IV
Мы остановили внимание читателей на первых попавшихся под руку случаях заточения в монастырские тюрьмы, имевших место в самое последнее время. Но подобного рода примеров можно было бы привести здесь очень много. Хотя в нашу повседневную печать лишь в очень редких случаях проникают известия и притом — всегда краткие и отрывочные, — о ссылке и заточении в монастырь того или другого лица, тем не менее, внимательно следя за хроникой религиозной жизни России по разным источникам, можно установить целый ряд подобных случаев.
Так недавно в газетах проскользнуло известие, что летом 1901 года в Подольской губернии был следующий случай. На священника Шандровского пало подозрение, что он благоволит штунде. Сворили даже, что он будто бы оставил православие и открыто присоединился к штунде. Его вызывают в губернский город, арестуют там, и вслед затем он бесследно куда-то исчезает. Спустя некоторое время сделалось известно, что он заточен в один из монастырей.
Насколько точно это сообщение нам, к сожалению, не известно. Но если случай перехода православного священника в штунду действительно имел место, то вполне понятно, что духовные власти не могли, конечно, не обратить серьезного внимания на этот факт. Жаль только, что случай этот получил разрешение в административном порядке и что все дело опять-таки было облечено строгой тайной.
Итак, священник Шандровский попал в монастырское заточение за отпадение от православия и переход в штунду. С точки зрения русского уголовного, а тем более церковного права, подобные действия не могут не считаться, конечно, тяжкими и значительными преступлениями. Но при этом необходимо иметь в виду, что далеко не всегда священники попадают в монастырские тюрьмы за явную, серьезную и несомненную вину. Нередки случаи, когда и теперь монастырским заточением наказываются не преступления и даже не проступки духовных лиц, а лишь взгляды и мнения их по тем или иным вопросам веры и церковного управления. Для примера укажем на священника Тамбовской губернии Гер. Ив. Цветкова, о котором мы уже упоминали в одной из своих предыдущих статей. Священник Цветков летом 1901 года «высшим духовным начальством» был осужден на заточение в Суздальскую монастырскую тюрьму, куда и был тогда же отправлен под полицейским конвоем.
По сообщению «С.-Петербургских Ведомостей» "причиною, вызвавшею применение к о. Цветкову такой суровой кары, были некоторые его взгляды, несогласные с теми, которые считаются господствующими в нашем духовенстве. Так, например, о. Цветков осуждал подчинение церкви светской власти в лице обер-прокурора Св. Синода, признавал необходимость скорейшего созыва вселенского собора для разрешения многих назревших вопросов в православной церкви и отвергал авторитет Св. Синода. В этом смысле он неоднократно подавал докладные записки обер-прокурору Св. Синода и многим высшим Иерархам русской церкви, последствием чего и было осуждение о. Цветкова на строгое содержание в монастыре «впредь до раскаяния и исправления».[1]
Вот почти уже три года о. Цветков сидит в тюремной келье Суздальской крепости, и ему придется сидеть там до тех пор, пока настоятель монастыря, а затем и высшее духовное начальство не убедятся в том, что он, наконец, исправился, т. е. раскаялся в своих заблуждениях и признал свои взгляды и убеждения ложными и превратными. Но когда это случится и случится ли когда-нибудь — никто, разумеется, сказать не может, а потому очень возможно, что о. Цветкову придется еще долгие-долгие годы томиться в строжайшем заключении, очень возможно, что он так и не дождется той минуты, когда пред ним раскроются наконец ворота Суздальской тюрьмы.
По этому поводу невольно вспоминается случай аналогичного характера из далекого прошлого. Это было ровно двести лет тому назад. В царствование Петра Первого канцелярия тайных розыскных дел отправила в Соловецкий монастырь в заточение якутского служилого человека, Андрея Сургучова, вина которого состояла в том, что он отрицал Синод и заявлял, что он до тех пор не будет ходить в церковь, «пока не будет уничтожен Синод и пока не перестанут поминать его на ектениях». За эту продерзость и вольнодумство Сургучов был арестован и подвергнут допросу, при чем, по обычаю того времени, его пытали и «жгли огнем», но так как он и с «розыска с огня стоял на своем упрямстве», то поэтому и был отправлен в Соловецкую тюрьму.
Со времени этого происшествия прошли целые два века. За это время в нашей общественной жизни многое, конечно, изменилось к лучшему: исчезли пытки, не жгут более огнем на допросах и т. д.; но за решимость высказать свое убеждение и теперь, как 200 лет тому назад, сажают в мрачный каземат монастырской тюрьмы. Как видите, прогресс, достигнутый нами за целые два столетия, едва ли может считаться особенно значительным.[2]
Кроме священника Цветкова, в Суздальской монастырской тюрьме в настоящее время сидят еще два священника: Петр Рудаков и Гавриил Александрович Синцоров, а также один монах — иеродиакон Пимен. К сожалению, нам неизвестны причины, которые привели их в тюрьму.
Затем еще недавно в той же самой тюрьме сидели: священник Нижегородской губернии Алексей Евграфович Зерчанинов, священник Петр Федорович золотники и др. Последний за переход к старообрядцам беглопоповцам просидел в Суздальской крепости около 32-х лет, а именно, с 23 декабря 1865 года по 3 апреля 1897 года. Понятно, что столь долгое одиночное заключение не могло не отразиться на нем самым печальным образом: он заболел психическим расстройством, которое с годами под влиянием тюремной обстановки росло все более и более, и когда, наконец, его выпустили из тюрьмы, по ходатайству родственников на их поруки, — то это был уже жалкий, безнадежно больной человек, не отдающий себе отчета в том, что происходит с ним и вокруг него.
- ↑ «С.-Петербургские Ведомости», 1901 г.
- ↑ Примечание цензора иеромонаха Александра. В словах автора находится некоторое недоразумение. Наказывают у нас не за взгляды и не за убеждения, а за такое «публичное оказательство» этих взглядов, которое соединяется с тем или иным правонарушением, а посему и подлежит юридическому возмездию наравне со всяким преступлением. Насколько видно даже из самой газеты (С.-Петерб. Ведом. 1901 г.), священник Цветков «претерпел» заключение не за свои личные взгляды и мнения, а за резкое обнаружение этих взглядов (несогласных с нашим законодательством) во вне; само собой понятно, такое обнаружение, если бы оно осталось «без последствий», превратилось бы в удобную почву для роста соблазна.