История японской литературы (Астон; Мендрин)/От редактора
| ← Оглавление | История японской литературы/От редактора | Предисловие переводчика → |
| Оригинал: англ. А History of Japanese Literature. — Перевод созд.: 1899, опубл: 1904. Источник: В. Г. Астонъ. Исторiя японской литературы.[1] |
От Редактора.
Предлагаемый перевод Истории японской литературы В. Г. Астона печатался в большей своей части при весьма неблагоприятных обстоятельствах. Благодаря начавшимся в конце января с. г. военным действиям на Дальнем Востоке переводчик был вынужден оставить Восточный Институт, в который он был командирован начальством для слушания лекций, будучи отозван, сперва в свой полк, а затем в распоряжение Военного Коммисара в Мукдени. Благодаря этому он не только не успел привести в надлежащий вид и окончить составлявшийся им, обещанный в его предисловии иероглифичеcкий указатель, но должен был бросить на произвол мобилизационного времени, в значительной меpе касавшегося и владивостокских наборщиков, целый ряд только-что набранных, но ещё не прокорректированных листов издания. Таким образом, когда владивостокская жизнь после первых тревожных дней опять пошла своим обычным течением, применившись, конечно, к требованиям военного времени и военного положения города, дальнейшее ведение издания и корректур осталось без заботливого попечения талантливого переводчика, умелая рука и зоркий глаз котораго неустанно работали над исправлением и усовершенствованием текста. Нижеподписавшемуся редактору подлежащаго отдела «Известий Восточнаго Института», с величайшим интересом всё время следившему за быстрой и неутомимой работой даровитейшего и лучшаго из своих слушателей, пришлось одному довести до конца всё издание. Конечно, редактировать работу, в роде предлагаемой, снабжать её примечаниями и объяснениями, заниматься сличением приводимых в ней цитат с японскими первоисточниками не представляет собою ничего, кроме высшего наслаждения, но вместе с тем пропорционально самим внутренним достоинствам издаваемой работы увеличиваются и требования, предъявляемые к редактору, да ещё к редактору, работающему в отсутствие самого автора. Неосторожно исправленное слово или выражение пере-
водчика, хотя и приведенное в более точное соответствие с японским первоисточником, иногда в разрезе с передачей, принятой автором английскаго издания, в состоянии создать резкий диссонанс, что, конечно, не может иметь места, когда caм автор-переводчик имеется на лицо и уже сам, по сделанным указаниямъ, исправляет или переделывает данное место или выражение.
Переводчик использовал в своём пространном предисловии почти все заслуживающие внимания мысли, изложенные в предисловии Астона. Осталось неиспользованным лишь одно место, в котором Астон распространяется о способах составления им своей истоpии японской литературы и объясняет, почему он держался такого, а не иного метода. «На нижеследующих страницах, — говорит Астон,— отведено лишь сравнительно мало места изложению личных впечатлений и мнений, результату грубой работы пионера, не могущему претендовать на признание за ним зрелого литературного суждения. Казалось болеe предпочтительным, в особенности в отношении литературы, так мало известной в Европе, как японская, отвести самое широкое место переводам и извлечениям и таким биографическим сведениям, которые необходимы с целью показать, к какому классу людей принадлежали авторы... Выдающимся авторам отведено сравнительно больше места, чем менее известным, и сделана попытка, насколько то позволяют, наши знания, следить за движением литературы и указать те причины, которыми обусловливался тот или иной характер её в различные периоды.
Составители историй европейских литератур в праве предположить, что их читатели обладают некоторым предварительным знакомством с выдающимися событиями политической и религиозной истории страны, о которой они пишут. В отношении Японии, однако, казалось не лишним прибавить некоторые данные указанного рода, без знания которых невозможно понять ход её литературного развития».
В конце своего предисловия Астон замечает, что «японские слова и имена собственные введены в текст в наивозможно меньшем количестве», благодаря чему, конечно, книга для непосвященных в произношениe и значение японских слов читателей, с непривыкшим к японской фонетике ухом, читается гораздо легче и приятнее, чем то было бы в противном случае. Астон избегает чрезмерного употребления японских слов и имён собственных путем замены их местоимениями. Если благодаря такому пpиeмy Астона,
быть может, в русском переводе его книги замечается несколько чрезмерное употребление местоимений, то следует помнить, что это вызвано необходимостью, от которой, равно как и сам Астон, не мог и освободиться его переводчик. При всём том, однако, думается, что местоимения употреблены переводчиком достаточно умело, чтобы не идти в разрез с основными приёмами русской речи.
Что касается транскрпции японских слов, то в предлагаемом труде принята и проведена транскрипция, употребляемая в Восточном Институте и представляющая собою переложение простых принципов всeмиpнo признанной английской транскрипции на обыкновенное русское письмо. В этой транскрипции «иo» представляет собою один слог и читается как «ё» в слове «ёж»; «ё» поизносится всегда твёрдо; «х» произносится менее густо, чем в русском языке, приближаясь к западно-европейскому «h»; «дз» (в т. н. научной транскрпции, не прививающейся, однако, среди нашей интеллигентной публики, принято писать «цз»), произносится несколько твёрже русскаго «з»; «дз», «ц» и «с» перед «и» или иотованной гласной несколько приближаются соответственно к «дж» (чж), «ч» и «ш», но никогда не совпадают с ними; «и» и «у» после «ф», «х», «к», «с» и «ц» часто почти не слышны; «у» перед «м» (встречается, впрочем, лишь в начале весьма немногих слов) не слышно и вызывает как-бы удвоение или просто усиление следующаго «м»; «й» принято только в китайских чтениях иероглифов; «и» произносится всегда отдельно от предшествующей ей гласной и, согласно требованиям русской орфографии, заменяется перед следующей за ней гласной, за исключением «о», буквой «и»; носовое «н», произносимое в японском языке, впрочем, лишь с очень незначительным носовым оттенком, передано через «ъ», а «ь» после «н» употреблено лишь в очень немногих (древних) названиях со следующим после него «о». Составныя части сложных слов, в тех случаях, когда эти составные части заметным образом сохраняют своё основное значение или, другими словами, в тех случаях, когда выражаемое сложным словом понятие с точки зрения русского языка не даёт одного цельного понятия, а понятие сложное, отделены при помощи тире; такое же тире применено и в заглавиях сочинений и названиях с целью объединения их для глаза непривычных читателей. Японские фамилии всегда предшествуют именам собственным; в древних фамилиях частица родительнаго падежа «но», соединяющая фамильное имя с именем собственным, поставлена между двумя тире. Ударение не указано, так, как оно в японском язы-
ке представляет собою весьма легкий, трудно уловимый тонический акцент, — лучше всего произносить отдельные слоги японских слов по возможности равномерно, oттеняя лишь слоги, предшествующий и следующий за указанными выше случаями «полунемых» гласных, и последние слоги первых частей сложных слов.
Делом первостепенной важности для правильнаго произношения японских слов является точное и аккуратное произношение коротких и долгих слогов, так как от них, в особенности в китайских словах, вошедших в японский язык или образованных в Японии из сочетания двух или нескольких иероглифов, с сохраненем китайского чтения их, зависит часто весь смысл слова. Долготу обыкновенно принято обозначать прямыми, горизонтальными черточками над соответствующими гласными. В письме это легко исполнимо, в печати, однако, требуется для этой цели особый комплект шрифта, не имеющагося, однако, в самых лучших типографиях. К сожалению, и в хорошо обставленной во всех прочих отношениях типографии газеты «Дальний Восток», в которой печаталась предлагаемая работа, не оказалось литер с указанными надстрочными знаками, благодаря чему пришлось отпечатать всю работу без этих, важных для точной транскрипции японских слов (конечно, только для лиц, малознакомых с японским языком и непривыкших к правильному чтению без таких диакритических знаков), отличительных знаков. В виду военного времени пришлось и отказаться от исполнения имевшегося по первоначалу намерения приложить к работе иероглифический указатель, с присоединением к нему и русского указателя, набранного собственным шрифтом Института, располагающим всеми необходимыми литерами с надстрочными знаками. В виду того же военнаго времени и бомбардировки Владивостока пришлось упаковать и спрятать собственные, pyccкий и восточные, шрифты Института. Иероглифический указатель, а равно и русский, отпечатанный с необходимыми надстрочными знаками, будут изданы особо, когда позволят обстоятельства, пока же необходимый указатель прилагается в наборе одним только обыкновенным шрифтом.
Г. Владивосток, 25-го февраля 1904 года.
Примечания
[править]- ↑ В. Г. Астонъ. Исторiя японской литературы. Переводъ съ англiйскаго Слушателя Восточного Института, Подъесаула В. Мендрина. Подъ редакцiей и. д. Профессора Е. Спальвина ВЛАДИВОСТОКЪ. Паровая типо-лит. газ. «Дальнiй Востокъ». 1904. (Публикация Игоря Шевченко.)
