М. Н. Катков[править]
Казнь преступника 2 апреля[править]
Над преступником 2 апреля исполнена грозная, но справедливая казнь. Совершая свое злое дело, он сам пытался лишить себя жизни, приняв отраву. Ему не дано было погибнуть самоубийством, он должен был пасть под ударом правосудия. Но в то же время ему выпал странный жребий. Величие преступления как бы отличило его от других злодеев, так же, как и он, подвергшихся смертной казни. Те были судимы простым судом, — этот Судом Верховным, состоявшим из сановников Империи; его обвинителем был генерал-прокурор, министр юстиции. Как обстановка суда, так и самой казни отличалась торжественностью. Он подвергся одинаковой казни с другими, ни большей ни меньшей, но ему как будто были оказаны особые почести именно потому, что он совершил самое тяжкое из преступлений. В последние минуты он мог еще порисоваться пред многочисленными массами, а люди этого рода любят порисоваться. Каждый из этих Геростратов хочет прославиться. Было замечено, что преступник, на подмостках виселицы отказавшись от напутствия религии, заботливо поглядывал на замеченную им группу газетных корреспондентов с записными книжками и карандашами. Кто знает, быть может, без этой обстановки, которая поддерживала в преступнике дух строптивости, он очнулся бы пред смертью. Ему было стыдно преклониться пред Распятием; он, однако, поклонился священнику, как бы борясь с совестью.
В самом деле, нужна ли такая торжественная обстановка, ничего не прибавляющая к каре, а напротив, соединяющая ее с каким-то почетным отличием, которое может только льстить преступнику, и льстить в самом дурном смысле? Нужно ли вообще делать зрелище из смертной казни? Едва ли это нужно в видах устрашения. Устрашать может самый факт казни, но не торжественность ее обстановки.
Судебное следствие констатировало факт преступления, в чем не было надобности; но едва ли оно много способствовало раскрытию зла. Сколько можно судить по данным, которые мы имеем пред собою, всего важнее предварительное дознание о прикосновенности доктора Веймара к этому делу. Его участие в преступной организации бросается в глаза, но это не уличный забулдыга, также не мальчишка, сбитый с толку и уловленный всякими соблазнами. Это человек уже пожилой, богатый, принадлежащий к порядочному обществу. Этот, кажется, принадлежит не к уловленным, а к уловлявшим… Он находится под следствием и будет под судом; посмотрим, удастся ли следствию добраться в этом случае до сущности дела и найти к нему ключ…
Впервые опубликовано: «Московские Ведомости». 1879. 30 мая. № 135.