Подъ именемъ братствъ разумѣются союзы, въ которыхъ люди соединяются какъ братья для достиженія общими силами церковно-религіозныхъ и благотворительныхъ цѣлей. Время появленія на христіанской почвѣ братскихъ союзовъ въ Россіи, извѣстныхъ большею частью подь названіемъ «братчинъ» и «медовыхъ братствъ»‚ надо отнести къ самому раннему періоду существованія у насъ христіанства, какъ объ этомъ ясно свидѣтельствуетъ упоминаніе въ Ипатьевской лѣтописи, подъ 1159 годомъ, о нахожденіи въ древне-русскомъ городѣ Полоцкѣ церковной братчины, которая справляла свой праздникъ на Петровъ день, при старой церкви Пресвятой Богородицы. Подъ словомъ «братчина» — въ узкомъ его значеніи — слѣдуетъ понимать праздничный пиръ, устроенный въ складчину, въ дни рождественскіе или пасхальные, въ дни двунадесятыхъ праздниковъ, а также въ дни памяти святыхъ, въ честь которыхъ были выстроены храмы. Въ эти праздники повсемѣстно въ древней Руси — въ городахъ и селахъ — справлялись: братчины — рождественскія, братчины — никольщины, братчины — михайловщины, братчины — успенщины, братчины — покровщины и т. п.; на Пасху было въ обыкновеніи учреждать большую братчину въ понедѣльникъ. Главные участники такихъ пировъ, мѣстные прихожане, обыкновенно наканунѣ праздника приносили, сообразно достаткамъ и щедрости, свою долю натурой — зерномъ, съѣстными припасами, медомъ; иногда же расплачивались и деньгами. Часть этихъ продуктовъ шла въ даръ священнику, а другая часть — на устройство складочнаго пира. Для этихъ пировъ заранѣе курили вино, сытили медъ и варили пиво, для чего при церквахъ и часовняхъ существовали особые мѣдные котлы и чаши (братины). Это вино, пиво (брага) и медъ носили предварительно въ церковь для освященія, почему это питье и называлось «молебнымъ» (или же «кануномъ») и, кромѣ того, по тому празднику, къ которому оно готовилось, называлось еще «никольскимъ», «покровскимъ» и т. п. По отходѣ обѣдни и послѣ благословенія священникомъ яствъ и питій участники братчины, вмѣстѣ съ женами, усаживались въ трапезѣ при церкви, или же въ теплое время около церкви по кругамъ, и принимались за свое мірское угощенье. По старинному благочестивому обычаю нашихъ предковъ, на эти пиры призывалась и убогая братія, т. е. мѣстные бѣдные. Такимъ образомъ, часть продуктовъ, или денегъ, изъ братскаго складочнаго сбора шла на церковь и въ пользу причта, а часть удѣлялась бѣднымъ. На братчины приглашались также въ качествѣ гостей и постороннія лица, нерѣдко почетныя, такъ что въ сельскихъ братчинахъ участвовали, не только крестьяне‚ но и владѣльцы вмѣстѣ съ ними заурядъ, игумены мѣстныхъ монастырей, а равно и должностныя лица. Однимъ словомъ «пиръ» былъ «на весь міръ». Нерѣдко такія пиршества продолжались нѣсколько дней подрядъ. На этихъ праздничныхъ собраніяхъ старшіе члены городской или сельской общины обсуждали разныя общественныя дѣла и предпріятія, причемъ къ сроку собранія братчины пріурочивались разные разсчеты и платежи. Всѣ условія такихъ продолжительныхъ и организованныхъ въ опредѣленномъ помѣщеніи собраній придавали имъ выдающееся общественное значеніе въ обиходѣ древне-русской жизни. Въ братчинахъ, собиравшихся въ опредѣленномъ личномъ составѣ, постепенно выработывались свои правила и порядки, и братчики старались охранить и оградить внутреннюю жизнь своего собранія, свои обычаи и обряды, отъ всякаго посторонняго вмѣшательства. Продолжительность празднованія и сложное устройство братскихъ складочныхъ пировъ вызвали потребность въ руководителѣ праздника, и такимъ руководителемъ сталъ церковный староста, который, получивъ право принимать въ братчину, превращался на это время въ «пироваго старосту», а пирующіе братчики получили характерное названіе «пивцовъ» («пировлянъ»‚ «пировщиковъ»). Сначала братчины пріобрѣли естественнымъ путемъ право надзора за благочиніемъ и тишиной на своихъ многолюдныхъ собраніяхъ, при обязанности «пироваго старосты» вмѣстѣ съ нѣкоторыми «пивцами», мирить ссорящихся, а затѣмъ, при господствѣ въ старину общинныхъ началъ, за братчинами постепенно укрѣпилось и право суда надъ лицами, совершавшими во время собранія буйства, драки, безчинства и покражи. Въ судныхъ грамотахъ XIV—XV вѣковъ встрѣчается слѣдующая юридическая норма: «братчина судитъ — какъ судьи». Эта норма помѣщена въ псковской судной грамотѣ и въ числѣ ея законоположеній находится и предписаніе всякому псковитянину‚ у кого между прочимъ случится кража во время пированія (въ братчинѣ), объявлять объ этомъ пировому старостѣ или пивцамъ. Конечно, такой судъ братчинъ, обходившійся безъ платежа тяжелыхъ судебныхъ пошлинъ, былъ судомъ по преимуществу примирительнымъ по дѣламъ маловажныхъ правонарушеній, учиненныхъ нерѣдко въ состояніи опьяненія, и которыя можно было тутъ же на мѣстѣ покончить примиреніемъ, съ уплатою обиженному пени. Находясь подъ охраной правительственной власти‚ великокняжеской и царской («а на пиры и въ братчины не ходитъ незванъ никто», значилось въ многочисленныхъ грамотахъ XIV—XVI вѣк.)‚ братчины существовали повсюду въ древней Руси (по преимуществу въ сѣверной и сѣверо-восточной ея части), свидѣтельствуя также о крѣпкой организаціи церковно-общественной жизни въ то время.
Въ западной Руси, какъ и въ восточной, при храмахъ существовали церковные союзы прихожанъ, болѣе извѣстные подъ именемъ «медовыхъ братствъ». Эти медовыя братства по древне-русскому обычаю приготовляли къ опредѣленнымъ праздникамъ («урочистымъ святамъ») большую свѣчу, пѣли молебенъ и устраивали складочные пиры, предварительно заготовивъ пиво и медъ, а воскъ и разныя приношенія отдавали на свѣчи и церковныя потребности.
Проживанье православныхъ въ Литвѣ и Польшѣ, среди католиковъ и лютеранъ, заставляло ихъ тѣснѣе сплачиваться другъ съ другомъ и ревностнѣе заниматься дѣлами своей церкви, а потому и братскіе ихъ союзы, учреждавшіеся съ дозволенія короля и властей, получили большую устойчивость въ организаціи и довольно широкій просторъ дѣятельности. Пользуясь королевскими привиллегіями, въ силу которыхъ православные освобождались отъ уплаты податей за медовареніе и пивовареніе вслѣдствіе употребленія доходовъ на нужды церквей, медовыя братства пріобрѣтали недвижимости («земля церковная братская»), устраивали госпитали («шпитали») для своихъ убогихъ и бѣдныхъ, а въ иныхъ мѣстахъ и школы, гдѣ училъ мѣстныхъ дѣтей особый «боколяръ» (учитель). Если въ сельскихъ приходахъ, со времени отобранія земель въ пользу короля и помѣщиковъ (въ XV вѣкѣ) и постепеннаго разрушенія сельской общины, право выбора членовъ причта и право распоряженія церковно-общественнымъ имуществомъ и дѣлами церковнаго благоустройства перешли къ владѣльцамъ-помѣщикамъ, въ качествѣ патроновъ церквей, то въ городскихъ приходахъ, не расположенныхъ на владѣльческихъ земляхъ, эти права по прежнему оставались за православными горожанами. Извѣстная свобода въ устройствѣ городскаго самоуправленія и въ учрежденіи ремесленныхъ корпорацій‚ существовавшая во многихъ литовско-польскихъ городахъ, на основаніи введеннаго въ нихъ Магдебургскаго права, давала православнымъ жителямъ, наравнѣ съ другими горожанами, возможность свободнѣе вырабатывать уставы своихъ братствъ, для осуществленія цѣлей церковно-устроительныхъ, благотворительныхъ и религіозно-просвѣтительныхъ. Весьма естественно, что правильно организованныя церковныя братства съ особыми уставами, легче и скорѣе всего могли появиться среди торгово-промышленнаго и ремесленнаго класса такихъ большихъ городовъ, какими въ XV вѣкѣ были Вильна и Львовъ.
Въ срединѣ XV вѣка (приблизительно около 1458 года) въ городѣ Вильнѣ образовалось церковное братство «кушнерское» (скорняковъ)‚ которое къ тремъ праздникамъ въ году (Св. Духа, св. Николая и Рождества Христова) покупало въ складчину медъ, сытило его и затѣмъ распивало на братскомъ собраніи; въ эти же праздничные дни братство раздавало восковыя свѣчи по церквамъ. Въ продолженіе 80-ти лѣтъ оно, не встрѣчая никакихъ препятствій со стороны духовныхъ и гражданскихъ властей, настолько окрѣпло и размножилось, что создало уставъ и построило на Конской улицѣ особый домъ для братскихъ собраній.
Въ 1538 году уполномоченные отъ всего братства, представляя за братскою печатью свой уставъ, били челомъ королю Сигизмунду I съ просьбой дать имъ грамоту на подтвержденіе ихъ братства и устава, выработаннаго на основаніи ихъ старинныхъ обычаевъ. Король удовлетворилъ ихъ челобитье и выдалъ 31 декабря 1538 г. уставную грамоту. Въ томъ же вѣкѣ существовало въ г. Вильнѣ православное братство: «дома Пречистой Богоматери», при Пречистенскомъ соборѣ, имѣвшее также свой домъ и богадѣльню. Существовало еще братство «купецкое-кожемяцкое», которое по своему устройству походило на другія подобныя учрежденія, а именно оно обязывалось «радѣть о потребностяхъ церквей Божіихъ и о гошпиталяхъ»; въ избранные праздничные дни по своимъ стародавнимъ обычаямъ оно устраивало въ складчину трехдневные медовые пиры (восемь разъ въ году); невыпитый медъ оно продавало безпошлинно и доходы обращало на дѣла церковныя и благотворительныя, а воскъ шелъ на церковныя свѣчи. Братство имѣло свой домъ на Старичъ-улицѣ и братскій уставъ былъ совершенно сходенъ съ уставомъ кушнерскаго братства; въ немъ находимъ тѣ же правила о самоуправленіи и собственномъ судѣ, а также правила о вѣротерпимости, допускавшія въ составъ братства католиковъ. Кромѣ того, къ концу XVI вѣка въ г. Вильнѣ сдѣлались извѣстными: учредившееся въ предмѣстьѣ «Росѣ» братство при церкви Пречистой Богородицы, состоявшее изъ шапошниковъ‚ сермяжниковъ и чулочниковъ, а также братство при церкви Пятницкой, что на Великой улицѣ. Кромѣ Вильны, въ областяхъ Литовскаго княжества извѣстны такія же медовыя братства въ XVI вѣкѣ въ городахъ: Витебскѣ, Диснѣ, Мстиславлѣ, Могилевѣ и въ разныхъ мѣстечкахъ — въ Бабиничахъ (лепельскаго уѣзда), въ Куренцѣ (вилейскаго уѣзда), въ Кричевѣ, въ Оршѣ и др.
Къ XV вѣку (около 1439 г.) относятъ также начало учрежденія церковнаго братства и въ г. Львовѣ, при городской Успенской церкви. Изъ лѣтописи этого братства извѣстно, что оно съ половины XVI вѣка было занято возстановленіемъ своей древней Успенской церкви при содѣйствіи православныхъ господарей молдавскихъ, отстаивало свои права на отданный еще въ XV вѣкѣ въ завѣдываніе братства Онуфріевскій монастырь, и чрезъ своихъ старшихъ братчиковъ старалось предъ польскимъ правительствомъ оградить права русскаго народа въ Галичинѣ. Кромѣ Успенскаго братства въ г. Львовѣ существовали въ XVI вѣкѣ еще церковныя братства при храмахъ: Благовѣщенія Пресвятой Богородицы, св. Николая, св. Ѳеодора и Богоявленія Господня. Что же касается до остальной Галичины, то безъ преувеличенія можно сказать, что къ самому концу XVI вѣка въ большей части городовъ и значительныхъ мѣстечекъ существовали при храмахъ церковныя братства. Обычно типъ такихъ братствъ представлялся въ слѣдующемъ видѣ: братчики при самомъ вступленіи вносили въ братскую кружку небольшой денежный взносъ и вписывали свои имена и своихъ родныхъ въ братскіе помянники для вѣчнаго поминовенія; потомъ ежемѣсячно уплачивали небольшую сумму денегъ. Эти доходы, а также прибыль отъ безпошлиннаго медоваренія къ братскимъ праздникамъ, шли на потребности церковныя и на содержаніе госпиталя. Умершихъ братчиковъ своихъ братство провожало всей громадой до могилы. Въ братской церкви въ установленные дни совершались нѣсколько разъ въ году заздравныя и заупокойныя литургіи. Общія собранія братчиковъ созываемы были довольно часто. Для управленія своими дѣлами братство ежегодно избирало изъ своей среды двухъ старшихъ братчиковъ и имѣло право судить братчиковъ за маловажные проступки, назначая виновнымъ штрафъ и въ крайнихъ случаяхъ отрѣшая ихъ отъ сообщества.
Такое объединеніе русскихъ людей на религіозно-церковной почвѣ и братская ихъ дѣятельность на пользу церкви, причта и нуждающихся сочленовъ — служили лучшей школой для выработки въ православныхъ необходимыхъ качествъ для выполненія высокихъ христіанскихъ обязанностей, направленныхъ къ защитѣ церкви и къ разнообразному служенію ближнему. Эта подготовка въ братскихъ союзахъ православнаго населенія къ церковно-общественной дѣятельности помогла ему ввести существенныя измѣненія въ организаціи и дѣятельности братствъ въ эпоху испытаній и невзгодъ, обрушившихся на нашу западную церковь въ послѣднюю четверть XVI вѣка.
Появленіе лютеранства въ XVI вѣкѣ и противодѣйствіе этой реформѣ со стороны католиковъ вызвали сильное религіозное броженіе во всей Европѣ, которое отразилось и въ западной Россіи, гдѣ стали распространяться съ большимъ успѣхомъ протестантскія идеи. Православное населеніе этого края должно было выдерживать натискъ, какъ со стороны католиковъ, для поддержанія которыхъ былъ учрежденъ орденъ іезуитовъ, такъ и со стороны протестантовъ. Среди лучшихъ членовъ православнаго общества явилась настоятельная потребность выяснить народу истинныя основы православной вѣры и ея отличіе отъ другихъ воинствующихъ христіанскихъ вѣроученій. Надо было поднять просвѣщеніе въ духовенствѣ и въ народѣ для того, чтобы они могли сознательно отстаивать интересы своей вѣры и церкви. Во главѣ такого просвѣтительнаго движенія встали весьма многіе образованные русскіе вельможи (Ходкевичъ, князь Курбскій, князь Острожскій и др.)‚ которые, найдя въ центральныхъ городахъ сѣверо-западной и юго-западной Россіи, въ Вильнѣ и Львовѣ, довольно много образованныхъ и отзывчивыхъ людей среди мѣщанъ, могли практически осуществить свои благія намѣренія. Въ томъ и другомъ городѣ образовались кружки изъ лицъ, принимавшихъ ближайшее участіе въ изданіи религіозно-нравственныхъ и богослужебныхъ книгъ, печатавшихся въ Вильнѣ въ типографіи Мамоничей, а въ Львовѣ — въ типографіи Ивана Ѳедорова. Въ связи съ этимъ просвѣтительнымъ движеніемъ совершилось и преобразованіе братскихъ учрежденій въ тѣхъ же городахъ — Вильнѣ и Львовѣ, причемъ это преобразованіе началось почти за десять лѣтъ до введенія уніи въ западной Россіи. Преобразованныя братства явились такими религіозно-просвѣтительными учрежденіями, которыя по своей самобытной организаціи и выдающейся дѣятельности представляются исключительнымъ явленіемъ въ исторіи христіанской церкви. Преобразованіе Виленскаго и Львовскаго братствъ, а затѣмъ и другихъ братствъ, совершилось съ благословенія восточныхъ патріарховъ, причемъ константинопольскій патріархъ Іеремія сдѣлалъ Виленское и Львовское братства ставропигіальными, т. е. непосредственно подчиненными патріаршей власти. Преобразовавшіяся братства въ основу своего устройства и дѣятельности положили великую христіанскую заповѣдь о взаимной братской любви, требующей добрыхъ дѣлъ, и это начало, одухотворивъ весь строй братской жизни, сдѣлало братства учрежденіями всесословными, принявшими въ свою среду духовныхъ и мірянъ, знатныхъ и простолюдиновъ, богатыхъ и бѣдныхъ. По мнѣнію братствъ: «якожъ бо душа съ тѣломъ совершенъ человѣкъ, такожъ бо и священницы со людьми суполный союзъ любве имуще — церковь есть Христова». Признавая старѣйшинство священника и дѣлая его обыкновенно предсѣдателемъ, православное братство ввѣряло управленіе своими сложными дѣлами нѣсколькимъ избраннымъ старѣйшимъ братчикамъ (обыкновенно въ числѣ четырехъ), распоряжавшимся этими дѣлами такъ: «какъ бы око Божіе всегда на себя обращенное видѣли», но при этомъ младшіе члены братства вовсе не устранялись отъ братскаго дѣла, а напротивъ, находясь въ постоянномъ общеніи со старшими, настоятельно призывались въ общія собранія и участвовали съ правомъ голоса на братскомъ судѣ. Сосредоточиваясь въ большихъ городахъ (въ Вильнѣ, Львовѣ, Кіевѣ, Могилевѣ и др.) около монастырей, какъ своихъ твердынь, братства въ этомъ единеніи съ монашествующимъ духовенствомъ выражали потребность истинно христіанскаго союза имѣть въ своихъ первыхъ рядахъ людей, отрѣшившихся отъ своихъ личныхъ нуждъ для общаго блага. Посвящая свои силы на укрѣпленіе братскаго союза и на матеріальныя нужды своихъ церквей, благотворительныхъ и просвѣтительныхъ учрежденій, братства предоставляли своему избранному духовенству, и въ особенности наиболѣе ученому монашествующему, главную заботу о поддержаніи словомъ и дѣломъ христіанскаго духа въ союзѣ и о подаяніи помощи всѣмъ братчикамъ въ трудномъ подвигѣ нравственнаго совершенства. Такая крѣпкая и продуманная организація дозволяла братствамъ принимать на себя самыя сложныя и трудныя христіанскія обязанности. Широкая благотворительность, понимаемая въ христіанскомъ смыслѣ и обширная просвѣтительная дѣятельность, выражавшаяся въ устройствѣ училищъ съ даровымъ обученіемъ («школъ греческаго, латинскаго и славянскаго языковъ»), и въ изданіи въ собственныхъ типографіяхъ богослужебныхъ книгъ и учебниковъ — составляли отличительную черту нашихъ западно-русскихъ братствъ. Представляя изъ себя такой совершенный христіанскій союзъ, братства имѣли право суда надъ своими сочленами, причемъ форма этого суда носила на себѣ отпечатокъ церковнаго суда, съ примѣненіемъ дисциплинарныхъ взысканій для братчиковъ и удаленія порочнаго члена изъ среды братства, какъ высшей мѣры наказанія такого суда. Выработавъ разные обряды и обычаи въ своей братской жизни, братства неизмѣнно считали своимъ священнымъ долгомъ присутствовать въ цѣломъ составѣ: на общественныхъ богослуженіяхъ — заздравныхъ и заупокойныхъ — и при проводахъ и погребеніи умершаго своего сочлена, и этимъ трогательнымъ вниманіемъ, а равно и участіемъ въ матеріальныхъ расходахъ при похоронахъ бѣдныхъ братчиковъ, облегчали скорбь ближайшихъ родственниковъ почившаго.
Исторія братствъ, начиная съ ихъ преобразованія вплоть до полнаго ихъ упадка въ концѣ XVIII вѣка, можетъ быть раздѣлена на пять періодовъ. Первый періодъ (1584—1600 гг.) ознаменовался устройствомъ двухъ главнѣйшихъ братствъ: Львовскаго (Успенскаго) и Виленскаго (сначала называвшагося Троицкимъ, а затѣмъ Св. Духовскимъ), которыя, вступивъ въ тѣсныя и постоянныя сношенія съ восточными патріархами, подъ ихъ руководствомъ, создали замѣчательные уставы, послужившіе образцами для учрежденія другихъ братствъ. Снабженныя достаточными средствами для широкой дѣятельности, объединенныя тѣснымъ общеніемъ другъ съ другомъ, Виленское и Львовское братства, заключая въ своемъ составѣ множество людей, связанныхъ клятвеннымъ обѣщаніемъ быть вѣрными союзу, поднялись на небывалую еще высоту для братскихъ учрежденій. Этимъ братствамъ, а также и другимъ такимъ же сильно сплоченнымъ церковно-общественнымъ учрежденіямъ, не могли отказать въ признаніи ихъ гражданскихъ и политическихъ правъ польскіе короли, дававшіе имъ льготныя грамоты, особенно расширявшія ихъ судебную компетенцію и освобождавшія братскія недвижимыя имущества отъ взысканія налоговъ. Этимъ же братствамъ, т. е. Виленскому и Львовскому, патріархи, вслѣдствіе прискорбнаго событія, а именно отпаденія въ концѣ XVI вѣка почти всѣхъ высшихъ іерарховъ западно-русской церкви въ унію, не усумнились предоставить право такого верховнаго церковнаго суда, которому подчинены были всѣ православные, не входившіе въ составъ этихъ братствъ, и даже отъ братскаго надзора не были освобождены и сами епископы. Въ виду признанія необходимости повсемѣстнаго учрежденія братствъ въ указанный періодъ учредилось и преобразовалось по образцу Виленскаго и Львовскаго братствъ весьма много братствъ въ западной Россіи и въ Галичинѣ, изъ которыхъ отмѣтимъ: Люблинское, Красноставское, Рогатинское, Перемышльское, Могилевское, Брестское, Минское и Бѣльское. Всѣ эти братства учреждались при своихъ церквахъ или монастыряхъ и на первыхъ же порахъ открывали свои училища «славянскаго, греческаго и латинскаго языковъ», богадѣльни, пріюты, страннопріимные дома.
Участвуя, въ лицѣ своихъ пословъ, на многочисленныхъ соборахъ того времени, братства зорко слѣдили за событіями, и когда насильственно водворена была унія и большинство епископовъ отпали въ нее, то братства, устами своихъ энергичныхъ проповѣдниковъ, громко подняли протестъ противъ неслыханныхъ и жестокихъ притѣсненій, и на сеймахъ и сеймикахъ, предъ польскими королями, властями и шляхтой, открыто выступили защитниками правъ православной церкви и русскаго народа. И въ этомъ дѣлѣ первое мѣсто заняли Виленское и Львовское братства, представители которыхъ особенно ратовали въ пользу православія на извѣстномъ Брестскомъ соборѣ 1596 года.
Второй періодъ (1600—1620 гг.) омраченъ былъ упорной и продолжительной борьбой, которую вело доблестное Виленское братство съ ожесточеннымъ врагомъ православія, вторымъ уніатскимъ митрополитомъ Ипатіемъ Потѣемъ и его намѣстникомъ Іосифомъ Рутскимъ. Ипатій Потѣй отстранилъ православное братство отъ Троицкаго монастыря, устроивъ при немъ уніатское братство и семинарію и вопреки желанію всего духовенства назначилъ своимъ намѣстникомъ фанатика Рутскаго, ставшаго правой рукой Потѣя въ дѣлѣ преслѣдованія православныхъ и ихъ братства. Виленское братство при полной дисциплинѣ и со смиреніемъ, но за то дружно и рѣшительно, отстаивало священныя права русскаго народа. Устроивъ постепенно свой знаменитый монастырь Св. Духа, братство сосредоточило здѣсь всѣ свои благотворительныя и просвѣтительныя учрежденія и въ этомъ монастырѣ неоднократно выдерживало ожесточенныя нападенія вооруженныхъ враговъ. За всѣ свои подвиги Виленское братство пріобрѣло необычайный авторитетъ и довѣріе среди православнаго населенія всего сѣверо-западнаго края и почиталось «главой» прочихъ мѣстныхъ братствъ. Въ этотъ же періодъ времени крѣпло, росло и ширилось Львовское братство, и не смотря на тяжкія условія жизни для православныхъ, всетаки возникали новыя братства и процвѣтали старыя, какъ въ предѣлахъ Галичины, такъ и на Литвѣ. Изъ этихъ братствъ упомянемъ братства въ г. Замостьѣ, Холмѣ, Слуцкѣ, Кіевѣ и Луцкѣ. Это послѣднее братство въ скоромъ времени сдѣлалось средоточіемъ и опорой православія на Волыни, выработало замѣчательный уставъ и, устроивъ свою школу и типографію, явилось выдающимся религіозно-просвѣтительнымъ братствомъ въ западной Россіи, а въ Кіевѣ, на Подолѣ, при Богоявленскомъ монастырѣ, образовалось братство, которое со своимъ училищемъ, затѣмъ переименованнымъ въ академію, сдѣлалось въ XVII и въ XVIII вѣкахъ разсадникомъ просвѣщенія во всей юго-западной Россіи, причемъ братскіе ученые проникли и въ Москву, гдѣ образовали ученое братство.
Въ третьемъ періодѣ (1620—1632 гг.) центромъ православія на западѣ Россіи становится все болѣе и болѣе Кіевъ, гдѣ въ 1620 году совершилось знаменательное событіе, а именно возстановленіе православной іерархіи іерусалимскимъ патріархомъ Ѳеофаномъ, посвятившимъ въ кіевскіе митрополиты Іова Борецкаго и съ нимъ вмѣстѣ шесть епископовъ на разныя каѳедры западной Россіи. Благословивъ и укрѣпивъ своими грамотами многія братства, патріархъ Ѳеофанъ особенно много заботъ проявилъ по отношенію Кіевскаго Богоявленскаго братства, которое, найдя себѣ мощнаго покровителя въ лицѣ знаменитаго гетмана Петра Сагайдачнаго, усилилось вступленіемъ въ составъ братства всего запорожскаго войска. Также точно особеннымъ благоволеніемъ пользовалось Кіевское братство и со стороны митрополита Іова Борецкаго, который явился также сильнымъ защитникомъ и покровителемъ и другихъ братствъ‚ особенно же Львовскаго, ученикомъ котораго онъ состоялъ, и Виленскаго. Замѣчаемый повсемѣстно подъемъ духа въ православномъ обществѣ западной Россіи въ первую половину XVII вѣка не могъ не отразиться на юномъ поколѣніи. Въ описываемый періодъ времени во многихъ городахъ литовско-польскаго государства при старшихъ братствахъ (какъ напр., при Львовскомъ, Кіевскомъ, Могилевскомъ, Минскомъ, Луцкомъ, Замостьскомъ, Люблинскомъ и др.) учреждались юношескія братства («братства младенческія или молодшія»), которыя состояли изъ молодыхъ людей, неженатыхъ, вступавшихъ въ братское общеніе для тѣхъ же церковно-благотворительныхъ задачъ, осуществлявшихся въ широкомъ видѣ старшими братствами. Эти «единомышленные и послушные о Господѣ» старѣйшимъ братствамъ юношескіе союзы, появлявшіеся также съ благословенія патріарховъ и митрополитовъ, должны были руководствоваться уставами своихъ старшихъ братствъ, и кромѣ того, находиться подъ непосредственнымъ надзоромъ духовнаго отца и двухъ «честныхъ мужей изъ старѣйшаго братства, духовнаго или свѣтскаго званія».
Четвертый періодъ (1632—1647) обнимаетъ время святительства кіевскаго митрополита Петра Могилы. Въ этотъ періодъ братства западной Россіи достигли высшаго своего процвѣтанія. Особенно выдвинулось снова Виленское братство, которое своими энергичными дѣйствіями на избирательномъ сеймѣ въ 1632 году (собранномъ по случаю выбора новаго польскаго короля Владислава IV), а также изданіемъ книги «Синопсисъ», заключавшей документальныя данныя, подтверждавшія древность и незыблемость правъ православныхъ въ Литвѣ и Польшѣ, съумѣло оказать мощную защиту православію и русской народности и добиться отъ новаго короля признанія этихъ правъ. Львовское братство, дѣйствуя неослабно въ пользу православія въ Галичинѣ, дожило до торжественнаго дня, когда въ своей древней Успенской церкви оно увидѣло (въ 1633 г.) посвященіе новаго кіевскаго митрополита Петра Могилы. Новый король Владиславъ IV, видя въ братствахъ не малую силу, отнесся къ нимъ благосклонно, подтверждая ихъ права и привилегіи, и братства, какъ напримѣръ Львовское, Виленское и Могилевское, посвящая всѣ свои силы на благоустройство своихъ училищъ, типографій и благотворительныхъ учрежденій, продолжали издавать потребныя для духовенства и народа книги. Въ лѣтописи Львовскаго братства указано, что въ братской типографіи, въ продолженіи почти трехъ вѣковъ, напечатано по крайней мѣрѣ 300,000 церковныхъ и учебныхъ книгъ. Главнымъ же доброжелателемъ братствъ явился образованнѣйшій кіевскій митрополитъ Петръ Могила, который принялъ званіе патрона Могилевскаго братства, оказалъ мощную поддержку возстановленію старинныхъ братствъ въ г. Брестѣ и Бѣльскѣ, и учрежденію новыхъ братствъ въ г. Пинскѣ и Кременцѣ. Особенное попеченіе проявилъ Петръ Могила къ излюбленному Кіевскому братству, коего онъ явился блюстителемъ и опекуномъ и, отдавъ при жизни громадныя средства на устройство братскаго училища (Кіево-Могилянская коллегія) онъ, по смерти своей, отказалъ братству цѣлое состояніе въ деньгахъ и недвижимостяхъ, а также оставилъ ему обширную библіотеку.
Пятый періодъ въ исторіи братства, — обнимающій всю вторую половину XVII и весь XVIII вѣка — омраченъ въ началѣ тяжелыми событіями, а именно съ 1648 года вплоть до 1667 г.‚ несчастная западная Русь служила ареной жестокой войны, которая велась противъ Польши казаками, а затѣмъ Московскимъ государствомъ, принявшимъ въ 1654 г. подъ свою защиту отдавшуюся ему Малороссію. Послѣ перехода восточной Малороссіи подъ власть Россіи, идея о соглашеніи между уніатами и православными стала еще сильнѣе туманить головы католиковъ и уніатовъ. Такому соглашенію, по мнѣнію ихъ, всего болѣе мѣшало подчиненіе русской церкви въ королевствѣ константинопольскому патріарху и на разрушеніе этой связи направлены были всѣ усилія враговъ православія. Сеймъ 1676 года воспретилъ ставропигіальнымъ братствамъ сноситься съ константинопольскимъ патріархомъ и представлять на его рѣшеніе дѣла, касающіяся вѣры, а для пресѣченія всякаго общенія между Константинополемъ и западною Русью было возбранено православнымъ всѣхъ сословій отлучаться заграницу, или же пріѣзжать изъ заграницы. Эта рѣшительная мѣра весьма подорвала силу братствъ, особенно Львовскаго и всѣхъ другихъ братствъ въ Галичинѣ, гдѣ вслѣдствіе измѣны православію мѣстнаго епископа Іосифа Шумлянскаго, дѣла православныхъ рѣшительно приняли дурной оборотъ. Хотя вслѣдствіе противодѣйствія Луцкаго братства проектированный королемъ Яномъ Собѣскимъ съѣздъ въ г. Люблинѣ въ 1680 году, для окончательнаго соглашенія между православными и уніатами, и не состоялся, но эта удача не могла отвратить опасности для юго-западныхъ братствъ грозившей имъ отъ насильственнаго перехода ихъ въ унію. Цѣлый рядъ несчастныхъ обстоятельствъ для Львовскаго братства, и въ особенности раззореніе его вслѣдствіе шведскихъ войнъ, способствовали домогательству уніата — епископа Шумлянскаго, при поддержкѣ польскаго правительства, обратить это братство въ унію и этого онъ достигъ въ 1708 году, когда братство, изсякнувъ въ средствахъ и оскудѣвъ въ энергичныхъ людяхъ, рѣшилось обратиться къ покровительству папы, принявшаго охотно его подъ свое начало. Въ 1712 году уничтожилась и православная епископія въ Луцкѣ; и въ это же приблизительно время Луцкое Крестовоздвиженское братство, уступая насиліямъ уніатовъ и католиковъ‚ покончило свое многолѣтнее и славное существованіе. Подъ давленіемъ этихъ же насилій угасли въ самомъ концѣ XVII вѣка братства: въ Люблинѣ и Замостьѣ. Подавивъ на всемъ югѣ православіе, католики и уніаты стали еще сильнѣе домогаться уничтоженія его въ Литвѣ и Бѣлоруссіи, но такъ какъ изъ всѣхъ православно-русскихъ епархій въ королевствѣ литовско-польскомъ сохранилась до самаго паденія Рѣчи Посполитой только одна, именно Бѣлорусская епархія, то это обстоятельство, въ связи съ помощью подаваемой весьма часто русскимъ правительствомъ своимъ единовѣрцамъ въ Польшѣ, способствовали тому, что братства сѣверо-западнаго края могли существовать и дѣйствовать въ продолженіе всего XVIII вѣка, и многія изъ нихъ дожили до возвращенія сѣверо-западнаго края во власть Россіи. Незадолго до полнаго распаденія Польши православныя братства обнаруживали еще свою полную жизнедѣятельность. Такъ, въ 1791 году послы отъ семнадцати братствъ разныхъ городовъ сѣверо-западнаго края, вмѣстѣ съ другими представителями отъ православныхъ, духовными и свѣтскими, собрались на съѣздъ въ г. Пинскѣ для обсужденія вопроса о лучшемъ устройствѣ православной церкви въ Польшѣ, причемъ въ этихъ видахъ постановлено было между прочимъ внести чрезъ посредство братствъ большее оживленіе въ церковно-приходскую жизнь православныхъ, съ обязательнымъ учрежденіемъ въ каждомъ приходѣ школы и госпиталя.
Къ сожалѣнію, приходится отмѣтить тотъ грустный фактъ, что съ присоединеніемъ къ Россіи восточной Малороссіи въ половинѣ XVII вѣка, а сѣверо-западнаго края въ самомъ концѣ XVIII вѣка, братскія учрежденія стали постепенно падать и къ началу XIX в. уничтожились братства въ такихъ городахъ, какъ Вильна, Слуцкъ, Минскъ, Пинскъ и др., а въ первой четверти XIX вѣка и въ Могилевѣ. Братскіе монастыри по большей части вошли въ общій штатъ православныхъ монастырей въ имперіи. Только въ небольшихъ мѣстечкахъ и селахъ Малороссіи и сѣверо-западнаго края продолжали во множествѣ существовать эти братства при мѣстныхъ церквахъ, сохраняя свои стародавніе обычаи, обряды и учрежденія («шпитали»). Угасанію братствъ въ большихъ городахъ способствовало много причинъ, изъ которыхъ отмѣтимъ только главнѣйшія. Къ числу таковыхъ на первомъ планѣ слѣдуетъ поставить — полное равнодушіе русскихъ властей, духовныхъ и свѣтскихъ, къ дѣлу поддержанія братствъ, этихъ учрежденій совершенно невѣдомыхъ въ восточной и центральной Россіи. Затѣмъ нельзя забывать и объ умаленіи православнаго элемента въ такихъ городахъ, какъ Вильна, Могилевъ и др., гдѣ въ связи съ этимъ фактомъ замѣчался упадокъ церковно-приходской жизни, совершавшійся также и подъ вліяніемъ стѣснительныхъ мѣропріятій для развитія этой жизни. Такой упадокъ церковно-приходской жизни, а вмѣстѣ съ тѣмъ и братствъ, подъ вліяніемъ изданныхъ при русскомъ правительствѣ законовъ и административныхъ распоряженій, особенно замѣтенъ въ Малороссіи, гдѣ благосостояніе многочисленныхъ сельскихъ братствъ, основанное до тѣхъ поръ главнымъ образомъ на свободномъ медовареніи и винокуреніи подрывалось введеніемъ откуповъ и акциза, а братскіе дома, гдѣ помѣщались школы и госпитали, свободные прежде отъ налоговъ и податей, стали облагаться такими сборами. Если къ этому добавить, что такія же фискальныя цѣли, способствовавшія разрушенію института свободнаго церковнаго ктиторства, и рядомъ съ этими цѣлями произволъ чиновничьей и помѣщичьей власти, вносили сильное разстройство въ сложномъ церковномъ дѣлѣ и хозяйствѣ, а запрещеніе духовенству владѣнія недвижимою собственностью (законъ 1728 г.) повлекло за собой обѣдненіе и приниженность этого духовенства, то понятнымъ становится причина постепеннаго паденія сельскихъ братствъ въ западной Россіи, которая, говоря вообще, объясняется введеніемъ великороссійскихъ порядковъ «въ видахъ единообразія» въ церковно-приходское устройство этого края. Такое же угнетенное состояніе церковно-приходскаго строя замѣчалось и въ XIX вѣкѣ. Въ 1837 году въ наказѣ чинамъ и служителямъ земской полиціи, въ § 9, говорится, что «земская полиція обязана прекращать всѣ тайныя, равно и всякаго рода закономъ воспрещенныя сборища, сообщества или братства, масонскія ложи» и т. п., и такое помѣщеніе братствъ среди запрещенныхъ сообществъ и масонскихъ ложъ ясно указываетъ на утрату въ высшихъ сферахъ правильнаго понятія о братствахъ, исторія которыхъ имъ также была неизвѣстна. Изслѣдователь исторіи братствъ на нашемъ юго-западѣ, протоіерей Лебединцевъ, разсматривая этотъ періодъ времени въ своей статьѣ о братствахъ («Кіев. епарх. вѣд.», 1862 г., № 8), замѣчаетъ, что, крѣпостное право съ его печальными принадлежностями и послѣдствіями было первой, но не единственной причиной упадка братствъ. Новый для присоединеннаго края порядокъ уѣзднаго управленія имѣлъ также въ этомъ дѣлѣ свою долю участія. Становые пристава, сосредоточивая въ своихъ рукахъ всякое общее и частное судоразбирательство, начали преслѣдовать всѣ старинныя общинныя учрежденія и обычаи поселянъ, однимъ словомъ — все что носило еще на себѣ какую-нибудь тѣнь общины, собранія, самоуправленія и общественнаго суда. Братскій судъ тогда казался самоуправствомъ, своеволіемъ; братскія сходки — опасными собраніями, братскіе обѣды и сыченіе меда — бражничествомъ, корчемствомъ, наносившимъ ущербъ помѣщичьему скарбу; самое наблюденіе братства за чистотою нравовъ — угнетеніемъ слабой невинности. При этомъ новомъ порядкѣ, при такихъ новыхъ отношеніяхъ, что оставалось на долю уцѣлѣвшихъ братствъ? Имъ почти нечего было дѣлать, да и не на что́. Возможно было одно: присутствовать при богослуженіи съ собственными свѣчами, да устраивать братскіе обѣды въ храмовые и поминальные дни. До такого обнищалаго вида дошло, наконецъ, знаменитое нѣкогда учрежденіе братствъ!
Къ шестидесятымъ годамъ XIX вѣка надо отнести начало возстановленія братствъ во всей имперіи. Безпорядки, возникшіе въ западномъ краѣ отъ польскихъ мятежниковъ, и умерщвленіе нѣсколькихъ русскихъ священниковъ живо напомнили прежнее время угнетенія православія и западно-русскаго народа и особенно склонили къ мысли о возстановленіи братствъ — этихъ благодѣтельныхъ въ свое время учрежденій, отъ которыхъ и въ будущемъ можно ожидать пользы, въ особенности для устройства и поддержанія православныхъ церквей, школъ, богадѣленъ и проч. Съ этою цѣлью для желающихъ приступить къ возобновленію братствъ составленъ былъ въ кіевской епархіи и опубликованъ въ сентябрѣ 1862 года проектъ устава для братствъ, начертанный на основаніи уставовъ древнихъ братствъ, но примѣнительно къ потребностямъ нынѣшняго времени. Вскорѣ затѣмъ состоялся мірской приговоръ о возстановленіи братства въ с. Райгородѣ, черкасскаго уѣзда, подписанный 66 прихожанами тамошней церкви и утвержденный 27 октября 1862 г. кіевскимъ митрополитомъ Арсеніемъ. За этимъ приговоромъ послѣдовали въ кіевской епархіи и другіе подобные приговоры объ учрежденіи братствъ. По поводу этого значительнаго распространенія въ западной Россіи церковныхъ братствъ, въ законодательной сферѣ возникъ вопросъ касательно установленія правилъ, на основаніи коихъ должны быть учреждаемы церковныя братства. 8 мая 1864 года были Высочайше утверждены: «основныя правила для учрежденія православныхъ церковныхъ братствъ», имѣвшія своей задачей — поставить возобновлявшіяся и вновь учреждаемыя братства въ опредѣленныя условія дѣятельности.
За послѣднія тридцать пять лѣтъ учредилось въ разныхъ мѣстностяхъ, какъ въ европейской Россіи, такъ и въ Сибири и на Кавказѣ, множество братствъ, которыхъ къ началу 1893 года числилось 160, съ 37642 братчиками, причемъ эти братства обладали капиталомъ на сумму 1.620‚707 рублей и годовой оборотъ денежныхъ ихъ средствъ выражался въ суммѣ 803,963 руб. прихода и въ суммѣ 598,220 руб. расхода. Въ настоящее время число братствъ значительно умножилось. Возобновляясь и учреждаясь вновь на началахъ закона 1864 года, нынѣ существующія братства, хотя и положили въ основу своей дѣятельности оказаніе защиты православію и вспомоществованіе нуждающимся единовѣрцамъ, однако на практикѣ осуществляютъ свои задачи различно, смотря потому, въ какой мѣстности Россіи они дѣйствуютъ, съ какими религіозными интересами главнымъ образомъ сталкиваются, въ какой средѣ работаютъ и какими средствами обладаютъ. Обозрѣвая нынѣшнюю братскую дѣятельность, въ цѣлой ея совокупности, мы видимъ что она, согласно закону 1864 года, распадается на четыре самостоятельныя группы, которыя въ свою очередь раздѣляются на нѣсколько отдѣловъ, а именно: I) религіозно-просвѣтительная дѣятельность (просвѣщеніе дѣтей и взрослыхъ), II) миссіонерская (противораскольническая и противосектантская, а также просвѣщеніе и обращеніе къ истинной вѣрѣ иновѣрцевъ), III) благотворительная (учрежденіе богоугодныхъ заведеній и оказаніе помощи разнымъ неимущимъ и немощнымъ) и IV) церковно-устроительная (заботы о благолѣпіи храмовъ, стройномъ богослуженіи и помощи причту). Организація братскихъ учрежденій въ большинствѣ случаевъ одна и таже. Въ братство вступаютъ членами, съ обязательными денежными взносами или помощью личнымъ трудомъ‚ православныя лица разнаго званія и состоянія, и это общее собраніе братчиковъ ввѣряетъ управленіе дѣлами братства совѣту, обязанному давать въ опредѣленный срокъ отчетъ о дѣятельности своей и о состояніи братскихъ суммъ. Братства, посвящающія главнымъ образомъ свои заботы религіозно-просвѣтительной дѣятельности, отнеслись вполнѣ сочувственно и дѣятельно къ насажденію въ Россіи церковно-приходскихъ школъ и школъ грамоты (упомянемъ Владимірское Александро-Невское, Московское Кирилло-Меѳодіевское, С.-Петербургское Пресвятыя Богородицы, Тверское св. благ. вел. кн. Михаила и др.).
Нѣкоторые братскіе совѣты даже слились съ епархіальными училищными совѣтами, которымъ ввѣренъ надзоръ и руководительство этими школами въ епархіи. Независимо отъ сего, братства учреждаютъ и другія полезныя для народа школы и училища, какъ-то: церковнаго пѣнія, спеціально-ремесленныя, рукодѣльныя, иконописанія, пчеловодства, сельско-хозяйственныя и т. п. Что касается до дѣятельности по просвѣщенію взрослыхъ, то не подлежитъ сомнѣнію, что главнымъ образомъ по почину братства развились и повсемѣстно упрочились внѣбогослужебныя собесѣдованія и духовно-нравственныя публичныя чтенія, приносящія видимую пользу народному просвѣщенію и нравственности (укажемъ на дѣятельность Воронежскаго братства св. Митрофана и Тихона, Пермскаго св. Стефана, Смоленскаго преп. Авраамія, Симбирскаго Трехъ Святителей и др.). Будя живымъ словомъ народную совѣсть, братства на ряду съ этимъ дѣломъ должны были обратить вниманіе и на книжно-издательскую дѣятельность, которой посвящается много труда большинствомъ братствъ, устраивающихъ центральныя и окружныя библіотеки и книжные склады, откуда, даромъ или за дешевую цѣну, книги, брошюры и листки распространяются въ народѣ и высылаются въ школы (особенно плодотворна дѣятельность въ этомъ отношеніи Новгородскаго братства св. Софіи, Оренбургскаго Михаила Архангела, Орловскаго Петропавловскаго, Прибалтійскаго Христа Спасителя, Тамбовскаго Казанско-Богородичнаго, Тульскаго Іоанна Предтечи и др.). Къ этой дѣятельности близко примыкаютъ заботы нѣкоторыхъ братствъ по снабженію народа иконами правильнаго письма, крестиками и прочими предметами религіознаго почитанія.
Миссіонерская дѣятельность является для большинства братствъ дѣломъ первостепенной важности. Эта дѣятельность осуществляется главнымъ образомъ путемъ: а) устройства спеціальныхъ противораскольническихъ и противосектантскихъ школъ, и б) правильно организованныхъ собесѣдованій съ раскольниками и сектантами. Для этой послѣдней цѣли, братскіе совѣты учреждаютъ спеціальныя миссіи, во главѣ которыхъ ставятъ братскихъ миссіонеровъ. Кромѣ сего, нѣкоторыя восточныя братства обращаютъ свои усилія на просвѣщеніе Евангельскимъ свѣтомъ инородцевъ и заняты правильнымъ устройствомъ инородческихъ школъ (въ этомъ отношеніи заслуживаютъ особаго вниманія Вятское братство св. Николая, Казанское св. Гурія, Нижегородское св. Креста, Пензенское св. Иннокентія, Томское св. Димитрія и др.).
Благотворительная дѣятельность многихъ братствъ заслуживаетъ также вниманія. Принимая подъ свое покровительство сирыхъ, убогихъ, немощныхъ, устраивая для нихъ всякаго рода богоугодныя заведения, братская заботливость простирается также и на бѣдныхъ дѣтей и юношей духовнаго званія, обучающихся со многими лишеніями въ разныхъ духовныхъ школахъ и училищахъ. Церковно-устроительная дѣятельность братствъ, помимо матеріальной помощи церквамъ, постройки новыхъ храмовъ, возстановленія старыхъ, снабженія ихъ утварью и проч. священными предметами, помощи бѣдному причту, — выражается заботами многихъ братствъ о благолѣпіи и торжественности при отправленіи богослуженія, для чего нѣкоторыми братствами открываются школы церковнаго пѣнія и чтенія. Съ церковно-устроительною дѣятельностью близко соприкасаются стремленія нѣкоторыхъ братствъ учреждать особыя древлехранилища, куда собираются вообще памятники церковной древности, и въ частности памятники церковной старины, относящіеся къ обличенію раскола, и старопечатныя церковныя книги, служащія для той же цѣли (особенно богатыя древлехранилища устроены при Владимірскомъ Александро-Невскомъ братствѣ, при Волынскомъ св. Владимірскомъ, при Холмскомъ свято-Богородицкомъ и др.). Наконецъ, отмѣтимъ, что нѣкоторыя братства, стараясь распространить свою дѣятельность на возможно большемъ пространствѣ своей епархіи, открыли во многихъ мѣстахъ отдѣленія, которыя помогаютъ центральному братству осуществлять его задачи и въ отдаленныхъ отъ него мѣстностяхъ (наиболѣе отдѣленій открыто при Владимірскомъ Александро-Невскомъ, Костромскомъ Александровскомъ, Полтавскомъ св. Макарьевскомъ, Лубенскомъ Спасо-Преображенскомъ, Прибалтійскомъ Христа Спасителя и др.).
Какъ ни полезно для русскаго народа возростаніе въ числѣ и преуспѣяніе въ средствахъ нынѣшнихъ братствъ, какъ ни плодотворна сама по себѣ ихъ дѣятельность для всего строя православной жизни, но при сравненіи ихъ съ древними братствами приходится признать, что нынѣшнія братства мало походятъ на древнія братства, столь успѣшно дѣйствовавшія въ XVI—XVIII вѣкахъ въ западной Россіи. Эти послѣднія братства, какъ было подробно указано выше, сплачивали во имя христіанскихъ началъ православное населеніе въ одно живое цѣлое и достигали этого путемъ постояннаго общенія старшихъ братчиковъ съ младшими: при общественномъ богослуженіи, на частыхъ собраніяхъ, а также въ дѣлахъ управленія, благотворенія, суда и взаимно-назидательныхъ бесѣдъ. Вслѣдствіе такого постояннаго общенія между сочленами, древнія братства являлись, какъ бы, школой для взрослыхъ, въ которой они постоянно учились самой необходимой наукѣ, именно служенію своимъ нуждающимся въ помощи ближнимъ, и при всеобщемъ братскомъ надзорѣ даже наименѣе склонные къ такому служенію люди успѣвали развивать въ себѣ христіанскія чувства, имѣя всегда предъ глазами достойные подражанію примѣры болѣе развитыхъ въ нравственномъ отношеніи сочленовъ. Поэтому вся дѣятельность древнихъ братствъ была проникнута той христіанской дисциплиной, которая исключаетъ всякую показную и шумную сторону въ дѣлахъ благотворенія. Теперешнія братства по существу своей организаціи являются религіозно-просвѣтительными обществами, а посему не совсѣмъ правильно получили названіе «братствъ». Все управленіе въ нихъ и весь ходъ дѣлъ сосредоточивается въ рукахъ совѣта, а остальная масса братчиковъ, давая совѣту посильныя матеріальныя средства для веденія общихъ дѣлъ, проявляетъ свое существованіе обычно разъ въ годъ на общихъ собраніяхъ, на которыхъ ограничивается избраніемъ выбывающихъ членовъ совѣта, выслушиваніемъ отчета и формальной провѣркой чрезъ особыхъ ревизоровъ общественныхъ капиталовъ. Не имѣя затѣмъ по общественнымъ дѣламъ никакого почти общенія другъ съ другомъ, нынѣшніе члены братствъ и не могутъ претендовать на названіе ихъ «братчиками», въ строгомъ смыслѣ этого слова.
Замѣчаемое за послѣднія сорокъ лѣтъ возрожденіе у насъ церковно-приходской жизни и пробужденіе интереса къ религіозно-нравственнымъ вопросамъ, дозволяетъ предположить, что и братскія учрежденія доживаютъ послѣдніе годы своего переходнаго состоянія и что ощущаемая съ каждымъ годомъ все сильнѣе потребность болѣе живыхъ и дѣятельныхъ сношеній между братствами, дѣйствующими нынѣ въ одиночку, вызоветъ наконецъ желательную реформу въ ихъ организаціи и дѣятельности. Несомнѣнно, что починъ въ этомъ важномъ дѣлѣ объединенія братской дѣятельности и упорядоченія братскихъ предпріятій должны взять на себя болѣе сильныя братства, у которыхъ за многолѣтнюю ихъ дѣятельность накопилось достаточно опытности для веденія сложныхъ братскихъ дѣлъ, каковой опытности очевидно не достаетъ болѣе слабымъ и новымъ братствамъ. Дальнѣйшее преуспѣяніе братствъ, такимъ образомъ, во многомъ будетъ зависѣть отъ успѣшности «братскихъ съѣздовъ», созывъ которыхъ въ ближайшемъ будущемъ представляется весьма необходимымъ для выясненія цѣлесообразныхъ формъ самодѣятельности и самопомощи православнаго общества въ великомъ дѣлѣ умиротворенія вражды къ православію происходящей отъ раскола и сектантства, насажденія въ духѣ православія воспитанія и просвѣщенія народной массы и правильномъ устройствѣ церковно-приходской жизни въ Россіи.
Литература о братчинахъ и медовыхъ братствахъ: 1) А. Н. Поповъ, Пиры и братчины, Арх. ист. юрид. свѣдѣній, изд. Н. Калачева, кн. II, полов. II, 1854 г., отд. VI, стр. 19—41; 2) С. Соловьевъ, Братчины, «Рус. Бесѣда» 1856 г., кн. IV (смѣсь); 3) Зилитинкевичъ Виленскія филантропическія или медовыя братства, Вильна, 1887 г.; 4) А. А. Папковъ, Древне-русскій приходъ «Богослов. Вѣст.» 1897 г. №№ 2, 3 и 4‚ — о церковныхъ братствахъ: 1) Флеровъ, О православныхъ церковныхъ братствахъ, Спб. 1857 г.; митр. Макарій, Ист. рус. цер. (свѣдѣнія о братствахъ помѣщены въ разныхъ главахъ т. IX, X, XI и XII); 3) А. А. Папковъ, Братства, очеркъ исторіи западно-русскихъ православныхъ братствъ, 1900 г. Монографіи по исторіи отдѣльныхъ братствъ: 1) Ѳ. Жудро, Исторія Могилев. прав. братства, 1890 г.; 2) Памят. древ. правосл. въ Люблинѣ — правосл. храмъ и существ. при немъ братство, Варшава, 1883 г.; 3) Д. Сиѣпура, Виленское Св. Духовское братство, Кіевъ, 1899 г.; 4) Будиловичъ, Рус. правосл. старина въ Замостьѣ, Варшава 1885 г.; 5) Ф. Смирновъ, Виленскій Св. Духовъ монастырь, Вильна, 1888 г.; 6) Н. Реутскій, Луцкое правосл. Крестовоздвиженское братство и его историческія заслуги, Кіевъ, 1896 г.; 7) Д. Зубрыцкій Лѣтопись Львовскаго ставроп. братства (Жур. Мин. Нар. Просв. 1849 и 1850 гг.). Источники: 1) Памятники Кіевской Коммиссіи, 1848—1859 гг., четыре тома; 2) Архивъ юго-западной Россіи, часть I, т. I—VII; 3) Акты западной Россіи, пять томовъ; 4) Акты южной и западной Россіи, т. I—III; 5) Описаніе докум. архива зап. рус. уніат. митр. 1897, т. I; 6) Вѣстникъ юго-запад. и западной Россіи и Вѣстникъ запад. Россіи, изд. въ Кіевѣ и Вильнѣ Н. Говорскимъ съ 1862 года; 7) Археограф. сборникъ докум., отн. къ ист. сѣв. зап. Руси, изд. при управ. Вилен. учеб. окр.‚ одиннадцать томовъ; 8) Акты изд. Вилен. археогр. коммиссіей, двадцать три тома; 9) Собраніе древ. грамотъ и актовъ городовъ Вильны‚ Ковна, Трокъ, 1843 г.; 10) Собраніе древ. грамотъ пактовъ городовъ минской губ. 1848 г.; 11) Бѣлорусскій архивъ древнихъ грамотъ, 1824 г. 12) Истор. юрид. матер., извлеч. изъ акт. книгъ витеб. и могилев. губ. (Сазонова); 13) Витебская старина (А. Сапунова); 14) Юбилейное изданіе въ память 300-лѣтняго основанія Львовскаго ставроп. братства, т. I и т. II (уставные дипломы); 15) Monumenta confrat. staurop. Leopol. ed. Dr. W. Milkowicz; 16) Приложенія къ сочин. проф. Голубева: Митр. Петръ Могила, два тома. Другія сочиненія относящіяся до братствъ: 1) М. О. Кояловичъ, Чтенія о церк. запад. рус. братствахъ, газета «День», 1862 г. № 36—42, 1863 г. № 46, 47, 52 и 1864 г. № 5; 2) Н. Скабалановичъ, Западно-европейскія гильдіи и западно-русскія братства, «Христ. Чтен.» 1875 г. сен. и окт.; 3) К. Харламповичъ, Западно-русскія правосл. школы XVI и начала XVII вѣка, Казань, 1898 г.; 4) А. А. Папковъ, Церковныя братства, крат. статист. очеркъ о полож. церк. брат. къ началу 1893 года, С. Петербургъ, 1893 г.