Н. А. Некрасов. Полное собрание сочинений и писем в пятнадцати томах
Том двенадцатый. Книга вторая. Критика. Публицистика (Коллективное и Dubia). 1840—1865
С.-Пб, «Наука», 1995
<ИЗ ВВЕДЕНИЯ К СТАТЬЕ «ОБОЗРЕНИЕ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ ЗА 1850 ГОД»>[править]
<…> Приступая к этому обозрению, считаем нужным сказать сначала несколько слов об отношениях к нашему журналу «Писем Иногороднего подписчика», в которых ежемесячно говорилось о том же, о чем нам придется теперь говорить.
Недавно было замечено в одном журнале, что мнения «Современника» выражаются преимущественно в «Письмах Иногороднего подписчика», — и вот причина, вынуждающая нас к этому объяснению. Нетрудно отгадать, откуда мог возникнуть такой бездоказательный отзыв; но мы дадим на него ответ как на мнение безличное. К этому нас особенно побуждает то, что вообще читатели, сколько мы можем знать, никогда не смотрели на эти «Письма» как на исключительный орган «Современника»; следовательно, указывать на этот отзыв как на мнение того или другого журнала значило бы вступать в полемику, от которой мы стараемся удаляться как можно более. И теперь мы решаемся на объяснения собственно для того только, чтобы оградить наш журнал на будущее время от незаслуженных упреков и определить в коротких словах действительное, по-нашему, значение «Писем» в отношении к «Современнику».
Прежде всего скажем, что в нашей журналистике стремление к строгому, доходящему до мелочей единству взглядов и мнений во всех статьях журнала стеснило бы только круг его сотрудников. Кто не согласится, что если журнал наш не придерживается отсталых и ограниченных суждений, не хвалит достойное хулы и не порицает достойное хвалы, — то вот и все, что можно от него требовать? Если мы находим строгое единство в журналах французских и английских, то это понятно. Общество Англии и Франции разделено на множество партий, которые имеют исключительно им принадлежащий круг идей, которые стремятся к их выражению, употребляют все усилия к тому, чтобы эти известные идеи восторжествовали над другими, противодействующими им идеями. В столкновении, в постоянной борьбе таких различных интересов заключается значительная часть деятельности, жизни и развития тех обществ, а следовательно, и их литератур. Между тем там число деятелей на поприще словесности так велико, что каждая партия легко может найти целый круг писателей, охотно посвящающих труды свои, часто всю свою жизнь на то, чтобы служить ей органами. Вот почему единство в направлении журналов возможно во Франции и Англии; но, несмотря на такое обилие писателей, что увидели мы, например, в отделе политической литературы Франции, когда состоялся последний закон о книгопечатании, вследствие которого все статьи журналов обязаны носить подпись своих авторов? Зрелище печальное для всякого, кто любит литературу и добросовестно служит ей; множество лиц, составивших себе известность в журнале одного мнения, оказались сотрудниками других журналов диаметрально противоположных направлений. На кого не производили грустного впечатления небольшие статейки, помещенные во французской «Иллюстрации», в которых остроумный автор их Эдмон Тексье преследует отступничество доктора Вэрона, Гранье де Кассаньяка, Эмиля Жирардена и др<угих> известных и даровитых писателей от их прежних мнений? Отчего же происходит это грустное впечатление? Оттого, конечно, что прежде, когда все эти писатели скрывались под маскою анонимов или под общею фирмою журналов, их статьи носили печать твердого убеждения, их труды казались общим делом, для которого приносились усилия, направленные к одной цели. Но маски сняты, и обнаружилось странное противоречие костюмов с физиономиями: на угрюмом старике оказался наряд арлекина, на добродушном юноше — одежда продажного дона Базилио. Грустное зрелище, потому что на писателей пало страшное обвинение в служении не идеям, не убеждениям, а деньгам, и они стали в глазах света не призванниками, а поденщиками.
Спрашивается: возможно ли подобное явление в нашей литературе? Решительно нет — это мы можем сказать смело, — в возражение нам могут указать разве на весьма немногие частные примеры; но возможности подобного общего явления, благодаря бога, мы даже не предвидим для русской литературы. Главная причина этой невозможности заключается, по нашему мнению, в свойственной нам терпимости, которая удерживает нас от образования отдельных кружков и, стало быть, от одностороннего преследования той или другой идеи. Вследствие этого характера нашего общества, нашей литературы и самые журналы не представляют резких между собой отличий, а могут быть разделяемы только по некоторым и большею частию весьма слабым оттенкам. Главное различие между ними заключается не столько в образе воззрений на предметы, сколько в большей или меньшей даровитости или учености сотрудников. Такое положение нашей журналистики составляет одно из ее достоинств, вполне соответствующее народному характеру и свойственной ему терпимости. Преследовать это достоинство, изгонять его — значит не любить русской литературы и не видеть в ней дальнейшего благого развития.
Вследствие того же самого характера нашей журналистики, с одной стороны, и немногочисленности наших писателей, с другой, мы встречаем имена одних и тех же литераторов на страницах разных журналов: гр. Соллогуба, г<оспод> Тургенева, Соловьева, Галахова, Афанасьева и др<угих> в «Отечественных записках» и «Современнике», г<оспод> Вельтмана и Загоскина в «Библиотеке для чтения» и «Москвитянине» и т<ому> под<обное>. Между тем наши журналы, не отличаясь резко своим направлением друг от друга, не представляют и совершенного сходства; но, несмотря на то, ни одного из названных нами писателей нельзя упрекнуть в том, чтобы он принимал участие в журналистике из видов исключительно нелитературных, и это весьма утешительный факт, делающий честь писателям и сохраняющий достоинство журналов. Факт тем более утешительный, что сами писатели без затруднения, без боязни набросить тень на свое литературное имя охотно вступают в число сотрудников, лишь бы журнал, их приглашающий, имел хорошую известность или не имел дурной.
Припомним еще нерасположение писателей к исправлению их статей чужими руками. Каждый из них желает явиться перед читающим обществом с своим собственным лицом и в своей одежде, каковы бы ни были их достоинства и недостатки; потому что все самосознательные люди, к каким a priori,[1] без сомнения, должно причислить авторов, ни за что так твердо не стоят, как за самобытность своего характера. В исправлении статей редакции мало самой благоразумной осторожности, и она может допускать его только в не подлежащих никакому сомнению случаях или с писателями молодыми и небогатыми опытностью. Достаточно вспомнить пример «Библиотеки для чтения», допустившей безусловное переделывание статей и в один год лишившейся лучших своих сотрудников.
По всем изложенным причинам напрасно предлагают русским журналам в подражание журналы иностранные.
Такой-то взгляд на журналистику вообще заставляет нас спокойно смотреть на парадоксы и ошибочные отзывы о тех или других предметах, встречающиеся в «Письмах Иногороднего подписчика». Признавая всю даровитость и начитанность их автора, мы часто не соглашаемся с ним во мнении, но оставляем ему на волю и парадокс, и отступление, и ошибку, и выбор предметов, и рамку суждений, потому что мы вполне убеждены, что даровитость его, замеченная читателями, спасет его от большого заблуждения, а добросовестность — от тех ошибок, которые ставятся в фальшь. Не считая себя вправе исправлять что-нибудь в «Письмах», мы, с другой стороны, спрашиваем читателей: лучше ли было бы для них, если б мы не печатали этих писем потому только, что в них встречаются некоторые мнения и взгляды, противные убеждениям редакции? К счастию нашему, читатели наши знают, что мнение редакции «Современника» выражается в «Критике» и в «Библиографии», и здесь досужему критику и доброжелателю «Современника» предоставляется полное право искать противоречий. Но искания его едва ли будут успешны.
Наконец, скажем о плане и порядке наших статей: сначала мы намерены представить обзор русской исторической литературы, затем перейдем к произведениям беллетристики, или так называемой «изящной словесности»; третий отдел нашей статьи будет состоять из обозрения замечательных явлений 1850 года по разным отраслям наук и художеств и, наконец, четвертый — из обозрения провинциальных газет.
КОММЕНТАРИИ[править]
Печатается по тексту первой публикации.
Впервые опубликовано: С, 1851, № 1 (ценз. разр. 31 дек. 1850 г.), отд. III, с. 8—11, без подписи.
В собрание сочинений включается впервые.
Автограф не найден.
Принадлежность Некрасову и Панаеву обоснована в статье: Мельгунов Б. В. Некрасов и ежегодные «Обозрения русской литературы» в «Современнике» (РЛ, 1987, № 3, с. 145—151).
Атрибутируется Некрасову (при возможном участии И. И. Панаева) как часть статьи, написанная от имени редакции «Современника», и по связи с другими коллективными произведениями Некрасова и Панаева декларативного характера.
Как и в предыдущем году (см. наст. кн., с. 322), Некрасов поручил «Обозрение» за 1850 г. нескольким сотрудникам, в том числе А. Н. Афанасьеву и В. П. Гаевскому, расчленив его на четыре самостоятельных статьи. Помещенная в январском номере журнала за 1851 г. статья первая «Обозрения» посвящена вышедшим в 1850 г. трудам по истории и написана А. Н. Афанасьевым (Боград Совр., с. 160, 505). К работе над беллетристическим разделом «Обозрения…» Некрасов пытался привлечь Анненкова. Обращаясь 30 сентября 1850 г. с вопросом, скоро ли тот приедет из Симбирска в Петербург, редактор «Современника» предлагал Анненкову: «Если будете скоро, то не поработаете ли для „Обозрения лит<ературы> за 1850 год“?» (ПСС, т. X, с. 155). Как установил В. Э. Боград, Анненков не принял участия в составлении этого «Обозрения…» (Боград Совр., с. 507). Не состоялось и участие в этом «Обозрении…» Н. Ф. Щербины, антикритику которого по поводу его собственных стихотворений Некрасов предлагал поместить в беллетристическом разделе статьи (ПСС, т. X, с. 163). Статья вторая («Романы, повести, драматические произведения, стихотворения»), напечатанная в февральском номере «Современника», писалась при участии В. П. Гаевского. Неизвестными сотрудниками написаны статьи третья («Губернские ведомости 1850 года») и четвертая («Обозрение замечательнейших явлений 1850 года по различным отраслям наук и художеств»), напечатанные соответственно в мартовском и апрельском номерах «Современника» 1851 г.
Статья первая «Обозрения» предваряется введением, основное содержание которого составляет объяснение редакции «Современника» по поводу своих отношений с Иногородним подписчиком (А. В. Дружининым).
«Если бы Некрасов принимал участие в работе над „Обозрением“, — писал В. Э. Боград в атрибутивном примечании к четырем названным статьям „Обозрения русской литературы за 1850 год“, — то его сотрудничество в первую очередь должно было сказаться в такой ответственной и важной части „Обозрения“, как введение. Однако введение написано с позиции идеалистической эстетики и уже по одному этому не могло принадлежать Некрасову» (Боград Совр., с. 507).
С этим ничем не мотивированным выводом исследователя трудно согласиться. Редакция журнала специально подчеркивает в комментируемом фрагменте «Обозрения» полное соответствие мнений, высказываемых в критико-библиографическом отделе «Современника», взглядам редакции журнала (с. 122). Не будучи адекватной эстетической позиции «Современника» 1860-х гг., позиция авторов (или автора) введения к «Обозрению русской литературы за 1850 год» тем не менее не противоречит взглядам Некрасова — критика и редактора конца 1840-х — начала 1850-х гг.
Вместе с тем у нас нет достаточных оснований для атрибуции Некрасову всего введения к «Обозрению». Поэтому в настоящую книгу включается лишь заключительная часть этого введения, редакционный характер которой подчеркивается в самом его тексте.
С. 122. Недавно было замечено ~ что мнения «Современника» выражаются преимущественно в «Письмах Иногороднего подписчика»…-- Дружининские «Письма Иногороднего подписчика в редакцию „Современника“ о русской журналистике», печатавшиеся в этом журнале с января 1849 г., быстро завоевали симпатию читателей и способствовали росту популярности «Современника». Однако уже к концу 1849 г. наметился конфликт фельетониста с редакцией журнала. Дружинин, всегда подчеркивавший в «Письмах» свою независимость, объективность и отказ от участия в журнальных полемиках, не упускал случая вышучивать не только «материальную сторону» (опечатки, ошибки в переводах, некомпетентное, с его точки зрения, редактирование и т. д.), но и литературно-общественную позицию некрасовского журнала, никогда, впрочем, не называя его.
Так, в майском письме 1850 г. Иногородний подписчик завел речь о недостатках современной литературы, которые, по его мнению, заключаются в следующем: «Первое, что сатирический элемент <…> не способен быть преобладающим элементом в изящной словесности, а второе, что наши беллетристы истощили свои способности, гоняясь за сюжетами из современной жизни» (С, 1850, № 5, отд. VI, с. 81). Это был выпад прежде всего против самого «Современника». Вместе с тем Дружинин иногда (чрезвычайно редко) давал повод к тому, чтобы его отождествляли с редакцией «Современника». Так, в июньском письме 1850 г. он, говоря о романах Э. Д. Бульвер-Литтона, оповестил читателей: «Кстати, здесь скажем, что „Семейство Какстонов“ не будет переведено в „Современнике“. Взамен его мы переведем другой роман» (С, 1850, № 6, отд. VI, с. 194).
В «Отечественных записках» от имени всех читателей и подписчиков «Современника», «не исключая и того иногороднего, который пишет письма в редакцию о русской журналистике», выражалось «недоумение» по поводу того, что «Современник» «называет себя литературным журналом» (ОЗ, 1850, № 12, отд. VI, с. 126—127), и высказывалась догадка, что Иногородний подписчик — «сама редакция» «Современника» (там же, отд. VIII, с. 277).
Наметившийся конфликт редакции «Современника» с Дружининым умело использовал О. И. Сенковский, поручивший своему соредактору А. В. Старчевскому привлечь Друэкинина к сотрудничеству в «Библиотеке для чтения». Как вспоминал впоследствии Старчевский, редакция этого журнала надеялась переманить вслед за Дружининым и других сотрудников «Современника» (Старчевский А Александр Васильевич Дружинин. Из воспоминаний старого журналиста. — Наблюдатель, 1885, № 4, с. 121—123).
Одновременно втайне от Некрасова и Панаева Дружинин установил связь с «молодой редакцией» «Москвитянина», выдвигавшей «художественность» главным критерием оценки литературного произведения (Селезнев В. М. Чернышевский об Островском (К истории литературной борьбы 50-х годов). — В кн.: Чернышевский: Статьи, исследования, материалы, т. 3. Саратов, 1962, с. 254). О дальнейшем углублении конфликта и разрыве Иногороднего подписчика с редакцией «Современника» см. ниже.
С. 123. …последний закон о книгопечатании, вследствии которого все статьи журналов обязаны носить подпись своих авторов…-- Имеется в виду постановление, принятое 16 июля 1850 г., в годы президентства Луи Наполеона, и известное под названием «закона Тенги (Tinguy)». Впервые за всю историю книгопечатания во Франции на авторов возлагалась обязанность подписывать под произведениями, публикуемыми в периодической печати, собственные имена. Этот закон просуществовал до 1870 г.
В № 10-12 «Современника» 1850 г. печатался большой труд А. В. Дружинина «О современной критике во Франции». Дав обзор истории критики в этой стране от средневековья до современности, автор, однако, не включил в эту работу характеристику состояния французской критики в 1849—1850 гг. В конце третьей, заключительной, статьи указывается: «Положение фельетонной литературы во Франции не лишено интереса; скажем более: его необходимо знать, чтобы отчетливо судить о положении новой французской критики: потому-то в дополнение настоящей статьи мы надеемся вскоре представить читателям „Современника“ этюд об этом современном предмете. Означенная статья должна была войти в состав последней главы настоящего труда; но в таком случае необходимая краткость привела бы нас к сухости — недостатку, которого всего более страшится редакция» (С, 1850, № 12, отд. П, с. 221).
Обещанная статья о «фельетонной литературе» во Франции в «Современнике» не появилась. Весьма вероятно, что упоминание в комментируемой статье о последствиях закона Тенги отражает знакомство Некрасова с неопубликованной частью работы Дружинина или ее материалами.
С. 123. «Иллюстрация». — Имеется в виду L’Illustration, journal universel" — французская «Универсальная иллюстрированная газета» (основана в Париже в 1843 г.).
С. 123. Дон Базилио — герой комедий П.-О.-К. Бомарше «Севильский цирюльник, или Тщетная предосторожность» (1775) и «Безумный день, или Женитьба Фигаро» (1784).
С. 125. …пример «Библиотеки для чтения» ~ в один год лишившейся лучших своих сотрудников…-- См. об этом наст. кн., с. 328.
С. 125. …напрасно предлагают русским журналам в подражание журналы иностранные…-- В № 4 (февр., кн. 2, отд. VI, с. 114—119) журнала «Москвитянин» 1850 г. была напечатана статья «Журналы в Лондоне». В XIII «Письме Иногороднего подписчика», посвященном «журнальным промахам» (опечатки, фактические неточности, невежество журналистов и т. д.), Дружинин, опираясь на публикацию «Москвитянина», с восхищением говорил о преимуществах английских журналов, высоком профессионализме журнальных и типографских сотрудников и образцовой организации журнального дела в этой стране (С, 1850, № 4, отд. VI, с. 182—187).
Полемика редакции «Современника» с А. В. Дружининым, солидаризирующимся с «Москвитянином» и «Библиотекой для чтения», привела Иногороднего подписчика к временному разрыву с журналом Некрасова и Панаева (подробнее см.: НЖ, с. 205—222).
- ↑ Здесь: без доказательств (лат.).