Интервьюеры (Аверченко)
| Интервьюеры |
| Опубл.: 1912. Источник: Аверченко А. Т. Собрание сочинений: В 13 т. Т. 3. Круги по воде. — М.: Изд-во "Дмитрий Сечин", 2012. — az.lib.ru • Дешёвая юмористическая библиотека Сатирикона, Выпуск 39, 1912 |
I[править]
Они ходят ко мне частенько и всегда у них такой вид, будто бы их заставило прийти неотложное дело.
А дела никакого и не было. Просто они приходят, садятся и с любопытством спрашивают:
— Что вы думаете о самоубийствах, участившихся за последнее время?
— Что вы думаете о воздухоплавании?
— О краже бриллиантов из ювелирного магазина?
— О котиковом промысле?
Помню появление первого интервьюера очень меня обрадовало и польстило мне. Я приветствовал его радостным воплем, скомкал в своих объятиях, повалил в мягкое кресло, сунул ему в зубы дорогую сигару, поджег ее, окружил тремя пепельницами и даже хотел завести граммофон, чтобы позабавить его, но он отказался.
Вопрос его был такой:
— Что вы думаете о доках на Черном море?
Призадумавшись, я спросил:
— Почему, именно, на Черном море?
— Потому что редактора и читателей интересует, именно, этот, вопрос.
— Они бывают везде, — осторожно сказал я.
— Везде-то везде, но, главное, нужно бы — на Черном море! А их, как раз, там и нет.
— Неужели такая в них нужда?
— Огромная. Без них у нас на Черном море флот всегда будет в упадке.
— А если… их… разыскать? — предложил я.
Он усмехнулся.
— Как же разыскать, если их нет!!
— Вот потому-то и надо разыскать. Всегда и разыскивают то, чего нет.
— Да, — возразил он, — но это ведь не иголка!
— Конечно, не иголка! Я-то о доках могу судить, как следует. Слава Богу! Подвертывались они мне в моей жизни!
— Может быть. Но только не на Черном море.
— На Черном море я ни одного не встречал, — согласился я. — Но однажды мне пришлось встретить его на маленькой железнодорожной станции. Он сказал, что постережет мои чемоданы, пока я напьюсь чаю, а когда я вернулся, — он уже убежал с моими чемоданами. Как ему было не стыдно — не понимаю!
Интервьюер перекусил пополам сигару и крикнул изумленно:
— Кому? Кому стыдно?
— Этому мошеннику.
— А причем тут доки?
— Я же вам об одном из них и рассказываю. А то еще, помню, был я совсем молоденький. Познакомился с одним персиянином, а он…
— Стойте! — вскричал интервьюер. — Вы знаете, что такое доки?
— Зна…
— Нет, вы не знаете! Доком называется такое место, где строятся корабли, пароходы и другая посуда, назначение которой плавать по воде.
Я не хотел сдаться сразу.
— Ну, да… Бывают и такие доки. А то и такие бывают, что на глазах у вас ваши же часы снимет. Помню однажды…
— Виноват! Что вы скажете о доках на Черном море?
— Не вижу в них надобности, — сухо заявил я.
— А как же мы поставим наш черноморский флот на должную высоту?
— Как? Из Балтийского моря можно взять да напустить сколько угодно броненосцев.
— Хорошо говорить вам — напустить! А Турция не пропустит их через Дарданеллы.
Я был обескуражен, но не показал виду.
— Можно потихоньку как-нибудь… ночью, когда заснут…
— Чепуха! Там цепи, мины, стража…
— Ну, какое-нибудь другое место выбрать… въехать в Черное мо…
— Да другого нет!!
— В таком случае, извините — ничем не могу вам помочь.
— Ну, а если мы устроим на берегу доки и начнем на них строить броненосцы?
— Ну, что ж… устраивайте.
Он облегченно вздохнул, как будто только и ждал моего разрешения. Торопливо попрощался и ушел с видом человека, который через полчаса должен выстроить не менее десятка доков.
На другой день в газете было написано, что лучшие русские умы сходятся на необходимости устройства доков на Черном море.
Это был премилый молодой человек.
II[править]
Второе интервью не было таким удачным, как первое. Второй интервьюер пришел, запыхавшись, и спросил:
— Что вы думаете об…
— О чем? — прищурился я с видом знатока.
— Об этом самом… Черт возьми! Я забыл, о чем…
Он долго тер себе переносье, стараясь вспомнить.
— Проклятая память! О чем же вы должны думать?
— Может быть, что я думаю о всеобщем разоружении?
— Нет! Причем тут разоружение? Впрочем, постойте! Я до вас тут одного осла интервьюировал — и записал ответ. Не догадаемся ли мы по этому?
Он прочел в записной книжке:
«Я считаю это страшным бедствием. Бывают случаи, когда природа как будто объявляет беспощадную войну человеку. Сотни, тысячи жертв людьми и несчастными животными — и человеческие руки, все-таки, бессильно опускаются перед этим врагом. Вся наша культура, вся наука — как они жалки перед ним, этим слепым чудовищем!..»
— Я знаю! — вскричал я. — Он говорит о чуме! Только почему он так сожалеет о гибели животных? Подумаешь — какие-то крысы! Они разносят заразу, да их же еще и жалеть! Чем больше их передохнет — тем лучше!! Записывайте!
Я продиктовал ему:
«Соглашаясь с тем, что это зло очень велико, я, тем не менее, держусь того мнения, что борьба с ним возможна. Как? Ответ ясен: уничтожение крыс, беспощадная война с блохами и более сносные гигиенические условия. Если всякий человек будет держать в чистоте свое тело, мыть как можно чаще руки, сжигать всякие отбросы — то нет сомнения, что беспощадный враг не зацепит его своим черным крылом!!»
Молодой человек записал мое мнение, поблагодарил и ушел.
На другой день все были поражены, читая мои соображения по поводу стихийного бедствия — тайфуна, пронесшегося по восточному побережью Америки.
Оказалось, таков был сюжет интервью, порученного забывчивому интервьюеру: — «что вы думаете о бедствиях, причиненных тайфуном»?..
Я не знаю, нашелся ли на земном шаре хоть один идиот, который пытался бы спасти свою жизнь от тайфуна по предложенным мною рецептам: мытье рук, истребление крыс и вообще «сносные гигиенические условия». . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
III[править]
В последнее время интервьюеры совсем одолели меня. Чтобы избавиться от них, я обратился к «сносным гигиеническим условиям» — держал двери на замке.
Но на днях один из этих бичей человечества проник ко мне и заявил, что не уйдет живым, пока не проинтервьюирует меня.
— Меня нет дома, — признался я.
— Я с вами не согласен. По-моему, вы дома.
— Я ушел около часа тому назад и вернусь поздно ночью.
— Вы переменили ваше решение и вернулись полчаса тому назад.
— Мое слабое надломленное здоровье не выдержало борьбы с жизнью, и я умер! Приложитесь к покойнику и идите себе домой.
— Вы еще совсем теплый и для интервью вполне пригодны.
Я был очень нахален, но мое нахальство по сравнению с его нахальством было дружеской лаской и самоотречением.
— Сколько времени вы будете здесь торчать и задавать ваши бессмысленные вопросы?
— Я не буду торчать, а сяду. Вы отнимете у меня времени всего 15 минут, потому что я через четверть часа буду у другого субъекта или, вернее, объекта.
— Четверть часа? Честное слово? А потом вы уберетесь?
— Конечно. Не думаете ли вы, что беседа со знаменитостями доставляет мне удовольствие?
У меня явился план… Я внутренно захихикал, откашлялся и вежливо сказал:
— В сущности, конечно, это ваша профессия, и я не прав, отказываясь от интервью… Скажите, большой процент интервьюированных предварительно отказывается от интервью?
Он сказал откровенно:
— Почти все отказываются! Пока его уломаешь — будто камни ворочаешь…
— Но бывают и такие, которые рады-радешеньки, когда вы приходите интервьюировать их?
— Новички. Кто уже опытный — тот больше норовит спрятаться.
— Но, я думаю, в большинстве случаев, результаты интервью получаются самые нелепые?
— О-о!.. Я не помню ни одного сносного ответа… Вообще, человек бывает, как человек… Рассуждает умно, здраво — до первого интервью! Тогда такое заговорит, что святых выноси.
— Я думаю, нервы у вас, у интервьюеров, всегда расстроены?
Он покачал головой.
— Чистое мученье! Врагу не пожелаю такой профессии…
— Много, по крайней мере, она дает?
— Когда как. От ста до пятисот рублей в месяц. Смотря, как работаешь.
— Скажите, большинство людей вашей профессии — женаты?
— О, нет. Никогда не бываешь дома — посудите сами, для чего тогда жена?
— Долговечны интервьюеры?
— Нет. Больше сорока лет не выживают.
— Образование?
— Большей частью, четыре класса гимназии. Изредка — аттестат зрелости.
— Фармацевтов много?
— Очень.
— Отношение читателей?
— Пренебрежительное. Врет, говорят, как интервьюер.
— Необходимые качества?
— Хитрость, назойливость, сообразительность…
Я встал.
— Последнего у вас немного. Прощайте!
Он испуганно закричал:
— Что это значит? А интервью?
— Пятнадцать минут прошло. Поздравьте меня! Я сделал то, чего никто не делал… Интервьюировали всех — адвокатов, балерин, писателей, убийц, министров, авиаторов и шантанных певиц. Но никто еще не интервьюировал интервьюеров. Я это сделал. Ступайте, милый! Ступайте, ступайте!
Он хотел заплакать, но потом раздумал и, потоптавшись на месте, тихо спросил:
— Сколько вы на этом заработаете?
— Рублей семьдесят.
— Дайте пятьдесят процентов.
— Держите карман шире! А мне платил кто-нибудь за то, что интервьюировал?.. Смотрите, прошло уже двадцать минут. Упустите и второе интервью.
Он выругался, схватил шапку и умчался… С ними, вообще, церемониться не следует.
