нюренбергомъ
Погибла слава короля, онъ самъ
Подъ Лютценомъ. Но какъ всѣ изумились,
Когда по смерти короля внезапно
Фридландъ, какъ побѣжденный, отступилъ
Въ Богемію, театръ войны покинувъ,
Межъ тѣмъ какъ молодой герой Веймарскій
Безъ всякаго препятствія проникъ
Въ Франконію, пробился до Дуная
И къ ужасу всѣхъ истинныхъ сыновъ
Католицизма сталъ у Регенсбурга…
Тогда курфюрстъ баварскій, этотъ вѣрный
Слуга имперіи, подъ гнетомъ крайней
Нужды воззвалъ о помощи. И что же? —
Къ Фридланду императоръ семь гонцовъ
Отправилъ съ просьбою — помочь Курфюрсту,
Молилъ того, кому, какъ государь,
Онъ могъ бы повелѣть — но все напрасно.
Фридландъ забылъ свой долгъ, онъ помнилъ только
Вражду свою и злобу на курфюрста,
И чтобъ отмстить давнишнему врагу,
Онъ общимъ благомъ пренебречь рѣшился —
И Регенсбургъ былъ взятъ!..
Скажи мнѣ, Максъ, когда случилось это? —
Я все перезабылъ.
Когда мы были
Въ Силезіи.
Въ Силезіи — да, помню
А что у насъ тамъ были за дѣла?
Мы шведовъ и саксонцевъ выбивали
Оттуда.
Вѣрно! я весь ходъ войны
Чуть не забылъ, внимая описаньямъ. —
Прошу васъ продолжать.
На Одерѣ отчасти искупились
Позорныя утраты на Дунаѣ.
Всѣ ожидали съ Одера вѣстей
Необычайныхъ: самъ вѣдь Валленштейнъ,
Соперникъ короля Густава, съ Турномъ
Какимъ-то да съ Арнгеймомъ долженъ былъ
Вступить въ борьбу. Дѣйствительно — войска
Сошлись довольно близко, но не съ тѣмъ
Чтобъ биться — чтобы угощать другъ друга,.
Какъ добрые друзья… Изнемогала
Германія подъ бременемъ войны,
А въ лагерѣ Фридланда пировали!
Нерѣдко понапрасну льется кровь
Лишь потому, что юный полководецъ
Побѣдою прославиться желаетъ.
А вождь испытанный — ему не нужно
Лить кровь, чтобъ міру доказать, что онъ
Умѣетъ побѣждать. Съ Арнгеймомъ
Какимъ-нибудь не стоило бороться;
А между тѣмъ, когда бъ мнѣ удалось
Вступить съ саксонцами въ переговоры,
Союзъ ихъ вредный съ шведами разстроить
Германія была бы не въ накладѣ.
Не удалось однако, и война
Возобновилась… Слава Валленштейна
Воскресла наконецъ, когда при Штейнау
Оружіе сложили и сдались
Безъ боя шведскія войска. Гнѣтъ Божій
Давнишняго злодѣя здѣсь постигъ,
И въ руки мстителя попался наконецъ
Зачинщикъ мятежа, проклятый факелъ,
Войну возжегшій, самъ мятежникъ Турнъ.
Но онъ попался въ руки человѣка
Великодушнаго и вмѣсто кары
Обрѣлъ награду. Щедро одаривъ,
Фридландъ свободу далъ врагу монарха —
Врагу смертельному!
А, знаю, знаю!
Вѣдь въ Вѣнѣ ужъ заранѣе балконы
И окна нанимали, чтобы видѣть,
Какъ на позорной колесницѣ Турнъ
На казнь поѣдетъ. Еслибъ я сраженье
Постыдно проигралъ, мнѣ бъ извинили;
Но вѣнцы никогда мнѣ не простятъ,
Что я лишилъ ихъ этого спектакля.
Силезію очистивъ отъ враговъ,
Казалось, герцогъ долженъ былъ на помощь
Баваріи спѣшить; и въ самомъ дѣлѣ
Онъ выступилъ въ походъ. Не торопясь,
Черезъ Богемію, путемъ окольнымъ,
Идетъ онъ; вдругъ поворотилъ назадъ
До встрѣчи съ непріятелемъ и сталъ
Въ Богеміи на зимнія квартиры,
Постоемъ войскъ своихъ отягощая
Владѣнья императора.
Войска
Въ ужасномъ положеньи находились.
Не говорю — удобствъ, необходимыхъ
Вещей не доставало, а зима
Ужъ приближалась. О своихъ войскахъ
Его величество какого жъ мнѣнья?
Не люди что ли мы? Морозъ и сырость
На насъ не дѣйствуютъ? Мы всѣхъ лишеній
Не чувствуемъ? Проклятая судьба
Солдата: отъ него всѣ прочь бѣгутъ,
Куда бъ онъ ни пришелъ; уйдетъ — проклятья
Ему сопутствуютъ. Во всемъ отказъ
Встрѣчаетъ онъ и поневолѣ долженъ
Насильемъ дѣйствовать, внушая ужасъ.
Скажите, господа, Караффа, Буттлеръ
Графъ Деодати, какъ давно войска
Не получали платы?
Цѣлый годъ.
Вотъ видите! А вѣдь солдатъ за плату
Взялся служить.
Насколько мнѣ извѣстно,
Назадъ тому лѣтъ девять ваша свѣтлость
Изволили иначе выражаться.
Да, сознаюсь, я въ этомъ самъ виновенъ,
Я государя самъ избаловалъ.
Тому лѣтъ девять въ датскую войну
Собралъ я войско въ сорокъ слишкомъ тысячъ,
Которое ему ни полкопѣйки
Не стоило. Гроза войны
Черезъ Саксонію тогда промчалась,
И ужасъ имени его разнесся
До береговъ балтійскихъ. Въ пору ту
По всей имперіи чье имя всюду
Гремѣло громче, нежели мое?
И Альбрехтъ Валленштейнъ считался перломъ
Короны императора. Но скоро
Все измѣнилось. Регенсбургскій сеймъ
Увидѣлъ, на чей счетъ я велъ войну.
А государь — какую благодарность
Воздалъ онъ мнѣ за то, что, интересамъ
Его служа, я на себя навлекъ
Проклятіе народовъ, что войну,
Которая его лишь возвышала,
Я велъ на счетъ, князей имперскихъ? Да,
Склонившись на ихъ. Жалобы, онъ мною
Пожертвовалъ, и я былъ низложенъ.
Но ваша свѣтлость знаете, насколько
Онъ несвободенъ былъ въ тотъ сеймъ несчастный.
Чертъ побери! Я войскъ имѣлъ довольно,
Чтобы его свободу отстоять.
Нѣтъ, господинъ министръ, съ тѣхъ поръ, какъ я
На опытѣ увидѣлъ, какъ опасно
Служить его величеству въ ущербъ
Имперіи, я нѣсколько иначе
Сталъ на имперію смотрѣть. Конечно —
Отъ императора я принялъ жезлъ,
Но, какъ имперскій вождь, ужъ впредь я буду
Лишь благо общее имѣть въ виду,
Не возвышенье только личной власти
Его величества. — Но къ дѣлу, къ дѣлу!
Чего желаютъ отъ меня? —
Во-первыхъ,
Его величеству угодно, чтобъ войска
Богемію очистили немедля.
Какъ, въ это время года? А куда
Велятъ идти намъ?
Прямо на враговъ.
Его величеству угодно, чтобы къ пасхѣ
Ужъ Регенсбургъ свободенъ былъ и въ храмѣ
Соборномъ проповѣдь еретиковъ
Не раздавалась больше, оскверняя
Кощунствомъ лютеранскимъ торжество
Святаго праздника.
Ну, господа,
Скажите, можно ли исполнить это?
Нѣтъ, не возможно.
Это не возможно
Полковникъ Сюйсъ ужъ получилъ приказъ
Отъ государя выступить съ полкомъ
Въ Баварію
А какъ онъ поступилъ?
Какъ былъ обязанъ — выступилъ немедля.
Онъ выступилъ! А я, его начальникъ,
Приказъ строжайшій далъ ему стоять
На мѣстѣ! Вотъ какъ исполняютъ
Мои приказы! Вотъ какъ воздаютъ
Повиновенье мнѣ, безъ коего немыслимъ
Военный строй! — Прошу васъ, господа,
Быть судьями. Чего достоинъ офицеръ,
Нарушившій приказъ?
Достоинъ смерти!
Графъ Пикколомини, какъ ваше мнѣніе?
Достоинъ смерти по словамъ закона.
Да, смерть!
Смерть — по законамъ полевымъ!
Не мной, самимъ закономъ осужденъ онъ!
И если я ему дарую жизнь,
То лишь изъ уваженья къ государю.
Мнѣ послѣ этого здѣсь говорить
Ужъ не приходится.
Я принялъ должность
Лишь на условіяхъ, и первымъ было,
Чтобы никто, ни даже государь
Не смѣлъ бы вопреки моимъ приказамъ
Распоряжаться войскомъ. Если я
Ручаюсь за исходъ своею частью
И головой, то я одинъ и долженъ
Распоряжаться всѣмъ. Густавъ-Адольфъ
Непобѣдимъ былъ именно тѣмъ только,
Что онъ въ своихъ войскахъ былъ полновластнымъ
Вождемъ; а полновластный вождь лишь равнымъ
Ему и болѣе никѣмъ не можетъ
Быть побѣжденъ. — Однако къ дѣлу, къ дѣлу!
Вы лучшаго еще не сообщили.
Весною изъ Милана въ Нидерланды
Съ испанскимъ войскомъ кардиналъ-инфантъ
Пойдетъ черезъ Германію. Чтобъ онъ
Могъ безъ препятствій этотъ путь окончить,
Его величество велитъ вамъ выслать
Въ его распоряженье восемь конныхъ
Полковъ изъ вашей арміи.
Недурно! —
Конечно, это патеръ Ламорменъ
Придумалъ. Да, послать имъ восемь тысячъ,
Не будь такая мысль хитра чертовски,
Я право бы ее дурацкой счелъ.
Не шутка — восемь тысячъ! Понимаю,
Насквозь я вижу этотъ хитрый замыслъ!
Тутъ видѣть нечего. Необходимость,
Благоразуміе диктуетъ это.
Ужель вы, господинъ министръ, хотите,
Чтобъ я не замѣчалъ, что въ Вѣнѣ вамъ
Ужъ надоѣло видѣть власть меча
Въ моихъ рукахъ, что за инфанта вы
Какъ за удобный случай ухватились,
Чтобъ уменьшить мои войска и силу
Мнѣ не подвластную ввести въ предѣлы
Имперіи? Прогнать меня безъ всякихъ
Дальнѣйшихъ околичностей нельзя:
Я черезчуръ могучъ; такъ вы къ уловкѣ
Желаете прибѣгнуть. Въ договорѣ
Поставлено условіе, чтобъ всѣ
Войска въ предѣлахъ государства мнѣ
Подвластны были; о войскахъ испанскихъ
И объ инфантахъ не было, конечно,
И рѣчи въ договорѣ. Вотъ какимъ путемъ
Хотите вы тихонько обойти
Условіе: сперва меня ослабить,
Потомъ ненужнымъ сдѣлать, наконецъ
Безъ церемоній вышвырнуть. Не такъ ли?
Къ чему пути кривые, Квестенбергъ?
Скажите прямо — договоръ со мною
Стѣсняетъ государя, онъ желалъ бы,
Чтобъ я въ отставку вышелъ — и прекрасно!
Я удовольствіе готовъ доставить
Его величеству и порѣшилъ
Еще до вашего пріѣзда это дѣло.
Мнѣ только жаль служащихъ у меня.
Не знаю, какъ они получатъ плату
Заслуженную ими: вмѣстѣ съ новымъ
Начальникомъ всплыветъ и куча новыхъ
Любимцевъ, а старинныя заслуги
Забыты будутъ. У меня въ войнахъ
Не мало иностранцевъ: если кто
Былъ храбръ и дѣленъ, я всегда готовъ былъ
Его принять, считая неумѣстнымъ
Справляться о его происхожденьи,
А также задавать ему вопросы
Изъ катехизиса. Теперь иначе
Все это будетъ. Впрочемъ до меня
Ужъ это не касается.
Не дай Богъ,
Чтобъ до того дошло! Въ войскахъ мятежъ
Поднимется, самъ императоръ
Подвергнется, пожалуй, оскорбленью.
Нѣтъ, это невозможно, невозможно!
Нѣтъ, невозможно! Все тогда погибнетъ.
Да, все погибнетъ, вѣрный Изолани,
Все рухнетъ — все, что созидали мы
Такъ тщательно. Но вѣдь найдется скоро
И новый вождь, и новыя войска
Сбѣгутся, стоитъ только государю
Кличъ кликнуть.
Герцогъ, умоляю васъ,
Послушайте!.. Послушайте меня,
Товарищи!.. О, герцогъ, не рѣшайте
Такъ скоро! — Мы сперва обсудимъ вмѣстѣ
И взвѣсимъ все. Пойдемъ, друзья, пойдемъ!
Еще возможность есть поправить дѣло.
Пойдемте, тамъ въ пріемной остальныхъ
Мы всѣхъ увидимъ.
Если вы хотите
Послушаться совѣта, постарайтесь
Не выходить въ толпу, иначе васъ
И золотой вашъ ключъ отъ оскорбленья
Не оградитъ.
Совѣтъ хорошъ и дѣленъ.
Октавіо, за безопасность гостя
Въ отвѣтѣ — ты! Прощайте, Квестенбергъ!
Ни слова болѣе о ненавистномъ
Предметѣ! Вы исполнили вашъ долгъ.
Я отличать умѣю человѣка
Отъ должности его.
Гдѣ онъ, гдѣ онъ?
Придворный этотъ, смѣвшій полководца…
Ужели правда? Ты покинуть насъ…
Съ тобой мы жили и умремъ съ тобою!
Фельдмаршалъ вамъ мое желанье сообщитъ.
ДѢЙСТВІЕ ІІІ-е.
[править]Скажите, какъ вы на пиру сегодня
Хотите съ генералами уладить?
А вотъ какъ: мы напишемъ документъ
Такого рода, что душой и тѣломъ
Передаемся князю, что готовы
Всю кровь до капли за него пролить,
Не нарушая лишь присяги нашей
На вѣрность императору. Замѣтьте, —
Мы сдѣлаемъ нарочно оговорку
На счетъ присяги; этой оговоркой
Мы совѣсть генераловъ успокоимъ.
Такого рода текстъ мы имъ покажемъ
До ужина, они его найдутъ
Вполнѣ приличнымъ. Слушайте жъ, что дальше,
Когда за ужиномъ вино ударитъ
Имъ въ голову и, ослѣпивъ глаза,
Раскроетъ сердце, мы тогда листокъ
Другой положимъ, ужъ безъ оговорки,
И подписаться всѣхъ ихъ пригласимъ.
Вы развѣ полагаете, что клятвой,
Въ которую обманомъ вовлекли ихъ,
Они стѣняться будутъ?
Могутъ послѣ
Ругаться и кричать на насъ, а все же
Мы ихъ уловимъ. — Въ Вѣнѣ документу
Скорѣй повѣрятъ, чѣмъ ихъ завѣреньямъ.
А разъ попавъ въ измѣнники, они
Такъ и останутся ужъ поневолѣ;
Сама нужда на путь ихъ натолкнетъ.
Что до меня, такъ я на все согласенъ,
Лишь сдвинуться бы съ мѣста наконецъ.
Я впрочемъ важности большой не придаю
Расположенью нашихъ генераловъ;
Намъ нужно только князя убѣдить
Въ ихъ вѣрности, и онъ тогда за дѣло,
Какъ слѣдуетъ, возьмется и, повѣрьте,
Что увлечетъ и ихъ всѣхъ за собой.
Я не могу понять, чего князь хочетъ —
Съ врагами онъ ведетъ переговоры,
Къ Аргейму, къ Турну мнѣ велитъ писать,
Присутствіемъ Сезины не стѣсняясь,
Онъ рѣчи смѣлыя ведетъ и планы
Свои подробно, долго развиваетъ.
И думаешь тогда, что вотъ всю душу
Онъ выскажетъ, а онъ сожмется вдругъ,
Уйдетъ въ себя и приметъ видъ, какъ будто
Онъ одного спокойствія желаетъ
И больше ничего.
Нѣтъ, старыхъ плановъ
Своихъ онъ не оставитъ. Днемъ и ночью
Объ нихъ онъ думаетъ и ради нихъ
Онъ наблюдаетъ звѣзды.
Да! Извѣстно ль вамъ,
Что онъ сегодня ночью съ астрологомъ
Отправился на башню наблюдать
Планеты? Нынѣшняя ночь, я слышалъ,
Особенно важна: на небѣ ждутъ
Необычайнаго явленья.
Богъ съ нимъ!
Что намъ до неба? Лишь бы на землѣ
Рѣшалось дѣло. Именно теперь
Намъ представляется удобный случай
Образовать союзъ противъ двора.
Всѣ наши генералы такъ и рвутся,
И ихъ теперь легко на все подбить
Въ виду отставки князя. Вѣдь предлогъ
Вполнѣ невинный — выразить желанье,
Чтобъ онъ остался. Но увлекшись разъ
Преслѣдованьемъ цѣли, люди часто,
Закрывъ глаза, несутся слѣпо дальше.
А я ужъ постараюсь такъ устроить,
Чтобъ князь готовыми на все нашелъ ихъ,
Чтобъ онъ повѣрилъ, что они готовы
На все. Онъ этимъ увлечется самъ.
А сдѣлай онъ хоть шагъ, который въ Вѣнѣ
Ужъ не простятъ ему, то ходъ событій
И дальше увлечетъ его. Теперь
Онъ такъ колеблется, возможность видя
Избранья двухъ путей; но гнетъ нужды
Придастъ ему энергію и ясность.
Враги того лишь только ждутъ, чтобъ выслать
На помощь намъ войска.
Пойдемте, графъ.
За эти дни мы съ вами двинемъ дѣло
На десять лѣтъ впередъ. Лишь на землѣ бы
Все шло удачно, такъ и въ небѣ звѣзды
Удачно засіяютъ. Къ генераламъ
Пора идти. Ковать желѣзо нужно,
Покуда горячо.
Идите, Илло;
А я графиню жду. Мы съ нею тоже
Сидимъ не праздно. Если не удастся
Намъ ваше средство, кое-что другое
У насъ въ запасѣ.
То-то я замѣтилъ
Прехитрую улыбку на устахъ
Супруги вашей. Что у васъ такое?
Пока секретъ. Вотъ и сама графиня.
Придетъ она? Его съ трудомъ удержишь.
Сейчасъ придетъ. Пошли его сюда.
Но будетъ ли намъ благодаренъ князь
За это дѣло? Онъ своихъ желаній
На этотъ счетъ не выражалъ. Подбила
Вѣдь ты меня, такъ ужъ умѣй сама
Границу соблюсти.
Мое ужъ дѣло!
Не нужно полномочій здѣсь, другъ друга
Безъ словъ мы понимаемъ. Развѣ трудно
Понять, зачѣмъ онъ вызвалъ въ лагерь дочь
И именно его послалъ за нею?
А мнимая помолвка съ женихомъ,
Котораго никто не знаетъ, можетъ
Обманывать другихъ. Насквозь я вижу
Твой замыселъ! Тебѣ неловко лично
Участвовать въ такой игрѣ, — ненужно! —
На то мое умѣнье пригодится.
Сестра твоихъ расчетовъ не обманетъ.
Пожаловали гости.
Такъ смотри же,
Вскружи ему ты голову, посѣй
Надежды въ немъ, чтобъ онъ не колебался
За ужиномъ бумагу подписать.
Иди къ гостямъ и Макса присылай.
Отъ подписи его зависитъ много.
Иди, пожалуйста!
; Да гдѣ жъ вы, графъ?
Куда вы скрылись? Полонъ домъ гостей!
Иду, иду!
Но пусть не слишкомъ долго
Онъ остается здѣсь, не то отецъ
Подозрѣвать начнетъ.
Ужъ не заботься!
Графиня, тетушка, войти мнѣ можно?
Ея здѣсь нѣтъ… А гдѣ жъ она?
Вонъ въ томъ углу
За ширмой поищите, нѣтъ ли тамъ.
Ахъ, вотъ ея перчатки!
Не добры вы,
Жестоки, тетушка; мои мученья
Васъ только тѣшатъ.
Это благодарность
За трудъ мой?
Боже мой, поймите только,
Какъ тяжело мнѣ! Съ самой той поры,
Какъ мы сюда пріѣхали, я долженъ
Словечко каждое и каждый взглядъ
Обдумывать. — Я не привыкъ къ притворству.
Что дѣлать, другъ мой, мало ли къ чему
Придется привыкать. Лишь подъ условьемъ,
Чтобъ вы повиновались мнѣ, могу я
Вамъ пользу принести.
Но гдѣ жъ она?
Придетъ ли?
Положитесь на меня
Вполнѣ: кто вамъ добра желаетъ столько*
Какъ я? Но чтобъ никто, никто не зналъ
Объ этомъ, и особенно — отецъ вашъ.
Кому объ этомъ знать! Здѣсь ни души нѣтъ,
Кому бъ я могъ свое довѣрить счастье.
Ахъ, тетушка, ужели все кругомъ
Такъ измѣнилось, или только я
Другимъ сталъ? — Но я чувствую себя
Какъ будто средь чужихъ. Куда дѣвались
Мои желанья прежнія, забавы?
Вѣдь я когда-то этой самой жизнью
Доволенъ былъ, а между тѣмъ теперь
Мнѣ все въ ней кажется такъ пусто, пошло.
Товарищи несносны, самъ отецъ —
И съ нимъ не нахожу рѣчей, а служба
Мнѣ кажется такимъ ничтожнымъ вздоромъ.
Я думаю, такое жъ точно чувство
Испытываетъ духъ блаженный, вновь
Изъ странъ надзвѣздныхъ возвратясь на землю,
Къ своимъ забавамъ дѣтскимъ, ко всему,
Что прежде онъ любилъ, къ той бѣдной долѣ,
Въ которой мы живемъ здѣсь на землѣ.
А все-таки не худо будетъ вамъ,
Какъ ни пошла земная жизнь, немножко
О ней подумать: важныя дѣла
Теперь въ ней происходятъ.
По движенью
Необычайному я вижу самъ,
Что происходитъ что-то. Вѣроятно
Оно коснется и меня, созрѣвши.
А знаете ли, гдѣ я былъ сегодня?
Не смѣйтесь только. Суета и шумъ,
Царящій здѣсь, толпа знакомыхъ разныхъ
Остроты ихъ, пустая болтовня
Мнѣ такъ наскучили; меня тянуло
Куда-нибудь подальше, въ тишину,
Въ святой пріютъ, гдѣ бы я могъ свободно
Предаться чувствамъ. Тетушка, не смѣйтесь —
Я въ церкви былъ. — Здѣсь есть невдалекѣ
Старинный монастырь, туда пошелъ я.
Надъ алтаремъ тамъ есть изображенье
Пречистой Дѣвы, живопись плохая;
Но я нашелъ въ ней въ ту минуту друга,
Который нуженъ былъ мнѣ. Сколько разъ
Я видѣлъ ликъ ея въ сіяньи дивной
И неземной красы; предъ ней склонялись
Въ глубокомъ умиленьи богомольцы,
А я былъ холоденъ, но въ этотъ мигъ
Я понялъ все — любовь, благоговѣнье…
Живите вашимъ чувствомъ, позабудьте
Весь міръ земной; друзья не перестанутъ
О васъ заботиться; но только не упрямьтесь,
Когда вамъ вѣрный путь укажутъ къ счастью^
Но гдѣ жъ она? О, золотое время
Поѣздки нашей! — Солнечный восходъ
Соединялъ насъ, и лишь поздно ночью
Мы разставались. Упоенный счастьемъ
Не замѣчалъ я времени; казалось,
Оно свой вѣчный бѣгъ остановило.
Ужъ не на небѣ тотъ, кто принужденъ
Слѣдить за временемъ, не для счастливыхъ,
Повѣрьте, раздается бой часовъ.
А какъ давно вы объяснились съ нею?
Сегодня утромъ въ первый разъ рѣшился.
Какъ, въ первый разъ за эти двадцать дней?
Да, на послѣдней станціи, въ томъ замкѣ,
Гдѣ вы насъ встрѣтили. Мы у окна
Стояли съ нею молча, глядя въ даль,
Въ пустынныя поля. Отрядъ драгунъ,
Которыхъ намъ навстрѣчу герцогъ выслалъ,
Предъ замкомъ гарцовалъ. Тоской сжималась
Во мнѣ душа при мысли, что сегодня
Разстаться намъ придется; и я робко
Промолвилъ: «все напоминаетъ мнѣ,
Что ныньче я проститься съ счастьемъ долженъ.
Вы черезъ нѣсколько часовъ отца
Увидите, и новые друзья
Васъ окружатъ; а я въ толпѣ чужихъ
Невольно затеряюсь и для васъ
Самъ сдѣлаю съ чужимъ». — «Поговорите
Объ этомъ съ тетушкой» — въ отвѣтъ мнѣ быстро
Она промолвила; и голосъ дрогнулъ,
Сама зардѣлась вся и на меня
Взглянула робко.
Болѣе не въ силахъ
Собой владѣть, ее я смѣло обнялъ,
Коснулся губокъ — шорохъ слышу вдругъ,
Шаги въ сосѣдней залѣ, — мы разстались…
И вы вошли. Что послѣ было,
Извѣстно вамъ.
Ужель вы такъ скромны,
Иль такъ не любопытны, что меня
Не спросите и о моемъ секретѣ?
Какомъ секретѣ?
Да о томъ, какъ я,
Сейчасъ же послѣ васъ — войдя, застала
Племянницу, что въ этотъ первый мигъ
Сердечной радости. —
Да, да, скажите!
Оставьте, тетушка! — Онъ отъ меня самой
Узнать объ этомъ можетъ.
Ахъ, княжна!..
Графиня, вы меня проговориться
Заставили.
Давно онъ ждетъ меня?
Давно, и срокъ его уже проходитъ.
Гдѣ ты была такъ долго?
Я была
У матери. Она опять въ слезахъ.
Какъ мнѣ ее утѣшить, я не знаю.
Теперь опять гляжу на васъ свободно,
Безъ тайной робости; а ныньче утромъ
Блескъ драгоцѣнныхъ камней отдалялъ
Меня невольно.
Значитъ, вы не сердцемъ,
А лишь глазами на меня смотрѣли.
Когда я васъ въ кругу родныхъ увидѣлъ,
Въ объятіяхъ отца и, какъ чужой,
Стоялъ при этомъ — о, какъ мнѣ хотѣлось
И самому, обнявъ его, назвать
Отцомъ! Но строгій взглядъ его заставилъ
То чувство затаить; а блескъ брильянтовъ,
Которые васъ украшали, точно
Вѣнецъ изъ звѣздъ меня пугалъ невольно.
Зачѣмъ было при первомъ же свиданьи,
Какъ жертву, убирать васъ, этотъ холодъ
Кругомъ васъ разливать, и въ тяжесть сана*
Заковывать живое сердце ваше?
Любовь имѣетъ право добиваться
Взаимности, но только короли
Къ такому блеску приближаться могутъ.
Ни слова болѣе объ этомъ маскарадѣ!
Вы видите, какъ я легко сняла
Оковы эти. — Онъ не веселъ, тетя,
Вы мнѣ его разстроили; онъ былъ
Во время путешествія такъ свѣтелъ,
Краснорѣчивъ такъ. Я всегда бъ желала
Такимъ васъ видѣть, какъ тогда вы были.
Отца нашли вы здѣсь и новый міръ
Боготворящій васъ; онъ самой новизною
Плѣнять васъ долженъ.
Да, скажу вамъ правду,
Меня здѣсь многое плѣняетъ. Эта
Веселая, воинственная жизнь,
Казавшаяся прежде сновидѣньемъ
Волшебнымъ — я ее теперь на дѣлѣ,
Глазами вижу.
Ахъ, а для меня
Въ мечту и сновидѣнье превратилось
Все счастье прежнее, едва вступилъ
Я снова въ эту жизнь. Всѣ эти дни
Я жилъ въ заоблачномъ какомъ-то мірѣ,
Теперь спустился на землю опять.
На пестроту и суетливость жизни
Смотрѣть пріятно, если вѣрный кладъ
Хранится въ сердцѣ; насмотрѣвшись вдоволь,
Уйдешь опять къ себѣ, къ своей святынѣ…
Да, много я неслыханныхъ чудесъ
Успѣла за одинъ лишь день увидѣть;
Но всѣ они ничто въ сравненьи съ чудомъ,
Таинственно хранящимся здѣсь въ замкѣ.
О чемъ ты говоришь? мнѣ въ этомъ замкѣ
Всѣ уголки извѣстны. Что за чудо?
И духи охраняютъ входъ къ нему,
На стражѣ у дверей стоятъ два грифа.
Ахъ, знаю, знаю — башня астролога.
Но какъ могло святилище такое
Раскрыться для тебя? Къ нему вѣдь доступъ
Всѣмъ возбраненъ.
Какой-то старичокъ
Совсѣмъ сѣдой, съ такимъ лицомъ привѣтнымъ,
Мнѣ высказалъ свое расположенье
При первомъ взглядѣ и открылъ мнѣ входъ
Таинственный.
А, Сени, астрологъ!
Онъ много мнѣ вопросовъ предлагалъ:
Въ какой я день и мѣсяцъ родилась,
Днемъ или ночью.
Онъ хотѣлъ составить
Твой гороскопъ.
Внимательно смотрѣлъ
На линіи руки моей и тихо
Онъ головой покачивалъ, какъ будто
Остался очень недоволенъ ими.
Ну, какъ тебѣ понравилась та башня?
Была и я въ ней, только — мимоходомъ.
Казалось мнѣ, что я въ какой-то міръ
Таинственный вошла, когда внезапно
Среди дневного свѣта очутилась
Я въ темнотѣ, лишь слабо озаренной
Какимъ-то страннымъ свѣтомъ. Полукругомъ
Семь статуй царственныхъ стояло тамъ —
Огромныя фигуры, и у каждой
Въ рукахъ былъ скипетръ, надъ челомъ у каждой
Сіяло по звѣздѣ, и звѣзды тѣ
Все освѣщенье башни составляли.
Фигуры эти, какъ мнѣ объяснилъ
Старикъ, изображали семь планетъ,
Царящихъ надъ судьбою человѣка;
А потому имъ приданъ царскій образъ.
Стоящій самымъ крайнимъ, мрачный старецъ
Съ звѣздою тусклой — желтой надъ челомъ
Изображалъ Сатурна; передъ нимъ
Въ доспѣхахъ воина съ кроваво-красной
Звѣздою Марсъ стоялъ; планеты эти
Не радость намъ сулятъ. Но рядомъ съ Марсомъ
Виднѣлась женщина, ея прекрасный образъ
Былъ кротко озаренъ лучами ясной
Звѣзды — та женщина была Венера,
Планета радости; противъ нея
Стоялъ крылатый юный богъ Меркурій,
А въ самой серединѣ полукруга
Могучій образъ съ царственнымъ челомъ
Весь озаренъ былъ блескомъ серебристымъ —
То былъ Юпитеръ самъ, звѣзда отца;
Луна и Солнце съ нимъ сіяли рядомъ.
Онъ вѣритъ въ силу духовъ и планетъ,
И порицать кто можетъ эту вѣру?
Не только гордость наша наполняетъ
Небесныя пространства сонмомъ духовъ
И силъ таинственныхъ, — и для любви
Міръ матерьяльный тѣсенъ. Въ дѣтскихъ сказкахъ
Смыслъ болѣе глубокій, чѣмъ въ той правдѣ,
Которой поучаетъ жизнь и опытъ.
На всѣ запросы сердца только міръ
Чудесъ даетъ отрадные отвѣты.
Въ волшебномъ мірѣ фей и талисмановъ
Любовь живетъ, какъ дома у себя
И, какъ сама божественна, то вѣритъ
Въ боговъ и духовъ. Пусть теперь исчезли
И нѣтъ ужъ на землѣ прекрасныхъ тѣхъ
Мифическихъ существъ, которыхъ создалъ
Міръ древній; но потребность сердца та же
Осталась, сердцу нуженъ и теперь
Свой собственный языкъ: и тѣ же духи,
Что прежде здѣсь ходили по землѣ,
Перенеслись на небо и оттуда
Привѣтливо мерцаютъ намъ въ звѣздахъ.
Какъ было встарь, такъ и теперь Юпитеръ
Сулитъ намъ все великое; Венера
Намъ все прекрасное сулитъ лучами
Своей звѣзды прекрасной.
Если въ этомъ
Вся вѣра въ звѣзды, то и я сама
Готова вѣрить въ нихъ. Отрадна мысль,
Что гдѣ-то тамъ, въ пространствѣ безпредѣльномъ,
Вѣнецъ счастливый изъ блестящихъ звѣздъ
Сплетается надъ нами въ часъ рожденья!
Но въ тѣхъ вѣнцахъ и тернія бываютъ,
Не только розы. Что сплела Венера,
Звѣзда любви и счастья, можетъ Марсъ,
Носитель гибели, легко расторгнуть.
Но царству Марса близокъ ужъ конецъ.
Да низойдетъ съ небесъ благословенье
На герцога! Оливковую вѣтвь
Вплететъ онъ въ лавры и даруетъ миръ
Народамъ, и исполнятся желанья
Его души великой. Онъ для славы
Довольно потрудился, миръ всеобщій
Возстановивъ, онъ посвятитъ досугъ свой
Семьѣ и самому себѣ, уѣдетъ
Въ свои помѣстій. Прекрасныхъ замковъ
У васъ довольно. Въ Гитчинѣ — какое
Раздолье для охотниковъ!.. Лѣса
Необозримо тянутся до самой
Подошвы исполинскихъ горъ. Онъ тамъ
Вполнѣ предастся своему влеченью,
Великому влеченью созидать;
Онъ можетъ царски поощрять искусства
И покровительство оказывать всему
Достойному, онъ можетъ насаждать
И разводить деревья, можетъ строить
И звѣзды наблюдать. Но если силы
Могучія, покоемъ тяготясь,
Борьбы потребуютъ, — въ борьбу съ природой
Онъ вступитъ, рѣку измѣнить теченье
Заставитъ и, раздвинувъ скалы, путь
Проложитъ онъ свободный для торговли.
И безконечные тогда разсказы
О нашей жизни боевой польются
Ночами зимними у мирныхъ очаговъ.
А все-таки, любезный мой племянникъ,
Я бъ вамъ дала совѣтъ не слишкомъ рано
На стѣну шпагу вѣшать. Чтобъ добиться
Такой невѣсты, стоитъ поработать шпагой.
О, если бы ее завоевать
Возможно было!
Слышите?.. Въ столовой
Какъ сильно спорятъ, шумъ какой и крики!..
Не довѣряйся имъ, они лукавятъ.
Они?..
Вѣрь только мнѣ одной. Я сразу
Замѣтила — у нихъ своя есть цѣль.
Какая цѣль? И что за польза имъ
Надежды въ насъ поддерживать?
Не знаю;
Но вѣрь, что въ глубинѣ души они
И не заботятся о нашемъ счастьи.
Коль такъ — Богъ съ ними, съ Терпкими! Мы можемъ
Добрѣйшей матери твоей вполнѣ
Довѣриться.
Она тебя и любитъ
И цѣнитъ высоко, но духу
У ней не хватитъ не сказать отцу
О нашей тайнѣ. Для нея самой
И для спокойствія ея мы лучше
И ей не скажемъ.
Но къ чему тутъ тайны?
Вотъ что я сдѣлаю: я прямо къ князю
Пойду и все ему открою. Пусть онъ
Рѣшитъ мою судьбу. Онъ такъ правдивъ,
Такъ ненавидитъ всякое притворство,
Такъ добръ и благороденъ…
Ты таковъ!..
Нѣтъ, Тэкла, ты отца еще не знаешь,
А я при немъ ужъ десять лѣтъ живу.
Не въ первый разъ, повѣрь, онъ принимаетъ
Нежданныя рѣшенья; онъ привыкъ,
Какъ божество, всѣхъ приводить въ восторгъ
И изумленье. Можетъ быть, теперь
Онъ лишь отъ насъ признанья ожидаетъ,
Чтобъ насъ соединить. Но ты молчишь,
Съ сомнѣньемъ смотришь на меня… Скажи мнѣ,
Что у тебя противъ отца на сердцѣ.
Мнѣ кажется, отецъ ужъ слишкомъ занятъ
Дѣлами, и нѣтъ времени ему
О нашемъ счастьи думать. Милый мой,
Не станемъ слишкомъ довѣряться людямъ,
И этимъ Терцкимъ будемъ благодарны
За всѣ ихъ милости, но довѣрять
Не больше, чѣмъ они того достойны.
Положимся вполнѣ на наше сердце.
О, будемъ ли мы счастливы съ тобою
Когда-нибудь?
Да развѣ мы теперь
Не счастливы? Да развѣ ты не мой,
Я — не твоя? Любовь въ меня вселила
Высокій духъ. Я бы должна была
Съ тобой быть меньше откровенна, чувства
Свои скрывать — таковъ законъ приличій.
Но отъ кого бы здѣсь кромѣ меня
Ты могъ услышать правду? Мы другъ друга
Нашли и насъ теперь ни что вовѣки
Не разлучитъ. Но это въ ихъ расчеты,
Повѣрь мнѣ, не входило; потому-то
Должны мы въ глубинѣ души скрывать
Отъ всѣхъ, какъ похищенье, наше счастіе.
Его самъ Богъ намъ ниспослалъ съ небесъ,
Возложимъ же на Бога упованье;
Для насъ онъ можетъ чудо совершить.
Мой мужъ послалъ за вами, вамъ пора
Идти къ столу.
Разстаньтесь.
Еще рано,
Едва прошла минута.
Вамъ, княжна,
Ужъ слишкомъ быстрымъ показалось время.
Вѣдь нечего спѣшить.
Нѣтъ, нѣтъ, ступайте!
Ужъ тамъ хватились васъ, отецъ два раза
Освѣдомлялся.
Ну, отецъ — не важность!
Какъ это странно, Тэкла!
Что ему
Тамъ дѣлать? Тамъ все люди собрались
Почтенные, для нихъ онъ слишкомъ молодъ,
Онъ не подъ пару имъ.
Вамъ бы хотѣлось
Совсѣмъ имъ завладѣть.
Да, это вѣрно,
Вы угадали. Лучше пусть онъ здѣсь
Останется. Скажите генераламъ….
Ты право помѣшалась, Тэкла! Графъ,
Условія вы помните?
Я долженъ
Повиноваться… До свиданья, Тэкла…
Что вы сказали?
Ничего. Ступайте!
Я не могу уйти: вы разсердились.
Идите прочь! Я слышу голоса.
Что если кто-нибудь сюда вошелъ бы?
Тучи и вѣтеръ, шумитъ темный лѣсъ,
И бурно вздымаются волны…
Сидя у берега, дѣва поетъ,
Тѣ пѣсни отчаянья полны.
Міръ опустѣлъ, отцвѣла моя жизнь,
Грядущее ночи мрачнѣе.
Дѣва Пречистая, въ небо къ себѣ
Возьми мою душу скорѣе!
Тамъ у тебя обрѣту я покой
И все, что мнѣ дорого было.
Счастье земное извѣдала я,
Жила и глубоко любила.
ЯВЛЕНІЕ VIII.
[править]Что это, Тэкла, какъ тебѣ не стыдно
Ему на шею вѣшаться? Не худо бъ
Своей особой больше дорожить.
Какъ это, тетя? —
Вѣдь должна жъ ты помнить,
Кто ты и кто такое онъ. Но эта мысль
Тебѣ и въ голову не приходила.
Какая мысль?
Что ты дочь герцога Фридланда.
Такъ что жъ такое?
Что? — Вопросъ прекрасный!
Онъ рода знатнаго и по рожденью
Всегда былъ тѣмъ, чѣмъ мы недавно стали:
Онъ сынъ принцессы. —
Право, ты въ бреду.
Ужъ не придется ль намъ его просить,
Чтобъ онъ своей рукою осчастливилъ
Дочь Валленштейна, первую въ Европѣ
Невѣсту по богатству.
Нѣтъ — зачѣмъ же?
Просить не нужно будетъ.
Вообще,
Быть сдержаннѣй тебѣ бы не мѣшало.
Его отецъ на это согласится:
Онъ любитъ Макса.
Что? Его отецъ?
Его? А твой отецъ — какъ полагаешь?
Ну да!.. Я думала, что вы боитесь
Его отца, что отъ него въ секретѣ
Вы это держите.
Послушай, Тэкла,
Вѣдь ты лукавишь.
Тетя, не сердитесь —
Прошу васъ!
Ты воображаешь, вѣрно,
Что уже выйграла игру. Заранѣ
Не торжествуй!
Прошу васъ, не сердитесь!
До выигрыша далеко.
Я вѣрю.
Ужель ты думаешь, что твой отецъ,
Всю жизнь свою отдавшій нераздѣльно
Трудамъ войны, отрекшійся отъ мирной,
Счастливой доли, отогнавшій сонъ
Отъ изголовья и заботамъ тяжкимъ
Предавшій свой великій умъ — ужели
Ты думаешь, что онъ все это сдѣлалъ
Лишь съ тою цѣлью, чтобы осчастливить
Васъ съ Максомъ, чтобъ торжественно подвесть
Къ тебѣ по вкусу твоему супруга?
Онъ право могъ бы этого достигнуть
И безъ такихъ трудовъ. Нѣтъ, Тэкла,
Посѣвъ имъ совершенъ не съ тою цѣлью,
Чтобъ ты рукою дѣтскою цвѣтокъ,
Сорвала лишь для прихоти минутной.
А можетъ быть, и безъ его посѣва
И цвѣтъ, и плодъ созрѣетъ*для меня,
И жизнь его ужасная на радость
И счастье мирное мнѣ обратится,
Благодаря судьбѣ моей счастливой.
Какъ дѣвочка влюбленная, ты судишь,
Ты осмотрись кругомъ, подумай, гдѣ ты,
Ты не въ жилище радости вступила,
Не брачное убранство здѣсь царитъ;
Здѣсь блещетъ лишь оружіе холоднымъ
Зловѣщимъ блескомъ. Неужели ты
Воображаешь, что десятки тысячъ
Солдатъ сошлись сюда, чтобъ пировать
На вашей свадьбѣ? Посмотри, какъ мрачно
Задумчивъ твой отецъ, какъ блещутъ слезы
Въ глазахъ у матери. Вопросъ поставленъ
О домѣ нашемъ, о его великой
Судьбѣ. Оставь же мелкія желанья,
Ребяческія чувства, докажи,
Что ты отца великаго достойна.
Мы, женщины, не можемъ, не должны
Себѣ принадлежать, съ чужой судьбою
Мы тѣсно связаны; и та изъ насъ
Есть лучшая, которая свободно
На жертву отдаетъ себя и счастье
Чужое дѣлаетъ своимъ, съ любовью
Его лелѣетъ, носитъ въ своемъ сердцѣ.
Мнѣ то же и въ монастырѣ твердили,
Я тамъ своихъ желаній не имѣла,
Я знала, что я дочь всесильнаго отца;
И слава имени его, достигнувъ
И до меня, рождала во мнѣ чувство
Тяжелое, что я собой должна
Ему пожертвовать.
Да, въ этомъ назначенье
Твое прямое. Подчинись ему,
Бери съ меня и съ матери примѣръ.
Судьба мнѣ указала человѣка,
Которому пожертвовать собой
Должна я; и я съ радостью готова
Исполнить это.
Нѣтъ, твое сердчишко,
Дитя мое, а вовсе не судьба.
Влеченье сердца что же, какъ не голосъ
Судьбы? Да, я должна ему отдаться:
Я этой новой жизнью лишь ему
Обязана, онъ на свое созданье
Права имѣетъ. Чѣмъ была я прежде,
Пока его прекрасная любовь
Меня не оживила? О себѣ самой
Я мнѣніе высокое имѣю:
Кто любитъ, тотъ не можетъ быть ничтожнымъ.
Я силу чувствуя въ своей груди,
На жизнь смотрю серьезными глазами
И знаю, что вполнѣ самой себѣ
Принадлежу; а потому для счастья
Я всѣмъ пожертвую, на все отважусь.
А если твой отецъ рѣшилъ иначе
Судьбу твою, ты думаешь и съ нимъ
Бороться, думаешь его принудить?
Дитя! — Припомни — его имя Фридландъ.
Да, — и мое. Онъ дочь во мнѣ найдетъ
Достойную.
Какъ! — даже императоръ,
Его властитель, даже тотъ не можетъ
Его принудить, и вдругъ — кто же? — ты,
Ты дѣвочка и дочь его желаешь
Бороться съ нимъ…
Чего никто не смѣетъ,
На то рѣшится дочь.
Да, въ самомъ дѣлѣ,
Онъ этого не ждетъ. Онъ всѣ преграды
Преодолѣлъ, и вдругъ теперь придется
Съ упорствомъ дочери вступить въ борьбу.
Дитя, дитя! — еще однѣ улыбки
Отца ты видѣла, ты не видала,
Какъ гнѣвомъ взоръ его сверкаетъ.
Ужели ты рѣшишься передъ нимъ
Возвысить голосъ свой? Наединѣ
Храбришься ты, великія дѣянья
Воображаешь, кротость голубицы
Отвагой льва желаешь ты облечь.
Но испытай на дѣлѣ, стань передъ нимъ,
Попробуй «нѣтъ» сказать, когда онъ взоромъ
Въ тебя вопьется… Ахъ, не хватитъ духа,
Увянешь, какъ цвѣтокъ, спаленный солнцемъ. —
Пугать тебя я, впрочемъ, не желаю:
До крайности, надѣюсь, не дойдетъ;
Къ тому же его цѣли, можетъ быть,
Съ твоимъ согласны чувствомъ. Но повѣрь мнѣ,
Не можетъ онъ желать, чтобъ дочь его,
Какъ дѣвочка влюбленная держалась,
Сама на шею вѣшалась тому,
Кто, ежели ему и суждена
Высокая награда эта, долженъ
Ее купить и жертвой высочайшей.
Благодарю за это указанье. —
Такъ стало быть предчувствіе меня
Не обмануло, нѣтъ у насъ друзей,
Нельзя ни на кого намъ положиться,
Мы здѣсь одни. Тяжелая борьба
Намъ предстоитъ. Дай силы мнѣ, любовь,
Святое чувство!.. Въ мрачной обстановкѣ
Сошлись мы съ нимъ. Здѣсь мѣста нѣтъ надеждамъ,
Здѣсь лишь суровый раздается стукъ
Оружія, здѣсь и любовь сама
На страшный бой должна вооружиться. —
Надъ нашимъ домомъ мрачный рокъ нависъ,
И сердце близкую погибель чуетъ.
Спокойствіе теперь не мой удѣлъ.
Мечта прекрасная, небесный голосъ,
Влечетъ меня съ божественною силой
Вслѣдъ за собой и, кажется, такъ близко
Ужъ милый образъ — нѣтъ, онъ прочь летитъ…
Я — вслѣдъ за нимъ и, чувствуя, что къ безднѣ
Стремлюсь неудержимо, не могу
Остановиться: мнѣ сладка погибель…
Да, если дому суждено сгорѣть,
Тогда сбираются на небѣ тучи,
И молніи съ эѳирной высоты
На землю падаютъ, изъ безднъ подземныхъ
Выходитъ пламя, даже богъ любви —
И тотъ кидаетъ свой зажженный факелъ
Съ слѣпою яростью въ пылающее зданье.
ДѢЙСТВІЕ IV-е.
[править]Товарищъ, выпьемъ! Гдѣ ты до сихъ поръ
Торчать изволилъ? Маршъ на мѣсто! Терцкій
Запасы винъ покойницы мамаши
Всѣ въ ходъ пустилъ сегодня. Небу жарко —
Такая здѣсь попойка! Прозѣвалъ
Ты лучшее: они за тѣмъ столомъ
Ужъ подѣлили княжескія шапки.
Теперь у нихъ дѣлежъ идетъ имѣній —
Славаты, Лихтенштейна — всѣхъ большихъ
Богемскихъ леновъ. Шевелись проворнѣй,
Авось перепадетъ какой кусочекъ
На долю и тебѣ. Ну, маршъ на мѣсто!
Садись скорѣй!
Графъ Пикколомини!..
Сейчасъ придетъ. Прочти-ка прежде эту
Бумагу. Какъ находишь — хорошо
Она составлена? Ужъ всѣ ее читали
И всѣ хотятъ подъ нею подписаться.
«Ingratis servire nefas».
Латынь вѣдь это? Ну, а по-нѣмецки
Оно что значитъ?
Кто неблагодаренъ,
Тому никто порядочный не служитъ.
«Такъ какъ высокочтимый нашъ главнокомандующій, свѣтлѣйшій князь Фридландскій, вслѣдствіе неоднократно испытанныхъ имъ оскорбленій, предполагалъ оставить службу императора, но, склонясь на единодушную нашу просьбу, рѣшается остаться при арміи и не разлучаться съ нами безъ нашего согласія, — то обязуемся мы симъ, какъ присягою, всѣ вмѣстѣ и каждый самъ за себя, вѣрой и правдой служить ему, ни въ какомъ случаѣ не отдѣляться отъ него и жертвовать за него всѣмъ нашимъ достояніемъ, даже до послѣдней капли крови, насколько дозволяетъ это присяга, данная нами императору.
Равнымъ образомъ обязуемся мы, если кто-нибудь изъ насъ въ противность сему обязательству отступитъ отъ общаго дѣла, считать того измѣнникомъ и карать его лишеніемъ всего имущества и даже самой жизни. Сіе обязательство скрѣпляемъ мы подписью нашихъ именъ».
Согласенъ ты подъ этимъ подписаться?
Еще бы нѣтъ! Вѣдь всякій офицеръ,
Въ комъ капля чести, долженъ подписаться.
Подать перо!
Постойте, графъ,
Успѣемъ послѣ ужина.
Ну, ладно!
Идемъ къ столу, товарищъ, выпьемъ вмѣстѣ!
Готова копія? Дай посмотрѣть мнѣ.
Легко ль ее за подлинникъ принять?
Я срисовалъ ее строка въ строку
И буква въ букву, какъ вы мнѣ велѣли,
Лишь мѣсто о присягѣ пропустилъ.
Отлично! — отнеси туда, а эту
Сейчасъ же въ печку — сослужила службу.
Ну какъ вы съ Максомъ кончили? Подпишетъ?
Подпишетъ, думаю, — не возражалъ.
Единственно ему съ его отцомъ
Не довѣряю я. За ними нужно зорко
Смотрѣть.
А какъ у васъ тамъ за столомъ?
Вы ихъ виномъ, надѣюсь, разогрѣли?
Отлично всѣ настроены. Намъ съ ними
Труда не будетъ. Какъ я вамъ сказалъ,
Они теперь ужъ не о томъ толкуютъ,
Чтобъ только князя удержать при войскѣ;
Графъ Монтекукули кричитъ открыто,
Что разъ ужъ мы всѣ вмѣстѣ собрались,
То можемъ въ самой Вѣнѣ предписать
Условья императору. Не будь лишь
Обоихъ Пикколомини, къ обману
Намъ не пришлось бы прибѣгать, повѣрьте.
Молчите! — Бутлеръ…
Не тревожьтесь.
Я понялъ васъ, фельдмаршалъ, и желаю
Вамъ полнаго успѣха. На меня
Вы положиться можете вполнѣ.
Вполнѣ?
Безъ оговорки или съ нею —
Мнѣ все равно. Вы поняли меня?
Скажите князю, что на дѣлѣ можетъ
Онъ испытать меня. Я государю
Лишь дотоль служу, пока и онъ
Его слуга; но съ самой той минуты,
Когда онъ пожелаетъ самъ своимъ
Быть государемъ, я слуга Фридланда —
Слуга до гроба.
Выборъ вашъ разуменъ:
Не скряга герцогъ, онъ не Фердинандъ.
Я не торгую вѣрностью, графъ Терцкій!
И я бы вамъ назадъ тому полгода
Не посовѣтовалъ склонять меня
Къ тому, на что теперь я добровольно
Самъ вызываюсь. Да, и я себя,
И полкъ свой герцогу отдать на службу
Рѣшился, и, надѣюсь, мой примѣръ
Не безъ послѣдствій будетъ.
Кто жъ не знаетъ,
Что передъ арміей, какъ образецъ,
Стоитъ полковникъ Буттлеръ?
Въ самомъ дѣлѣ?
Такъ я не каюсь въ томъ, что сорокъ лѣтъ
Былъ вѣренъ Австріи, и радъ, что имя,
Которое я тѣмъ стяжалъ, даетъ мнѣ
Теперь подъ старость полную возможность
Отмстить. Прошу васъ не смущаться этимъ.
Вамъ все равно, какая бы причина
Меня ни побуждала стать за васъ.
Вы сами понимаете, конечно,
Что не обманомъ я вами завлеченъ
И что не легкомысліе, не кровь
Горячая, не вздорная причина
Меня подъ старость увлекла такъ сильно,
Заставитъ чести путь прямой покинуть,
Которымъ столько лѣтъ я шелъ. Но вѣрьте,
Мое рѣшенье твердо, хоть вполнѣ
Я сознаю все то, что покидаю.
Скажите прямо, за кого считать васъ.
За друга. Самого себя и все,
Что пріобрѣлъ, я вамъ предоставляю.
Не только люди, но и деньги нужны
Для дѣла. Я на службѣ кое-что
Умѣлъ скопить и весь свой капиталъ
Предоставляю герцогу. Давно ужъ
Я сдѣлалъ завѣщанье въ его пользу;
И если онъ меня переживетъ,
Онъ мой наслѣдникъ. Никогда не зналъ я
Тѣхъ чувствъ, которыя къ женѣ и дѣтямъ
Отца привязываютъ. Одинокъ
Я въ мірѣ, и съ моею смертью вмѣстѣ
Умретъ и имя Буттлера.
Не деньги,
Сердца такія нужны намъ, какъ ваше:
Они дороже горъ намъ золотыхъ.
Я изъ Ирландіи еще ребенкомъ
Пріѣхалъ въ Прагу въ качествѣ слуги
При старомъ господинѣ. Схоронивъ его,
Изъ конюха простого постепенно,
Благодаря войнѣ и прихотливой
Фортунѣ, я до высоты добрался, —
До званія, которымъ я теперь
Почтенъ. Фридландъ такое жъ, какъ и я,
Дитя фортуны. Сходная съ моею
Судьба мнѣ по-сердцу.
Да, есть родство
Взаимное у всѣхъ, кто твердъ душою.
Въ великую эпоху мы живемъ,
Отважному она благопріятна.
Какъ мелкая монета переходитъ
Отъ одного къ другому, такъ теперь
Дворянскія имѣнія и замки
Мѣняютъ чуть не всякій день владѣльцевъ.
Потомки древнихъ родовъ выселяться
Принуждены, и новые гербы
Фамилій неизвѣстныхъ вытѣсняютъ
Гербы старинные. Въ странѣ нѣмецкой
Насильно хочетъ сѣверный народъ
Стать твердою ногою. Принцъ Веймарскій
Пытается на Майнѣ утвердить
Свое могущество. Когда бъ остался
Въ живыхъ Мансфельдъ, онъ бы себѣ мечомъ
Владѣнье пріобрѣлъ. Но кто жъ изъ нихъ
Сравниться можетъ съ нашимъ Валленштейномъ?
Нѣтъ цѣли столь высокой, до которой
Могучій этотъ человѣкъ не смѣлъ бы
Свое желанье простирать.
Прекрасно,
Прекрасно, сказано!
Испанцевъ только,
Да итальянцевъ вы уговорите.
Шотландца Лесли я берусь склонить.
Идемъ къ гостямъ!
Дворецкій! Эй, дворецкій!
Давай все, что есть лучшаго изъ винъ:
Не жаль сегодня — дѣло выгораетъ!
Что за вино! Эхъ, еслибъ поглядѣли
На жизнь безпутную покойный графъ
Съ графиней, у мамаши бы въ могилкѣ
И косточки перевернулись. Скоро
Домъ этотъ знаменитый разорится:
Ни мѣры, ни границъ! Ахъ, намъ родство
Съ свѣтлѣйшимъ герцогомъ не много счастья
Доставитъ.
Боже сохрани! Теперь-то
Оно и принесетъ плоды.
Да такъ ли?
Вопросъ вѣдь спорный.
На четвертый столъ
Бургундскаго!
Повѣрите ли, сударь —
Ужъ семьдесятъ бутылокъ!
Это все
Нѣмецкій генералъ тотъ, Тифенбахъ —
Онъ требуетъ. (Уходитъ.)
Ужъ слишкомъ высоко
Хотятъ они летѣть, хотятъ ровняться
Съ курфюрстами да съ королями блескомъ.
И вслѣдъ за княземъ графъ, мой господинъ,
Туда же тянется, отстать не хочетъ.
Чего вы тутъ торчите? Что вамъ слушать?
Я ноги вамъ придѣлаю! Живѣй
На ваше мѣсто! За виномъ смотрите!
Графъ Пальфи допилъ свой стаканъ — ослѣпли?
Большую чашу, господинъ дворецкій,
Съ богемскими гербами, золотую
Велѣли принести, и графъ сказалъ,
Что вы ужъ знаете, какую чашу.
Еще бы! Ту, которая ко дню
Коронованья Фридриха изъ пражской
Добычи сдѣлана была Вильгельмомъ.
Работа мастерская!
Да, ее.
Они желаютъ выпить круговую.
Доносы въ Вѣну полетятъ опять.
Ахъ, дайте посмотрѣть. Вотъ прелесть кубокъ!
Какая тяжесть золота, фигуры
Рельефныя какъ мастерски
Исполнены! Вотъ на лихомъ конѣ
Гарцуетъ амазонка, конь ногами
Епископскія шапки попираетъ
И посохъ, у нея въ рукахъ
На трости шляпа, тутъ же знамя вьется
Съ изображеньемъ чаши. Объясните
Мнѣ смыслъ фигуръ замысловатыхъ этихъ.
Наѣздница обозначаетъ право
Свободнаго избранья королей
Богемскихъ, шляпа означаетъ то же,
И гордый конь. Вѣдь шляпа украшеньемъ
Для человѣка служитъ: кто не смѣетъ
Надѣть ее въ присутствіи монарха,
Тотъ не свободный человѣкъ.
А чаша
На знамени?
А чаша означаетъ
Свободу церкви, какъ во дни отцовъ
Свободы той добились наши предки
Въ гусситскую войну. Вѣдь папа чаши
Никакъ мірянамъ не хотѣлъ дозволить;
А между тѣмъ для утраквистовъ чаша
Дороже всѣхъ сокровищъ, за нее
Они и крови не щадили въ битвахъ.
А сверху этотъ свертокъ что такое?
То Грамата Величества. Она
Дана намъ императоромъ Рудольфомъ, —
Пергаментъ драгоцѣнный для богемцевъ:
Онъ новой вѣрѣ звонъ колоколовъ
И пѣніе церковное дозволилъ.
Но съ той поры, какъ на престолъ имперскій
Штиріецъ сѣлъ и послѣ пражской битвы
Богемскую корону Пфальцграфъ Фридрихъ
Утратилъ — все тогда погибло прахомъ:
Лишилась наша вѣра алтарей,
И братья наши вынуждены были
Бѣжать съ ихъ родины, а императоръ
Собственноручно грамату въ клочки
Изрѣзалъ.
Вамъ, какъ вижу я, отлично
Извѣстна лѣтопись родной страны.
Вѣдь наши предки были Табориты,
Прокопъ и Жижка ихъ водили въ бой.
Миръ праху ихъ! Они за правду бились
И за святое дѣло. Ну — несите!
Ахъ, дайте досмотрѣть изображенья.
А, понимаю! — это пражскій замокъ.
Совѣтники Мартиницъ и Славата
Ногами вверхъ летятъ; а вотъ и самъ
Графъ Турнъ, велѣвшій ихъ спустить въ окошко.
Не вспоминайте ужъ объ этомъ днѣ.
То въ тысячу шестьсотъ осьмнадцатомъ году
Случилось, мая въ двадцать третій день.
Я живо помню, точно какъ сегодня
Оно произошло. Со дня того
Несчастная Богемія страдаетъ:
Шестнадцать лѣтъ съ тѣхъ поръ уже прошло,
И все война, а мира нѣтъ и нѣту.
Виватъ, принцъ Веймарскій!
Виватъ, виватъ!
Вотъ такъ орутъ!
Вы слышали? Они
Пьютъ за здоровье Веймарскаго принца!
Вѣдь онъ врагъ Австріи!
И лютеранинъ!
А Деодатъ хотѣлъ было поднять
Бокалъ за государя — всѣ затихли.
Ну, мало ль что бываетъ за попойкой.
Порядочный слуга такихъ вещей
Не долженъ слышать.
Подмѣчай, Иванъ;
Потомъ разскажемъ патеру Квирогѣ,
А онъ за это намъ грѣхи отпуститъ.
За тѣмъ-то я и сталъ за стуломъ Илло.
Такія рѣчи онъ ведетъ — что ахъ!
Кто этотъ черный генералъ съ крестомъ,
Который съ графомъ Пальфи все болтаетъ?
Испанецъ Марадасъ. Они ему
Ужъ слишкомъ довѣряютъ.
Ну, испанцы,
Тѣ — ничего. Вотъ итальянцы эти —
Имъ грошъ цѣна.
Ай, ай! — Какъ можно
Такъ выражаться! Вѣдь изъ ихъ среды
Всѣ генералы лучшіе, и ими
Князь дорожитъ особенно.
Встаютъ,
Откушали! Чего вы зазѣвались?
Отодвигайте стулья.
Прощайте, доброй ночи вамъ, Коляльто!
И вамъ желаю доброй ночи, ваше
Превосходительство, вѣрнѣе — утра
Вамъ добраго!
Товарищъ, на здоровье
Покушали?
Да, ужинъ былъ на славу!
Графиня — мастерица угостить!
Покойница свекровь ее учила
Хозяйству. Царство ей небесное! Ужъ вотъ
Была хозяйка!
Эй слуги! — свѣту!
Позвольте, графъ, минуту. Подписать
Угодно вамъ?
Все, что хотите. Только
Отъ чтенія увольте ради Бога.
Читать не нужно: это та присяга,
Которая ужъ вамъ извѣстна. Вы
Черкните только.
Э, да все равно!
Здѣсь безъ чиновъ, кто первый подвернется.
Позвольте пожелать спокойной ночи.
Что жъ такъ спѣшите? Ну, на сонъ грядущій
Еще стаканчикъ! Эй, вина!
Не въ силахъ!
Э, пустяки.
Клянусь вамъ я не въ силахъ!
Простите, господа, стоять невмоготу.
Ахъ, генералъ, садитесь ради Бога!
Желудокъ крѣпокъ, голова свѣжа,
Вотъ только ноги просятся въ отставку.
Не малый грузъ приходится носить имъ.
Да, это померанская война
Мнѣ все надѣлала. Дождь, снѣгъ и холодъ,
А мы — въ походъ. Вовѣки не излѣчишь.
Да, шведы на погоду не смотрѣли.
Мы съ вами Бахуса плохіе слуги,
Полковникъ. Я сейчасъ замѣтилъ это.
И вамъ, конечно, больше по душѣ
Средь грома битвъ, чѣмъ въ говорѣ пирушки.
Да, признаюсь, мнѣ это не по вкусу.
Клянусь, — мнѣ тоже. Какъ я радъ, почтенный
И дорогой мой Буттлеръ, что мы съ вами
Сошлись во вкусѣ. Человѣкъ пять — шесть
Друзей за маленькимъ столомъ, стаканчикъ
Токайскаго и о вещахъ разумныхъ
Бесѣда задушевная — вотъ это
По сердцу мнѣ.
Вполнѣ согласенъ съ вами.
Ты что-то долго не являлся, Максъ.
Я?.. Да, меня дѣла позадержали.
Ты и теперь еще не здѣсь, какъ будто.
Ты знаешь, я всегда въ большой толпѣ
Не разговорчивъ.
А мнѣ знать нельзя,
Дѣла тебя какія задержали?
Вѣдь Терцкій знаетъ.
Что онъ можетъ знать?
Одинъ онъ только не былъ удивленъ
Твоимъ отсутствіемъ за столомъ.
Мыль голову ему, папаша, мыль
Да хорошенько! Онъ дуритъ сегодня.
Ну, всѣ ли подписались? Кто еще?
Всѣ подписались.
Кто еще подпишетъ?
Сочтите подписи, должно быть тридцать.
Тутъ крестъ стоитъ!
Крестъ — это я.
Писать не мастеръ онъ; но крестъ его
Признаетъ всякій, жидъ и христіанинъ.
Пойдемъ, пойдемъ, полковникъ — спать пора!
Здѣсь подпись Пикколомини одна.
Навѣрно, этотъ идолъ зазѣвался,
Онъ вечеръ весь ни къ чорту былъ негоденъ.
Пустите! Что вамъ надо?
Полно, Илло!
Не пейте больше.
Другъ, Октавьо, вотъ ты!
Ну, выпьемъ вмѣстѣ, старую вражду
Въ винѣ утопимъ! Знаю, не любилъ ты
Меня… и я — чтобъ чортъ меня побралъ!
Терпѣть тебя не могъ… Ну, то прошло.
Забудемъ!.. Я люблю тебя сердечно,
Отъ всей души; и если кто посмѣетъ
Тебя лисицей старой обругать,
Съ тѣмъ я раздѣлаюсь — всѣ это знайте!
Опомнись, Илло, что ты! Ты въ умѣ ли?
Ну, что жъ такое? Тутъ вѣдь все друзья.
Тутъ нѣтъ мерзавцевъ — вотъ что мнѣ пріятно.
Прошу васъ, уведите его, Буттлеръ.
Что жъ, скоро кончишь? Или наизусть
Еще не выучилъ?
Да что же надо?
Да надо имя подписать.
Такъ завтра.
Вѣдь это — дѣло, а сегодня я
Разстроенъ какъ-то. Завтра мнѣ пришлите.
Подумай только…
Ну, живѣй, живѣй!
Сейчасъ подписывай! Ты что жъ такое?
Молокососъ, а хочешь быть умнѣй,
Чѣмъ всѣ мы вмѣстѣ. Видишь, твой отецъ
И мы всѣ, генералы, подписали.
Графъ, убѣдите сына вашей властью.
Мой сынъ не малолѣтній.
Въ чемъ тутъ дѣло?
Да вотъ онъ подписаться не желаетъ.
Вѣдь я ужъ вамъ сказалъ, пришлите завтра.
Сейчасъ, не завтра! Всѣ мы подписали,
И ты обязанъ, долженъ подписать.
Ступайте спать.
Нѣтъ, ты не увернешься!
Пусть герцогъ знаетъ, кто его друзья!
Какъ онъ мнѣ дорогъ, это знаетъ самъ онъ,
И всѣ; а эти заявленья — глупость.
Вотъ благодарность, вотъ они плоды
Того, что герцогъ этихъ итальянцевъ
Другимъ предпочитаетъ!
Господа,
Не слушайте его — онъ пьянъ, вино
Въ немъ говоритъ.
Вино не сочиняетъ,
Оно выбалтываетъ наши мысли.
Кто не со мною, тотъ мнѣ врагъ! Скажите,
Какая совѣсть нѣжная! Что нѣтъ
Какой-то заковычки, оговорки…
Не слушайте его, онъ помѣшался!
Нѣтъ оговорки, чтобъ потомъ вильнуть…
Да что тутъ — къ чорту эти оговорки!
Да въ чемъ же тутъ великая опасность?
Позвольте мнѣ внимательнѣй взглянуть.
Да что ты, Илло? Ты вѣдь все погубишь!
Да, да, до ужина не то читали.
И я замѣтилъ.
Мнѣ какое дѣло?
Гдѣ подписались всѣ, тамъ тоже я.
До ужина была здѣсь оговорка
Касательно присяги государю.
Стыдитесь, господа! Вѣдь весь вопросъ
Теперь лишь въ томъ, чтобъ герцогъ оставался,
Или въ отставку вышелъ. Вѣдь нельзя же
Къ пустымъ словамъ такъ строго придираться.
Скажи — тебѣ князь заковычки ставилъ,
Давая полкъ?
А вамъ когда подрядъ
Доставилъ, приносящій вамъ дохода
До тысячи пистолей чистоганомъ?
Мошенники, плуты! Срамятъ насъ только!
Кто мною недоволенъ — выходи!..
Ну, ну! Мы только говоримъ.
До завтра.
Пиши — Іуда!
Илло, образумься!
Октавіо, Терцкій и Буттлеръ (вмѣстѣ).
Прочь шпагу!
Уведите спать его.
ДѢЙСТВІЕ V-е.
[править]Когда придетъ мой сынъ, проси его
Ко мнѣ. Который часъ?
Ужъ скоро утро.
Поставь огонь сюда. Мы спать не ляжемъ,
А ты ступай, не жди насъ и ложись.
Отецъ, ты сердишься? Ей Богу, я
Не виноватъ нисколько въ этой ссорѣ.
Я видѣлъ, ты бумагу подписалъ;
А потому и я, конечно, могъ бы
То сдѣлать, что одобрено тобою;
Но вѣдь — ты знаешь, я въ такихъ дѣлахъ
Хотѣлъ бы лучше собственнымъ разсудкомъ
Руководиться.
Такъ всегда и дѣлай,
Мой милый Максъ. Разсудокъ твой сегодня
Направилъ лучше, чѣмъ примѣръ отца.
Какъ это мнѣ понять?
Я объясню.
Послѣ того, что въ эту ночь случилось,
Межъ нами не должно быть больше тайнъ.
Скажи мнѣ Максъ, какъ смотришь ты на клятву,
Которую намъ дали подписать?
Какъ на вполнѣ невинную затѣю,
Хоть не люблю формальностей такихъ.
И твой отказъ отъ подписи другой
Причины не имѣлъ?
Я былъ разсѣянъ,
Не могъ заняться дѣломъ, да къ тому же
Оно казалось мнѣ не слишкомъ спѣшнымъ.
Будь откровененъ, Максъ. А подозрѣній?
Ты не имѣлъ?
Какихъ же подозрѣній?
Ни мало.
Значитъ, ангелъ твой хранитель
Тебя невидимо отвлекъ отъ бездны.
Не понимаю.
Такъ узнай же вотъ что.
На дѣло подлое ты долженъ былъ
Свое дать имя, взмахомъ лишь пера
Отъ чести, отъ присяги отказаться.
Отецъ!..
Сиди и слушай. Много ты сегодня
Узнаешь отъ меня. Ты жилъ года
Въ непостижимомъ, странномъ ослѣпленьи.
Подлѣйшій заговоръ передъ глазами
Твоими совершается, самъ адъ
Затмилъ невѣдѣньемъ твой свѣтлый умъ.
Молчать я дольше не имѣю права,
Я долженъ снять повязку съ глазъ твоихъ.
Подумай прежде чѣмъ сказать, и если
Однѣ догадки тутъ да подозрѣнья —
А я почти увѣренъ, что не больше —
То лучше не высказывай: настроенъ
Не такъ я, чтобъ спокойно мнѣ ихъ слушать.
Чѣмъ болѣе ты истины боишься,
Тѣмъ мнѣ важнѣй тебѣ ее открыть.
Спокойно могъ я прежде положиться
На честь твою, на умъ не помраченный;
Но вижу, что теперь хотятъ сѣтями
И умъ, и сердце у тебя опутать.
Ты отъ меня свою скрываешь тайну,
Такъ я тебѣ сейчасъ мою открою.
Такъ знай же, что тебя кругомъ обводятъ,
Хотятъ безчестно и насъ всѣхъ надуть.
Князь роль играетъ, будто онъ намѣренъ
Оставить армію, и въ то же время
Идетъ интрига, чтобъ ее украсть
У государя и отдать врагамъ.
Поповскія я эти сплетни знаю;
Но отъ тебя никакъ не ждалъ ихъ слышать.
Я самъ тебѣ ручаюсь въ томъ, что правду,
А не поповскія ты слышишь сплетни.
Какимъ безумцемъ представляютъ князя!
Ну, могъ ли онъ замыслить тридцать тысячъ
Испытанныхъ солдатъ, въ числѣ которыхъ
До тысячи дворянъ, склонить къ забвенью
Присяги, чести, въ плутовскую штуку
Втянуть ихъ всѣхъ? Вѣдь это невозможно!
Не къ штукѣ плутовской и не къ измѣнѣ
Ведетъ онъ насъ, и то, чего онъ хочетъ,
Звучитъ пріятнѣй: онъ желаетъ миръ
Европѣ даровать; а такъ какъ государь
На миръ подобный не даетъ согласья,
То онъ его принудить только хочетъ
И черезъ это осчастливить всѣхъ.
А за труды великіе въ награду
Богемію оставить за собой,
Которую ужъ занялъ.
Ахъ, отецъ,
Ужель онъ заслужилъ, чтобъ мы съ тобою —
Мы такъ о намъ судили недостойно?
Не въ нашемъ тутъ сужденьи дѣло, Максъ,
Тутъ сами факты громко говорятъ.
Ты знаешь вѣдь, въ какихъ мы отношеньяхъ
Дурныхъ съ дворомъ; но ты не знаешь тѣхъ
Продѣлокъ гнусныхъ, тѣхъ интригъ, обмановъ,
Которые велись здѣсь, чтобъ мятежъ
Посѣять въ войскѣ. Порваны всѣ связи
Священныя, которыя должны
Соединять солдатъ съ ихъ государемъ;
Заглохла въ нихъ любовь и уваженье
И къ мирнымъ гражданамъ, и къ очагу
Семейному. Сознанья долга чужды,
Разнузданы, развращены, солдаты
Грозятъ противъ имперіи поднять
Свой мечъ, врученный имъ для охраненья
Имперіи; и до того дошло,
Что государь своихъ же войскъ трепещетъ,
Въ своей столицѣ собственной кинжаловъ
Убійцъ боится, маленькихъ внучатъ
Куда-нибудь подальше удалить
Намѣренъ, чтобъ спасти ихъ не отъ шведовъ
И лютеранъ — отъ собственнаго войска!
О, перестань, отецъ — мнѣ даже страшно!
Все это заблужденье, страхъ пустой,
Но часто заблужденіе приводитъ
Къ дѣйствительной бѣдѣ.
Не страхъ пустой —
Нѣтъ, Максъ, — междоусобная война
Готова вспыхнуть, этотъ Божій бичъ;
И вспыхнетъ несомнѣнно, если мы
Не примемъ быстрыхъ мѣръ. Давно ужъ шефы
Подкуплены, и вѣрность субалтерновъ
Колеблется, колеблются полки
И гарнизоны. Крѣпостей охрана
Довѣрена какимъ-то иностранцамъ.
Такая подозрительная личность,
Какъ Шафгачъ, во главѣ всѣхъ войскъ поставленъ
Въ Силезіи; пятью полками Терцкій
Командуетъ; клевреты князя: Илло,
Безпутный Изолани, Буттлеръ, Кинскій
Поставлены надъ лучшими полками
Пѣхотными и конными.
И мы съ тобой.
Да, — потому что насъ они считаютъ
Своими, закупить желаютъ насъ.
Ужъ княжества Саганъ и Глацъ мнѣ герцогъ
Давно сулитъ; и я отлично вижу,
Какой приманкой думаютъ тебя
Поймать.
Нѣтъ, говорю я, нѣтъ, неправда!
Открой же, Максъ, глаза. Зачѣмъ онъ въ Пильзенъ
Насъ всѣхъ созвалъ? Чтобъ съ нами совѣщаться?
Да развѣ онъ когда-нибудь нуждался
Въ совѣтахъ нашихъ? Нѣтъ, мы призваны сюда,
Чтобъ запродать себя ему, а если
Не согласимся, чтобъ въ его рукахъ
Остаться, какъ заложники. Графъ Галласъ
Не прибылъ, зная это; и отецъ твой
Здѣсь не остался бы, когда бъ другая
Великая обязанность его
Къ тому не побуждала.
Но вѣдь герцогъ
И не скрываетъ, что мы для него
Сюда всѣ призваны и что нужна
Ему поддержка наша. Онъ такъ много
Для насъ всѣхъ сдѣлалъ, что и мы должны
Хоть чѣмъ-нибудь воздать ему за это.
А знаешь ли, какого воздаянья
Онъ ждетъ отъ насъ? Не мало пьяный Илло
Поразболталъ. Обдумай хорошенько
Все, что сегодня видѣлъ ты и слышалъ.
Подложный этотъ документъ и выпускъ
Столь важной оговорки — развѣ это
Не служитъ доказательствомъ, что насъ
Хотятъ втянуть въ измѣну государю?
На дѣло съ документомъ я смотрю
Не больше, какъ на скверную продѣлку
Того же Илло. Эти маклера
Всегда пересолятъ своей услугой.
Плохія отношенья между княземъ
И партіей придворной имъ извѣстны,
Вотъ и рѣшили князю угодить,
Разрывъ съ дворомъ непоправимымъ сдѣлавъ.
А онъ объ этой штукѣ и не знаетъ.
Мнѣ больно твою вѣру разрушать,
Но и щадить ее я ужъ не въ правѣ:
Ты дѣйствовать обязанъ, долженъ мѣры
Принять немедля. Знай же — все, что я
Тебѣ открылъ, что столь невѣроятнымъ
Находишь ты — все это я узналъ
Отъ самого же князя.
Ложь! Не вѣрю!
Онъ самъ довѣрилъ мнѣ, о чемъ я впрочемъ
Инымъ путемъ уже давно развѣдалъ,
Что онъ задумалъ къ шведамъ перейти
И во главѣ союзныхъ войскъ принудить
Его величество…
Онъ очень вспыльчивъ,
Дворъ такъ жестоко оскорбилъ его,
Въ минуту гнѣва могъ и онъ забыться.
Нѣтъ, Максъ, вполнѣ спокойно, хладнокровно
Онъ мнѣ открылся, и мое волненье
Истолковавъ боязнью, онъ мнѣ письма
Секретныя отъ шведовъ показалъ,
Въ которыхъ тѣ ему сулятъ поддержку.
Не можетъ быть, не вѣрю я, не вѣрю!
Ты знаешь самъ, что это невозможно.
Вѣдь ты предъ нимъ не скрылъ бы отвращенья,
Онъ бы одумался или тебя
Въ живыхъ бы не оставилъ.
Возражалъ я —
Серьезно, горячо; но отвращенье,
Но образъ мыслей мой я отъ него
Глубоко затаилъ.
Ты съ нимъ лукавилъ?
Нѣтъ, это не похоже на тебя!
Я вѣрить не хотѣлъ твоимъ словамъ,
Когда объ немъ ты говорилъ дурное —
Какъ хочешь ты, чтобъ я теперь имъ вѣрилъ,
Когда ты на себя же самъ клевещешь?
Я не напрашивался самъ на тайну.
Но за довѣріе ты долженъ былъ
Съ нимъ откровененъ быть.
Я не считалъ
Его достойнымъ правды.
А обманъ —
Ужели былъ обманъ тебя достоинъ?
Ахъ, милый, въ жизни не всегда возможно
Держаться правды, какъ велитъ намъ совѣсть.
Въ борьбѣ съ коварствомъ даже самый честный
Бываетъ вынужденъ къ обману. Зло
Тѣмъ и ужасно, что всегда рождаетъ
Другое зло. Повѣрь мнѣ, не къ софизмамъ
Я прибѣгаю, но свой долгъ прямой
Лишь исполняю — долгъ предъ государемъ.
И я желалъ бы лишь влеченью сердца
Повиноваться, но тогда пришлось бы
Отъ многихъ добрыхъ цѣлей намъ отречься.
Здѣсь рѣчь идетъ о службѣ государю,
Такъ голосъ сердца долженъ замолчать.
Я не могу понять тебя сегодня,
Ты говоришь, что онъ чистосердечно
Открылся предъ тобой съ преступной цѣлью,
А ты — съ благою цѣлью лгалъ предъ нимъ!
Нѣтъ, лучше перестань: такимъ путемъ
Ты не склонишь меня оставить друга —
Не сдѣлай такъ, чтобъ я отца утратилъ.
Не все еще ты знаешь, Максъ. Я долженъ
Еще тебѣ открыть.
Такъ знай же — князь
Ужъ принялъ мѣры. Слѣпо вѣря въ звѣзды,
Онъ хочетъ насъ врасплохъ застать и руку
Ужъ протянулъ къ коронѣ. Ошибется!
Мы тоже изготовились, и скоро
Развязка роковая совершится.
Отецъ, я заклинаю всѣмъ святымъ,
Не торопись, не ошибись жестоко!
Къ преступной цѣли тихо крался онъ,
А вслѣдъ за нимъ и мщенье тихо кралось
И за спиной его стоитъ незримо.
Лишь шагъ еще — и гибель неизбѣжна.
Ты знаешь цѣль пріѣзда Квестенберга
Офиціальную, но онъ пріѣхалъ
И съ тайнымъ порученіемъ ко мнѣ.
Могу ль узнать съ какимъ?
Максъ! — Благо государя
И жизнь отца въ твои отдамъ я руки,
Довѣривъ эту тайну. Валленштейнъ
Тебѣ всегда былъ дорогъ; съ дѣтскихъ лѣтъ
Привыкъ ты на него смотрѣть съ любовью,
Съ глубокимъ уваженьемъ, а теперь
Надѣешься — прости, что я того касаюсь,
Чего ты мнѣ довѣрить не желаешь —
Надѣешься, что еще ближе станешь
Къ нему.
Отецъ…
Я честности твоей
Могу довѣриться; но будешь ли ты въ силахъ
Владѣть собой, сумѣешь ли спокойно
Смотрѣть на герцога, когда узнаешь
Его судьбу?
Вину его я знаю.
Какъ! Императорскій рескриптъ!
Читай.
Князь осужденъ! И приговоръ надъ нимъ
Произнесенъ уже!
Да.
Заблужденье
Несчастное! Вы далеко зашли!
Читай спокойнѣй дальше.
Какъ! Ты самъ?
Да, до пріѣзда къ войску короля
Венгерскаго, верховная команда
Мнѣ временно довѣрена.
Ужели
Взаправду ты вообразилъ, что можешь
Лишить его команды? И не думай!
Отецъ, отецъ! — ты принялъ на себя
Несчастную задачу. Неужели
Ты думаешь, что силою листка
Вотъ этого обезоружить можешь
Всесильнаго Фридланда въ самомъ центрѣ
Его могущества, средь преданныхъ ему
Десятковъ тысячъ? Ты погибнешь самъ
И насъ погубишь всѣхъ.
Я очень знаю,
Какой опасности я подвергаюсь.
Я въ Божьей волѣ, Онъ своей десницей
Монарха оградитъ, Онъ ниспровергнетъ
Преступный этотъ замыслъ. Вѣрныхъ слугъ
Еще у государя много; даже здѣсь.
Здѣсь въ самомъ лагерѣ найдутся люди
Настолько честные, что бодро станутъ
Въ защиту правды. Все уже готово,
За ненадежными людьми слѣдятъ
Невидимо, но зорко. Шагъ одинъ
Пусть только сдѣлаетъ — и я немедля…
Ты хочешь дѣйствовать по подозрѣнью?
Упреки въ деспотизмѣ не коснутся
Его величества: онъ за дѣла лишь
Казнитъ и милуетъ, а не за мысли.
Еще отъ князя самого зависитъ
Его судьба; и если онъ захочетъ
Оставить замыслъ свой, ему спокойно
Дадутъ отставку; сыну государя
Уступитъ онъ, въ почетное изгнанье
Въ свои помѣстья удалится; это
Ему скорѣй благодѣяньемъ будетъ,
Чѣмъ наказаньемъ. Но лишь шагъ одинъ…
А что ты называешь шагомъ? Князь
Преступнаго не дѣлаетъ, а ты —
Ты всякій шагъ его перетолкуешь
Навыворотъ; ты такъ уже и сдѣлалъ.
Какъ ни были преступны цѣли князя,
Но всѣ его поступки до сихъ поръ
Еще возможно было благовиднѣй
Истолковать. Бумагой этой я
До тѣхъ поръ не воспользуюсь, пока
Поступка онъ не совершитъ такого,
Который несомнѣнно скажетъ всѣмъ,
Что онъ измѣнникъ.
Кто жъ судьею будетъ?
Ты самъ.
Ну, такъ ея совсѣмъ не нужно,
Бумаги этой! Ты мнѣ слово далъ
Не дѣйствовать, пока ты самого меня
Не убѣдишь.
Возможно ль это?
Послѣ всего, что ты теперь узналъ,
Ты все еще въ его невинность можешь
Такъ слѣпо вѣрить?
Ошибиться можетъ
Разсудокъ твой холодный, не мое
Живое чувство.
Этотъ геній
Не можетъ быть судимъ по общей мѣркѣ.
Не даромъ онъ со звѣздами связалъ
Свою судьбу: какъ звѣздные пути,
Такъ и его дѣла непостижимы.
Вы всѣ предъ нимъ неправы. Вѣрь мнѣ, время
Все обнаружитъ, чистота его
Изъ мрака подозрѣнья въ полномъ блескѣ,
Увидишь, выйдетъ.
Подождемъ, что будетъ.
Что нужно?
Прискакалъ гонецъ.
Такъ рано?
Кто и откуда онъ?
Онъ не сказалъ
Мнѣ имени.
Введи скорѣе
Его сюда и никому объ этомъ
Ни слова!
Это вы, Корнетъ!
Графъ Галласъ васъ прислалъ съ письмомъ, конечно?
Мнѣ на словахъ велѣли, не рѣшился
Графъ письменно…
Ну, говорите, что.
Графъ приказалъ сказать… Я здѣсь свободно
Могу вамъ сообщить?
Мой сынъ все знаетъ.
Онъ пойманъ.
Кто?
Сесина передатчикъ.
А, пойманъ!
Пойманъ на разсвѣтѣ
Въ Богемскомъ лѣсѣ, и при немъ
Нашли депеши къ шведамъ.
Гдѣ жъ депеши?
Ихъ графъ немедленно отправилъ въ Вѣну
Съ Сесиной вмѣстѣ.
Наконецъ-то!
Извѣстье важное! Его поимка
Откроетъ все. А много захватили?
Пакетовъ шесть, всѣ съ Терцкаго печатью.
Нѣтъ писанныхъ рукою князя?
Нѣтъ,
Насколько мнѣ извѣстно.
Что жъ Сесина?
Узнавши, что его отправятъ въ Вѣну,
Онъ очень испугался. Графъ Альтрингеръ
Сталъ говорить ему, что, если онъ
Во всемъ сознается, то, вѣроятно,
Его помилуютъ.
Развѣ Альтрингеръ
У васъ? А мнѣ сказали, что онъ въ Линцѣ
Лежитъ больной.
Ужъ третій день, какъ онъ
Находится въ Фраунбергѣ съ графомъ Галласъ.
Они набрали шестьдесятъ отрядовъ,
Отборный все народъ, и поручили
Вамъ сообщить, что ждутъ отъ васъ приказа.
Да, многое за эти дни рѣшится!
Когда вамъ въ путь?
Отъ васъ лишь жду приказа.
До вечера останьтесь.
Васъ никто
Здѣсь не видалъ?
Рѣшительно никто.
Какъ и всегда, меня черезъ калитку
Монастыря монахи провели.
Ступайте отдохнуть, но чтобъ никто
Васъ не видалъ. Я васъ хочу отправить
Еще до вечера. Близка развязка!
И прежде, чѣмъ минуетъ этотъ день,
Который занялся теперь, великій
Ужъ будетъ жребій брошенъ. До свиданья.
Ну, Максъ, теперь мы скоро все узнаемъ:
Сесина всѣ переговоры велъ.
Я все узнаю болѣе прямымъ
Путемъ. Прощай.
Куда ты?
Къ князю.
Что?..
Жестоко ты во мнѣ ошибся, если
Разсчитывалъ, что я въ твоей игрѣ
Приму участіе. Нѣтъ, путь мой прямъ,
Я не могу быть на словахъ правдивымъ
И лгать въ душѣ; и если мнѣ, какъ другу,
Откроютъ душу, не могу я совѣсть
Тѣмъ успокоивать, что вѣдь онъ самъ
Открылся мнѣ, что мой языкъ
Не лгалъ предъ нимъ. За что меня считаютъ,
Тѣмъ я и буду. Я къ нему иду,
Я упрошу его возстановить
Предъ свѣтомъ честь свою и эти ваши
Хитросплетенья разорвать однимъ
Прямымъ поступкомъ.
Ты рѣшился такъ,
Такъ поступить?..
Да, такъ — не сомнѣвайся.
Жестоко я въ тебѣ ошибся — да!
Я думалъ, что мой сынъ вполнѣ разуменъ,
Что руку, удалившую его
Отъ бездны, онъ благословитъ — и что же?
Я вижу потерявшаго разсудокъ,
Ослѣпшаго въ чаду презрѣнной страсти.
Ступай, спроси его, будь такъ безуменъ
И тайну государя твоего
Открой ему, принудь меня къ разрыву
До времени. Лишь съ помощью Господней,
Лишь чудомъ только могъ я эту тайну
Скрывать отъ нихъ и отводить глаза
Ихъ подозрѣнью; и теперь увижу,
Что сынъ мой, какъ безумецъ разрушаетъ
Все то, что стоило такихъ трудовъ
Моей политикѣ столь осторожной.
О, какъ политику я эту проклинаю!
Политикой своей до преступленья
Его вы доведете. Вы хотите
Его преступнымъ сдѣлать — и добьетесь,
Добьетесь этого. Такое дѣло
Добромъ не кончится, развязка будетъ
Ужасная. Вѣдь этотъ исполинъ
Міръ цѣлый увлечетъ въ своемъ паденьи.
И какъ корабль, объятый среди моря
Пожаромъ, гибнетъ самъ въ одно мгновенье
Отъ взрыва, и всѣ бывшіе на немъ
Взлетаютъ вверхъ въ пространство между небомъ
И бурными волнами, — такъ и онъ
Съ собою увлечетъ въ своемъ паденьи
Всѣхъ насъ, которые съ его судьбой
И счастьемъ тѣсно связаны. Ты можешь,
Какъ хочешь, дѣйствовать; но предоставь
И мнѣ свободу. Между мной и имъ
Не должно и не можетъ быть обмана.
Сегодня же до вечера рѣшится
Отца иль друга я утратить долженъ.