Сократ утешает плачущих учеников своих.
- Вы плачете, друзья, — и плачете в то время,
Когда моя душа, как чистый фимиам,
Навек освободясь от тягостного бремя,
Стремится к небесам.
Когда она в пылу священного восторга,
Как светлый, горний дух, стрясая прах земной,
Из царства горести парит на лоно Бога
И истины святой.
Что время и что жизнь без смерти в сей юдоли?
Почто приятно мне за истину страдать?
Почто моя душа оковы сей неволи
Пылает разорвать?
Что значит, о друзья, без смерти добродетель?
Что память мудрого в потомстве оживит?
Смерть! Смертию одной верховный благодетель
Ее вознаградит.
Она не бич людей, но жребий вожделенной,
Победоносный лавр, торжественный венец,
Которым нас дарит рукой благословенной
Всеведущий Творец.
И если б вопреки могучему веленью
Я жизнью дорожил и мог ее продлить,
О други! и тогда, покорный провиденью,
Я не желал бы жить.
Не плачьте обо мне: не скорбью удрученных
Приятно мне узреть сподвижников моих,
Но с радостным челом и амброй окуренных,
И в тканях дорогих.
Как юноша-жених, увенчанный цветами,
К невесте молодой идет при звуках лир:
Так я хочу идти, о други, между вами
На смертный вечный пир.
Что значит умереть? — Прервать соединенье
Небесного луча с презренною землей
И снова исполнять свое предназначенье
За дверью гробовой.
Напрасно человек стремится за блаженством,
Подобный узнику, стрегомому в тюрьме,
Одеянный своим земным несовершенством —
Блуждает он во тьме.
Но тот, кого волна низвергла в пристань мира,
Кто жизни новый свет с спокойствием узрел, —
Тот сам, как луч зари, во области эфира,
На небо полетел.
Он чужд уже своей презренной оболочки,
Союз с землей его не в силах тяготить,
И жизнь и смерть пред ним невидимые точки:
Он снова начал жить!
— «Но смерть есть чаша зол — край бедствий и страданий!»
Друзья! не может быть. — Сей тяжкой перелом
Есть странствия конец и горьких испытаний,
И зло везде с добром.
Не зрим ли мы, что день течет за мраком ночи,
Приятная весна за хладною зимой;
С воззрением на свет блестят младенца очи
Невинною слезой.
Верховного Творца могучая десница
Сравняла море зла и море вечных благ:
Предшественница тьмы, бессмертия денница
И к Богу первый шаг.
Не знаю: с торжеством иль грустью безнадежной
Ввергается душа в объятия ея;
Но с чистою душой сей жребий неизбежной
Не страшен для меня.
Я думаю, что Бог за жизнию земною,
Как правый и благий, блаженство обречет
И, сердце поразив губительной стрелою,
Бальзам в него прольет. —
Мы слушали… один улыбкою сомненья
Сократовы слова Цебес сопровождал —
— и полный вдохновенья
Учитель продолжал:
— Так, други! первый луч блистательной зарницы,
Летучий аромат мастиков и цветов,
Слиянный голос дев с гармонией цевницы
И звуки милых слов,
Ничто не превзойдет чистейшего восторга
Страдалицы души, летящей к небесам.
Что жизнь, что смерть? что мир? Ничто пред славой Бога.
Удел наш — счастье: там.
Довольно ль умереть, чтоб снова возродиться?
Нет, к Вышнему предстань с невинною душой,
От тлена и страстей умей освободиться
Пред жизнию другой.
Жизнь в смерть преобрати: земная жизнь — сраженье,
Смерть — лавр, земля — огонь, в которой человек
Свергает навсегда земное облаченье,
Окончив краткий век.
Тогда, друзья, — тогда, от уз освобожденной,
Приемлет он уже награду от небес —
Простер крыле — парит — он там в сени блаженной,
И мир пред ним исчез!
Так, смертный счастливый, покорный вышней власти,
Который суету рассудку подчинил,
Который обуздал презрительные страсти,
Закон и правду чтил,
Который ниспроверг бессмертия преграду,
Был злобы враг, дышал и жил одним добром,
Страдалец праведный украсится в награду
Божественным венцом;
Но тот, кто ложный блеск обманчивых мечтаний
Священной истине безумно предпочел,
Кто, чувственности раб, в юдоли испытаний
Стезей неверной шел,
Кто в вихре суеты — забав и наслаждений,
В порочном торжестве, как Леда, утопал,
Кто неба глас, среди греховных упоений,
И совесть заглушал:
О други! никогда тот смертный злочестивый
Земных своих оков не может сокрушить;
Разрушится над ним гнев Бога справедливый —
По смерти будет жить!
Как жалостная тень преступной Арахнеи,
В кругу своих детей, страдать осуждена —
И неразлучны с ней сыны ея злодеи,
И мучится она.
Так точно и душа преступника земного
Подвергнется навек сей горестной судьбе —
Не к Богу воспарить, но с телом будет снова
В мучительной борьбе. —
Умолк… Сомнительный Цебес прервал молчанье:
«Сократ, — вещает он, — приятно для меня
На вечность и на суд небесный упованье,
Бессмертью верю я —
Согласен я, что жизнь — ничтожное мгновенье.
Тому примером всё, тому примером ты;
Но дай на мой вопрос правдивое решенье —
Я в бездне темноты.
Ты рек: душа живет за дверью гробовою, —
Но если в факеле светильник догорел,
То где огонь? — куда с последнею струею
Сей пламень отлетел?
Светильник и огонь, всё вместе исчезает —
Душа, бессмертие — не разны, а одно, —
Бессмертье, как огонь, от тела отлетает —
И после где ж оно?
Иль так сравним: душа для чувственного тела
Нужна, как арфе звук. — От времени и лет
Разрушилась она, разбилась и истлела, —
Где ж звук, коль арфы нет?»
С унынием в очах, с поникшими главами
Внимали мудрецы Цебесовым словам —
И мнили: «Прав Цебес — и всё под небесами
Готовится червям.
Всё будет жертвою земли и разрушений;
Где звук, коль арфы нет? Где ждать венца наград?» —
…И мнилось, ожидал небесных вдохновений
И гения Сократ.
Как старец на пиру, весельем оживленный,
Как солнце, просияв в туманных высотах,
Изрек ему ответ страдалец незабвенный
В божественных словах:
— Друзья мои! огонь ничтожное сравненье,
С лучом Всевышнего — с бессмертною душой —
С душой и бренностью такое ж съединенье,
Как с небом и землей.
Душа есть чистый свет, всевидящее око,
Пред коим в жизни сей не скрыто ничего,
Всё зрит душа — и здесь, и в вечности глубокой —
Она душа всего.
Рожденье, красоту и смерть земнаго света, —
Всё чувствует она, — но только вне себя;
Пред нею будущность туманом не одета,
Пред ней всегда заря.
Исчезнет всё — она, как время, непременна, —
Где смерть — ей жизнь. — Где мрак — ей свет. Всегда жива. —
Исчезнут свет и тьма — разрушится вселенна —
Не рушится она.
Ты мнишь: душа для чувств есть арфы звук согласной;
А арфа будет прах от времени и лет.
Цебес! не льстись мечтой и ложной и опасной:
Душе предела нет:
Судьба земных вещей ничтожна, быстротечна,
Но тайною душой, но нами движет Бог.
Перст Божий — звук души, как Бог душа безвечна, —
Бессмертен я!.. Восторг! —
И между тем уже румяное светило
На западе текло во блеске красоты —
И, крояся в волнах, печально золотило
Гимета высоты.
Спешили к берегам, белея парусами,
Укромные ладьи веселых рыбарей —
И, с радостными их сливаясь голосами,
Пел в роще соловей, —
И ближе пастухов свирели раздавались,
И счастливых людей — отрада и покой
В темнице мудреца — с тоской согласовались,
Как отблеск света с тьмой.
