Уснула наша лодка сладким сном,
И паруса, как мысли в сновиденье,
Уж Доменико, лодочник, мечтая,
Поправил мачту, весла взял теперь,
Но лодка мирно спит, как спал бы зверь,
О привязи своей не помышляя,
Чуть зримый месяц светится едва,
И звезды на лазури догорели;
Среди ветвей, в пещере, в темной щели
С летучей мышью скрылася сова.
Заря зажгла росистые долины,
Верхушки скал седых, поток речной,
Туман, — дыханье свежести ночной, —
Одетые снегами Апеннины.
И весь в огне заискрился восток.
Пещеры нежным золотом облек.
День пробудил все то, что дышит в мире:
Дрозд, жаворонок, ласточка, скворец
Живут, звенят, поет веселый жнец.
Звон колокола шире все и шире,
Жужжит и вьется горная пчела
Над свежими душистыми цветами,
Семья светлянок в глубь травы ушла,
Сокрылась под росистыми листами,
Мерцая, догорели светляки.
И на лугах кузнечики молчали,
И жук забыл в свой звонкий рог гудеть,
И как грачи всей стаей улететь
Спешат, едва лишь выстрел услыхали,
Так быстро улетели из умов
Ночные страхи, тени темных снов.
Все встали для свершенья твердой воли
Воззвавшего нас к жизни для того,
Чтоб мы не наши цели, а Его
Осуществляли в нашей тесной доле;
И тысячи проснулись, чтоб узнать,
И некто пробудился, чтоб ученье
Туманное им дать, как разъясненье
Того, чего никто не мог понять;
И многие проснулись в жалком страхе,
Чтоб ежиться, как червяки во прахе;
Но Мильчиор и светлый Лионель,
Себя во всем с толпой разъединяя,
Поставили себе иную цель:
Жить под холмом, на склон его взирая;
И здесь был холм; цветущею стеной
Он Лукку от Пизанцев отделяет;
Как озеро с зеленою волной,
Под ним равнина даль распространяет
Со множеством полей, болот, ручьев,
И этой ширью ласковой равнины
Удалены от склона Апеннины,
Гигантский остров между облаков.
«Как думаете вы, в своей истоме:
О чем мечтает лодка в этот час?» —
«Коль правда есть в мечтах и в сонной дреме,
Она, конечно, сердится на нас
И думает, как много, в самом деле,
Мы по реке отъехать бы успели».
Но Лионель промолвил: «Ничего.
Смотрите, ветер дует превосходно,
Мы будем хоть сейчас, — когда угодно, —
Вон там вдали, где все еще мертво
От полумрака; в этом освещенье
Ни блеска дня, ни мрака ночи нет,
Но, если звезд погас кристальный свет,
Они зажгутся нам при возвращенье.
Погода благосклонна к нам с утра;
Как волосы свистят у Доменико
Под ветром! Эй, приятель, в путь пора.
Смеется ветер весело и дико».
Но проворчал сердито Мильчиор,
Свое сдержать не в силах нетерпенье:
«Коль в лодке разгадал я ощущенья,
Она таит озлобленный укор:
Когда бы два часа теперь мы плыли,
Черт знает, говорит, уж где б мы были».
. . . . . . . . . . . . . . .
«Балласт за борт; припасы вниз, сюда». —
«Быть может, опустить бочонок ниже?»
«Нет, ничего, так хорошо». — «Да, да,
Бутылки с чаем здесь пускай, поближе,
Лежат в соломе. Так в былые дни,
Безгорестные школьники в Этоне,
У фермеров клок сена, что на склоне,
Сушили, полусонные, они,
Стянувши, мы на нем, смеясь, валялись.
Редиску ели, чаем упивались».
. . . . . . . . . . . . . . .
Держа бутылку так, как будто чай
Есть лучшее, что может дать нам Рай,
Веселый Лионель стоял, но строго —
«К рулю! — ему промолвил Мильчиор, —
Отчаливай!» И вот живет простор,
Покрылась пеной водная дорога.
Расширились, волнуясь, паруса,
И утренник по ткани пролетает,
Смеется ветерок, его питает
Рассвет и серебристая роса;
Разрезав разъяренное теченье,
По Серкио бежит вперед ладья,
Вот вздрогнула и встала на мгновенье,
И вновь пред ней, крутясь, шипит струя:
Из тесных гор, из тишины их пленной,
Стремительный поток бежит, кипит,
Свирепствует, и вот он с морем слит.
Во влаге мирной вспыхнул многопенный;
Под утренней улыбкой тот прибой
Столбы рождает в бездне голубой.
Меж мраморных оплотов пробегая,
Что в Рипафратте бег реки дробят,
Кипит волна, той смертью умирая,
Которой, — устремляя светлый взгляд, —
Кто любит, умирает так охотно:
С любимым слившись, жить в нем безотчетно.
И точно не совсем еще прошла
Та судорога страсти, виснут горы,
Как бы упасть готовые, но, взоры
Лаская, упоительно-светла,
Река в восторге мчится вдоль равнины,
В хрустальном изобилье влагу льет,
К подножью Арно дань свою несет,
Лозу и колос: дальше, мимо тины
Глухих невысыхающих болот,
Близ жутких мест, чумою напоенных,
Где синеватый ширится туман,
Меж сосен проскользнув, недвижно-сонных,
Она вбегает с плеском в Океан.
