Описание примечания достойной картины французского живописца Жироде[править]
Действие сей картины, написанной для первого консула, удивительно. Художник доказал своим Эндимионом, что он может пленять простотою, когда хочет, а теперь, доказывает, что умеет изобрести многосложную поэму, и, следуя правилам искусства, соединить все части в одно целое.
Содержание картины есть следующее: руководствуемые Победою, тени французских героев, умерших за отечество, приходят в воздушном жилище к теням Оссиана и героев его, которые торжествуют с ними праздник дружества.
Надобно вспомнить, что, по древнему преданию шотландских бардов, души или тени умерших воинов с торжеством и при звуке арф соединяются с тенями своих предков в облачных обителях славы. Там они управляют стихиями и наслаждаются снова всеми земными удовольствиями. Каледониане (шотландцы) воображали, что имеют еще некоторое телесное бытие, могут являться в образе людей, говорить, и, по словам Оссиана, исчезать в тумане холмов, в лучах месяца, и проч. Воины всего более страшились молчания бардов о делах их, думая, что тень героя, невоспетого ими, должна скитаться вместе с тенями робких, жить над болотами и сливаться с ядовитыми парами их. — Сими чертами северной мифологии гражданин Жироде воспользовался в поэме своей таким образом:
Древний бард морвенский, Фингал, лишенный света очей, выступает с своими героями; за ним бегут верные псы его; он опирается на копье свое и наклоняется обнять генерала Дезе. Клебер подает Фингалу руку в знак союза, а другою несет, вместе с генералом Дезе, трофеи мамелюкского оружия. За ними является Кафарелли с турецкими разорванными знаменами. Марсо с удивлением взирает на Оссиана: генералы Дампьер, Дюгомье, Гош, Шампионе и Жубер выражают такое же чувство; над ними развиваются знамена австрийские. Победа ведет французские легионы, осененные трофеями; в одной руки держит она связку пальм и лавров, а другою с улыбкою подает героям каледонианским оливу; звезда сияет у нее над головою, и ярким лучом света изображает блестящий путь ее. Латур д’Оверньи, первый гренадер республики, виден во втором ряду с своими товарищами; шапки их увиты оливами; они идут с барабанным боем. В третьем ряду стоят генералы Кильмен, Марбо и Дюфо. Далее, в вышней стране воздуха, сквозь тонкие пары едва приметны гусары, из которых иные забавляются ловлею зверей, и проч.
На другой стороне картины стоит Оскар, сын Оссианов, подле Фингала, своего деда, за ним Кокуллин, царь донскарский, друг Фингалов; копье его переломлено. Другие воины показывают французам трофеи побед своих: знамя, латы и орла легионов римских. Над головою царя морвенского, которого шлем ocенeн крылом орлиным и ярко освещен воздушным метеором, видны ряды предков его; они спускаются из вышних стран атмосферы. Комгал, отец героя, держит копье; седые волосы вокруг лица его развеиваются; воин трубит в рог; другой поет военную песнь; прочие несутся, облокотясь на свое оружие. Тренмор, дед царя морвенского, опирается на скипетр, на голове его корона, вокруг багровый метеор. Все они с удивлением смотрят на французских героев. Молодые шотландки играют на разных орудиях; другие плетут венки. Вдали, при свете воздушного явления, видны старый бард и дочь его; они играют в честь французским воинам, которые рукоплесканием изъявляют свое удовольствие. Молодые женщины, в легкой туманной одежде, подают гостям венки; другие усыпают их путь цветами; некоторые предлагают им питье в раковинах. Два воина, из которых один имеет на лице знаки глубоких ран, пьют здоровье Оссиана и махая шляпами, украшенными оливою славят мир.
Эвираллина, супруга Оссианова, и Мальвина, супруга Оскарова, стоят подле царей; руки их прикасаются к золотым арфам. Одна выражает кроткое удивление, другая нежную стыдливость. Два светлые метеора блистают над их головами, и лучи их сливаются в ярком свете. За ними видны воины лохлинские, которые напрасно хотят прервать торжество мира; один ударяет эфесом в щит морвенского воина, — другой, воспаленный злобою и завистью, движет меч в руке своей и грозно смотрит на французских героев; но никто из них не удостаивает его внимания.
Далее виден царь Лохлина, свирепый Старно, враг Фингалов, покрытый железною бронею; у него кинжал за поясом, на котором висит череп, служащий ему сосудом для питья. Он схватил за волосы и хочет ударить мечем Агандену, дочь свою, любовницу Фингалову, которая вместе с женами морвенскими спешила встретить французов; но молодой республиканец бросается к ней на помощь — одною рукою удерживает меч Старнов, а другою разит сего варвара, который, падая, в ярости грызет оружие, изменившее злобе его.
Орел летит сквозь облако, в котором движутся все сии тени. Видя бдительную птицу, которая есть символ республиканского гения, и которая окружена блестящим сиянием, он выпускает из когтей голубя и с ужасом летит прочь. Божественный петел, вооруженный громовою стрелою и стоящей на связке пальм, олив и лавров, которую несет Победа, распускает крылья свои как спасительный щит, укрывая под ними невинного, робкого голубя. Звезда сияет внизу картины, означая вышнюю страну атмосферы, в которой представляется сие зрелище, и которая освещена одними метеорами. Все фигуры картины мечтательны, кроме символических птиц и Победы, изображенных художником в действительном бытии.
Мы не отваживаемся судить о такой картине, а можем только говорить об ее действии на зрителя. Две вещи поражают его: великая сложность и чрезмерное сияние, следствие воздушных метеоров, которыми освещена вся картина, и которые над воинами морвенскими бледны, а над Победою, предшественницею французских героев, ярки и лучезарны. Что касается до сложности, то она требует особенного внимания; но рассмотрев части, зритель постигает их связь, остроумные мысли художника и гармонию поэмы, пленительную для глаз и разума.
Группа французских героев исполнена души и жизни. Многие головы суть действительные портреты, так, что их всякий узнает. Художник изобразил лицо генерала Клебера печальным и горестным; кажется, что он, быв жертвою подлого убийцы, завидует славной смерти генералов Дезе и Марсо, которые стоят рядом с ним.
Старец Оссиан, который встречает наших героев, изображен прекрасно. Отец его Фингал с крылом орлиным и яркими лучами вокруг шлема представляет в себе нечто дикое и необыкновенное, сообразное с тем характером, который дает ему Оссиан в поэмах своих. Комгал, отец его, является в отдалении и в парах; еще далее и темнее показывается старый Треммор, предок морвенских героев; подобно великому привидению, он теряется в облаках.
Сии две воинские группы различны между собою; но в резкой, совершенной и счастливой противоположности с ними является любезная группа морвенских женщин, которые встречают наших героев с золотыми арфами и цветами. Их лица не французские милые и не греческие прекрасные, хотя они и ближе к сим последним; такие черты можно найти только в английских или шотландских красавицах. Видно, что художник, взяв их за образец, дошел в мыслях своих до совершенства красоты, свойственной их климату во времена героические. Как бы то ни было, но сию любезную часть картины своей он так одушевил выражением, красками и формами, что зритель всегда с новым восторгом устремляет на нее глаза свои.
Может быть в некоторых частях сложность и разнообразие действий производят замешательство… Видно, что живописец работал в пылу воображения, желая с одной стороны представить весь пиитический мир Оссианов, а с другой всю славу республики. Если он ошибся, то мы скажем: «Счастливы и редки художники, которые могут таким образом ошибаться!»
Описание примечания достойной картины французскаго живописца Жироде: Из Декады [1802. T.34] / [Пер. Н. М. Карамзина] // Вестн. Европы. — 1802. — Ч. 5, N 19. — С. 195-202.