Два брата (Гримм; Снессорева)/ДО

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Два брата
авторъ Братья Гриммъ, пер. Софья Ивановна Снессорева
Оригинал: нем. Die zwei Brüder. — Источникъ: Братья Гриммъ. Народныя сказки, собранныя братьями Гриммами. — СПб.: Изданіе И. И. Глазунова, 1870. — Т. I. — С. 362.

Жили-были два брата, одинъ богатый, другой бѣдный. Богатый былъ золотыхъ дѣлъ мастеръ и имѣлъ презлое сердце; бѣдный кормилъ себя и свою семью тѣмъ, что вязалъ метлы и былъ добръ и честенъ.

У бѣднаго было двое сыновей; они были близнецы и похожи другъ на друга какъ двѣ капли воды. Иногда ходили они въ домъ къ богатому дядѣ: ихъ кормили тамъ подачкой со стола.

Случилось разъ бѣдняку пойти въ лѣсъ за прутьями. Вдругъ видитъ онъ птицу, всю золотую и такую распрекрасную, какой онъ отродясь не видалъ. Не раздумывая долго, поднялъ онъ камешекъ, пустилъ въ птицу да какъ разъ и попалъ: выпало одно золотое перо, а птица улетѣла. Бѣднякъ взялъ перо и понесъ къ брату. Братъ смотрѣлъ, смотрѣлъ и говоритъ:

— А вѣдь это чистое золото.

И тотчасъ же онъ отсыпалъ брату много серебра за золотое перо.

На другой день бѣднякъ полѣзъ на березу нарѣзать прутьевъ для метелъ, вдругъ видитъ: вылетѣла та же золотая птица; онъ сталъ искать между листьями и наконецъ находитъ гнѣздо, а въ гнѣздѣ золотое яйцо. Онъ взялъ яйцо съ собою и понесъ его къ брату. Тотъ опять говоритъ:

— Да это яйцо тоже чистое золото.

Сказалъ и тутъ же далъ брату чего яйцо стоило; потомъ подумалъ немного, да и говоритъ:

— Хотѣлось бы мнѣ достать самую птицу.

Бѣдный братъ въ третій разъ пошелъ въ лѣсъ, и видитъ, золотая птица сидитъ на деревѣ. Онъ взялъ камень, свалилъ птицу и принесъ ее къ брату, а тотъ далъ ему за нее цѣлую груду золота.

«Ну, — подумалъ бѣднякъ, — теперь я и безъ чужой помощи могу жить».

Домой вернулся онъ довольный своей судьбой.

Золотыхъ дѣлъ мастеръ былъ уменъ и хитеръ; онъ хорошо зналъ, какая драгоцѣнная птица попала ему въ руки. Позвалъ онъ свою жену и говоритъ ей:

— Изжарь ты мнѣ эту золотую птицу, да смотри въ оба, чтобы не пропало отъ нея ни кусочка; я самъ хочу всю ее съѣсть.

А птица-то была не простая, а волшебная, и кто съѣстъ ея печень и сердце, тотъ каждое утро, какъ проснется, сейчасъ найдетъ у себя подъ подушкою одинъ золотой.

Жена ощипала птицу, воткнула на вертелъ и стала жарить. Птица жарится, а хозяйка зачѣмъ-то, по хозяйству, вышла изъ кухни; въ это самое время вбѣжали въ кухню оба сына бѣднаго продавца метелъ. Они стали у вертела и начали его вертѣть, а тутъ, какъ нарочно, изъ птицы выпали два кусочка на сковороду. Одинъ изъ мальчиковъ и говоритъ другому:

— Съѣдимъ-ка эти кусочки: мнѣ смерть хочется ѣсть; вѣдь этого никто не узнаетъ.

Вотъ они и съѣли вдвоемъ тѣ кусочки; а тутъ хозяйка какъ-разъ и подошла къ нимъ и видитъ, что они что-то жуютъ; она и спрашиваетъ:

— Что это вы жуете?

— Два кусочка выпали изъ птицы, такъ мы ихъ и съѣли, — отвѣчали они.

— Да вѣдь это сердце и печонка птицы! — закричала она въ ужасѣ.

И, боясь, какъ бы мужъ не увидалъ чего не достаетъ, хозяйка скорѣе убила пѣтушка, вынула изъ него печонку и сердце и положила ихъ въ золотую птицу. Когда птица совсѣмъ изжарилась, хозяйка отнесла ее мужу; тотъ всю птицу одинъ съѣлъ, не оставивъ ни куска.

На другое утро проснувшись, онъ сейчасъ сунулъ руку подъ подушку, а самъ думаетъ: «вотъ сейчасъ такъ и схватитъ золотой!» не тутъ-то было: золота и слѣда нѣтъ.

А мальчики и не подозрѣвали, какое счастіе досталось на ихъ долю. На другой день, когда они вскочили съ постели, что-то со звономъ упало на полъ; мальчики бросились поднимать и увидѣли два золотыхъ. Они скорѣе отнесли ихъ къ отцу, а тотъ дался диву и говоритъ:

— Да какъ же это случилось?

На другое утро они опять нашли два золотыхъ, и такъ пошло всякій день. Тогда бѣднякъ пошолъ къ брату и разсказалъ ему странную исторію. Золотыхъ дѣлъ мастеръ тотчасъ смекнулъ въ чемъ дѣло, и что дѣти съѣли сердце и печонку золотой птицы; онъ былъ завистливъ и лукавъ; ему захотѣлось выместить на нихъ свою злобу.

— Твои сыновья, — сказалъ онъ отцу, — знаются съ нечистымъ духомъ. Не бери ты ихъ золота и прогони ты дѣтей вонъ изъ дома: нечистый забралъ ужь ихъ въ лапы, да и тебя, пожалуй, сгубитъ.

Отецъ побоялся нечистаго духа, и какъ ему ни горько было, онъ завелъ своихъ сыновей въ чащу дремучаго лѣса и бросилъ ихъ тамъ, хоть у самаго сердце такъ и разрывалось.

Бѣгали-бѣгали дѣти по всему лѣсу, все отыскивали дороги домой, но только еще болѣе заблудились. Наконецъ попался имъ на встрѣчу охотникъ и спрашиваетъ онъ у нихъ:

— Чьи вы дѣтушки?

— Мы сыновья бѣднаго мужичка, который метлы вяжетъ.

Тутъ они разсказали, что отецъ бросилъ ихъ за то, что у нихъ каждое утро подъ подушкою бываетъ по золотому.

— Что же, тутъ дурного еще нѣтъ, — сказалъ охотникъ, — если только вы хорошія дѣти и не станете лѣнтяями.

Охотникъ былъ добрый человѣкъ; дѣтей у него не было, а эти бѣдные мальчики полюбились ему; онъ и взялъ ихъ къ себѣ въ домъ.

— Я буду вамъ вмѣсто отца, — сказалъ онъ, — и стану беречь и заботиться о васъ.

Они научились у него ремеслу охотничьему, а онъ припрятывалъ имъ про будущее время золото, которое каждое утро являлось у нихъ подъ подушкой.

Когда мальчики выросли, пріемный отецъ повелъ ихъ одинъ разъ въ лѣсъ и говоритъ:

— Ну-тка, покажите мнѣ сегодня свою стрѣльбу: каждый изъ васъ долженъ показать свой образцовый выстрѣлъ: я долженъ рѣшить, кончили ли вы свое ученье и могу ли я васъ провозгласить мастерами вашего дѣла?

Всѣ втроемъ засѣли они въ кустарники, но долго пришлось имъ ждать: все не летѣла дичь. Наконецъ охотникъ поднялъ глаза кверху и видитъ — летитъ треугольникомъ цѣлая стая дикихъ гусей; онъ и говоритъ одному изъ близнецовъ:

— Ну, подстрѣли живо по гусю съ каждаго угла.

Тотъ послушался и совершилъ этимъ свой образцовый выстрѣлъ. Вотъ летитъ другая стая гусей, только не треугольникомъ, а какъ цифра два; тогда охотникъ велѣлъ другому молодцу тоже подстрѣлить по птицѣ съ каждаго угла — тому тоже удалось совершить этотъ образцовый выстрѣлъ.

Тогда говоритъ пріемный отецъ:

— Теперь провозглашаю васъ настоящими мастерами своего дѣла: вы испытанные охотники.

Послѣ этого пошли оба брата въ лѣсъ, посовѣтовались другъ съ другомъ и придумали что имъ надо дѣлать. Вотъ вечеромъ, когда сѣли они за ужинъ, они и говорятъ своему пріемному отцу:

— Ни одной крошки мы въ ротъ не возьмемъ, ни до чего не дотронемся, пока ты не пообѣщаешься исполнить одну нашу просьбу.

— А что такое? говорите! — сказалъ онъ.

А они на то въ отвѣтъ:

— Вотъ теперь мы выучились; отпусти же насъ попытать наши силы на бѣломъ свѣтѣ, позволь намъ постранствовать.

Старикъ очень обрадовался тому.

— Вы дѣло говорите, — сказалъ онъ, — я и самъ давно желалъ того же. Ступайте съ Богомъ, у васъ дѣло на ладъ пойдетъ.

Потомъ они втроемъ весело поужинали.

Пришолъ день разлуки. Пріемный отецъ далъ имъ по доброму ружью, по собакѣ и велѣлъ имъ взять изъ сбережонныхъ золотыхъ столько на дорогу, сколько бы имъ вздумалось. Потомъ вывелъ ихъ на большую дорогу и, на прощанье, подарилъ имъ еще свѣтлый ножъ, приговаривая:

— Когда случится вамъ разлучиться, воткните этотъ ножъ въ первое дерево у того мѣста, гдѣ вы будете разставаться, и кто изъ васъ потомъ первый возвратится на мѣсто, тотъ узнаетъ, что случилось съ его братомъ: если онъ умеръ — лезвіе заржавѣетъ съ той стороны, куда онъ пошолъ; а если нѣтъ, то лезвіе попрежнему останется свѣтлымъ.

Братья пошли по дорогѣ; скоро очутились они въ лѣсу, но въ такомъ дремучемъ и огромномъ, что въ одинъ день никакъ нельзя было выбраться изъ него. Они переночевали въ лѣсу и съѣли все, что у нихъ въ сумкахъ припасено было. На другой день они опять пошли; шли, шли цѣлый день, а все конца лѣсу не видать, а ѣсть-то имъ нечего. Одинъ братъ и говоритъ другому:

— А не худо бы, пристрѣлить что-нибудь, а то будемъ все голодать.

Тутъ онъ зарядилъ свое ружье и сталъ по сторонкамъ поглядывать. Вдругъ бѣжитъ старый заяцъ, охотникъ прицѣлился, а заяцъ кричитъ ему человѣческимъ голосомъ:

— Добрый охотникъ, не убивай меня, я дамъ тебѣ въ награду двухъ зайчиковъ.

Съ этими словами онъ прыгнулъ въ кусты и вынесъ оттуда двухъ зайчиковъ; но зайчики были такіе милые и рѣзвые, что у охотниковъ духу не хватало убить ихъ; они и оставили ихъ живыми, и зайчики побѣжали за ними по дорогѣ. Скоро потомъ стала прокрадываться мимо нихъ лисица; братья хотѣли-было въ нее выстрѣлить, какъ вдругъ она человѣческимъ голосомъ закричала:

— Добрый охотникъ, не убивай меня: я дамъ тебѣ за то въ награду двухъ лисичекъ.

И точно, она вынесла имъ двухъ лисичекъ; охотники и ихъ тоже не хотѣли убивать, а пустили, вмѣстѣ съ зайчиками, бѣжать за собою. Немного погодя, вышелъ изъ чащи волкъ; они въ него прицѣлились, а онъ закричалъ человѣческимъ голосомъ:

— Добрый охотникъ, не убивай меня, я дамъ тебѣ за то въ награду двухъ волчатъ.

Охотники и волчатъ пустили къ прежнимъ звѣркамъ, которые шли за ними.

Потомъ попался медвѣдь, которому хотѣлось еще пожить на бѣломъ свѣтѣ, и онъ закричалъ имъ:

— Добрый охотникъ, не убивай меня, я дамъ тебѣ за то въ награду двухъ медвѣжатъ.

Молодыхъ медвѣжатъ пустили съ прежними звѣрями; ихъ всѣхъ было уже восьмеро. Наконецъ кто еще попался? Попался левъ; идетъ онъ и трясетъ гривой, только охотники не испугались, они было-прицѣлились, но и левъ проговорилъ:

— Добрый охотникъ, не убивай меня, я дамъ тебѣ за то въ награду двухъ львёнковъ.

Онъ тоже принесъ своихъ дѣтенышей, и вотъ у охотниковъ очутилось два львёнка, два медвѣжонка, два волчонка, двѣ лисички и два зайчика; всѣ звѣри шли за ними и служили имъ; но охотники все-таки были голодны. Вотъ они и говорятъ лисичкамъ:

— А что, плутовки, ступайте-ка на промыслъ и доставайте намъ чего поѣсть, вѣдь вы хитры и на выдумки тороваты.

А онѣ на то въ отвѣтъ:

— Тутъ недалечко есть деревушка, гдѣ мы не разъ курочекъ таскали; мы, пожалуй, покажемъ вамъ туда дорожку.

Такъ и пошли они въ деревушку, купили себѣ ѣды, да и своихъ звѣрей велѣли накормить, потомъ опять пошли въ дорогу. А лисички знали всѣ мѣста, гдѣ держали куръ и всегда учили охотниковъ, куда имъ идти.

Такъ они долго бродили по бѣлу свѣту, но нигдѣ не нашлось мѣста, гдѣ бы ихъ взяли служить вмѣстѣ.

Вотъ они и говорятъ другъ дружкѣ:

— Дѣлать нечего, приходится намъ разойтись.

Своихъ звѣрей братья подѣлили такъ, что на каждаго брата пришлось по льву, по медвѣдю, по волку, по лисицѣ и по зайцу.

Потомъ они распростились, дали слово любить другъ друга до самой смерти и воткнули въ дерево свѣтлый ножъ, который далъ имъ пріемный отецъ. Послѣ того одинъ братъ пошолъ на востокъ, а другой на западъ.

Младшій братъ скоро пришолъ съ своими звѣрями въ городъ, который весь былъ обтянутъ чорнымъ. Онъ зашолъ въ гостинницу и спросилъ у хозяина, нѣтъ ли у него, куда пріютить звѣрей. Хозяинъ далъ ему конюшню, гдѣ была щель въ стѣнѣ. Въ эту щель пролѣзъ зайчикъ и досталъ себѣ кочанъ капусты, а лисичка стащила себѣ курочку, а потомъ съѣла еще и пѣтушка; а волкъ, медвѣдь и левъ были слишкомъ велики, и никакъ не могли пролѣзть въ щель. Тогда хозяинъ велѣлъ свести ихъ на лугъ, гдѣ лежала коровка, и они тоже до-сыта наѣлись. И вотъ, накормивши своихъ звѣрей, сталъ охотникъ разспрашивать хозяина, что это за причина, что весь городъ обтянутъ чорнымъ?

— А та причина, — сказалъ хозяинъ, — что единственная дочь нашего короля должна завтра умереть.

— Развѣ она при смерти больна? — спросилъ охотникъ.

— Нѣтъ, — отвѣчалъ хозяинъ, — королевна здоровёхонька, а все завтра непремѣнно умретъ.

— Отчего же такъ? — спросилъ охотникъ.

— А вотъ отчего: тамъ, подъ самымъ городомъ стоитъ высокая гора, на той горѣ живетъ змѣй; каждый годъ ему надо отдать на съѣденіе невинную дѣвицу, не то, онъ опустошитъ все царство. Вотъ ужь отдали ему всѣхъ красныхъ дѣвицъ, ни одной больше не осталось, кромѣ царевны. Отъ змѣя жалости нѣтъ никакой; царевну надо-таки отдавать; и это будетъ завтра.

— Такъ зачѣмъ же не убьютъ змѣя? — допрашивался охотникъ.

— Много уже витязей бралось за это, — сказалъ хозяинъ, — только что всѣ поплатились жизнью. Король обѣщался, что кто убьетъ змѣя, за того выдастъ царевну замужъ, а потомъ, послѣ его смерти, получитъ тотъ и царство.

Охотникъ на то ни слова не сказалъ, но на другой день рано утромъ взялъ онъ своихъ звѣрей и пошолъ съ ними на змѣеву гору. Тамъ стояла маленькая церковь, а въ церкви три полные кубка, а подъ ними надпись:

«Кто выпьетъ эти кубки, тотъ сдѣлается самымъ могучимъ силачомъ на свѣтѣ и станетъ владѣть мечомъ, который лежитъ въ землѣ у порога».

Охотникъ не захотѣлъ пить изъ кубковъ, вышелъ изъ церкви и нашелъ мечъ въ землѣ, но поднять его никакъ не могъ. Тогда онъ вернулся въ церковь и выпилъ разомъ всѣ кубки и послѣ того услыхалъ въ себѣ такую силу, что поднялъ мечъ и безъ труда владѣлъ имъ.

Когда пришла пора выдавать змѣю молодую королевну, то самъ король съ королевой и со всѣми придворными пошли провожать ее.

Королевна издалека увидала охотника на вершинѣ горы; она подумала, что это самъ змѣй стоитъ и ждетъ ее; она было не хотѣла идти на гору, но потомъ размыслила, что тогда весь городъ погибнетъ, и она пошла въ свой тяжкій путь.

Король съ придворными вернулись во дворецъ въ великой печали, но королевскій маршалъ остался тамъ, чтобы издали видѣть что будетъ.

Когда королевна взобралась на гору, она увидѣла тамъ, вмѣсто змѣя, молодого охотника. Тутъ сталъ охотникъ ее утѣшать, обѣщаясь ее спасти; онъ повелъ ее въ церковь и тамъ заперъ. Только успѣлъ онъ запереть церковь, вдругъ летитъ со страшнымъ шумомъ семиглавый змѣй. Увидавъ охотника, змѣй удивился и говоритъ ему:

— Ты зачѣмъ попалъ сюда, на гору?

Охотникъ отвѣчалъ:

— А затѣмъ, чтобъ биться съ тобой.

Змѣй говоритъ:

— Много витязей сложило здѣсь свои головушки, и съ тобой недолго мнѣ справиться.

Сказавъ это, змѣй дохнулъ во всѣ свои семь пастей и изъ нихъ вылетѣло пламя: отъ этого пламени должна была загорѣться трава. Охотникъ задохся бы въ дыму и пламени, но сбѣжались его звѣри и мигомъ затоптали огонь. Тогда змѣй бросился на охотника, но тотъ взмахнулъ мечомъ такъ, что въ воздухѣ засвистѣло и разомъ снесъ ему три головы. Пуще прежняго озлился змѣй, поднялся на воздухъ и сталъ пускать на охотника огонь и пламя; потомъ хотѣлъ-было броситься на охотника, но тотъ опять взмахнулъ мечомъ и отрубилъ ему еще три головы. Не стало силъ у чудовища, грохнулось оно объ землю, а все еще хотѣлось ему броситься на охотника; но охотникъ собралъ послѣднія силы и отрубилъ змѣю хвостъ. Послѣ того онъ такъ усталъ, что не подъ силу стало уже ему бороться со змѣемъ; кликнулъ онъ своихъ звѣрей и они разорвали змѣя на куски.

Покончивъ съ змѣемъ, охотникъ отперъ церковь и увидѣлъ, что королевна лежитъ на полу, а сама и не дышетъ, словно мертвая — такъ она испугалась во время битвы. Онъ вынесъ ее на свѣжій воздухъ, и когда она очнулась и открыла глаза, онъ показалъ ей на растерзаннаго змѣя и сказалъ, что теперь она спасена. Какъ обрадуется царевна и говоритъ:

— Теперь будешь ты мнѣ мужемъ: вѣдь мой родимый батюшка обѣщалъ отдать меня за того, кто убьетъ змѣя.

И съ этими словами сняла она съ шеи коралловое ожерелье и раздѣлила его звѣрямъ въ награду: льву досталась золотая застёжка; охотнику же она подарила свой платокъ, на которомъ стояло ея имя, а охотникъ тотчасъ же пошолъ и отрѣзалъ языки у змѣевыхъ семи головъ, завязалъ въ платокъ и спряталъ.

Послѣ этого охотникъ, измученный пламенемъ и битвою, говоритъ королевнѣ:

— Мы оба такъ устали: не худо бы намъ немножко отдохнуть.

— Хорошо, — сказала царевна.

Они прилегли на землѣ и охотникъ сказалъ льву:

— Смотри, чтобъ никто не захватилъ насъ врасплохъ спящими.

Такъ они и заснули.

Левъ разлегся рядомъ, чтобы сторожить ихъ; но и онъ тоже очень усталъ отъ битвы, и потому кликнулъ медвѣдя и говоритъ ему:

— Ложись-ка ты возлѣ меня: сосну я немножко; а что случится — скорѣй буди меня.

Медвѣдь легъ возлѣ него; но и онъ тоже усталъ; кликнулъ онъ волка и сказалъ ему:

— Ложись-ка ты возлѣ меня: сосну я немножко; а что случится — тотчасъ буди меня.

Волкъ легъ возлѣ него; но и онъ тоже усталъ; кликнулъ онъ лисичку и сказалъ ей:

— Ложись-ка ты возлѣ меня, пока я немножко сосну; а что случится — скорѣй буди меня.

Лисичка легла возлѣ него; но и она тоже устала; кликнула она зайчика и говоритъ ему:

— Ложись-ка ты возлѣ меня, пока я немножко сосну; а случится что — тотчасъ буди меня.

Тогда присѣлъ около нея зайчикъ; но бѣдняжка зайчикъ усталъ, а некого было ему заставить покараулить за себя; онъ и заснулъ.

Такъ они всѣ и заснули: королевна, охотникъ, левъ, медвѣдь, волкъ, лисица и заяцъ, и спали всѣ они крѣпкимъ-прекрѣпкимъ сномъ.

А между тѣмъ королевскій маршалъ, которому надо было смотрѣть издалека, глядитъ, глядитъ — нѣтъ, не летитъ змѣй съ королевной и все такъ тихо на горѣ; онъ немножко понабрался духу, да самъ и полѣзъ на гору.

Вотъ и видитъ: лежитъ на землѣ змѣй, разорванный на куски, а неподалечку отъ него королевна, охотникъ съ своими звѣрьми и всѣ прекрѣпко спятъ.

Лукавъ и жестокъ былъ маршалъ; досталъ онъ свой мечъ и отрубилъ голову охотнику, а самъ подхватилъ королевну на руки и понесъ ее съ горы. Тутъ она проснулась и перепугалась; а маршалъ говоритъ ей:

— Теперь ты въ моихъ рукахъ, говори всѣмъ, что я убилъ змѣя.

— Нѣтъ, не могу, — отвѣчала она, — змѣя убилъ охотникъ съ своими звѣрьми.

Тогда онъ вытащилъ мечъ и грозился тотчасъ убить ее, если она не послушаетъ его, и подъ конецъ угрозами заставилъ ее обѣщаться въ томъ. Послѣ этого онъ привелъ ее къ королю, а король не зналъ что съ радости дѣлать, увидавъ, что его милая дочь жива и не растерзана змѣемъ.

Тутъ маршалъ и сталъ ему говорить:

— Вотъ я убилъ змѣя, освободилъ королевну и всю нашу землю; теперь отдай мнѣ ее въ жены по обѣщанью.

На это король спросилъ свою дочь:

— Правду ли онъ говоритъ?

— Ахъ! да, — сказала она, — должно быть это правда. Только я требую, чтобъ свадьба наша была не раньше, какъ черезъ годъ и одинъ день.

Она думала: «авось въ это время она услышитъ что-нибудь про своего милаго охотника».

Между тѣмъ лежали на горѣ звѣри и спали около своего убитаго хозяина. Вдругъ летитъ пребольшущій шмель и садится зайцу на мордочку, но заяцъ лапкой смахнулъ его, а самъ все спитъ; прилетѣлъ шмель во второй разъ, а заяцъ опять смахнулъ его лапкой и все спитъ; тогда прилетѣлъ шмель въ третій разъ да такъ ужалилъ его въ носъ, что онъ проснулся. Только проснулся заяцъ, разбудилъ онъ лисицу, а лисица — волка, а волкъ — медвѣдя, а медвѣдь — льва. И какъ проснулся левъ да увидалъ, что нѣтъ больше царевны, а хозяинъ убитъ, тогда онъ страшно завылъ и закричалъ:

— Кто это сдѣлалъ? Медвѣдь, зачѣмъ ты меня не разбудилъ?

А медвѣдь спросилъ волка:

— Ты зачѣмъ не разбудилъ меня?

А волкъ лисицу:

— Ты зачѣмъ не разбудила меня?

А лисица зайца:

— Ты зачѣмъ не разбудилъ меня?

Одинъ бѣдняжка заяцъ не зналъ что отвѣчать и вся вина повисла на немъ. Тогда всѣ звѣри хотѣли броситься на него, но заяцъ взмолился имъ и такъ сталъ говорить:

— Не убивайте меня: я опять оживлю нашего хозяина. Я знаю гору, гдѣ ростетъ корень: кому положить его въ ротъ, тотъ вылечится отъ всякой раны и болѣзни. Только гора эта далеко: на двѣсти миль отсюда.

Тогда левъ говоритъ:

— Чтобъ черезъ сутки ты вернулся сюда и принесъ корень съ собой.

Тутъ заяцъ прыгнулъ — и былъ таковъ; чрезъ сутки онъ вернулся и принесъ корень.

Левъ приставилъ охотнику голову, заяцъ уложилъ ему корень въ ротъ — въ мигъ всѣ члены его срослись вмѣстѣ, сердце снова забилось и жизнь воротилась.

Тогда охотникъ проснулся и испугался, увидавъ, что королевны нѣтъ. Онъ подумалъ:

«Вѣрно она ушла пока я спалъ, для того чтобъ избавиться отъ меня».

А левъ второпяхъ приставилъ своему хозяину голову задомъ напередъ; но охотникъ такъ задумался о своемъ горѣ съ королевной, что этого и не замѣтилъ; ужь только за обѣдомъ, когда онъ принялся-было за ѣду, увидалъ онъ, что голова поворочена у него на спину. Не могъ онъ понять, что это за чудо, и сталъ распрашивать звѣрей, что такое случилось, пока онъ спалъ?

Тогда левъ все разсказалъ ему: какъ они сами отъ усталости заснули, а когда проснулись, то увидали его мертваго, съ отрубленной головой; какъ заяцъ бѣгалъ за живымъ корнемъ и какъ онъ, левъ, второпяхъ, приставилъ ему голову задомъ напередъ. Но ему хотѣлось поправить дѣло и онъ снова сорвалъ голову съ охотника и повернулъ ее прямо, а заяцъ залечилъ корнемъ.

Но охотникъ все-таки не повеселѣлъ; онъ пошолъ скитаться по бѣлу свѣту и заставлялъ своихъ звѣрей плясать передъ людьми. Случилось, что ровно чрезъ годъ попалъ онъ опять въ тотъ самый городъ, гдѣ спасъ королевскую дочь отъ змѣя. На этотъ разъ весь городъ былъ обтянутъ краснымъ. Тогда онъ спросилъ у трактирщика:

— Что это значитъ: годъ назадъ весь городъ былъ обтянутъ чорнымъ, отчего же онъ ныньче весь красный?

Трактирщикъ на то въ отвѣтъ:

— А оттого, что годъ назадъ королевскую дочь надо было отдавать змѣю; но маршалъ ходилъ биться съ нимъ и убилъ его; такъ вотъ завтра будутъ праздновать ихъ свадьбу. Оттого-то городъ прежде былъ весь обтянутъ чернымъ — отъ печали, а теперь обтянули его краснымъ — съ радости.

На другой день, когда приходилась свадьба, охотникъ сказалъ хозяину около обѣда:

— А что, хозяинъ, какъ ты думаешь, буду я сегодня вотъ здѣсь у тебя ѣсть хлѣбъ съ королевскаго стола?

— Да, какъ же бы не такъ! — сказалъ хозяинъ, — вотъ я прозакладую сто золотыхъ, что этому не бывать.

Охотникъ побился объ закладъ и положилъ на столъ, со своей стороны, кошелёкъ со ста золотыми; потомъ кликнулъ зайчика и говоритъ ему:

— Бѣги скорѣе, мой милый прыгунчикъ, принеси мнѣ хлѣба, что самъ король кушаетъ.

Зайчикъ былъ всѣхъ меньше, никого не могъ за себя посылать: надо было самому бѣжать.

«Ну, бѣда! — подумалъ онъ про-себя, — какъ я запрыгаю по улицамъ одинъ — всѣ собаки пойдутъ за мной въ погоню».

Какъ онъ подумалъ, такъ и вышло: собаки за нимъ погнались: хотѣлось имъ погрызть его шкуру. Но, смотри-ка, какъ онъ принялся прыгать! вотъ и шмыгнулъ онъ въ будку такъ, что часовой не видалъ; собаки сунулись-было за нимъ, но часовой шутить не любитъ, и такъ отпотчивалъ ихъ прикладомъ, что тѣ съ визгомъ и воемъ дали отъ него тягу. Какъ увидѣлъ заяцъ, что бѣда прошла, такъ прямо безъ оглядки бросился во дворецъ къ королевской дочери, сѣлъ у ней подъ стулъ, да и давай лапкой царапать ей ногу.

Королевна крикнула:

— Пошла прочь!

Она думала, что это ея собачка.

Заяцъ опять поцарапалъ ей ногу; она опять закричала: «пошла прочь!» все думая, что это ея собачка; но заяцъ не угомонился: онъ въ третій разъ принялся царапать; тутъ королевна посмотрѣла внизъ и узнала зайчика по ожерелью. Тогда взяла она его на руки, унесла въ свою горницу и сказала:

— Зайчикъ, дружочекъ ты мой милый, чего тебѣ надо?

Заяцъ на то въ отвѣтъ:

— Мой хозяинъ, тотъ, что убилъ змѣя, теперь здѣсь, и послалъ просить того хлѣба, что кушаетъ самъ царь.

Тогда она обрадовалась, тотчасъ же послала за хлѣбникомъ и велѣла ему принести такой хлѣбъ, какой кушаетъ самъ царь.

Зайчикъ и говоритъ:

— Только пусть хлѣбникъ донесетъ его мнѣ домой, чтобъ собаки не надѣлали мнѣ бѣдъ.

Хлѣбникъ такъ и донесъ его до самыхъ дверей гостинницы; тогда зайчикъ сталъ на заднія лапки, въ переднія взялъ хлѣбъ и понесъ его къ своему хозяину.

Охотникъ говоритъ трактирщику:

— Вотъ видишь, хозяинъ, золотые-то теперь мои.

Хозяинъ дался диву, а охотникъ не унимается.

— Ну, хлѣбъ-то еще куда не шло, а вотъ мнѣ теперь хотѣлось бы отвѣдать каково-то жареное кушаетъ король.

А хозяинъ на то:

— Посмотрѣлъ бы я, какъ это будетъ!

Только на этотъ разъ онъ уже ни за что не хотѣлъ биться объ закладъ. А охотникъ кликнулъ лисицу и говоритъ ей:

— Лисичка-сестричка, сбѣгай-ка ты, да принеси мнѣ жаркого, что кушаетъ самъ король.

Лисица до тонкости знала всѣ закоулки; она пошла такими углами да переулками, что ни одна собака ее не видала, и прижавшись подъ стулъ королевны стала царапать ей ногу; тутъ королевна нагнулась и узнала лисичку по ея ожерелью, взяла она ее въ свою горницу и сказала:

— Лисичка-сестричка, чего тебѣ надо?

А лисичка ей въ отвѣтъ:

— Мой господинъ, тотъ самый, который убилъ змѣя, здѣсь, и послалъ меня просить у тебя жаркого, какое кушаетъ самъ король.

Королевна кликнула повара и велѣла ему изготовить точно такое жаркое, какое кушаетъ самъ король и отнесть за лисичкой до дверей гостинницы. Тогда лисичка взяла у него изъ рукъ блюдо, напередъ смахнула хвостомъ мухъ, которыя насѣли на жаркое, а потомъ снесла его къ своему господину.

— Смотри-ка, хозяинъ, — сказалъ охотникъ, — вотъ у насъ есть уже и хлѣбъ и жаркое; но теперь мнѣ хочется поѣсть той зелени, что кушаетъ самъ король.

Тогда онъ кликнулъ волка.

— Ну, волчику-братику, — сказалъ охотникъ, — ступай-ка, да принеси мнѣ той зелени, что кушаетъ самъ король.

Волкъ никого не боялся и прямо поперъ во дворецъ и когда вошолъ въ горницу къ королевнѣ, то потянулъ ее сзади за платье; она оглянулась, узнала его по ожерелью, увела къ себѣ въ горницу и спрашиваетъ:

— Волчику-братику, чего тебѣ надо?

— Господинъ мой, тотъ, что убилъ змѣя, теперь здѣсь; мнѣ велѣно просить той зелени, что кушаетъ самъ король.

Королевна кликнула повара, велѣла ему такой точно изготовить зелени, какую кушаетъ самъ король, и отнести за волкомъ до дверей гостинницы. Тогда волкъ взялъ у повара блюдо и снесъ его своему господину.

— Ну, вотъ видишь, хозяинъ, — сказалъ охотникъ, — есть у меня теперь хлѣбъ, жаркое и зелень; но теперь хотѣлось бы мнѣ достать пирожнаго, какое кушаетъ самъ король.

Кликнулъ охотникъ медвѣдя и сказалъ:

— Другъ ты мой, медвѣдюшка, большой ты лакомка, ступай-ка ты во дворецъ и принеси мнѣ пирожныхъ, какія кушаетъ самъ король.

Тогда пошолъ медвѣдь прямёхонько во дворецъ; всѣ передъ нимъ бѣжали прочь съ дороги, а когда онъ дошолъ до караульни, то солдаты уставили противъ него ружья и не хотѣли пропускать во дворецъ; но онъ сталъ на заднія лапы и давай направо и налѣво отсчитывать лапами оплеухи, такъ что съ ногъ сбилъ весь караулъ; потомъ прямо прошолъ къ королевнѣ, сталъ сзади ея и тихо зарычалъ; тогда она оглянулась, узнала медвѣдя и велѣла ему идти за собою въ горницу и сказала ему:

— Другъ ты мой, медвѣдюшка, чего тебѣ надо?

А медвѣдь на то въ отвѣтъ:

— Мой господинъ, тотъ, что убилъ змѣя, теперь здѣсь, и мнѣ велѣно просить ему пирожныхъ, какія кушаетъ самъ король.

Тогда она велѣла позвать пирожника, чтобъ онъ наготовилъ точно такихъ пирожныхъ, какія кушаетъ самъ король, и снесъ ихъ за медвѣдемъ до самыхъ дверей. Тутъ медвѣдь напередъ подлизалъ сахарныя крошки, которыя отвалились отъ пирожнаго, потомъ сталъ на заднія лапы, взялъ блюдо и понесъ его къ своему господину.

— Вотъ видишь, хозяинъ, — сказалъ охотникъ, — у меня теперь есть хлѣбъ, жаркое, зелень и пирожное; но мнѣ еще хотѣлось бы и вина, какое пьетъ самъ король.

Онъ кликнулъ своего льва и говоритъ ему:

— Другъ ты мой, левушка, вѣдь ты не прочь напиться до-пьяна, ступай-ка да принеси мнѣ вина, какое пьетъ самъ король.

Тогда зашагалъ левъ по улицѣ: народъ со всѣхъ ногъ прочь бѣжитъ отъ него; подошолъ онъ къ караулу: ему было-стали загораживать дорогу, но онъ какъ зарычалъ — такъ они всѣ отъ него и отскочили. Левъ прямо прошолъ къ горницѣ королевны и хвостомъ постучалъ въ дверь. Тогда королевна вышла за дверь и испугалась-было льва, да узнала его по золотой застёжкѣ отъ своего ожерелья и повелѣвъ ему идти съ собою въ горницу, сказала:

— Другъ ты мой, левушка, чего тебѣ надо?

— Господинъ мой, тотъ, что убилъ змѣя, теперь здѣсь, и мнѣ велѣно просить того вина, что пьетъ самъ король.

Тогда кликнула она погребщика, чтобъ онъ далъ льву того вина, какое пьетъ самъ король.

А левъ на то:

— Я самъ пойду съ нимъ посмотрю, чтобъ онъ далъ мнѣ настоящаго.

Вотъ онъ и спустился въ погребъ, и какъ пришли туда, погребщикъ вздумалъ-было налить ему, какое пьетъ королевская прислуга, но левъ сказалъ:

— Нѣтъ, братъ, постой-ка, сперва я самъ вино отвѣдаю.

Налилъ онъ себѣ полведра и выхлебнулъ его разомъ.

— Нѣтъ, — сказалъ онъ, — это, братъ, не то вино.

Погребщикъ косо посмотрѣлъ на него, однако пошолъ и хотѣлъ-было наливать изъ другой бочки, гдѣ было маршальское вино.

— Постой-ка, — сказалъ левъ, — дай-ка мнѣ сначала отвѣдать это вино.

Налилъ онъ полведра и выпилъ.

— Ну, это будетъ получше, только все еще не то.

Разсердился тогда погребщикъ и говоритъ:

— И еще этакая скотина туда же лѣзетъ въ знатоки!

Но левъ влѣпилъ ему такую знатную заушину, что онъ такъ и растянулся на земь, а какъ очнулся, то, не говоря ни единаго словечка, повелъ его въ особый маленькій погребъ, гдѣ стояло королевское вино и, кромѣ короля, никто его не пилъ. Левъ сперва налилъ себѣ полведра, отвѣдалъ вино да и говоритъ:

— Ну, авось это будетъ и настоящее.

И тотчасъ же велѣлъ погребщику налить шесть бутылокъ. Вотъ они пошли наверхъ, а какъ вышелъ левъ на свѣжій воздухъ, сталъ онъ пошатываться, немножко опьянѣлъ и погребщику же пришлось тащить вино до самыхъ дверей гостинницы. Тогда взялъ левъ корзину съ бутылками и снесъ ее къ своему господину.

— Вотъ видишь, хозяинъ, — сказалъ охотникъ, — теперь у меня есть хлѣбъ, жаркое, зелень, пирожное и вино — все то самое, что подаютъ королю. Ну, теперь я хочу попировать на славу со своими звѣрями.

И онъ сѣлъ за столъ и принялся ѣсть и пить, далъ тоже ѣсть и пить зайцу, и лисицѣ и волку, и медвѣдю и льву, а самъ развеселился, увидавъ, что царевна все еще любитъ его попрежнему. Послѣ стола говоритъ онъ хозяину:

— Ну, хозяинъ, наѣлся я и напился по-царски; пойду я теперь во дворецъ да женюсь на королевской дочери.

Хозяинъ спросилъ:

— Да какъ же этому быть? у ней есть уже женихъ, да и свадьба-то сегодня.

Тогда охотникъ досталъ платокъ, что подарила ему королевна на змѣевой горѣ и куда завернуты у него были семь языковъ чудовища, и сказалъ:

— А вотъ мнѣ поможетъ этотъ узелокъ, что у меня въ рукѣ.

Тогда хозяинъ посмотрѣлъ на платокъ и сказалъ:

— Ужъ чему другому, а этому ни за что не повѣрю, и готовъ прозакладывать свой домъ съ дворомъ.

А охотникъ взялъ кошелёкъ съ тысячью золотыхъ, положилъ на столъ и говоритъ:

— Вотъ и моя ставка!

Тѣмъ временемъ говоритъ король за столомъ своей дочери:

— Чего это понадобилось звѣрямъ, что къ тебѣ приходили и рыскали взадъ и впередъ по моему дворцу?

Тогда она отвѣчала:

— Не смѣю этого объяснить; а вотъ пошли ты за хозяиномъ этихъ звѣрей, тогда дѣло-то будетъ ладнѣе.

Король послалъ слугу въ гостинницу звать неизвѣстнаго человѣка; слуга вошолъ въ гостинницу какъ-разъ въ то время, когда охотникъ побился объ закладъ съ хозяиномъ гостинницы.

Тогда охотникъ сказалъ:

— Вотъ видишь, хозяинъ, ужь и король присылаетъ за мной слугу, только я-то еще не пойду.

И сказалъ онъ слугѣ:

— Доложи ты королю, что я прошу выслать мнѣ королевское платье, карету шестерней и слугъ при ней.

Услыхавъ этотъ отвѣтъ, сказалъ король своей дочери:

— Что мнѣ тутъ дѣлать?

А она въ отвѣтъ:

— Посылай за нимъ какъ онъ проситъ, тогда дѣло будетъ ладное.

Тогда послалъ король королевское платье, карету шестерней и слугъ при ней.

Какъ только охотникъ увидѣлъ ихъ и говоритъ хозяину гостинницы:

— Ну, теперь самъ видишь, хозяинъ, вотъ за мною и прислали, какъ я того хотѣлъ.

Онъ одѣлся въ королевское платье, взялъ съ собою платокъ съ змѣевыми языками и поѣхалъ во дворецъ.

Увидавъ его, король спросилъ у своей дочери:

— Какъ мнѣ его принимать?

А она отвѣчаетъ:

— Государь-батюшка, выходи къ нему на встрѣчу, тогда дѣло будетъ ладнѣе.

Вышелъ король къ охотнику на встрѣчу, повелъ его наверхъ, а звѣри идутъ за ними. Король посадилъ его между собою и царевною; маршалъ сѣлъ женихомъ по другую сторону, но охотника онъ не узналъ.

Пришло время, стали показывать семь змѣевыхъ головъ; король и говоритъ:

— Вотъ эти семь головъ отрубилъ у чудовища мой маршалъ, за то выдаю я сегодня за него дочь свою.

Тутъ поднялся съ мѣста и нашъ охотникъ и открывъ семь пастей змѣевыхъ, спросилъ:

— Да гдѣ же змѣевы языки?

Тогда испугался маршалъ, весь поблѣднѣлъ и не зналъ, что ему говорить; напослѣдокъ, говоритъ онъ въ страхѣ.

— У змѣевъ не бываетъ языковъ.

А охотникъ на то:

— Вотъ лжецамъ — такъ не слѣдовало бы имѣть языка, а змѣевы языки эта вѣрная примѣта, по которой можно узнать побѣдителя.

Тутъ онъ развернулъ платокъ, а тамъ лежатъ семь языковъ, и когда сталъ онъ приставлять по языку въ каждую пасть — всѣ пришлись. Послѣ этого взялъ онъ платокъ, гдѣ былъ вышитъ вензель королевны и показавъ ей, спросилъ: кому она его давала.

А она на то отвѣчала:

— Тому, кто убилъ змѣя.

И тогда онъ кликнулъ своихъ звѣрей, снялъ съ каждаго ожерелье, а со льва — золотую застёжку, показалъ царевнѣ, спросилъ: чье это?

Она отвѣчала:

— Ожерелье и золотая застёжка были мои; я ихъ раздала звѣрямъ за то, что помогли тебѣ побѣдить змѣя.

Тогда сказалъ охотникъ:

— Когда я усталъ отъ битвы и легъ соснуть, маршалъ отрубилъ мнѣ голову; потомъ онъ унесъ королевну и увѣрилъ всѣхъ, что онъ тотъ самый и есть, который убилъ змѣя. А что онъ лжетъ, тому вотъ доказательства: языки, платокъ и ожерелья.

Потомъ онъ разсказалъ все по порядку, какъ звѣри воскресили его чудеснымъ корнемъ, какъ онъ цѣлый годъ бродилъ съ ними, какъ, подъ конецъ, опять дошолъ сюда и провѣдалъ отъ хозяина гостинницы объ обманѣ маршала.

Тогда король спросилъ у своей дочери:

— Правда ли, что вотъ онъ убилъ змѣя?

А она отвѣчаетъ:

— Да, сущая правда; мнѣ теперь можно говорить все, какъ было. Маршалъ заставилъ меня угрозами дать обѣщаніе, что я не обличу его въ обманѣ, а правда-то и безъ меня вышла наружу. Вотъ отчего я выпросила, чтобъ свадьбы не было раньше года со днемъ.

Тогда велѣлъ позвать король двѣнадцать думныхъ своихъ совѣтниковъ, чтобы судить того маршала: они присудили его разорвать четырьмя быками.

Такъ и погибъ маршалъ; а король выдалъ дочь свою за охотника и провозгласилъ его своимъ наслѣдникомъ во всемъ королевствѣ. Свадьбу отпировали съ превеликой радостью, и молодой королевичъ послалъ за своимъ роднымъ отцомъ и за пріемнымъ, и обдарилъ ихъ сокровищами. Не забылъ онъ и хозяина гостинницы: велѣлъ ему придти и говоритъ:

— Видишь ли, хозяинъ, вотъ я и женился на королевской дочери, стало быть, твои домъ и со дворомъ теперь мои.

Говоритъ на то хозяинъ гостинницы:

— Да, оно такъ слѣдуетъ по закону.

Но молодой королевичъ сказалъ:

— Вотъ же тебѣ моя милость: пусть домъ и со дворомъ остаются за тобой, да и тѣ тысячу золотыхъ я тоже тебѣ отдаю.

Вотъ и стали жить да поживать молодой королевичъ съ супругою своею счастливо и весело.

Онъ часто ѣздилъ на охоту оттого, что любилъ поохотиться, и вѣрные звѣри всегда ходили съ нимъ. Стоялъ тутъ близко лѣсъ; ходили о немъ недобрые слухи, что тамъ что-то неладно и кто разъ туда попадетъ — не скоро оттуда выберется.

Но молодого королевича крѣпко забирала охота тамъ поохотиться, и не давалъ онъ покоя старому королю, пока тотъ не далъ на то своего позволенья.

Вотъ поѣхалъ онъ съ большимъ поѣздомъ, и подъѣхавъ къ лѣсу, увидѣлъ тамъ бѣлую, какъ снѣгъ, лань, и говоритъ своимъ людямъ:

— Стойте тутъ, пока я ворочусь: хочется мнѣ погоняться за этимъ славнымъ звѣремъ.

И пустился онъ въ лѣсъ за ланью; одни звѣри его побѣжали за нимъ.

Люди отстали и прождали его до самаго вечера — но онъ не вернулся; тогда вся свита возвратилась во дворецъ съ донесеніемъ королевнѣ.

— Молодой король погнался за бѣлою ланью въ заколдованномъ лѣсу, и оттуда не возвращался.

Стала королевна крѣпко о немъ безпокоиться, а между тѣмъ молодой король все гнался да гнался за прекрасною ланью, и никакъ не могъ догнать ее. Иной разъ покажется ему, что вотъ тотчасъ можно ее рукой достать, вдругъ она очутится далеко отъ него; напослѣдокъ она и совсѣмъ пропала изъ глазъ. Увидѣлъ онъ, что заблудился, взялъ рогъ, сталъ трубить — отвѣта не было, оттого, что людямъ его нельзя было его слышать. Стало смеркаться и онъ увидалъ, что не вернуться ему въ тотъ день домой. Слѣзъ онъ съ лошади, развелъ подъ деревомъ огонекъ, чтобъ тутъ провести ночь.

Вотъ сидитъ онъ у огня, лежатъ звѣри около него; вдругъ послышался ему человѣческій голосъ; онъ посмотрѣлъ вокругъ себя — ничего не видать. Немножко погодя, опять слышитъ онъ какъ будто кто-то стонетъ наверху; онъ поднялъ голову и видитъ: старуха сидитъ на деревѣ и стонетъ:

— Охъ-охъ-охъ! какъ же я перезябла.

Онъ и говоритъ ей:

— Сойди внизъ и погрѣйся, коли тебѣ холодно.

А та отвѣчаетъ:

— Нѣтъ, нельзя: твои звѣри заѣдятъ меня.

Король ей на то:

— Да они тебя не тронутъ, бабушка; ступай внизъ.

А старуха-то была колдунья и говоритъ:

— А вотъ я сброшу тебѣ съ дерева прутикъ: такъ ты только ударь ихъ по спинѣ этимъ прутикомъ — они мнѣ ничего и не сдѣлаютъ.

Тогда она бросила ему прутикъ. Только онъ имъ ударилъ звѣрей по спинѣ — они вдругъ легли смирно и превратились въ камни. Какъ только колдуньѣ нечего было бояться звѣрей, соскочила она внизъ, притронулась и къ нему прутикомъ и оборотила его въ камень.

Тогда принялась она хохотать и швырять его звѣрей въ ровъ, гдѣ много уже лежало подобныхъ камней.

А молодой король все не возвращается. Ну, и стала все больше и больше кручиниться и безпокоиться королевна.

Въ это самое время случилось придти въ то государство другому брату, который послѣ разлуки пошелъ на востокъ. Все время онъ проискалъ себѣ службы и никакой не нашелъ. Вотъ онъ и сталъ скитаться по бѣлу свѣту, заставляя своихъ звѣрей плясать на забаву людей.

Разъ какъ-то пришло ему на мысль пойти посмотрѣть на тотъ ножъ, который они съ братомъ передъ разлукой воткнули въ дерево: захотѣлось ему узнать, каково-то его брату. Какъ онъ туда пришолъ, взглянулъ, а братнина сторона на ножѣ на половину уже заржавѣла, а на половину еще была свѣтла. Тогда онъ испугался и подумалъ:

«Видно съ моимъ братомъ случилась большая бѣда; но авось, я его спасу: половина ножа еще совсѣмъ свѣтла».

Пошолъ онъ съ своими звѣрьми на западъ, и когда дошолъ до заставы, караульный остановилъ его и спросилъ: не надо ли напередъ доложить о немъ его супругѣ: а то молодая царица вотъ уже дня съ два какъ тоскуетъ по немъ и все боится, не пропалъ ли онъ въ заколдованномъ лѣсу.

Караульный думалъ, что охотникъ самъ молодой царь — такъ онъ былъ на него похожъ, притомъ же за нимъ бѣжали дикіе звѣри.

Охотникъ тотчасъ догадался, что дѣло идетъ о его братѣ, и задумался.

«Пускай принимаютъ меня за брата: мнѣ же легче будетъ спасти его».

И приказалъ онъ караульному вести себя во дворецъ. Его встрѣтили съ превеликою радостью. Молодая королевна приняла его за своего мужа и спросила:

— Отчего ты такъ долго пропадалъ?

А онъ въ отвѣтъ:

— Я заблудился въ одномъ лѣсу и насилу теперь только выбрался оттуда.

Вечеромъ его свели на королевскую постель, но онъ положилъ между собой и молодой царицей мечъ обоюдоострый. Царица никакъ не могла придумать, чтобъ это значило, но не смѣла разспрашивать его.

Такъ онъ прожилъ тамъ дня съ два и за это время все разузналъ про заколдованный лѣсъ.

Напослѣдокъ говоритъ онъ:

— Хочется мнѣ еще разъ тамъ поохотиться.

Король и молодая королевна стали было его отговаривать, но онъ поставилъ на своемъ и поѣхалъ съ большимъ поѣздомъ. Въ лѣсу съ нимъ случилось то самое, что и съ братомъ его: онъ увидалъ бѣлую лань и сказалъ своимъ людямъ:

— Постойте тутъ, подождите пока я вернусь: хочется мнѣ погоняться за этимъ славнымъ звѣремъ.

Въѣхалъ онъ въ лѣсъ, а звѣри его за нимъ. Не могъ онъ догнать лани и заѣхалъ въ самую чащу, такъ что тамъ пришлось ночевать. И когда развелъ онъ огонь, услыхалъ надъ собой стоны.

— Охъ-охъ-охъ! какъ я перезябла!

Тогда онъ поднялъ голову и увидалъ: та же самая колдунья сидитъ на деревѣ.

Онъ сказалъ ей:

— Коли озябла, бабушка, то ступай внизъ да погрѣйся.

Она отвѣчала:

— Нѣтъ, нельзя: твои звѣри заѣдятъ меня.

А онъ на то:

— Ничего они тебѣ не сдѣлаютъ.

Тогда она закричала:

— Я брошу тебѣ съ дерева прутикъ: какъ ты ихъ ударишь имъ, такъ ужь они меня не тронутъ.

Когда услышалъ это охотникъ, онъ не повѣрилъ старухѣ и говоритъ:

— Своихъ звѣрей я не трону, а ступай ты внизъ, а не то, я самъ тебя стащу.

Тогда она закричала:

— Ну, что такое? ничего ты со мной не сдѣлаешь!

Онъ отвѣчалъ:

— А вотъ не сойдешь сама, такъ пущу пулю.

Она же въ отвѣтъ на то:

— Стрѣляй, стрѣляй! не боюсь я твоихъ пуль.

Тогда онъ прицѣлился и выстрѣлилъ въ нее, но отъ колдуньи свинцовыя пули отскакивали; она хохотала такъ, что только кругомъ раздавалось, и кричитъ:

— А ужь тебѣ въ меня не попасть.

Хитёръ былъ и охотникъ: сорвалъ онъ у себя съ кафтана три серебрянныя пуговицы и зарядилъ ими ружье, потому-что тутъ ужь не помогало ея колдовство; только онъ выстрѣлилъ — она такъ и свалилась внизъ съ ужаснымъ воемъ. Тогда наступилъ онъ на нее ногой и говоритъ:

— Слушай, старая колдунья: если ты мнѣ тотчасъ же не скажешь, гдѣ мой братъ, такъ я сгребу тебя обѣими руками да брошу въ огонь.

Крѣпко она перепугалась, стала просить пощады и сказала:

— Онъ съ своими звѣрьми обороченъ въ камень и лежитъ въ пещерѣ.

Тогда онъ потащилъ ее съ собой, сталъ грозно ей говорить:

— Слушай, старая выдра, чтобъ сейчасъ же ожили мой братъ и всѣ, кто тутъ есть, не то, пойдешь въ огонь.

Она взяла прутикъ и ударила по камнямъ — въ мигъ ожилъ опять его братъ со звѣрьми и многіе другіе люди, купцы, рабочіе, пастухи тоже встали, стали благодарить за свое избавленіе и разошлись каждый въ свою сторону.

А братья-близнецы, какъ увидали другъ друга, принялись обниматься и цѣловаться; потомъ они схватили колдунью, связали ее и бросили въ огонь. Когда же она сгорѣла, вдругъ лѣсъ раздался самъ собою и стало свѣтло и ясно, такъ что виденъ былъ царскій дворецъ за тридцать верстъ. Тогда братья пошли вмѣстѣ домой и дорогой стали пересказывать другъ другу, что съ ними было! И когда младшій сказалъ, что онъ поставленъ за царя надъ всѣмъ царствомъ, другой отвѣчалъ:

— Ну да, такъ я и думалъ; когда я пришолъ въ городъ и меня приняли за тебя, тогда воздавали мнѣ всѣ царскія почести; молодая царица приняла меня за своего мужа и меня посадили съ нею за столъ, потомъ положили спать на твою постель.

Когда услыхалъ это другой братъ, то пришолъ въ такую ярость и ревность, что выхватилъ свой мечъ и снесъ брату голову; но когда увидалъ его мертваго и что алая кровь полилась изъ него, тогда горько сталъ каяться:

— Братъ меня спасъ, — плакалъ онъ, — а я его за то убилъ?

И онъ сталъ громко рыдать. Вдругъ прибѣгаетъ его зайчикъ и говоритъ, что мигомъ сбѣгаетъ за живымъ корнемъ. Тутъ онъ скокъ — и былъ таковъ, и принесъ онъ корень въ самое время — и мертвый опять ожилъ, и даже не замѣчалъ, что была у него рана.

Послѣ этого пошли они дальше и младшій сказалъ:

— Ты похожъ на меня, какъ двѣ капли воды, на тебѣ такое же королевское платье, какъ и на мнѣ, и звѣри идутъ за тобой точно такіе же, какъ у меня; пойдемъ же черезъ разныя заставы и пройдемъ къ королю съ разныхъ сторонъ.

Сказано — сдѣлано. Вотъ братья и разошлись въ разныя стороны. Вдругъ въ одно и то же время приходятъ караульные отъ одной и отъ другой заставы и докладываютъ королю: молодой-де королевичъ воротился со своими звѣрями съ охоты.

— Какъ это можетъ быть? цѣлая миля лежитъ отъ одной заставы до другой, — удивился король.

Между тѣмъ оба брата вошли съ разныхъ сторонъ на дворцовый дворъ и всходятъ уже по крыльцу.

Тогда король говоритъ дочери:

— Ну, скажи, который твой мужъ? Они оба одинъ какъ другой, мнѣ-то почему знать?

Она испугалась и не знала что сказать; но вдругъ, вспомнивъ про ожерелье, которое отдала звѣрямъ, она зорко посмотрѣла и увидѣвъ на одномъ львѣ золотую застёжку, она съ радостью закричала:

— За кѣмъ идетъ этотъ левъ, тотъ и есть мой мужъ.

Молодой королевичъ засмѣялся и сказалъ:

— Да-да, онъ самый и есть.

Тутъ всѣ сѣли за столъ, стали ѣсть, пить и веселиться. Вечеромъ, когда молодой королевичъ сталъ ложиться въ постель, жена ему и говоритъ:

— Зачѣмъ же это ты прошлые разы все клалъ къ намъ на постель мечъ обоюдоострый? вѣдь я подумала, что ты меня убить хочешь.

Тутъ только онъ узналъ, какой вѣрный у него братъ!