Жития святых по изложению свт. Димитрия Ростовского/Июль/24

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Жития святых по изложению свт. Димитрия Ростовского — 24 июля
Источник: Жития святых на русском языке, изложенные по руководству Четьих-Миней св. Димитрия Ростовского (репринт). — Киев: Свято-Успенская Киево-Печерская Лавра, 2004. — Т. XI. Месяц июль. — С. 558—570.

[558]
День двадцать четвертый

Страдание
святой мученицы
Христины

В городе Тире[1] один муж высокого рода, по имени Урван, которому принадлежала власть игемона, имел дочь, молодую отроковицу, уведевшую еще в ранних годах своей юности Бога Создателя своего; претерпев мужественно множество лютых мук, она положила за Него и свою душу.

Когда она родилась, отец и мать дали ей имя Христины, что было не по их языческому мудрствованию, но по Божию предусмотрению: это самое имя, как бы некоторое пророчество, предзнаменовывало, что отроковица, пришедши в возраст, сделается христианкой, Христовой рабой и невестой, и мученицей. Когда ей минуло одиннадцать лет, сказалась необыкновенная красота ее, и не было среди отроковиц подобных ей по красоте. Тогда отец, желая охранить ее от человеческого взгляда, устроил ей помещение в чрезвычайно высокой палате, приставил к ней лучших рабынь и, поместив там изображения своих богов из золота и серебра, приказал ей повседневно возносить им фимиам и поклоняться. Многие из знатных и богатых людей, [559]слыша о красоте девицы, желали каждый иметь ее за своим сыном в супружестве. Когда же они умоляли о том отца Христины, то Урван отвечал:

— Ни за кого не отдам моей дочери, но посвящаю ее моим богам: чрезвычайно возлюбили ее милостивые боги, и пусть для них пребудет она девственницею, служа им всегда!

Отроковица Христина, возрастая годами и разумом, так как Бог просвещал и вразумлял ее Своею благодатию, начала приходить к познанию Истины. Так, взирая в окошечко на небо и на небесные светила, из созданий познавала Создателя и, убедившись в бесчувственности и пустоте бездушных идолов, не захотела приносить им курения и поклоняться, но, смотря на восток, на небо, в вышину, вздыхала и плакала, говоря сама в себе:

— Доколе пребудут сердца людей потемненными, доколе останется омраченным их неразумный смысл, который не обращается к Господу Богу, сотворившему небо и землю и украсившему их такою заметною для глаз красотою?

Рассуждая так сама в себе, она начала покланяться Единому, Живущему на Небесах, Истинному Богу и со слезами молилась Ему, да откроет Он ей Себя, дабы она точно узнала Того, к Кому зажглось любовию ее сердце. Когда же она пробыла достаточно дней в молитве и посте, то сподобилась посещения от милости Божией: ибо явился ей Ангел Господень, осенил ее крестным знамением, нарек невестою Христа, совершенно наставил ее в Богопознании и возвестил ей о подвигах страдания, именно, — что за Единого в Троице Бога она будет истязуема от трех мучителей; укрепив ее на подвиг, он дал ей, так как она взалкала от пощения, вкусить чистый хлеб. После этого ангельского явления отроковица утешалась духом и радовалась о Боге Спасе своем, благодаря Его, что Он посетил рабу Свою посланием к ней святаго Ангела; с тех пор она начала еще с большею теплотою молиться Господу и утешаться любовию к Нему. Исполнившись ревностию к Богу, она начала по одному брать и сокрушать золотых и серебряных идолов и, раздробив их на части, поздно вечером выбросила из окошка вниз на улицу; утром же проходившие мимо собрали то раздробленное золото и серебро.

Однажды игемон Урван, желая посетить свою дочь и по[560]клониться своим богам, вошел в ту высокую палату и, не увидав идолов, спросил Христину:

— Где боги?

Она же молчала. Тогда, призвав рабынь, он спрашивал и их о богах, а те рассказали ему о том, что сделала с идолами его дочь. Разгневавшись, он начал бить дочь по щекам, прибавляя:

— Куда дела богов?

Но она не хотела ему отвечать. Потом, не сразу открывши честные уста свои, исповедовала Единого Истинного Бога, Живущего на Небесах, Создателя всего. Так называемых богов, золотых и серебряных, назвала бесами — идолами и рассказала, как она сокрушила их своими руками. Тогда, исполнившись величайшей ярости, Урван изрубил мечом всех рабынь, а дочь подверг различным мукам: сначала секли ее без пощады прутьями и бичами, а потом связанную бросили в темницу. Узнав об этом, мать, с плачем и рыданиями, поспешила к ней и увещевала отвратиться от Христа и вернуться к отеческим богам. Но Христова мученица не только не хотела слушать слов матери, но в таких словах отреклась от нее самой:

— Не называй меня твоею дочерью. Разве не знаешь ты, что я ношу имя Христово, какого имени не сподобился никто из нашего рода? По имени и по делам я уж не вашего рода, а Христова; я стала родственницею Христа — Царя Небесного; я Его раба и дочь; Он мне отец, мать и Господь!

Долго, таким образом, мать плакала и, не успев ничего, ушла в горести. Когда прошла ночь и настал день, Урван, подвигнутый бесом злобы на лютость, забыв о естественном чувстве любви к дочери, воссел в судилище, желая мучить святую Христину не как свою кровную дочь, но как чужую и великую злодейку. Когда вели святую из темницы на место суда, многие женщины, видя ее, говорили:

— Бог рабы Твоей Христины! Помоги ей, потому что она прибегнула к Тебе!

Вот, Христова агница стала перед Урваном — не как перед отцем, но как перед мучителем и плотоядным зверем, и стал родитель соблазнять ее хитростию:

— Жалею о тебе, дитя мое, и умоляю тебя: приступи к великим нашим богам и принеси им вместе со мною жертву, [561]Святая мученица Христиначтобы они помиловали тебя и простили тебе грех твой, в коем ты виновна перед ними. Если же ты не сделаешь этого, то ты не дочь мне, и я тебя не помилую.

— Великую радость доставишь ты мне, — отвечала святая, — если не будешь называть меня твоею дочерью: потому что ты — слуга сатаны, а я — раба Христова и уж не твоя дочь, потому что Отцем мне — Создатель мой.

Воспламенившись великою яростию, Урван приказал отроковицу повесить на мучилище обнаженною, строгать и дробить острым железом ее чистое девическое тело. И до такой степени было остругано тело, что показались голые кости. Когда она была отвязана от виселицы и увидела лежавшие на земле части своего тела, отпавшие во время пытки, то, собравши их, бросила в лицо отцу со словами:

— Ешь мясо твоей дочери.

Он, еще сильнее разъярившись, распростер святую Христину на железном колесе мучилища, приказал зажечь под нею огонь и горячим маслом поливать ее тело. Тело святой Христины, повертываемое колесом на огне, пеклось, как рыба или мясо для снеди. Для человека, особенно женщины, невозможно было остаться живою от такого мучительства, но Бог хранил жизнь рабы Своей и укреплял ее для прославления Святаго Своего Имени и на унижение язычников. Святая Христина, мучимая таким образом, славила Бога и молилась Ему. Святые же Ангелы невидимо предстояли ей, облегчая ее мучения. В то же время по Божию повелению неожиданно от огня отделился огромный пламень и устремился на стоявших вокруг нечестивых, и спалило их до тысячи человек. Урван же, не зная, что более сделать с мученицею, приказал бросить ее в темницу; здесь Ангел Го[562]сподень явился ей во время молитвы и исцелил ее от язв, и сделал ее совершенно здоровою; он дал ей и пищу, которую принес; мученица подкрепилась и славословила Бога. После того отец приказал бросить ее в море; слуги, взяв рабу Христову, посадили ее в лодку, отвезли далеко от берега и, навязав большой камень на шею, бросили в пучину. Ангел Божий принял ее и отвязал камень от шеи; камень погрузился, а святая, поддерживаемая руками бесплотного, ходила по водам, как посуху; и так море было для нее купелью Святаго Крещения, которого она так жаждала. Светлый облак осенил ее и был свыше Голос, провещавший над нею Имя Святой Троицы, как требует того чин Святаго Крещения, и увидела святая Христина Господа, явившегося ей и изрекшего ей наполняющие радостию слова. Вышедши на сушу, она явилась пред лицем своего родителя и ужаснула его. В самом деле удивлялся и ужасался нечестивец, видя святую отроковицу, вышедшею из моря живою. Но и в таком чуде он не усмотрел Божией силы, а счел его за действие волшебства. Он повелел снова бросить мученицу в темницу, намереваясь наутро казнить ее мечом. Но в ту ночь сам, неожиданно посеченный косою смерти, погиб на веки, а святая осталась жива, прославляя и благодаря Бога.

После неожиданной погибели Урвана прислан был от царя, на его место, другой (игемон) по имени Дион, и ему было сообщено о заключенной в темнице Христине. Он, выведши ее из темницы и представив ее на свой суд, сначала пытался ласкательством увлечь мученицу к богоотступничеству; когда же нашел ее непоколебимой в святой вере, долго мучил ее, подвергнув бичам, строгая железными когтями и паля огнем. Он приказал сильно разжечь железную сковороду, протянуть на ней обнаженную святую и вертеть, поливая кипящим маслом и смолою, принуждая ее поклониться идолу Аполлона, стоявшего там поблизости. Но мученица, как адамант[2] пребывала тверда в постоянстве исповедания Пресвятаго Имени Иисуса Христа. Идола же Аполлона своею молитвою она разрушила, и когда идол упал и обратился в прах, тогда и правитель Дион упал на землю и умер. Бес, обитавший в кумире, когда разрушилось его обиталище, унес душу своего ревностного служителя и водворил [563]ее с собою в аду, а святую мученицу приняли опять оковы и темница. И не бесследно было страдание девы Христовой, потому что многие из народа, видя такие чудеса, славили Единого Бога Иисуса Христа, и уверовало в Него до трех тысяч душ, и приходили обращавшиеся к святой, содержавшейся немалое время в темнице, и она учила их, пока не прибыл в город Тир иной правитель, по имени Юлиан.

Он, призвав святую к суду, также подверг ее различным мукам: сначала разожгли огромную печь и три дня раскаляли ее; потом бросили туда мученицу и закрыли, и пять дней пробыла там, в печи, святая отроковица Христина, не тронутая огнем, как в древности вавилонские отроки[3]; как будто сидя в чертоге, пела она, славя Бога. Ибо с нею были Ангелы Господни, орошая и прохлаждая печь, и с ее пением соединяли свое, так что воины, стоявшие на страже у печи, слышали голоса поющих. Когда, спустя пять дней, открыли печь, святая оказалась цела и невредима, ничуть не тронутая огнем, и прославлялся Бог христианский, а языческое нечестие посрамлялось. Игемон же, ослепленный сатанинскою злобою, не познал в этом Божией силы, но называл такое удивительное чудо волшебством. Желая во что бы то ни стало преодолеть непреодолимую, он призвал волхвов и кудесников, умеющих заговаривать всяких гадов, и приказал им своим чарами собрать множество змей, ехидн и скорпионов и всех их пустить на мученицу, чтобы они причинили ей смерть своими ядовитыми укусами. Когда же пустили гадов на святую, ни один из них не причинил ей вреда, хотя и ползали они вокруг и даже обвивались по ее телу. Около стоял главнейший из кудесников, который своим нашептыванием и хитростями поощрял гадов, чтобы они поражали укусами отроковицу. Но те, по Божию повелению, с силою устремились на своего чарователя и тотчас причинили ему смерть своими укусами. А святая сказала гадам:

— Именем Иисуса Христа повелеваю вам, ползающим змеям, ехиднам и скорпионам: идите каждый на свое место, никому не вредя!

И гады тотчас расползлись в разные стороны. Спустя некоторое время, смилосердившись над умершим от гадов, [564]она воскресила его, помолившись Господу, и сделала то, что он стал христианином. И не только он, но многие, видя такие дивные чудеса, уверовали в Господа. Князь же, разъярившись, приказал отрезать ей девственные сосцы, и потекло из ран молоко вместо крови. Тогда отрезали ей язык, прославлявший Христа Бога. Мученица же и после того, как отрезали ей язык, говорила ясно и, схватив отрезанный язык, бросила в лицо князю и попала ему в глаза:

— Ешь, — сказала, — нечестивец, мои члены!

И ослеп князь от этого прикосновения языка к глазам, а святая еще с бо́льшею силою благословляла Бога, а идолов и идолослужителей поносила. Игемон же, не снося более обидных слов святой Христины и гневаясь за свое ослепление, приказал предать ее смерти. Тогда святая была проколота железными копьями от воинов, и предала непорочная дева и великая мученица Христова святая Христина свою честну́ю и святую душу в руки Господа своего. Столь великую силу явил в лице ее Господь, что три лютых мучителя не возмогли одолеть одной отроковицы. Один из рода святой Христины, веровавший во Христа, взял многострадальное тело ее и похоронил с честию. Всё это происходило в царствование у Римлян и Греков нечестивого Севера, в великое царствование у христиан Господа Иисуса Христа, Которому честь и слава со Отцем и Святым Духом, ныне и всегда и во веки веков, аминь[4].

Конда́къ, гла́съ д҃:

Свѣтови́днаѧ голꙋби́ца позна́ласѧ є҆сѝ, крилѣ̑ и҆мꙋ́щи зла́тѣ, и҆ къ высотѣ̀ нбⷭ҇нѣй возлетѣ́ла є҆сѝ, хрїсті́но чⷭ҇тна́ѧ: тѣ́мже тво́й сла́вный пра́здникъ соверша́емъ, вѣ́рою покланѧ́ющесѧ твои́хъ моще́й ра́цѣ, и҆з̾ неѧ́же и҆стека́етъ всѣ̑мъ ѻ҆би́льнѡ и҆сцѣле́нїе бж҃е́ственное, дꙋша́мъ же и҆ тѣ́лѡмъ.


В тот же день память святых страстотерпцев князей российских Бориса (Романа) и Глеба (Давида). (См. 2-го мая).

[565]
Житие преподобного отца нашего
Поликарпа,
архимандрита Печерского

Блаженный и достохвальный Поликарп — многоплодный по имени[5] — был многоплоден и в своих добрых делах; он принес тот обильный плод, о котором сказал Небесный Делатель: а҆́ще зе́рно пшени́чно, па́дъ на землѝ, не ᲂу҆́мретъ, то є҆ди́но пребыва́етъ: а҆́ще же ᲂу҆́мретъ, мно́гъ пло́дъ сотвори́тъ[6], и еще: и҆́же бꙋ́детъ во мнѣ̀, и҆ а҆́зъ въ не́мъ, то́й сотвори́тъ пло́дъ мно́гъ[7]. Этот блаженный скоропреходящую славу и образ мира сего вменил в прах и, приняв святый ангельский иноческий образ в монастыре, прославившемся пещерами, словно зерно на вспаханной земле, умерщвлял всячески постническими подвигами свое тело, духом всегда пребывая в Боге. Таким образом он сотворил много плодов, достойных покаяния, и проявил на себе все плоды духа: любовь нелицемерную к Богу и к братии, радость непорочной совести, мир победы над всякими страстями, долготерпение в несчастиях и печалях, благость в повиновении всем, милосердие в сердечных заботах о бедных, веру непоколебимую в исполнении заповедей, истинную в исполнении обетов, кротость в незнании гнева, воздержание от пищи и питья, обильного и вкусного, и вообще от всех страстей телесных[8]. Все эти плоды возрастил в блаженном Поликарпе Бог, а насадил святый Симон, епископ Владимирский и Суздальский[9]. Последний был ему родственник по крови и не хотел, чтоб и духом Поликарп удалялся от него, но, как добрый корень, старался вырастить и добрую ветвь. Поэтому, когда Симон сам был назначен из Киево-Печерского святаго монастыря [566]на престол Владимирской и Суздальской епископии, то взял туда же с собой и блаженного Поликарпа; там он поощрял Поликарпа к добродетельной жизни и для этого вел с ним душеполезные беседы о том, что сам читал или слышал в разговорах очевидцев о прежних святых иноках печерских, о том, какие тяжелые труды несли они, и о том, как они настолько угодили Богу, что даже и здесь просияли чудотворным нетлением своих мощей, в знак получения ими нетленного венца на Небе. А блаженный Поликарп, вспахав землю сердца своего послушанием и посеяв там семена отеческого поучения, принес плод сторицею. Он не только сам был многоплоден в добродетели, но и во всех православных желал вкоренить такую же плодоносность. Поэтому, что слышал от блаженного епископа Симона о богоугодных подвигах преподобных Отцов Печерских, всё это он потрудился написать на пользу и другим спасающимся; таким образом, живя при том блаженном епископе, он изложил дивные жития многих святых в своем послании к блаженному Акиндину, архимандриту печерскому; эти жития помещаются во второй части Киево-Печерского Патерика. Впоследствии блаженный Поликарп, хотя и расстался телесно с отцом и наставником своим Симоном, возвратившись из его епископии опять в Киево-Печерский монастырь, однако своей добродетелью он не удалился от того святаго мужа: он хорошо укоренил в своем сердце его прежние поучения и старался хранить и возращать их. И святый Симон с своей стороны не переставал и здесь поучать его своим письменным посланием, полным боговдохновенных наставлений и описаний добродетельной жизни печерских святых. Имея всегда перед глазами это послание, блаженный Поликарп записывал все слова отеческие на скрижали своего сердца, читал их умом и исполнял на деле. Так, строго подвизаясь, он достиг высокой степени добродетели.

Когда блаженный Акиндин, архимандрит печерский, заботливо и богоугодно пасший Христово стадо, достиг глубокой старости и после долговременных трудов переселился к Господу на вечный покой, тогда не было в богоизбранном числе святых братий другого старейшего и более опытного в иноческих подвигах, кроме Поликарпа. Поэтому весь полк добрых [567]Преподобный Поликарпвоинов Христовых единогласно и единодушно избрал себе в вожди и наставники этого блаженного, как достойного и могущего управлять кормилом святой Великой Киево-Печерской Лавры Пресвятой Богородицы и преподобных отцов наших Антония и Феодосия Печерских; это было при великом князе киевском Ростиславе Мстиславиче[10], при митрополите Иоанне, четвертом митрополите этого имени[11] и третьем поле митрополита Клима, освященного главою святаго Климента[12]. Приняв начальство над святой Великой Лаврой Киево-Печерской[13], блаженный Поликарп усердно старался сохранить все монастырские уставы, положенные преподобным Феодосием[14], ничего к ним не прибавляя (постороннего). Он оказался искусным руководителем в деле спасения; такого действительно и требовала чудотворная Лавра и славилась им. Повсюду шла слава о ее благочинии под начальством блаженного Поликарпа. Многие из благородных и владетельных князей пользовались его наставлениями и стремились к добродетельной [568]жизни, так что оставляли свои славные престолы из желания жить вместе с ним, ярким примером чего является приснопамятный Киевский князь Ростислав Мстиславич. Этот христолюбец, ставя себе всегда образом жизни блаженного Поликарпа, завел у себя такой добрый обычай: Великим Постом, каждую субботу и каждое воскресенье он приглашал к себе на обед двенадцать печерских монахов и тринадцатого — блаженного архимандрита Поликарпа, и, накормив их, не отпускал с пустыми руками. А сам каждое воскресенье причащался Божественных Таин, молясь со слезами, воздыханием сердечным и стонами, так что никто, кто видел его в таком умилении, не мог удержаться от слез. Когда же кончался святой Великий Пост, то в Лазареву субботу христолюбивый князь созывал всех печерских блаженных старцев, просиявших постническим подвигом, угощал их всех радушно, одарял милостынею и отпускал с честию. Таким же образом созывал и угощал он братию и других монастырей, но в особенности — братию Киево-Печерскую, потому что очень любил добродетельную жизнь всех их и по преимуществу блаженного их наставника Поликарпа, подражавшего всячески первоначальным наставникам печерским Антонию и Феодосию. Князь, поэтому, часто говаривал блаженному, чтобы принял его в число иноков Киево-Печерской обители. Но блаженный Поликарп отвечал ему:

— Благочестивый князь! вам Бог велел вести другую жизнь — управлять, творить праведный суд и строго соблюдать крестное целование.

А князь Ростислав возражал ему:

— Отец святый! Княжение мира сего не может быть без греха, и мне оно уже надоело и утомило меня своими вседневными заботами, поэтому хотелось бы мне хоть немного в старости послужить Богу и подражать тем князьям и царям, которые узким и трудным путем шли и достигли Небесного Царства.

На эти слова блаженный Поликарп сказал:

— Христолюбивый князь! Если ты хочешь этого от всего сердца, то да будет воля Божия.

Хотя князь и не успел привести в исполнение этого намерения, однако из следующего ясно видно, что оно было у него действительно горячим сердечным желанием, а родилось под влиянием доброго примера святаго Поликарпа.

[569]Когда князь сильно заболел в Смоленске и велел везти себя в Киев, то сестра его Рогнеда, видя, что брат так слаб, просила его:

— Останься здесь, в Смоленске, и здесь положим тебя в своей церкви.

Он же отвечал ей:

— Пожалуйста, не делайте так, но даже если я и очень слаб, всё-таки пусть меня везут в Киев; если Бог меня возьмет в пути, то пусть положат мое тело в монастыре святаго Феодора, построенном моим отцом; если же Бог избавит меня от этой болезни, то обещаюсь постричься в монахи в святом Киево-Печерском монастыре при блаженном Поликарпе.

Потом, когда усилилась его болезнь, и он уже был при смерти, он сказал своему духовному отцу, священнику Симеону:

— Ты ответишь Богу за то, что не позволил мне постричься у того святаго мужа в Печерском монастыре: я горячо желал этого, и да простит мне Господь грех, что я не исполнил обета!

Так принял он блаженную кончину. Началом и причиной такой добродетельной жизни приснопамятного князя было не что иное, как пример подвижнической жизни и боговдохновенная беседа преподобного отца нашего Поликарпа, бывшего в его княжение достойным начальником святой чудотворной Киево-Печерской Лавры; увлекая не только братию, но и благочестивых мирян своим добродетельным примером, он поставлял их на путь покаяния и спасения. Так заботливо пас он врученную ему Богом паству. Он долго жил и в глубокой старости преставился к Господу в 6690-м году от сотворения мира, а от рождества Христова в 1182-м, 24-го июля, в праздник святых страстотерпцев — князей русских Бориса и Глеба[15]. Облачили его тело и погребли с честию вместе со святыми отцами.

После его смерти возникло большое затруднение в монастыре: братия не могли себе избрать нового игумена. Хотя многие из блаженных старцев были достойны такого сана, но ни один не хотел его принять по своему смирению и обету безмолвия: им казалось лучше быть в повиновении и находиться в уединении, чтоб своего сокровища добродетели, собранного упор[570]ным трудом, не расточить в заботах и печалях, которые обыкновенно неразлучны с начальствованием. Горько тужили и скорбели братия: нельзя было такому большому стаду ни одного часа быть без пастыря. Во вторник ударили в било; собрались вся братия в церковь и начали молиться о своей нужде Пресвятой Богородице и преподобным отцам Антонию и Феодосию, призывая на помощь подвижника — новопреставленного блаженного Поликарпа и прося его, чтоб умолил Бога указать им вместо себя игумена, и через то показал бы, угодил ли он Господу, или нет. Совершилось чудо: словно одними устами многие сразу сказали:

— Пойдем к благочестивому священнику Василию на Щекавицу[16], пусть он будет нашим игуменом и управляет иноками Киево-Печерского монастыря.

Пришли все с поклоном к священнику Василию и сказали:

— Мы все, братия Печерского монастыря, кланяемся тебе и хотим тебя себе в отцы и игумены!

Священник Василий был весьма изумлен, поклонился им в свою очередь земным поклоном и сказал:

— Отцы святые! Я думал только о монашестве; куда мне, недостойному, быть игуменом.

И долго отказывался он, пока наконец не уступил их настойчивых просьбам. Тогда братия взяла его с собой в монастырь.

В пятницу на пострижение этого Богом избранного Василия прибыли преосвященный митрополит киевский Никифор[17] и боголюбивые епископы: Лаврентий Туровский и Николай Полоцкий и все пречестные игумены; преосвященный митрополит Никифор постриг его собственноручно. Так стал он начальником и пастырем добрым иноков святаго Киево-Печерского монастыря после блаженного Поликарпа. Подражая его жизни и вспомоществуемый его молитвами, он был для всех образцом добродетелей, во славу и честь небесному Наставнику и Начальнику пастырей, Господу Богу и Спасу нашему Иисусу Христу, Ему же со безначальным Отцом и с Пресвятым, Благим и Животворящим Духом подобает от всего создания непрестанное славословие и поклонение, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.


  1. Тир на о. Волсены (в нынешнем Тосканском герцогстве), впоследствии, по преданию, будто бы поглощенный водою; другие разумеют известный город Тир на Востоке, и нужно заметить, что память св. Христины издревле особенно чтилась на Востоке.
  2. Т. е. алмаз.
  3. Кн. Пророк. Дан., гл. 3.
  4. По другим, более вероятным, известиям св. Христина пострадала около 300 года в царствование Диоклетиана.
  5. Поликарп — πολύκαρπος, в переводе с греческого значит многоплодный.
  6. Еванг. от Иоан., гл. 12, ст. 24.
  7. Еванг. от Иоан., гл. 15, ст. 5.
  8. Сравн.: Посл. к Гал., гл. 5, ст. 22—23.
  9. См. стр. 275, примеч. 2-ое.
  10. Ростислав Мстиславич — Великий Князь в 1154 г. (одну неделю); во второй раз Великий Князь — в 1158—1167 гг.
  11. Иоанн IV митрополит Киевский в 1164—1166 гг.
  12. Обычно в период домонгольский Киевский митрополит избирался и посвящался в Константинополе, и известно лишь два случая, когда митрополиты были не греки, а природные русские, избранные и посвященные в самой Руси. В 1051 г. так поставлен был митрополит Иларион; в 1147 г. — митрополит Клим, или Климент. На Соборе (1147 г.) епископов, созванных для избрания и посвящения митрополита, между прочим епископ Черниговский, оправдывая поставление русского митрополита помимо Патриарха Константинопольского, говорил: «Я знаю, что епископы, составляя из себя Собор, имеют право поставить митрополита, — к тому же у нас есть глава (мощи) святаго Климента; как греки ставит (патриархов) рукой святаго Иоанна, (так и мы поставим митрополита)».
  13. Блаженный Поликарп был избран и посвящен в архимандрита Киево-Печерского монастыря в 1164 г.
  14. См. житие преп. Антония Печерского под 10-м числом.
  15. Память их совершает церковь еще 2-го мая.
  16. Урочище в Киеве.
  17. Никифор II, упоминаемый Летописью с 1182 по 1197 гг.