Журналисты (Аверченко)
См. также одноимённые страницы.| Журналисты |
| Опубл.: 1912. Источник: Аверченко А. Т. Собрание сочинений: В 13 т. Т. 4. Чёрным по белому. — М.: Изд-во "Дмитрий Сечин", 2012. — az.lib.ru • Дешёвая юмористическая библиотека Сатирикона, Выпуск 67: Душистые цветы, 1912 |
Недавно ко мне прибежал нововременский Ст-н и, задыхаясь от ужаса, закричал еще с порога:
— Невероятное известие! Сто тысяч финляндцев стоят у границы и ждут только сигнала, чтобы двинуться на Петербург!
Я укоризненно взглянул на него.
— Зачем же вы врете?.. Ведь, вы сами прекрасно знаете, что это неправда, что вы, идя ко мне, сами по дороге это придумали… Неужели же серьезно думали, что я вам поверю?
Он, смущенный, остановился у стены и стал ковырять толстым пальцем какой-то гвоздик.
— В сущности, — нерешительно сказал он, — я, конечно, не уверен, что их сто тысяч и что они стоят именно у самой границы… Но что они решили в ночь на 17-е число перерезать всех русских, живущих в Финляндии, так это верно… Честное слово! У меня даже письмо есть. Позвольте… где оно? Куда же это оно девалось? Гм…
— Не ищите письма, — посоветовал я, пожав плечами.
— Почему… не искать? Оно было у меня вот тут, в боковом кармане… Гм… Неужели Меньшиков вытащил?
— Вы письма не найдете, — сказал я.
— Почему?
— Потому что насчет письма вы соврали. Никакого письма У вас не было и насчет независимости Финляндии — это только сейчас пришло вам в голову. Как можно так изолгаться? — удивился я.
— Почему же вы думаете, что я лгу? — обиделся Ст-н. — Правда, может быть, они перережут не все русское население Финляндии, а только духовенство…
— У вас нет задерживающих центров в мозгу, — сказал я. — За минуту до этого вы даже не знали, что вам придется сказать что-нибудь о духовенстве. Просто, язык сболтнул.
— Язык сболтнул?! А хотите — я вам покажу телеграмму от верного лица… Позвольте… Где она? Нет, в этом кармане нет. Неужели Меньшиков украл?
— Никакой у вас телеграммы нет. А просто вы шарите по карманам, чтобы скрыть смущение, оттого что я уличил вас во лжи. Сознайтесь — ведь вы солгали, что финляндцы хотят перерезать все русское духовенство? Ну, будьте мужественны — сознайтесь!
— Разве я сказал — все духовенство? — удивился Ст-н. — Они убьют некоторых, наиболее ненавистных. Недавно, например, одного священника убили.
— Ложь, ложь!
— Ну, не священника, а дьякона. Взяли его и разрезали на куски.
— Сознайтесь — про дьякона сейчас только выдумали?
— Нет, не выдумал! Никольский его фамилия.
— Соврали, соврали, — засмеялся я. — Отец Никольский жив, и никто его не убивал. Я знаю это точно.
Мой собеседник не смутился:
— Жив? Ну, что ж такое, что жив. Иногда смерть лучше позора. А финляндцы опозорили дьякона на всю жизнь.
— Послушайте… Что у вас за странный язык такой? Сболтнете и потом, вероятно, сами удивляетесь: с чего я это? Ну, как финляндцы могли опозорить дьякона Никольского?
— Они его заплевали!
— Как заплевали?
Ст-н подумал.
— Он шел по улице, а на него напали вооруженные с ног до головы финляндцы и стали плевать. Четыре часа плевали.
— Врете вы все, — пожал я плечами. — Ей-Богу, даже скучно! Никто на него не плевал.
— Не плевали?! Не плевали?! Ну, не четыре часа, а два часа… Но плевали! Из верных источников знаю! Да вот у меня фотография есть… Гм… где же это она? Вот тут, в этом кармане лежала… Неужели Меньшиков…
Я зевнул.
— Уходите вы. Скучно.
— Нет, я вам докажу! Он еще потом, когда его заплевали, зашел в магазин Синявина, и там его обчищали. Часа три обчищали.
— Выдумали! Сейчас только и магазин выдумали и три часа выдумали.
— Ну, уж я не знаю, как с вами и говорить! И тому вы не верите, и этому. Ну, не три, ну, час, ну, двадцать минут — но вычищали.
— Чепуха!
— Позвольте! Это, наконец, даже обидно! — вскричал Ст-н со слезами обиды в голосе. — Но, ведь, было что-нибудь? Что-нибудь должно же быть! Не могло же быть так, чтобы ничего не было!?
— Ничего и не было! Все соврали. От первого до последнего словечка.
— В таком случае — извините-с! — закричал он. — Уж если пошло на чистоту, так я вам скажу: дьякон был!
— Какой дьякон?
— Никольский.
— Ну, так что ж?
— Пусть, может, на него и не плевали, но он есть на свете и живет в Финляндии!
Призадумавшись, я потер лоб и сказал:
— Ну, хорошо… Хотя вы все и врете, но я готов допустить, что на этот раз вы сказали правду: дьякон Никольский живет в Финляндии. Так что ж из этого?
— Как — что?
— Ну, да… что из этого следует?
Он приблизился ко мне, засунул руки в карманы и, выпятив живот, торжественно сказал:
— Из этого следует, что Финляндия должна сделаться русской провинцией!