Новые хозяева.[править]
I.[править]
Въ скоромъ времени послѣ обнародованія новаго закона о землеустройствѣ среди крестьянъ нашей мѣстности[1] началась работа землеустроителей. Но моя первая встрѣча съ новымъ порядкомъ землепользованія произошла уже много позже, и вышла она какъ будто неожиданно.
Я ѣхалъ въ большое торговое село С. Дѣло, по которому я ѣхалъ, было совсѣмъ чуждо землеустройству. Я хотя и интересовался новыми хозяйственными формами нашей деревни, но въ этотъ разъ какъ-то не думалъ о нихъ. Дорога, по которой я ѣхалъ, подходила къ C--кимъ владѣніямъ чрезъ лѣсокъ, проѣхавъ который, я вдругъ увидѣлъ новую, еще невиданную мною картину на C--кихъ поляхъ. По обѣ стороны дороги, болѣе версты въ длину, вся полевая земля была разбита на мелкіе участки. Участки отдѣлялись одинъ отъ другого или cвѣже вырытой канавой, или новой загородкой. Кое-гдѣ были уже выстроены сараи, риги, еще какія-то постройки. На одномъ участкѣ, подходящемъ къ самой дорогѣ, копался съ лопатой молодой мужикъ, разравнивая землю около канавы. Я остановилъ лошадь и спросилъ его, что это значитъ, что ихъ поля имѣютъ такой видъ.
— На отруба отрубились, — былъ отвѣть.
— Давно?
— Второй годъ ужъ, — совсѣмъ выпрямившись сказалъ мужикъ и, сдвинувъ шапку на затылокъ, сталъ обтирать рукавомъ потное лицо.
— Что же, передѣлъ былъ?
— Не передѣлъ, а раздѣлъ. Всю землю разверстали. По новому закону.
— И все на отруба?
— На три разряда вышло. Одни ушли на хутора, другіе на отруба, а которые остались въ общинѣ.
— А гдѣ жъ хуторяне у васъ?
— По ту сторону села по Симанковской дорогѣ.
Я поглядѣлъ на участки. Нѣкоторые изъ нихъ пустовали, но большинство было засѣяно разнымъ хлѣбомъ. Прежніе межники были перепаханы, и на широкихъ квадратныхъ полосахъ дозрѣвалъ овесъ, стоялъ выбранный ленъ, и выгоняла красныя иглы молодая озимь. На лугахъ кое-гдѣ были срыты кочки, и спущены мочевины. Площадь была пестрая. Не было того однообразнаго вида поля, какъ въ общинахъ, гдѣ подрядъ на большое пространство тянулась рожь, или яровые, или клеверъ. И это съ непривычки казалось страннымъ и непригляднымъ, Въ одномъ углу, должно быть, на пустующихъ участкахъ, толпилось стадо. Стадо было немногочисленно, но скотъ сытый. Между коровъ ходили лошади и овцы.
— Это чье же стадо?
— Это наше, отрубное. Со стадомъ тоже мы разбились. У насъ вотъ свое, у общины свое, а хуторяне тѣ и не пускаютъ, а каждый на своемъ участкѣ на привязи держитъ.
— А съ быками какъ?
— И съ быками другое дѣло и съ пастухами. Все дороже стало. Стадо меньше, ну только дѣло терпимое. Мы рѣшили получше поконъ завести, вмѣстѣ съ хуторянами купили себѣ ярославскаго. Попался складный, всѣ, кто видѣли, одобряютъ.
— А еще что новаго заводили вы?
— Новыя сѣмена покупаемъ. Ленъ и овесъ брали заводскіе, только овесъ не къ году попалъ — не вышелъ. Теперь вотъ рожь сѣяли съ порошками и рядовой сѣялкой. Агрономъ подбилъ.
— У васъ агрономъ бываетъ?
— Чуть не живетъ здѣсь. Прокатную станцію устроили, орудіи завели, плуга новые, бороны желѣзныя. Вотъ сѣялка есть, а дальше сортировки поставятъ.
— И пользуются этимъ?
— Понемногу пользуются, знамо не всѣ, да если бы всѣ-то захотѣли, и машинъ не хватило бъ.
— Кто же это васъ на выдѣлъ-то надоумилъ, сами додумались, или подтолкнулъ кто?
— Сами. У насъ село большое, народу всякаго много, да и надѣлы порядочные. Вѣдь у насъ больше пяти десятинъ на душу. Земля большая, а въ разбросѣ. Еще раньше кое-кто думалъ эту бы землю да въ кучку собрать. А гутъ, какъ вышелъ новый законъ, какъ узнали объ немъ сразу и затолковали объ раздѣлѣ. Кое-кто подалъ на закрѣпленіе. Ну, одни закрѣпляютъ, и другіе потянулись. Составили приговоръ, чтобы укрѣпить всю землю, и послѣ закрѣпленія, кто захочетъ выдѣлиться, не удерживать.
— Небось, крику было?
— Еще бы. Село большое, пятьсотъ слишкомъ душъ. На сходѣ-то бывало гулъ стоитъ. Всякому хочется не прогадать, а выгадать, ну, все-таки дѣло оформили и выдѣляться стали.
— Не жалѣете никто пока?
— Пока нѣтъ, а тамъ не знаемъ, еще ничего не видать, ни худого, ни хорошаго.
Я простился съ отрубникомъ и поѣхалъ дальше. И до самаго села чуть не на каждой десятинѣ попадались знаки землеустройства. Торчали съ выжженными орлами граничные столбы, тянулись канавы, разстилались новые мосты. Землеустроители измѣнили направленіе дороги, и она шла совсѣмъ по новымъ мѣстамъ.
У самаго села около кладбища была широкая общественная площадь, въ опредѣленные года сюда отводилась конная во время ярмарокъ. По ней пролегала дорога изъ сосѣдней деревни. Но теперь эта площадь была огорожена, ее отвели кому-то на отрубъ. Вся луговина была вспахана, на ней уродился буйный высокій ленъ, стоявшій сейчасъ въ бабкахъ.
II.[править]
Дѣло мое, по которому я пріѣхалъ въ С., было несложное. Мнѣ нужно было кое-что выяснить у одного С--каго обывателя по частному поводу. Освободившись отъ дѣла, я прошелъ въ общественный трактиръ пить чай.
Хотя было и передъ осенью, но день былъ теплый, солнечный. Я выбралъ себѣ мѣсто на открытой террасѣ, выходящей прямо на торговую площадь. Когда я расположился совсѣмъ и оглянулся кругомъ, я замѣтилъ, что неподалеку отъ меня подъ навѣсомъ сзади лавокъ собирался народъ. Въ собраніи толпы было что-то дѣловое. Я сталъ вглядываться въ толпу и узналъ кое-кого знакомыхъ. Узнали и меня, и двое отдѣлились изъ толпы и подошли ко мнѣ.
Оба они были мѣстные крестьяне изъ сознательныхъ. Прежде, во времена освободительнаго движенія, ихъ можно было встрѣчать вездѣ, гдѣ собирались люди: на чтеніи, бесѣдахъ, обсужденіи хозяйственныхъ вопросовъ.
Одинъ изъ нихъ, Заводовъ, былъ лѣтъ за сорокъ, бѣлокурый, мягкій, добродушный. Другой, Будашевъ, помоложе его. Будашевъ выдѣлялся тѣмъ, что онъ всегда энергично выступалъ на сельскихъ сходахъ, на волостномъ. По его иниціативѣ въ селѣ былъ установленъ новый порядокъ пастбища. По-старому, всякій крестьянинъ держалъ скота, сколько хочетъ, независимо отъ земли, и безпрепятственно насъ его на мірскихъ угодьяхъ. По предложенію Будашева установили, чтобы тѣ, кто скота не имѣли или имѣли его мало, получали за свою землю доплату. Онъ же въ 1905 году ввелъ нѣкоторыя перемѣны въ дѣлахъ волости, подбилъ сходъ присоединиться къ крестьянскому союзу. Его выбирали отъ волости въ выборщики первыхъ 3-хъ Думъ.
Я давно не видался съ ними, и встрѣтить ихъ теперь мнѣ было очень интересно.
— Ну, какъ поживаете? — спросилъ я послѣ первоначальнаго привѣтствія.
— Да живемъ помаленьку, — отвѣтилъ Заводовъ, по обыкновенію улыбаясь. — Нонче жить можно стало, свободу получили.
— Какую свободу? — не понялъ я сразу.
— Земельную. — Выдѣлились мы.
Они оба оказались выдѣлившимися на хутора. Первыми подняли дѣло о выдѣлѣ и первыми начинали заводить тамъ хозяйство. Заводовъ былъ человѣкъ многосемейный, онъ получилъ на свою долю десятинъ 25 въ одномъ мѣстѣ. Будашевъ, какъ одиночка, — поменьше. Землю имъ отвели съ края поля версты за двѣ отъ села. Всѣхъ выселилось дворовъ 20, но перешли далеко не всѣ. Эти же начали переносить на новыя мѣста свои постройки.
— Зачѣмъ же вы въ село на сходъ попали, когда вы вышли изъ села? — спросилъ опять я.
— Да такія дѣла выходятъ, — по обыкновенію усмѣхаясь проговорилъ Заводовъ. — Пріѣхалъ инструкторъ по молочному дѣлу, подбиваетъ молочный сбытъ устраивать да кредитное товарищество.
Заводовъ былъ все такимъ же мягкимъ и добродушнымъ, какъ и прежде. Будашевъ же почему-то глядѣлъ мрачно и казался не такимъ словоохотливымъ.
— Что же, на новыхъ мѣстахъ-то молоко лишнее завелось?
— Да молока-то еще нѣтъ пока, и не скоро будетъ. Нонче корму мало собрали.
— Такъ зачѣмъ же вы торопитесь?
— Агрономъ очень убѣжденъ. Говоритъ, очень выгодно. Молоко въ цѣнѣ, всегда за него будутъ деньги, а потомъ навозу больше будетъ.
— Вотъ онъ коровокъ бы тамъ выхлопоталъ, а то доить-то некого будетъ, какое жъ тогда молоко? — какъ-то сквозь зубы пробурчалъ Будашевъ.
— Вотъ тебѣ товарищество-то и поможетъ. Возьми въ немъ да купи, — убѣжденно проговорилъ Заводовъ и пристально, чуть не съ укоромъ, поглядѣлъ на Будашева. Должно быть, ему не нравился его тонъ.
— Купить-то не што, да какъ платить-то? — все такъ же уныло проговорилъ Будашевъ.
— За молоко получишь и заплатишь.
— Молоко будетъ, какъ корова задастся, а если не задастся?
И держать не будетъ расчета, и продашь, — того не выручишь — вотъ тебѣ и хомутъ.
— Съ другого чего возьмешь да добавишь.
— И другого-то не будетъ. Вотъ хлѣбъ нонче у насъ градомъ побило, а овесъ не вышелъ.
— Ну, градъ не всякій разъ будетъ.
И безъ града что-нибудь случится, а не случится, все равно не легко будетъ. Главное, у насъ много недостатковъ. Какое у насъ лишнее молоко? Мы сами его недоѣдаемъ: у кого есть ребята, надо кормить ихъ, а то масло нужно, сметана. А какъ дѣну узнаешь, ни того ни другого не удержишь. И будешь еще больше голодать. На деньги никогда заговенъ не бываетъ. Мы вотъ вдвоемъ съ женой живемъ, работаемъ, не зѣваемъ, и то концы съ концами не сведемъ. Получишь въ годъ на 300, а проживешь 400. Покрой эту нехватку изъ кассы, на другой годъ у тебя-ужъ не хватитъ-то вдвое больше.
— Нужно разсчитывать, когда тратишь.
— А кто у насъ умѣетъ разсчитывать-то? Лишь бы взять, а объ отдачѣ-то я, молъ, потомъ подумаю.
— Такъ по-твоему, што же, теперь ничего не надо заводить?! — уже съ явнымъ неудовольствіемъ спросилъ Заводовъ.
— Надо да не сейчасъ, сейчасъ надо бъ воды достать, а то у насъ съ тобой воды еще нѣтъ, не то что молока…
III.[править]
Уныніе и пессимизмъ сквозили въ каждомъ словѣ Будашева, и я не зналъ, чѣмъ это объяснить. Прежде онъ былъ не такимъ. Вездѣ, куда онъ попадалъ, какое дѣло ни обсуждалъ, онъ легче другихъ представлялъ будущее и, проникая въ него, указывалъ свѣтлыя точки въ этомъ будущемъ другимъ. Теперь какъ будто его воображеніе ослабло, бодрость прошла, и онъ превратился въ обыкновеннаго брюзгу, какихъ много бываетъ изъ сознательныхъ трудовыхъ людей, которые считаютъ себя жертвами тяжелыхъ условій и не хотятъ ужъ ничего дѣлать для борьбы съ этими условіями.
Послѣ я увидѣлъ, что такое состояніе Будашева было временное, и появилось оно у него отъ усталости. Выселеніе на хуторъ для него было дѣломъ чисто принципіальнымъ. Онъ лично не нуждался въ улучшеніи условій, — ему, одинокому, можно было прожить безъ нужды и въ общинѣ, — но онъ вѣрилъ, что новый законъ есть освобожденіе человѣка, а въ этомъ освобожденіи главный шагъ къ лучшему будущему всего крестьянства, и рѣшилъ поддержать этотъ законъ. Переходя на хуторъ, онъ несъ напрасныя заботы съ переносомъ всей постройки, переводомъ хозяйства, и въ общественной жизни его положеніе усложнялось. У него явилось два лагеря противниковъ. Одни были давнишніе деревенскіе міроѣды-черносотенцы, съ которыми онъ всегда былъ на ножахъ, другіе же новые, изъ молодежи, сознательные, находившіеся подъ вліяніемъ соціалистическихъ программъ и обиженные закономъ, который отдавалъ ихъ во власть старшихъ и не переваривавшихъ самаго закона и всѣхъ его сторонниковъ. Будашеву теперь приходилось считаться съ тѣми и другими, что, конечно, было нелегко…
— Придетъ время, и воды достанемъ, — говорить спокойно и увѣренно, совершенно не считаясь съ угрюмостью товарища, Заводовъ.
— А пока ее достанешь, то будемъ бурду изъ болота нить, а отъ бурды-то какъ бы не завелись лягушки на животѣ.
— Такъ что жъ теперь дѣлать? И Москва не сразу строилась!
— Это-то мы знаемъ, только и молчать нельзя, коли трудно что. Вѣдь намъ съ тобой, али еще кому сейчасъ хуже, чѣмъ послѣ пожара. Послѣ пожара страховку выдадутъ, подводъ волостью дадутъ и на погорѣлое мѣсто пособятъ. А намъ вѣдь ни отъ кого никакой помочи. Стройку всю перенеси, а какъ ее перенести, когда однимъ плотникамъ нужно не одну сотню! А съ перевозкой-то сколько прокопаешься! Стройку заведешь, и работать некогда будетъ. А какъ на первыхъ порахъ необработанной землю оставишь? За нею заботы въ пять разъ больше нужно. Вѣдь у насъ земля всякая есть. Тамъ пустырь, гдѣ ивнякъ растетъ — надо его вырубить. Тамъ канаву придется прорыть. Нужно въ чувство привести землю, а то зачѣмъ его тогда въ одно мѣсто собирать? А какъ въ кредитъ залѣзешь, еще больше у тебя заботъ станетъ…
Заводовъ долго молчалъ, какъ бы пережевывая то, что сейчасъ сказалъ товарищъ. Потомъ проговорилъ:
— Оно, конечно, 12 процентовъ высоко. — Гдѣ ты ихъ возьмешь на нашей землѣ? Они задушатъ.
— Вотъ то-то и оно-то!..
— А все-таки надо пойти и все это обсудить, и на что согласятся, то и будетъ, — рѣшительно сказалъ Заводовъ и поднялся съ мѣста.
Пріятели снова подошли къ толпѣ, которая разрослась втрое. Среди нея стоялъ какой-то гулъ. Спорили о чемъ-то жарко, потомъ толпа раздѣлилась, и часть ея пошла отъ лавокъ по направленію къ волостному правленію, а часть въ трактиръ, гдѣ находился и я.
IV.[править]
Изъ вошедшихъ въ трактиръ нѣсколько человѣкъ пришли на террасу, разсыпались по застолью, продолжая еще начатые на сходѣ разговоры. Изъ разговоровъ видно было, что всѣ они общинники и противники всякихъ нововведеній. Въ ихъ рѣчахъ явно сквозило недружелюбіе къ новымъ хозяевамъ.
— Видятъ, что ту то-то приходится, денегъ взаймы давать хотятъ. Нѣтъ, ужъ коли разорили совсѣмъ, этимъ не пособишь. Они насиженое мѣсто бросили, ихъ на поля-то незнамо на какія посадили, на нихъ тамъ синица не навозила, а они думаютъ съ этой земли проценты брать!..
— Пойдетъ дѣло — заплатятъ.
— А какъ не пойдетъ? Казна на это не поглядитъ! что у тебя не уродить, а какъ пришло время, изволь платить, а то пріѣдутъ и отнимутъ, что подъ руку попадется.
— Что же дѣлать, надо порядокъ вестъ. Такъ давать тоже не годится. Одному служить, другой заартачится и платить не захочетъ, чѣмъ же тогда убыль-то пополнить?
— Такъ лучше не надо. Безъ кассы жили и впередъ проживемъ. Противъ кассы было большинство. Возставали и противъ молочнаго товарищества.
— У насъ всегда есть сбытъ молоку. Вотъ больница. Она 12 к. за кринку платитъ, бѣлоручки разныя околачиваются, имъ только давай…
Я вышелъ изъ трактира и рѣшилъ поѣхать на хуторъ. Дорога шла мимо волостного правленія. Когда я подъѣхалъ къ нему, въ открытое окно слышались крики, голоса многихъ были возбуждены. По обрывкамъ фразъ можно было заключить, что противники нововведенія не всѣ остались въ трактирѣ, а были и въ этой толпѣ.
Но вотъ голоса утихли, толпа стала успокаиваться, начали выходить изъ волостного правленія. Въ числѣ вышедшихъ были и мои знакомые.
— Ну что, какъ дѣла?
— Да идутъ. Что ни говорили, а какъ стали подсчитывать желающихъ, нашлось больше сорока человѣкъ на тотъ и другой уставъ.
Будашевъ говорилъ уже веселѣе. Онъ весь какъ-то пріободрился и оживился. Очевидно, въ немъ проснулся бывшій и раньше у него духъ сознательной общественности, и этотъ подъемъ прогналъ давившее его давеча уныніе.
— Значитъ, товарищества учреждаются?
— И то и другое. Сейчасъ вотъ перерывъ, а тамъ и правленіе будутъ выбирать. Съ вами коли Заводовъ доѣдетъ, а я ужъ останусь. Нужно посодѣйствовать, чтобы кого получше въ правленіе выбрать, а то не вышло бы вдругъ потребилки.
— Ну, давай Богъ!
Будашевъ остался, а Заводовъ подсѣлъ ко мнѣ, и мы поѣхали на ихъ хуторъ. Я высказалъ свое удовольствіе, что у нихъ открываются такія полезныя учрежденія, и выразилъ надежду, что имъ легче будетъ при существованіи ихъ основываться на новыхъ мѣстахъ.
— Конечно, легче, особенно если это товарищество пойдетъ правильно.
— Отчего же имъ не пойти правильно?
— Людей мало, которые хорошо бы дѣло повели. Очень мало у насъ добросовѣстности. Оттого у насъ и потребиловка прогорѣла. Нѣшто у насъ торговать было нельзя? У насъ какой сборъ-то случается? Какъ открыли, бывало, въ лавку-то напрутъ, только давай. Пока у насъ товаръ есть — никто на всемъ базарѣ не торгуетъ. Да такъ бы и навсегда осталось, когда бъ не наши міроѣды. Втерлись въ дѣло, все и погубили.
— Зачѣмъ же ихъ допускали?
— Думали въ свою вѣру обратить. Коли къ намъ пришли, значитъ поняли, что общественное дѣло не шутка. А они втерлись, свою цѣль держали. Подбили себѣ шайку, кто потемнѣе да понахальнѣе, да и начали учредителей вытѣснять. Изъ правленія вонъ, изъ повѣрочнаго совѣта вонъ, все критикуютъ, ко всему придираются. Ну, мы видимъ, дѣло не ладно, рѣшили дать имъ просторъ. Ушли мы 42 человѣка. Ну, какъ ушли мы то, они и начали орудовать. Поставили вездѣ своихъ, да такихъ, что только и глядѣть могутъ въ свой карманъ. Они начали на первыхъ порахъ пользоваться, кто чѣмъ можетъ, беретъ все, что получше, да все, что нужно да цѣнно, почти всю лавку опустошили. Покупатели приходятъ — того нѣту, этого нѣту, стали отставать. Остальные члены встревожились, потребовали подсчета товару. Стали дѣлать подсчетъ. Все въ цѣну клали: кули, банки, коробки, бутылки, набрали на такую сумму — если продать, то большой дивидентъ выйдетъ. Пайщики успокоились. Однако, послѣ этого, кто поближе къ учету стоялъ и могъ во все дѣло вникнуть, поняли, что объ дивидентѣ думать нечего, а какъ бы выбрать свои паи. И стали они забирать на; свои паи, что приходится, въ кредитъ. Забрали и больше брать не стали и платить не хотятъ. Одинъ не заплатилъ, другой не заплатилъ, приходитъ время самимъ долги платить, а денегъ-то и нѣтъ. И пришлось закрывать лавочку.
— И съ пайщиками не разсчитались?
— Нѣтъ. Рубля по два на пай не хватило. Вотъ, я думаю, и въ кредитномъ нужно ухо востро держать.
V.[править]
Проѣхавъ нѣсколько десятинъ лѣсной заросли и ручеекъ, я очутился снова на поляхъ, установленныхъ межевыми знаками. Эти поля принадлежали Костину. Тамъ и сямъ стояли столбы, были вырыты канавы. И здѣсь канавами были нарушены старые проѣзды и-проложены новые. Въ одномъ боку стоялъ хуторъ, около хутора былъ, вырытъ съ корня ольшнякъ, и мѣста изъ-подъ ольшняка готовились къ распашкѣ. Сдѣлавъ еще одинъ поворотъ, я увидалъ и самую деревню.
Въ деревнѣ у меня былъ знакомый крестьянинъ, земскій гласный отъ С-кой волости, и я сталъ спрашивать, гдѣ онъ живетъ. Мнѣ указали, и я направился къ его двору.
Деревня, повидимому, была зажиточная: хорошая стройка, широкія усадьбы, были кое у кого сады, въ садахъ виднѣлись ульи. Можетъ быть, они потому и не пошли на хутора, что трудно было разставаться съ насиженнымъ мѣстомъ.
Моего знакомаго дома не оказалось. Несмотря на праздникъ, онъ съ женой стелили ленъ. Мнѣ растолковали, какъ его найти, и я поѣхалъ на участокъ.
Участокъ оказался въ концѣ поля. Пока я добирался до него, мнѣ пришлось проѣхать нѣсколько отдѣльныхъ владѣній костинскихъ крестьянъ. На каждомъ участкѣ паслись лошади, коровы. Тѣ и другія имѣли сытый видъ, шерсть лоснилась, и все тѣло было точно палитое. На участкѣ моего знакомаго тоже лежали двѣ коровы, а самъ онъ съ женой въ рѣчной кулигѣ стелили ленъ. Онъ привѣтливо встрѣтилъ меня и сталъ показывать свои владѣнія.
— У меня въ двухъ мѣстахъ. Вотъ здѣсь 7 десятинъ и въ лѣсу 4. Въ лѣсу есть поляны, и я покосилъ тамъ нонче 12 возовъ травы, да здѣсь по кулигамъ 12. А поле я разбиваю на 6 частей. Въ каждой части по десятинѣ. Хватитъ съ насъ и ржи, и овса, и льна. И подъ клеверомъ будетъ еще двѣ десятины.
— Говорятъ, у васъ со скотиной безпокойно?
— Со скотиной, правда, заботно, не то, что въ міру, тамъ бывало утромъ отворишь ворота, — иди, матушка, до полденъ, а послѣ полденъ до вечера. А какъ она тамъ ходить, мы и не знаемъ, а ей тамъ иногда не только поѣсть, а полизать нечего. Отчего же, бывало, корова, пока на дворѣ стоитъ, молоко даетъ, а какъ въ стадо вышла, и молоко пропало, особенно когда на паръ перегонятъ. А теперь другое дѣло. Вонъ онѣ у меня какія коровенки, отелились до Рождества, а даютъ все лѣто безъ убавки и до сихъ поръ 6 кринокъ, и телята сытые, и лошади всегда подъ руками. Вотъ мы пріѣхали сюда и пустили въ кулигу, ходи, кормись, а домой поѣдемъ, опять захватимъ.
— Больно спокойно работать стало, — вмѣшалась въ разговоръ его жена. — Бывало считаешь, считаешь полосы-то, а теперь — пришелъ въ одно мѣсто, никуда тебѣ переходить не надо.
— А пахать или бороновать, — перебилъ жену Николай Сергѣевъ. — Нешто съ мірскимъ дѣломъ сравнить! Тутъ ты ни выпашекъ не знаешь, ни непропашекъ, запахалъ десятину и ѣзди по ней, пока не допашешь. Опять во всемъ свободенъ. Когда мнѣ надо, тогда и поѣду. Вотъ сегодня воскресенье, а мы пообѣдали, отдохнули, дѣлать нечего, и поѣхали съ грѣшкомъ, скотина пасется, а мы около нея работаемъ, а что сдѣлаешь сегодня, не будешь дѣлать завтра.
— А какъ же, говорятъ, у васъ много недовольныхъ?
— Говорить, что хошь, можно, только одни говорятъ изъ зависти, другіе изъ ненависти. А, по совѣсти, пожаловаться не на что. Если кому подальше досталось, такъ тотъ за это награжденъ. Ему лишней земли прирѣзано.
VI.[править]
Познакомившись съ хозяйствомъ новаго вида въ чужихъ селеніяхъ, я на долгое время былъ поглощенъ начавшимся землеустройствомъ въ своей деревнѣ. У насъ выдѣлялось 13 домохозяевъ. Хозяева были не одинаковой категоріи. Были плохіе хозяева и плохіе работники. Два дома выдѣлялись, потому что они отъ земельнаго труда не зависѣли, имъ просто не хотѣлось мыкаться въ «міру», и они шли на отруба для спокойствія. Но большинство шло на отрубъ съ твердымъ сознаніемъ, что единоличное пользованіе именно выгоднѣе для хозяйствованія. Шли на отруба, а не на хутора, потому что не хотѣли разставаться съ деревней, съ усадьбами. При томъ у насъ у всѣхъ было прикуплено съ надѣлъ земли; боялись далеко отъ нея отбиться.
Самый трудный вопросъ для нашего крестьянства — это содержаніе скота лѣтомъ. Держать скотъ на дворѣ или водить его на веревкѣ на участокъ, было дѣло настолько непривычное, что только при мысли о такой вознѣ съ коровами многіе забывали всѣ преимущества владѣнія землей въ одномъ мѣстѣ. Поэтому, при обсужденіи выдѣла, первымъ долгомъ приходится слышать требованіе, чтобы было общее пастбище. Никто изъ выдѣляющихся не хотѣлъ сознать, что изъ всѣхъ другихъ неустройствъ стараго деревенскаго житья большимъ неустройствомъ нужно считать порядокъ крестьянскаго скотовладѣнія, гдѣ всѣ заботы направляются къ увеличенію количества, а не качества скота. Въ дѣлѣ выращиванія и содержанія скота не было никакого учета, а какъ было установлено еще въ незапамятныя времена пускать скотъ «по корму», такъ оно и жило до нашихъ временъ. Всѣ бесѣды на этотъ счетъ съ моей стороны, со стороны участковаго агронома, землеустроителей не считались ни во что. И я чувствовалъ, что, если настаивать не отводить землю подъ пастбища, можно было повредить дѣлу перехода на отруба. Общее пастбище рѣшено было выдѣлить. Для этого изъ надѣловъ выдѣляющихся выключалась пятая часть. Стали выбирать мѣсто. Сначала подъ пастбище хотѣли отвести среди участковъ, подводя выгоны къ граничащей съ ними помѣщичьей землѣ. Но при осмотрѣ мѣста стало жалко пахотной земли. Рѣшили отвести землю сбоку, бывшую подъ кустарникомъ. А пахотная земля вся пошла подъ участки.
У общества земля была взята десятина за десятину, но при разверсткѣ ея между выдѣляющимися былъ установленъ расцѣнокъ ея. Дальняя часть поля получила прибавку, ближняя — урѣзку. Установлено, какой участокъ сколько получаетъ прибавки, гдѣ какая дорога должна пролегать, какъ дороги будутъ содержаться въ дальнѣйшемъ, и составленъ договоръ, обезпечивающій такой порядокъ новаго землепользованія. Послѣ этого было приступлено къ жеребьевкѣ. До жеребьевки у многихъ было опредѣленное желаніе получить тотъ или другой участокъ и боязнь, какъ бы не достался казавшійся ему неудобнымъ. Но лишь вытащили жребій, и каждому хозяину стало извѣстно, какая ему досталась земля, — всѣ прежнія желанія улетучились. Каждый устремилъ свое желаніе на то, что ему досталось, забывая всѣ его нежелательныя стороны. У каждаго участка оказались свои преимущества, никто не былъ особенно недоволенъ тѣмъ, что ему досталось. Съ отдаленностью мирила надбавка, урѣзка покрывалась близостью. Началось громкое выраженіе удовольствія сдѣланнымъ дѣломъ, и публичная похвальба ему, и подготовка къ хозяйствованію на новыхъ мѣстахъ. Одинъ предполагалъ одно, другой другое. Чуть не каждый находился въ особомъ землеустроительномъ угарѣ и другого не хотѣлъ ни видѣть ни слышать.
VII.[править]
И у насъ, у всѣхъ выдѣлившихся, съ первыхъ же шаговъ началось новое отношеніе къ землѣ. Это отношеніе имѣло такой характеръ, какъ будто бы земля была кѣмъ подарена или свалилась съ неба хозяевамъ. Они проявляли къ ней самую трогательную любовность. Каждый день, какъ только выходило свободное время, отрубникъ шелъ на участокъ, обхаживалъ его, оглядывалъ, оцѣнивалъ каждое бывшее на участкѣ угодье и соображалъ, гдѣ и что можно сдѣлать. Участки не всѣ были хороши; были и плохіе. Односельцы, противившіеся выдѣлу, считали нѣкоторые участки чуть не гиблыми мѣстами и злорадствовали. Больше всего они проявляй злорадство противъ одного отрубника, Якова Іонова. Ему достался край дальняго поля, пересѣченный рѣчкой и впадавшимъ въ нее ручьемъ. Земля на полѣ была черная, усѣянная крупными моховатыми кочками. Распаханныхъ мѣстъ мало. Мужики дразнили, что онъ съ этой земли ничего не получитъ, и считали его дѣло пропащимъ. Немножко лучше выпало мѣсто другому отрубщику, Степану Кузьмину. Хотя они получили свои доли съ надбавкой, но эти надбавки считали ни во что.
Приглядѣвшись къ участкамъ, приступили къ работѣ на нихъ. У Якова Іонова жилъ въ Москвѣ сынъ. Онъ пріѣхалъ осенью побывать домой и пошелъ осматривать доставшуюся землю. Участокъ ему не понравился, но онъ не упалъ духомъ и сейчасъ же сталъ возить кастру и засыпать ручей, чтобы сдѣлать свободнымъ переѣздъ топкимъ мѣстомъ. Потомъ въ одномъ мѣстѣ онъ провелъ канаву, и всей семьей стали уничтожать кочки и, гдѣ плугомъ, гдѣ лопатами, они разравнивали большую площадь, а на весну распахали гладкіе пустыри и засѣяли ихъ гдѣ льномъ, гдѣ овсомъ, гдѣ горохомъ. Степанъ Кузьминъ разбилъ свою землю на 4 поля, а вдова Прасковья — на G. Заводился сознательный, правильный сѣвооборогь.
Особенно любопытно въ новомъ порядкѣ землепользованія, что негодныя мѣста, непаханныя, притягивали новыхъ хозяевъ прежде всего. Началась дружная разработка этихъ мѣстъ.
У Михайлы Платонова въ одномъ углу достались низменныя кулиги, голый низменный облогъ, покрытый кочками; въ міру всегда боялись этого мѣста во время покоса. Но сейчасъ въ первую голову всю эту неудобь содрали плугомъ и засѣяли льномъ, и негодное мѣсто сразу превратилось въ годное.
Такъ же поступилъ еще одинъ выдѣлившійся. Его участокъ, какъ и Якова Іонова, считался плохимъ. На него сдѣлали самую крупную надбавку. Но онъ прорылъ канаву, поднялъ бѣлоусъ, и черезъ нѣкоторое время его земля могла быть причислена къ разряду лучшихъ.
Мой сосѣдъ Матвѣевъ, у котораго одинъ конецъ участка упирался въ ручей, и многія мѣста луговины были испорчены образовавшимися отъ заливовъ лужами, въ которыхъ только и росла грубая осока, — какъ только выходила свободная минута, бралъ донату и шелъ на участокъ. Въ первое же лѣто онъ выпустилъ воду изъ заводилъ, разрылъ кочки, заравнялъ нѣкоторыя колдобины, а весной взбороновалъ всю луговину и засѣялъ ее травою съ удобреніемъ. И тамъ, гдѣ прежде росли острецъ и осока, появилась тимофеевка, клеверъ, порей, и вмѣсто обычныхъ четырехъ возовъ кое-какой травы, онъ на слѣдующее же лѣто получилъ 16 возовъ прекраснаго сѣна.
Другіе вырубали кустарникъ по покосу, весной тщательно отгребали его и разравнивали кочки. Даже тѣ хозяева, которые выдѣлили свою землю не для хозяйствованья, и тѣ затянулись въ разработку своихъ участковъ. Имъ неловко стало глядѣть, что такая большая площадь валяется въ безпорядкѣ, захотѣлось загладить межи, оставшіяся отъ мелкополосицы. Работа пошла съ найма, но земля все-таки принимала болѣе культурный видъ.
Когда прошло первое время, и новые хозяева основательно познакомились съ своими угодьями, началось выясняться одно любопытное непредвидѣнное обстоятельство. При выдѣлахъ всѣ общества особенно дорожили пахотной землей, гораздо въ низшей степени цѣнили землю пустовавшую: луговину, кустарникъ, съ этимъ считалась и землеустроительная комиссія, — и почти всегда упирались, когда выдѣляющимся отрѣзали много пахотной земли. Опытъ же показалъ, что земли пустыя, заброшенныя, на дѣлѣ были ничуть не хуже пахотныхъ. Лишь только на нихъ въѣзжали съ плугомъ и клали такое же одобреніе, какъ на старо-пахотныя земли, то такія земли давали урожаи часто много выше, чѣмъ мелкополосная пахоть.
VIII.[править]
Болѣе внимательное отношеніе къ землѣ у отрубниковъ послужило къ тому, что для агрономическаго персонала, какъ земскаго, такъ и землеустроительнаго, казеннаго, появилась возможность говорить и дѣйствовать въ своей области съ большими шансами на успѣхъ, чѣмъ это было раньше. Кромѣ правильнаго многопольнаго сѣвооборота, почти у всѣхъ отрубниковъ началась смѣна сѣмянъ. Появился шведскій овесъ, сразу привившійся и вытѣснившій обыкновенный русскій, псковскій, ленъ. Стали выписывать даже сѣмена новой ржи. Заведена у насъ прокатная станція сельско-хозяйственныхъ орудій, работаетъ больше всего на отрубниковъ. Они больше общинниковъ сортируютъ сѣмена, пользуются рандалемъ и желѣзными боронами. Среди нихъ же употребляется и рядовой посѣвъ. Сакковскіе плужки, рандаль и косилки настолько успѣли зарекомендовать себя, что кое-кто уже мечтаетъ о пріобрѣтеніи такихъ орудій въ собственность.
Зимой 1912 года у нашихъ отрубниковъ были произведены опыты правильнаго кормленія рогатаго скота. Это было вызвано начавшимися разговорами о молочномъ сбытѣ. По сосѣдству съ нами открылось молочное товарищество, кое-кто примкнулъ къ нему, но мы еще не знали сами, во что намъ обходится молоко, въ какое время и по какой цѣнѣ его выгодно продавать, чтобы имѣть отъ него пользу. Чтобы разрѣшить эту задачу, мы рѣшили устроить пробу учета корма и удоевъ и примѣнить болѣе правильное кормленіе. Департаментъ земледѣлія прислалъ намъ на помощь своего инструктора, и съ его помощью мы начали опыты.
Передъ опытами старшій спеціалистъ по молочному дѣлу въ Московской губ. сдѣлалъ у насъ обслѣдованіе содержанія скота. Прнэтомъ обслѣдованіи выяснилось, что, несмотря на то, что домашній скотъ занимаетъ въ крестьянскомъ хозяйствѣ очень важное мѣсто, содержится же онъ все-таки очень плохо, особенно зимою. Дворы большею частью незамшенные, съ щелями между заборомъ, крыши не глухія, съ проваломъ посрединѣ, называемой плоской повѣтью. Въ этотъ провалъ зимой надуваетъ цѣлые сугробы. Постилка стелется очень скупо, поэтому замерзшій калъ лежитъ глыбами по двору, и коровѣ трудно бываетъ найти гладкое мѣсто, чтобы полежать. Кормъ дается неравномѣрно и, большею частью, сухой: стряски, колосъ, сѣно. Мякину мочатъ и даютъ только, когда корова отелится. Главнымъ лакомствомъ дойныхъ коровъ служатъ помои. Въ избѣ въ лохань собираются всѣ отбросы отъ стряпни, все, что получится отъ мытья посуды, все это выбрасывается въ лохань. Въ эту же лохань ходятъ ребятишки, а но ночамъ и взрослые. Когда изъ лохани берутся помои для коровы, въ избѣ поднимается такой запахъ, что свѣжаго человѣка претъ съ души, да и привычные залатаютъ носъ и стараются въ это время не дышать.
Когда спеціалистъ выяснилъ условія содержанія крестьянскихъ коровъ, то нашелъ эти условія совершенно неправильными. Первою и главною неправильностью было то, что коровы содержатся на холодныхъ дворахъ. Кромѣ этого, спеціалистъ нашелъ совершенно невозможнымъ то, какъ коровамъ задается кормъ. Ни на одномъ дворѣ не было настоящей кормушки. А у кого были открытыя ясли, сколо нихъ стояло по нѣскольку коровъ и, хватая заложенный кормъ другъ передъ другомъ, страшно сорили его и втаптывали въ ноги подъ навозъ. У другихъ кормъ давался въ пригородкѣ къ углу, у третьихъ — онъ какомъ-нибудь обрѣзкѣ старой бочки или, по-просту, въ корзинѣ. Такой порядокъ дачи корма тоже былъ признанъ недопустимымъ. Онъ былъ накладенъ самимъ хозяевамъ. Если бы были устроены настоящія кормушки, то добрая треть корма была бы выгадана. Недопустима была также пойка коровъ помоями, такъ какъ такая пойка портить молоко.
Когда содержаніе скота было обслѣдовано, то пришлось выбирать такихъ хозяевъ, которые согласились бы перевести своихъ коровъ въ лучшія условія и допустить дѣлать съ ними опыты. Набралось 10 дворовъ, хозяева 7 коровъ согласились поставить ихъ въ теплое помѣщеніе, 3-хъ же коровъ приходилось оставить на холоду. Подъ теплыя помѣщенія пришлось занять омшанники, освободивъ ихъ отъ мелкаго скота. А такъ какъ, кромѣ тепла, коровамъ, оказалось, нуженъ и свѣтъ — нѣкоторымъ хозяевамъ пришлось увеличить и окна. Сейчасъ же было приступлено къ заготовкѣ образцовыхъ кормушекъ. Когда хозяева увидѣли новыя кормушки, они сами удивились, какъ это просто, хорошо и удачно для сохраненія корма, и удивлялись, отчего они до сихъ поръ сами не додумались устроить такія приспособленія.
Устроивъ коровъ, сцеціалистъ повелъ бесѣды съ хозяевами о сущности правильнаго кормленія. Это было совершенно новое и небывалое у насъ дѣло. У хозяевъ сейчасъ же явились возраженія. Возраженія были такого рода: что все, молъ, это очень хорошо, но все это очень трудно. Если по такимъ правиламъ ухаживать за коровами, то вѣдь и дѣла будетъ, что эти коровы. Замѣси, да разведи, на накорми, натряси; здѣсь выбери, тамъ подбери. Стали считать время, сколько бы пошло на каждую работу. «Чортъ оказался не такъ страшенъ, какъ его малюютъ», — если приноровиться, то времени на все пойдетъ очень немного. Тѣмъ болѣе, что всѣ эти работы приходятся на зиму, а зимой крестьяне не такъ ужъ стѣснены временемъ, особенно молодежь: парни, дѣвки, а ихъ втягивать въ эту работу необходимо, чтобы въ будущемъ изъ нихъ могли выйти хорошіе хозяева. Понемногу слушатели согласились, что такой порядокъ не очень страшенъ, и что его можно ввести въ каждое хозяйство. Началось правильное кормленіе. Сѣна было убавлено, а коровамъ стали давать овсянки, избоины, сырого картофеля. Потомъ сосѣдъ-помѣщикъ далъ намъ для опытовъ турнежа по 5 пудовъ на голову, и коровъ стали кормить турнежемъ. На новомъ корму нѣкоторыя коровы стали замѣтно прибавлять молока. Не прибавляла только корова Михайлы Платонова, содержавшаго маслобойню и богатаго избоиной. Она получала сильные корма до опытовъ и даже больше нормы.
Когда опыты кончились, и былъ произведенъ подсчетъ, то выяснилось, что коровы, давшія при опытахъ большую разницу, всѣ коровы не чисто мѣстныя, а имѣющія у себя другую кровь, — одна симентальскую, другая ангельнскую, третья еще какую-нибудь. Коровы же чисто мѣстныя или совсѣмъ не отозвались на новый порядокъ кормленія или же отозвались слабо, вслѣдствіе чего явилось убѣжденіе, что содержать мѣстный скотъ нѣтъ никакой пользы; такихъ коровъ или нужно мѣнять или же приливать въ нихъ другой крови. На слѣдующее же лѣто въ стадѣ нашихъ отрубниковъ появился ярославскій быкъ. Заботятся о лучшихъ быкахъ и на будущее время.
IX.[править]
Но, при всѣхъ видимыхъ проявленіяхъ лучшаго отношенія къ хозяйствованію при новой формѣ землепользованія, нельзя сказать, чтобы дѣло шло во всемъ гладко. Есть очень видныя шероховатости. Бывшіе міряне, воспитанные въ общинѣ, гдѣ въ землепользованіи не было разграниченности — когда они получили свои угодья въ опредѣленное владѣніе, въ нѣкоторыхъ случаяхъ оказались такими жадными собственниками, что трудно было и ожидать.
Главнымъ образомъ, это свойство проявилось по поводу идущихъ по участкамъ дорогъ. Дорога эта — самая необходимая принадлежность сельско-хозяйственной жизни. Свободный, удобный и кратчайшій проѣздъ на каждый участокъ страшно важенъ всякому хозяину. Отъ этого такъ много зависитъ въ земледѣльческомъ хозяйствѣ, что удобная дорога ни въ какомъ случаѣ не должна быть нарушаема. Прекращеніе ея нужно считать преступнымъ покушеніемъ на право человѣка. Но для нѣкоторыхъ изъ новыхъ хозяевъ священная ненарушаемость дороги является только по тѣмъ мѣстамъ, гдѣ не ихъ владѣнія. Дорога же, идущая по ихъ участкамъ — это бѣльмо на глазу, которое причиняетъ не только безпокойство, но и страданіе. Какъ страстно они добиваются лучшаго проѣзда на свои земли, съ такой же страстностью они борются съ проѣздомъ по своей землѣ и закрываютъ дороги, существовавшія съ незапамятныхъ временъ. И нерѣдко на ихъ сторону становится судъ. Судъ считается только съ плановой дорогой, т. е. такой, какая нанесена на планъ генеральнаго межеванія, бывшаго еще при Екатеринѣ. Дорогъ, проложенныхъ послѣ этого, ни землемѣры, ни судъ не признаютъ ненарушимыми и свободно закрываютъ ихъ, если кто-нибудь пожелаетъ этого.
Такого рода дѣло оказалось въ С. Тамъ однимъ отрубникомъ была закрыта дорога, служившая для проѣзда не только сосѣдней деревни, но всего округа. И какъ заинтересованныя деревни ни боролись съ этимъ, куда онѣ ни ходили: и въ судъ, и къ губернатору, и въ землеустроительную комиссію, никто уже ничего не могъ сдѣлать. И только выкупомъ этой дороги у отрубника удалось возстановить ее. Подобные случаи были въ другихъ селеніяхъ.
Не обошлось безъ этого и у насъ. Егоръ Андреевъ, старый, одинокій человѣкъ, какъ только получилъ участокъ, сейчасъ же перекопалъ канавами дорогу, ведущую по его участку въ другую деревню. А когда одинъ отрубникъ все-таки проѣхалъ было по его землѣ, онъ ночью сломалъ мостъ черезъ ручей, подговорилъ своего брата въ свидѣтели и заявилъ въ волостной судъ, что проѣзжавшій сломалъ его мостъ, и взыскалъ съ него 15 рублей. Пришлось взяться за возстановленіе дороги другимъ, но онъ два года тянулъ дѣло, пока судъ, убѣжденный представленнымъ планомъ въ томъ, что дорога должна существовать, не постановилъ открыть ее въ принудительномъ порядкѣ.
Большая острота чувствуется въ сбереженіи участковъ отъ потравъ. Тѣмъ болѣе, что на участкѣ потрава болѣе чувствительна. Въ общинѣ при мелкополосицѣ забѣжавшая въ хлѣбъ скотина вредила только одной полосѣ, другія полосы сохранялись нетронутыми. При новомъ же хозяйствѣ потравѣ подвергается весь хлѣбъ, поэтому естественно, что всякій хозяинъ становится болѣе чуткимъ къ такимъ набѣгамъ, отчего чаще возникаютъ судебные споры. Въ одномъ селѣ, гдѣ есть выдѣлившіеся на хуторъ, дѣло дошло до ножовой расправы. Коровы одного хуторянина, зашли на участокъ другого, и, хотя на участкѣ росла одна трава, хозяину не понравилось это. Онъ согналъ коровъ и обругалъ сосѣда. Такой же случай вышелъ второй разъ и третій. Молодой хуторянинъ на этотъ разъ былъ подвыпивши; увидѣвъ воровъ въ своемъ пару, онъ, ни слова не говоря, бросился къ ихъ хозяину и полоснулъ его ножомъ. Раны оказались хотя не смертельныя, но тяжелыя, получившій ихъ долго лежалъ въ больницѣ, потомъ лечился дома; онъ остался живъ, но силы его стали ужъ не прежнія.
X.[править]
Послѣ того, какъ я первый разъ былъ на С--кихъ хуторахъ, прошло три года. Мнѣ снова понадобилось поѣхать въ С. Дѣло было въ іюнѣ. Весна была ранняя. Снѣгъ согнало еще въ мартѣ. Но въ апрѣлѣ и мнѣ наступили холода и засуха. Плохо шла рожь. Въ хорошо раздѣленную землю посѣянные яровые всходили, и всходы были пестрые, съ большими плѣшинами, и шли они туго. Трава была замѣтна въ низинѣ да кустахъ. Общинный скотъ въ попутныхъ деревняхъ перешелъ уже на паръ, гдѣ совсѣмъ нечего было взять. Лошади рвались въ хлѣбъ и клеверъ; коровы, возвратившись домой, ѣли подстилку и мало давали молока. Мужики тужили и боялись недорода. Уже начали распродавать скотъ, цѣны на который, по сравненію съ вешними цѣнами, упали довольно значительно.
И только я миновалъ знакомый лѣсокъ и выѣхалъ на обрытую канавами дорогу среди отрубовъ, какъ передо мною раскрылась совсѣмъ новая картина. Какъ будто здѣсь былъ другой климатъ. Рожь на отрубныхъ участкахъ стояла стѣной и напоминала старые годы. Особенно поражалъ первый участокъ, гдѣ край десятины, засѣянный рожью, сбѣгалъ въ низину. А въ низинахъ-то рожь въ этотъ годъ и пропала. Здѣсь же она была такою, какъ у насъ говорятъ, «хоть борону подставляй». Веселѣе, чѣмъ вездѣ, глядѣли клевера, дружнѣй всходили овсы и льны. Покосные участки въ низинахъ были раздѣланы и засѣяны овсомъ съ викой, въ которые, вѣроятно, были пущены многолѣтнія травы. Былъ уже кое-гдѣ вывезенъ и запаханъ навозъ. Въ особо отведенныхъ углахъ ходили привязанными лошади, паслись коровы. Ихъ пастбище было куда лучше деревенскихъ пастбищъ, и самъ скотъ имѣлъ сытый и спокойный видъ. И построекъ на отрубахъ уже было больше. Росли сараи и риги. Около послѣднихъ лежали ометы соломы. Вдали, направо, красовалось обширное жилое помѣщеніе, около котораго паслось 6 штукъ крупнаго скота.
Особенно хороши участки были ближе къ селу. Почти весь хлѣбъ былъ такъ хорошъ, что обѣщалъ незаурядный урожай.
Невольно меня потянуло на хутора, навѣстить моихъ старыхъ знакомыхъ: Заводова и Будашева. Побывши съ часъ въ селѣ, гдѣ я, между прочимъ, узналъ, что открытое тогда кредитное и молочное товарищество дѣйствуетъ отлично, — для С--цевъ прошедшей зимой устраивались курсы по молочному дѣлу, гдѣ слушатели не только слушали лекціи, но и участвовали въ практическихъ работахъ по новымъ способамъ ухода за скотомъ и молокомъ, — и что зарѣчная слобода С., оставшаяся при первомъ выдѣлѣ при общинномъ пользованіи и перешедшая на широкія полосы, нарушаетъ прежнее владѣніе и переходитъ на отруба, — узнавши эти новости, я отправился на хутора.
За три года и хуторскіе участки значительно измѣнили видъ. У Будашева былъ выстроенъ домъ и построенъ по какому-то особому фасону, напоминавшему скорѣе заграничныя постройки, чѣмъ русскія избы. Былъ разбитъ садъ, огородъ, а вдали, къ лѣсочку, устроено пастбище для скота. У Заводова тоже всѣ постройки были закончены, садъ обгороженъ и значительно прибавленъ, земля въ немді разрыхлена, а по дорогѣ было огорожено довольно большое мѣсто для иастьбы окота. Въ концѣ затона, на границѣ другого участка, и вблизи дороги былъ вырытъ колодезь. Заводовъ вышелъ ко мнѣ навстрѣчу, на лицѣ его была попрежнему мягкая, добродушная улыбка.
— Ну какъ поживаете? — опросилъ я его.
— Живемъ--хлѣбъ жуемъ.
— А хватаетъ хлѣба-то?
— О, еще бы! послѣдній годъ у насъ Богъ даетъ такіе урожаи, — мы ржи никогда такой не видали, что высокая, что крупная, по рядовому посѣву больше, чѣмъ сама двадцатая пришла.
— А другіе хлѣба?
— И другіе хорошо! Ленъ былъ рѣдкостный, клевера не потравили. Нонче вездѣ жалуются, а у насъ нонче хорошо. Не такъ, какъ въ тѣ года, а все-таки хорошо…
Я поглядѣлъ на его поле, дѣйствительно, поля имѣли сносный видъ. На клеверѣ же я увидѣлъ какую-то огромную клѣтку, въ которой что-то копошилось.
— Это что такое? --полюбопытствовалъ я.
— Это загонъ для телятъ, передвижной, — объяснилъ Заводовъ, — самъ изобрѣлъ, не хотите ли полюбопытствовать?
Мы подошли къ загону. Шесть стояковъ, поставленныхъ на деревянныя колесики, были связаны между собой тонкими жердочками и образовывали, такимъ образомъ, передвижной хлѣвъ. Въ такой хлѣвъ, вынесенный на луговину, пускались пара телятъ, и они оставались тамъ все время. Когда они выщипывали подъ ногами всю траву, загонъ легко сдвигался дальше, и у телятъ подъ ногами былъ свѣжій кормъ.
Я разглядывалъ продуктъ хозяйственнаго творчества хуторянина, а онъ, межъ тѣмъ, давалъ мнѣ разъясненіе.
— Привязывать ихъ, — глупы, путаются часто, обвертитъ веревку вокругъ вола и стоить, а то и хуже бываетъ: въ Костинѣ спервоначалу теленка два удавились. А тутъ и слободно ему и убѣжать нельзя. Пойло вынесутъ, онъ и сытъ. Я похвалилъ его изобрѣтеніе. Заводовъ улыбнулся.
— Приходится приспособляться, надъ всѣмъ приходится думать. Иногда ночи не спишь, мерокаешь. Стали молоко поставлять, начали покупнымъ кормомъ кормить, гляжу — нѣтъ расчета; корму справишь на пятачекъ, а они тебѣ прибавятъ на три копейки. А какъ побыли на курсахъ да послушали, оказывается, надо знать, когда что дать.
— Теперь понятнѣе стало?
— Еще бы, теперь все ясно, и толку больше. Одна бѣда, несчастье у насъ вышло, быкъ заводскій рѣшился сибирской язвой. Безъ быка мы теперь.
Оказалось, на участкѣ хуторянина, гдѣ содержался быкъ, еще до выдѣла была зарыта павшая лошадь. Быкъ попалъ на это мѣсто, заразился и околѣлъ. На бѣду онъ не былъ застрахованъ.
— И опять нѣтъ худа безъ добра. Этотъ случай на одномъ быкѣ и скрылся. А въ деревнѣ, бывало, на дворы переходитъ.
Оглядывая окрестности, я замѣтилъ, что низинный участокъ рядомъ съ Заводовымъ тоже застроенъ и весь распаханъ, бывшія на немъ болотины какъ будто бы пропали. Я спросилъ Заводова.
— А давно ли ямщиковъ хуторъ застроился?
— Да тогда же. Думалъ онъ, думалъ, потомъ сразу и рѣшилъ. И строиться сталъ и землю въ порядокъ приводитъ. Нарылъ канавъ по низинамъ, спустилъ воду, и стало легко пахать. А потомъ видитъ — канавы мѣшаютъ пахать, началъ въ нихъ мосты изъ слѣгъ устраивать. Настлалъ мостки, засыпалъ, — и вода стекаетъ, и пахать хорошо.
— Значитъ, дренажъ проложилъ?
— Да. Такъ понравилось ему, что и лѣсокъ хочетъ такими канавами осушить. И дерева будутъ, говоритъ, лучше расти, и покосъ пойдетъ другой.
— А еще кто чѣмъ отличается?
— Вонъ Перцевъ овесъ выгоняетъ. Лѣтось посѣялъ, какъ снѣгъ только сошелъ, самъ-12 уродился. Нонче тоже до Пасхи управился, опять сильнѣй идетъ.
--А въ Костинѣ какъ?
— Въ Костинѣ Николай Сергѣевъ на хуторъ переходитъ. Ужь избушку съ дворомъ построилъ, хочетъ погребъ рыть. Надоѣло, говоритъ, ходитъ изъ деревни. Усадьбу, говоритъ, продамъ кому-нибудь, а самъ туда переберусь.
XI.[править]
Есть у насъ хутора и кромѣ С--кихъ. Особенно много ихъ подъ уѣзднымъ городомъ. Бывалъ я и на этихъ хуторахъ. И, въ большинствѣ случаевъ, у всѣхъ новыхъ хозяевъ на первыхъ же порахъ замѣчалъ одно обстоятельство, это быструю освоенность съ болѣе культурными пріемами хозяйствованія. Почти всѣмъ хуторянамъ достаются запольныя, заброшенныя, тощія земли. И все-таки на этихъ земляхъ урожайность идетъ лучше, чѣмъ на деревенскихъ поляхъ. Вся площадь дружно разрабатывается. Корчуются пни, осушаются и распахиваются болота, проводятся канавы, вездѣ вводится осенняя вспашка, болѣе правильный сѣвъ и болѣе правильная вывозка и запашка навоза. У многихъ стремленіе развести садикъ, завести пчелокъ. Есть хозяева, которые отвели подъ сады довольно большую площадь своей земли и засаживали ихъ по указанію и подъ руководствомъ агронома.
И гдѣ я ни бывалъ, нигдѣ не наблюдалось ни грусти ни тоски, Ее слышалось ни жалобъ ни сожалѣнія отъ перехода, хотя иногда положеніе было очень трудное. Всѣхъ наполняла удивительная бодрость. Почему у новыхъ хозяевъ такая бодрость, — мнѣ намекнулъ одинъ хуторянинъ. — Мы, — говорилъ онъ, — какъ ново-жены, съ земелькой-то законнымъ бракомъ повѣнчались. Въ деревнѣ-то она была гулящая дѣвка, а теперь она твоя законная жена на вѣкъ вѣчный. Худа ли она, хороша, а никто ужъ, кромѣ тебя, къ ней не полѣзетъ
Прошедшей осенью я осматривалъ одинъ хуторъ изъ тѣхъ, что недалеко отъ уѣзднаго города. Хуторъ былъ въ 20 десятинъ, на немъ поселилось двѣ семьи изъ сосѣдняго уѣзда, онѣ продали свои надѣлы дома и вмѣстѣ купили этотъ участокъ, вмѣстѣ намѣревались и вести хозяйство. Они были родственники между собой. Второй мужикъ былъ женатъ на сестрѣ перваго. Значитъ, было двѣ пары и куча ребятишекъ. Земля была полевая, но никогда не удобрявшаяся, поэтому страшно вытрепаная. На первыхъ порахъ они посѣяли ленъ, вездѣ въ этомъ году родился прекрасный, но у нихъ еле воротилъ сѣмена. Плохъ вышелъ и овесъ. То и другое я видѣлъ своими глазами, и мнѣ жалко было напрасно потраченныхъ трудовъ.
— Какъ же вамъ жить будетъ, когда у васъ такая плохая земля?
— А навозить станемъ. Заведемъ еще лошадокъ да будемъ изъ города зимой навозъ возитъ. Ни въ годъ, ни въ другой, а добьемся, поправимъ и нашу землю.
— А до того какъ?
— Сложа руки сидѣть не станемъ. На сторонѣ прирабатывать будемъ.
На зиму они, дѣйствительно, подрядились возить камень на шоссе и въ одну зиму завели себѣ пять лошадей. Навозу они накопили достаточно, кромѣ этого, навозили еще изъ города. А весной сняли у сосѣда, маленькаго помѣщика, 15 десятинъ, засѣянныхъ хлѣбомъ и травами, земли и, такимъ образомъ, сразу обезпечили себя и хлѣбомъ, и кормомъ, и постилкой. Ихъ сосѣдъ, мѣстный крестьянинъ, тоже сѣлъ на 20 десятинахъ. Этотъ на сторонѣ не работаетъ. Зато свой участокъ онъ приводитъ въ такой порядокъ, что пріятно глядѣть со стороны. Въ болотѣ онъ вырылъ прудъ, по низинамъ провелъ канавы, раздѣлалъ всѣ неудобныя мѣста. Вывшій 4 года назадъ пустырь превратился въ очень приглядный, прекрасно разработанный уголокъ.
Для всѣхъ противниковъ новаго хозяйства, въ нашей мѣстности, притчей во языдахъ служитъ членъ 2-й Думы отъ крестьянъ, С--онъ, который, вернувшись послѣ разгона ея, подалъ на укрѣпленіе и выдѣлилъ свою землю на хуторъ. Ему отвели заполье съ болотомъ и кустарникомъ. Человѣкъ онъ физически слабый, бѣдный, съ кучей дѣтей. Переселился онъ на хуторъ съ большимъ трудомъ. И долго не могъ устроиться. Говорили, что и сейчасъ дѣла у него шли очень плохо, и онъ жалѣетъ, что перешелъ на хуторъ. Насколько это вѣрно, я рѣшился провѣрить лично и заѣхать къ нему при удобномъ случаѣ.
Прошлой же осенью мнѣ выпалъ этотъ случай, и я попалъ къ С--ову. Хуторъ С--ова стоитъ какъ разъ около дороги. Мимо него проходитъ желѣзнодорожная линія. Обыкновенная деревенская изба съ дворомъ подъ соломой стоитъ на огоркѣ, немного поодаль сарай и амбаръ, разведенъ садикъ, вокругъ сада заведенъ плетень но не оконченъ. Сѣно въ сарай не вошло, а около, него наметанъ стогъ, стоятъ двѣ одони съ рожью, а около овина большой ометъ съ соломой. Самихъ хозяевъ я засталъ за рытьемъ картофеля. Картофель рыла вилами его жена, а самъ С--овъ, маленькій, тщедушный мужикъ, подвязавшись мѣшкомъ, ползалъ на колѣняхъ, обирая картофель въ корзинку. Я сказалъ имъ: Богъ въ помощь, — и сталъ разспрашивать, какъ они поживаютъ.
— Что жъ, живемъ помаленьку, вотъ работаемъ.
— Говорятъ, трудно вамъ?
— Намъ никогда легко не было. У насъ доходовъ никакихъ нѣтъ, а что сработаемъ, тѣмъ и сыты. Уродится на полѣ, тѣмъ и живы.
— Вамъ, кажется, земля неважная досталась?
— Земля, видите, какая, нужно ее уздобить да проработать. Ну, а все-таки на этой землѣ лучше, чѣмъ въ деревнѣ.
Въ разговоръ вмѣшалась его жена, еще довольно моложавая и крѣпкая бабенка.
— Въ деревнѣ, бывало, мы разсѣвали 30 мѣръ, надо подъ такую уйму и навозу навозить и напахать. Засѣешь, бывало, поле-то, уродитъ 60, половину на сѣмена, а половину на сѣмена: до Новаго года дотянемъ, а тамъ хоть зубы на полку клади. А здѣсь мы сѣемъ всего 12 мѣръ — 60 ужъ намолотили, а 60 еще будетъ. Намъ его не съѣсть. И хлѣбъ не горевой, и картошка — кормокъ скотинѣ, все, слава тебѣ, Господи!
— Ну, а вотъ вы на отлетѣ живете-то безъ людей. Деревенскими обыкновенно не привычно это.
— И съ людьми-то не сладко, — сказалъ самъ С--онъ, — народъ темный да злобный; отъ него больше худого услышишь, чѣмъ хорошаго. Небось сами знаете, что порой въ деревняхъ-то творится. Тутъ по крайности ухо не слышитъ, глазъ не видитъ. А скучно что станетъ, я лучше книжку прочту, больше почерпну изъ нея, чѣмъ на улицѣ. А для дѣтей-то какая благодать!
— А какъ же насчетъ ученья? Въ школу-то имъ неудобно ходить зимой?
— Мы ихъ на квартиру отдаемъ. Всю недѣлю тамъ и живутъ, а на праздникъ домой привозимъ, еще меньше склыки-то.
— Бабамъ скучнѣй небось. Онѣ привыкли больше къ товаркамъ-то.
— Некогда мнѣ скучать, — опять твердо заявила жена С-- она. — И въ полѣ работа и по дому. У меня ребята, ихъ обшить, обмыть надо. Весь день-то и проходитъ. Да все равно, я не скучаю. Да что я-то? Вонъ у насъ старуха. Она старше меня, больше къ людямъ-то привыкла, анъ и ее не тянетъ. За все время ни разу и не была. Видно, взять въ деревнѣ нечего. Да не всегда такъ и будетъ-то. Вонъ къ намъ ужъ одинъ сосѣдъ подстраивается, а погодя, глядишь, еще выйдутъ.
Дѣйствительно, рядомъ съ С--овымъ заводился новый хуторъ. Была построена ужъ изба и сарай, разсаживались яблони.
Я не удержался и сказалъ:
— А я слышалъ, что вы раскаиваетесь, что перешли на хуторъ.
Баба вся загорѣлась и выпрямилась.
— Кто это говоритъ-то? Да мы не то, что каемся, а случись, грѣшнымъ дѣломъ, такой законъ опять въ деревню переходить, я легче удавлюсь на этой березкѣ, чѣмъ съ хутора пойду…
А самъ С--овъ говорилъ мнѣ о всѣхъ преимуществахъ новой жизни, приводилъ примѣры, подсчеты, и здѣсь я видѣлъ твердую увѣренность, что новое хозяйство чуть ли не единственный переходъ къ болѣе человѣческой жизни нашего крестьянства.
XII.[править]
Подъ вліяніемъ выдѣловъ и новыхъ хозяйственныхъ пріемовъ на хуторахъ, съ введеніемъ участковой агрономіи, замѣчается сельско-хозяйственный подъемъ и въ не передѣлившихся деревняхъ. Растетъ стремленіе къ болѣе внимательному отношенію къ своимъ угодьямъ и трудамъ. Усиленно работаетъ сортировка, отбирая для посѣва лучшее зерно. Идетъ торговля орудіями новаго типа, все больше и больше приходится выписывать химическихъ удобреній для продажи.
Но самое интересное въ общинахъ — это переходъ на широкія полосы. Хотя такой переходъ еще не приближаетъ всю землю къ интенсивной культурѣ, какъ это дѣлается на отрубахъ, но и этотъ переходъ доказываетъ, что узкія грядки, окаймленныя разсадниками сорныхъ травъ, залужеными межниками, все болѣе и болѣе считаются зломъ сознательнымъ крестьянствомъ, и съ нимъ уже началась борьба. Переходъ къ широкополосицѣ дѣлается, въ большинствѣ случаевъ, при участіи участковаго агронома. Общество, желающее перейти на широкія полосы, обмѣриваетъ всю свою пахотную землю, высчитываетъ, какое количество ея приходится на душу, разбиваетъ землею на нѣсколько разрядовъ и уславливается заблаговременно, что если кому въ одномъ полѣ достанется полоса въ 1-мъ разрядкѣ, то въ слѣдующемъ — во второмъ, и т. д. Такимъ образомъ пахотная земля у всѣхъ хозяевъ получается одинаковой цѣнности и въ такомъ размѣрѣ, что даже однодушнику можно выѣхать на свою полосу, и съ большимъ плугомъ легко устроить и поперечную вспашку, можно пустить работать косилку, сѣялку. Кромѣ того, крупную полосу легче сдать въ аренду и взять за нее дороже.
Есть случаи улучшенія другихъ общественныхъ угодій. Такъ въ деревнѣ Юрьевѣ началась корчевка пней купленной для этого на общественныя деньги машиной. Къ сожалѣнію, машина отъ неумѣлаго обращенія въ первый же день испортилась, чѣмъ доставила большое огорченіе ея владѣльцамъ. Въ деревнѣ Якшинѣ по рѣкѣ Рузѣ заливались всѣ луга и заросли кочками. Выгоднымъ на нихъ стало только пасти скотъ, такъ какъ травы между кочками растетъ всегда изобиліе, косить же такъ луга почти невозможно. Послѣднее время крестьяне додумались заняться разработкой ихъ и, при участіи земскаго спеціалиста, уже распахали нѣсколько десятинъ. Такъ же поставлены опыты съ улучшеніемъ луга въ селѣ Игнатовѣ, гдѣ огромныя пространства земли пропадаютъ безъ всякой пользы. Деревня Шестаково завела у себя на усадьбахъ сады. Всѣмъ обществомъ выписано было болѣе 1.500 деревьевъ, яблонь, которыя были раздѣлены по душамъ и насажены.
XIII.[править]
Изъ всѣхъ общинъ въ нашемъ районѣ больше всего проявила заботы объ улучшеніи крестьянскаго хозяйства деревня Бурцево.
Бурцево — деревня небольшая, дворовъ въ 30. Достаточная жизнь деревни бросается въ глаза, какъ только въѣзжаешь въ нее. Избы въ 10, 12 и больше аршинъ въ одной связи. Большія окна въ три стекла. Почти у каждой избы глухія крыльца вродѣ террасъ. Крыши либо желѣзныя, либо дранковыя. Соломы на крышахъ мало. По внѣшнему виду это селенье ближе подходитъ къ окраиной улицѣ городка.
Крестьяне деревни Бурцевой не знали гнета крѣпостного права. Они были государственными, имѣли большіе надѣлы послѣ перехода въ сословіе свободныхъ сельскихъ обывателей. Они прикупили часть имѣнія въ сосѣднемъ помѣстьѣ, а въ недавнее время прикупили земли еще. Поэтому земельной тѣсноты они никогда не знали. Въ настоящее время въ Бурцевѣ у самаго бѣднаго мужика не менѣе 15 десятинъ, у сильныхъ же — по 50 и больше. До послѣдняго времени хозяйство велось стариками, а молодежь обыкновенно уходила на заработки въ Петербургъ, гдѣ занимались исключительно разносной торговлей зеленью, мороженымъ, фруктами. Вольности городской жизни, такъ много портящія деревенскую молодежь, ихъ какъ-то не захватывали. Всѣ они старались другъ передъ дружкой, и что ни выторговывали, присылали домой. У стариковъ, такимъ образомъ, были всегда свободныя оборотныя средства, и ихъ хозяйство велось хорошо. Что только ни появлялось облегчающаго крестьянскій трудъ въ земствѣ или частныхъ рукахъ, въ Бурцевѣ принималось въ первую очередь. Плуги, молотилки, вѣялки, механическія мялки заводились въ Бурцевѣ чуть не въ каждомъ домѣ. Въ стадѣ у нихъ давно уже ходили быки съ симентальской кровью, на дворахъ стояли лошади полукровки. Кормъ скоту всегда былъ обильный, потому что давно велось правильное травосѣяніе. Когда появился законъ 9-го ноября, и въ округѣ пошло движеніе на отруба, Бурцевскіе въ первую голову передѣлили свои поля на широкія полосы, выдѣлили 7-ое поле, которое послѣ третьяго клевера должно идти подъ пастбище на все лѣто, и остались при общинномъ владѣніи.
Потомъ, когда вышли неурожайные годы, у крестьянъ явилось много нужды, а все-таки родился клеверъ, который стали сбывать и увозить но желѣзной дорогѣ въ большіе города; мѣстное земство для борьбы съ этимъ стало пропагандировать молочныя товарищества. Первое такое товарищество открылось по сосѣдству съ Бурцевымъ, въ деревнѣ Ховань. Но въ Ховани дѣло не пошло. И черезъ полтора года пришлось открывать новое товарищество, уже въ самомъ Бурцевѣ.
Бурцево учредило молочное товарищество очень быстро. Оно сразу же построило собственное зданіе, довольно пристойное, на каменномъ фундаментѣ, съ бетоннымъ поломъ, съ водостоками и удобной топкой. При постройкѣ этого зданія Бурцевскими было проявлено много усердія. Необходимость возведенія собственнаго завода выяснилась только въ серединѣ осени; Недалеко была зима. А, между тѣмъ, ничего не было заготовлено. Бурцевскіе вмѣстѣ съ другими участниками своего товарищества въ рабочую пору по грязной осенней дорогѣ почти безплатно быстро подвезли весь матеріалъ. Сдѣлано было свыше 600 подводъ. Нашли плотниковъ, каменщиковъ, но все-таки по теплу постройка не завершилась. Наступила зима. Дранковую крышу было крыть холодно. Наемные кровельщики отказались работать, тогда на крышу полѣзли довѣренный, смотритель, — заработали и общими усиліями покрыли крышу и довершили постройку.
Этой же зимой въ Бурцевѣ были курсы по молочному хозяйству, и сдѣланы опыты правильнаго кормленія коровъ. Такъ же, какъ и у насъ, у нихъ завелись новыя кормушки, заводятся теплые дворы. Послѣ курсовъ земство нашло необходимымъ въ районѣ Бурцевскаго товарищества завести контрольный надзоръ за молочнымъ скотомъ на два года. Бурцево вступило въ контрольное товарищество чуть ли не всѣмъ обществомъ и сообща страхуетъ въ земствѣ своихъ коровъ.
XIV.[править]
Во всей жизни деревни и у насъ можно найти отрицательныя стороны. Идетъ и разрастается пьянство, получившее въ послѣднее время полную свободу для своего развитія со стороны мѣстной администраціи. Все болѣе и болѣе исчезаетъ старинное понятіе о нравственности. Молодежь можетъ вести себя не такъ скромно, какъ въ былыя времена. Но, на фонѣ этой темной декораціи, ярко выдѣляются явленія несомнѣннаго сознательнаго отношенія ко многому, что я я отмѣчаю въ своихъ наблюденіяхъ. Всѣ описанныя мною проявленія крестьянскаго хозяйственнаго творчества не выискивались мной, а все это само шло на меня. И я наивозможно безпристрастно сообщаю ихъ читателямъ. Такое теченіе въ крестьянской трудовой жизни мнѣ лично очень увѣренно свидѣтельствуетъ, что мы живемъ передъ началомъ гораздо лучше будущаго. И, кто знаетъ, можетъ быть, это будущее откроетъ передъ нами такія перспективы, при одномъ представленіи которыхъ забудется и не совсѣмъ хорошее настоящее и печальной памяти прошлое[2].
- ↑ Московской губерніи.
- ↑ Давая мѣсто статьѣ С. Семенова, какъ произведенію добросовѣстнаго и искренняго наблюдателя, цѣнному по своимъ живымъ и интереснымъ наблюденіямъ, редакція «Современника» считаетъ нужнымъ указать на то, что наблюденія автора имѣютъ опредѣленно мѣстный характеръ (Моcковск. губ.), и вмѣстѣ съ тѣмъ оговориться, что даже въ примѣненіи къ этой мѣстности, она не считаетъ возможнымъ взять на себя отвѣтственность за всѣ выводы автора, въ особенности съ дѣлаемой имъ оцѣнкой землеустроительной политики правительства.