Анна Хвольсон.
Друзья детей[править]
I.[править]
Не повсюду проникали косые лучи заходящего солнца: в то время, как они весело скользили по шпицам и куполам церквей, заглядывали в зеркальные окна домов и бросали миллионы разноцветных искр на снег, в сырой каморке поденщицы Марьи было уже почти темно.
— Вот так скука! — ворчал Вася, десятилетний сынишка Марьи, сидя с ногами на старом, изодранном кресле, Бог весть как попавшем в подвальный угол бедняков.
— Хотя бы по улицам побегать; небось, все наши теперь деда из снега лепят и Сенька свой конек принес — лихо катается! — Перед глазами мальчика пронеслась живая ватага школьников, шум, говор, смех, красные руки, румяные щеки, поломанные Гаврюшкины салазки и недавно найденный Сенькой конек.
— Противные! Все вы виноваты! — и Вася погрозил рукой под лавку, где лежала пара сапог без подошв: — и надобно же было им как раз теперь отвалиться! Ну, как пойду босой-то в школу! Мамке что! Уйдет на работу и как с гуся вода, а ты сиди, кисни; вот давеча жалела, что в школу не могу из-за них идти, а мне школа что — хоть бы век там не бывать!
— Что рты-то разинули! — вскрикнул он вдруг, вскочил с кресла и швырнул ногою виновников своего несчастья; сапоги с шумом полетели под кровать и там застряли.
Мальчик сердито подошел к крошечному окну, великолепный вечер смотрел в него. Мороз крепчал, солнышко уже скрылось и ранняя, зимняя луна обливала бледным светом дома и деревья; на западе ярко сверкала большая чудная звезда Венера.
Вася принялся барабанить по стеклу, устремив взор на темно-синее небо, где одна за другой загорались звезды. Чем дольше Вася смотрел на звезды, тем спокойнее становилось у него на сердце.
— Отчего же я на мамку сержусь? Уж она и так из сил выбивается, — думал Вася. — Небось, не легко зимой в прачешных стоять да на реке… а я вот дома сижу, ничего не делаю и в школе ленюсь, учусь хуже всех.
Размышление Васи было прервано падающей звездой, Вася набожно перекрестился.
— Чья-то душа закатилась, — прошептал он. — Учитель говорит, что это вздор, что звезды совсем не оттого падают. Хорошо бы узнать, отчего одни звезды горят и переливаются, другие нет; отчего луна каждый месяц нарождается; отчего наступают ночь и день?..
— Кто же тебе мешает все это узнать, шепнул ему внутренний голос, — учись, и все тебе станет ясно!
— Надо, непременно надо учиться! — решил Вася и дал себе слово прилежно приняться за уроки. Ему показалось, что звездочки ярче засверкали и дружно закивали ему.
Возвратилась мать Васи, смотрит: Вася спит и улыбается, верно, хороший сон ему снится. Мать раздела его, перекрестила и уложила в постель.
II.[править]
В бельэтаже того же дома, в роскошно убранной спальне тишина. На белоснежной кроватке лежал бледный больной ребенок: единственный сын, любимец и баловень семьи. В уютной комнате больного шторы были не спущены.
Он, как и Вася, с наслаждением смотрел на звездное небо.
— Мама, — шептал ребенок, — я буду жить! Мне это звездочки сказали. Вчера они манили меня к себе, говорили, что я буду светить звездочкой вместе с ними. Но я сказал им, что ты без меня будешь плакать, они и не возьмут меня. Вот, посмотри сама! Та большая звезда кланяется нам, но она больше не зовет меня…
Утомившись разговором, мальчик стал засыпать. В этот вечер сон его был спокойнее, чем в предыдущие.
III.[править]
Этажом выше, над окном больного Коли находилось такое же широкое, зеркальное окно; тяжелые портьеры закрывали от любопытных звездочек внутренность квартиры. Вот тяжелый штоф раздвинулся и на подоконник вскочил прелестный мальчик с темными глазами. Он плотно задвинул занавесы, очевидно прячась от кого-то.
Баловнику Мите хорошо стоять на широком окне, но каково старой няне, которая из сил выбивалась, разыскивая его по всему дому.
— Митенька, батюшка, откликнись! — слышится ее старческий, умоляющий голос: — ну, где ты, касатик? скажись, ведь я, старая, все ноги обегала! — И няня плелась дальше. — У, баловник, проказник! И искать тебя, пострела, не буду! Вот лягу спать, а ты сиди, где сидишь! — ворчала она, переходя из комнаты в комнату.
Но Митя знает, что няня не успокоится, пока не найдет его; ему весело, что старушка суетится.
— Господи, Твоя воля! — говорит она: — уж не на двор ли он по черной лестнице выбежал?
И няня спешит туда.
Тут Митя не мог удержаться от хохота, вдруг он испуганно взглянул на небо: звездочки, что так приветливо смотрели в два нижние этажа, нахмурились и печально сверкали на Митю. Даже та яркая звезда, которую он так любил и знал, что ее зовут Вега, и та тускло смотрела на хорошенького мальчика.
Ему стало больно и совестно. Стремглав бросился он из своей засады и чуть не сшиб с ног вернувшуюся со двора няню.
— Няня! Не буду, не буду больше мучить тебя! — говорил мальчик, обнимая старушку.
— Я и говорить-то с тобою, сударь, не хочу! — сердито отвечает няня, а сама целует своего любимца.
Через несколько минут мир был заключен. Набожно помолившись, Митя лег в свою кроватку.
— Раздвинь, няня, немного занавесы: я хочу посмотреть, сердятся ли еще на меня звезды?
Няня распахнула обе половины; вся комната озарилась нежным сияньем: это ясные звездочки посылали свои лучи к Мите, а большая звезда, ослепительно переливаясь, глядела прямо в добрые глазки мальчика.
Крепко заснул Митя и видел во сне, что звезды пришли к нему в гости и играют с ним…
Источник текста: Ручеек. Рассказы для детей из естеств. истории и дет. жизни / А. Б. Хвольсон; С 60 рис. М. Михайлова и др. — 5-е изд., просм. авт. — Санкт-Петербург : А. Ф. Девриен, 1913. — 263 с. : ил. ; 22 см.