Аверченко А. Т. Собрание сочинений: В 14 т. Т. 11. Салат из булавок
М.: Изд-во «Дмитрий Сечин», 2015.
ДЕЛО О ЛИМОНАХ[править]
Это дело было доложено мне вперемежку со взрывами веселого смеха, что вовсе не соответствовало серьезности самого дела.
Это дело было доложено мне двумя чудесными офицерами, только что вернувшимися с фронта, веселыми, как воробьи, загорелыми, как нубийцы, и храбрыми, как леопарды, что свидетельствовалось подвязанной рукой одного и свежим сабельным шрамом на лице другого.
Мы приехали с фронта отдохнуть и поправиться, но так как мы бедные, так как у нас было очень мало денег, то весь наш отдых, все веселье и удовольствие заключалось в том, что мы целый день пили чай с лимонами…
Чай и сахар был у нас свой, а лимоны мы покупали.
Владелец фруктовой лавки драл с нас за лимон по 200 рублей, но мы молчали, мы терпели, потому думали — так надо.
Однако на четвертый день лавочник содрал с нас по 300 рублей за штуку, а на пятый, когда мы пришли за лимонами, он заявил, что лимонов в городе нет совсем!..
Опечаленный Володя прошелся по магазину, ткнулся носом в какую-то банку, стоявшую на средней полку, и увидел там с полдесятка лимонов.
— Да вот же лимоны! — радостно сказал Володя.
— Где лимоны? Это лимоны? Это не лимоны. Да, это лимоны, но их нельзя продать. Это для меня, для дома.
— Уступите парочку!
— Нет, господа, нельзя.
Было грустно. Мы ушли.
А когда пришли на другой день, то увидели такую уйму лимонов, что можно было напоить чаем с лимонами целую дивизию.
— Вот здорово, — сказал Володя. — Возьмем теперь побольше.
— Тысяча рублей штука, — сказал хозяин.
Володя сел на огурцы, отчасти от усталости, но больше от неожиданности, а я сказал:
— Этого не может быть: третьего дня только лимоны стоили триста.
Хозяин сказал:
— Это может быть. Это новая покупка. Дорогая.
Володя сразу сделался вежливым. Он ласково сказал:
— Если это новая покупка, то, может быть, вы покажете мне ящик, вообще всю упаковку. В крайнем случае, если вы все успели уничтожить — покажите нам фактуру на эти лимоны или сообщить адрес оптовика.
Хозяин сказал:
— Если нужно вам лимонов, покупайте. Нет — уходите.
— Но это дорого! О, добрый господин! Уступите нам! Мы бедные офицеры.
— Раз бедный — не кушай лимонов.
Так как хозяин был злобен и смущен, Володя сделался серьезен и сказал:
— Это спекуляция. Уголовное дело. Сережа, прикрой двери. Мы будем судить его военно-полевым судом при закрытых дверях… Вынь револьвер и окружи преступника стражей.
К сожалению, нас было очень мало для отправления правосудия: я и Володя — мы были стража, судьи и исполнители приговора, а в прибавку Володя был прокурор, а я защитник. По назначению, конечно.
Под револьвером хозяин, собиравшийся кричать, присмирел, а председатель суда (Володя) сказал:
— Стража! Введите обвиняемого.
— Уже, — сказал я.
— Обвинительный акт: «У этого канальи, забывшего Бога, честь и совесть, было много лимонов и он продавал их по 300 рублей. Но, осведомившись, что в городе холера и что лимон — лучшее предохранительное средство от эпидемии, этот угрюмый изверг решил извлечь пользу из народного бедствия и повысил цены на лимоны до тысячи рублей. Следствие выяснило, что товар этот — прежний, не новой покупки».
Обвинительный акт кончен. Теперь говорит прокурор:
Прокурор (Володя же) сказал:
— Два бедных симпатичных офицера хотели напиться чайку с лимончиком. Думали, по триста. И по триста — много, а тут вдруг тысяча! Те же самые лимоны за 2 дня на 250 % выше — это безбожно, это преступно! А кроме того — эпидемия! Прошу высшей меры наказания. Ваше слово, защитник. Говори, Сережа.
Я сел (для того, чтобы встать), встал и сказал:
— Господа судьи! Посмотрите на лицо моего подзащитного! Разве такого человека можно судить? Ни одной человеческой мысли, ни одного, я знаю, душевного движения на этой заросшей щетиной медной кастрюле. Да! Он спекулянт, и ничем его не исправить — он и издохнет спекулянтом — и чем скорее, тем лучше!
Подзащитный обиделся и сказал:
— Почему так плохо защищаешь? Разве так защищают?
Председатель суда сказал:
— Так как подсудимый вылез не в очередь со своими дурацкими претензиями, то мы засчитаем его слова как последнее слово… Итак, судоговорение окончено. Теперь — приговор!!
Председатель, судьи, прокурор, защита и стража пошептались, после чего председатель сказал:
— Прошу встать! Ввиду ненормального состояния этого жулика подсудимого — никакой меры никакого наказания к нему нельзя применить. Его надо лечить. А медицина говорит, что самое чудесное средство для здоровья — это лимоны. Господин доктор… (это я уже сделался доктором). Ваше определение?..
— На первый раз десяток лимонов, — определил я.
Мы усадили подсудимого на ящик, Володя держал здоровой рукой у его затылка револьвер, а я стал чистить лимоны и кормить ими хозяина. Когда он отнекивался и кривился, Володя прикасался к его затылку, и он проглатывал тысячерублевый лимон, как устрицу.
— Пять довольно, — сказал хозяин, скрипя от оскомины зубами.
— Определение суда священно, — возразил Володя. — Надо десять. Господин доктор, а лимон как наружное поможет?
— Безусловно.
Тогда мы разрезывали лимоны пополам и выдавливали их на голову заболевшего спекулятивной горячкой хозяина. Он плакал от скупости, и слезы его, смешиваясь с лимонным соком, текли за воротник.
Это был самый сочный, мокрый, самый кислый хозяин во всем городе.
— Ну, довольно, — сказал умеренный во всем Володя хозяину. — Надеюсь, лечение вам поможет, и с завтрашнего дня лимоны снова будут по 300.
— А, может, мы сейчас купим парочку, — предложил я.
— Нет, — твердо сказал Володя. — Если он уступит нам сегодня, будет казаться, что мы давим на свободу его решения. Суд должен быть беспристрастен.
О, этот Володя был замечательный даже в судебных закорючках!
И мы ушли, два скромных небогатых симпатичных офицера — ушли без лимонов, ушли к своему пресному чаю, оставив позади себя — самого кислого человека во всем городе.
КОММЕНТАРИИ[править]
Впервые: Юг России, 1920, 2 июня, № 52 (245). Печатается впервые по тексту газеты.