8 ноября 1944 г.
Перевод с украинского языка
Совершенно секретно
В июле 1940 г. я прибыл из Генерал-губернаторства в СССР. Там я заложил подпольную сеть, которая впоследствии развернулась в Украинскую повстанческую Армию.
Центральный пункт этой армии находился в болотистых лесах Советской Украины.
С началом немецко-украинской войны[1] в июне 1941 г. я с повстанческой армией, которая называлась «Полесская Сечь», стал сотрудничать с немцами.
Армией командовал я, и она билась против большевиков.
Главные направления немецкого удара шли по линиям Ровно — Киев и Гродно — Минск — Москва. Между этими двумя линиями в болотистых и лесных окраинах Украины остались советские регулярные и нерегулярные части. Они сохранили там советскую администрацию, совершали диверсии и терроризировали население.
«Полесская Сечь» насчитывала в то время 10 тыс. бойцов.
Она всеми мерами боролась против большевистских банд. Она очистила Полесье от банд и насадила новую администрацию, которую признали и немецкие военные власти (113 дивизия и др.) С образованием немецкого гражданского управления (ноябрь 1941 г.) «Полесская Сечь» была распущена[2]. Часть бойцов перешла в полицию, а остальные разошлись по селам.
Вся проделанная до этого времени работа шла на пользу немцам.
В марте 1942 г. органы безопасности Генерального Комиссариата Волыни и Подолья начали репрессии против украинцев, в первую очередь против тех, которые в составе «Полесской Сечи» принимали участие в антисоветских восстаниях. Многие из моих людей были арестованы и расстреляны. Это заставило меня перейти на нелегальное положение. Я ушел в леса и там заложил новую повстанческую армию. Ко мне явились в первую очередь те украинцы, которых притесняло и репрессировало немецкое управление. Свою задачу мы видели в том, чтобы организовать повстанческую армию, которая должна была стать зародышем будущей украинской армии. В лесах были организованы курсы офицеров и подофицеров, санитаров т.п.
В то время мы не бились против немцев, так как немцы воевали с нашим главным врагом: Россией и коммунизмом.
Части Украинской Повстанческой Армии, сокращенно УПА, выступая на оборону населения, стали биться с бандами и советскими парашютистами.
Начиная с лета 1942 г. большевики стали беспокоить Украину и организовывать новые крупные диверсионные банды. Центр советского бандитизма находился в лесистых окраинах Украины и Белоруссии.
В леса они сбрасывали все больше и больше парашютистов. В основном это были командные штабы и политруки, которые должны были руководить бандами. Они организовывали большие повстанческие отряды и создавали разведывательную сеть на территории всей Украины.
В марте 1942 г. вследствие усиления немецкого террора, восстали партизанские отряды ОУН, признавшие права БАНДЕРЫ, а затем ОУН, признавшие провод полковника МЕЛЬНИКА[3].
Я вел с ними переговоры в том направлении, чтобы объединить своих людей, партизан — бандеровцев и мельниковцев и вообще украинцев, вне зависимости от их политических взглядов в одну центральную организацию.
Для руководства всеукраинским национальным движением я предложил создать Украинский Национально — Революционный Совет.
Совет должен был состоять из представителей всех украинских политических течений.
Местные организационные деятели ОУН под проводом полковника МЕЛЬНИКА и их отряды приступили к сотрудничеству со мной. С проводом и с самим полковником МЕЛЬНИКОМ я контакта не имел.
Организация бандеровцев согласилась, в основном, на создание УПА при условии, что я буду работать в соответствии с политической линией бандеровцев. Одновременно организация бандеровцев, которая называла свои отряды «Военные отряды ОУН», переименовала их на УПА.
Сейчас же после этого началась широкая акция против немецкого гражданского управления и против национальных меньшинств на Украине. В первую очередь террор был направлен против поляков.
Я не мог согласиться с такой политической линией и тактикой УПА. В связи с этим возник конфликт между мною и организацией бандеровцев. Я переименовал свою партизанскую организацию с УПА на УНРА - Украинскую Народно-Революционную Армию и продолжал работать далее в ранее установленном мною политическом направлении, в чем со мною сотрудничали отряды ОУН полковника МЕЛЬНИКА и другие.
Зимой 1941 — 1942 гг. я предложил немецким военным и гражданским властями расширить партизанскую армию «Полесская Сечь» и держать ее в тылу немецких войск для борьбы с советскими партизанами.
Для этого необходимо было изменить террористическую систему немецкого гражданского управления.
Немецкое управление не допускало мысли о том, что у него за плечами может существовать большевистское диверсионное движение и поэтому отклонило мое предложение.
Летом 1942 г. выявилось, что большевистская диверсия в тылу не ликвидирована, а наоборот, окрепла. Немецкое управление вместо того, чтобы использовать возможность ликвидации большевистской диверсии с помощью украинского населения. Я писал из села письма рейхскомиссару КОХУ, в которых обращал его внимание на то, что немецкое управление на Украине ведет неправильную политику, и что это в конце концов закончится трагично для обеих сторон.
По моему совету осенью 1942 г. были назначены переговоры между немецким управлением и украинским национальным движением.
Эти переговоры вел я с начальником немецкой службы безопасности СД на Волыни и Подолье д-ром ПИТЦ и д-ром БЕЕР. Они предлагали мне, чтобы мы влились в систему немецкой полицейской охраны и вместе продолжали борьбу против большевистских диверсантов.
Мы же со своей стороны добивались признания Украинского самостоятельного государства и создания украинской армии и полиции. Предложение слиться с немецкой полицией мы отклонили.
Переговоры сорвались, вследствие того, что немцы не хотели отступить от своих требований, а мы не могли снова отступать от раз намеченных нами направлений и цели.
Я изложил свои требования в письменном виде и направил их д-ру ПИТЦУ и д-ру БЕЕРУ.
В своих я доказывал реальными фактами, что украинский народ только тогда может биться с воодушевлением за будущее Украины в союзе с немцами, когда он будет видеть перед собой правильную высокую политико-идеологическую цель. Такой целью не мог стать Рейхскомиссариат. Ею могла быть только Украинское национальное государство, в состав которого входили бы все этнографические украинские земли.
Той же осенью 1942 г. я вел переговоры с представителем Москвы полковником ЛУКИНЫМ. Он прилетел к нам специальным самолетом. Большевики предложили нам присоединиться к советским партизанам.
В этом случае они обязались снабжать нас с самолетов оружием, запасными частями, имуществом связи и т.п. Мы должны были заявить о своей солидарности с ними. Они предложили, чтобы мы сообща убили рейхкомиссара КОХА.
Советское предложение мы отклонили, в связи с чем советские партизаны объявили нам войну, как агентам Гитлера[4].
В связи с тем, что летом 1943 г. немецкий фронт все больше и больше подавался назад на запад, я стал снова искать возможность повести общую с немцами борьбу против большевиков.
После немецкой практики на Украине очень трудно было снова настроить народ на сотрудничество с Германией. Взаимное доверие по вине немцев было уничтожено. Народ перестал верить разным публичным заявлениям и обращениям. Это положение могло изменить только украинское национальное правительство.
В ноябре 1943 г. я обратился еще раз к немецкому правительству с предложением о переговорах для нормализации украинско-немецких взаимоотношений. Чтобы ускорить эти переговоры и любой ценой довести их до желаемого соглашения, я рискнул своей жизнью, вышел со своим адъютантом их укрытия и 20 ноября 1943 г. пошел к немецким властям. Немецкое правительство вместо того, чтобы вести со мной переговоры, задержало меня и моего адъютанта и отправили нас обоих в концентрационный лагерь Заксенгаузен близ Ораниенбурга. Только 19 октября 1944 г. нас выпустили из концентрационного лагеря и заявили при этом, что теперь должны вестись переговоры о нормализации украинско-немецких взаимоотношений.
ТАКТИЧЕСКИЕ МЕТОДЫ
Украинская партизанка, не имея ни от кого никакой помощи, должна была опираться исключительно на собственные силы в связи с чем мы организовали собственные базы, учебные лагеря и т.п. в лесисто-болотистых районах Украины. Лагеря размещались или в специально оборудованных землянках или в домах лесной охраны, лесничествах, лесопилках и т.п.
В занятых партизанами районах лесная охрана была ликвидирована.
Базы находились под землей и были замаскированы, а учебные лагеря охранялись специальными партизанскими отрядами. Наши охранные отряды размещались по селам вокруг учебных лагерей. Их задачей было, в первую очередь, вести разведку о движении и намерениях врага и в случае какого-либо нападения оборонять лагерь. Организация лагерей была такова, что они каждую минуту были готовы перенестись в другое место.
Все необходимое снабжение украинские партизаны добывали сами, главным образом с государственных баз (совхозы, разные склады, эшелоны, автотранспорт и т.д.).
Мелкие потребности удовлетворялись реквизициями у местного населения. Украинское население охотно помогало нашим партизанам по двум причинам:
- 1. Потому, что население видело в украинских партизанах зародыш своей вооруженной силы;
- 2. Потому, что как советская, так и немецкая власть на Украине были чужды украинскому народу и своими грабительскими и террористическими методами поведения не нашли поддержки в народных массах.
Ненависть украинского народа ко всякой России, несмотря на ее цвет и режим, сама собой понятна и имеет большую давность. Украинский народ в 1941 г. с энтузиазмом приветствовал своего естественного союзника против России. Однако, поведением немецкого гражданского управления на Украине этот энтузиазм был превращен в ненависть.
Это поведение ничем не напоминало приятельско-союзнических взаимоотношений. Наоборот, оно показало себя как абсолютно вражеская оккупация. Факт непризнания Германией права украинского народа на его собственное государство и попытка административно разделить Украину путем создания импровизированных Рейхскомиссариата, Дистрикта Галиции или румынской колонии Транснистрии вызвали среди украинского народа горькое разочарование и абсолютное нежелание к работе и борьбе за такую «новую Европу».
В связи с этим украинский народ смотрел и продолжает смотреть на свое партизанское движение, как на честную и бескомпромиссную борьбу за лучшее будущее Украины, имея в виду независимое государство.
В наши учебные лагеря очень охотно потянулась украинская молодежь. Это вполне понятно, если принять во внимание, что украинский народ очень воинственный и любит оружие. И далее, наша партизанка - это не анархистская диверсия, которая ведет войну ради самой войны. Наоборот, она основана на глубокой идеологическо-программной основе и всецело подчинена широкой политико-государственной концепции. Повстанческое движение украинский народ вполне естественно считает единственно возможной формой достойного ведения войны за свободу Украины. Если народу не дают возможности организовать свою регулярную армию, которая имела бы возможность биться с врагом, тогда он ищет эту возможность другим путем. Таким образом, в первую очередь, является партизанка, как способ самообороны против террора. Территория, на которой зародилась и развивалась украинская национальная партизанка - это северная Украина и, главным образом, Полесье. Оттуда выходили и там исчезали малые и большие отряды. Во всех операциях мы строго придерживались тактики неожиданного вырастания из-под земли отрядов там, где это необходимо и такого же неожиданного как сквозь землю исчезновения там, где они не нужны.
Все группы были легко подвижными. Так, учебные отряды, как и все боевые отряды, имели свои полевые кухни или обыкновенные хозяйственные котлы. Вспомогательные магазины и всякие запасы своевременно создавались во всех районах. Таким образом, где бы какой отряд не очутился, он всюду был обеспечен снабжением.
Учебная акция велась не только в лагерях, но и урывками почти во всех селах. По приказу окружного коменданта люди сходились на указанных местах в условленное время, принимали участие в разных делах и снова расходились по домам. Такой способ не обременял командование делами питания, расквартирования и т.п.
В основном практиковали два вида обучения:
- 1. Массово-стрелецкий и
- 2. Командирский.
Предметом обучения являлись универсальное владение оружием, конная езда, подрывное дело, партизанская тактика, политическая подготовка, санитарное дело и т.д.
РЕКРУТИРОВАНИЕ ЛЮДЕЙ И СОЗДАНИЕ АДМИНИСТРАЦИИ
В Украинскую повстанческую армию и другие национально-революционные организации люди рекрутировались из национального населения в добровольном порядке.
Организация ограничивалась вначале небольшими ячейками во всех районах, а затем перешла к организации и больших боевых отрядов.
С момента возникновения московско-немецкой войны все украинские национальные организации и вся украинская общественность принялись за восстановление разрушенной жизни страны. Повстанческие отряды и национальная милиция продвигались впереди и вслед за немецкой армией. Они ликвидировали все остатки большевистской диверсии и устанавливали новый строй и порядок. Общественность, получив возможность работать под охраной немецкой и украинской военной силы и милиции, очень скоро придала освобожденным областям новый вид.
Шаг за шагом организовывались новые административные единицы, которые охватывали новую жизнь.
Под охраной национальной милиции и отрядов УПА приступали к реальной работе новые административные учреждения, до школьных включительно. Украинская администрация, в первую очередь, помогала немецкой армии ремонтом дорог, постройкой мостов, железных дорог, обеспечением армии продовольствием, тягловой силой и т.п. В очень многих случаях украинская администрация производила эти работы самостоятельно, по собственной инициативе и собственными средствами. Таким образом, очень скоро была организована новая администрация в отвоеванных областях Украины в границах: Карпаты, Буг, Припять и до Харькова (смотри карту Украины при временной национальной администрации 1941 г.). Население, освобожденное от большевистского террора и охраняемое украинскими вооруженными силами, под руководством украинских активистов с энтузиазмом принялось восстанавливать свою страну, полагая, что в этом получит поддержку немецких властей. Да и немецкой армии в ее дальнейшей борьбе против России лучше было иметь на Украине порядок и спокойствие, организованность, сочувствие и поддержку, нежели хаос, ненависть и анархию. На территории, где действовали украинские активисты, восстанавливались шоссейные и железные дороги, и почта. Ожила торговля, опиравшаяся на натуральный обмен между городом и селом продуктами первой необходимости. Ожили культурная жизнь и школы. Население охотно ремонтировало школы, приобретало школьные принадлежности, администрация находила специалистов и инструктировала их в деле обучения в антибольшевистском духе. Украинцы чувствовали, что они работают для Украины (а Украина помогает Германии).
В то время не имела места ни одна антинемецкая акция, так как немцы считались союзниками в борьбе против Москвы и большевизма. Московские парашютисты немедленно передавались в руки органов безопасности. Жизнь становилась все более нормальной, так как казалось, что есть смысл ее упорядочивать и была возможность этого, хотя и минимальная. С приходом немецкой гражданской администрации (зима 1941—1942 гг.) и с момента раздела Украины на «Рейхскомиссариат Украина», «Дистрикт Галиция», румынскую колонию «Транснистию», украинская национальная администрация была ликвидирована. Она действовала дальше только в прифронтовой полосе на левом берегу Днепра.
С ликвидацией украинской национальной администрации началось преследование украинской интеллигенции в первую очередь и украинцев вообще.Немецкая полиция принялась без разбора расстреливать украинских националистов как «врагов Германии» без всяких причин и с трагичными последствиями.
Террор заменил политику, без которой нельзя существовать на любой территории. Культурная жизнь была ликвидирована. Репрессиям подверглись не только организаторы, но и исполнители. По показаниям парашютистов расстреливала тех, на кого он указывал, как на имеющих связи с партизанами. За большевистскую диверсию репрессировалось украинское антибольшевистское население. Школы были закрыты. Интеллигенцию погнали на физическую работу с унижениями, побоями и голодным пайком. Профессоров Академии Наук обрекли, буквально, на голод и холод.
В отрасли хозяйственной был заведен колониальный режим без права и закона. Вся Украина была сдана на милость и немилость московско-большевистских «переводчиков» в немецкой полиции и ландвиртах. Украина надеялась, что Германия принесет, если не государство, то, по крайней мере, пусть плохое, но бесправие. Временная немецкая гражданская администрация принесла бесправие. Наивысшая зарплата на Украине составляла 120 рейхсмарок. Инженер-украинец, начальник отдела в немецком предприятии получал от 80 до 100 р.м., его машинистка, даже не чертежница, но немка — 400 р.м.
Украинец на Украине голодал и получал побои. Цены на продукты питания были установлены от 3 до 10 раз ниже, чем в Германии, а на остальные продукты во столько же раз выше. Один пример: газета стоит в Германии 10 пфенигов, яйцо — 11 пфенигов. Следовательно, стоимость газеты равна стоимости яйца. На Украине газета стоит 1 рубль, а яйцо — 5 копеек. Следовательно, стоимость газеты равна стоимости 20 яиц. Притом же в этой газете оскорблялось украинское национальное чувство.
Ясно, что такого положения украинский народ, который более всего ценит свою честь и достоинство, не мог терпеть. В связи с этим украинский народ организовал самооборону. Это положение видели и гениально использовали большевики. Немцы сделали ставку на русских.
Все учреждения на Украине были переполнены русскими, эмигрантами и местным элементом, людьми, которых не достигла рука НКВД перед их отступлением. Таким образом, Москва достигла тройной пользы:
- 1. Уничтожила своих заклятых врагов.
- 2. Вызвала на оккупированной немцами территории невыносимое положение.
- 3. Подготовила почву для общего антинемецкого настроения всего населения.
Начались мерзкие доносы, аресты, кары, репрессии и диверсии, которые довели до абсолютной анархии на Украине. Украинские националисты (как приехавшие из эмиграции, так и находившиеся на местах), очутились в чрезвычайно плохом положении. Они четверть века боролись с коммунизмом, а тут пришли немецкие националисты и вместо уничтожения на Украине москалей и коммунистов начали... уничтожать украинских националистов. Таким образом, идеи национал-социализма и нового порядка в Европе были абсолютно скомпрометированы.
Германия стала воевать с помощью одной только военно-физической силы. Москва же борется, главным образом, идеологически и очень удачной политикой. Немцы своей политикой выбили все карты из рук антикоммунистических элементов. Создали положение худшее, чем было при большевиках и таким образом ликвидировали антисоветские настроения в массах и настроили их против себя. Массы начали постепенно снова симпатизировать большевикам.
В такой обстановке все украинские национально-патриотические организации сделались нелегальными и были вынуждены снова уйти в подполье.
Украинская повстанческая армия снова понизила свое положение до подпольной сетки по всей Украине и только в Полесье удержала крупные боевые отряды и учебные лагеря (смотри действующую карту украинской национальной партизанки 1942—1943 гг.) В таком положении украинская национальная партизанка действовала до весны 1943 г.
В течение лета 1943 г. под влиянием немецкого террора украинское партизанское движение очень возросло и приобрело антинемецкий характер.
С момента перехода Красной Армии через Днепр и дальнейшего продвижения большевиков на Запад, украинская национальная партизанка еще более активизировалась и снова направила свой штык, главным образом, против Москвы. В настоящее время она ведет далее свою упорную борьбу с вековечным врагом Украины.
Вызванные неудачной политикой антинемецкие настроения украинского народа и всех других наций на востоке Европы, может вновь изменить на приязнь только солидная нормализация международных отношений. Такую нормализацию может дать декларация немецкого правительства, в котором Германия как руководитель антирусской и антибольшевистской борьбы признает право всех наций Европы на их самоопределение по принципу этнографии в своих суверенных государствах.
Кто хочет изменить «статус кво» на востоке Европы, то должен разбить русскую великую державу. А кто хочет разбить московскую империю, должен действовать совместно с порабощенными ею нациями, а не против их воли. Берлин. 8.11.1944.
ПЕРЕВЕЛ С УКРАИНСКОГО НАЧАЛЬНИК 3-ГО ОТДЕЛА УПР 2-Н МГБ УССР КАПИТАН
Примечания[править]
- ↑ Ошибка перевода, видимо советско-германской
- ↑ 9 ноября 1941 г. на переговорах с генералом Кицингером в Ровно Т. Бульба-Боровец потребовал признать «Полесскую сечь» украинским военным формированием и предложил обеспечить собственными силами охрану Полесья и «очистить» леса на Черниговщине от советских партизан. Эти предложения были отвергнуты. Не желая осложнить отношения с оккупационной властью, Бульба-Боровец принял решение расформировать свои военные отряды. 16 ноября 1941 г. состоялась формальная демобилизация казаков «Полесской сечи» (фактически — в конце ноября). Однако сложила оружие лишь часть казаков: многие, отправившись по домам, сохранили его (Дзьобак В.В. Тарас Бульба-Боровець і його військові підрозділи в украінському русі опору (1941-1944 pp.). Киів, 2002. C. 78—79. О «Полесской сечи» см. Т. 1, прим. 305).
- ↑ Мельниковцы создадут свои партизанские отряды весной 1943. К середине 1943 года численность всех мельниковских партизан составила 2-3 тысячи человек. Отряды ОУН (м) самостоятельно почти не вели активной вооружённой деятельности. Целью этих формирований была защита украинского населения от немцев, а также от польских и советских партизан. (Т. Гунчак. У мундирах ворога. — Київ: Час України, 1993. — 208 с.)
- ↑ В конце июня 1942 г. в район Мозырских лесов был заброшен отряд особого назначения во главе с Д.Н. Медведевым. В составе отряда был представитель Генерального штаба Красной Армии Лукин, который и проводил переговоры с атаманом. 16 сентября 1942 г. Лукин встретился с Бульбой-Боровцом вблизи села Бельчанка-Глушков. Во время этой встречи Боровец не дал однозначного ответа в отношении совместной борьбы с немецкими оккупантами, а заявил, что должен проконсультироваться с «центром». Следующая встреча была назначена на 26 сентября, однако состоялась лишь 28 октября (Бульба-Боровец называл другую дату - конец ноября 1942 г.) Однако переговоры не имели успеха (Дзьобак В.В. Указ. соч. С. Ill—114).