Антон Антонович Дельвиг[править]
Известность российской словесности
(Письмо к издателю «Музеума»)[править]
А. А. Дельвиг. Сочинения
Л., «Художественная литература», 1986
Приятно видеть, как наша литература мало-помалу знакомится с иностранцами. Карамзин переведен на трех языках, Кантемира читают с большею приятностию на французском, нежели в старой его одежде, а Державина, подражая нашим переводчикам романов, успели уже перепортить. Г. Борг, как я увидел из вашего журнала[1], намерен перевести все знаменитые стихотворения русских поэтов и с тем преимуществом перед прочими переводчиками, что он с особенною точностию удерживает красоты подлинника. Наконец, в скором времени покажется новая на немецком языке книга «О древней российской словесности» {1}, из которой присылаю вам три песни.
Для меня тем лестнее писать о ней, что я был свидетелем ее рождения, если можно сказать, принял ее из родительских рук. Автор сей книги, мой приятель и притом сотоварищ, воспитывался в России между русскими и знает так хорошо наш язык, что часто, одушевленный порывами или Державина, или Жуковского, принимается за перо и довольно приятно изъясняется стихами. Но писать к вам без всякого плана, следуя одной только охоте, значит в переводе наскучить вам до бесконечности исписанными, листами, от чего сохрани меня боже и в прозе, и в стихах. Итак, скорее к берегу, к берегу!
Прочтите наперед содержание этой, может быть, для всякого русского любопытной книги. Сочинитель говорит о веселом характере великороссов, притом смешанном с какою-то заунывностию, которая непосредственно рождается при взгляде на снежные долины и голые рощи, почти три четверти года сетующие на жестокую природу. Оттого-то, продолжает он, дознано, что ни один из европейских народов не способнее русского к элегическим сочинениям. Следуя по времени, разбирает он песнь о Игоре, приводит из нее некоторые места, и, сказав замечание о ее переводе гг. Язвицкого и Палицына (или Попова), переходит к песням. Здесь распространяется о веке, которому можно бы было приписать их, разделяет их на песни элегические, заключающие в себе одни излияния чувства, и на песни балладические, рассказывающие чью-нибудь историю. Наконец, тою же самою мерою и как можно ближе переводит лучшие. В конце рассуждения говорит он о русских сказках, собранных г-м Ключеревым {2}, там о польском веке {3}, который оканчивает Кантемиром, с краткою его жизнию. Всего любопытнее приведу вам описание коня, переведенное тем же размером из известной сказки: «Начинается сказка от сивки, от бурки» и пр.
Wenn es rennet das Ross,
Es erzittert der Schoss
Der zermalmeten Erde,
Es fliegen voriiber
Dem muthigen Pferde
Die Berg' und die Thaler,
Es dampfen die Felder,
Es rauschen die Walder,
Und hinten mit Sausen,
Und hinten mit Brausen
Der Wind in die Ohren
Ihm heulet und pfeift {*}.
{* Конь бежит, дрожит раздробленная земля, летят мимо отважного скакуна горы и долины, он мчится через поля, стремится через леса, только ветер шумит, только ветер свистит и воет в ушах (нем.). — Ред.}
Увидя, как примут его сочинение, он, может быть, напишет о новейших наших поэтах. Кто не пожелает успехов этому молодому человеку, одаренному способностями? Кто не подумает с удовольствием, что, может быть, за веком, прославленным нашим громким оружием, последует золотой век российской словесности?…
Прошу вас, милостивый государь, уведомить в вашем журнале читателей о сей книге.
КОММЕНТАРММ[править]
PM, 1815, № 10-11, с. 209—212. 1.
1. Речь идет о невышедшей и не дошедшей до нас книге В. К. Кюхельбекера (Тынянов. Кюхельбекер, с. XI).
2. «Древние русские стихотворения» Кирши Данилова (1804).
3. Имеется в виду силлабический период стихосложения.
РМ — Российский музеум.
- ↑ Кн. 9, стр. 375.