Леонид Андрусон
Избранные поэтические переводы[править]
Финско-шведского происхождения; любил упоминать, что один из его предков был убит при взятии Нарвы Петром Великим. Дебютировал в печати в 1899 году переводом из Генриха Гейне. Сборники стихотворений выпускал дважды — «Сказка любви», СПб, 1908 и «Тишина», Осташков, 1922. Поэтическим переводом занимался постоянно; «Чтец-декламатор» перепечатывал его переложения из Р. Шаукаля и Р. Демеля, по сей день представляют интерес и переиздаются его переводы английских поэтов — Роберта Бернса и Джона Китса, не говоря уже о вкладе в перевод эстонской и финской литератур. Андрусона помнят также и благодаря его многолетней дружбе с Александром Грином.
Готфрид Август Бюргер[править]
Красавица Зусхен
Я знал ее давно: была
Она добра, скромна,
Я видел, как стройна, мила,
Как хороша она.
Я приходил, я уходил,
Как в синем море вал.
Вблизи нее я счастлив был,
Вдали — я не страдал.
Но время шло, и вот я стал
Другим: я полюбил,
Страдал в разлуке, тосковал,
Свиданьем с нею жил.
На свете ею лишь одной
С тех пор был занят я:
Она была мой труд, покой,
В ней жизнь была моя.
И слеп, и глух, и нем я стал
Во всем, что не она.
Меня луч солнца согревал,
Сияла мне луна,
Сверкали звезды, луг пестрел
В цветах… Я был слепой:
Я только на нее смотрел,
Весь мир был в ней одной.
Но время шло… Любовь прошла,
Как светлые мечты.
Она по-прежнему была
Царицей красоты.
Я приходил, я уходил,
Как в синем море вал.
Вблизи нее я счастлив был,
Вдали — я не страдал.
Вы, мудрецы, скажите, где,
Когда и как узнать —
Зачем удел людей везде
Любить, любя страдать?
И растолкуйте мне, зачем
Всё было так со мной,
Что был я слеп, и глух, и нем
И мир был в ней одной?
Я думал день и ночь, всегда,
И ночь и день опять.
Но этой тайны никогда
Не мог я разгадать.
Придет любовь и убежит,
Как ветер, как волна.
Откуда? И куда манит,
Куда зовет она?
Эдуард Мёрике[править]
Красавица Ротраут
Как зовут златокудрую дочь короля?
Ротраут, красавица Ротраут.
Красавица Ротраут не шьет, не прядет,
Как день свой проводит она, как живет?
В лесах, на охоте.
Ах, если бы ловчим я в замке мог стать!
Ее на охоту всегда провожать.
— Молчи, мое сердце!
Стал в замке он ловчим, недолго он ждал,
Ротраут, красавица Ротраут,
На быстром коне и в леса и в поля
Всегда провожает он дочь короля,
Красавицу Ротраут.
Ах, если бы сыном я был королю!
Я Ротраут, красавицу Ротраут люблю.
— Молчи, мое сердце!
Под дубом в лесу отдыхали они.
Смеется красавица Ротраут:
Зачем так полны твои взоры огня?
Будь смелым: целуй поскорее меня.
Он в страхе бледнеет,
И верить боясь, что сбылася мечта,
Целует красавицу Ротраут в уста.
— Молчи, мое сердце!
Домой они едут. И думает он:
Ротраут, красавица Ротраут,
Ты можешь теперь королевою стать,
Ты можешь другого теперь целовать, —
Не будет мне больно:
В лесу каждый листик видал и слыхал,
Как дочь короля я в уста целовал.
— Молчи, мое сердце!
Детлев фон Лилиенкрон[править]
Колыбельная песня
У порога дремлет клен,
Через сад проходит сон.
Месяц по небу плывет,
И во сне петух поет.
Спи, волченок, спи.
Спи, мой волк… Я в час ночной
Поцелую ротик твой.
Надо ножкам отдохнуть, —
Ждет их жизни трудный путь.
Спи, волченок, спи.
Спи, мой волк… Пора придет,
Буря крылья развернет:
Будут волка бить и гнать.
Времени не будет спать,
Спи, волченок, спи.
У порога дремлет клен,
Через сад проходит сон.
Месяц по небу плывет,
И во сне петух поет.
Спи, волченок, спи.
Рихард Демель[править]
После дождя
Взгляни — небо снова сине.
Над вершинами влажных берез
Вьются ласточки, словно рыбки.
И ты хочешь плакать?
В душе твоей будут скоро
Стаи ласточек, золото солнца,
Шелест белых берез.
И ты плачешь?
Моими глазами
В твои гляжу я,
Два маленьких солнца,
И ты смеешься.
Незабудки
Незабудки здесь, в кузнице дымной и темной,
Где молот оружье кует!
Разве мир незабудкою скромной
У ручья, за домом цветет?
Молоты тяжко в железо бьют,
Куют, куют,
Спешат — работу кончают.
Пылает железо, вода шипит,
И когда лезвие над огнем заблестит, —
Черные руки сверкают.
Но порою склоняется темным лицом
Над цветами кузнец, отойдя от огня.
И чудится — кто-то поет над ручьем:
Не забудь меня!
Альфред Момберт[править]
Одиночество
За окном цветут цветы,
За окном поют птицы…
В свете солнца
Проходит дама.
Белое платье,
Красный зонтик…
Зеленое поле,
Синее небо.
Дама звонко смеется…
Разучился ли мир говорить?
Или я ничего не слышу?
В темной комнате тупо лежу я.
Возятся мыши у сюртука.
Я пою мою песенку:
«Я, это — я».
Мыши с этим согласны.
Колыбельная песня
Тихо падает на землю снег.
Тихо падает на землю снег.
Скоро мы будем покрыты снегом.
Как прекрасна ты усталая,
Молодая женщина!
В белом тумане дремлет красное солнце,
Огненно-красное сердце в тумане.
Солнце устало сиять,
Сердце устало любить.
Отдыха хочет оно: уснуть,
Уснуть.
Как прекрасна ты спящая,
Молодая женщина!
Зимний вечер
Кровью плачет на белом снегу заходящее солнце…
Тихо, тихо — я слышу тебя — ты поешь, Пресвятая:
«Горек, изранен мой рот: я Его целовала,
Тело мое холоднo и болит: я Его согревала,
Пусто, мертвo мое сердце: Его я любила…»
Тихо, тихо — я слышу во сне — ты поешь, Пресвятая.
Джон Китс[править]
La belle dame sans merci
Баллада
I
"Зачем здесь, рыцарь, бродишь ты
Один, угрюм и бледнолиц?
Осока в озере мертва,
Не слышно птиц.
II
Какой жестокою тоской
Твоя душа потрясена?
Дупло у белки уж полно
И жатва убрана.
III
Бледно, как лилии, чело,
Морщины — след горячих слез.
Согнала скорбь со впалых щек
Цвет блеклых роз.
IV
Я встретил девушку в лучах —
Дитя пленительное фей,
Был гибок стан, воздушен шаг,
Дик блеск очей.
V
Я сплел венок. Я стройный стан
Гирляндами цветов обвил,
И странный взгляд сказал: люблю,
Вздох томен был.
VI
И долго ехали в лугах
Мы с нею на моем коне.
И голос, полный странных чар,
Пел песню-сказку мне.
VII
Понравились ей — дикий мед
И пища скромная моя.
И голос нежный мне сказал —
«Люблю тебя».
VIII
Мы в грот ее вошли. Там я
Ее рыданья услыхал.
И странно-дикие глаза
Я целовал.
IX
Там убаюкала затем
Она меня — о, горе мне! —
Последним сном забылся я
В покинутой стране.
X
Смертельно-бледных королей
И рыцарей увидел я.
«Страшись! La Belle Dame sans Merci —
Владычица твоя!»
XI
Угрозы страшные кричал
Хор исступленных голосов.
И вот — проснулся я в стране
Покинутых холмов.
XII
Вот почему скитаюсь я
Один, угрюм и бледнолиц,
Здесь по холмам… Трава мертва.
Не слышно птиц.
Стивен Филипс[править]
Ты после смерти, милая, живешь:
Кровь льется в розах и цветет в весне.
И всё же…
Очей твоих сиянье в небесах.
Твой звонкий смех в журчании ручья.
И всё же…
В закате трепет золотых волос.
В рассвете — груди белые твои.
И всё же…
Невинность — в белом серебре росы.
И нежность — в белоснежной пене волн.
И всё же…
Душа твоя — прозрачный лунный свет…
И вздохи моря вечером: всё — ты.
И всё же!..
Войцех Герсон (Wojciech Gerson)[править]
Собака.
Как бьет он меня! И за что? И за что?
Я честно, я правильно лаю.
Жестоко, безжалостно бьет — ни за что.
В чем я провинился — не знаю.
Всё бьет и не кормит. Не ел я три дня.
А с голоду волком завоешь,
Не то, что собакой. О, доля моя,
Ты грязных помоев не стоишь.
Жалею о том, что собакою стал.
Быть лучше бы мне человеком.
От вечных побоев смертельно устал.
Завидую даже калекам.
Лежит у дороги один и грустит,
Канючит, безрукий, безногий,
Негодный. А рядом с ним камень лежит.
Без пользы лежат у дороги.
Завидую камню. Жаль — нет в нём души,
Он как то мне ближе, роднее…
Проходят, бросают калеке гроши,
Никто не ударит по шее.
Со мною не так. Мой хозяин пройдёт
И злобно ударит ногою,
Еще раз, нещадно и радостно бьёт.
Я корчусь от боли и вою.
Крутясь начинаю протяжно визжать.
Когда же устанет палач? Я
Лежу на земле — я не в силах бежать.
Проклятая доля собачья!