Игорь Владимирович Шулятиков
Об освещении борьбы с отзовизмом[править]
АННОТАЦИЯКритический разбор книги «Борьба В. И. Ленина за сохранение и укрепление РСДРП в года столыпинской реакции. (1907—1910 гг.)» Ф. Д. Кретова.
Сопоставление с архивными документами, «Протококолами Совещания расширенной редакции „Пролетария“. Июнь 1909 г.» и высказываниями В. И. Ленина.
ОБ ОСВЕЩЕНИИ БОРЬБЫ С ОТЗОВИЗМОМ[править]
1. Соответствует ли сообщаемое фактам?
2. Когда же сообщалось достоверное: в 1929 или в 1969 году?
3. Способен ли автор отличить антиотзовиста от отзовиста?
4. Кто писал проекты резолюций Совещания?
5. Чернокошечники
5.1 «На партийной работе он был человеком новым»
5.2 «Делегат от Московской области т. Донат был известен собравшимся товарищам только по наслышке. Лично никто его не знал».
5.3 Донат «не вполне ориентировался в сущности разногласий и особо твердо! линии не имел»
5.4 «Нельзя знать истории, не зная ее деятелей»
5.5 «Был Богданов, Лядов, примыкал к ним „Донат“»
5.6 Ориентируясь на комментарии, а не на тексты Ленина
ОБ ОСВЕЩЕНИИ БОРЬБЫ С ОТЗОВИЗМОМ[править]
Профессор, доктор исторических наук Федор Дмитриевич КРЕТОВ — многолетний пропагандист ленинских идей. Еще в 1929 году вышел 14 том второго издания «Сочинений» Ленина, подготовленный к печати Кретовым. Треть тома составляли Документы и подробные пояснения по вопросам истории борьбы с отзовизмом и ликвидаторством.
Выпущенная в 1969 году его книга «Борьба В. И. Ленина за сохранение и укрепление РСДРП в годы столыпинской реакции (1907—1910 гг)» посвящена той же теме, но сообщает противоположное тому, что говорилось сорок лет тому назад.
Чем это вызвано? Какие же версии достоверны?
I. СООТВЕТСТВУЕТ ЛИ СООБЩАЕМОЕ ФАКТАМ?[править]
Согласно историку В. Г. Ревуненкову,
«Всякий ученый (если он настоящий ученый) строит свои выводы на основании фактов, именно тех фактов, которые в данное время известны науке»[1].
В книге Кретова 1969 г. о прибытии на декабрьскую Всероссийскую конференцию РСДРП в 1908 г. в Париже отзовистов-представителей Центральной промышленной области и Петербурга утверждается:
«По существу путем грубого обмана партии попали на Всероссийскую конференцию и отзовисты»[2].
В официальном же сообщении под заголовком «Конференция центральной промышленной, области» говорится:
«Вначале был поставлен на голосование отзовистский проект резолюции, который был отклонен большинством 12 против одного. После принятия резолюции состоялись выборы на Всерос. конференцию, причем решено послать 4-х сторонников резолюции и одного отзовиста — в виду значительной распространенности этого течения в кругу партийных рабочих»[3].
Как видим, утверждение Кретова противоречит официальному сообщению,,
Ленин в статье «Беседа с петербургскими большевиками» специально останавливается на сообщении петербургского товарища, что
«Случайный состав Петербургского комитета и Исполнительной комиссии дал большинство ультиматистов, и в результате была принята нелепая безграмотная резолюция»
и пишет:
«Случайное большинство» ультиматистов — говорят петербуржцы" Глубоко ошибаетесь, товарищи. Вы видите сейчас у себя маленькую частицу общего явления и объявляете «случайностью» то, связь чего в целым вам неясна, Припомните факты.
Весной 1908 года отзовизм всплывает в Центральной области и собирает 14 голосов (из 32) на Московской общегородской конференции. Летом и осень 1908 года отзовисткая кампания в Москве: «Рабочее знамя» открывает дискуссию и опровергает отзовизм.
Начинается дискуссия с августа 1908 года и в «Пролетарии? Осень 1908 года: выделение отзовистов в „течение“ на партийной Всероссийской конференции.
Весна 1909 года: кампания отзовистов в Москве… Лето 1909 года: ультиматисткая резолюция Исполнительной комиссии Петербургского комитета.
Перед лицом этих фактов говорить о „случайности“ ультиматистского большинства прямо наивно»[4].
По Кретову же «по существу путем грубого обмана партии попали на Всероссийскую конференцию … отзовисты», следовательно, благодаря этому обману смогло произойти выделение отзовистов в «течение» на этой конференции,
Является ли такое объяснение изложением ленинских взглядов? Нет,
[править]
2. КОГДА ЖЕ СООБЩАЛОСЬ ДОСТОВЕРНОЕ: в 1929 или 1969 ГОДУ?[править]
В 1929 г. в примечаниях к 14 тому Кретов писал: «В состав Московского областного бюро РСДРП, о котором здесь говорит Ленин, тогда входили: Станислав Вольский (А. В. Соколов), М. Н. Лядов (Мандельштам) и В. М. Шулятиков.
Вопреки директиве ЦК РСДРП об участии профессиональных союзов в I Всероссийском съезде фабрично-заводских врачей… Московское Областное Бюро этого состава приняло в марте 1909 г. резолюцию, в которой заявляло, что „приглашение, обращенное к профессиональным союзам со стороны фабрично-заводских врачей, является попыткой согласить интересы рабочих и предпринимателей“, и рекомендовало „энергично агитировать в профессиональных союзах против участия пролетариата в предполагаемом съезде, выясняя весь вред подобных попыток, сводящихся к затушевыванию классовых противоречий и затемнению масс“.
Мотивировочная часть резолюции была принята единогласно, а директивная — большинством двух против одного (В. М. Шулятикова)». (стр. 523).
Взгляд, что приглашение профсоюзов на съезд фабричных врачей «является попыткой согласить интересы рабочих и предпринимателей», разделяли как отзовисты, так и ортодоксальные большевики. Например, пункт 2-ой резолюции антиотзовистского Московского Комитета РСДРП по вопросу об участии в 1-ом съезде фабрично-зав. врачей гласил:
«2) Этот съезд является одной из попыток либеральной буржуазии увлечь рабочий класс на путь социал-реформаторства и оппортунистического практицизма…»[5].
Специфически отзовистская черта этой резолюции Обл. Бюро заключалась в директивной части — в призыве бойкотировать съезд. Лядов и Станислав Вольский высказались за бойкот, а Шулятиков против бойкота, за участие.
Таким образом, в 1929 г. читатель информировался, что Шулятиков антиотзовист.
Иное Кретов пишет в 1969 году:
«Отзовисты-ультиматисты Станислав Вольский, Лядов и Шулятиков, входившие в Состав Московского областного бюро РСДРП, навязали ему в марте 1909 г. резолюцию, которая призывала агитировать в профсоюзах против участия пролетариата в подготовлявшемся 1-м Всероссийском съезде фабрично-заводских врачей»[6].
В 1929 г. утверждалось, что Областное Бюро состояло из трех человек. В этом случае, если Шулятиков голосовал за резолюцию, то решение принято единогласно и о навязывании не может быть и речи.
Но в 1969 г. Кретов говорит о навязывании решения. Сколько же еще было членов Областного Бюро, которым навязывали резолюцию ?
Документ 1-й
Областное Бюро Центрального промышленного района рассматриваемого состава избиралось на ноябрьской Областной конференции 1908 г. Его полномочия распространялись на 14 губерний царской России.
В официальном органе Областного Бюро — в № 7 нелегального «Рабочего знамени» (декабрь 1908 г.) сообщалось, что на Конференции «выбрано Областное Бюро в составе 3-х членов. В случае провала, распадения или временного нефункционирования, его новый или временный состав его избирается Моск. К<омитетом> М<осковским> О<кружным> К<омитетом>и Ив-Возн. Союзом».
Документ 2-й
В декабре 1908 г. в Москве отсутствовали ответственный секретарь Областного Бюро Лядов и Станислав Вольский (они уехали в Париж на декабрьскую Всероссийскую конференцию РСДРП).
В период их отсутствия в декабре 1908 г. и в начале января 1909 г. Владимир Николаевич Максимовский «временно входил от Московского окружного Комитета в Московское Областное Бюро вместе с В. М. Шулятиковым и был секретарем Бюро на время отъезда М. Н. Лядова на Всероссийскую конференцию в декабре 1908 г. По его возвращении был введен в состав МК и работал как озонный организатор раона (с В. Манцевым как секретарем). Выступал против отзовистов»[7].
Документ 3-й
В январе, феврале и до середины марта 1909 г., когда Лядов вынужден был срочно покинуть Москву, Бюро работало в составе трех человек. Вот что мы узнаем об этом периоде из опубликованных в «Пролетарской Революции» (IX-1925, № 9, стр 57) воспоминаний И. Флеровского «Партийная работа в Сормове в 190? −1909 гг.»:
«На апрель месяц была назначена вторая областная конференция» Дня за два до срока выезда на собрании комитета было оглашено извещение ЦБ промышленного района и поставлен вопрос о посылке делегата … При голосовании кандидатуры меньшевики воздержались и голосами двоих большевиков я был отправлен на конференцию…
В Москву я приехал в начале апреля. Утром прямо с поезда отправился на явку. Помню, что эта явка была на Пятницкой улице, у тов. Манцева….
Первые вести тов. Манцева были, к сожалению, не утешительны: конференция по каким-то причинам была отложена на неопределенное время. Я допросил свести меня со Станиславом. Из естественной осторожности, являющейся одним из основных законов подпольной конспирации, тов. Манцев сделал это не сразу, и попросил меня зайти к нему еще через три-четыре часа. К этому времени адрес Станислава был готов, и скоро я был у него на квартире, в каком-то переулке, около Смоленского рынка.
Попыхивая неизменной папироской, Станислав рассказал о положении партийных дел. Новое в этом положении заключалось в обострении отношений среди большевиков. Центральный орган («Социал-демократ») вскоре после декабрьской конференции выступил с резкими статьями против отзовизма, Признаюсь, что для меня, как и для ряда других большевиков из провинции резон этих статей был совершенно непонятен. Вопрос о думской фракции нам не казался столь существенным, что бы из-за него учинить драку. Резолюции конференции нас удовлетворяли вполне, и нам казалось, что следуя духу этих резолюций, надо подстегивать думскую фракцию, а не «отзовизм». В данном случае играла роль наше незнакомство с проявлением «отзовизма» в других партийных организациях, в частности в Питере, где «отзовизм» был наиболее активным,
В Московской организации отношения также обострились. Оказалось, что и отсрочка областной конференции была результатом этих обостренных отношений. Из Москвы уехал член Областного Бюро тов. Лядов, остались двое — Станислав и Донат (покойный Шулятиков). Выборы третьего затормозились внутренними разногласиями.
Эти выборы могли быть законными при участии в них Московского Комитета и Ком. Московской окружки. Первый был ленинским, второй отзовистским и на единой кандидатуре в Бюро они сойтись не могли.
Чтобы мое знакомство с сутью разногласий не было односторонним, я попросил свести меня с Донатом. Где-то в районе бывш. Мещанских улиц с большим трудом отыскал я его квартиру. Доната удалось застать дома. Более чем скромная, бедная квартира — кухня и комната, заваленная сплошь и в большом беспорядке книгами. Сам тов. Шулятиков невысокого роста, чрезвычайно подвижный, нервный, С места в карьер, лишь только узнал, что я посланец из Сормовской организации, он заговорил о «богоискательстве», об «эмпириомонизме» Богданова, о «махизме». Говорил быстро, бегая из угла в угол. Все эти вещи были очень интересны, но мне казалось, что они отношения к моему делу же имеют, я это и высказал. «Как не имеют? — вскипел Донат, — ведь отзовизм это и есть богоискательство, махизм — извращение марксизма…» И тут же персонально перечислил некоторых «отзовистов», связанных с тем или иным антимарксистским грехом. Эти «персональные» доводы не были убедительны" Я рассказал тов. Шулятикову о Сормовской организации, указал на то, что нам неясна внутрибольшевистская рознь и, что мы считаем ее перед лицом нарастающего меньшевистского ликвидаторства крайне вредной, что решения общерусской конференции мы вполне разделяем и разгонять думскую фракцию не собираемая.
В заключение я просил приехать в Сормово или самого тов. Шулятикова, или кого-нибудь из противников отзовизма, чтобы организация непосредственно могла судить о всей глубине и серьезности разногласий. Шулятиков обещал, и на этом мы расстались".
Документы 4, 5 и 6-й
8(21) апреля 1909 г. "Пролетарий"сообщал:
«Областное совещание Центрального района». Недавно состоялось, согласно уставу, принятому на ноябрьской областной конференции, совещание крупнейших"организаций обл. М. П. Р. и для выбора члена Областного Бюро взамен одного выбывшего.
Были представлены Моск. К-т и Моск. Окр. Ком. Иваново-Вознесенский союз временно распался совершенно из-за арестов и расчетов, и представителей от него не было" (стр. 5).
Учитывая издание «Пролетария» в Париже, сообщение Флеровского, что конференция Центральной промышленной области должна была состояться в начале апреля 1909 г, можно предположить, что выборы на областном совещаний нового члена Областного Бюро взамен вынужденного эмигрировать члена Бюро Лядова состоялось где-то в первых числах апреля ст. стиля.
Это предположение вполне увязывается с записками Московского охранного отделения 12 апреля 1909 г. за № 57 о том, что «в Областное Бюро, в коем секретарем состоит… Вольский» избран членом «помощник присяжного поверенного Дмитрий Иванов Курский (вместо Лядова)»[8] и 13 сентября 1909 г, о том, что «в апреле и мае месяцах сего Года Областное Бюро (Комитет) Центральной промышленной области состоял из трех лиц, а именно, помощник присяжного поверенного Дмитрий Иванов Курский, партийная кличка Дик (т. е. его инициалы Д. И. К.), в наблюдении „Буланый“, глазовский мещанин, литератор Владимир Михайлов Шулятиков, революционная кличка „Донат“, в наблюдении „Гнедой“ и помощник присяжного поверенного, потомственный почетный гражданин Андрей Владимирович Соколов, революционная кличка „Станислав Вольский“^ в наблюдении „Проточный“, принявший роль секретаря Бюро»[9].
Все сказанное подтверждает, что Областное Бюро состояло только из трех человек.
С середины января по середину марта 1909 г. оно работало в составе: Лядов (ультиматист), Станислав Вольский (отзовист) и Щулятиков.
Кретов относит Шулятикова к отзовистам-ультиматистам. О чем же свидетельствуют факты?
ПОЗИЦИЯ ШУЛЯТИКОВА В ВОПРОСЕ О ШКОЛЕ[править]
Рассмотрим резолюцию Московского Областного Бюро о партийной школе, упоминаемую Лениным.
Текст этой резолюции, сообщенной Большевистксому Центру 9-III-1909 г., приведен в журнале «Пролетарская революция» (IX-1928 г. № 9(80), с. 166):
«Принцип желательности школ принят единогласно.
Финансовое руководство оставить за инициат<орами>. <Принято> большинством двух против одного.
Постановка занятий должна быть строго согласована с директивами мест<ных> орг<анизаций>, сводка кот<орых>лежит на обязанности О. Б.
Принято единогласно.
Дабы не замедлять органи<зацию> школ, необходимо немедленно снестись с Пет<ербургской> Орг<анизацией> и если она признает желат<ельность> школ, то постановка их будет выработана на основании имеющихся указаний мест<ных> орг<анизаций> на совещании О. Б. с представителем Пет<ербургского> К<омитета.>»
Принято единогласно.
Дальнейшее ведение школы необходимо обсудить на б<лижайшей> конференции.
Принято единогласно.
Предлагается до б<лижайшей> конференции передать вопрос об организации школ Б<ольшевистскому> Ц<ентру>.
Отвергнуто большинством двух против одного".
Здесь разногласия среди членов Областного Бюро зафиксированы по двум пунктам. Оба они касается отношений к Большевистскому Центру (т. е. к антиотзовистам) и организаторам школы на Капри (т. е. отзовистам и ультиматистам).
За передачу руководства школой в руки Богданова и его единомышленников могли голосовать Лядов и Станислав Вольский, за руководство Ленина и его единомышленников — третий, т. е. Шулятиков.
Вот эти пункты:
«Предполагается до ближайшей конференции передать вопросов организации школ Большевистскому Центру» (неназванным автором этого предложения мог быть Щулятиков).
«Отвергнуто большинством двух против одного» (т. е. Лядова и Станислава Вольского против Шулятикова).
«Финансовое руководство оставить за инициаторами» (т. е. за Богдановым и Горьким).
«Принято большинством двух против одного» (т. е. Лядова и Станислава Вольского против Шулятикова).
Документ 7. Позиция ШУЛЯТИКОВА на безрезультатном заседании по выборам третьего члена Областного Бюро[править]
19 марта ст. ст. 1909 г. в Москве состоялось собрание членов Московского Областного Бюро, Московского Окружного а Московского Комитета РСДРП для выбора третьего члена Московского Областного Бюро взамен выбывшего М. Н. Лядова.
Присутствовали:
От Областного Бюро:
Станислав Вольский (отзовист),
В. М. Шулятиков («Донат») (антиотзовист).
От Московской Окружной Организации:
Евгений Герасимович Парфенов («Семен»).
Называл себя ультиматистом.
Кукушкин Ф. А. («Егор»)
Называл себя отзовистом.
От Московского Комитета:
Николай Андреевич Гаврилов[10] («Валентин») (Антиотзовист)
Николай Алексеевич Скрыпник (Валериан Алексеевич, Георгий Георгиевич Ермолаев) (антиотзовист).
Кандидатами в Московское Областное Бюро были выдвинуты:
1). Е. Г. Парфенов («Семен») Станиславом Вольским и Кукушкиным («Егором»);
2) Н. А. Скрыпник В. М. Шулятиковым и Н. А. Гавриловым.
Выдвинутые кандидаты рассказали каждый свою биографию. Парфенову был 21 год[11]; В. М. Орлов, работавший в ним в 1909 г. характеризует его так:
«Семен» был еще, совсем молодым и несложившимся работником Преимущественно он занимался технической работой, печатал на гектографе и мимеографе прокламации и отчеты, мечтал, как всякий технический работник, поставить типографию, изобретал и искусно делал из дерева модели портативных печатных станков.
Был безусловно предан делу, вел жизнь подвижника в абсолютной нищете. Но на счет теории был невинными и нетронутым человеком…
«Семен» только еще подходил к марксизму…
Станислав считал его своим, и на собрании членов Областного Бюро, Окружного и Московского Комитетов, происходившем 19 марта 1909 г., поддерживал против т. Скрыпника, — кандидатуру т. «Семена» в члены Бюро, как прекрасного практического и теоретического работника, и притом «новой школы»[12].
Второй кандидат — Скрыпник вдвое старше (37 лет). В партии с 1897 г. До Москвы вел партработу в Петербурге, Екатеринославле, Саратове, Екатеринбурге, Одессе. Делегат III съезда. После съезда направлен Центральным Комитетом РСДРП в Петербургский комитет, где был сначала организатором Невского района, затем секретарем Петербургского Комитета РСДРП. Далее Рига, Красноярск. В Ноябре 1907 г. участвовал, как представитель Сибирского Союза, в партийной конференции в Гельсинфорсе Снова в Петербурге.
В автобиографии Скрыпник пишет:
«В 1908 г. был организатором Невского района. Чем дальше, тем меньше работников оставалось, тем труднее становилось работать.
Летом 1908 г., ввиду усиленной слежки, я уехал за границу, где пробыл 1 1/2 месяца в Женеве.
Среди большевиков выдвинулось течение „отзовизма“ и „ультиматизма“, с которым необходимо было бороться, как с ликвидаторством, и я был командирован в Москву.
Проработавши некоторое время организатором района, я выбыл из работы на три месяца: было арестовано Центральное Бюро профсоюзов, где я был представителем М.К., и все участники его были административно арестованы на 3 месяца…
По выходе из-под ареста пришлось провести довольно тяжелую борьбу против „отзовизма“ и „ультиматизма“. Работал я сначала организатором района, и затем секретарем комитета»[13].
Много опытнее Парфенова был Скрыпник, но выборы в Областное Бюро происходили в условиях борьбы между ортодоксальными большевиками и отзовистами.
— "Станислав Вольский не признал его пригодным для работы в Областном Бюро, как работника старой школы.
— Ввиду равного числа голосов за кандидатов, было признано необходимым оставить решение вопроса до будущего собрания[14].
И здесь Шулятиков выступает как сторонник ортодоксального большевизма, выдвигает кандидатуру антиотзовиста Скрыпника, голосует против кандидатуры ультиматиста Парфенова, поддерживаемого Станиславом Вольским,
Изложение сообщения об этом собрании провокатора Кукушкина Ф. А. (революционная кличка «Егор», охранный псевдоним «Нина») было направлено через два дня директору Департамента полиции 21 марта 1909 года.
Вот некоторые выдержки из него:
|
|
|
По полученным мною агентурным сведениям, 19 сего марта в г. Москве состоялось собрание членов Областного, Окружного и Московского Комитета РСД Рабочей партии, для выбора членов Областного Бюро той же партии.
На собрании этом были представители:
От Области — известный по донесению моему от 4 февраля сего года за № 1364 „Станислав Вольский“ (Андрей Владимиров Соколов), исполняющий ныне обязанности секретаря Областного Бюро (в наблюдении „Проточный“); от Московской Окружной организации — „Семен“ (в наблюдении „Трезвый“), „Егор“ (в наблюдении с 19 марта „Резвый“ и Владимир Михайлов Шулятиков (в наблюдении „Гнедой“), также упомянутый в упомянутом донесении и от Московского Комитета — член этого комитета „Валентин“ (в наблюдении „Кубарь“) и секретарь Комитета „Валериан Алексеевич“ (в наблюдении „Карий“)…
При обсуждении вопроса о выборе членов Областного Бюро были намечены в кандидаты:
„Станиславом“ и „Егором“ — „Семен“, а Шулятиковым (в организации „Донат“) и „Валентином“ — „Валериан Алексеевич“.
Сперва говорил „Семен“; он сообщил, что в 1906 и 1907 годах работал в г. Моршанске, где пользовался большой популярностью между рабочими, провел несколько забастовок и был посажен в тюрьму. По выходе из тюрьмы продолжал некоторое время работу, а с сентября прошлого года работает в Окружной Организации.
„Станислав Вольский“, поддерживавший кандидатуру „Семена“, высказался о нем, как о прекрасном практическом и теоретическом работнике.
„Валериан Алексеевич“ рассказал о себе…
„Станислав Вольский“ не признал его пригодным для работы в Областном Бюро, как работника старой школы.
— В виду равного числа голосов за кандидатов, было признано необходимым оставить разрешение этого вопроса до будущего собрания, которое должно состояться на страстной неделе»…[15]
Трудно ли по этому донесению М. О. О. установить, к какому лагерю примыкал Шулятиков при голосовании, был ли он отзовист или антиотзовист?
Документы 8, 9,10, 11, 12. На съезде врачей говорила социал-демократия, а не отдельные социал-демократы[править]
В редакционной статье 46 No «Пролетария» об итогах деятельности рабочей группы на 1-ом Всероссийском съезде фабрично-заводских врачей в Москве подчеркивалось:
«И на прежних съездах — женском и других — пролетарская часть рабочей делегации стихийно, естественно, тянулась к революционной социал-демократии, — к большевикам. Но большевики практически, организационно сделали слишком мало, чтобы сплотиться, слиться с рабочими элементами, там представленными, они приняли слишком слабое участие в подготовительной к съездам работе на самих съездах…
На последнем съезде от имени русских рабочих говорили не только социал-демократы, от них говорила соцаил-демократия, как организованная партия» (С. 3, 4).
Но кто организаторы, обеспечивающие такое выступление членов рабочей группы съезда?
О них сообщает провокатор Московской охранки Маракушев Алексей Ксенофонтович, кр. Владимирской губ., Ковровского у., Лежневой вол. (охранный псевдоним «Босяк»). Монтер фирмы Эриксен, с.-д. меньшевик. В 1911 г. вступил в состав «руководящего коллектива», имевшего целью восстановление Московской организации с.-д.
В 1911 г. сделался сотрудником охранного отделения, которому дал подробный обзор партийной организация и деятельности с. —.д. с 1905 г. по 1912 г, назвав членов всех комитетов и комиссий[16].
19 июля 1911 г. начальник Московской охранки докладывал директору Департамента полиции:
«При сем представляю „4“ записки с агентурными сведениями, свидетельствующими о степени осведомленности вновь приобретенного вверенным мне отделением секретного сотрудника „Босяка“, состоящего в центре местной работы и в текущий момент и связанного многолетней общей деловой работой с рядом лиц, принадлежащим ныне к „верхам“ РСДРП»[17].
В «Агентурной записке по РСДРП», составленной 15 июня 1911 г. по материалам Маракушева, мы читаем о Н. А. Скрыпнике (Г. Г. Ермолаеве):
«В 1909 году он был в Москве на 1-ом съезде фабрично-заводских врачей, где вместе с Канелем и Шулятиковым, сорганизовал эсдековское использование съезда, как определенной агитационной трибуны»[18].
Слова Маркушева подтверждаются и другими данными.
Во время съезда врачей типографски издавался «Справочный листок 1-го Всероссийского съезда фабричных врачей и представителей фабрично-заводской промышленности». В № 4 этого справочника в «Списке гг. членов съезда»[19] значились:
(NoNo по порядку)
(172) «Ермолаев Г. Г.»
Под этой фамилией в то время жил в Москве Скрыпник
(311) «Шулятиков В. М.»
С помощью этого Справочника производилось уведомление о предстоящих докладах на съезде. В № 6 Справочника[20], выпущенном в воскресенье, 5 апреля 1909 г., сообщалось, что 6 апреля состоятся доклады:
"4) В. М. Шулятиков (Москва) «О смертности фабричного населения».
"8) В.Я'.Канель (Москва) «О необходимости преподавания социальной медицины в Университете».
Эти доклады не состоялись из-за досрочного закрытия съезда утром б апреля.
В «Списке лиц, участвовавших на 1-м Всероссийском съезде фабричных врачей и представителей фабрично-заводской промышленности, происходившем в Москве с 1-го по б апреля 1909 года», составленном Московской охранкой 8 апреля 1909 г., значилось:
|
|
«Ермолаев Георгий Георгиев, уч. из кр. Енисейский г., Конского у., Анненской в., дер. Жени. | С конца февраля сего года вошел в состав Московского Комитета РСДРП и исполняет обязанности секретаря этого комитета». |
| (21) | «Шулятиков Владимир Михайлов. Общество рабочих текстильного производства. |
В 1902 г. был выслан в Архангельскую губ. под гласный надзор полиции на 3 года за принадлежность к Московскому Комитету РСДРП. С марта 1909 г. вошел в состав Областного Бюро РСДРП». |
Не все знало М. О. О. Отсюда и неточность в ее сведениях о Скрыпнике и Шулятикове. В данном случае важно, что оно зафиксировало присутствие Шулятикова на съезде, хотя Кретов зачислил его по ведомству организаторов бойкота этого съезда.
Свидетельством организаторской работы Шулятикова в рабочей группе съезда являются отрывок из автобиографии Антонова-Овсеенко, написанной им 10 мая 1934 года:
«На съезде фабрично-заводских врачей выступал в большевистском духе (в связи с Шулятиковым)»[21] и подробная статья в 46 No «Пролетария» «Еще об итогах съезда» за подписью «Д» (= Донат = В. М. Шулятиков),
В этой статье Шулятиков рассказывает, что Московское центральное бюро профсоюзов "единогласно* приняло резолюцию, ставившую делегатам проф. союзов на съезде те же задачи, какие были намечены соответствующей резолюцией Московского Комитета: «Мы идем на съезд отнюдь ни для какой „созидательной“ работы, а лишь для энергичной борьбы, как с социал-реформаторами, так одинаково и со всякими согласительными попытками».
* Примечание В. Шулятикова: "Во время прений обнаружилось бойкотистское течение, представленное в лице делегатов союза пуговичников, не они заявили, что правление их союзов высказалось за участие на съезде и при голосовании они выразят мнение правления.
О бойкотистских тенденциях … необходимо сказать следующее: за исключением отзовистов и отзовистов-ультиматистов (по крайней мере, их лидеров), никто бойкота не проповедовал. Отзовистская агитация потерпела полный крах и лишь дала еще один яркий штрих, чтобы дорисовать физиономию этих «левых ликвидаторов».
В то конспиративное время 1909 года такую подробную статью мог написать только лично участвовавшим в борьбе внутри рабочей группы между ортодоксальными большевиками, отзовистами, меньшивиками-партийцами, правыми меньшевиками и ликвидаторами.
Документ 13. Высказывание Ленина
Позиция Шулятикова по вопросу об участии в съезде фабричных врачей излагается Кретовым в противоречии с указанием Ленина на «практических вождей максимовской фракции тов. Лядова и Станислава, которые еще три месяца тому назад провели в находившемся тогда в их руках Областном Бюро Центральной промышленной области (того самого состава Областного Бюро, которое утвердило пресловутую „школу“; состав Областного Бюро теперь изменился) резолюцию против участия социал-демократов в съезде фабрично-заводских врачей»[22].
Ленин ограничивается здесь двумя именами, ибо из практических московских вождей отзовистов-ультиматистов в Областное Бюро входили только Лядов и Станислав Вольский. Соотношение в Бюро было неблагоприятное для ортодоксальных большевиков: два к одному. Поэтому у Ленина сказано, что Областное Бюро находилось в руках отзовистов-ультиматистов в моменты принятия резолюций о Каприйской школе и об участии рабочих организаций в 1-ом Всероссийском съезде фабричных врачей.
Именно К. этим словам Ленина в 1929 г. Кретов сделал вышеприведенное примечание, которое он в 1969 году забыл или неправильно истолковал.
Выводы из документов[править]
1. Шулятиков был антиотзовист.
2. Кретов сообщал достоверное о Шулятикове в 1929 году.
3. СПОСОБЕН ЛИ АВТОР ОТЛИЧИТЬ АНТИОТЗОВИСТА от ОТЗОВИСТА?[править]
Когда для основного ядра ортодоксальных большевиков выяснилась невозможность дальнейшей связи с отзовистами и ультиматистами, Большевистский Центр созвал совещание в Париже, состоявшее из редакторов «Пролетария» и нескольких авторитетнейших товарищей, приехавших непосредственно из России.
Автор мог не знать приведенных ранее документов, но на «Протоколы Совещания расширенной редакции „Пролетария“. Июнь, 1909 г.», изд. 1934 г. он ссылается.
Об отношении Ленина к протоколам можно судить по следующим его высказываниям:
«Протоколы партийного съезда дают единственную в своей роде, незаменимую по точности, полноте, всесторонности, богатству и аутентичности, картину воззрений, настроений и планов, нарисованную самими участниками движения, картину существующих политических оттенков внутри партии, показывающих их сравнительную силу, их взаимоотношений и их борьбу…» (Ленин. 5 изд. Т. 8. С. 189).
«Надо изучать этот документальный материал, надо знать факты, точно показывающие содержание и размеры разногласий, надо отучиться от старой кружковщинской привычки — преподносить выкрикивания, страшные слова, грозные обвинения вместо делового разбора таких-то и таких-то, проявившихся по такому-то и такому-то вопросу разногласий…
Он сух, конечно, этот документальный материал. Не у всякого хватить внимания и терпения читать проекты резолюций, — сличать их с принятыми резолюциями, обдумывать значение разных формулировок, каждого пункта, каждой фразы. Но без такой серьезной работы сознательное отношение к решениям съезда невозможно»[23].
Посмотрим, как реализует автор эти советы для создания достоверной картины совещания.
Главным на Совещании был вопрос об отношении к отзовистам. Убедимся, что автор различает ортодоксальных большевиков и богдановцев.
Можно ли по нижеприведенным цитатам из «Протоколов» определить, к какому лагерю принадлежал выступавший? Попытайтесь сами установить, принадлежат ли они ультиматисту или антиотзовисту.
1. «Задача с.-д. политики сводится к комбинации легальной и нелегальной деятельности. … Но нельзя преувеличивать и уменьшать значение того или другого явления. Нельзя противопоставлять легальным возможностям — нелегальные. Это делается только в рядах идеологов крайних флангов» (Протоколы, с. 92).
2. «Об идейной физиономии организаторов школы. Я противник того направления, которое свило себе гнездо на Капри. По идейному направлению эта школа ничего общего с марксизмом не имеет. (Мешковский требует замести это в протокол). Нам нечего щадить организаторов школы». (Протоколы, с. 53).
3. «Несомненно, что организаторы школы преследовали не только общепартийные, но и свои собственные цели. Они действовали дезорганизаторским путем.
Приведу два факта.
Первый факт: письмо тов. Максимова, по поводу которого Большевистский Центр уже имел суждение, и второй факт: это поведение Станислава, который начал в Москве организовывать подготовительную школу для Капри, причем когда М. К. вынес резолюцию, осуждающую Станислава, — он отказался подчиниться Московскому Комитету» (Протоколы, с. 53).
4. «Вообще отзовисты используют всякие слухи. Из Сибири они привезли, например, известие, что фракция решительно разорвала с партией; это вызвало великое смятение среди анти-отзовистов, а отзовисты использовали этот слух». (Протоколы, стр. 88).
5. «Раскол, который намечается и который необходим, будет не только заграничный, но и на местах. В Москве он уже намечается <Томский> просит занести <в протокол: это будет раскол на местах. В Москве уже намечается»>.
Если большинство организаций останется за нами — за ортодоксальными большевиками, то школа будет поставлена в ортодоксальном духе". (Протоколы, стр. 58).
6. «Все прения носили однообразным характер, повторения их излишни. Мы пришли к решающему моменту и нам остается разойтись. Надо поставить теперь пункт об единстве фракции». (Протоколы, стр. 75).
7. «Необходимо издание легального сборника, который осветил бы позиций нового большевизма в том смысле, в каком мы заявили о том, что выразили новый курс. Издание соответствующего сборника необходимо. Издателя можно найти.
Сборник надо сделать боевым для нападения на все шланги отколовшейся фракции. Борьба начинается с осени. Я предлагаю мое предложение обсудить до нашего разъезда. Я взялся бы устроить это в Москве». (Протоколы, стр. 109).
К какому же заключению вы пришли: является ли автор богдановцем или сторонником ортодоксального большевизма?
Все семь высказываний взяты из протокольных записей выступлений В. М. Шулятикова (Доната) на Совещании расширенной редакции «Пролетария» и в скобках указаны страницы «Протоколов».
Теперь сопоставьте Ваше мнение с утверждением трех докторов исторических наук.
I. Доктор Федор Дмитриевич Кретов:
«В центре внимания стоял разумеется вопрос об отзовизме и ультиматизме. Прения по этому вопросу носили особенно бурный характер… Поправки отзовистов-ультиматистов были отвергнуты, в том числе предложение Шулятикова»[24].
2. Доктор Михаил Абрамович Москалев:
«Против блока большевиков с меньшевиками — партийцами на совещании выступали отзовисты и ультиматисты: Богданов, Шанцер (Марат) и Шулятиков… Прикрываясь левой фразеологией, они вели агитацию за созыв отдельного от партии „чисто большевистского“ съезда»[25].
3. Доктор Павел Васильевич Барчуков: "Ультиматист Шулятиков (Донат) признал, что в Московской области «велась агитация за большевистскую конференцию независимо от партийной»[26].
Как видим, все три доктора исторических наук в результате изучения «Протоколов» пришли к выводу, что Шулятиков — отзовист-ультиматист.
Иное, противоположное о позиции Шулятикова утверждает генерал А. И, Спиридович. В 1922 г. в Париже вышла его книга «История большевизма в России от возникновения до захвата власти 1883-1903-1917». И вот этот жандармский историк сообщает:
«Против новаторов <отзовистов, ультиматистов и богостроителей> очень восстал Ленин, написавший в 1909 году труд — „Марксизм и Эмпириокритицизм. Критические заметки об одной реакционной философии“, а также большевик Шулятиков…
Шулятиков Владимир Михайлович, как член партии работал в Москве, был арестован в 1902 году и выслан под гласный надзор полиции в Архангельскую губернию на 3 года. Позже был членом Московского Комитета партии» (стр. 203).
По докторам, Шулятиков — отзовист-ультиматист.
По Спиридовичу, Шулятиков — ярко выраженный антиотзовист.
Обратимся к Ленину, чью точку зрения, по мнению некоторых читателей, Кретов излагает в юбилейном труде.
В субботу, 11(24) июля 1909 г. вышел первый после окончания Совещания — 46 No «Пролетария». Он посвящен итогам Совещания. Четыре страницы в нем занимают две статьи двух участников Совещания, присутствовавших на 1-ом Всероссийском съезде фабричных врачей: Николая Алексеевича Скрыпника (за подписью «Г. Е.» = Георгий Ермолаев), Шулятикова (за подписью «Д») и статья от редакции «Пролетария» «По поводу двух писем о с.-д-ии на съезде фабрично-заводских врачей». В редакционной статье, написанной Г. Е. Зиновьевым, выражавшей точку зрения его, Ленина и Каменева, дается следующая характеристика Шулятикова: «Решительный противник отзовистской тактики, вполне определенный сторонник ортодоксального большевизма, тов. Д.» («Д» = «Донат» = партийная кличка Владимира Михайловича Шулятикова).
Возможно, Кретов не интересовался, к кому относится эта оценка в «Пролетарии», или не смог установить, кто этот «Д», но в приложении к тому же номеру «Пролетария» опубликованы резолюции Совещания и "Извещение о Совещании расширенной редакции «Пролетария», В нем Ленин пишет о «Совещании, на котором оппозиция была представлена двумя товарищами» (подчеркиваем «двумя» И. Ш.).
«Оба представителя оппозиции на Совещании называли себя ультиматистами. И оба они в письменном заявлении, поданном при голосовании резолюции, заявили, что они — ультиматисты … Впоследствии, когда еще некоторые резолюции были приняты против голосов оппозиции, два представителя последней письменно заявили, что принимая их, Совещание провозглашает раскол фракции…»
И Ленин поименно называет каждого из двух ультиматистов:
1) «Товарищ Марат, один из двух ультиматистов, принимавших участие в Совещании»…
2) "…откол одного из представителей оппозиции товарища Максимова, от расширенной редакции «Пролетария». «Ультиматизм товарища Максимова оказался совершенно непримиримым с позицией большевизма, еще раз формулированной Совещанием».
Ленин многократно указывает, что на Совещании присутствуют два представителя оппозиции (Богданов, Шанцер).
Доктора исторических наук, в противоположность Ленину, многократно утверждают о наличии на Совещании трех представителей оппозиции — ультиматистов Богданова, Шанцера, Шулятикова.
Но как увязать сообщение Ленина о присутствии только двух представителей оппозиции, его мнения, что Шулятиков является не «отзовистом-ультиматистом», а «решительным противником отзовистской тактики» с утверждениями и цитатами докторов?
Кретов цитирует из проекта резолюции «об отзовизме и ультиматизме»: «В виду всего этого, говорилось в проекте резолюции, — расширенная редакция „Пролетария“ заявляет, что большевизм, как определенное течение в РСДРП, ничего общего не имеет с отзовизмом и ультиматизмом и что большевистская фракция должна вести самую решительную борьбу с этими уклонениями от пути революционного марксизма»[27] и далее утверждает:
«Поправки отзовистов-ультиматистов были отвергнуты, в том числе предложение Шулятикова о том, чтобы исключить последний пункт резолюции, в котором Совещание заявило, что большевизм не имеет ничего общего с отзовизмом и ультиматизмом и что большевики должны вести борьбу с этими уклонениями от революционного марксизма. Было очевидно, что Шулятиков хотел этим своим предложением смягчить удар по отзовистам и ультиматистам, в чем он нашел поддержку со стороны Томского и Гольденберга (Мешковского): они заявили, что не согласны с последним пунктом резолюции и потому воздержатся при ее голосовании в целом»[28].
Но сказанное противоречит фактам* Кретов утверждает, что цитирует проект резолюции. Между тем проект резолюции до сих пор не обнаружен и Кретов цитирует исправленный комиссией, опубликованный текст резолюции.
На том месте, где полагалось бы поместить проект резолюции «Об Отзовизме и ультиматизме» в «Протоколах Совещания расширенной редакции „Пролетария“. Июнь 1909 г.» помещен исправленный комиссией, окончательный текст резолюции, что и оговорено в примечании 19ом:
«19. В протоколах Совещания подлинника резолюции об отзовизм не и ультиматизме нет. Печатается по тексту резолюции, опубликованной в приложении к № 46 „Пролетария“ от 16(3) июля 1909 г. (см. также Соч. т. XIV, стр. 96-99)». Сам Кретов ссылается именно на окончательный текст резолюции, а не на проект. Вот его ссылка в примечании" «В. И. Ленин Полное собр. соч., т. 19, стр. 37»[29].
Между тем в связи с резолюцией "Об отзовизме и ультиматизме в «Протоколах» зафиксировано: «Выбирается комиссия для редакции резолюции из трех человек: Вишневский. Григорий и Донат»[30] т. е. Гольденберг, Зиновьев, Шулятиков и далее:
"Заседание пятое, 24(II) июня.
Григорий (Зиновьев) вносит резолюцию об отзовизме в исправленном комиссией виде.
Голосуется. Против — Максимов. Воздержался Марат. Остальные «за».
Подчеркнем: за «исправленный комиссией». опубликованный в Сочинениях Ленина текст голосовали, за исключением Богданова и Шанцера, все антиотзовисты, в том числе Гольденберг, Рыков, Томский, Шулятиков.
Как видим, Кретов совершает подстановку: вместо проекта цитирует окончательный текст и утверждает: «Совещание отклонило предложение Шулятикова, и ленинский проект резолюции в целом был принят большинством в 7 голосов против Богданова и Шанцева ари воздержавшихся Томском и Гольденберге (Мешковском)»[31].
Утверждение Кретова противоречит сообщаемому Лениным в "Извещении о Совещании расширенной редакции"Пролетария". В нем говорится, что резолюция «Об отзовизме и ультиматизме» была принята «против одного (Максимова) при одном воздержавшемся, (например, резолюция „Об отзовизме и ультиматизме“ в целом)».[32]
При обсуждении первых 16 пунктов проекта-этой резолюции антиотзовисты внесли 2 стилистические поправки, из-за которых в аналогичных случаях редакционных комиссий на Совещании не создавали.
Напротив, с формулировкой последнего, 17-го пункта проекта четверо из девяти ортодоксальных большевиков не были согласны. Первоначальная редакция этого пункта, по-видимому, начиналась также, как и окончательная. Это можно заключить по зафиксированному предложению Шулятикова и особенно по поправке Вишневского (Гольденберга): «В виду этого собрание расширенного Большевистского центра заявляет, что большевизм, как определенное течение в РСДРП., ничего общего не имеет с отзовизмом и ультиматизмом. Мешковский». За эту поправку голосовали Гольденберг, Томский, Рыков, Шулятиков. Она отличается от окончательного текста отсутствием второй половины пункта, которая вызвала разногласия.
В черновой записи А. А. Богданова по докладу Г. Е. Зиновьева об отзовизме зафиксированы фразы Зиновьева:
"Военно-боевые задачи по отношению к отзовизму. С ними борьба не на живот, а на смерть; с ними мы должны продолжать и усиливать борьбу, развитую «Пролетарием»[33].
В выступлении Богданов ссылается на эти слова: «Вы хотите вести борьбу на жизнь и смерть… Вы признаете, что ваша цель вышибить отзовистов и ультиматистов».[34]
Гольденберг в прениях по докладу Зиновьева тоже останавливается на этой фразе; «Борьба на жизнь и смерть не есть раскол».[35]
Не исключено, что во второй части последнего пункта говорилось о том, что большевистская фракция должна вести борьбу «не на живот, а на смерть» с этими уклонениями от пути революционного марксизма.
Как мы уже знаем, была выделена комиссия по редактированию проекта в составе трех: Зиновьева — докладчика, зачитавшего проект резолюции «Об отзовизме», отстаивавшего сохранение последнего пункта в его первоначальной редакции, Гольденберга и Шулятикова, возражавших против этой редакции. Уже по составу комиссии видно, что участники совещания — антиотзовисты не считали расхождения в формулировке принципиальными, а лишь стилистическими: иначе бы они не создавали комиссии из двух возразивших и одного сторонника первоначального текста.
Исправленный комиссией текст резолюции был доложен Зиновьевым без каких-либо оговорок кого-либо из членов комиссии, т. е. единодушно, и за него единогласно, вопреки Кретову, голосовали все антиотзовисты-участники Совещания.
Таким образом отпадает утверждение Кретова о желании Шулятикова своим предложением смягчить удар по отзовистам и т. д.
Но есть еще указание доктора Барчугова, что отзовистов поддерживал представитель московской организации Шулятиков при рассмотрении вопроса о Каприйской школе:
"Шулятиков от имени группы Богданова внес резолюцию о том, что партийная школа на Капри «утверждается большевистской конференцией, а предварительно — совещанием Петербургского Комитета, Московского Комитета и Областного Бюро».
Спрашивается, от имени каких богдановцев внес Шулятиков свою резолюцию.
В «Протоколах», с. 60 мы читаем:
"Донат вносит резолюцию:
«Партийная школа (проектированная на острове Капри) утверждается большевистской конференцией, а предварительно — совещанием Петербургского Комитета, Московского Комитета и Областного Бюро»[36].
Как видим, здесь не сказано, что Шулятиков внес резолюцию от имени Богданова, Шанцера и своего.
Барчугов, видимо, хочет сказать: Шулятиков внес предложение от отзовистского Областного Бюро, имея в виду императивный мандат, выданный Шулятикову 25 апреля 1909 г. и содержавший пункт:
«4) В частности по вопросу о предварительном утверждении заграничной школы Областное Бюро считает, что утверждение может исходить только от местных большевистских организаций (Центральная Область, П. К., М. К.), окончательное же ее конституирование должно произойти на предстоящей большевистской конференции».
Барчугов пишет (стр. 44):
«Отзовисты из Областного Бюро Центральной промышленной области по существу отказывались признавать руководство Большевистского центра. Они пытались противопоставить ему большевиков-практиков и создать впечатление, что практики-большевики стоят на других тактических позициях, нежели Ленин и БЦ».
Но тут игнорируется тот факт, что с апреля 1909 г. Областное Бюро состояло из двух антиотзовистов (Курский и Шулятиков) и одного отзовиста (Станислава Вольского), что отзовистского большинства в Областном Бюро не было уже в конце марта, когда Лядов вынужден был покинуть Москву для избежания ареста.
Таким образом, факты опровергают, что Шулятиков внес предложение «от имени группы Богданова»: с начала апреля 1909 г. в Областном Бюро было антиотзовистское большинство.
Но может быть сам текст внесенного Шулятиковым предложения являлся отзовистским или был направлен на их поддержку?
Во время обсуждения на Совещании вопроса о Каприйской школе все антиотзовситы говорили главным образом о значении школы, как нового партийного центра, и необходимости размежевания.
Рыков: «Когда я узнал о Школе, я сказал, что ловко сделано, ибо новый центр возник под флагом положительной работы… („Протоколы“, стр. 49).
Тов. Максимов спрашивает, отчего погибла Троя? От коня, т. Максимов! Вот и вы хотите ввести в нашу фракцию каприйскую школу и погубить ею фракцию» («Протоколы», с. 59).
Ленин: «Надо признать то, что есть: два центра, два течения и школа как факт. И все будет яснее, когда мы разгруппируемся»
(Протоколы, с. 56).
Ленин сам свидетельствует 16(3) ноября 1909 г. в письме к Горькому, что во время Совещания он рассматривал каприйскую школу только как центр новой фракции:
«Я был все время в полном убеждении, что Вы и тов. Михаил — самые твердые фракционеры новой фракции, с которыми было бы нелепо мне пытаться поговорить по-дружески. Сегодня увидел в первый раз Михаила, покалякал с ним по душам и о делах и о Вас и увидел, что ошибся жестоко;.
Прав был философ Гегель, ей-богу: жизнь идет вперед противоречиями, и живые противоречия во много раз богаче, разностороннее, содержательнее, чем уму человека спервоначалу кажется.
Я рассматривал школу только как центр новой фракции.
Оказалось, это наверно — не в том смысле, чтобы она не была центром новой фракции (школа была этим центром и состоит таковым сейчас), а в том смысле, что это неполно, что это не вся правда. Субъективно некие люди делали из школы такой центр, объективно была она им, а кроме того школа черпнула из настоящей рабочей жизни настоящих рабочих передовиков. Вышло так, что кроме противоречия старой и новой фракции на Капри развернулось противоречие между частью с.-д. интеллигенции и рабочими-русаками, которые вывезут социал-демократию на верный путь во что бы то ни стало и что бы ни произошло, вывезут вопреки всем заграничным сколкам и сварам, „историям“ и пр. и т. п.»[37]
В отличие от всех остальных антиотзовистов — участников Совещания только Шулятиков подчеркивал, что за учеников школы надо воевать, что существует вероятность переноса школы в Париже и следует бороться за этот вариант:
«Если большинство организаций останется за нами — за ортодоксальными большевиками, то школа будет поставлена в ортодоксальном духе. Массы вынесут решение, которое будет таково, что партийная школа может очутиться в Париже — такова вероятность».
Разве организацию борьбы за перенос школы в Париже путем давления со стороны Областного Бюро (в нем было антиотзовистское большинство) и МК (он был антиотзовистский) на слушателей, прибывших именно из этих организаций, можно назвать поддержкой мероприятий отзовистов и ультиматистов?
Исходя из своей позиции, Шулятиков трижды выступал в прениях о школе: «Донат (Шулятиков) …. Для меня это троякого рода вопрос;
1) о руководителях школы и
2) — вопрос о потребностях, существующих в пролетарской среде, требующих такой организации и
3) — вопрос о существовании партийной школы.
Я противник того направления, которое свило себе гнездо на Капри … По идейному направлению эта школа ничего общего с марксизмом не имеет …
О потребностях пролетариата. Потребность в школе есть, ибо в России нет видных теоретиков марксизма. Сейчас в России нельзя заменить интеллигента рабочим. Вот почему по получении письма Горького и Максимова началось оживление. Рабочие всех направлений ухватились за эту возможность…
Перед нами стоит вопрос: как быть? Верхи школы — элементы, с которыми мы не можем сойтись на идейной почве.
Нельзя вопрос о школе решать одним росчерком пера. Здесь выручают местные организации… (Протоколы, с. 53, 54).
Пункт 7, последний, проекта резолюции о школе гласил: „Ввиду всего этого большевистская фракция заявляет, что никакой ответственности за эту школу она нести не может“
(Протоколы, стр. 50).
„Пункт 7.
Донат. Предлагаю выкинуть этот пункт. Думаю, что нельзя отделаться от школы одними словами. Надо к ней отнестись более серьезно, чем это делает конец резолюции“
Поправка Доната — отклонена. Пункт 7 — принят. Вся резолюция принята большинством против Марата и Максимова».
(Протоколы, стр. 60).
Какая же линия подтвердилась практикой жизни? Удалось ли обойтись только отмежеванием от Каприйской школы? Опровергла ли жизнь положение, что в вопросе о Каприйской школе «выручают местные организации», что следовало продумать мероприятия в этом направлении наиболее серьезным образом? Обошлось ли без воздействия местных партийных организаций на слушателей Каприйской школы? Не пришлось ли заниматься с ее слушателями членам Большевистского Центра?
Ответы на эти вопросы дают следующие документы. I) Письмо Марка Любимова Якову Исааковичу Фигатнеру — секретарю Временной Исполнительной Комиссии МК РСДРП.
(Вероятно, 13 августа н. с. 1909.)
«Дорогой товарищ!
Вчера послал Вам письмо, где писал о школе. Я хотел <бы> Вас предупредить, что <это> было моим частным мнением.
Дело в том, что к вопросу о школе есть <резолюция Б. Ц.>. Но она была составлена, когда школу только еще думали основать. Но по вопросу о том, что делать и как относиться к уже начавшей функционировать школе, по этому вопросу коллегиального решения еще нет.
Сегодня получил письмо от Григория <…. Парижа> и он по поводу школы предлагает, если есть силы, постановить, что т. к. Б. Ц., объявил школу не большевистской и ник<ого из членов> ред<акции> „Прол<етария>“ нет и не будет, … предложить ученикам переехать в Париж для занятий под руководством <редакции>.
Мое мнение в конце концов сводится к тому, что контроль над деятельностью школы должен будет просто вести к отзыву учеников.
Каково Ваше мнение по этому поводу? Поговорите частным образом, с О<бластным> Б<юро> и с М<осковским> О<кружным> К<омитетом> и немедленно отвечайте»[38].
2) Письмо Г. Е. Зиновьева от 20(7) августа 1909 г., полученное Шулятиковыи по возвращению в Москву.
Что же это за история вышла в Москве со „школой“: по-видимому, до вашего приезда успели они здорово напутать. Выходит довольно большой скандал.
Но если сочувствие все же на вашей стороне, то поправить дело вам при желании и энергии (а то и другое у вас, конечно, найдется) можно.
Ваш план поставить Врем. Комит. школы „ультиматум“, а потом „отозвать“ учеников вообще хороши, но имеет однако крупный недостаток, так как они „не лыком шиты“, они сумеют дать уклончивый, а не прямой ответ, чтобы затянуть дело и все оставят в прежнем положении.
Если у вас есть масса, надо бы прямо постановить, что такс как Б<ольшевистский> Ц<ентр> объявил школу не большевистской и никого из чл<енов> ред<акции> в школе нет и не будет» ученикам предложить переехать в Париж для занятий под руководством ред<акции>. А мы бы их здесь уже устроили.
Как вы думаете на этот счет. Во всяком случав свяжите нас обязательно хотя бы с одним учеником, своим человеком, чтобы мы могли переписываться.
Не забудьте об этом" {*}
{* ЦГАОР, МОО, Ф. 63, агент. отд. 1909 г., оп. 47, ед. хр. 76(32), лист 607.}
3) Письмо слушателя Каприйской школы.
«Недавно мы узнали здесь, что в Москву поехало несколько лиц из-за границы и что этими лицами, представителями Б.Ц., ведется агитация против школы, за то, чтобы школа или была отозвана совсем или переведена в П<ариж>.
Еще до этой агитации в Москву приехал из-за границы некто Донат, также представитель Б. Ц. противник шк<олы>. Он вел ту же агитацию, следствием которой было некоторое изменение первой резолюции, принятой исполнительной комиссией»[39].
4) Письмо Крупской в Москву, «Париж, 18 октября нов.от.1909 года. Москва, Никитский бульвар, 2-я зубоврачебная школа Греффе, Ш<арлоте> Инзер».
Очевидно местные организации оказывают давление на учеников, а их не хотят пускать одних…"[40].
5) Письмо Александра Львовича Часовникова в Москву из Льежа.
«Льеж, I ноября 1909 года, „твой муж“. Москву Нине Васильевне Часовниковой, Петровка, д. Кабановой, Школьный музей».
"Дня 2 назад здесь был Ленин. Самая последняя новость, — это то, что из школы исключено 5 или 6 учеников и Михаил <…>. Исключены потому, что они оказались «солидарными с тактической позицией „Пролетария“. Итак, самое главное предложение новой фракции погибло.
Говорил он еще, что Плеханов со своим призывом борьбы с „ликвидаторами“ остался, по-видимому, одиноким, по крайней мере, за границей»[41].
6) "Узнав о расколе, Московское Областное Бюро отправило I 26(13) ноября в редакцию «Пролетария» извещение о том, что оно «снимает с себя всякую ответственность за школу и предлагает слушателям немедленно приехать в Париж (См. „Пролетарий“ № 50, 28 декабря 1909 г.), Тогда Каприйская школа нашла себе нового покровителя в лице Петербургского комитета РСДРП, в котором в этот период преобладали отзовисты, В декабре занятия в школе были окончены, и вторая партия каприйцев также отправилась в Пария, где в свою очередь прослушала цикл лекций, прочитанных по той же программе, что и для пятерки — ленинцев»[42].
Отсюда видно, насколько соответствует действительности утверждение о поддержке Шулятиковым богдановцев в вопросе о школе.
Посмотрим с точки зрения здравого смысла, в каком свете рисуют Кретов, Барчугов и Москалев деятельность Ленина и других антиотзовистов — членов Совещания, аттестуя Шулятикова, как отзовиста-ультиматиста.
В "Протоколах зафиксированы слова Рыкова: «Мы коллегия единомышленников, и врага фракционного пускать нам в свою среду нечего»…. Быков вносит предложение об исключении Богданова. После принятия Совещанием этого предложения «Максимов Заявляет, что уходит и следующие собрания будут уже происходить без него». (Протоколы, стр. 80, 81).
А как поступают Ленин, Зиновьев, Каменев в отношении Шулятикова? Они настойчиво приглашают этого «отзовиста-ультиматиста» участвовать в «Пролетарии» и его изданиях.
Вот выдержки из письма, дважды, 10 и 20 н. ст. августа 1909 г. по разным адресам направленного в Москву Шулятикову:
"Дорогой товарищ Донат.
Я полагаю, что нам пора начать реализовать наше взаимное обещание, друг другу писать и это — начало….
Как отнеслись к легальному журналу. Можно ли ждать сотрудничества от вас и других коллег.
Очень просим сотрудничать в здешних изданиях, посылайте, как обещали, корреспонденцию, письма рабочих и пр.
Пишите сами и других заставляете.
Жду ваших писем с нетерпением.
{* ЦГАОР, МОО. Ф. 63, агент. отд., 1909 г., Оп. 47. Ед. хр. 76(32), лист 607. Выдержка из копии письма с подписью «Марк» (Григорий) из Парижа от 20 августа нов. ст. 1909 г. ЦПА ИМЭЛ, Ф. 377, Оп. 10. Ед. хр. 35691, л. 23(14).Письмо от 10-VIII-1909 г.}
Если Шулятиков «отзовист-ультиматист», то посылку таких писем нельзя квалифицировать, иначе, как двурушничество Ленина, Зиновьева, Каменева.
Другой пример.
На Совещании но трем основным резолюциям (1) об отзовизме, 2) задачи большевиков в партии, 3) об отношении к думской деятельности) образовывались редакционные комиссии и каждый раз выбирают в их состав «отзовиста» Шулятикова. Это для чего же? Для согласования резолюций с отзовистами? Почему выбирают «отзовиста» и игнорируют присутствующих антиотзовистов?!
Третий пример.
Резолюция об исключении Богданова начинается следующей констатацией:
«Признавая, что в связи со всеми вопросами порядка дня с очевидностью обнаружилось отсутствие принципиального и тактического единства между десятью членами расширенной редакции „Пролетария“, с одной стороны, и товарищем Максимовым …»
Здесь констатируется единство взглядов «отзовиста» Шулятикова и девяти антиотзовистов.
И что вы думаете: все антиотзовисты за такую резолюцию голосует. Разве это не лицемерие, разве это не двурушничество со стороны Ленина, Скрыпника, Таратуры, Дубровинского и др.?!
Пример четвертый.
1969 г. Кретов утверждает: «На Совещании была разоблачена антиленинская позиция примиренцев Каменева, Зиновьева, Томского и Рыкова, которые всячески старались прикрыть и уберечь от окончательного разгрома не только отзовистов-ультиматистов, но и меньшевиков-ликвидаторов»[43].
1957 г.: Кандидат исторических наук А. А. Богданова сообщает: «Совещание разоблачило и осудило антимарксистскую позицию Каменева, Зиновьева, Рыкова, Томского по вопросам теории и тактики большевизма, их двурушническую линию в борьбе с отзовистами и „богостроителями“»[44].
После того как Совещание их разоблачило и осудило, происходя! выборы новой редакции «Пролетария». И кого единогласно избирают?
Читаем «Протоколы» (стр. 143):
«Большевистский Центр признает исчерпанным порядок совещания и приступаем к выборам…
Постановлено: в редакцию избрать четырех….
Результаты выборов.
(№ 47) В редакцию Ленин (9 голосов), Григорий (9 голосов), Каменев (9 голосов), Марат (6 голосов)».
Тут без двурушничества, колдовства или потери здравого смысла многое не объяснишь.
Во-первых, только двурушничеством можно объяснить единодушное тайное голосование Ленина и других антиотзовистов за «разоблаченных и осужденных» Зиновьева и Каменева.
Во-вторых, каким образом вносивший резолюцию с осуждением Зиновьева, Каменева, Рыкова, Томского мог собрать большинство голосов? Богданов, Марат, как оппозиционеры, не стали бы голосовать «за», Шулятиков — по докторам, отзовист-ультиматист — тоже, 4 осуждаемые — тоже. Всего против такой резолюции 7 голосов. Остаются пятеро (Ленин, Дубровинский, Таратура, Гольденберг, Скрыпник). Но и в отношении их надо еще установить, что они стали бы голосовать за осуждение четырех.
В-третьих, резолюция с осуждением четырех, видимо, заколдована: в «Протоколах» ее простой смертный не обнаружит.
В «Записках большевика» О. Пятницкого мы узнаем: «В последующие годы (с 1910 по 1914, вплоть до войны) в русской части — РСДРП образовались еще две заграничные группы: меньшевики-партийцы или плехановцы, во главе с Плехановым, и большевики-„партийцы“.
Плеханов и плехановцы, оставаясь меньшевиками, были против ликвидации нелегальной Партии и приспособления к столыпинскому режиму и стояли за объединение всех партийных элементов против ликвидаторства.
Большевики же „партийцы“ заявили, что они остаются большевиками, но не согласны и не могут мириться с раскольнической, якобы, тактикой и непримиримостью Ленина и ленинцев.
Большевики-партийцы (примиренцы) обвинили Ленина и Большевистский Центр в раскольничестве и нетерпимости по отношению к своим идейным противникам, потому что большевики отмеживались в своей среде от отзовистов, ультиматистов, махистов, богостроителей, разоблачали примиренцев (которые брались мирить непримиримое, а после своей неудачи фактически отходили от большевиков), вели борьбу против ликвидаторов и поставили их вне партии на партконференции в 1912 г.
Теперь каждому рабочему в Советской России должны быть ясно, что, только благодаря долголетней борьбе большевиков внутри РСДРП против всех извращений революционного коммунизма, наша Партия победила в октябре 1917 г. и победу эту закрепила, (В эту группу входили тт.: Лева, Марк Любимов, Лозовский и др.. Большевики-„партийцы“ не имели никакого влияния на существовавшие тогда в России организации. На январской партийной конференции не было ни одного их партийного работника).
В 1912—1914 гг. (до войны) обе вышеуказанные группы почти слились и начали издавать совместно за границей орган „За Партию“, а в России — „Единство“.
Союз двух названных групп распался после объявления войны. Т. Лева стал решительным противником войны, а Марк, к сожалению, пошел с Плехановым и погряз в оборонческом болоте.
Я не могу вспомнить без сожаления Марка Любимова, Это был честный, прекрасный товарищ, энергичный и дельный партработник»[45].
В делах Департамента Полиции сохранилась копия письма Варвары Николаевны Яковлевой (партийная кличка «Ольга Ивановна») к Ивану Яковлевичу Жилину о посещении ею Марка Любимова.
Яковлева (большевик с 1904 года) вместе с Жилиным была выдана провокатором 19 декабря 1910 года, была арестована за принадлежность к Московской группе РСДРП и вместе с ним ушла в ссылку в Нарымский край, Томской губернии под гласный надзор полиции на 4 года, В феврале 1912 г. скрылась из места высылки[46] и прибыла в Париж,
Член партии с 1902 г., большевик Жилин в то время оставался ссыльным в Нарыме. Секретарь Московского областного бюро ЦК партии в 1917 г. В. Н, Яковлева так рисует облик И. Я. Жилина: «Никогда не стремился он выдвинуться, занять видное место. Он брал работу, какая налагала на него партия, и нес ее, отдавая ей все время и все внимание, И в жизни он также старался занять самое маленькое место, был врагом всяких привилегий, неустанно воевал против них, и эта скромность и непритязательность по отношению к себе соединялась с необычайной внимательностью и заботливостью по отношению к товарищам…»[47]
Ознакомимся с письмом.
"Париж, 4 апреля 1912 г.
Нарым, Томской губ., Ивану Яковлевичу Жилину[48]
Была я у Марка. Не знаю, почему его называют «не безнадежным» примиренцем. Два с лишним часа развивал он передо мною примиренческие взгляды: распалился так, что страсть, бегает по комнате, весь красный, как рак, и запущает. Я только вставлю словечко, а он так на меня и налетает. И обидчивый какой стал: только скажешь что-нибудь, а он заявляет: «Я ведь О<льга> И<вановна>, не первый год в партии работаю»… А я в мыслях не вмела сказать ему что-нибудь обидное на этот счет. Если он «не безнадежный», то каковы же безнадежные — то… Прямо можно сказать, что при встрече с ними надо шептать: помяни, Господи, царя Давида и всю кротость его. Я у него так смирно сидела, что даже замерзла…. А он даже чая не дал… Ленина ругал, на чем свет стоит. Правда, стараясь быть объективным, нет-нет, да и вспомнит его ум и крупное значение, как общественного деятеля. Но от этого Ленину бывало не легче, ибо тотчас же после этого с новой силой обрушивался на него Марк.
Во всем, от начала до конца, в каждом событии, он видит только «хитрую политику» Ленина, который «сумел воспользоваться». Говорит, что после краха объединения, на которое Ленин пошел, сцепя зубы, он неуклонно старался проводить свой план объединению партии посредством союза сильных фракций. Он все фракции хотел отмести, кроме м-ков-плехановцев, но зарвался и потерял их.
«Разгон» Заграничного Бюро Центрального Комитета, по мнению Марка, не что иное, как спровоцировать, вынудить, чтобы от него совсем отвернулись все фракции. Он якобы рассчитывал, что м-ки пойдут за ним. Но они опротестовали этот шаг и не признали «незаконно созданной» З<аграничной> О<рганизационной> К<омиссии> и Т<ехнической> К<омиссии>.
Спрашиваю: «Зачем же вы, примиренцы, пошли туда, если так рассматривали этот факт»… «О, мы с самого начала понимали, что тут — политика Ленина», а затем чрезвычайно двусмысленные фразы, общий смысл которых можно передать так: рассчитывали, что удастся сделать что-нибудь… Если так, спрашиваю, то почему же вы не использовали своего большинства в З. О. К. «Да, неужели вы думаете, что здесь что-нибудь значит „меньшинство“, „большинство“. Затем начинается длинный рассказ, как Ленин их „обошел“, как его агенты бойкотировали З. О. К., что когда представитель Р. О. Д. (Российской Организационной Комиссии) приехал сюда, лез ленинцы его настраивали враждебно к З. О. К. и таким образом подготовляли раздор между З. О. К. и Р. О. К. (Российской Организационной Комиссией). Говорил, что даже постановление Р. О. К., что З. О. К. и Т. К. подчиняются в своей деятельности Р. О. К., внушено Лениным, ибо ему надо было во чтобы то ни стало провести свою фракционную политику. Он утверждает, что и то обстоятельство, что Р. О. К. не вынесла резолюции о приглашении националов и других групп, объясняется <не> неопытностью российских работников, не неискушенностью их в формалистике, а просто сознательным стремлением агентов Ленина таким поведением восстановить против Р. О. К. все группы и нац. организации. Этим же, а не трудностью условий нелегальной работы, объясняется и то обстоятельство, что Р. О. К. конституировалось, не дождавшись представителей нац. организаций, и что она „ни за что не хотела“ собраться в России еще раз с представителями националов перед конференцией.
Когда Ленин действовал так, то он якобы хотел создать перед русскими организациями и русскими работниками, так жадно стремившимися к объединению, впечатление того, что все группы, кроме ленинцев, борются против центра, созданного русскими организациями, против Р. О. К., что следовательно, все они препятствуют объединению, Таким образом, утверждает Марк, Ленин „сыграл на стремлении России к единству“, он представил все дело так, что он один работник».
Таким образом, он создал конференцию из своих сторонников, которая оправдала все его действия, которая санкционировала каждый его шаг. «Вся фракционная политика Ленина, политика раскола, признана правильной». Что же после этого можно сказать о конференции…
Что же после этого можно сказать о Марке…
«Значит — спрашиваю я, — в России дураки, поддавшиеся обману Ленина»
«Нет, там — фракционеры», отвечает Марк. «Вы же сами отмечали, что Россия стремится к единству и Ленин сыграл на этом стремлении».
Вот так постоянно сбивался: то дураки, то фракционеры. Говорил даже, что это не русские работники, а «ставленники Ленина». М-ка из Киева объявил поддельным; и ей Богу, Иван Яковлевич, говорит, что «скоро разъяснится, какой это м-к. Одним словом, везде и всюду Ленин. Он обдул Россию, он обошел примиренцев. Но что же сами-то примиренцы, которые все „с самого начала“ предугадывали, которые понимали всю эту ленинскую „провокацию“ все его „ходы“ — чего же они-то ничего не делали. Почему они, выбранные таким учреждением, как совещание членов ЦК, обнаружили тую жалкую, „смешную“ беспомощность… Что они делали»..
Жалуясь на Ленина и его агентов, которые из РОК бойкотировали ЗОК, Марк, между прочим, сказал одну любопытную фразу: «А мы-то сидим, резолюции пишем, инструкции им, как вести работу Ее объединению организаций». Вот именно: сидели и резолюции писали. А дела-дела не делали.
Полная практическая беспомощность, полная неприспособленность к делу, сидят и стонут: «Ах Ленин; ах, разбойник».
И этот безобразный, такой дикий для марксиста взгляд на вещи: личные происки и ничего больше. Ленин, точно очковая змея, заворожил их своим взглядом, и, кроме его фигуры, они ничего не видят во всей партии.
Спрашивала Марка, примут ли примиренцы участие в конференции, собираемой совещанием Б<унда>, Л<атышской социал-демократии>, К обл. К<авказского областного комитета>. Говорит: «нет, ни в коем случае; эта тоже будет фракционная». Это конечно, последовательно было бы.
Но что же они будут тогда делать. Сорганизуются две партии чего доброго. С которой же будут примиренцы. Ведь такая позиция обрекает их на полное ничегонеделание, полную оторванность от всей партийной жизни".
Для более легкого понимания, для большей доходчивости аргументации примиренца Любимова по конкретному вопросу, напр., роли Ленина как «внушителя» докладчиков на совещании расширенной редакции «Пролетария», оставаясь верным духу письма, южно было бы привести следующие выдержки из высказываний, убеждающих, что проекты всех принципиальных резолюций совещаний написании Лениным или по его директивам:
1) Об отзовизме и ультиматизме
«В центре внимания стоял, разумеется, вопрос об отзовизме и ультиматизме… В проекте резолюции, который был написан В. И. Лениным, и внесен на рассмотрение Совещания…» (стр. 122).
2) Задачи большевиков в партии
«Одним из важнейших в повестке дня Совещания был вопрос о задачах большевиков в партии. Против ленинского проекта резолюции по этому вопросу выступил Богданов»(стр. 130).
3) Об агитации за отдельный от партии большевистский съезд или большевистскую конференцию
В прямой и неразрывной связи с вопросом о задачах большевиков в партии стоял вопрос об агитации за отдельный от партии большевистский съезд или большевистскую конференцию.
Совещание приняло всеми голосами против Богданова и Шанцера ленинский проект резолюции …" (стр. 132)
4) О школе на Капри
«На Совещании были разоблачены попытки отзовистов-ультиматистов создать центр новой фракции под прикрытием партийной школы, устраиваемой на острове Капри (Италия)…
Подавляющим большинством голосов против Богданова и Шандора Совещание приняло написанную В. И. Лениным резолюцию в которой говорилось, что организация Каприйской школы…» (стр. 128, 130).
5) О богоотроительских тенденциях в социал-демократической среде
"…Обсуждался доклад Каменева «О богостроительских тенденции в социал-демократической среде и проект резолюции, написанный в духе принципиальных установок В. И. Ленина» (стр. 126).
6) Об отколе т. Максимова
Сообщается относительно «принятого по предложению В. И. Ленина решения об исключении А. Богданова из большевистских рядов».
7) Об отношении к думской деятельности в ряду других отраслей партийной работы
"Совещание приняло предложенную В. И. Лениным резолюцию «Об отношении к думской деятельности в ряду других отраслей партийной работы».
Правдоподобна ли такая версия: съехались виднейшие большевики, многие литераторы по профессии и никто из них не может сам написать проект резолюции величиной в одну-три страницы на темы, по которым они неоднократно спорили и писали, а за них эти проекты пишет один человек. Они же выступают на Совещании с докладами по этим проектам как по шпаргалкам.
Что говорят по этому поводу факты и документы?
Для избежания недоразумений предупреждаем: все семь выдержек не принадлежат Любимову («Марку») Они только соответствуют общему духу его высказываний, изложенных в письме В. Н. Яковлевой из Парижа в Нарым.
Первые пять взяты из книги Кретова (в скобках указаны ее страницы). Авторство шестого и седьмого проектов резолюций Кретовым не указаны. Поэтому цитируются С. А. Щелкунов (6-ая выдержка)[49] доктор исторических наук Г. В. Князева (7-ая выдержка)[50].
А почему бы Дубровинский не мог сам написать проект резолюции к своему докладу «Задачи большевиков в партии» на Совещании?
Вот отзывы о Дубровинском.
И. Сталин.
«Я далек от того, чтобы претендовать на полное знакомство со всеми организаторами и строителями нашей партии, но должен оказать, что из всех знакомых мне незаурядных организаторов я знаю — после Ленина — лишь двух, которыми наша партия может и должна гордиться: И. Ф. Дубровинского, который погиб в туруханской ссылке, и Я. М. Свердлова, который сгорел на работе по строительству партии и государства»[51].
И. Ходоровский.
«Я перебираю в памяти ряд виднейших партийных деятелей и нахожу очень мало таких работников, у которых бы так счастливо, как у Иннокентия, сочетались большие теоретические знания, такое политическое чутье и способность к политическому руководству с громадным организаторским талантом.
Иннокентий был выдающимся партийным практиком»[52].
Стал ли Дубровинский антиотзовистом только под влиянием доклада Ленина на частном собрании антиотзовистов непосредственно веред Совещанием расширенной редакции «Пролетария»?
Он был антиотзовистом и перед декабрьской Общерусской конференцией 1908 г.
В октябре 1908 г. Дубровинский сообщал Ленину из Петербурга?
«Фреям, личное…
…Задерживаюсь единственно из-за махистско-отозванской напасти. Положение: комитет (преимущественно рабочие) на позиции „Пролетария“, но им трудно противостоять спевшейся банде из профессионалов-пропагандистов (численность ничтожна), бряцающих „лозунгами“ и шмыгающих по районам за голосами. Приходится ежечасно отражать наскоки, требование „дискуссии“ и бесшабашное вранье… Если мы на ближайшей же конференции не одержим решительной победы над крикунами, трудно спасти передовых рабочих-беков (большевиков) от разочарования в большевизме…»[53]
20 марта (2 апреля) 1909 г. за № 17 заграничная агентура из Парижа сообщает: «К Ульянову примкнул на днях приехавший сюда из ссылки Дубровинский („Иннокентий“)»[54].
7 апреля 1909 г, Дубровинский направляет письмо в Петербург:
«Копия письма с подписью „Ин…“, из Парижа, от 7 апреля н. ст. 1909 г., к Надежде Константиновне Долевой, в С. Петербург, Петербургская сторона, Подрезова у., д.24.
Химический текст
Дорогой т. Шлю тысячи приветов всем друзьям. Живу не интересно. Писать нечего. Сравнительно говоря поправился и только теперь собираюсь (!) начать работать. Вот для Вас на очереди большая забота: на предстоящее собрание „широкого состава“ весьма возможно придется позвать и областников, т. е. питерцев, москвича, уральца. Щекотливость деда двойная: 1) много будет сугубо-конспиративного; нельзя допустить скорее, чтобы приняли решение не вовсе в темную. Ждем ответа. Отношения здесь доведены до градуса высокого. (Оппозиция рвет I мечет тем яростней, чем менее умеет возвыситься в методах борьбы <выше>[55] ряд<а> пошлых сплетней). Теперь из них гвоздь — „партийная школа“ под эгидой Горького. Агитировать, ясное дело, следует за то, чтобы местные организаторы отсылали инициаторов к партийному центру или на худой конец к фракционному центру. Задача „школьников“ — самостоятельно связаться с местн. орган. Наша задача отдать школу Г. и ком… человека не только сомнительного, но и просто желторотого, элементарного, способного впасть в ужас при виде склоки между „вождями“ и т. п.; 2) вопрос направления — по нынешним временам, нельзя ведь ругаться ни за один коллектив: провалился один человек и глядь направление другое. Поэтому вопрос об областниках не предрешается (срок созыва неведом, состав собрания точно еще не вырешен, вопрос этот разберет ближайшее собранна б<ольшевистского> ц<ентра>. Зато повнимательнее поработайте над выяснением и подготовкой состава.
Нам сообщите ваше мнение возможно под начало ЦК-та (не б. ц.)? ибо не признаем предприятие по духу своим. Копию нашего письма в МК по поводу школы шлем и вам.
Как дела Вари. Если есть возможность, передайте привет. 5 апреля н.ст.»[56].
Кретов ссылается на «Протоколы». Читаем их:
"Заседание пятое. 24(11) июня.
Иннокентий (Дубровинский) делает доклад «о задачах большевиков в партии».
После записи доклада и прений сообщается:
«Иннокентий читает резолюцию о задачах большевиков в партии» ж приводится текст проекта резолюции с примечанием:
«Печатается по автографу И. Ф. Дубровинского, сверенному с текстом, опубликованным в № 46, „Пролетария“ от 16(3) июля 1909 г.»
«Подчеркнем» «по автографу И. Ф. Дубровинского», а не В. И. Ленина.
По окончании прений докладчик — Дубровинский говорит:
«Иннокентий. Ввиду отсутствия принципиальных возражений отказываюсь от заключительного слова. Но протестую против неправильного истолкования моей резолюции» (стр. 73).
Подчеркнем «моей резолюции», а не нашей, не ленинской.
Переходят к голосованию резолюции: «Резолюция Иннокентия единогласно принимается за основу» (стр. 74).
Подчеркиваем: «Резолюция Иннокентия», а не ленинская.
…..После голосования по пунктам «Виктор (Таратута) предлагает выбрать редакционно-стилистическую согласительную комиссию, которая бы переработала так резолюцию, чтобы она стала приемлема для большинства.
Выбираются: Вишневский, Иннокентий и Григорий. Григорий отказывается, его заменяют Донатом» (стр. 75).
На Совещании при выборах редакционных комиссий в их состав вводили автора проекта. Здесь введен Дубровинский, а не Ленин.
Таким образом, если исходить из автографа и высказываний, проект резолюции «Задачи большевиков в партии» написал Дубровинский, а не Ленин,
Все сохранившиеся оригиналы проектов резолюций написаны рукой их вносивших. Например, Каменев зачитал проект резолюции «О богостроительских тенденциях в социал-демократической среде» и редакция в примечании к «Протоколам» сообщает:
«Печатается по автографу Л. Б. Каменева …» (с. 40)
Рыков зачитывает проект резолюции о школе на Капри и редакция в примечании к «Протоколам» сообщает:
«Печатается по автографу А. И. Рыкова …» (с. 49)
Вопреки утверждению Князевой, Ленин не только не предлагал проекта резолюции «Об отношении к думской деятельности в ряду других отраслей партийной работы», но первоначально вообще был против вынесения резолюции по этому вопросу:
«Ленин. Мы подходим к концу прений, и я думаю, что не надо их особо закреплять резолюцией, ибо с ней надо быть осторожными. Ведь дело было во взаимном выяснении вопроса» (Протоколы, с. 99).
Далее он зачитывает свои проекты по трем отдельным вопросам:
1) «… об использовании легальных возможностей прочту проект резолюции (читает № 7)…» (Протоколы, с. 99).
Зачитанный проект «Печатается по автографу В. И. Ленина» (Протоколы, с. 99).
2) «…Я набросал резолюцию о листковой агитации (читает проект этой резолюции № 8» (Протокол, стр. 99).
«Печатается по автографу В. И. Ленина Ред.» (Протоколы, с. 100).
3) «А также набросал в резолют<ивной> форме те пункты по вопросу об отношении к думск<ой> деятельности, о которых шла речь на частном собрании (читает № 9)» (Протоколы, с. 100).
«Весь текст печатается по автографу В. И. Ленина. Ред.» (Протоколы, с. 103).
Каменев вносит дополнение к последней резолюции Ленина:
"Каменев. Дополняю резолюцию Ленина, предлагаю вставить в нее следующее (читает № 10)(Протоколы, с. 103).
«Печатается по автографу Л. Б. Каменева, Ред.» (Протоколы, с. 103).
Текст протоколов дает документальные доказательства коллективности, а не единоличности в работе Совещания.
Из выступления Скрыпкина (Щура) мы узнаем, что «Вопрос о задачах большевиков по отношению к думской деятельности поставлен порядок дня Большевистского Центра общим решением.
Комиссия для выработки резолюции по этому вопросу была выбрана сначала на частном совещании единомышленников, а затем в том же (отчасти дополненном) составе перевыбрана Большевистским центром…» (Протоколы, с. 94).
В материалах к протоколу имеется следующая записка Н. А. Скрыпника:
«Тов. председатель!
Прошу огласить и занести в протокол мой протест против того, что комиссия (дальше зачеркнуто: „по выработке резолюции об отношении беков к думской деятельности“… Ред.) не выработала резолюции, в силу чего вместо общего вопроса… об отношении беков к думской дельности подменился… более частным вопросом о мерах и методах воздействия_беков на думскую с.-д. фракцию. Георгий Шур». Ред." (Протоколы, с. 95).
В 19 томе 5-го издания Сочинений отсутствует принятый Совещанием текст резолюции «Об отношении к думской деятельности в ряду других отраслей партийной работы». Следовательно, составители тома не считали эту резолюцию, написанной Лениным. Это увязывается с вышеизложенным и опровергает утверждение, сделанное в шеститомной «Истории КПСС» о том, что проект этой резолюции был подготовлен Лениным («Важное место занял вопрос о думской деятельности большевиков. В подготовленной Лениным и принятой совещанием резолюции…»)[57]
Без достаточных оснований как в этой «Истории КПСС»[58], так и Кретовым утверждается, что проект резолюции «Об отзовизме и ультиматизме» написан Лениным.
Оригинал этого проекта до сих пор не разыскан. Какие-либо прямые указания о принадлежности его Ленину отсутствуют.
Зафиксированное в «Протоколах» говорит за авторство Зиновьева. Из них следует, что:
Докладчиком по вопросу об отзовизме был Зиновьев (с. 18).
Зачитал проект резолюции Зиновьев (с. 19).
В «Протоколах» зафиксировано;
«Голосуется взятие за основу резолюции т. Григория (поименное голосование) (с. 37).
Выступая, Каменев резолюцию называет „резолюция Григория“ (с. 32).
Томский говорит: „резолюция Григория“ (с. 33)
Слова Власова (Рыкова): „предлагаемая т. Григорием резолюция…“ (с. 33).
„Выбирается комиссия для редакции из трех человек: Вишневский, Григорий и Донат“.
На Совещании при формировании комиссий для редактирования проекта резолюции „Задачи большевиков в партии“, ввели автора проекта Дубровского.
При формировании комиссии для редактирования резолюции „Об отношении к думской деятельности“ ввели всех авторов отдельных проектов.
Почему же при создании комиссии по редактированию резолюции отзовизме и ультиматизме» нарушили бы этот порядок, если Ленин бы автором проекта, и не ввели его в комиссию?
Почему авторы принципиальных докладов на Совещании «Задачи большевиков в партии» и «О партийной школе…» сами писали проекты резолюции, а журналист по профессии, один из трех основных редакторов «Пролетария», человек, которому антиотзовисты-участники Совещания, доверили сделать доклад «Об отзовизме и ультиматизме», который до Совещания уже опубликовал статьи на эту тему, не смог бы написать проект резолюции на эту тему.
Это отнюдь не доказательства авторства Зиновьева, а только перечисление некоторых моментов, которые необходимо опровергнуть, прежде чем перейти к доказательству принадлежности проекта резолюции «Об отзовизме и ультиматизме» Ленину; ибо для установления авторства анонимного произведения, как пишет профессор П. Н. Берков, «помимо … положительных условий необходимо соблюдение еще одного отрицательного доказательства непринадлежности данного произведения другим претендентам»[59].
Установление авторства анонимного произведения очень трудоемкая работа.
Чтобы установить принадлежность Шулятикову статьи «Еще об итогах съезда фабрично-заводских врачей (письмо участника съезда)» в 46 Пролетария от 11(24) июля 1909 г. пришлось потратить массу времени на сопоставление этой статьи с литературными и политическими текстами, написанными Шулятиковым и т. д. После того как его авторство было установлено, удалось найти письмо Г. Е. Зиновьева, прямо говорящее об авторстве Шулятикова.
Еще больше времени потребовалось, чтобы установить, что в № 6 и 7 «Рабочего Знамени» четыре статьи, в том числе «Письмо партийного работника», написаны Шулятиковым, а не Курским или Скворцовым-Степановым[60].
Приведенные факты о критическом подходе Кретова, Барчугова и Москалева порождают сомнение, чтобы они смогли проделать работу по установлению принадлежности проекта «Об отзовизме и ультиматизме» не Зиновьеву, а Ленину. Во всяком случае, такая работа ими не опубликована.
Но возможно такое возражение:
«Автор этого проекта В. И. Ленин.
Это научно доказано и потому данная работа включена в Полное собрание сочинений В. И. Ленина, т. 19, стр. 33-37».
Действительно в этом томе "Резолюции Совещания расширенной
редакции «Пролетария»
«1. Об отзовизме и ультиматизме» (с. 37).
«2. Задачи большевиков в партии» (с. 37-40).
«3. Об агитации за отдельный от партии большевистский съезд или большевистскую конференцию» (с. 40-41).
«4. О партийной школе, устраиваемой за границей в NoNo» (С. 41-42). «5,06 отколе М. Максимова» (с. 42).
Но разве они напечатаны потому, что автором их проектов был Ленин?
Мы уже знаем, что автором проекта резолюции «Задачи большевиков в партии» был Дубровинский, «О партийной школе…» Рыков, а резолюции эти напечатаны в числе пяти,
В «Протоколах» мы читаем:
"Принимается предложение Григория (№ 43):
«Большевистский Центр поручает редакций „Пролетария“ издать возможно скорее извещение о состоявшемся совещании, т. е. напечатать все главнейшие резолюции с кратким введением…»(с. 112).
"Принимается предложение Григория (№ 44): «Большевистский Центр поручает редакции „Пролетария“ до печатания просмотреть резолюции с точки зрения стилистической» (с. 141).
(Между прочим, в «Протоколах» указано, что оба предложения написаны рукой Г. Е. Зиновьева).
В соответствии с этим решением Ленин просматривал резолюции с точки зрения стилистической, написал "Извещение о Совещании расширенной редакции «Пролетария» и «все главнейшие резолюции с краткими введениями» были напечатаны как единый комплекс в приложении к № 46 «Пролетария», а затем печатались во всех изданиях Сочинений Ленина, начиная со второго.
По окончании Совещания не удалось напечатать протоколы. Их издал только в 1934 г. Институт Маркса-Энгельса-Ленина. Они хранились среди материалов архива Любимова и были обнаружены в 1931 году среди документов Дома Плеханова.
Подготовлявшие их в 1934 г. к публикации тт. К. Остроухова и Г. А. Тихомиров в предисловии к печатанному тексту «Протоколов» подчеркивают:
«Необходимо отметить, что с публикацией протоколов Совещания устанавливается авторство некоторых принятых Совещанием резолюций, имеющихся в подлинниках. Ввиду того, что Ленин участвовал в редактировании резолюций Совещания, значительная часть их была включена редакцией Сочинений Ленина в Х1У т (несмотря на то, что авторство их принадлежало другим участникам Совещания); резолюция же „Об отношении к думской деятельности в ряду других отраслей партийной работы“ не была приведена ни в тексте XIV тома, ни в приложении, между тем по материалам Совещания видно, что в значительной части она была написана Лениным» (Стр. XIV).
Текст протоколов опровергает версию Кретова об единоличном написании Лениным проектов всех основных резолюций Совещания и свидетельствует о коллективности в работе: сторонники ортодоксального большевизма наметили вопросы повестки дня, докладчиков по этим вопросам из своей среды, договорились, что каждый докладчик должен подготовить проект резолюции по своей теме.
Автографы свидетельствуют, что проекты резолюций написаны рядом участников Совещания.
В комментариях к Ленинскому сборнику № 1 участник совещания Л. Б. Каменев пишет:
«В июне 1909 г. в Париже состоялось совещание „Большевистского Центра“ (так называемое Совещание расширенной редакции „Пролетария“, на котором произошел окончательный разрыв между большевиками — ленинцами и Богдановым, Луначарским, Алексинским и др.).
Резолюции, выработанные этим совещанием при ближайшем участии Владимира Ильича, касались, между прочим, и тем, затронутых в переписке Владимира Ильича с Горьким»[61]).
Каменев здесь говорит не о резолюциях, написанных Лениным и принятых Совещанием, а о резолюциях, выработанных этим Совещанием при ближайшем участии Ленина. Это увязывается с рассмотренными документами.
Разбирая выпущенную впередовцами в 1910 г. брошюру «Современное положение и задачи партии. Платформа, выработанная группой большевиков», Ленин отмечает:
«Авторы платформы очень много говорят против признания авторитетов, не поясняя прямо, в чем дело.
Дело в том, что им кажется отстаивание материализма в философии и борьба с отзовизмом у большевиков предприятием отдельных „авторитетов“ (тонкий намек на толстое обстоятельство!) которым враги махизма, дескать „слепо доверяют“. Подобные выходки, конечно, совершенно детские»[62].
Сказанное о впередовцах, справедливо и в отношении утверждающих, что проекты всех основных резолюций Совещания написаны только Лениным,
«Борьба В. И. Ленина и ленинцев против оппортунистов „слева“ значительно осложнялась тем, что в работе Совещания расширенной редакции „Пролетария“ участвовали Зиновьев. Каменев, Рыков, Томский, занявшие позиции примиренцев»,[63] — утверждает Г. Е. Князева.
Убедимся в справедливости сказанного доктором исторических наук. Заглянем в документы. Они еще раз продемонстрируют коллективность в работе антиотзовиствы — членов Совещания.
Еще до приезда Рыкова из России, 23 апреля н. ст. 1909 г. Ленин высказывал предположение в письме Дубровинскому:
«Похоже на то, что Власов (Рыков) теперь решает судьбу: если он с глупистами, обывателями и махистами, тогда, очевидно, раскол и упорная борьба. Если он с нами, тогда, может быть, удастся свести к отколу парочки обывателей, кои в партии ноль»[64].
Эта перспективная организационная наметка Ленина в ходе Совещания реализовалась:
"Томский вносит заявление:
«Мы констатируем не раскол большевистской фракции, а откол ничтожного меньшинства Большевистского Центра.
К резолюции Томского присоединяются: Щур, Донат, Власов, Иннокентий, Григорий, Вишневский, Ленин, Виктор, Каменев».[65]
5 мая н. ст. 1909 г. Ленин сообщает Дубровинскому: «Вчера приехал Марат (целиком с оппозицией) и Власов (с нами)…
Власов настроен по — Вашему: с нами принципиально, но порицает за торопливость, за победу Покровского etc. Значит, не бойтесь: Власов отныне будет у власти, и ни единой несообразности мы теперь не сделаем.
Власов упрекает нас за неумение обходить, обхаживать людей (и он тут прав). Значит, и тут не бойтесь: Власов отныне всё сиё будет улаживать…
Сегодня было собрание парижской группы. Женевская объявила разрыв с БЦ и парижскую призвала к тому же. Марат держал речь за Женеву: Власов говорил против него. Это хорошо: Женева начала раскол и Марат без ведома БЦ натравливал группу на БЦ, не внося в БЦ этого вопроса.
Они сами начинают, сами себя сажают в лужу»[66].
Реализовалось ли во время Совещания Сказанное Лениным: «Власов отныне будет у власти…»?
«Протоколы» отвечают на этот вопрос положительно:
1) «Власов (Рыков) вносит … порядок дня…» (стр. 3).
2) «О школе на острове (Капри). Власов (докладчик)». (стр. 48).
3) «Обсуждается вопрос об единстве фракции. Власов (Рыков)».
И далее излагается доклад Рыкова (стр. 76). Реализовалась ли во время Совещания линия «обхаживания», для выполнения которой Рыков был поставлен «у власти»?
Да, реализовалась, говорят «Протоколы».
Предложенный Рыковым порядок дня увязывался с линией обхаживания.
«Донат (Шулятиков) присоединяется к порядку дня, предложенному Власовым. Поскольку цель данного собрания выяснить разногласия, постольку целесообразно принципиальные разногласия выдвинуть на первый план… Если начать с разбора склочных дел, атмосфера накалится до крайности (Власов просит занести в протокол)» (стр. 3).
Когда на втором заседании Богданов заявил: «Договариваемся до конца, что резолюция раскольническая, что сотрудничество с нами невозможно. Надо принимать организационную резолюцию, если вы честные противники» (стр. 32), Дубровский возражает: «… разговор о вышибании преждевременен до выяснения политической физиономии по всем злободневным вопросам» (стр. 33).
О позиции Рыкова и Томского в примечаниях к 14-у тому 2-го издания в 1929 г. Кретов сообщал:
«Томский и Рыков до Совещания решительно высказывались против устранения Богданова из Большевистского Центра; ознакомившись с действительным положением вещей и выслушав самого Богданова, они признали необходимым, в согласии с остальными членами БЦ поставить ребром вопрос о подчинении Богданова и его сторонников фракционной дисциплине, чтобы положить конец их дезорганизаторской работе» (стр. 507).
Это сообщение увязывается с письмом Крупской 18 октября нов. ст. 1909 г. в Москву в адрес Ш. П. Инзер.
«Ко времени заседания БЦ новая фракция уже сорганизовалась вполне: имела свою особую переписку с организациями, агентуру, организационный центр. Максимов оставался в БЦ лишь с целью дезорганизации его работы изнутри, оставаясь членом ВЦ в обращении к организациям, притом за спиной БЦ.
На БЦ приехали Влас <Рыков>, Мих<аил> Т<омский>, которые, как вы знаете, были саммым решительным образом настроены против раскола. Познакомившись с положением веющей, поговорив с Максимовым, они пришли к убеждению о необходимости поставить вопрос о подчинении, вопрос, который клал конец этой дезорганизации.
Конечно, без жалоб на вышибание дело обойтись не могло, роль обиженных имела свои выгоды, а крики о вышибании отводят глаза от факта, что он все время работал над организацией раскола и новой фракции»[67].
В «Протоколах» зафиксировано: «Власов (Рыков)…. Предлагаю., следующую резолюцию. Единогласное голосование ее является для меня, как практика, единственным выходом из установившегося положения:
„В связи со всеми вопросами порядка дня с очевидностью обнаружилось отсутствие принципиального единства в Большевистском Центре; последний (Б. Ц.) находит необходимым поставить на именное голосование вопрос о том, все ли члены Большевистского Центра обязуются отнюдь не только подчиняться принятым решениям, но и проводить их в жизнь“.
Все — за, Максимов и Марат воздерживаются» (стр. 76).
К тексту резолюции сделано примечание: «В подлиннике резолюции, написанной И. П. Гольденбергом-Мешковским…»(стр. 76).
Как текст резолюции, так и примечание увязываются как с сообщением Крупской, что Рыков и Томский «пришли к убеждению о необходимости поставить вопрос о подчинении, вопрос, который клал конец этой дезорганизации», так и Кретова, что на заседании предложение было поставлено после согласования с остальными членами Большевистского Центра — антиотзовистами.
Завершающую стадию «обхаживания» проводил именно Рыков: он был докладчикам по вопросу об единстве фракции, в ходе обсуждения которого Богданов был исключен из Большевистского Центра и предложение об этом исключении было внесено Рыковым.
Целесообразно ли было применение организационной линии «обхаживания»? Да, целесообразно. Надо было провести исключение Богданова таким образом, чтобы он не выглядел обиженным, осуществить наиболее убедительно для не присутствовавших на Совещании большевиков. Эта сторона вопроса подчеркивается в первой же статье Ленина после исключения Богданова:
«Мы исчерпали все возможности и все средства убеждения несогласных товарищей, мы работали над этим больше 1,5 года»[68].
Чтобы эта линия «обхаживания» была наиболее убедительной для работавших в России товарищей, чтобы она не выглядела как подвох заграничников, реализация ее была возложена на работавшего в России члена ЦК Рыкова.
В этом вопросе проводилась та же линия, что при выборе ревизионной комиссии, когда были выбраны только российские работники Томский, Шулятиков, Скрыпник, Рыков, при выборе редакционно-согласительных комиссий, когда в них обязательно вводились и работавшие в России товарищи (Шулятиков и др.).
Таким образом, как намечалось, так и было реализовано: во время Совещания Рыков был «у власти» и удалось «свести к отколу парочки обывателей».
И кого же поставили Ленин и другие антиотзовисты у власти во время Совещания? Если верить доктору исторических наук Г. В. Князевой, то человека, присутствие которого на Совещании осложнило борьбу Ленина и ленинцев против оппортунистов слева.
Зря Кретов и Ко приписывают все семь проектов резолюций одному работнику. Резолюции продукт коллективной работы членов Совещания при ближайшем участии Владимира Ильича.
В 1925—1935 гг. шестнадцать раз издавался «Очерк истории Всесоюзной коммунистической партии (большевиков)» Николая Николаевича Попова[69] — члена Исполнительной Комиссии Московского Окружного Комитета с сентября 1909 г. по январь 1910 г.[70] и активного деятеля советского времени.
Четвертое издание «Очерка» вышло со следующим предисловием:[71]
"Автор никогда бы не решился выпустить в свет этот курс, если бы не крайний недостаток сколько-нибудь удовлетворительной литературы по истории партии на нашем рынке.
Девять десятых имеющейся литературы составляют мемуары, написанные через 10-20 лет, а то и больше лет после событий сквозь призму совершенно иной эпохи. Абсолютно невозможно подходить к этим мемуарам без самого внимательного критического анализа. Нужно ли приводить факты?! Кроме того, даже имеющаяся мемуарная литература имеет вдобавок к другим недостаткам своим еще и то, что она крайне неравномерно распределена по периодам. По чрезвычайно важному и интересному периоду реакции у нас очень мало мемуаров, а те, которые есть, труднее всего поддаются объективной проверке.
Так обстояло дело два года назад, когда автор заканчивал читать свой курс (в 1925 г.). Так в значительной степени оно обстоит сейчас.
6 мая 1927 года.
г. Москва
Мы уже констатировали, что изложение Кретова не увязывается с документами, протоколами, с высказываниями Ленина. Теперь посмотрим, как обстоит дело с критическим анализом мемуаров, с его осведомленностью о сообщаемых в них отдельных фактах, с оценкой сообщений мемуаристов с точки здравого смысла и вероятности.
Проследим это на примере отношения к воспоминаниям присутствовавшего на Совещании А. П. Голубкова, ибо последний родоначальник легенды, начатой словами: «Примыкая в общем к „левым“ <к богдановцам на Совещании> и постоянно голосуя с ними, он <Шулятиков> все-таки не вполне ориентировался в сущности разногласий и особо твердой линии не имел»[72].
Присутствию Голубкова на Совещании особо большое значение придает доктор Барчугов: «Накануне открытия совещания состоялось собрание большевиков-ленинцев, в котором приняли участие В. И. Ленин, И. Ф. Дубровинский, Н. К. Крупская, Гольденберг-Мешковский, секретарь русского бюро ЦК А. Голубков и другие»[73].
Как видим, Барчугов не счел нужным назвать присутствовавших на этом частном совещании членов Большевистского Центра: Зиновьева, Каменева, Рыкова, представителей от областей М. Томского, Н. А. Скрыпника и Шулятикова, но зато в качестве определяющего, характерного упоминает технического секретаря Русской пятерки Голубкова, который присутствовал на Совещании, не имея ни решающего, не совещательного голоса, не вел даже протокольных записей, что делали Крупская и Любимов.
Александр Павлович Голубков (рев. кличка «Давыдов») (1880—1945), большевик, по профессии врач. По окончании Медицинского факультета переехал в 1903 г. в Смоленск. Здесь вступил в партию, примкнув после раскола к большевикам.
«В 1908-09 гг. был техническим секретарем русской пятерки ЦК в Петербурге»[74].
Присутствовал на Всероссийской партийной конференции в январе 1909 г. и на Парижском совещании расширенной редакции «Пролетария».
По возвращении с Совещания был арестован и по раскрытии личности препровожден в Москву, где в октябре 1910 г. Московское Судебной Палатой был приговорен к ссылке на поселение в Минусинском уезде Енисейской губернии, где оставался до февральской революции[75].
Спустя 19 лет после Совещания в 1928 г. Голубков опубликовал мемуары «Из эпохи реакции (Отрывки воспоминаний)» в «Пролетарской революции»[76], а еще спустя 5 лет, через 24 года после Совещания несколько исправленные и дополненные они были изданы в виде книги «На два фронта. Из эпохи реакции»[77].
В книге мы читаем:
"С целью информации, обмена мнениями и ознакомления с настроением приехавших товарищей было созвано, еще до начала официальных заседаний совещания «расширенной редакции» «Пролетария», частное совещание; оно состоялось, разумеется, в отсутствии тех бывших в наличии в Париже, двух членов большевистского центра — Богданова и Шанцера, — которые стояли на оппозиционной платформе и с которыми именно и предстояло вести борьбу.
На этом совещании присутствовали, кроме «постоянных членов редакции „Пролетария“» Ленина, Каменева и Зиновьева, члены ЦК Иннокентий, незадолго до этого бежавший из вологодской ссылки, Мешковский-Гольденберг, почти одновременно со мною выехавший из Петербурга, и Рыков, который вел работу главным образом в России и за границу выезжал в промежутках между тюрьмой и ссылкой. Петербургскую организацию представлял Михаил Томский, отрицательная позиция которого по отношению к отзовизму была уже известна, так как именно он был автором одного из писем в редакцию «Пролетария», в ответ на которое Владимир Ильич написал не раз упоминавшуюся мною статью «По поводу двух писем».
От Москвы был Шулятиков, носивший кличку «Донат»; на партийной работе он был человеком новым, никто из участников совещания его не знал, и поэтому он представлялся «величиной неизвестной».
Присутствовали на совещании также «Марк» (А. И. Любимов) и я в качестве секретаря русской пятерки".
…Хорошо помню, что на этом совещании Владимир Ильич сделал очень подробную информацию о положении, освятил все перипетии и этапы борьбы с отзовистами и ревизионистами философских основ марксизма и наметил определенные выводы как основу для тех резолюций и решений, которые должны были быть приняты совещанием.
Нужно отметить, что на совещании эти выводы никем из участников оспариванию не подвергались. Исключение составлял один Шулятиков, который, оказалось, далеко не целиком разделял ленинскую позицию и высказывал целый ряд сомнений.
Это обстоятельство окончательно выяснилось во время прений на заседаниях самого совещания, когда он часто солидаризовался с Богдановым, хотя много помочь ему и не мог, так как не вполне ориентировался в сущности разногласий, особой твердой линии не имел…".
Шулятиков окончил историко-филологический факультет Московского университета и профессор Н. И. Стороженко намеревался оставить его при кафедре всеобщей литературы вместе с П. С. Коганом[78] и В. М. Фриче[79].
Однако, кандидатура Шулятикова была отведена по соображениям «политической неблагонадежности».
И.д. Обер-Полицмейстера полковник Трепов 21 октября 1897 г. докладывал начальнику Московского губернского жандармского управления: «Бывший студент Московского университета, из мещан гор. Глазова, Вятской губерни, Владимир Михайлов Шулятиков является личностью крайне неблагонадежной в политическом отношении.
Сестра его Анна Михайловна Шулятикова привлечена в С. Петербурге к дознаний о тайной Лахтинской типографии „Группы народовольцев“, издавшей „Летучий листок“ и выпустившей целую серию брошюр, каковы „Царь-Голод“, „Ткачи“, „О штрафах“ и др., а равно принимавшей участие в подготовке громадной 30-ти тысячной забосстовке рабочих в Петербурге, в апреле прошлого года, Анна Шулятикова состояла главной пособницей при организации типографии Екатерине Александровой Прейс, с которой… вел сношения и Владимир Шулятиков.
Посещая Петербург, последний имел свидания и с другими членами названной организации, привлеченными ныне к формальному дознанию (Владимир Махновец и др.)»[80]
«Результат более близких взаимоотношений „Союза Борьбы“ и Группы выразился прежде всего в том, что группа согласилась напечатать брошюру „Объяснение закона о штрафах“, принадлежавшую, как известно, перу Владимира Ильича Ульянова (Ленина)….
Сближение на практической работе продолжалось. Вторая брошюра В. И. Ульянова (Ленина) „О стачках“ была передана „Союзом Борьбы“ 10 мая 1896 г., когда автор ее сидел в доме предварительного заключения…
…22 декабря 1896 года Шулятикова, Ергина и Ветрова были арестованы»[81].
Первый раз Шулятиков подвергся обыску 27 октября ст. ст.[82] 1897 г.
В 1898 году находился под негласным надзором:
"На 2931-й
от 20 ноября
1) Шулятиков Владимир Михайлович
2) быв. студ. Москов. Университета… 26 лет
3) Прибыл 16 сентября 1898 года из Александрова в Б. Городскую гостиницу по Никольской ул., д.86. Летом был взят заграничный паспорт от II мая 1898 г. № 2532. Ноября 30 дня получила [С. Д. Шулятикова] «письмо от Валерия Брюсова с Цветного бульвара дом № 24… 3 декабря 1898 г.»[83]
Из автобиографии В. М. Фриче:
«Вынесенное из стен Московского университета царившее в особенности на историко-фиологическом факультете, характерное для 80-х гг. аполитическое настроение изживалось лишь постепенно, однако к концу 90-х гг. шел определенно по пути к марксизму, чему был обязан в значительной степени учившемуся вместе со мною и состоявшему членом нашего студенческого литературного кружка В. М. Шулятикову, уже причастному в то время к социалдемократическому движению»[84].
Из «Предисловия» Фриче к переизданному в 1918 г. переводу с итальянского Шулятикова стихотворений Ады Негри:
«Занимавшийся в Московском университете западно-европейской литературой, переводивший с иностранных языков, в особенности испанских писателей, В. М. Шулятиков порвал потом с буржуазной университетской наукой, встал в 90 годах в ряды марксистов, всецело посвятил себя революционной деятельности, великому делу освобождения пролетариата, был арестован и сослан. На досуге, среди подпольной работы, он перевел и печатаемые здесь стихотворения итальянской поэтессы. Они были изданы отдельной книжкой, причем цензура некоторые наиболее революционные уничтожила. За исключением одного, остальные, к сожалению, не удалось восстановить, за отсутствием черновиков…
Тот, кому принадлежит этот перевод, умер, не дождавшись торжества той пролетарской революции, которой он служил словом и делом. Изданная им когда-то книжка стихов Ады Негри давно уже вышла из продажи.
Издавая в свет новое издание перевода, мы хотели не только дать возможность рабочему читателю познакомиться с стихотворениями итальянской поэтессы, но и напомнить ему забытое имя товарища, всего себя отдавшего бескорыстному и мужественному служению делу пролетарской революции»[85].
«Страстный борец за революционно-марксистское мировозрение, враг идеализма во всех его формах, Шулятиков вместе с первой группой марксистских критиков (В. М. Фриче, В. В. Воровский, А. В. Луначарский и др.) прокладывал первые пути марксизма в литературе и искусстве. В течение 1901-03 гг., чередуясь с В. М. Фриче, Шулятиков давал еженедельный литературный фельетон в Московской газете „Курьер“ — преимущественно на темы о современной литературе…»[86]
В главе «Курьер» «Москвы газетной» Вл. Гиляровского мы узнаем: "В. М. Фриче, П. С. Коган и В. М. Шулятиков — молодой критик и публицист, составляли марксистский кружок газеты.
Так как цензура была очень внимательна к новому изданию в отношении политических статей, то пришлось выезжать на беллетристике и писать лирически-революционные фельетоны, что весьма удавалось В. М. Фриче и П. С. Когану…
Прошел второй год издания, но цензура становилась все строже, конкурировать с бесцензурными газетами было все труднее и труднее… Цензура придиралась, закрывая розницу, лишала объявлений. Издательские карманы стали это чувствовать, что отозвалось и на сотрудниках.
Начались недоумения, нелады: кружок марксистов держался особняком, кое-кто из сотрудников ушел. Цензура свирепствовала, узнав, какие враги существующего порядка состоят в редакции…
Издателю надоело доплачивать убытки. И в это время Скиталец прислал свое известное революционное стихотворение «Гусляр».
Цензура ли проморгала этот грозный призыв «бить по пустым головам?, редакция ли недосмотрела, но „Гусляр“ появился в газете, да еще на первой странице.
Бум! На всю Москву, бум! Цензор С. П. Соколов арестован.
Номера, отбираемые полицией, продавались в тот же день газетчиками по рублю, а ходовой, сообразительный оптовик-газетчик Анисимов, имевший свою лавочку в Петровских линиях, нажил на этом деньги, долгое время торгуя „Курьером“ из-под полы.
Кажется, этим и окончил „Курьер“ свое яркое и короткое существование»[87].
8 мая 1902 г. Шулятиков снова обыскан в Москве и арестован, как причастный к кружку, поддерживавшему сношения с «лигой революционной социал-демократии», находившейся за границей.
Хотя обыск ничего не дал, он был сослан в гор. Тверь под особый надзор полиции, как «личность крайне неблагонадежная»[88].
Л. И. Биронт (рев. кличка «Лина», «Рижанин») от имени Московского Комитета РСДРП в июле 1902 г. извещала редакцию «Искры»:
«Вам пишет Ваш бывший рижанин; арест<ован> Бомер, по всей вероятности, с документами; арестован Шулятиков (секретарь ред. Курьера), Скирмунт; Боголепов (статистик), Хинчук; 1 мая было арестовано рабочее собрание в 25 чел.»[89].
21 мая 1902 г. «Искрой» было получено письмо из Москвы сестры Ю. Мартова Л. О. Канцель (Цедербаум):
«Здесь гигантский провал. Провалился между прочим и Федоров. Список арестованных посылаю отдельно. Собственно, все осталось на мне. Не могу решить, что делать — складывать ли все здание по кирпичику или бросить все… Напишите свое мнение…»
22 (9) мая 1902 г. рукой Крупской записан черновик ответа на процитированное письмо:
"Все Ваши письма и корр<еспонденции> получены, мы писали Фед<орову> и Вам на его же адрес — Шул<ятикова> Д, но письма, очевидно, пропали.
<"Шул" слегка зачеркнуто, «Д» зачеркнуто двумя чертами>[90].
1. Очень печально, что вы провалились, но теперь такие уже времена.
Если есть хоть какая возможность — оставайтесь в Москве, нам важно иметь там хоть одного своего человека…"[91]
Письмо послано по адресу: Москва, редакция газеты «Курьер», А. Г. Шулятикову.
«Заведывающий Особым отделом
Департамента
полиции
3 мая 1902
№ 3303
Его Высокоблагородию
С. В. Зубатову
В дополнение к письму от 2 сего мая за № 3270 поспешаю препроводить к Вашему Высокоблагородию копию полученного негласным путем письма Юрия Цедербаума из Лейпцига, А<ндрею> Г. Шулятикову в Москву, для „Тани“, т. е. для сестры его Лидии Канцель.
Химический текст на книжном каталоге к сожалению нельзя было проявить, так как подобного каталога в Петербурге не нашлось.
Означенное письмо придет в Москву не ранее как после завтра, а потому нельзя ли будет как нибудь проследить за Шулятиковым и выяснить наконец таким путем, где же укрывается в Москве Лидия Канцель. На основании ее переписки можно утвердительно сказать, что организация в Москве искрового рабочего Комитета, ликвидированного 21 и 30 апреля, исключительно дело ее рук. Жаль будет, если ей удастся проскользнуть в Тверь, Тулу или на Север. Она, конечно, не замедлит поправить там все расстроенные дела…»[92]
Из дела № 971—1902 г., Т. III.
7 мая 1902 года, в гор, Москве, была арестована жена врача Лидия Осиповна Канцель, ур. Цедербаум, брат коей Юлий, проживая за границей, входит в состав „Лиги революционной русской социал-демократии“, являясь одним из инициаторов этой организации, а равно сотрудником и издателем журнала „Заря“ и газеты „Искра“. Получая указания от последнего, Лидия Канцель вела преступную деятельность в России, организуя кружки и комитеты в духе направления Лиги, устанавливала их связь с заграничным центром, снабжала нужных людей явками и адресами для» секретной переписки; разъезжая по городам, организовывала партию Лиги, снабжая в тоже время заграничный центр литературным материалом из жизни внутренней России.
Ввиду причастности к кружку названной Канцель, в ночь на 8-ое того же мая был обыскан и арестован бывший студент Московского Университета Владимир Михайлов Шулятиков"[93]
8 ссылке в Твери Шулятиков занимался литературной работой: за его подписью в 1902—1903 гг. помещена 21 литературно-критическая статья в «Курьере».
В 1902 году вышел либеральный сборник «Проблемы идеализма». По инициативе сосланных в Вологду социал-демократов-большевиков П. П. Румянцева, А. А. Богданова, Суворова и А. В. Луначарского был выпущен контр-сборник «Очерки реалистического мировоззрения», представлявший собой систематический ответ на «Проблемы идеализма».
В число авторов были приглашены и другие русские социал-демократы,
В письме к А. М. Горькому Ленин сообщал:
«Превосходно помню, что летом 1903 года мы с Плехановым от имени редакции „Зари“ беседовали с делегатом от редакции „Очерков реалистического мировоззрения“ в Женеве, причем согласились сотрудничать, я — по аграрному вопросу, Плеханов по Философии против Маха. Выступление свое против Маха Плеханов ставил условием сотрудничества, — каковое условие делегат редакции „Очерков“ вполне принимал» Плеханов смотрел тогда на Богданова, как на союзника в борьбе с ревизионизмом, но союзника, ошибающегося постольку, поскольку он идет за Оствальдом и далее за Махом"[94].
Статьи Плеханова и Ленина в сборнике не появились.
Статья Шулятикова «Восстановление разрушенной эстетики (к критике идеалистических веяний в новейшей русской литература)» напечатана в «Очерках».
Сборник имел успех: первое издание вышло в 1904 г., второе — в 1905 г.
Академик А. И. Дружинин «Воспоминания и мысли». (История СССР, 1961 г., № 6, стр. 136):
«Очерки реалистического мировоззрения», выпущенные марксистами в противовес либеральному сборнику «Проблемы идеализма», имел в нашей среде такой же успех, как книжка «Образование» с яркими статьями Луначарского и полемика с теорией Риккерта, которую вел Московский журнал «Правда» с участием О. ПОКРОВСКОГО, И. А. РОЖКОВА и других передовых историков".
Газета «Северный Край», 1904 г., № 127:
«Из статей этого сборника нужно отметить прежде всего прекрасный очерк Суворова. Другой автор сборника Луначарский… Статья написана горячо, живо увлекательно… Базаров дает обстоятельный ответ идеалистам. Его статья полемическая par excellence заслуживает серьезного внимания…
Второй отдел сборника посвящен выяснению старых вопросов экономической науки. В последнем отделе наиболее общий интерес имеет статья Шулятикова».
Н. Коробка. «Вестник и Библиотека Самообразования», 1904, № 31, с. 1195—1202:
«Наделавшие недавно стольку шуму „Проблемы идеализма“ вызвали ответ со стороны представителей „Реалистического миросозерцания“. Таким ответом является во многих отношениях очень интересная книга: „Очерки реалистического мировоззрения“. В настоящем очерке мы остановимся на весьма интересной работе г. Шулятикова…».
{* «Искровская организация в Твери. 1901—1903 гг.» Сборник документов. Калининское книжное издательство. С. 115, 1957 г.}
"Тверь. В ночь на 18 апреля весь город, рабочие слободки, фабрики и заводы были засыпаны листками Организационного комитета. Полиция с ног сбилась, собирая и конфискуя их. До сих пор, однако, их ходит масса по рукам, не говоря о рабочих, но даже среди обывателей.
Недавно по совершенно случайному поводу арестован журналист В. М. Шулятикова), проживающий в Твери под надзором.а) Адрес В. М. Шулятикова использовался Тверским комитетом РСДРП для конспиративной переписки.
{* «Спутник коммуниста». Орган Губернского Комитета РКП(б). IX-1924, № 13-14. Калинин (Тверь).}
"В 1903 г. в мае м-це я был выслан из Питера под особый надзор в Тверь. В это время в Твери была группа с-д., был комитет.
В июле 1903 г. комитет с.-д. провалился.
В конце июля — в начале августа мы вновь связались с остатками н-та через Цилию. Собрания проходим на кладбище. Нами были получены от Цилии листки… Их печатали «Тетушка» и Конкордия Громова.
Потом был намечен созыв нового комитета (общегородского). В него вошли Егоров, Цилия, Ив. Кугушев, — присутствовали Ив. Шулятиков и «Тетушка».
"Шулятиков выслан под гласный надзор полиции на основании Высочайшего повеления, последовавшего 3 декабря 1903 года… за принадлежность к «Московскому Комитету Российской социал-демократической рабочей партии, а также хранение и распространение революционных сочинений в Архангельскую губернию сроком на три года»[95]
В книге А. Г. Веселова, посвященной первым шагам Архангельского комитета РСДРП, сообщается:
«Появившись 12 января 1904 г. в Архангельске Владимир Михайлович установил связь с членами Архангельского комитета РСДРП и поддерживал ее в течение всего времени пребывания в онежской ссылке,
„Ведет обширную переписку — знаком со всеми поднадзорными … участвует на их собраниях главарем … выбран колонией председателем“, — систематически доносил в Архангельск жандармский унтер-офицер Печанин о деятельности Шулятикова в Онеге»[96].
«В феврале 1905 года Владимир Михайлович по болезни приезжает в Архангельск и остается здесь на постоянное — жительство.
Его кооптируют в комитет РСДРП. Шулятиков участвует в изготовлении листовок, выступает на заводах Маймаксы и Саломбали, много пишет»[97].
"1905 г. октября 7. — Донесение № 2481 начальника Архангельского губернского жандармского управления Н. А. Соболева в департамент полиции о революционном движении в губернии в феврале-августе 1905 г.
Секретно.
«…В Архангельске, как губернском городе, круг знакомств их значительно шире, и тут политические ссыльные имеют общение и связи, между прочим, с учащейся молодежью, городскими мастеровыми, рабочими лесопильных заводов, а также делают попытки завязать сношения и с нижними чинами местного гарнизона…
Противоправительственной пропагандой здесь руководит „Архангельский комитет Российской социал-демократической рабочей партии“, во главе которого стоит гласно-поднадзорный бывший приват-доцент С.-Петербургского университета Михаил Юрьев Гольдштейн … все свои сношения с другими лицами ведет через живущего вместе с ним политического ссыльного, бывшего студента С.-Петербургского лесного института Сергея Спиридонова Иванова…
Кроме упомянутых лиц, членами комитета состоят, между прочим, политические ссыльные: бывший студент Владимир Михайлов Шулятиков; сын священника Алексей Александров Архангельский; крестьянин Михаил Ермеев Карев, по ремеслу модельщик; его жена Анастасия Федоровна, урожденная Кудряшова, из крестьян, бывшая сельская учительница…
Пропаганду среди городских мастеровых вел Михаил Карев, а на примыкающих к г. Архангельску лесопильных заводах, которых здесь имеется 19, с полным числом рабочих до 4 тысяч человек, сначала вел Всеволод Владимирский, а когда он выехал в г. Вятку, его место занял Владимир Шулятиков и тот же Карев…
Эта пропаганда велась более интенсивно с весны текущего года, причем Владимирский сначала завязал сношения с немногими, наиболее подходящими, по его мнению, рабочими с больших заводов и, устраивая в разных местах сходки, стал развивать их по программе социал-демократической рабочей партии, снабжая при этом сначала легальной литературой по экономическим вопросам, а затем и нелегальной.
Распропагандированные таким путем рабочие, преимущественно мастеровые, слесаря, стали вербовать по своему выбору, других товарищей, и таким образом к концу августа, т. е. ко времени отъезда Шулятикова в Москву насчитывалось завербованных из среды всего рабочего люда г. Архангельска до 120 чел…»[98].
В этот день в «Правде» Н. И. Бухарин воздает должное МК и московским деятелям:
«Декабрь 1905 года застает партию в первых рядах баррикадных бойцов, Московский Комитет партии руководит движением; военно-техническая партийная организация командует на фронте гражданской войны и имеет самый авторитетный голос во всех боевых коалиционных учреждениях (межпартийных боевых революционных организациях); литературная группа Московского Комитета, где были тогда такие товарищи, как Покровский, Шулятиков, Фриче, Левин, Скворцов, отошедший теперь от пролетариата Рожков и др., — обслуживала восстание литературно».
Московский Испарт и Московская губернская комиссия по организации празднования 20-летия революции 1905 года выпустили книгу «Большевики Москвы 1905.»[99].
Эта работа охватывала «в революции 1905 года период наиболее решительной и ожесточенной схватки московского пролетариата с царским самодержавием — октябрь декабрь…. Попутно с работой по выявлению большевиков, членов партийных комитетов, были собраны и помещены здесь сведения об их партработе не только за 1905 г., но и за годы, предшествовавшие ему и последующие за ним, в расчете, что эти данные окажутся полезными для будущих работ по истории партии, а также покажут не только количество, но и качество тех революционных кадров, которыми партия располагала в 1905 г.».
В разделе «Литературно-лекторская группа при МК РСДРП(б)» имеется биография «Шулятиков, Владимир Михайлович», в которой в частности говорится:
«6-го сентября 1905 г. по разрешению приезжает в Москву на I месяц, попадает под манифест и остается в Москве. С октября 1905 г. вступает в члены „литературно-лекторский группы“ при МК РСДРП(б), активно работая в ней, как литератор и как лектор, выступает на съездах учительском и медицинском по заданиям МК».
«До работы во Владимире Варвара Павловна Сизова („Евгения“) зимой 1906—7 гг. уже принимала участие в партийной работе в Москве по складу литературы Областного Бюро, финансовой комиссии М.К. и военной организации, будучи одной из помощниц тов. Доната (Шулятикова)…» — упоминается в воспоминаниях Ф. А. Благонравова «От „Северного рабочего Союза“ до войны 1914 г.»[100].
Н. Н. Попов, работавший в Москве в годы реакции, сообщает: «Шулятиков (Донат) — видный деятель московской организации 1907—1909 гг., участник конференции расширенной редакции „Пролетария“ в 1909 г. Умер в 1912 г.»[101].
М.О.О.
№ 363
23 апреля
1910 г.
"Приставу 3 участка Пресненской части об обыске у проживающего в доме Панкратова кв. 28 по Соколовскому переулку у супругов из мещан 1910 г. Владимира Михайлова и Софьи Дмитриевой Шулятиковых.
Причина обыска: ликвидация С. Д. За начальника отделения
{* Н. Н. Попов. Очерк истории Всесоюзной коммунистической партии (большевики). С. 426. Изд. 4, 1927 г.}
Из рукописных агентурных записок провокатора В. В. Богатова, служившего в московском книгоиздательстве "Мир"и книжном магазине «Труд» (охранная кличка «Камнев»). Член партии с-д., о которой давал сведения с января 1910 г. После революции был арестован как провокатор.
I. «Камнев. 9.VIII-1911 г.
В пятницу 5-го сего августа был Н. Н. Яковлев.
Он хочет познакомить Алексея Московского с литератором… Владимиром Михайловичем Шулятиковым для того, чтобы Алексей Московский кое что делал в нелегальной литературе под наблюдением Шулятикова.
Шулятиков сотрудничает в книгоиздательстве „Современные проблемы“ и в „Московском книгоиздательстве“, а живет за городом на даче. Адрес для писем такой Ст. Кунцево Моск.-Брестск. ж. д. Почтовое отделение. До востребования. Влад. Михаил. Шулятикову.
Но так как Н. Н. Яковлев уехал и приедет в Москву 10-го августа, то Яковлев написал письмо Шулятикову, чтобы он позвонил по телефону в книгоизд. „Мир“ 137-31 и вызвал Вас. Вас. <Богатова> для условия встречи Н. Н. Яковлева с ним Шулятиковым. Поэтому Шулятиков должен позвонить 9-го или 10-го от 3-4 дня.
Свидание должно состояться 10-го от 4 1/4 до 4 1/2 ч. веч.
Партийная и очень конспиративная, по словам Яковлева, кличка Шулятикова „Донат“.
Еще Н. Н. Яковлев должен встретиться с развитым типографом Борщевским.
10-VIII Яковлев будет у себя на квартире уг… пер, так как к нему явится в 6,5 часов Борщевский.
Ник. Сергеев. Мамонтов, отбывш. срок, выслан»[102].
2. «КАМНЕВ. 23-VIII-1911 г.
11-го сего августа в конторе М<ир> были Н. Н. Яковлев и Шулятиков… говорили о создании органа в Москве вместо „Рабочего Знамя“, но оказывается трудно достать 1500 рублей для создания, но все-таки решили принять некоторые меры для отыскания денег.
Шулятиков обещал походить по своим связям, где он работает, как, например, соврем<енные> проблемы, т-во Мир и т. п. Здесь путем пожертвований он думает собрать до 50 руб…
К тому же делу думают привлечь Алексея Московского, но последний совместно с … Шулятиковым работать не желает и соглашается лишь посмотреть издание, когда оно осуществиться, на свое бесконтрольное (со стороны Доната и ком) попечение»[103].
3. «КАМНЕВ. 10-IX-11.
10-го сего сентября около 2-х часов дня пришел господин по паролю от Гаврила Ивановича Хундадзе, т. е. от Алексея Московского. Пришедший просил адрес Шулятикова Доната. По его словам у него есть к Шулятикову очень важное поручение. До этого господина приезжал последний раз Алексей какой<-то> с этим поручением, но он теперь арестован, а потому он просил как можно скорее дать ему адрес: иначе ему необходимо нужно ехать из Москвы.
Приехал, как он говорит, из далека. От ясных разговоров, видно, уклоняется. В Киеве был месяц тому назад. В словах его скользнуло, что с Кавказа. Тип для меня показался подозрительным и что он вполне может быть солидным лицом для какой-либо организации… Я назначил ему свидание 11-го сего сентября в 2 часа дня в конторе, где и передам ему адрес, какой имеется.
Он говорит, что ему еще одно лицо обещало достать его адрес и тогда он не придет. То необходимо иметь в виду Шулятикова. Он обязательно с ним встретиться.
А вот приметы этого типа: среднего роста и телосложения, лет 25-30, тип кавказца, наверно грузин, интеллигент. Можно» когда раздетый, принять за пом. присяж. повер. Короткие волосы, но не бобриком. Средние усы. Лицо продолговатое. На левой щеке, не знакю почему, присажено черное пятнышко размером О с эту точку приблизительно. Как обыкновенно, лицо смугловато. Одет: синеватый + чистый (чистота в смысле аккуратности) костюм, в штиблетах. Пальто клеточками;на голове котелок. Я его буду ждать от 1,5 до 2,5 в конторе 11 сего сентября…"[104]
4. «КАМНЕВ. 14-IX-11.
Господина, который искал Шулятикова, до сих пор не видать. Он должен зайти и к Алексею Московскому, но тоже не был.
Алексей говорит, что это приехал человек из Баку. Предлагал Алексею поехать в Баку и провести выборы, вернее подготовить почву для выборов на конференцию.
В книгоиздательстве Знаменского адрес Шулятикова не сказали, а сказали, что как приедет, то позвонит по телефону В. Богатову.
13-го сего сентября В. Богатову в квартире Яковлева назначил свидание Павел Карлович Штернберг — Прив. доц. Московского университета, он же астроном-наблюдатель. Свидание было на квартире Н. Н. Яковлева, в комнате Штернберга.
Оказывается, он приехал с Крыма и через него у В. Богатова сосланные просят прислать книги, издаваемые Т-вом „Мир“, и нелегальную литературу, если какая имеется в Москве.
Кроме того, он привез Шулятикову письмо от Мандельштама и кое-что нужно передать на словах, а потому он просил сообщить Шулятикову, чтобы им повидаться, а так как Штернберг Шулятикова не знает, то просил В. Богатова их познакомить. Это должно быть на этой неделе.
Адреса для посылок на Крым такие:
1) Ал<ександру> Петр<овичу> Смирнову[105],
2) Варв<аре> Никол<аевне> Яковлевой,
3) Арк Фед Иванову,
4) Мандельштаму…»
Среди писем у Шулятикова сохранилась открытка Павла Карловича Штернберга (1865—1920) Член партии с 1905 г. Член Реввоенсовета 2 армии Восточного фронта.
«Кунцево по Брестской ж.д.
Дача Васюка. Владимиру Михайловичу Шулятикову»
Москва.. Штамп 2.II.11 Кунцево Моск. г. 2.II.11
Владимир Михайлович!
Мне надо было бы с Вами повидаться. Могу ли я ждать Вас дома в пятницу 4-го в 3 часа дня или в воскресенье 6-го в 12 ч.
Мой адрес: Ср. Пресня, Никольский пер., Астрономическая Обсерватория Павлу Карловичу Штернберг".
Сохранилось и письмо Николая Николаевича Яковлева (кличка Василий Иванович) (1886—1918). Член партии с 1904 года. Один из руководителей борьбы за установление Советской власти в Сибири и организаторов Красной гвардии Сибири. С февраля 1918 г.председатель ЦИК Советов Сибири (Центросибири). Расстрелян белогвардейцами.
Письмо написано на бланке.
«Главная контора изданий Т-ВА „Мир“
Москва, Занаменка, 9. Тел. 137-31».
"Августа 5-го дня 1911 г.
Многоуважаемый Владимир Михайлович!
Не откажитесь позвонить по телефону в книгоиздательстве «Мир»! 8-го или 9-го августа до 4-х часов дня и вызвать Василия Васильевича. С другими членами книгоиздательства переговоры иметь не рекомендуется, ввиду частного характера намечаемого предприятия. Удобнее звонить от 3-до 4 часов.
Чрезвычайно сожалею, что сегодня не удалось перетолковать с Вами по этому делу, когда Вы были в «Совр<еменных> Пробл<емах> и дали адрес для писем.
С приветом В<асилий> Иван<ович>».
Сохранилась также приписка Н. Н. Яковлева на письме Н. И. Бухарина из Гановера к Шулятикову:
«27-14/Х-11 г. Уважаемый Вл<адимир> Мих<айлович>!
Пользуюсь письмом Ник<олая>, чтобы черкнуть несколько слов. В. В. <Богатов-провокатор>, у которого мы с Вами беседовали, уехал неожиданно из Москвы. Весьма возможно поэтому, что, если бы Вы и желали сообщить что-нибудь моим знакомым, то не можете этого сделать за неимением адреса и всего прочего. Не откажитесь сообщить, если в том есть нужда, каким образом желаете Вы поддерживать с ними сношения. Макс, пишет, что ничего от Вас не получал относительно переводов.
Скажите, пожалуйста, в каких кругах пускают против меня гнусные слухи; в кругах, состоящих при вертящихся около, или среди серьезной публики. И не коренится ли этот слух там, где живет сейчас моя сестра? Там есть один московский человек, ненавидящий меня почему-то и действительно распространяет про меня всякие штуки. Не откажите сообщить. Это для меня чрезвычайно важно.
С т. приветом Вас<илий> Иванович».
Елизавета Иосифовна Герцовская (Дымшиц) (р. 1883 г.), член ВКП(б) с 1903 г., член Выборгского районного комитета РСДРП(б) в 1907 г. в Петербурге, член Горкома и Рогожского райкома в 1909 г. в Москве, секретарь Замоскворецкого райкома партии в 1917 г. в Москве.
В автобиографии записано:
«Пробыла здесь <в Евпатории> примерно до 1912 г. и вернулась в Москву. Здесь встретилась с тт. Лядовым, его братом Одисеем, Шулятиковым, Малышевым.
Проводила по-прежнему пропагандистскую работу среди сослуживцев по месту работы. Надо сказать, что в это время свою основную работу — педагога я вынуждена была оставить — нигде не могла найти педагогическую работу. Пришлось взяться для заработка за разную конторскую работу, которую тоже не сразу находила»[106].
У папы открылось кровотечение. Его свезли в Солдатенковскую больницу. Потом узнали, что у папы язва желудка. Он приезжал в Кунцево из больницы два раза. В первый раз месяца на полтора, а во второй раз жил в Москве один месяц без 4 дней, а потом поехал в Кунцево. Я в Москве жил с ним.
В четверг 22-го марта была операция. После операции папе не велели разговаривать много. Через четыре дня после операции папа попросил соседа своего доктора-больного сказать по телефону своему товарищу Курскому, чтобы передать маме, что ему плохо. Когда сосед вернулся, то папа уже умер. Это было в 12 часов утра. Напа умер от паралича желудка. Панихида была 28-го марта, а похороны 29-го марта.
Умер 26 марта 1912 г. Похоронили на Ваганьковском кладбище. После ухода родственников группа московских рабочих и Д. И. Курский остались на могиле, чтобы сказать последнее прости. Среди них была одна женщина.
В воскресенье 1(14) апреля 1912 г. «Звезда» известила о его смерти:
"Памяти В. М. Шулятикова
В. М. Шулятиков был известен как автор литературно-критических статей и философской работы: «Оправдание капитализма в западно-европейской философии»… Схематичность построений дала повод Г. В. Плеханову упрекнуть систему Шулятикова в упрощении марксизма.
В сфере практической политики он от начала до конца оставался верен с.-д. знамени. Это особенно важно отметить в наше тяжелое время, в дни массового открещивания от партийности, в дни повального бегства интеллигенции, особенно литературной, из марксистского лагеря.
Одно это отводит ему заметное место в истории русской общественности.
До самой смерти жил он нуждаясь. А после смерти оставалась большая семья, лишенная всяких материальных средств,
Вот о чем свидетельствуют документы. А мемуары?
А. П. Голубков вспоминает: «На партийной работе он был чело веком новым».
В. Ф. Фриче напоминает: «…В. М. Шулятиков… встал в 90-х годах в ряды марксистов, всецело посвятил себя революционной деятельности, великому делу освобождения пролетариата…»
{* А. Голубков «Из эпохи реакции». Пролетарская революция, 1928, № 9(80), с. 194.}
Описанное Голубковым частное совещание одних антиотзовистов продолжалось два дня и состоялось незадолго до официального открытия Совещания расширенной редакции «Пролетария».
Осип Аронович Пятницкий — участник этого совещания одних антиотзовистов сообщает: «Это неофициальное заседание длилось, кажется, два дня. На них обсуждались вопросы, связанные с дальнейшей работой в Росиии и с отношением к отзовистам-ультиматистам и „богостроителям“, которые находились в рядах большевиков. Совещание единодушно отмежевалось от всех отклонений от марксизма и большевизма»[107].
Это увязывается с сообщением Департамента Полиции № 132266 от 24 июня 1909 г.:
Начальнику Московского Охранного Отделения
. . . . . . . . .
На днях должны состояться в Париже заседания Большевистского Центра, куда в качестве представителя от Московского района прибыл Шулятиков („Донат“)…
На двух состоявшихся собраниях единомышленников Ленина, на которых отсутствовали Богданов, Марат и „Никитич“ (Красин), было поставлено выработать резолюцию, которую предложить Большевистскому Центру для принятия. Резолюция будет такого содержания, чтобы заставить сторонников Богданова, либо совершенно отколоться, или вполне подчиниться большинству,
Испол. об. Вице-Директора С. Виссарионов».[108]
Пятницкий рассказывает:
«Туда <в Париж> к моменту моего приезда уже прибыли из России секретарь русской коллегии ЦК Давыдов — Голубков, член ЦК Мешковский — Гольденберг, Михаил Томский, Донат — Шулятиков (из Москвы) и другие товарищи. В Париже тогда находились тт. Ленин, Надежда Константиновна, Зиновьев, Каменев, Марк и Иннокентий.
На следующий день после моего приезда на квартире т. Ленина открылось неофициальное заседание расширенной редакции „Пролетария“ из вышеназванных товарищей. Фактически же это было заседание Большевистского Центра с представителями Питера и Москвы и несколько специально приглашенных товарищей, в числе которых был и я»[109].
В отличии от Пятницкого у Голубкова говорится: «Я далеко не уверен, что частное совещание происходило на квартире Владимира Ильича, указание на что есть в современной литературе. Наоборот, мне вспоминается, что и оно так же, как и все заседания открывшегося вскоре официального совещания, происходили в одном из кафе, которые нам из-за различных соображений приходилось часто менять.
Очень ясно представляется мне „товарищеская встреча“, состоявшаяся в квартире Каменева по прибытии большинства делегатов, еще до начала совещания, которую мы провели, признаться, довольно шумно и весело, но собрания в квартире Ленина, куда в течение этого времени я заходил довольно часто, не помню»[110].
Слова Голубкова подтверждаются сообщением В. И. Орлова о докладе Шулятикова Исполнительной Комиссии Московского Окружного Комитета о неофициальной части Парижского совещания:
«Тов. Донат… сам предложил познакомить Исполнительную Комиссию с неофициальной частью Парижского совещания. Около 10 августа 1909 года т. „Донат“ — „сделал подробный доклад“ Золотовой и Орлову о заседаниях расширенной редакции „Пролетария“, в квартире Дубинских, а доме Чулкова на Арбате, детально остановившись на взглядах Ленина, развитых им на заседании в Кафе Льва в Париже»[111].
Голубков и Пятницкий не называют в числе участников обоих совещаний делегата Урала Скрыпника. Между тем его присутствие на официальном Совещании многократно зафиксировано в «Протоколах».
Свидетельством же его участия в частном совещании одних антиотзовистов является запись его рукой в «Протоколах» ссылки, что «Комиссия для выработки резолюции… по вопросу <о задачах беков по отношению к думской деятельности> была выбрана сначала на частном совещании единомышленников, а затем в том же (отчасти дополненном) составе перевыбрана Большевистским Центром» (Протоколы, с. 94).
Да и вообще было бы весьма странным проводить это подготовительное частное совещание одних антиотзовистов без одного из трех представителей областей, решительного антиотзовиста — Скрыпника.
Скрыпник вместе с Шулятиковым занимался организацией работы рабочей группы на 1-ом Всероссийском съезде фабричных врачей в апреле 1909 г., соприкасался по работе МК. Шулятиков выдвигал кандидатуру Скрыпника в Областное Бюро.
У Голубкова упоминается, что Шулятиков «по приезде в Париж еще до начала конференции» остановился «на квартире Каменева». Каменев и Шулятиков были знакомы по Москве, где первый ни раз бывал у Шулятикова.
Заглянув в справочник Е. Леви «Большевики Москвы 1905», можно установить, что Дубровинский, Шулятиков, Шанцер одновременно были членами лекторской группы МК. К этому добавить можно, что умершая в 1947 году его жена Шулятикова Софья Дмитриевна ни раз рассказывала о Шанцере и его семье, о А. А. Богданове и Наталье Богдановне Богдановой: эти семьи были знакомы.
На основании ранее сказанного Крупскую тоже нельзя отнести к категории лиц, знавших Шулятикова «только по наслышке». Характерно, что в «Воспоминаниях о Ленине» ею упоминается не только о пребывании Шулятикова на Совещании, но и «его повешенная сестра».
Уже приведенных фактов достаточно для демонстрации достоверности утверждения А. Голубкова «Делегат от Московской области т. Донат был известен собравшимся товарищам только по наслышке. Лично никто его не знал».
С частным совещанием связана заслуживающая внимания удивительная история. Никем не оспаривается факт заседаний этого частного совещания и присутствия на нем Шулятикова. Все три доктора упоминают о нем.
«Перед открытием Совещания состоялся предварительный обмен мнениями на квартире В. И. Ленина, в котором приняли участие: Владимир Ильич, Зиновьев, Каменев, Дубровинский, Гольденберг, Любимов („Марк“), Томский, Рыков, Шулятиков, Пятницкий, Крупская и Давыдов-Голубков» — говорится в книге Кретова (с. 121). Также стыдливо оно называется только предварительным (а не фракционным собранием или «частным совещанием» на языке 1909 г.) и Москалевым? «Перед открытием заседания, на квартире у В. И. Ленина состоялось предварительное собрание» (стр. 150).
Мы уже знаем, что по докторам, Шулятиков отзовист-ультиматист.
Возникает вопрос: как проморгали организаторы частного собрания одних антиотзовистов и допустили на него отзовиста-ультиматиста Шулятикова? И допускали два дня: частное совещание продолжалось два дня.
В чем дело? Как они потеряли бдительность?
А дело вот в чем.
Антиотзовисты — члены Большевистского Центра не принадлежали к категории людей, сидящих между двух стульев. Они в условиях ожесточенной фракционной борьбы не ориентировались на самотек, а отстаивая революционный характер партии, ориентировали большевистские организации на выбор представителей от областей только из антиотзовистов.
Большевистский Центр, прежде чем решать вопрос о вызове областников на Совещание, выясняет, кто они могут быть: отзовисты, ультиматисты, антиотзовисты, можно ли надеяться на прибытие только антиотзовистов.
7 апреля нов. ст. (25 марта) 1909 г. Дубровинский отправляет из Парижа конспиративное письмо в Петербург:
«Вот для вас на очереди большая забота: на предстоящее собрание „Широкого состава“ весьма возможно придется позвать и областников, т. е. питерцев, москвича, уральца.
Щекотливость дела двойная:
1. Много будет сугубо-конспиративного; нельзя допустить скорее, чтобы приняли решение не вовсе в темную. Ждем ответа…
2. Вопрос направления — по нынешним временам, нельзя ведь ручаться ни за один коллектив: провалился один человек и глядь направление другое. Поэтому вопрос об областниках не предрешается (срок созыва неведом, состав собрания точно еще не вырешен, вопрос этот разберет ближайшее собрание б. ц.).
Зато повнимательнее поработайте над выяснением и подготовкой состава…
{* ЦГАОР. ДПОО. 1909 г. Ед. хр. 83, лист 105. Вх. 918х — 28 марта 1909 г. Копия письма с подписью „Ин…“, из Парижа, от 7 апреля н. ст. 1909 г. к Надежде Константиновне Дылевой в С. Петербург, Петербургская сторона, Подрезова у., д. 24».}
Через 11 дней, 18 апреля н. ст. (5 апр. ст. ст.) 1909 г. из Парижа отправляется в Петербург новое письмо:
«Необходимо прислать представителя от Питера и Москвы с областями, за это должен взяться Давыдов и организовать это дело» Хорошо заранее произвести выборы в обеспечение от правила.
Мы надеялись, что будет представитель от Урала, но теперь после провала это, должно быть, устроить не удастся, разве только представитель, бывший на конференции, мог бы это как-нибудь уладить"[112].
В каких условиях и какие усилия необходимо было приложить для реализации директивы БЦ, можно представить, ознакомившись с поездкой Скрыпника для проведения выборов представителя от Уральской области.
В марте 1909 года в Екатеринбурге собиралась конференция Уральских социал-демократов. В ночь с 27 на 28 нарта 1909 года, когда большинство делегатов уже съехались, в Екатеринбурге начались повальные обыски и аресты. Провокатор Семен Бахарев выдал конференцию в руки полиции. Все участники конференции — 33 человека — были арестованы. Конференция провалилась[113].
Начальник Московского охранного отделения 30 апреля 1909 г. за № 4990 докладывал:
«Учитель из крестьян Камского уезда, Георгий Георгиевич Ермолаев (в наблюдении Карий), исполнявший в последнее время… обязанности секретаря Московского Комитета РСДРП, вследствие замеченного им за собой наблюдения и опасения ареста, 27 апреля выехал в г. С. Петербург под наблюдением филеров вверенного мне Отделения»[114].
13 мая 1909 г. за № 8536 начальник Петербургского О. О. докладывал:
«Ермолаев… 6 сего мая под наблюдением филера Шишелина, с поездом № 17, выехал в г. Москву, где и был передан для дальнейшего наблюдения филерам Московского О. О.
По имеющимся в Отделении сведениям „Карий“ из Москвы поедет в гор. Уфу» (там же).
11 мая 1909 г. начальник Самарского Губернского жандармского управления докладывал:
«Утром 10-го сего мая в гор. Самару прибыл… видный социал-демократ по кличке „Карий“, направляющийся для работы в Уфу, который пробыв в Самаре до вечернего поезда 1 4, того же числа… выехал в Уфу.
За время пребывания в Самаре „Карий“ посетил Коммерческое училище, преподавателя этого училища Надворного Советника Павла Никитича Быстрицкого, проживающего по Самарской улице, в доме № 113 и акушерку-массажистку Марию Григорьевну Шахтер, проживающую по Почтовой улице, в доме № 15» (вам же).
16 мая 1909 г. начальник Уфимского губернского жандармского управления докладывал:
«Днем 11-го сего мая в Уфу прибыл видный социал-демократ по кличке „Карий“, направлявшийся из Москвы в Уфу для работы. Прибыв в Уфу, „Карий“ остановился в номерах Чернецова по Большой Успенской улице и, пробыв до 15-го сего мая, утром с поездом № 8… выбыл по направлению в гор. Пермь.
За время пребывания в Уфе „Карий“ посетил дом № 42 по Суворовской улице, приказчика магазина Торгового Дома Стахеева-Пантелемона Максимова, Бокова, проходящего по наружному наблюдению по С.-д. организации под кличкой „Бодрый“, и контору Общества вспомоществования частному служебному труду, где имел свидание и беседовал в течение 6-ти часов с агентом Донского земельного банка Николаем Павловичем Брюхановым» (там же).
Результатом этой поездки Скрыпника явилась его статья «Положение партийной работы на Урале» за подписью «Щ» («Щур» — его партийная кличка)[115]. Из нее видно, что для проведения выборов областника на Совещание был послан решительный противник отзовизма и ликвидаторства.
В автобиографии Скрыпника 1921 года зафиксировано: «Проведя борьбу за большевизм в Москве и выборы на большевистскую конференцию, я объехал Урал с докладами. Построить уральскую конференцию не удалось: из местных работников вытянуть кого-нибудь на конференцию также не было возможности. Получил мандат на представительство от Урала на конференции с обязательством вновь приехать на Урал с докладом о ней»[116].
Каковы были условия выборов на Совещание в Москве? О лидере московских отзовистов Станиславе Вольском, будущему слушателю Каприйской школы Ивану Ивановичу Панкратову его московский товарищ писал: «В последнее время он ходил во все районы и делал доклады, выливая на свет всю грызню заграничных генералов, хотя ему МК сделал выговор за то, что он ходит самовольно по р. к. и собирает кружки; но он не обращал внимания, потому что находил поддержку в низах среди рабочих»[117].
Выступление Станислава Вольского 3 мая 1909 г. с призывом примкнуть к отзовистам описано Е. И. Герцовской (Дымшиц):
«В начале мая 1909 г. была проведена организованная Рогожским райкомом партийная конференция в связи с появлением в партии большевиков-отзовистов и ультиматистов. На конференции присутствовали тт. Захаров, Дулов, Казанский Анатолий, Герцовская, Ольга Павловна Петухова (пропагандистка), Шивяков, остальных участников конференции не помню. Присутствовал на конференции и Станислав Вольский.
Всячески стараясь доказать необходимость бойкота 3-ей контрреволюционной Думы, Ст. Вольский призывал рогожских большевиков примкнуть к отзовистам.
Участники конференции ответили, что вопрос о том, когда следует рабочим участвовать в Думе, и когда не следует, достаточно выяснен. Агитация Станислава Вольского в пользу отзовистов с треском конференцией провалилась. Конференция твердо стояла на большевистской ленинской позиции.
Не успела конференция закончиться, как мы заметили массу городовых, которая окружила пустошь за Колитниковым кладбищем, где происходила конференция. Круг городовых, приближаясь к нам, все больше смыкался и, подойдя вплотную, охватил нас тесным кольцом со всех сторон.
Мы были арестованы. Водили нас долго по улицам Москвы в сопровождении городовых и околодочных из участка в участок. Помню: приведут нас в участок — мы все начнем хором петь революционные песни, довольно долго нас так водили, пока разместили кого куда. Я и пропагандистка Петухова попали в Пречистенскую часть. Этот мой арест был четвертый. Просидела под арестом три месяца, частью б Пречистенской части, а частью в Бутырской тюрьме, после чего вновь была выслана под надзор полиции из Москвы»[118].
В апреле 1909 г. в Областном Бюро было два антиотзовиста (Курский и Шулятиков) и один отзовист (Станислав Вольский).
Московский Комитет — антиотзовистский. В отношении членов МК нельзя повторить слова Голубкова о Шулятикове «Лично его никто не знал»: Шулятиков сам член МК.
Об этом говорится в биографии секретаря МК Аршака Степановича Якубова (Ягупянца), составленной 16/V-1964 г. его женой Александрой Михайловной Якубовой, членом партии с 1907 г.:
«В начале 1909 г. секретарь МК партии большевиков „Валериан Нкколаевич“(Скрыпник) выехал за границу.
Секретарем МК партии был избран Якубов А. С.
В МК с.-д. партии большевиков в этот период входили: Гаврилов Николай, Венедиктов Александр, Давыдов Михаил, Львов Петр, Рыкунов Михаил, Завьялова Клавдия, Шулятиков и др. (фамилии и прозвища их я не могу вспомнить, всего 11 человек. Работу технического секретаря выполняла Якубова А. М.
Почти все из них были профессионалы-революционеры и жили нелегально. Уа каждым из них в то время следили царские ищейки, поэтому собираться вместе было трудно, тем не менее необходимо»[119].
При существовавшим соотношении сил ортодоксальных большевиков и богдановцев в руководящих партийных органах, от которых зависел выбор делегата в Париж, мог был избран только антиотзовист.
«Выборы на большевистскую конференцию», т. е. на Совещание, проводил секретарь МК Скрыпник. Еще до отъезда из Москвы он информировал БЦ, что мандата на Совещание от Москвы не получат ни отзовист (Станислав Вольский), ни отзовисты-ультиматисты (Лядов, Алексинский).
4 мая (21 апреля) 1909 г. Ленин сообщал Дубровинскому:
«Щур цел и ручается, что от Москвы отзовист не пройдет, Лядов и Алексинский … он теперь на Капри — тоже не пройдет. От Питера будет, говорят, антиотзовист»[120].
6 (19) мая 1909 г. новый секретарь МК А. С. Якубов (Аркадий П) сообщал БЦ:
«На совещание областное направили т. Доната и он должен быть уже у вас, что же касается Москвы, то она не будет иметь отдельного представителя, т. е. решили послать от всей области, но не отдельных организаций» {*}.
{* ЦГАОР, ДПОО, 1909 г., Ед. хр. 5ч 34 (2)
«С. С. 1898—909 годы 8 мая
Выписка из полученного агентурным путем письма, с подписью „Сек. МК Арк П“ Москва, от 6 мая 1909 года, к Mr. Calfati в Париж. Rue Lagrange, 15».}
Двухдневное частное совещание являлось фракционным собранием одних ортодоксальных большевиков и Шулятиков как антиотзовист был приглашен на это совещание. Прибыл он в Париж за месяц до официального открытия Совещания. Имел много встреч с организаторами и участниками Совещания и его антиотзовисткая позиция была известна к началу работ частного совещания.
{* А. Голубков «Из эпохи реакции», Пролетарская революция, IX-1928, № 9(80), с. 142.}
Получается, что Скрыпник, Якубов, Курский и другие антиотзовисты, делегируя Шулятикова, действовали неосмотрительно. Они послали, по Голубкову, человека без твердой линии, не вполне ориентирующегося в сущности разногласий, а по Кретову, отзовиста-ультиматиста. Но как это увязывается с фактами? Шулятиков входил в Областное Бюро вместе со Станиславом Вольским и Лядовым. Оба они были незаурядные социал-демократы.
"Вольский, Станислав (псевдоним Соколова, Андрея Владимировича), род. 1880, с.-д., литератор… Исключенный в 1899 из Моск. ун-та за участие в студенческом движении, В., после нескольких лет пребывания за границей, вступает в ряды с.-д.-тии. 1902 г. был привлечен к суду по делу московской с.-д. организации, просидел несколько месяцев в тюрьме, а затем выслан под надзор полиции в Волоколамск. После раскола партии примкнул к ее большевистскому крылу. В 1904—1905 состоял членом Моск. комитета; летом 1905 руководил грандиозной забастовкой ткачей на. Талке (Иваново-Вознес. район), выдвинувшись впервые в качестве крупного организатора и агитатора. Принимал деятельное участие в подготовке и проведении декабрьского вооруженного восстания в Москве (1905).
В 1906 был членом Петербургского к-та партии.
В 1908 В. начинает отходить от большевиков, увлекаясь, с одной стороны, анархо-синдикализмом, а с другой стороны, разделяя тактическую позицию так наз. отзовизма, лидером которого в Москве он являлся в 1908-09. Высланный за границу, принимает участие в работе партийных школ в Болонье и Капри, примыкая к группе «Вперед»[121].
Делегат Пятого съезда РСДРП от Московской организации, на съезде — большевик[122].
В. И. Орлов, не разделявший его отзовистской позиции, но близко и длительно знавший Станислава Вольского, называет его «талантливый и энергичным московским работником»[123].
В. К. Таратута в воспоминаниях «Декабрь 1905 года в Москве» о конференции московской большевистской организации, принявшей решение о восстании, пишет: «Только после окончания опроса представителей фабрик и заводов было предложено лучшему из агитаторов Московского комитета того времени тов. Станиславу (Вольский) выступить с заключительной речью. Он начал свою речь с заявления, что конференция решила сделать вооруженный натиск на все силы черной реакции, что это будет жестокий кровопролитный бой, причем наша партия должна стать руководителем этого боя»[124].
Хорошее представление того времени дает книга Испарта:
«Мартын Николаевич Лядов (Мандельштам). Старый процессионал-партиец, основатель первой Московской рабочей организации в 1893 п., во главе которой стоял до 1895 г. Родился в 1872 г.
Участник 2,3,4 и 5 съездов РСДРП и партконференции в Териоках, Котке, Гельсингфорсе и Париже. Организатор 3 и 4 съездов.
Объездил всю Западную Европу. 3 года учился за границей юридическим и общественным наукам… По заданиям ЦК участвовал 9-го января в Петербургской работе и в Баку во время февральской и августовской резни.
С октября 1905 г. по январь 1906 г. был в Москве членом исполнительной комиссии МК для руководства вооруженным восстанием вместе с Шанцером и Васильевым-Южиным… Участвовал в Свеаборгском восстании. В 1907 году был членом Екатеринбургского и Уральского областных комитетов, делегатом от Урала на Лондонском съезде, проводил выборную кампанию на Урале во 2-ую Гос. Думу и в Москве — в 3-ю. Участвовал в Таммерфорской военно-боевой конференции. 1909-11 гг. вел партшколу на Капри и в Болоньи»[125].
Как свидетельствуют протоколы заседаний Областного Бюро по вопросам об участии рабочих организаций в Первом Всероссийском съезде фабричных врачей и об организации заграничной партшколы, Шулятиков отстаивал линию ортодоксальных большевиков против Станислава Вольского и Лядова.
Смог ли бы противостоять таким двум авторитетным, опытным, энергичным партийцам-профессионалвм, если бы он «не вполне ориентировался в -сущности разногласий»? Решения должен был принимать сам Шулятиков: никакого четвертого члена Областного Бюро не было, который бы проводил антиотзовистскую линию и за которым он моё бы следовать.
Действия Шулятикова соответствуют воспоминаниям Флеровского:
«…Шулятиков невысокого роста, чрезвычайно подвижный, нервный. С места в карьер, лишь только узнал, что я посланец из Сормовской организации, он заговорил о „богостроительстве“, об „эмпириомонизме“ Богданова, о „махизме“. Говорил быстро, бегая из угла в угол. Все эти вещи были очень интересны, но мне казалось, что они отношения к моему делу не имеют, я это и высказал.
„Как не имеют? — вскипел Донат, ведь отзовизм это и есть богоискательство, махизм — извращение маркиизма“… и тут же персонально перечислил некоторых „отзовистов“, связанных с тем или иным антимарксистским грехом…»
Стоит припомнить, что разговор Флеровского с Шулятиковым происходил в апреле 1909 г. незадолго до отъезда последнего в Парик на Совещание.
Обострившаяся борьба отзовистов и ортодоксальных большевиков толкала Шулятикова на проработку вопросов отзовизма еще до Совещания. Он вместе с Курским был редактором №№ 6 и 7 «Рабочего Знамени», вышедших в ноябре и декабре 1908 г.
«С 6-го номера в редакцию вошли В. М. Шулятиков и Д. И. Курский, которые и вели газету до ее смерти» сообщает И. И. Скворцов-Степанов, прекративший редактировать после 5 No.[126]
«Летом и осенью 1908 года отзовистская кампания в Москве: „Рабочее Знамя“ открывает дискуссию и опровергает отзовизм»[127].
К Шулятикову приложимы слова, которыми Ленин сопроводил перепечатку «Письма» в февральском номере 1909 г. «Пролетария» из № 7 Московского нелегального «Рабочего Знамени»:
«… встречал каждый день живых представителей отзовизма, видя на месте их практическую отзовистскую агитацию, с каждым днем грозящую все больше отклониться от пути революционной социал-демократии, наш московский орган вынужден был поставить вопрос резко и принципиально-непримиримо, как он с полным основанием поставлен.
Или революционный марксизм, т. е. в Росии — большевизм, или отзовизм, т. е. отказ от большевизма, так поставил вопрос московский товарищ»[128].
Шулятиков вел борьбу с лидером московских отзовистов, будучи вместе с ним членом МК и Областного Бюро.
Они как противники вместе были на ноябрьской областной конференции 1908 года. Здесь «по вопросу о текущем моменте были прочитаны два реферата, один из которых защищал позицию МК, другой же развивал „отзовистскую“ точку зрения»[129].
В 6 и 7 NoNo «Рабочего Знамени» помещены шесть статей с комментариями и обоснованиями узловых моментов резолюции Московского Комитета РСДРП, в том числе «Письмо партийного работника», а также опубликованы решения областной конференции. Шулятиков, хотя бы как редактор, должен был прорабатывать все эти вопросы и обязательно под углом зрения борьбы с отзовизмом: как в МК, так и на областной конференции противостояли две точки зрения.
При редактировании этих номеров он использует и зарубежный опыт.
В 1908 году вышел перевод книги итальянского синдикалиста А. О. Оливетти «Проблемы современного социализма. Перевод с итальянского Г. К<ирдецова> редакцией В. М. Шулятикова. С предисловием автора к русскому изданию». Издание С. Дороватовского и А. Чарушникова. Москва. 1908 г. 234 стр.[130]
В главе «Социализм и анархизм» читаем? «Анархисты думают, что народная масса стихийно-революционно настроена и удерживается лишь благодаря внешней, материальной силе давления, без которой масса постоянно свободно двигалась бы.
Они, следовательно, воображают, что достаточно зажечь в массе революционный фитиль, чтобы вспыхнул всеобщий пожар…» (с. 51).
Разве не близкая мысли высказывается в «Письме партийного работника» при разборе положения отзовистов «О перестройке партийной организации» в целях возрождения революции"?
Автор «Письма» пишет:
«Выходит, как будто революция возродится или не возродится в зависимости от того, хорошо ли будет организована партия. До сих пор такая точка зрения составляла достояние полицейских. Охранщики и прокуроры и говорят, что стоит лишь перехватать с.д. и упрятать их в крепкие тюрьмы, стоит лишь уничтожить революционные организации, — и опасность революции или ее возрождения будет устранена.
По существу также рассуждают и анархисты, которые полагают, что революцию можно „начать“ или „возродить“ в произвольно выбранный ими момент.
Следует думать, что автор письма просто обмолвился; он, вероятно, хотел сказать о перестройке организации в тех целях, чтобы возрождение революции не застало нас врасплох, чтобы организация не стояла ниже великих требований революции. Но „возродить революцию“ никакая перестройка организации не может» (с. 5).
В "Протоколах Совещания расширенной редакции «Пролетария» зафиксировано сходное высказывание:
«Донат … Отзовисты… строят свою позицию на возможности через думскую организацию возродить революцию» (с. 97).
В переводе мы читаем:
«Под пролетариатом, который, по крайней мере, в потенции, носит в своей груди семя своего собственного революционного освобождения, стоит еще более низкое, более униженное стадо, лишенное всякого человеческого облика… Такие массы — как это пророчески отмечал Маркс в Коммунистическом Манифесте, — представляют собой сильнейший оплот всякой реакции; последние ужасающие эпизоды из практики русских черных сотен вполне подтверждают марксово предсказание» (с. 51, 52).
Нечто похожее говорится в «Письме»:
«Не совсем хорошо и то обстоятельство, что автор возлагает свои упования на „движение изголодавшихся народных масс“, причем, очевидно, понимает голод только в самом грубом, российско-деревенском и босяцком … значении этого слова. Автор, по-видимому, не знает, что такой голод при известных условиях роз; дает только движения, называемые погромами, и состояния, именуемые кабалой, и ничего больше. На такой чисто-физиологический голод возлагают свои упования анархисты, а не с.-д.».
Эта же мысль проводится и в передовой того же 7 No, в котором помещено «Письмо»:
«До сих пор борьба сельскохозяйственных рабочих затруднялась именно тем, что они были еще наполовину собственниками, и потому поддавались на удочку тех самых несбыточных надежд, которыми тешил себя крестьянин, „Кто-то поможет, кто-то придет“ — быть может таинственный студент, быть может генерал в мундире, быть может посланец от царя или Думы.
А пока этих благодетелей нет — грабь помещиков, бери, что можешь, если же будут пороть — утекай без оглядки. Такова была нехитрая тактика крестьян и стоявших под их влиянием сельскохозяйственных рабочих. Интересно, что в 1905 г. даже в районах с большим количеством сельскохозяйственного пролетариата (юго-западный район) преобладали погромы; понадобился целый код неудач, чтобы заставить изменить тактику»[131]?
В 1907 году вышла брошюра В. Шулятикова «Трэд-юнионитская опасность». В ее первой главе автор показывает роль бакунистов в нанесении удара Интернационалу, а во второй — современную роль анархо-синдикалистов:
«Как и в. дни распадения Интернационала, теперь социал-демократии приходится выдерживать сериозную борьбу с двумя враждебными ей течениями в пролетарском лагере.
Профессиональные союзы — единственная цитадель современного рабочего класса; только в этих союзах пролетарии могут „чувствовать себя дома, между своими“; эти союзы — могучие орудия классовой борьбы: посредством них поддерживается одновременно и отделение рабочих от членов других классов и дух борьбы, необходимый в их постоянных столкновениях с хозяевами и государство»; здесь в недрах своей классовой организации производители вырабатывают даже и свою идеологию" (Гюбер Лягардель «Революционный синдикализм» (изд. «Шиповника», стр. 44).
Так заявляют те оппоненты социал-демократии, которых принято, среди весьма широких буржуазных кругов, считать «крайними левыми»; — на -самом же деле, мы имеем перед собой опять-таки разновидность профессионализма; их профессионализм, как и профессионализм старых «юрцев», сдобрен анархическими симпатиями.
И опять-таки подобные оппоненты по сравнению с оппонентами другого типа играют второстепенную роль. Правда, в отдельных случаях, именно там, где капитализм сравнительно слабо развит, они могут рассчитывать на некоторый успех (напр. во Франции), разумеется, успех временный. Но в царстве наиболее усовершенствованной машинной техники, наиболее развитого капитализма, дело обстоит совершенно иначе. Там господам Фридбергам, с их анархическим профессионализмом, не стяжать даже лавров Бакунина".[132]
Остальные же главы брошюры 1907 года направлены против меньшевиков с их идеей «всероссийского рабочего съезда».
Ленин в послесловии при перепечатке «Письма партийного работника» подчеркивал:
«Автор перепечатанной статьи совершенно прав, когда говорит, что рассуждения отзовиста в 5 No „Рабочего Знамени“… и вообще отзовизм, как направление, равны меньшевизму на изнанку, с его проповедью „рабочего съезда“ и пр.
И он еще больше прав, когда говорит, что принципиальные обоснования, приводимые некоторыми отзовистами в пользу своего направления — помимо их собственного политического сознания — объективно грозят сблизить их с анархо-синдикалистами или просто с анархистами»[133].
Уже после встреч и бесед с Шулятиковым, 30 августа нов. ст. 1909 г. Ленин обращал внимание учеников Каприйской школы на то, что редактированную Станиславом Вольским «статью „Рабочего“ отзовиста в № 5 „Рабочего Знамени“ само это „Рабочее Знамя“ признало проникнутой взглядами анархизма»[134].
Будучи единоличным редактором № 5, И. И. Екворцов-Степанов опубликовал полностью отзовистское "Письмо рабочего (0 плане партийной работы в связи с оценкой текущего момента), сопроводив его примечанием:
«Не разделяя в целом точки зрения автора письма, редакция охотно предоставляет место этому письму б газете, тем самым открывая ее страницы для дискуссии по столь интересующему в данное время партийные круги вопросу».
Новая редакция «Рабочего Знамени» (Курский, Шулятиков) подходят к этому делу с других позиций. В конце «Письма партийного работника» (№ 7 «Рабочего Знамени», с. 6) подчеркивается ранее уже высказанная в нем мысль:
«В заключение приходится еще раз пожалеть, что письмо в 5 номере не было сокращено до одной последней части, в которой только и содержатся заслуживающие большого внимания предложения. Но было бы неправильно из-за нее оставлять путаницу 1 и 2 части без ответа.
В свете приведенных фактов какая характеристика Шулятикова ближе к истине:
1) Донат „не вполне ориентировался в сущности разногласий и особо твердой линии не имело“ (А, Голубков).
2) Отзовист-ультиматист Шулятиков (Кретов, Барчугов, Москалев)»
3) «Решительный противник отзовистской тактики, вполне определенный сторонник ортодоксального большевизма, тов.(Донат)»
"(Зиновьев, Ленин, Каменев),
Сквозь призму каких лет каждая из них написана?
Председатель Мпарта Михаил Степанович Ольминский обращался «От Истпарта ко всем товарищам»:
«Десятилетие нашей борьбы против самодержавия, а затем в годы гражданской войны унесли в могилу многих товарищей…
Ведь жизнь каждого из них частица истории партии, камень в постройке великого коммунистического будущего.
Нельзя жить без прошлого, без знания своей истории. И нельзя знать истории, не зная ее деятелей»[135].
Историки первых лет революции этой стороне уделяли много внимания. Ими были выпущены:
1) 1920 г. В. Невский. Материалы для биографического словаря социал-демократов, вступивших в российское рабочее движение за период от 1880 до 1905 гг.
Выпуск 1. А--Д. 280 стр.
2) 1931 г. В. И. Невский, З. А. Корольчук, Ш. М. Левин.
Деятели революционного движения в России.
Био-библиографический словарь.
Том V. Социал-демократы. 1880—1904.
Выпуск 1. А--Б. 198 стр.
1933 г. Выпуск 2. В-Гм
К сожалению, это прекрасное издание, с большими библиографическими указателями, оборвалось в 1933 г. только на букве Г.
3) «Деятели СССР и Октябрьской Революции.
Автобиографии и авторизованные биографии».
Выпущено как приложение к 41-ому тому Энциклопедического словаря Гранат.
4) 1925 г. Е. Леви «Большевики Москвы 1905».
Об одном из таких изданий — о «Памятнике борцам пролетарской революции, погибшим в 1917—1921 годах» — Борис Волин писал в «Рабочей Москве»:
«Никогда мне не приходилось читать книги более печальной и более прекрасной, чем эта книга-памятник. С этой книгой толь ко отчасти может сравниться маленькая книжка Арну — „Мученики коммуны“.
Только с величайшим благоговением можно эту книгу читать, только с обнаженной головой можно ее брать в руки.
В этом „Памятнике“ собрано до девятисот имен рабочих, солдат, крестьян и интеллигентов, коммунистов и беспартийных, погибших в эти героические годы за пролетарскую революцию»[136].
Слова М. С. Ольминского созвучены со сказанным еще в 1910 году Лениным:
«Фарисеи буржуазии любят изречение: de mortius aut bene aut nihil (о мертвых либо молчать, либо говорить хорошее).
Пролетариату нужна правда и о живых политических деятелях и о мертвых, ибо те, кто действительно заслуживает имя политического деятеля, не умирают для политики, когда наступает их физическая смерть»[137].
Применительно к рассматриваемому случаю о позиции трех докторов в отношении Шулятикова более подходит другое изречение: о мертвых либо молчать, либо говорить дурное.
Шулягаков умер в 1912 г. Не участвовал во внутрипартийной борьбе в послеоктябрьский период. О деятельности его имеется немало документов. "Протоколы Совещания расширенной редакции «Пролетария». Июнь 1909 г. посвящены не мелочи, а крупному, принципиальному событию партийной жизни, известны широкому кругу работников. О позиции Шулятикова в период борьбы с отзовизмом имеются недопускающие перетолкования высказывания Ленина, Все это облегчает показ на примере Шулятикова и трех докторов разительной разницы между историческими фактами и их преподнесением некоторыми историками.
Мы уже видели: описывают доктора борьбу отзовистов против ортодоксальных большевиков, а не могут отличить первых от вторых, решительного противника отзовистской тактики зачисляют в отзовисты-ультиматисты; так описывают эту борьбу, что Ленин оказывается единственным работником, пишущим все основные резолюции, а потом двурушничающим.
Ссылаются на документ, а пишут противоположное тому, что в нем написано.
Ссылаются на Ленина, а пишут противоположное тому, что у него сказано.
Ссылаются на Ленина, применяют метод доказательства, который он осуждает, и игнорирует метод исследования, который он считает обязательным.
Профессор Ф. Д. Кретов пошел дальше всех: выпустил книги на два варианта. В примечаниях к четырнадцатому тому второго издания Сочинений Ленина утверждал достоверное, соответствующее фактам, а спустя сорок лет по тому же самому вопросу — противоположное. В первом случае это соответствовало текстам Ленина, которые он комментировал, а теперь, хотя тексты Ленина остались те же самые, профессор утверждает противоположное. Имеется, конечно, и несомненное сходство в этих работах: обе они преподносятся как пропаганда ленинского учения.
Для подачи событий в описанном стиле, как убедились на разборе утверждений Голубкова, самый удобный источник — мемуары.
Не следует думать, что в высказываниях Голубкова ошибочны только его суждения о Шулятикове. У него мы читаем: «Были целые периоды, когда не существовало Московского Комитета… Во вторую половину 1908 г., например, из всех трех партийных центров, находившихся в Москве: Московский Комитет, Московское областное бюро, Московский окружной комитет функционировал лишь последний»[138].
О том, что Голубков далек от истины и МК во вторую половину 1908 г. существовал, говорят следующие документы. В хронике № 35 «Пролетария» от (24) 11 сентября 1908, с. 6, о выборах М. К. РСДРП мы читаем:
«В середине августа… была созвана общегородская конференция, на которую явилось 35 ТТ с решающим голосом и 14 с совещательным, а всего 49 человек. В силу присутствия большинства решающих голосов, конференция объявлена законной. …Предстояло избрать состав из II лиц, которые и были избраны абсолютным большинством»
Это вполне увязывается с записью в автобиографии одного из избранных на этой конференции членов МК РСДРП — Сергея Дмитриевича Сельдикова:
«Детом 1908 года был выбран в Московский Комитет, в котором работал вместе со следующими товарищами: Лихачевым, Бубновым, Лядовым, Шулятиковым, Мандельштамом, Станиславом Вольским, Мамонтовым, Петр, Ваня и Никифор, который впоследствии оказался провокатором»[139].
МК работал, через Ц Бюро руководил профсоюзами. Его типография выпускала нелегальное «Рабочее Знамя» в 12 тыс. экземплярах.
Секретарем МК был В. М. Лихачев («Влас»[140]) 27 ноября 1908 г., когда он был арестован с Бубновым и Филипповым, а в декабре 1908 г. И. о. секретаря являлся «Никифор» (Орловский И. В.).
Не соответствует действительности и утверждение Голубкова, что во второй половине не было Областного Бюро.
В октябрьском (1908 г.), 5 No «Рабочего Знамени» (с. 5) помещено извещение:
«От Временного Областного Бюро Центрально-Промышленной Области РСДРП.
Товарищи! Постановлением Московского Комитета и Московского Окружного образуется Временное Областное Бюро путем выделения по одному члену из того и другого, представив им право кооптации.
На Временное Областное Бюро возлагаются следующие обязанности: информация организаций центрально-промышленной области, распределение литературы и работников, и наконец, созыв областной конференции».
Эта публикация вполне увязывается с запиской Московского охранного отделения № 13823 от 14 ноября 1908 года:
"Из Московского Комитета и Московского Окружного Комитета выделено по одному члену Областного Бюро.
Эти два члена должны, в свою очередь, кооптировать нужное для правильного функционирования бюро число членов.
От Окружного Комитета в состав вошел некто «Ефрем» <на полях прописано карандашом: Канявский>, личность коего пока не установлена, а от Московского Комитета «Одиссей», оказавшийся репортером Московских газет Петром Васильевым ВИШНЕВСКИМ (кличка наблюдения «Сонный»[141].
Результатом работы этого Бюро была ноябрьская (1908 г.) конференция РСДРП Центральной промышленной области. Все участвовавшие в ней «организации были посещены членами областного бюро, или его агентами»[142].
На конференции было выбрано новое Областное Бюро, о составе и работе которого по апрель 1909 г. уже приведены документы.
Мемуары Голубкова являются наглядной иллюстрацией к тезису историка профессора Николая Александровича РОЖКОВА:
«Революционеры — люди с очень развитой индивидуальностью, и притом сплошь и рядом развитие это принимает болезненный уклон вследствие крайней изменчивости, сложности, тяжести революционных судеб, мученичества, которое выпадает на долю большинства, почти всех революционных деятелей. Допуская даже полную добросовестность революционера-мемуариста, чистое и высокое субъективное его стремление к объективной истине, сколько надо преодолеть и выяснить внимательным критическим анализом невольных искажений истины и действительности!
Мемуарист и особенно мемуарист-революционер добросовестно считает себя обыкновенно хорошо осведомленным о фактах, о которых он говорит. В твердой уверенности, что он все знает и помнит, он не справляется с другими источниками, кроме своей памяти, и, сам того не замечая, допускает ряд ошибок и между прочим много самых странных хронологических ляпсусов…
Потом нет людей более самолюбивых и нервных, чем революционеры-ветераны. И это приводит к бессознательному, и подчас — что греха таить! — и сознательному отступлению от истины, умолчаниям, намекам, кивкам, тону, который, как известно, делает музыку»[143].
На основании процитированного отнюдь не следует делать вывод, что историк был противником использования мемуаров для исторических исследований. Напротив, он считал[144] мемуары одним из важнейших источников:
«Первая задача, которая стоит перед серьезным исследователем каждого исторического вопроса, следовательно, и истории революционного движения, — это установление точных и верных действительности фактов.
Надо сразу, определенна, категорически заявить с самого же начала, что в деле установления фактов перед исследователем истории революционного движения стоят трудности весьма большие. И они коренятся в природе источников нашей фактической осведомленности в данном отношении.
Один из важнейших источников, это — мемуары и воспоминания самих революционных деятелей. Мемуары всегда и везде, чего бы они не касались, источник чрезвычайно субъективный, индивидуальный, в высшей степени ясно и сильно индивидуальная, в высшей степени ясно и сильно отражающий личность их составителя. Особенно это надо сказать о воспоминаниях революционеров…
Вывод из всего сказанного тот, что кто хочет писать революционную историю по мемуарам, тот, выражаясь языком старика Шлецера, должен проявлять умение и низшей критики — критики текста и отдельных фактических сообщений, что требует, конечно, огромной осведомленности в относящихся сюда фактах, и критики высшей, оценивающей сообщения мемуаристов с точки зрения и здравого смысла, и вероятности, и делающей целесообразные и обоснованные поправки к данным мемуарам. Эта высшая критика еще труднее низшей: она требует не только фактических знаний, но и глубокого проникновения в идеологию и психологию революционных деятелей, что редко дается тем, кто сам не был в гуще революционной работы и борьбы, не съел достаточно соли вместе с революционерами».
Если бы доктора, руководствуясь правилом Ольминского, проработали вышеперечисленные биографические словари и статьи Ленина под углом зрения сбора сведений о Шулятикове, как партийном деятеле, они бы не утверждали, что Шулятиков — организатор бойкота 1-го Всеросийского съезда фабричных врачей в 1909 г., Шулятиков — отзовист-ультиматист и т. д. Они бы насторожились в отношении высказываний Голубкова, отмели неверное, взяли бы достоверное, ценное.
Но они руководствовались другим, писали в соответствии с этим другим, поставили читателя в незавидное положение: он не знает, где вообще в книге истинное, а где вымысел.
Рассмотрим утверждение Голубкова, что на Совещании «тогдашняя оппозиция была представлена далеко не полно. Были Богданов, Лядов, примыкал к ним „Донат“…
Тов. Донат мало мог помочь Богданову своими выступлениями. Примыкая в общем к „левым“ и постоянно голосуя с ними, он все-таки не вполне ориентировался в сущности разногласий и особо твердой линии не имел…»[145].
Голубков был свидетели того, что Шулятиков, приехав в Париж после большой внутрипартийной борьбы в рабочей группе 1-го Всероссийского съезда фабричных врачей, держался в вопросе тактики борьбы с правыми меньшевиками точки зрения не совсем согласной с точкой зрения Ленина и других членов Большевистского Центра. Им эта точка зрения подробно изложена в большой статье «Еще об итогах съезда фабрично-заводских врачей (Письмо участника съезда» за подписью «Д<онат>» в 46 No «Пролетария», 11(24) июля 1909 г. Она разобрана в том же No в редакционной статье «По поводу двух писем о с.-д.-нии на съезде фабрично-заводских врачей».
7(20) августа 1909 г. Г. Е. Зиновьев сообщал в Москву Шулятикову:
«Дорогой тов. Донат…
. . . . . . . . . . . . . .
В 46-м номере помещена согласно условию ваша статья и ответ на нее.
Ответ, как мы с вами и предвидели, вышел не совсем согласный с вашей точкой зрения. Ответная статья принадлежит мне и мне было бы очень интересно знать ваше о ней мнение.
Затем от имени всей коллегии предлагаю Вам, если сочтете нужным, прислать свои возражения на нее. Надеюсь, вы с нами вполне согласны насчет того, что эти расхождения в деталях ни в какой мере не должны охладить наших отношений.
Мы уверены в том, что всем попыткам пустить между нас черную кошку в связи с этим частным расхождением вы дадите такой же отпор, как и мы»[146].
Эти расхождения зафиксированы и в «Протоколах»0
I) Дубровинский делает доклад о задачах большевиков в партии и говорит:
Легальные съезды были весьма плодотворными фактами, на каждом съезде получалась чрезвычайно плодотворная группировка (Донат и Максимов просят занести в протокол) партийных элементов".
Из записи прений: «Донат (Шулятиков). Должен отметить, что между мною и тем мнением, которое защищает Иннокентий, есть разница. Я нахожу, что Иннокентий предается оптимизму. Из своего опыта я не вынес особо радужных впечатлений. Между большевиками и меньшевиками происходит скорее не сближение, а разъединение: взять хотя бы конфликты в профессиональных союзах, например, в союзе торгово-промышленных служащих. На фабрично-заводском съезде уже не было никакого объединения. На нем приходилось воевать с меньшевиками-ликвидаторами и трэд-юнионистским блоком (среди профессиональных союзов нарастает трэд-юнионизм).
Но все же я считаю, что расхождение у нас с Иннокентием не коренное, а частное» (Протоколы, с. 73).
Шулятиков вместе с Зиновьевым и Томским предлагает заменить в конце восьмого пункта резолюции слова: сближение с марксистскими и партийными элементами других фракций, как-то диктуется общностью целей в борьбе за сохранение и укрепление РСДРП" на формулировку: «сближать с партийным большинством те немногие пока элементы из рядов течений, которые идут уже в направлении к партийности и революционно-социал-демократической тактике и обнаруживают готовность в свою очередь вести борьбу с ликвидаторством и ревизионизмом» (Протоколы, с. 74, 75).
Свидетельство того, что расхождения среди антиотзовистов-членов Совещания в формулировке отдельных пунктов резолюции «Задачи большевиков в партии» считали не принципиальными, а в деталях, является состав редакционно-стилистической согласительной комиссии для такой переработки резолюции, чтобы она стала приемлема для большинства. В нее ввели автора (Дубровинский) и двух возражавших (Гольденберг и Шулятиков).
В редакционной статье Г. Е. Зиновьева говорилось: «На съезде фабрично-заводских врачей большевики имели численное преобладание и это возложило на них крупную политическую ответственность. В общем и целом большевики на этом съезде выполнили свою миссию вполне достойно.
Но крупные недостатки были — это признают и сами участники съезда. Все эти недостатки и ошибки объясняются в последнем счете тем, что партия, как и большевистская часть ее, недостаточно еще поработала в новой области, и в результате этого мы не научились еще в достаточной степени владеть своим революционно-соц. демократическим оружием в этой сфере.
Чрезвычайно характерным для иллюстрации этих ошибок и уклонений является помещаемое в настоящем номере „Пролетария“ письмо тов. Д<оната>. Решительный противник отзовистской тактики, вполне определенный сторонник ортодоксального большевизма, тов. Д<онат> делает тем не менее существенные ошибки, могущие привести его туда, куда придти ему вовсе нехотелось бы.
Проклятые условия современной политической действительности сделали то, что часть действительно-партийных социал-демократов — между ними и некоторые большевики — сосредоточившие свою работу в легальных и полулегальных рабочих организациях, несколько оторвались от нелегальной партии.
Они остаются партийными и революционными соц.-демократами, они идут в профессиональные союзы, рабочие клубы, кооперативы и пр. не для того, чтобы — как ликвидаторы — окопаться там и оттуда обстреливать ненавистную всем оппортунистам революционную социал-демократию, а для того, чтобы там построить опорные пункты для партии, чтобы помогать ее работе. И тем не менее и эти элементы организационно несколько отрываются от нелегальной партийной организации. Это обстоятельство способно создать немало трений, недоразумений и взаимного недоверия между партийцами обоих разрядов, единомышленников в основном и расходящимися лишь в частностях; против этого взаимного отчуждения необходимо бороться всеми доступными средствами, но его необходимо прежде всего понять.
И тов. Д<онат>, сдается нам, делает именно тут основную ошибку. Это отчуждение он ошибочно рисует себе, как сознательную враждебность к рев. с.-д. со стороны этих большевиков и других — хотя и немногих пока — партийных элементов, ничего общего с ликвидаторством не имеющих. И эта основная ошибка приводит тов. Д<оната> к тому, что он представляет себе совершенно неправильно даже соотношение сил в рабочей делегации. Так нескольких делегатов-большевиков, разошедшихся с ним в частностях, он даже лишил большевистского звания и разжаловал в „правые“ соц.-демократы.
В силу этой же основной своей ошибки, тов. Д<онат>, безусловно признающий, что в конечном итоге в рабочей делегации победила линия революционной соц.-демократии, местами сбивается на то, что в этой делегации было „правое большинство“, враждебное партии.
Ни одного сколько-нибудь серьезного факта уклонений делегации от пути революционной соц.-демократии тов. Д<онат> не привел и привести не может. Противоположных же фактов приведено — между прочим, и самим тов. Д<онатом> — много».
Но разве об этом говорится у Голубкова?
«Протоколы Совещания» не удалось издать сразу после Совещания, Их рукопись хранилась среди материалов Любимова (впоследствии отошедшего от большевиков) и только в 1931 году была обнаружена среди документов Дома Плеханова[147].
Голубков писал не на основе документов, а по памяти. Упоминает о присутствии на Совещании Лядова и Полетаеза, хотя ни того, ни другого не было. Забыл об участии представителя оппозиции Марата, игравшего большую роль на Совещании. И не удивительно: статья написана в 1928 году, спустя 19 лет после Совещания.
В 1933 году Голубков несколько пополнил статью, кое-что изменил и выпустил в виде книги под заглавием «На два фронта». Из эпохи реакции".
Из приведенных фактов следует: если бы доктора критически подошли к сообщаемому Голубковым о Шулятикова, они должны были бы насторожиться. Но критический подход к мемуарам оказался не выше подхода к «Протоколам». При стремлении подобрать иллюстрации для доказательства в духе, что «На Совещании была разоблачена антиленинская позиция примиренцев Каменева, Зиновьева, Томского и Рыкова, которые всячески старались прикрыть и уберечь от окончательного разгрома не только отзовистов-ультиматистов, но и меньшевиков-ликвидаторов…» (Кретов)[148], что "Совещание разоблачило и осудило антимарксистскую позицию Каменева, Зиновьева, Рыкова, Томского по вопросам теории и тактики большевизма, их двурушническую линию в борьбе с отзовизмом и «богостроителями» (А. Богданова)[149] признание Шулятикова отзовистом являлось весьма удачным: Пулятиков, как тяжелый груз, увлекает за собой Каменева, Зиновьева, Рыкова и Томского. Напротив, признание Шулятикова решительным противником отзовистской тактики создает большие затруднения: не так-то просто доказать, что, голосуя вместе с решительным противником отзовистcкой тактики, ты являешься «двурушником», «тормозом» и т. д.
В книге «Бюро Центрального Комитета РСДРП в России» доктора М. А. Москалева мы узнаем:
«Против блока большевиков с меньшевиками-партийцами на совещании выступили отзовисты и ультиматисты: Богданов, Шанцер (Марат) и Шулятиков (делегат Московского областного комитета»[150].
Для краткости не будем детально разбирать обоснованности этого утверждения, а сошлемся лишь на высказывание Ленина в «Извещении»…:
« В настоящий тяжелый момент было бы с нашей стороны поистине преступлением не протянуть руку партийцам из других фракций, выступающим в защиту марксизма в партийности — против ликвидатораства.
Эту позицию признало огромное большинство Совещания и, в том числе, все представители большевиков из местных организаций», т. е. Скрыпник, Томский и Шулятиков.
В редакционной статье «Пролетария» в 1909 г. было высказано предположение, что в связи с частным расхождением между Шулятиковым и Болыдевистким Центром возможны попытки запуска черных кошек. Как это было прозорливо: с 1956 по 1969 год таким делом занимаются доктора Барчугов, Москалев и Кретов.
Мало того, брошюра с «черными кошками» издается в 15 тыс. экземпляров, как рассчитанная «на преподавателей, пропагандистов и изучающих историю КПСС в группах и самостоятельно»[151] и рекомендуется «Исторической советской энциклопедией» в качестве Основной литературы к статье «Отзовисты»[152].
Более того, за диссертацию с такими «черными кошками» присуждается звание доктора исторических наук[153].
В довершение всего к столетнему юбилею выпускают книгу „Борьба В. И. Ленина за сохранение и укрепление РСДРП в годы столыпинской реакции (1907—1910 гг.)“ Ф. Д. Кретова, в которой создается впечатление, что Ленин запускал „черную кошку“ в сторону Шулятикова.
Вместе с тем мы убеждаемся в справедливости и в советское время основной мысли в высказывании Ленина
„Мы хорошо знаем, что могут найтись злостные критики, которые способны вырывать отдельные места или фразы из того или другого письма и перетолковывать их вкривь и вкось, сделать из них выводы, далекие от намерений обоих авторов, писавших наскоро, при самых неблагоприятных конспиративных условиях“[154].
В 1929 году Институт Ленина издал 14 том 2-го издания Сочинений Ленина под редакцией Н. И. Бухарина, В. М. Молотова, И. А. Савельева. „14 том Сочинений В. И. Ленина подготовлен к печати Ф. Д. Кретовым“ (с. 636). Мы уже убедились, что примечания в отношении Шулятикова изложены в этом издании в духе печатаемых в томе текстов Ленина» В годы подготовки второго издания Кретов пишет по Ленину.
Когда же он стал «чернокошечником»?
Через десять лет после смерти Ленина Институт Маркса-Энгельса-Ленина издает «Протоколы Совещания расширенной редакции „Пролетария“ Июнь 1909 г.»
Предисловие и примечания подготовлены к печати т. К. Остроуховой под редакцией т. Г. А. Тихомирова. В предисловии, в противоречии с текстом воспроизводимых протокольных записей, утверждается:
"Голосование резолюции об отношении к отзовизму и ультиматизму прошло большинством против 2 (Богданова и Шанцера) при воздержании Томского, заявившего о несогласии с последней частью резолюции, т. е. той частью резолюции, в которой заявлялось, что большевизм ничего общего не имеет с отзовизмом и ультиматизмом, «что большевистская фракция должна вести самую решительную борьбу с этими уклонениями от пути революционного марксизма» (стр. VII).
В печатаемых же в той же книге протокольных записях окончательное голосование резолюции в целом звучит так:
«Григорий (Зиновьев) вносит резолюцию об отзовизме в исправленном комиссией виде.
Голосуется. Против — Максимов. Воздержался Марат.
Остальные за» (Протоколы, с. 62).
Как видим, Томский был именно за ту редакцию последнего пункта, которая опубликована. Комментаторы же утверждают противоположное.
Объективное значение имевшей место подмены — дискредитация М. Томского (см. выше критический разбор этого голосования). Документ опровергает его комментаторов.
Позиция Шулятикова К. Остроуховой и Г. А. Тихомировым обрисована в духе Голубкова, на которого они в ряде случаев ссылаются:
«Представителями ультиматистского течения на Совещании были Богданов и Шанцер (Марат), а в блоке с ними шел по некоторым вопросам Шулятиков (Донат)» (Протоколы, стр. IV, V).
И в случае Шулятикова, как мы видим, документ опровергает его комментаторов.
4-е издание Сочинений Ленина, выпущенное Институтом Маркса-Энгельса-Ленина уже после известных процессов, в отличие от всех изданий Сочинений, вышло как анонимное, без указания редакторов и подготовителей томов. В предисловии к первому тому этого издания б втором и третьем изданиях Сочинений сообщается, что «в этих изданиях имели место также грубейшие политические ошибки вредительского характера в приложениях, примечаниях и комментариях к некоторым томам сочинений Ленина».
Из примечаний к 15-тому мы узнаем о Совещании расширенной редакции «Пролетария»:
« Совещание было созвано для обсуждения поведения отзовистов и ультиматистов… (стр. 463).
„Отзовистами называли часть большевиков (Богданов, Покровский, Луначарский, Бубнов и др.)“ выступавших с требованием отзыва социал-демократических депутатов из III Государственной думы и прекращения работы в легальных организациях» (с. 458).
«Отзовизм и ультиматизм на совещании представляли и отстаивали А. Богданов (Максимов) и В. Шанцер (Марат). Двурушническую позицию занимали Каменев, Зиновьев, Рыков, Томский».
Писал это автор по убеждению или руководствуясь известным еще древним грекам правилам: «Умно построил жизнь: ведь в наши дни друзей уступчивость родит, а правда — ненависть»[155], нам не узнать: ведь автор аноним. Но о направленности легко судить и по процитированному.
Отзовистом назван Бубнов, а не Станислав Вольский, хотя имелись недвусмысленные свидетельства:
1). В 1922 году издательство «Московский Рабочий» выпустило живо написанные воспоминания Московского подпольщика Степана Степановича Захарова «Путь к коммунизму»" Он рассказывает о встрече в Таганской тюрьме с арестованным перед отъездом в Париж делегатом от Центрального промышленного района на декабрьскую Всероссийскую партийную конференцию 1908 г, Бубновым:
«Целый месяц я просидел в Таганке и ничего не знал, от всея был изолирован. Через месяц меня перевели на пятый этаж в одиночку № 297.
Не успел я в нее войти и оглядеться как следует, как вдруг слышу голос:
„Сосед, откуда — а?“
Удивленный, я не мог понять, откуда этот голос, но он мне показался знакомым, о чем я и заявил, стоя среди камеры.
„А ты отодвинь парашу-то, поди-ка, я посмотрю тебя“, продолжал знакомы голос.
Я быстро исполнил просьбу, глянул в отдушину и, — о радость! Увидел лицо того самого Якова, который в 1908 году работал у нас в Рогожском районе организатором.
— „Яков“, — воскликнул я, — здорово!
А он отвечает:
— „Здорово, но только я не Яков теперь, а Андрей Сергеевич Бубнов“.
Я забыл, что мы в тюрьме, очень обрадовался такому удобному способу беседы, а Бубнов начал посвящать меня в тюремную жизнь…
Потекли однообразные, но не скучные дни. Бубнов стал со мною заниматься и как школьника допрашивал по заданному уроку. Он меня учил немецкому языку и истории литературы. И попутно читал мне лекции.о материалистическом понимании истории, истории партии…
Потом мы спорили об „отзовизме“,
Я, конечно, был „отзовистом“. Сиденье со Станиславом сделало меня окончательно „отзовистом“ — свидетельство того, что я был революционером, но не совсем марксист,
Бубнов же меня разбивал неумолимыми доказательствами, и я в конце концов покинул, или вернее, Андрей Сергеевич Бубнов заставил меня покинуть платформу „отзовизма“…»
2) На декабрьскую Всероссийскую конференцию РСДРП (1908 г.) в Парше ноябрьская (1908 г.) Областная конференция Центрального промышленного района избрала 5 делегатов и 3 кандидатов, а в Париж прибыли только двое: Лядов и Станислав Вольский. Большевистский Центр 21(8) января посылает запрос о причинах неприбытия делегатов и Бубнова (партийная кличка «Химик») прямо называет «Неотзовистом» (=антиотзовистом): ЦГАОР, МОО, ф. 63, агент. отд., 1909 г., Оп. 47, Ед. хр. 76(32), лист 72. «Вх. 68Х—12 января 1909 г.
Копия письма без подписи из Парижа, от 21 января (н. ст. в г. С. Петербург, Большая Подьяческая, 39, книгоиздательство „Общественная Польза“, г-ну Семенову».
«Д<орогие> т<оварищи>, сообщите подробно, как обстоят дела с Москвой. Почему отказались ехать делегаты. Свяжите нас с московскими неотзовистами: Химиком, Мишей и др. Если нет связей с Москвой, пусть кто-нибудь съездить туда и свяжет нас с ними непосредственно. Необходимо также, чтобы туда поехал кто-либо из неотзовстов с докладом. Деньги в Москву мы будем посылать отсюда сами».
Чтобы понять, почему комментатор называет М. Н. Покровского вторым, почти как замлидера отзовистов, надо припомнить двухтомный сборник статей: «Против исторической концепции М. И. Покровского» (1939 г.) и «Против антимарксистской концепции М. Н. Покровского» (1940 г.). В первом из них утверждалось, что «так называемая» школа Покровского" не случайно оказалась базой для вредительства со стороны врагов народа, разоблаченных органами НКВД, троцкистоко-бухаринских наймитов фашизма, вредителей, шпионов и террористов, ловко маскировавшихся при помощи вредных, антиленинских исторических концепций М. Н. Покровского" (стр. 5).
В 1966 г. О. Д. Соколов об этих сборниках отзывался так: «В статьях сборника были выдвинуты несправедливые, надуманные обвинения, основанные на подтасовках, передержках, подчас на прямой фальсификации текстов; применялись и другие недопустимые в дискуссии приемы, имевшие целью полную научную и политическую дискредитацию ученого»[156].
Институт Марксизма-Ленинизма в 1961 г. выпустил том 19 полного собрания сочинений (изд. пятое) В. И. Ленина.
В примечаниях к нему мы читаем:
«Отзовистов, ультиматистов и богостроителей на Совещании, представляли А. Богданов (Максимов) и В. Л. Шанцер (Марат), которых поддерживал представитель московской организации В. М. Шулятиков (Донат).
Примиренческую позицию по целому ряду вопросов занимали Г. Е. Зиновьев, Л. Б. Каменев, А. И. Рыков и М. П. Томский» (стр. 441).
Если Кретов в 1929 г. о Шулятикове писал по Ленину, то и спустя сорок лет он пишет по Сочинениям Ленина, но не по его текстам, а по примечаниям к ним 1947-го и 1961-го годов. Так же поступает он с «Протоколами Совещания расширенной редакции „Пролетария“: руководствуется не текстами протоколов, а пояснениями к ним. И это не его индивидуальная линия, а целого течения» Поскольку примечания и пояснения противоречат текстам Ленина, представители этого течения противоречат Ленину и фактам.
Высказывания комментаторов об итогах голосования резолюции «Об отзовизме» в целом.
1934 г. К. Остроухова и Тихомиров комментируют текст "Протоколов (Стр. VII): «Голосование резолюции об отношении к отзовизму и ультиматизму прошло большинством против 2 (Богданова и Шанцера) при воздержании Томского» и т. д.
1961 г. П. Барчугов "Совещание расширенной редакции «Пролетария» (с. 52): «Ультиматист Шулятиков (Донат) предложил исключить последний пункт резолюции, в котором говорилось, что большевизм не имеет ничего общего с отзовизмом и ультиматизмом и что большевики должны вести самую решительную борьбу о этими уклонениями от революционного марксизма. Поправку Шулятикова, имевшую целью смягчить удар против отзовистов и ультиматистов и ограничить резолюцию общими рассуждениями об отзовизме, поддержали Томский, а также Гольденберг (Мешковский), Они заявили, что не согласны с последним пунктом резолюции, воздержались от голосования резолюции в целом.
Совещание отклонило поправку Шулятикова. Резолюция об отзовизме и ультиматизме была принята 7 голосами против Богданова и Шанцера при двух воздержавшихся».
1966 г. Второй том «Истории КПСС». Институт марксизма-ленинизма. В написании и редактировании принимал участие и Ф. Д. Кретов. Стр. VI, XI, 291.
Сообщается, что проект резолюции «Об отзовизме и ультиматизме» «был принят большинством против Богданова и Шанцера, при воздержавшихся Томском и Гольденберге».
1969 г. Ф. Д. Кретов «Борьба В. И. Ленина…» (с. 126) «Проект резолюции в целом был принят большинством в 7 голосов против Богданова и Шанцера при воздержавшихся Томском и Гольденберге (Мешковском)».
"Резолюция об «Отзовизме и ультиматизме» в целом принята «против одного (Максимова) при одном воздержавшемся»[157].
Таким образом, по этому вопросу Кретов и другие представители течения следуют комментаторам «Протоколов» и Сочинений и игнорируют протокольные записи и статью Ленина.
Высказывания комментаторов от отношении Шулятикова к отзовизму.
1934 г. К. Остроухова и Г. А. Тихомирнов комментируют текст «Протоколов» (Стр. V):
«В блоке с ними <с ультиматистами Богдановым и Шанцером> шел по некоторым вопросам Шулятиков (Донат)».
1961 г. Д. Л. Кудрячной при участии Н. А. Амплеева комментирует текст 19 тома Полного собрания сочинений (5 изд.) Ленина (стр. 441): «Отзовистов, ультиматистов и богостроителей на Совещании представляли А. Богданов (Максимов) и В. Л. Шанцер(Марат), которых поддерживал представитель московской областной организации В. М. Шулятиков (Донат)».
1961 г. П. Барчугов «Совещание расширенной редакции „Пролетария“: „Ультиматист Шулятиков (Донат)…“ (с. 52)», «Шулятиков от имени группы Богданова…» (с. 71). «Ультиматист Шулятиков (Донат)…» (с. 80)
1964 г. М. А. Москалев «Бюро Центрального Комитета РСДРП в России».
«… отзовисты и ультиматисты: Богданов, Шанцер (Марат) и Шулятиков…» (с. 153).
1969 г. Ф. Д. Кретов «Борьба В. И. Ленина…» Томский «повторил чуть ли не слово в слово то же самое, что отстаивали Богданов, Шанцер и Шулятиков» (с. 125). «Поправки отзовистов-ультиматистов были отвергнуты, том числе предложение Шулятикова…» (с. 125).
Когда Кретов в первое пятилетие после смерти Ленина готовил к выпуску 14-й том второго издания и комментировал в духе статей Ленина, он сообщал в примечаниях:
"Редакция «Рабочего Знамени» реагировала на… выступление отзовистов напечатанием в 7 No большой статьи, под названием «Письмо партийного работника», которая была перепечатана в № 42 «Пролетария» 25 (12) февраля 1909 г., под заглавием «К очередным вопросам» (с. 496), что «последние два номера <6 и 7 NoNo „Рабочего Знамени“> редактировали Д. И. Курский и В. М. Шулятиков» (с. 495).
Из примечаний Кретова следовало, что Курский и Шулятиков-антиотзовисты.
Что Кретов в 1929 году писал в духе статьи, которую он комментировал, можно убедиться по следующим выдержкам из этой статьи;
«Эта превосходная статья перепечатывается нами из № 7 „Рабочего Знамени“ — органа Центрально-промышленного района и служит ответом на статью отзовиста в 5 No той же газеты» Статья отзовиста была помещена, как дискуссионная, с оговоркой редакции «Рабочего Знамени» о ее несогласии с автором. Настоящая статья в 7 No редакцией не оговорена, и значит, выражает мнение намой редакции…
Но после настоящей статьи московского органа большевиков мы должны признать, что мы до сих пор ставили вопрос об отзовизме еще недостаточно резко, преуменьшали ту опасность, которая угрожает принципиальной выдержанности нашей большевистской фракции со стороны людей, желающих соединить такой отзовизм с большевизмом. Мы констатируем, что тов. Москвич, автор перепечатанной выше статьи, поставил вопрос так же резко, так же определенно, так же принципиально, как ставили мы его в частных дискуссиях с отзовистами: встречая каждый день живых представителей отзовизма, видя на месте их практическую отзовистскую агитацию, с каждым днем грозящую все больше отклониться от пути революционной социал-демократии, наш московский орган вынужден был поставить вопрос так резко и принципиально-непримеримо, как он с полным основанием поставлен.
Или революционный марксизм, т. е. в России — большевизм,
или отзовизм, т. е. отказ от большевизма, так поставил вопрос московский товарищ…
Постановка вопроса в Москве показала с очевидностью, насколько политически близоруки — при всех своих добрых намерениях — те из большевиков, которые не хотят признать в отзовизме принципиальной опасности, которые видят здесь только «практические разногласия», которые видят в отзовизме «здоровое ядро», а не зародыш идейного ликвидаторства слева. Статья московского товарища должна им показать, что идейно прикрывая отзовистов или даже сохраняя по отношению к ним идейный дружественный нейтралитет, они льют воду на мельницу отзовистов, они становятся их военнопленными? они вредят большевизму"[158].
Кретов не знал, что слова «Решительный противник отзовистской тактики, вполне определенный сторонник ортодоксального большевизма, тов. Д…» в июльском номере 1909 года в «Пролетарии» относятся к Шулятикову, но характеризовал в 1929 году редакторов 7 No Курского и Шулятикова, как антиотзовистов.
За сорок последующих лет тексты Ленина не изменились, но изменились комментарии к ним и взгляды Кретова: теперь он величает Шулятикова отзовистом-ультиматистом.
Как видим, и по этому вопросу Кретов и другие представители течения следуют комментаторам «Протоколов Совещания расширенной редакции „Пролетария“. Июнь 1909 г.» издания 1934 года и Сочинений, игнорируют протокольные записи и тексты Ленина, утверждают противоположное тому, что говорится у Ленина.
- ↑ В. Г. Ревуненков. Марксизм и проблемы якобинской диктатуры. С. 13. 1966 г.
- ↑ Ф. Д. Кретов. Борьба В. И. Ленина за сохранение и укрепление РСДРП…" С. 98. 1969 г.
- ↑ Пролетарий, 7(20)-I-1909 г., № 41.
- ↑ Л, 5 изд., Т 19, с. 118, 121, 122.
- ↑ Пролетарий, 8 (21) апреля 1909 г. № 44, стр. 7. Ср. со сказанным там же в статье «К съезду фабрично-заводских врачей».
- ↑ Кретов, стр. 117.
- ↑ ЦПА ИМЭЛ. Ф. 1179. Ед. хр 1179. Оп. 1 Лист 6. «Автобиография … Максимовского Владимира Николаевича».
- ↑ ЦГАОР. МОО, фонд 63. агент отд. 1909 г. Опись 47. Ед. хр. 39, (3ч1), лист 23.
- ↑ ЦГАОР. ДПОО. 1909 г. 5ч. 34 пр(1).
- ↑ Деятели революционного движения в России. Т. V. Выпуск 2. Социал-демократы. С. 1087—1090. 1933 г.
- ↑ См. стенограмму рассказа Е. Г. Парфенова о его работе в 1908—1909 гг. В Московской Окружной Организации. См. в. сборнике «Путь к Октябрю». Выпуск III, стр. 222—227. М. 1923 г.
- ↑ В. И. Орлов. Годы реакции (1908—1910). C. 88, 89, 1925 г.
- ↑ Энциклопедический словарь Гранат, 7 изд., т. 41, III. Деятели СССР и Октябрьской Революции. С. 47-49. «Скрыпник Николай Алексеевич (автобиография, написанная во время партийной чистки 1921 г.»).
- ↑ ЦГАОР, ДПОО, 1909 г. Ед. хр. 5, ч. 34 (I), лист 97.
- ↑ ЦГАОР, ДПОО, 1909 г. Ед. хр. 5ч. 34 (I), лист 97.
- ↑ С. Б. Членов «Московская охранка и ее секретные сотрудники. По данным Комиссии по обеспечению нового строя. С приложением списков сотрудников, опубликованных Комиссией». Стр. 70. М., 1919 г.
- ↑ ЦГАОР. ДПОО. 1911. Ед. хр. 5 ч. 46(1). Лист 70.
- ↑ ЦГАОР. ДПОО. 1911. Ед. хр. 5 ч. 46(1). Лист 75.
- ↑ ЦГАОР. Д-4, 1909. Ед. хр. 133(2).
- ↑ ЦГАОР. Д-Л, 1909. Ед. хр. 133(1).
- ↑ ЦПА им. ЭЛ. ф. 124. Оп. 2, Ед. хр. 665. Лист 5. Антонов-Овсеенко Владимир Александрович.
- ↑ Ленин, 5 изд. Т. 19, стр. 88.
- ↑ Ленин, 5 изд. Т. 10. Стр. 61. «Доклад об объединительном съезде РСДРП».
- ↑ Ф. Д. Кретов «Борьба В. И. Ленина за сохранение и укрепление РСДРП в годы столыпинской реакции (1907-1910 гг.)». Стр. 122—125. 1969 г.
- ↑ М. А. Москалев «Бюро Центрального Комитета РСДРП в России». Стр. 153. 1964 г.
- ↑ П. В. Барчугов. Совещание расширенной редакции «Пролетария». Стр. 80. 1961 г.
- ↑ Кретов. Борьба В. И. Ленина… Стр. 122, 123.
- ↑ Кретов. Борьба В. И. Ленина… Стр. 122, 123.
- ↑ Кретов «Борьба Ленина …..», стр. 122.
- ↑ Протоколы, стр. 38.
- ↑ Кретов «Борьба Ленина…», стр. 126.
- ↑ Ленин. Соч. 5 изд. Т. 19, стр. 8.
- ↑ Протколы, с 24.
- ↑ Протоколы, с. 25.
- ↑ Протоколы, с. 29.
- ↑ П. Барчугов. Совещание расширенной редакции «Пролетария», стр. 71. 1961.
- ↑ Ленин. 5 изд., т. 47, стр. 219.
- ↑ ЦГАОР. МОО. Ф. 63. 1909 г. Оп. 16. Ед. хр. 1041. Лист 32. Дело «О мещанине города Варшавы Яков Исаакове Фигатнере (проживающим по паспорту Ивана Доброхотова)».
- ↑ ЦГАОР. МОО. Ф. 63, агент. отд., Оп.47, 1909 г. Ед. Хр. 39 (3 ч1). Лист 58.
- ↑ ЦГАОР. МОО. Ф. 63, агент. отд., 1910 г., Оп. 47. Ед. хр. 146 (3-б. ч. 12), лист I.
- ↑ ЦГАОР. МОО, Ф. 63, агент. отд., 1910 г., Оп. 47. Ед. хр. 134, т. 1 (3-б), лист 3.
- ↑ Ленин. Сочинения, т. XIV, стр. 510, 2-е изд. 1929 г.
- ↑ Кретов. Борьба В. И. Ленина…, стр. 136.
- ↑ А. А. Богданова. Из истории борьбы большевистской партии с отзовизмом". Второй Мос. Гос. Медицинский Институт им. Н. И. Пирогова. Ученые записки. Том V. Труды кафедры общ. наук, стр. 113, М., 1957 г.
- ↑ О. Пятницкий. Записки большевика, стр. 120, 121, 1-е изд. 1926 г.
- ↑ М. Цявловский «Большевик, Документы по истории большевизма с 1903 по 1916 гг. быв. Московского Охранного Отделения» стр. 244, М., 1918 г. «Братская могила» выпуск 2-й, стр. 127, 1923 г.
- ↑ «Герои Октября», стр. 144, М., 1967 г.
- ↑ ЦГАОР. ДПОО. 1911 г. Ед. хр. 5(2). Листы 199, 200.
- ↑ С. А. Щелкунов «Руководство В. И. Ленина комитетами РСДРП в годы реакции» в сборнике статей «Из истории борьбы В. И. Ленина за укрепление партии». Изд. «Мысль», 1964 г., стр. 106.
- ↑ Г. В. Князева, Борьба большевиков за сочетание нелегальной и легальной партийной работы в годы реакции (1907—1910 гг.), стр. 135, 1964.
- ↑ Пролетарская революция, XI-1924, № 11(34), стр. 107, 108.
- ↑ Пролетарская революция, 1925., 16 2(37), стр. 196. «Некоторые моменты из жизни Московской партийной организации в 1907 г.»
- ↑ В. А. Прокофьев, «Дубровинский», стр. 195. 1969 г.
- ↑ ЦГАОР. ДПОО. 1909 г. Ед. хр. 83, лист 92. Заграничная агентура. О соц. демократии по секретным сведениям.
- ↑ ЦГАОР. ДПОО. 1909 г. Ед. хр. 83. Л. 5. „Вх. 918х-28 марта 1909 г.“.
- ↑ ЦГАОР. ДПОО. 1909 г. Ед. хр. 83. Л. 5. «Вх. 918х-28 марта 1909 г.».
- ↑ История КПСС. Том второй, стр. 293, 1966 г.
- ↑ Там же, стр. 291.
- ↑ Академик В. В. Виноградов «О языке художественной литературы». С. 292. М. 1959 г.
- ↑ Чтобы не увеличивать объема текста, не отвлекать внимания на частности, в данной работе везде говорится о Шулятикове только как о редакторе 7 No «Рабочего Знамени», в котором помещено «Письмо партийного работника». О принадлежности Шулятикову четырех статей будет написано отдельно.
- ↑ Ленинский сборник. I.С. 112. Изд. 3. 1925 г.
- ↑ Л. 5 Изд. Т. 19, С. 251.
- ↑ Г. В. Князева "Борьба большевиков за сочетание нелегальной и легальной партийной работы в годы редакции (1907—1910 гг.). С. 137. 1964 г.
- ↑ Л. 5 изд., т. 47, с. 174.
- ↑ Протоколы, стр. 80.
- ↑ Л. 5 изд., Т. 47, стр. 179, 180.
- ↑ ЦГАОР, МОО, Ф. 63, агент. отд. 1910 г., Оп. 47. Ед. хр. 146 (3-б, ч. 12), лист I «О Шарлотте Изнер, Владимире Малянтовиче и др.». «Вх. 2636х-7 октября 1909 г. Париж, 18 октября нов. ст. 1909, Москва, Никитский бульвар, 2-я Зубоврачебная школа Греффе, Ш. П. Инзер».
- ↑ Л, 5 изд, Т. 19, с. «Ликвидация ликвидаторства».
- ↑ Советская историческая энциклопедия. Т. II, с. 4-10, 1968 г.
- ↑ В. И. Орлов «Московский Окружной Комитет РСДРП». В сборнике Истпарта «Путь к Октябрю», вып. 5, с. 3-25.
- ↑ Н. Н. Попов «Очерк истории ВКП(б)», изд. 4, исправленное, дополнение, стр. 1, 2, 1927 г.
- ↑ А. Голубков «Из эпохи реакции (Отрывки из воспоминаний)». Пролетарская революция, IX-1928, № 9 (80), стр. 142.
- ↑ П. Барчугов "Совещание расширенной редакции «Пролетария», стр. 42.
- ↑ Е. Леви «Большевики Москвы 1905», с. 47, 1925 г.
- ↑ ЦПА ИМЭЛ. Ф.124, Ед. хр. 489, Оп. 1, лист 4.
- ↑ № 9/(80), 1929.
- ↑ Изд-во «Старый большевик». М., 1933 г.
- ↑ Петр Семенович Коган (1872—1932), критик и историк западноевропейской и русской литературы. В 1921—1932 гг. президент Гос. Академии Художественных Наук.
- ↑ Владимир Максимович Фриче (1870—1929), участник социал-демократического движения с конца 90-х годов, после Октябрьской революции был назначен комиссаром иностранных дел Московского Совета (до переезда в Москву Совнаркома и Наркоминдела), зав. литературным отделом Наркомпроса, академик; член Всесоюзной академии наук и Коммунистической академии, член РСДРП с 1917 года.
- ↑ ЦГДОР, Ф. 63, 1897 г., Оп. 9. Ед. хр. 502, лист 2. Дело «О бывшем студенте Московского университета Владимире Михайлове Шулятикове».
- ↑ П. Куделли. «Народовольцы на перепутьи. Дело Лахтинской типографии». С. 24, 27. Ленинградский Истарт. Л. 1926.
- ↑ ЦГАОР, МОО, Ф. 63, 1897 г., Оп. 9. Ед. хр. 502, лист 7.
- ↑ ЦГАОР, Ед. хр. 502, лист 27.
- ↑ Энциклопедический словарь Гранат. Том 41, часть III. Приложение «Деятели СССР и Октябрьский Революции,, Автобиографии и авторизованные биографии». «Фриче, Владимир Максимович (автобиография)», стр. 183, 184.
- ↑ В. М. Фриче «Предисловие». Напечатано в книге: «Ада Негри. Стихотворения». Перевод с итальянского В. Шулятикова. Стр. XXIII, XXIV, XXV. М. 1918.
- ↑ Большая Советская Энциклопедия. Т. 62, С. 749, 750. Изд. 1. 1933.
- ↑ Вл. Гиляровский. Сочинения в четырех томах. Том 3. «Москва газетная» «Курьер». Стр. 177—185. Изд. «Правда». 1967 г.
- ↑ ЦГАОР, МОО, Ф. 63. Оп. 9, 1897 г., Ед. хр. 502, лист 86.
- ↑ Переписка В. И. Ленина и редакции газеты «Искра» с социал-демократическими организациями в России. 1900—1903 г. Том 2, стр. 81, М. 1969 г.
- ↑ Там же, том I, стр. 511, М. 1969 г.
- ↑ Там же, Том I, стр. 533. Кроме того, см. ЦПА ИМЭЛ, Ф. 24, Оп. 4 н, Ед. хр. 1431, лист 3. Зачеркнутое Д, возможно, начало революционной клички Шулятикова «Донат».
- ↑ ЦГАОР, МОО, Ф. 63, Оп. , 1902 г., Ед. хр. 971, т. 2, лист 180.
- ↑ ЦГАОР, МОО, Ф. 63, 1897 г., Оп. 9, Ед. хр. 502, лист 86.
- ↑ Ленин, 5 изд., Т. 47, стр. 141, 142.
- ↑ ЦГАОР, Ф. 63, Оп. 9, 1897 г., Ед. хр. 502, лист 89. Письмо Архангельского губернатора № 5387 от 7 сентября 1905 г. г. Архангельск.
- ↑ А. Г. Веселов «Считать полноправным… (Первые шаги Архангельского комитета РСДРП», с. 62, 63, 1966 г., г. Архангельск.
- ↑ А. Г. Веселов. Там же, стр. 63.
- ↑ Академия Наук СССР. Революционное движение в России весной и летом 1905 года. Апрель-сентябрь. Часть I. Под редакцией Н. С. Трусовой, А. А. Новосельского. Стр. 634—636. 1957 г.
- ↑ Е. Леви «Большевики Москвы 1905». 1925 г.
- ↑ "Владимирская окружная организация Р.С.Д.Р.П. (Материалы к истории социал-демократической большевистской работы во Владимирской губернии 1892—1914). Под редакцией А. Н. Асаткина. Издание Владимирского испарта. Гор. Владимир, 1927 г., с. 219.
- ↑ Н. Н. Попов. Очерк истории Всесоюзной коммунистической партии (большевиков). С. 4-26. Изд. 4, 1927 г.
- ↑ ЦГАОР. МОО. Ф. 63. Агентурные записки по РСДРП. 1910 г. Опись 46. Ед. хр. 2. Лист 122—418.
- ↑ Там же, лист 123—419.
- ↑ Там же, лист 127—423.
- ↑ Александр Петрович Смирнов (Фома, Цветков) (1877—1938) — делегат V съезда от Петербургской организации РСДРП, большевик. Революционную деятельность начал с 1896 г. В 1902—1905 гг. работал в Тверской организации РСДРП, примыкал к большевикам. В 1906—1908 гг. член Петербургского комитета РСДРП (5-лонд. съезд РСДРП. Протоколы).
- ↑ Институт истории партии МГК и МК КПСС. Ед. хр. 217. Лист 39. «Герцовская Елизавета Иосифовна».
- ↑ О. Пятницкий «Записки большевика», с. 122, 1926 г.
- ↑ ЦГАОР, ф. 63. Оп. 16, 1908 г., Ед. хр. 1908, Л. 92.
- ↑ Пятницкий, стр. 122.
- ↑ А. Голубков. На два фронта. 1933 г.
- ↑ В. И. Орлов «Годы реакции (1908—1910 гг.)», стр. 262, 1925 г.
- ↑ ЦГАОР, МОО. ф. 63, агент. отд. 1909 г. Оп. 47. Ед. хр. 7б(32), л. 403. Вх. 1098х — 18 апреля 1909 г. Копия письма без подписи, из Парижа, от 18 апреля 1909 г. в С. Петербург, Петербургская сторона. Большой пр., д. № 1, присяжному поверенному Сергею Алекс. Вржосек".
- ↑ «Большевики Екатеринбурга во главе масс», стр. 141. Свердловск, 1962 г.
- ↑ ЦГАОР, ДПОО, 1909 г. 5ч 34(2).
- ↑ Пролетарий № 46, 11(24) июля 1909 г. Перепечатано в сборнике «Партия большевиков в период реакции (1907—1910 гг.)», с. 283—286, М. 1961 г.
- ↑ Энциклопедический словарь Гранат, т. 41, часть 3, изд. 7-е «Деятели СССР и Октябрьской Революции», с. 47-59.
- ↑ ЦГАОР. ДПОО. 1909 г. Ед. хр. 5 ч. 34, лист 157 «СС 2006—909 года 20 мая. Выписка из полученного агентурным путем письма без подписи. Москва, от 17 мая 1909 г. к политическому ссыльному Ивану Ивановичу Панкратову, в Усть-Сысольск, Вологодской губерни».
- ↑ Институт истории партии МГК и МК КПСС. Ед. хр. 217. Лист 38, 39. «Герцовская Елизавета Иосифовна».
- ↑ Институт истории партии МГК и МК КПСС. Ед. хр. 1158 «Якубов Аршак Степанович».
- ↑ Л. 5 изд. т. 47, с. 178.
- ↑ Большая Советская энциклопедия. Т. 13, с. 66, 67. Из. 1, 1929 г.
- ↑ Пятый (Лондонский) съезд РСДРП. Протоколы, с. 842. 1925 г.
- ↑ З. И. Орлов. Годы реакции (1908—1910), с. 89, 1925 г.
- ↑ Великие, незабываемые дни. Сборник воспоминаний участников революции 1905—1907 годов. С. 228, 229. М., 1970.
- ↑ Е. Леви. Большевики Москвы, 1905, с. 16, 17.
- ↑ И. И. Скворцов-Степанов «Из воспоминаний». Материалы по истории пролетарской революции. Сборник № 2 «На заре рабочего движения в Москве» с. III, 1919.
- ↑ Л, 5 изд. Т. 19, с. 121.
- ↑ Л, 5 изд, т. IV, с. 366, 367.
- ↑ Пролетарий, Париж, 7(20) янв. 1909 г.
- ↑ «Предисловие к русскому изданию», помечено: «Лугано, ноябрь 1907 г. А. О. Оливетти».
- ↑ Рабочее Знамя, № 7, декабрь 1909 г. «Что даст закон 9-го ноября».
- ↑ В. Шулятиков. Трэд-юнионитская опасность. С. 11, 12. Изд. С. Дороватовского и А. Чарушникова. М., 1907 г.
- ↑ Л, 5 изд. Т. 17, с. 367.
- ↑ Л. 5 изд. Т. 47, с. 197.
- ↑ Печать и революция, 1921 г., книга II, с. 246.
- ↑ Рабочая Москва, 1922, № 292, с. 4. Б. Волин. Среди родных могил. Памятник… Выпуск 1-й. Издание Испарта.
- ↑ Л, 5 изд, Т. 20, с. 8, 9.
- ↑ А. Голубков «Московские большевики в борьбе с ликвидаторством и отзовизмом (1908—1910 гг.)». Борьба классов, 1934 г., № 7—8, с. 148—154.
- ↑ ЦПА ИМЭЛ, т. 124, Оп. 1, Ед. хр. 1730, лист 2. «Сельдиков Сергей Дмитриевич. Краткая автобиография».
- ↑ В. М. Лихачев «Сокольники в революционном подполье»: «В 1908 г. я еще был знаком с Сокольническим районом. Я был секретарем Московского Комитета и в качестве секретаря довольно часто посещал эту организацию». Сборник «Подполье», Истпарта МК РКП(б), с. 43, 1926 г.
- ↑ ЦГАОР, МОО, ф. 63. Оп. 16, Ед. хр. 146, 1909 г. лист 1.
- ↑ Пролетарий, 7(20) января 1909 г., № 41, с. 5.
- ↑ Н. А. Рожков «К методологии истории революционного движения» Красная летопись, 1923, № 3, с. 71-74.
- ↑ Н. А. Рожков «К методологии истории революционного движения» Красная летопись, 1923, № 3, с. 71-74.
- ↑ А. Голубков «Из эпохи реакции (Отрывки из воспоминаний)», «Пролетарская революция», IX-1928, № 9/(80), с. 142.
- ↑ ЦГАОР. МОО, ф. 63, агент. отдел. 1909 г. Оп. 47. Ед. хр. 76(32), лист 607.
- ↑ ЦГАОР. МОО, ф. 63, агент. отдел. 1909 г. Оп. 47. Ед. хр. 76(32), лист 607.
- ↑ Ф. Д. Кретов. «Борьба В. И. Ленина…», с. 136, 137.
- ↑ Кандидат исторических наук А. А. Богданова. «Из истории борьбы большевистской партии с отзовизмом» Второй Московский государственный медицинский институт им. Н. B. Пирогова. Ученые записки. Том X. Труды кафедры общественных наук. стр. 113, М. 1957 г.
- ↑ С. 153—1964 г.
- ↑ Из аннотации Государственного издательства политической литературы к брошюре П. Барчугова "Совещание расширенной редакции «Пролетария», М. 1961 г.
- ↑ Стр. 684. Лит. "Барчугов П. В. Совещание расширенной редакции «Пролетария». Кроме того, указаны только «Протоколы» и произведения Ленина.
- ↑ П. В. Барчугов «Большевики в борьбе за укрепление партии в период реакции (1907—1910 гг.) Диссертация на соискание ученой степени доктора исторических наук. Ростов-на-Дону. 1965 г. Защищена в Рост. н/Д. университете 17-II-1966 г. Утверждено 10.XI-1967 г.
- ↑ Ленин, 5 изд., Т. 17, с. 290. „По поводу двух писем“, ноябрь 1909 г.
- ↑ Публий Теренций Афр «Девушка с Андроса» (В сборнике «Античная драма». С. 634. М., 1970 г.).
- ↑ М. Н. Покровский. Избранные произведения. Книга I. стр. 70. М., 1966 г.
- ↑ Л., 5 изд., Т. 19, с. 8.
- ↑ Ленин. П. С. С., Т. 17, с. 366, 368. "По поводу статьи «К очередным вопросам».