А. Н. Островский[править]
[О пьесе Н. Я. Соловьева «Случай выручил»][править]
Том XIII
Художественные произведения. Критика. Дневники. Словарь. 1843—1886
ГИХЛ, М., 1952
Явление II, стр. 8. Много бранных слов. Это хотя реально, но представляет неудобство. Если цензор зачеркнет хоть одно слово, то пьеса не попадет в список безусловно одобренных, что очень затрудняет представление ее в провинции.
Явление III. Появляется герой и долгое время молчит, — это большая неловкость. С появлением героя начинается длинный и малоинтересный разговор чиновников, в котором он не участвует; зритель будет обращать внимание на Матюшу и ждать, когда он заговорит, от этого разговор между чиновниками покажется еще длинней и неинтереснее.
Явление VII. Сцена между Матюшей и Анютой коротка, ее надо драматизировать следующим образом: после слов Матюши: «Я заслужил» — и монолога Анюты Матюша сокрушается, проклинает свой талант и дает зарок не рисовать, а Анюта между тем твердит: «Да уходи скорей, а то запрут». Матюша продолжает сокрушаться, потом умолкает и после непродолжительной паузы: «А секретаря я все-таки дорисую». — Анюта: Дорисуй, дорисуй, только уходи. — Матюша: Э! Да что тут, всех буду рисовать, все буду рисовать, пусть что хотят, то со мной делают! (Развить его посильней.) А теперь убегу. (Убегает.)
Явление I. Первый монолог Матюши: не лучше ли развить так, как я говорил, то есть он, задумав топиться, воображает, как будет бросаться в воду, и начинает сам себя рисовать. Это будет вернее психологически, а то неизвестно, серьезно он думает топиться или нет. Такая неопределенность затруднит актера, он тона не подберет. Если же Вы хотите, чтобы он серьезно задумал топиться, то надо сделать монолог сильнее. Вместо пароходов «Царь и царица» (для цензора) не лучше ли «Миссисипи и Бенардаки»? О костюмах не лишнее ли?
Явление II. Женского образования лучше бы не трогать. Этот вопрос очень серьезен для комического разговора. По крайней мере я бы Вас просил (разумеется, для пользы пьесы Вашей) уничтожить то, что мною зачеркнуто.
Явление V. Граф мало реален, ни идеалистов, ни симпатичных вельможи не ищут, а также свежести и чистоты, — этого не бывает. Надо его сделать страстным любителем искусства и показать, что он очень увлекся рисунком Матюши. Пусть у него вырываются слова: «Какой карандаш! Удивительный рисунок! У вас громадный талант! Карикатуру надо бросить, это мелко. Из вас выйдет отличный жанрист». Надо еще, чтоб он дал заметить, что на его счет воспитываются художники.
Явление II. Очень много бранных слов. Надо что-нибудь придумать для замены их, напр, вертопрахи, свистуны, шерамыжники и др.
Явление V. Роль графа надо несколько переделать сообразно тем замечаниям, которые я сделал во II действии.
Явление VIII. Окончание можно сделать эффектнее. После слов Херсонского: «Но какое благородство, какая щедрость…» — пусть у купцов идет такой разговор: — А что же мы зевали-то? Выкупить бы эти самые патреты у Херсонского, вот бы и шабаш, и сумления никакого не было. — Да сейчас можно. Не отвалил еще пароход-то? — Нет еще. — Собрать ему тысячу рублей, так с руками отдаст. — Еще бы. — Да зачем сбирать, я свои… после разверстаем. — Бегите скорей, кто на ногу полегче!
Херсонский. Да давайте я пойду. — Вот и отлично. А все-таки для верности мы вашему благородию атютанта. — Ну, марш живым манером. Барабанов. Отчалили. Прощайте! Поплыли в Питер портретики. — Беда головушке! Ославит теперь он нас на всю империю.
КОММЕНТАРИИ[править]
Печатается впервые по рукописи, хранящейся в Государственном центральном литературном архиве.
10 сентября 1880 года Н. Я. Соловьев писал Островскому: «Я принялся за карикатуриста и, может быть, до октября кончу; выйдут, кажется, сцены в 5 действиях и комические» («Литературный сборник», I. «Труды Костромского научного о-ва по изучению местного края», Кострома, 1928). Под именем карикатуриста Соловьев имел в виду героя комедии, впоследствии получившей название «Случай выручил». Ее сюжет таков:
В маленьком уездном городке на Волге проживает скромный чиновник-писец Матюша Херсонский, обладающий выдающимся талантом карикатуриста. Матюшу начинают преследовать: ему угрожает увольнение со службы, купцы собираются подать просьбу о его выселении из города, семье грозит нищета. Матюша в полном отчаянии. Проездом в городе останавливается на несколько часов некий граф, меценат, знаток искусства. К великому изумлению обывателей граф увозит самоучку-художника в Петербург, чтобы дать ему возможность учиться в Академии художеств.
Семнадцатого марта 1884 года Островский, находясь в Петербурге, пригласил к себе Соловьева. Повидимому, Соловьев прочитал Островскому первую редакцию пьесы, так как 10 апреля он писал: «Я занят переделкой своих „сцен“ по Вашему совету: дело подвигается быстро».
Новую редакцию комедии Соловьев послал Островскому на отзыв. В первой половине августа 1884 года драматург написал настоящую рецензию, которая датируется нами на основании письма Соловьева от 19 августа.
Хотя Соловьев и писал, что переделывает пьесу по советам Островского, однако он воспользовался лишь несколькими указаниями своего учителя, не углубил характеров, не устранил нелепого разговора во втором действии о женском образовании. Пьеса и в окончательной редакции осталась легковесной и успеха не имела.