Политик (Платон; Карпов)/ДО

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Политик
авторъ Платонъ, пер. Василій Николаевичъ Карповъ
Оригинал: древнегреческій. — Изъ сборника «Сочиненія Платона». Источникъ: Политик // Сочинения Платона : в 6 т. / пер. В. Н. Карпова — М.: Синодальная типографія, 1879. — Т. 6. — С. 66—157. • Помѣтки на поляхъ, въ видѣ цифръ и буквъ B, C, D, E, означаютъ ссылки на изданіе Стефана 1578 года.

[66]

ЛИЦА РАЗГОВАРИВАЮЩІЯ:
СОКРАТЪ, ѲЕОДОРЪ, ИНОСТРАНЕЦЪ и СОКРАТЪ МЛАДШІЙ.

257.Сокр. Я очень благодаренъ тебѣ[1], Ѳеодоръ, что ты познакомилъ меня съ Теэтетомъ и иностранцемъ.

Ѳеод. А можетъ быть, скоро будешь обязанъ мнѣ и втрое большею благодарностію, когда они отдѣлаютъ тебѣ политика и философа.

Сокр. Пускай. Но скажемъ ли, любезный Ѳеодоръ, что такъ мы слышали это отъ тебя, человѣка весьма сильнаго въ счисленіи и геометріи?

B.Ѳеод. Что такое, Сократъ?

Сокр. Ты приписалъ каждому изъ этихъ мужей равную цѣну: а они по достоинству отличаются другъ отъ друга болѣе, нежели сколько выходитъ по пропорціи вашего искусства[2]. [67]

Ѳеод. Ну, хорошо, Сократъ, — клянусь нашимъ богомъ Аммономъ! Ты и справедливо, и очень злопамятно обличилъ меня въ ошибкѣ противъ счисленія. Но когда нибудь я отомщу тебѣ. А ты, иностранецъ, отнюдь не поскучай доставить намъ удовольствіе, но избери первымъ, по порядку, или политика, или философа, и, избравши, C. изслѣдывай.

Ин. Да, Ѳеодоръ, это нужно сдѣлать; потому что мы ужъ рѣшились одинъ разъ не оставлять предмета, пока не разсмотримъ его до конца. Но что же дѣлать мнѣ съ этимъ Теэтетомъ?

Ѳеод. Какъ что?

Ин. Дать ли ему отдохнуть, и взять этого Сократа[3], его товарища? Или какъ ты совѣтуешь?

Ѳеод. Возьми другаго, какъ сказалъ. Они, люди молодые, вѣдь легче перенесутъ всякій трудъ, пользуясь отдыхомъ.D.

Сокр. И въ самомъ дѣлѣ, иностранецъ; они оба должны быть въ какомъ-то родствѣ со мною. Одинъ[4], по вашимъ словамъ, будто походитъ на меня чертами лица, а другой соимененъ мнѣ, и эта соименность, по видимому, 258. сближаетъ насъ. А своихъ родственниковъ[5] мы должны стараться узнать поближе, посредствомъ разговора. Посему съ Теэтетомъ я самъ вмѣшивался вчера въ разговоръ, а сегодня слушалъ его отвѣты; съ Сократомъ же — ни того, ни другаго. Между тѣмъ надобно испытать и его. Впрочемъ мнѣ будетъ онъ отвѣчать послѣ, а теперь пусть отвѣчаетъ тебѣ. [68]

Ин. Такъ и будетъ. Сократъ! слышишь ли Сократа[6]?

Сокр. Мл. Да.

Ин. А согласенъ ли на то, что̀ онъ говоритъ?

Сокр. Мл. И очень.

B.Ин. Но если не представляется препятствій съ твоей стороны, то съ моей должно быть ихъ, вѣроятно, еще менѣе. Такъ вотъ, послѣ софиста, мнѣ кажется, необходимо разсматривать политика. Скажи же, надобно ли и его отнесть къ числу людей знающихъ, или какъ?

Сокр. Мл. Надобно.

Ин. Слѣдовательно, знанія мы должны раздѣлить, подобно тому, какъ поступили при разсматриваніи перваго?

Сокр. Мл. Нужно бы.

Ин. Однако раздѣлъ здѣсь представляется мнѣ, Сократъ, уже не въ томъ родѣ.

Сокр. Мл. Въ какомъ же?

C.Ин. Въ иномъ.

Сокр. Мл. Можетъ быть.

Ин. Но какъ же напасть на стезю политическую? А вѣдь надобно найти ее и, отличивши отъ другихъ, запечатлѣть одною идеею, равно какъ и другія вѣтви означить однимъ же особымъ родомъ, и такимъ образомъ расположить свою душу къ представленію всѣхъ знаній подъ двумя видами.

Сокр. Мл. Это уже, думаю, твое дѣло, иностранецъ, а не мое.

D.Ин. Нѣтъ, Сократъ; оно должно быть и твоимъ, если нужно намъ ясное о немъ понятіе.

Сокр. Мл. Ты хорошо говоришь.

Ин. Не правда ли, что ариѳметика и другія сродныя съ нею искусства чужды дѣлъ, но доставляютъ одно знаніе?

Сокр. Мл. Такъ.

Ин. Напротивъ, искусства, относящіяся къ постройкѣ и [69]вообще ко всякому рукодѣлью, обладаютъ знаніемъ, какъ бы заключеннымъ, по природѣ, въ самыхъ дѣлахъ, и такъ E. производятъ зависящія отъ нихъ вещи, которыхъ прежде не было.

Сокр. Мл. Не что̀.

Ин. Такъ вотъ какимъ образомъ раздѣли всѣ знанія: одно назови практическимъ (πρακτικὴ), а другое — только гностическимъ (γνοστικὴ).

Сокр. Мл. Пожалуй, пусть будутъ эти два вида одного знанія вообще.

Ин. Но и политика, и царя, и господина, и даже домоправителя, — все это назовемъ ли какъ одно, или насчитаемъ столько самыхъ искусствъ, сколько сказали именъ? А лучше, пойдемъ такъ.

Сокр. Мл. Какъ?

Ин. Во̀тъ какъ. Если бы какой нибудь частный врачъ 259. былъ въ состояніи подавать совѣты врачу общественному[7]; то не необходимо ли было бы назвать и его тѣмъ самымъ именемъ искусства, какое носитъ другой, принимающій его совѣты?

Сокр. Мл. Да.

Ин. Что жъ? А когда кто, будучи частнымъ человѣкомъ, имѣетъ способность увѣщевать царя страны, то не скажемъ ли, что онъ обладаетъ тѣмъ знаніемъ, которымъ надлежало бы обладать правителю?

Сокр. Мл. Скажемъ.

Ин. Но вѣдь это царское искусство истиннаго царя?B.

Сокр. Мл. Да. [70]

Ин. И кто пріобрѣлъ его, — правитель это, или простой гражданинъ, — тотъ, по сему самому искусству, безъ сомнѣнія, справедливо будетъ названъ мужемъ царственнымъ?

Сокр. Мл. Справедливо.

Ин. Конечно, то же должно сказать о домоправителѣ и господинѣ?

Сокр. Мл. Не иное.

Ин. Но что? Устройство большаго дома и порядокъ небольшаго города представляютъ ли какое нибудь различіе, въ отношеніи управленія[8]?

Сокр. Мл. Никакого.

C.Ин. Слѣдовательно, настоящій предметъ изслѣдованія ясенъ: знаніе, то есть, въ отношеніи ко всему этому — одно. Царскимъ ли угодно кому называть его, или политическимъ, или домоправительнымъ, — спорить нисколько не будемъ.

Сокр. Мл. Зачѣмъ же!

Ин. Впрочемъ ясно и то, что каждый царь, для удержанія власти, найдетъ весьма мало силы въ своихъ рукахъ и во всемъ тѣлѣ, въ сравненіи съ разумѣніемъ и крѣпостію своей души.

Сокр. Мл. Очевидно.

Ин. И такъ, хочешь ли, скажемъ, что царю гораздо болѣе D. свойственно искусство познавательное, нежели рукодѣльное и вообще производительное? [71]

Сокр. Мл. Какъ же.

Ин. А политическое искусство и политика, царское искусство и царственнаго мужа — все это соединимъ ли въ одно?

Сокр. Мл. Очевидно.

Ин. Теперь не пойти ли намъ далѣе, и не раздѣлить ли искусства познавательнаго?

Сокр. Мл. Конечно.

Ин. Смотри же внимательнѣе, не замѣтишь ли въ немъ какого нибудь отростка?

Сокр. Мл. Говори, какого.

Ин. Да вотъ, напримѣръ: у насъ, кажется, было искусство счисленія.

Сокр. Мл. Да.E.

Ин. И оно вѣдь, думаю, относится вполнѣ къ искусствамъ познавательнымъ.

Сокр. Мл. Ка̀къ же не относится.

Ин. Но искусству счисленія, познающему различіе чиселъ, припишемъ ли какое нибудь другое дѣло, кромѣ того, что оно судитъ о познанномъ?

Сокр. Мл. Какое же болѣе?

Ин. Да вѣдь и каждый архитекторъ самъ не работаетъ, а только управляетъ рабочими.

Сокр. Мл. Да.

Ин. То есть, онъ привноситъ знаніе, а не рукодѣлье.

Сокр. Мл. Такъ.

Ин. Слѣдовательно, ему по справедливости можно приписать260. участіе въ искусствѣ познавательномъ.

Сокр. Мл. Конечно.

Ин. Только, произнесши сужденіе, онъ не долженъ, думаю, этимъ кончить и отстать, какъ дѣлаетъ счетчикъ; напротивъ, обязанъ еще раздавать приказанія каждому рабочему, кому какія нужны, пока они не будутъ исполнены.

Сокр. Мл. Правда.

Ин. И такъ, хотя всѣ такія искусства суть познавательныя, какъ и тѣ, которыя относятся къ числительному; [72]однакожъ оба эти рода не различаются ли одинъ отъ другаго B. сужденіемъ и распорядительностію?

Сокр. Мл. Кажется.

Ин. Но если во всякомъ искусствѣ познавательномъ мы согласимся различать сторону распорядительную и сторону судительную, то не можемъ ли сказать, что наше дѣленіе сообразно съ предметомъ?

Сокр. Мл. По крайней мѣрѣ, я такъ думаю.

Ин. А когда люди дѣлаютъ что нибудь сообща, то имъ вѣдь пріятно быть въ согласіи.

Сокр. Мл. Какъ не пріятно!

Ин. Вотъ и мы донынѣ сходились; оставимъ же въ покоѣ мнѣнія другихъ.

Сокр. Мл. Пожалуй.

C.Ин. Хорошо; но которое изъ этихъ искусствъ надобно приписать мужу царственному: судительное ли, какъ бы какому созерцателю, или лучше — распорядительное, какъ властелину?

Сокр. Мл. Послѣднее, конечно, лучше.

Ин. Но посмотримъ: искусство распорядительное опять не дѣлится ли какимъ нибудь образомъ? Мнѣ представляется, что какъ искусство перекупщиковъ отличается отъ искусства D. оптовыхъ продавцовъ[9], такъ и родъ царскій отличенъ отъ рода глашатаевъ.

Сокр. Мл. Какъ это?

Ин. Перекупщики вѣдь тѣ, которые, взявъ чужіе, прежде проданные имъ товары, продаютъ ихъ въ другой разъ.

Сокр. Мл. Безъ сомнѣнія.

Ин. Но и званіе глашатаевъ, принявъ распоряженія чужаго ума, передаетъ ихъ опять другимъ.

Сокр. Мл. Весьма справедливо. [73]

Ин. Такъ что жъ? Искусство царское смѣшаемъ ли въ одно съ искусствомъ истолковывать, приказывать, прорицать, E. обнародывать, и со многими другими, имъ сродными, которыя всѣ имѣютъ предметомъ распорядительность? Или, хочешь, мы тому, что теперь сравнивали[10], подберемъ и имя, — тѣмъ болѣе, что родъ самораспорядителей почти безымененъ, — и такимъ образомъ установимъ дѣленіе, то есть, родъ царей отнесемъ къ искусству самораспорядительному, а всѣ прочіе оставимъ безъ вниманія, — пусть, кому угодно, придумаютъ для нихъ другое имя? Вѣдь наше изслѣдованіе имѣетъ въ виду правителя, а не то, что̀ противоположно ему.261.

Сокр. Мл. Безъ сомнѣнія.

Ин. Но когда тотъ родъ надлежащимъ образомъ отличенъ отъ этихъ, когда свойственное ему отдѣлено отъ чуждаго; то не необходимо ли опять раздѣлить его, если увидимъ, что онъ даетъ мѣсто какому нибудь новому дѣленію?

Сокр. Мл. Конечно.

Ин. И кажется, уже видимъ. Слѣдуй же за мною и помогай дѣлить.

Сокр. Мл. Какъ?

Ин. Представляя себѣ всѣхъ правителей, занятыхъ распоряженіями, не замѣтимъ ли мы, что они распоряжаются для произведенія чего нибудь?B.

Сокр. Мл. Ка̀къ не для чего нибудь!

Ин. А все производимое вовсе не трудно раздѣлить на два вида.

Сокр. Мл. Какимъ образомъ?

Ин. Изъ всѣхъ произведеній, одни, вѣроятно, не одушевленныя, а другія — одушевленныя.

Сокр. Мл. Да.

Ин. Ну, вотъ та̀къ именно и раздѣлимъ распорядительную [74]сторону познавательнаго искусства, если хотимъ дѣлить ее.

Сокр. Мл. Какъ, то есть?

Ин. Одни распоряженія относятся къ произведенію вещей не одушевленныхъ, а другія — одушевленныхъ. Такимъ образомъ C. все и раздѣлится на два вида.

Сокр. Мл. Въ самомъ дѣлѣ.

Ин. Одинъ изъ нихъ оставимъ, а другой возьмемъ и, взявши, раздѣлимъ весь надвое.

Сокр. Мл. Но который изъ нихъ, говоришь, взять?

Ин. Непремѣнно тотъ, который распоряжается существами живыми; ибо не дѣло царскаго знанія, конечно, распоряжаться предметами не одушевленными, какъ домостроительному. Будучи гораздо благороднѣе, оно всегда простираетъ свою D. власть на существа живыя и на то, что до нихъ относится.

Сокр. Мл. Правда.

Ин. А на произведеніе и питаніе существъ живыхъ можно смотрѣть или какъ на однокормку (μονοτροφία), или какъ на попеченіе общее — о цѣлыхъ стадахъ.

Сокр. Мл. Правда.

Ин. Но мы не найдемъ примѣра, чтобы политикъ занимался однокормкою, будто волопасъ или конюхъ: онъ скорѣе походитъ на того, кто промышляетъ о табунѣ и стадѣ[11].

Сокр. Мл. Теперь твои слова для меня понятны.

E.Ин. А совмѣстнаго питанія многихъ живыхъ существъ не назвать ли намъ стадопитаніемъ, или общепитаніемъ?

Сокр. Мл. Въ рѣчи можетъ имѣть мѣсто то и другое слово.

Ин. Прекрасно, Сократъ! Если ты не будешь слишкомъ заботиться о словахъ, то подъ старость разбогатѣешь [75]мыслями[12]. Поступимъ же такъ, какъ теперь совѣтуешь. Но не представишь ли себѣ, что иной искусство стадопитательное сочтетъ двойнымъ, — и того, чего нынѣ мы ищемъ въ двухъ 262. частяхъ, тогда заставитъ насъ искать въ половинѣ?

Сокр. Мл. Поспѣшу представить. И мнѣ кажется, что иное питаніе свойственно людямъ, а иное опять — животнымъ.

Ин. Ты раздѣлилъ, въ самомъ дѣлѣ, очень поспѣшно и храбро; но остережемся, сколько можно, чтобъ этого-то съ нами въ другой разъ уже не случилось.

Сокр. Мл. А что такое?

Ин. Малую часть, одну, при выдѣленіи, не должно противополагать большимъ и многимъ[13], безъ вида: часть пусть B. вмѣстѣ имѣетъ и видъ. Весьма бы хорошо, безъ сомнѣнія, вдругъ выдѣлить искомое изъ всего другаго, если бы это могло быть сдѣлано правильно, — какъ и ты сейчасъ поспѣшилъ словомъ, думая установить дѣленіе и видя, что рѣчь клонилась къ людямъ. Но нѣтъ, другъ мой, дробить не безопасно; гораздо безопаснѣе идти серединой и рѣзать пополамъ[14]; такъ-то скорѣе попадешь на идеи. Отъ этого въ подобныхъ изслѣдованіяхъ все зависитъ. [76]

C.Сокр. Мл. Какъ это разумѣешь ты, иностранецъ?

Ин. Снисходя къ твоимъ способностямъ, Сократъ, попытаюсь говорить еще вразумительнѣе. Изъ того, что изложено, конечно, нельзя вполнѣ объяснить настоящій предметъ; для сообщенія ему ясности, должно постараться подвинуть дѣло немного впередъ.

Сокр. Мл. Скажи же, какую сейчасъ допустили мы ошибку въ своемъ дѣленіи?

Ин. Точно такую, какъ если бы кто, пожелавъ раздѣлить D. родъ человѣческій надвое, раздѣлилъ его подобно многимъ здѣшнимъ дѣлителямъ, которые, отособивъ эллинскій народъ отъ всѣхъ другихъ, и всѣмъ другимъ, не смотря на ихъ безчисленность, несмѣшанность и разноязычіе, давъ одно названіе — варваровъ, думаютъ, что въ этомъ единствѣ названія состоитъ и единство рода. Или еще: если бы кто, вознамѣрившись раздѣлить какое нибудь число на два вида, взялъ бы изъ него миріаду и представлялъ ее какъ одинъ E. видъ, а остальное, означивъ особымъ именемъ, опять по причинѣ сего самаго имени, считалъ бы отличнымъ отъ перваго родомъ. Гораздо лучше, думаю, и сообразнѣе съ дѣленіемъ на виды и надвое — дѣлить число на четъ и нечетъ, а человѣческій родъ — на мужескій и женскій полъ. Отдѣляютъ же лидянъ, фригійцевъ, или другой народъ отъ всѣхъ прочихъ скорѣе тогда, когда не умѣютъ въ каждомъ 263. изъ отдѣловъ найти вмѣстѣ и родъ и часть[15].

Сокр. Мл. Весьма правильно. Но вотъ что, иностранецъ: [77]какимъ образомъ яснѣе распознать, что родъ и часть — не одно и то же, а различны между собою?

Ин. О лучшій изъ мужей! Ты спрашиваешь, Сократъ, не бездѣлицу. Но мы и теперь уже уклонились отъ своего предмета дальше, чѣмъ нужно, а ты заставляешь меня уклониться отъ него еще болѣе. Нѣтъ, пора возвратиться, къ чему нужно. На твой вопросъ, какъ на готовый слѣдъ, нападемъ мы въ другой разъ, на досугѣ. Только смотри, отнюдь не думай, будто объ этомъ ты слышалъ отъ меня, какъ о чемъ нибудь ясно различенномъ.B.

Сокр. Мл. О чемъ?

Ин. О томъ, что видъ и часть различны между собою.

Сокр. Мл. А что?

Ин. Если что нибудь есть видъ, то это непремѣнно есть и часть того самаго предмета, въ отношеніи къ которому называется видомъ; напротивъ, часть еще нѣтъ никакой необходимости разумѣть какъ видъ. Лучше это приписывай мнѣ, Сократъ, чѣмъ то.

Сокр. Мл. Такъ и будетъ.

Ин. Затѣмъ скажи-ка мнѣ, откуда мы уклонились и пришли къ настоящимъ мыслямъ. Конечно, оттуда, думаю, C. что на вопросъ: какъ надобно раздѣлить стадопитаніе? — ты слишкомъ поспѣшно отвѣчалъ, что есть два рода живыхъ существъ: родъ человѣческій и родъ всѣхъ прочихъ животныхъ.

Сокр. Мл. Правда.

Ин. А мнѣ тогда и показалось, что, отдѣливши часть, ты думаешь, будто все остальное образуетъ одинъ родъ, поколику, то есть, все остальное заключаешь подъ однимъ именемъ, — называешь животнымъ.D.

Сокр. Мл. И это было такъ. [78]

Ин. Но что̀, храбрѣйшій Сократъ, если, на случай, найдется другое животное разумное, какимъ представляется родъ журавлей, или иное подобное, и будетъ раздавать имена, подражая тебѣ? Что̀ если, напримѣръ, журавли, величая самихъ себя, какъ одинъ родъ, противоположный прочимъ животнымъ, все вмѣстѣ, не исключая и людей, соберутъ въ одно, и это одно назовутъ, можетъ быть, не болѣе, какъ звѣрями? — Поостережемся же отъ всего такого.

Сокр. Мл. Какимъ образомъ?

E.Ин. Не будемъ дѣлить весь родъ живыхъ существъ, чтобы не впасть во что нибудь подобное.

Сокр. Мл. Въ самомъ дѣлѣ, не надобно.

Ин. Вѣдь и тогда именно въ этомъ состояла наша ошибка.

Сокр. Мл. Какъ это?

Ин. Распорядительная сторона познавательнаго искусства была у насъ родомъ питанія живыхъ существъ, и притомъ въ стадахъ. Не такъ ли?

Сокр. Мл. Такъ.

Ин. И тѣмъ уже напередъ раздѣлились всѣ животныя на 264. ручныхъ и дикихъ; ибо что, по природѣ, можетъ быть укрощаемо, называется кроткимъ, а что не можетъ, — дикимъ.

Сокр. Мл. Хорошо.

Ин. Ловимое же нами знаніе-то содержалось и содержится въ животныхъ кроткихъ, и, конечно, надобно искать его у стадовыхъ.

Сокр. Мл. Да.

Ин. И такъ, не будемъ дѣлить ихъ, какъ тогда, смотря на всѣхъ вмѣстѣ и спѣша скорѣе перейти къ политикѣ; B. ибо это заставило насъ теперь потерпѣть, что̀ терпятъ по пословицѣ.

Сокр. Мл. Что такое?

Ин. Хотя бы мы дѣлили и хорошо, но поспѣшивъ, исполняемъ дѣло медленнѣе[16]. [79]

Сокр. Мл. Да и хорошо, что заставило, иностранецъ.

Ин. Пусть будетъ такъ. Попытаемся же опять сначала раздѣлить общепитательное знаніе. Вѣдь, можетъ быть, и то, чего хочешь ты, объяснится для тебя лучше изъ самого доведеннаго до конца изслѣдованія. Говори мнѣ.

Сокр. Мл. Что же говорить?

Ин. Вотъ что. Часто, должно быть, слыхалъ ты отъ кого нибудь, — ибо знаю, что самому-то тебѣ не случалось бывать, — о нильскихъ рыбныхъ садкахъ[17], и тѣхъ, что̀ на C. царскихъ озерахъ; а на ручьяхъ, можетъ быть, ты самъ видѣлъ ихъ.

Сокр. Мл. Конечно, и эти видѣлъ, и о тѣхъ слыхалъ отъ многихъ.

Ин. И что есть пастбища гусей и журавлей, хоть и не бродилъ по полямъ Ѳессаліи, конечно, знаешь по слуху и вѣришь тому.

Сокр. Мл. Конечно.

Ин. А о всемъ этомъ я спросилъ въ виду того, что животныя стадовыя питаются либо въ водѣ, либо ходя по D. мѣстамъ сухимъ.

Сокр. Мл. Конечно, такъ.

Ин. Стало быть, не кажется ли и тебѣ, что общепитательное знаніе надобно раздѣлить такъ: изъ частей его, поставить одну на одной, другую на другой сторонѣ, и ту [80]назвать искусствомъ питанія въ водѣ, а эту — питанія на сушѣ.

Сокр. Мл. Мнѣ кажется.

E.Ин. Что же касается царскаго дѣла, то нѣтъ нужды изслѣдывать, къ которой сторонѣ относится это искусство; потому что это всякому ясно.

Сокр. Мл. Какъ не ясно!

Ин. Но питающую на сушѣ-то часть стадопитанія всякій раздѣлилъ бы.

Сокр. Мл. Какъ?

Ин. Ограничивая ее летаніемъ и пѣшеходствомъ.

Сокр. Мл. Весьма справедливо.

Ин. Что же? Нужно ли раскрывать, что дѣло политическое въ объемѣ пѣшеходства? Или ты не думаешь, что и самый глупый, какъ говорится, будетъ такого мнѣнія?

Сокр. Мл. Я думаю.

Ин. Но на счетъ знанія пѣшепитательнаго, какъ недавно на счетъ числа, надо признать, что оно дѣлится надвое.

Сокр. Мл. Явно.

265.Ин. Впрочемъ къ той части, на которую направлено у насъ изслѣдованіе, по видимому, открыты два пути: одинъ — кратчайшій, отдѣляющій меньшую часть отъ большей; другой, согласно тому, какъ мы говорили прежде, — что дѣлить надобно особенно пополамъ, — держится больше этого правила; за то онъ и длиннѣе. Теперь въ нашей волѣ идти тѣмъ, которымъ захотимъ.

Сокр. Мл. Что жъ? а обоими нельзя?

Ин. По крайней мѣрѣ, заразъ, почтеннѣйшій; а преемственно-то, вѣдь очевидно, можно.

B.Сокр. Мл. И такъ, я избираю оба, — преемственно.

Ин. Это легко; такъ какъ осталось пути немного: въ началѣ же и въ срединѣ хода это требованіе насъ, конечно, затруднило бы. Такъ теперь, если намъ такъ кажется, пойдемъ сперва путемъ длиннѣйшимъ; потому [81]что, пока еще свѣжи силы, мы легче его одолѣемъ. Смотри же, вотъ дѣленіе.

Сокр. Мл. Говори.

Ин. Пѣшія, изъ числа кроткихъ, — всѣ, сколько есть стадовыхъ, — раздѣлены у насъ, по природѣ, надвое.

Сокр. Мл. Какимъ образомъ?

Ин. Такъ, что одна ихъ порода — съ рогами, а другая не имѣетъ роговъ.C.

Сокр. Мл. Видимо.

Ин. Такимъ образомъ, раздѣливъ знаніе пѣшепитательное, объясняй каждую его часть путемъ опредѣленій; потому что, если захочешь называть ихъ, это представитъ тебѣ лишнія затрудненія.

Сокр. Мл. Какимъ же образомъ должно выражаться?

Ин. Вотъ какимъ: когда знаніе пѣшепитательное раздѣлено надвое, одинъ отдѣлъ его приложится къ части стада, носящей рога, а другой — къ части безрогой.

Сокр. Мл. Пусть будетъ по сказанному; ибо это D. выражено достаточно ясно.

Ин. Что до царя, онъ тутъ у насъ, очевидно, будетъ пасти стадо безрогое.

Сокр. Мл. Какъ не очевидно!

Ин. Раздѣляя опять это стадо, постараемся приписать ему, что̀ свойственно.

Сокр. Мл. Конечно.

Ин. Не хочешь ли различить въ немъ раздвоенное и такъ называемое цѣльное копыто (μώνυξ), либо общеродный и своеродный приплодъ? Вѣроятно, понимаешь?

Сокр. Мл. Что такое?

Ин. То, что лошади и ослы, по природѣ, могутъ раждаться другъ отъ друга.E.

Сокр. Мл. Да.

Ин. А прочія-то, въ ручномъ стадѣ кроткихъ животныхъ, не смѣшиваютъ своихъ родовъ одного съ другимъ.

Сокр. Мл. Какъ смѣшивать! [82]

Ин. Что же? политикъ печется ли, думаешь, объ общеродной или своеродной природѣ?

Сокр. Мл. Явно, что о несмѣшанной.

Ин. Но и эту, подобно прежнимъ, надобно намъ, какъ видно, раздѣлить надвое.

Сокр. Мл. Да, надобно.

266.Ин. Однакожъ животныя-то, сколько есть кроткихъ и стадовыхъ, кромѣ двухъ родовъ, уже всѣ разобраны; — потому что родъ собакъ[18] не слѣдуетъ причислять къ животнымъ стадовымъ.

Сокр. Мл. Конечно, не слѣдуетъ. Но какъ же дѣлить намъ эти два?

Ин. Такъ, какъ и пристало дѣлить Теэтету и тебѣ, коли оба вы занимаетесь геометріею[19].

Сокр. Мл. А именно?

Ин. По діаметру, то есть, и опять по діаметру діаметра.

Сокр. Мл. Что ты разумѣешь?

B.Ин. Природа, какую получилъ нашъ человѣческій родъ, имѣетъ иныя развѣ по отношенію къ ходьбѣ свойства, чѣмъ діаметръ, по свойству — двухфутовый (или двуногій, δίπους)?

Сокр. Мл. Не иныя.

Ин. Между тѣмъ природа-то прочаго рода есть опять, по [83]свойству, діаметръ отъ нашего свойства, если она снабжена дважды двумя футами (или ногами, δυοῖν ποδοῖν).

Сокр. Мл. Какъ не быть! И вотъ я почти понимаю, что хочешь ты сказать.

Ин. А затѣмъ не видимъ ли мы, Сократъ, что при этомъ дѣленіи случилось опять съ нами что-то, что̀ можетъ показаться смѣшнымъ[20]?C.

Сокр. Мл. Что такое?

Ин. Человѣческій нашъ родъ получилъ одинаковый жребій и пущенъ наряду съ родомъ, изъ всѣхъ существъ превосходнѣйшимъ и въ то же время самымъ легкимъ[21].

Сокр. Мл. Замѣчаю, и нахожу это очень страннымъ.

Ин. Что же? Не естественно ли, чтобы самое медленное пришло послѣднимъ?

Сокр. Мл. Да, это-то конечно.

Ин. А того развѣ не приведемъ на мысль, что еще болѣе [84]смѣшнымъ окажется царь, бѣгущій вмѣстѣ со стадомъ и въ бѣгѣ сотовариществующій съ такимъ храбрецомъ, который D. превосходно пріученъ къ жизни безъ затрудненій?

Сокр. Мл. Безъ сомнѣнія.

Ин. Теперь вѣдь, Сократъ, становится еще яснѣе то, что сказано было недавно, при изслѣдованіи софиста[22].

Сокр. Мл. Что именно?

Ин. Что, при такой методѣ рѣчи, бываетъ не больше заботы о высокомъ, чѣмъ о низкомъ, и маловажное не презирается въ виду великаго: эта метода всегда сама по себѣ стремится къ истиннѣйшему.

Сокр. Мл. Вѣроятно.

Ин. Послѣ этого, чтобы ты не предварилъ меня вопросомъ о кратчайшемъ пути, какой тогда предстоялъ намъ, E. для опредѣленія царя, не пойти ли впередъ тебя мнѣ самому?

Сокр. Мл. И непремѣнно.

Ин. Вотъ и говорю, что тогда же слѣдовало въ сухопутномъ родѣ отличить видъ двуногій отъ четвероногаго, и, усматривая, что видъ человѣческій получилъ равный жребій съ однимъ видомъ пернатымъ, двуногое стадо снова раздѣлить на простое и снабженное крыльями; а когда оно было бы раздѣлено, и уже открылось искусство пасти людей, надлежало найти политика и царя и, поставивъ его, какъ бы возничаго, ввѣрить ему бразды города; потому что ему и свойственно такое знаніе.

267.Сокр. Мл. Хорошо; своимъ разсужденіемъ ты какъ бы заплатилъ мнѣ долгъ, и выполнилъ это съ придачею отступленія, какъ бы роста.

Ин. Пускай; взойдемъ же къ началу рѣчи и, взявъ ее всю до конца, свяжемъ свое разсужденіе объ имени искусства политическаго. [85]

Сокр. Мл. Конечно.

Ин. Съ самаго начала въ познавательномъ искусствѣ мы нашли часть распорядительную, въ которой, путемъ сравненія, отличена сторона самораспорядительная; потомъ отдѣленъ B. опять не малый изъ родовъ самораспорядительности, подъ именемъ животнопитанія, а въ животнопитаніи обособленъ видъ питанія стадоваго, въ которомъ затѣмъ взято питаніе сухопутное, въ сухопутномъ же питаніи особенно отличено искусство ухода за природою безрогою; далѣе, — не малая часть этой природы необходимо слагается изъ трехъ видовъ, которые кто захотѣлъ бы соединить подъ однимъ именемъ, назвалъ бы знаніемъ питать несмѣшанную породу; послѣ сего остается еще одинъ отдѣлъ этого знанія, — C. питаніе людей, какъ часть въ родѣ, пасущемъ двуногихъ; а это самое и есть искомое, то есть, искусство царское, называемое также политическимъ.

Сокр. Мл. Совершенно такъ.

Ин. Но только правда ли это, Сократъ, что оно такъ у насъ и сдѣлано, какъ ты сейчасъ сказалъ?

Сокр. Мл. А именно?

Ин. Будто совершенно достаточно раскрытъ предметъ? Или того-то самаго преимущественно и недостаетъ въ нашемъ изслѣдованіи, что хотя на словахъ кое-какъ и выходитъ, да слово-то не со всею полнотою оправдывается дѣломъ?D.

Сокр. Мл. Какъ ты сказалъ?

Ин. То самое, что̀ понимаю, я постараюсь представить для насъ обоихъ еще яснѣе.

Сокр. Мл. Пожалуй, говори.

Ин. Не правда ли, что въ числѣ многихъ представившихся намъ сейчасъ питательныхъ искусствъ, одно было политическое, — попеченіе объ одномъ какъ будто бы стадѣ?

Сокр. Мл. Да.

Ин. Но это-то искусство опредѣлено было не какъ питаніе лошадей или иныхъ животныхъ, а какъ знаніе общаго питанія людей. [86]

Сокр. Мл. Такъ.

E.Ин. Разсмотримъ же различіе между всѣми питателями и царями.

Сокр. Мл. Какое различіе?

Ин. Пусть кто нибудь со стороны, носящій имя инаго искусства, скажетъ и будетъ показывать видъ, что онъ вообще есть питатель стада.

Сокр. Мл. Ка̀къ ты говоришь?

Ин. Напримѣръ, всѣ купцы, земледѣльцы и хлѣбники, — да и кромѣ этихъ, гимнастики и классъ врачей, — знаешь ли, 268. всѣ они непремѣнно стали бы оспаривать имя у питателей человѣчества, которыхъ мы назвали политиками, — въ той мысли, что сами заботятся о человѣческой пищѣ, и не только для людей стадовыхъ, но и для самихъ правителей ихъ?

Сокр. Мл. Ужели же правильно говорили бы они?

Ин. Можетъ быть. И мы разсмотримъ это. А то̀ знаемъ, что у волопаса никто не будетъ оспаривать ничего такого, но всякій согласится, что волопасъ — самъ питатель стада, самъ врачъ, самъ какъ бы сватъ, и единственный знатокъ B. родовспомогательнаго искусства въ случаѣ приплода и рожденія телятъ. Даже игрою и музыкою, — насколько воспріимчивы къ этому его животныя, — никто другой не укротитъ ихъ такъ хорошо и не успокоитъ обаятельно, какъ онъ, наилучшимъ образомъ, примѣнительно къ стаду, выполняя свою музыку, посредствомъ ли инструментовъ, или просто голосомъ. То же надобно сказать и о прочихъ пастухахъ. Не такъ ли?

Сокр. Мл. Очень правильно.

Ин. Какъ же покажется правильнымъ и безупречнымъ наше слово о царѣ, когда мы полагаемъ его пастыремъ и C. питателемъ человѣческаго стада, избравъ лишь одного — изъ тысячи спорящихъ за это имя людей?

Сокр. Мл. Никакъ.

Ин. Стало быть, не справедливо ли мы немного прежде опасались, подозрѣвая, что хотя и вывели на словахъ [87]нѣкоторый общій образъ царя, но все-таки не изобразимъ съ точностію политика, пока не устранимъ отъ него людей, его окружающихъ и вмѣстѣ съ нимъ приписывающихъ себѣ дѣло питанія, и, отдѣливъ отъ этихъ послѣднихъ, не поставимъ его на видъ чисто одного?

Сокр. Мл. Конечно, весьма справедливо.D.

Ин. Такъ это, Сократъ, слѣдуетъ намъ сдѣлать, если не хотимъ, чтобы конецъ посрамилъ наше изслѣдованіе.

Сокр. Мл. Но этого-то никакъ не должно допускать.

Ин. Значитъ, надобно намъ выступить изъ инаго начала и идти какимъ нибудь другимъ путемъ.

Сокр. Мл. Какимъ же?

Ин. Примѣшавъ чуть не игру: надобно воспользоваться немалою частію одной большой басни, и потомъ, какъ дѣлали мы и прежде, отнимая послѣдовательно одну часть отъ E. другой, идти до конца къ искомому. Не нужно ли?

Сокр. Мл. Конечно.

Ин. Обрати же хорошенько вниманіе на мою басню, подобно дѣтямъ; ты вѣдь въ самомъ дѣлѣ не далеко ушелъ отъ лѣтъ дѣтства.

Сокр. Мл. Говори пожалуй.

Ин. Пересказывали и еще будутъ пересказывать о многомъ изъ временъ древнихъ, и между прочимъ о чудѣ, совершившемся по случаю ссоры Атрея съ Ѳіестомъ. Вѣдь ты, вѣроятно, слыхалъ и припоминаешь, что̀, по разсказамъ, тогда происходило.

Сокр. Мл. Можетъ быть, ты разумѣешь чудо золотой агницы[23].

Ин. Совсѣмъ не то, а перемѣну, происшедшую въ 269. восхожденіи и захожденіи солнца и другихъ звѣздъ[24], — такого рода, [88]что гдѣ оно теперь восходитъ, въ томъ самомъ мѣстѣ тогда заходило, а восходило въ противоположномъ. Это измѣненіе его въ нынѣшній видъ Богъ совершилъ въ то время во свидѣтельство Атрею.

Сокр. Мл. Да, разсказываютъ и объ этомъ.

Ин. Отъ многихъ слыхали мы также и о царствованіи-то, которое водворилъ Кроносъ.

B.Сокр. Мл. Даже отъ весьма многихъ.

Ин. Что же? — что прежніе люди выростали изъ земли[25], а не то, что рождались другъ отъ друга?

Сокр. Мл. И это — одно изъ преданій древности.

Ин. И всѣ такія вещи вытекаютъ изъ одного свойства; да и кромѣ этихъ, тысячи другихъ, которыя еще чудеснѣе. Но многія изъ нихъ съ теченіемъ времени забылись, а другія раздробились и разсказываются отдѣльными одна отъ другой C. частями. О свойствѣ же, которое послужило причиною всему, никто не говорилъ; такъ теперь надобно сказать, потому что сказанное пригодится для изображенія царя.

Сокр. Мл. Прекрасно; говори же, ничего не пропуская.

Ин. Слушай пожалуй. Весь этотъ міръ, въ своемъ движеніи, то ведется и круговращается самимъ Богомъ, то, какъ скоро кругъ потребнаго ему времени исполнится, Богъ оставляетъ его, — и тогда онъ вращается уже по собственному побужденію — въ противную сторону[26], такъ какъ есть [89]существо живое и въ самомъ началѣ отъ своего строителя D. получилъ разумность[27]; а это — двигаться обратно — прирождено ему необходимо, вотъ почему.

Сокр. Мл. Почему же?

Ин. Находиться всегда въ неизмѣнномъ состояніи и быть тожественнымъ свойственно однимъ изъ всѣхъ божественнѣйшимъ предметамъ; а природа тѣла не этого порядка. То, что̀ мы назвали небомъ и космосомъ, получило отъ создателя много свойствъ блаженныхъ: но космосъ пріобщился также и тѣла. Отсюда, онъ не можетъ оставаться всегда E. чуждымъ перемѣны, хотя по мѣрѣ силы совершаетъ одно движеніе, въ томъ же мѣстѣ и тѣмъ же образомъ; поэтому принялъ онъ круговращеніе, какъ наименьшее уклоненіе отъ свойственнаго ему движенія[28]. Но всегда вращать самому себя почти ни для кого невозможно, кромѣ какъ для вождя всѣхъ движущихся вещей. А вождю двигаться то такъ, то вдругъ напротивъ — не свойственно. По всему такому, о космосѣ нельзя сказать ни того, что онъ всегда вращаетъ самъ себя, ни того опять, что, совершая двойные и взаимно противные обороты, онъ всегда весь вращается Богомъ, ни [90]того, наконецъ, что вращаютъ его какіе-то два бога со 270. взаимно противнымъ образомъ мыслей; но, какъ сказано, остается одно: то водится онъ иною, божественною причиною, причемъ снова получаетъ жизнь и принимаетъ возстановленное создателемъ безсмертіе, то, оставленный, идетъ самъ собою, и, получивъ во̀-время отпускъ, бываетъ таковъ, что совершаетъ многія миріады обратныхъ круговращеній, — ибо, какъ нѣчто великое и въ высшей степени равновѣсное, движется шагомъ самымъ медленнымъ.

B.Сокр. Мл. Все тобою раскрытое представляется, въ самомъ дѣлѣ, очень вѣроятнымъ.

Ин. Сообразивъ это, изъ сказаннаго теперь выведемъ свойство, которое, мы сказали, есть причина всего чудеснаго. Оно должно заключаться именно въ этомъ.

Сокр. Мл. Въ чемъ же?

Ин. Что движеніе всего совершается то въ томъ же направленіи, какъ нынѣшнее круговращеніе, то въ противномъ.

Сокр. Мл. Какъ же.

Ин. Эту перемѣну, изъ всѣхъ бывающихъ на небѣ поворотовъ, надобно почитать поворотомъ величайшимъ и совершеннѣйшимъ.

C.Сокр. Мл. Въ самомъ дѣлѣ, вѣроятно.

Ин. Такъ надобно полагать, что большія перемѣны происходятъ тогда и съ нами, живущими внутри неба.

Сокр. Мл. И это вѣроятно.

Ин. А большія, многочисленныя и различныя перемѣны, когда стекаются онѣ въ животныхъ, развѣ не знаемъ, съ какою тягостію переносятся ими?

Сокр. Мл. Какъ не знать?

Ин. Вѣдь тогда неизбѣжно находитъ величайшая гибель какъ на прочихъ живыхъ существъ, такъ и на человѣческій родъ, который въ этомъ случаѣ не далеко отстаетъ D. отъ нихъ. Ему приходится испытывать множество и иныхъ дивныхъ и новыхъ бѣдствій, но особенно это, — величайшее, — которое наступаетъ въ связи съ превращеніемъ [91]вселенной, въ то время, какъ совершается поворотъ, противный нынѣшнему.

Сокр. Мл. Какое?

Ин. Возрастъ, въ какомъ находилось каждое животное, сперва у всѣхъ останавливался, и все, сколько ни было смертнаго, переставало идти къ старости, а поворачивало опять въ противную сторону, какъ бы возрастая по E. направленію къ юности и младенчеству. И вотъ у стариковъ сѣдые волосы чернѣли; у людей, оброставшихъ бородою, щеки опять сглаживались и возвращали каждаго въ пережитый возрастъ молодости; организмы же, цвѣтущіе юностью, съ каждымъ днемъ и ночью сглаживаясь и уменьшаясь въ ростѣ, опять получали природу новорожденнаго дитяти, и уподоблялись ему какъ по душѣ, такъ и по тѣлу; но съ этой уже поры, чрезвычайно высохши, совершенно исчезали. Даже и мертвое тѣло, кто умиралъ въ то время насильственною смертію, испытывало тѣ же самыя дѣйствія, — быстро меркло въ глазахъ и въ теченіе немногихъ дней 271. уничтожалось.

Сокр. Мл. Но рожденіе тогда было же какое нибудь, иностранецъ? такъ какимъ же образомъ раждались другъ отъ друга?

Ин. Явно, Сократъ, что въ тогдашней природѣ одинъ отъ другаго не раждался, но было нѣкогда, по преданію, племя земнородное, и оно-то въ то время снова возвращалось изъ земли; о немъ разсказали первые наши предки, жившіе сряду за концомъ прежняго кругооборота, и B. родившіеся въ началѣ нынѣшняго. Они-то были для насъ провозвѣстниками тѣхъ сказаній, которымъ нынѣ многіе несправедливо не вѣрятъ. Надо, думаю, принять въ соображеніе и слѣдующее. Вѣдь если старики переходятъ въ природу дѣтей, то изъ состоянія умершихъ и лежащихъ въ землѣ естественно людямъ снова возстановляться и, начиная жизнь, слѣдовать за поворотомъ, — вращаться въ противную сторону C. рожденія; — и, на этомъ-то основаніи, необходимо возрастая [92]земнородными, они получаютъ отъ того и свое имя и оправданіе, если Богъ не присудилъ кого къ иному жребію.

Сокр. Мл. Безъ сомнѣнія, это-то слѣдуетъ изъ прежняго. Но жизнь, какая, говоришь, была въ царствованіе Кроноса, относилась къ тѣмъ ли поворотамъ, или къ этимъ? Вѣдь явно, что при каждомъ изъ этихъ поворотовъ происходила перемѣна въ звѣздахъ и солнцѣ.

Ин. Ты хорошо слѣдовалъ за рѣчью. Но что спросилъ относительно того состоянія, когда у людей все раждалось D. само собою, то это состояніе установлено не нынѣшнимъ вращеніемъ, а зависѣло отъ прежняго; ибо тогда впервые дѣло круговаго движенія началъ промышляющій о цѣломъ Богъ, а части космоса раздѣлены были между начальственными богами, точно такимъ же образомъ, какъ теперь они начальствуютъ по мѣстамъ. Геніи, какъ бы божественные пастыри, раздѣлили между собою даже животныхъ по ихъ родамъ и стадамъ, и каждый изъ нихъ являлся достаточнымъ во всѣхъ отношеніяхъ для каждаго стада, которое пасъ; такъ что E. не было тогда въ этихъ ни дикости, ни взаимнаго пожиранія, не было вовсе мѣста ни войнѣ, ни возмущенію. Но о всемъ, что слѣдовало изъ такого распорядка, можно бы говорить безъ конца. Преданіе же о самородныхъ средствахъ жизни у людей разсказывается слѣдующимъ образомъ. Богъ пасъ ихъ самъ подъ своимъ правленіемъ, — какъ теперь люди, другое ближайшее къ божеству животное, пасутъ прочіе роды животныхъ, худшіе. Но когда Онъ пасъ, — не было ни правительства, 272. ни попеченія о пріобрѣтеніи женъ и дѣтей; такъ какъ всѣ входили въ новую жизнь изъ земли, не помня о прежнемъ состояніи. Все подобное было имъ чуждо; но плодовъ древесныхъ и многихъ другихъ было у нихъ въ изобиліи, и выращаемы были они не земледѣліемъ, — земля сама собой давала ихъ. Нагіе, не имѣя логовищъ, тѣ люди по большей части паслись подъ открытымъ небомъ, потому что годовыя времена смѣнялись для нихъ безболѣзненно; а мягкую постель находили они на травѣ, [93]выроставшей съ изобиліемъ изъ земли. Ты слушаешь теперь, B. Сократъ, разсказъ о жизни при Кроносѣ; а ту, которую называютъ жизнію при Зевсѣ, то есть, нынѣшнюю, узналъ собственнымъ опытомъ. Такъ можешь ли и хочешь ли судить, которая счастливѣе?

Сокр. Мл. Нѣтъ.

Ин. Развѣ желаешь, чтобы я какъ нибудь разсудилъ для тебя объ этомъ?

Сокр. Мл. Конечно.

Ин. Если питомцы Кроноса, имѣя у себя такъ много досуга и способности сноситься словесно не только съ людьми, но и съ звѣрями[29], пользовались всѣмъ этимъ для C. философіи; если, бесѣдуя съ звѣрями и другъ съ другомъ, допрашивали они всякую природу, не узнала ли она, съ помощію нѣкоей особой своей способности, что нибудь отличное отъ другихъ, на пользу мудрости: то легко судить, что тогдашніе счастіемъ безконечно превосходили нынѣшнихъ. Если даже, насытившись обильною пищею и питьемъ, передавали они другъ другу и звѣрямъ такія сказанія, какія и донынѣ приписываются имъ, то и тутъ опять, — по D. крайней мѣрѣ, таково мое мнѣніе, — очень не трудно судить о нихъ. Впрочемъ оставимъ это, пока не явится какой нибудь вѣстникъ, который достаточно намъ объяснитъ, имѣли ли тогдашніе люди жажду къ познаніямъ и къ употребленію слова; но для чего мы подняли этотъ миѳъ, о томъ должны сказать, чтобы потомъ идти впередъ. — Когда окончилось время всѣхъ этихъ явленій и надлежало произойти перемѣнѣ, когда, то есть, весь земной родъ уже погибъ, ибо всѣ порожденія[30] E. [94]каждой души, сколько которой предписано было произвесть ихъ, возвращены и упали въ землю сѣменами: тогда-то наконецъ кормчій вселенной, какъ бы оставивъ рукоять кормила, отошелъ въ свою кругозорницу, а космосъ стали снова вращать судьба и врожденное ему вожделѣніе[31]. Тогда и [95]мѣстные боги, соучастники въ управленіи генію величайшему, узнавъ уже, что̀ произошло, прервали свое попеченіе 273. о частяхъ космоса. Космосъ же, въ обратномъ своемъ поворотѣ, увлекаясь взаимно противнымъ стремленіемъ начала и конца и чрезъ то сильно сотрясаясь въ самомъ себѣ, произвелъ новое разрушеніе различнаго рода животныхъ. Но, по прошествіи затѣмъ достаточнаго времени, волненіе, смятеніе и трусъ въ немъ прекратились, настала тишина, — и онъ, настроенный къ обычному бѣгу, пошелъ въ свой путь, имѣя самъ владычество и попеченіе какъ о себѣ, B. такъ и о всемъ, что находилось въ его нѣдрѣ, и, по возможности, вспоминая наставленіе своего художника и отца. Вначалѣ соблюдалъ онъ это наставленіе строже, а къ концу все коснѣе; и причиною этого въ немъ была тѣлообразность смѣшенія, воспитанная нѣкогда прежнею его природою, такъ какъ онъ, прежде чѣмъ достигъ до нынѣшняго благоустройства, заключалъ въ себѣ много безпорядочнаго. Отъ своего строителя получилъ онъ все прекрасное; а отъ прежняго своего состоянія, сколько ни было въ небѣ худаго и несправедливаго, это все и самъ занялъ онъ, и сообщаетъ C. животнымъ. Питая въ себѣ животныхъ въ союзѣ съ правителемъ, онъ раждаетъ въ нихъ малое зло, но великое добро; отдѣлившись же отъ него, въ ближайшее-то время по оставленіи имъ правленія, еще совершаетъ все прекрасно; но съ теченіемъ времени, когда является въ немъ больше забвенія, овладѣваетъ имъ состояніе древней безпорядочности, D. такъ что наконецъ онъ отцвѣтаетъ и, съ немногимъ добромъ приводя въ смѣсь много противныхъ свойствъ, подпадаетъ опасности разрушиться и самъ и разрушить заключающееся въ немъ. И посему-то тогда уже устроившій его Богъ, видя, что онъ въ затрудненіи, и заботясь, ка̀къ бы ему, [96]волнуемому тревогами, не разложиться и не погрузиться въ безпредѣльное мѣсто неподобныхъ[32] стихій, опять садится у его кормила и, вращая болѣвшее и разложившееся въ E. прежнемъ его періодѣ, самостоятельномъ, чрезъ то устрояетъ и исправляетъ его, дѣлаетъ безсмертнымъ и не старѣющимъ. И этимъ все заканчивается. Но, чтобы показать природу царя, этого вполнѣ достаточно для тѣхъ, кто свое разсужденіе приводитъ въ связь съ прежде сказаннымъ. Ибо когда космосъ началъ вращаться снова по пути нынѣшняго рожденія, прервался опять порядокъ возрастовъ и сталъ, какъ бы заново, обратнымъ тогдашнему. Животныя, по своей малости, едва не исчезавшія, стали расти; а тѣла̀, вновь рожденныя изъ земли, въ возрастѣ старческомъ, — опять умирали 274. и возвращались въ землю. По подражанію и послѣдованію свойствамъ цѣлаго, измѣнилось и все другое; подражаніе необходимо простиралось, за всѣмъ другимъ, и на чревоношеніе, на рожденіе и на питаніе. Вѣдь нельзя было все еще родиться животному въ землѣ, чрезъ совмѣстное возрастаніе другихъ; но какъ космосу повелѣно быть властителемъ собственнаго теченія, такъ и части космоса отъ подобной же власти получили внушеніе, сколько возможно, такимъ же B. образомъ и выращать, и раждать, и питать. Такъ вотъ къ чему направлялась вся наша рѣчь, къ тому мы теперь и пришли. Вести изслѣдованіе о другихъ звѣряхъ, изъ чего превратился каждый и по какимъ причинамъ, было бы много и долго; а о людяхъ оно короче и гораздо ближе къ дѣлу. Когда стяжавшій и пасущій насъ геній прекратилъ [97]свое попеченіе, многіе, по природѣ жестокіе звѣри одичали, люди же между тѣмъ сдѣлались слабыми и, оставшись безъ охраненія, были расхищаемы звѣрями; притомъ въ первыя времена у людей еще не имѣлось и искусствъ и C. вообще средствъ для существованія, такъ какъ самородной пищи они уже не находили, а производить ее пока не умѣли, потому что прежде не побуждались къ тому никакою нуждою. По всему этому находились они въ большомъ затрудненіи. Оттого-то, по древнимъ преданіямъ, и ниспосланы намъ, вмѣстѣ съ должнымъ наставленіемъ, тѣ божіе дары: огонь отъ Прометея, искусства отъ Ифеста и его сотрудницы, а сѣмена D. и растенія отъ другихъ. И все, чѣмъ устроена человѣческая жизнь, возникло изъ этого; ибо когда боги, какъ сейчасъ сказано, перестали пещись о людяхъ, тогда людямъ надлежало управляться самимъ собою и заботиться о самихъ себѣ, подобно цѣлому космосу, которому подражая и послѣдуя, мы вотъ все время, сегодня такъ, завтра иначе, но блюдемъ жизнь и нараждаемся. Здѣсь пусть будетъ конецъ миѳу. E. Воспользуемся имъ, чтобы видѣть, сколько погрѣшали мы, высказывая въ прежнемъ разсужденіи свое мнѣніе о мужѣ царственномъ и политическомъ.

Сокр. Мл. Какая же, говоришь, и велика̀ ли допущенная нами погрѣшность[33]?

Ин. Съ одной стороны она мало замѣтна, а съ другой — очень важна и гораздо больше и шире, чѣмъ была тогда[34].

Сокр. Мл. Какъ? [98]

Ин. Такъ, что на вопросъ о царѣ и политикѣ нынѣшняго круговращенія и рожденія мы отвѣтили, сказавъ 275. о пастырѣ человѣческаго стада изъ противнаго періода, и притомъ о богѣ, вмѣсто смертнаго: въ этомъ-то весьма много погрѣшили. Но что объявили его правителемъ всего города, а какимъ образомъ онъ правитель, не разсмотрѣли, — въ этомъ случаѣ сказали, конечно, вѣрно, только не вполнѣ и неясно высказались, а потому и ошибка здѣсь легче, чѣмъ тамъ.

Сокр. Мл. Правда.

Ин. Стало быть, надо, какъ видно, надѣяться, что, опредѣливъ средства управленія городомъ, мы чрезъ это вполнѣ опишемъ и политика.

Сокр. Мл. Хорошо.

B.Ин. И вотъ для того-то взяли мы миѳъ: не только для доказательства, что, касательно стадопитанія, всѣ оспариваютъ это дѣло у лица теперь искомаго (p. 267 E), но и чтобы яснѣйшимъ образомъ видѣть то лицо, которому одному, по примѣру пастуховъ и волопасовъ, имѣющему попеченіе о человѣческой пищѣ, принадлежитъ право на то названіе.

Сокр. Мл. Правильно.

C.Ин. Я даже полагаю, Сократъ, что этотъ образъ божественнаго пастыря — дѣло слишкомъ великое, чтобы приравнивать его и къ царю; а теперешніе здѣшніе политики, по своей природѣ, гораздо больше похожи на подвластныхъ, и еще ближе къ нимъ становятся по образованію и воспитанію.

Сокр. Мл. Непремѣнно.

Ин. Однакожъ намъ оттого не менѣе и не болѣе обязательно разсмотрѣть, ихъ, эта ли будетъ ихъ природа, или та.

Сокр. Мл. Какъ не обязательно.

Ин. Возвратимся же опять къ прежнему[35]. Сказали мы, [99]что есть надъ животными искусство самораспорядительное, — пекущееся притомъ не о частномъ, а объ общемъ, D. — и тогда же вдругъ назвали это стадопитаніемъ. Помнишь ли?

Сокр. Мл. Да.

Ин. Такъ вотъ въ немъ мы какъ-то ошиблись: не взяли въ этомъ понятіи и не назвали политика; онъ тайно ушелъ у насъ изъ имени.

Сокр. Мл. Какъ?

Ин. Питать всякія стада, вѣроятно, свойственно всѣмъ другимъ пастухамъ, но политику не свойственно. Между тѣмъ мы приложили и къ нему это имя, тогда какъ E. надлежало прилагать ко всѣмъ нѣчто общее.

Сокр. Мл. Ты правду говоришь, — если бы только нашлось что нибудь такое.

Ин. Развѣ уходъ не составлялъ бы нѣчто общее имъ всѣмъ, не отличая отъ него питанія или какой нибудь другой дѣятельности? Кто наименовалъ бы это искусствомъ стадоустроительнымъ, или ухаживательнымъ, или попечительнымъ, — какъ общимъ относительно всѣхъ, — тотъ могъ бы, вмѣстѣ съ другими, покрыть имъ и политика; — вѣдь разсужденіе наше показывало, что это надобно сдѣлать.

Сокр. Мл. Правильно; но какое же послѣ сего могло бы 276. быть опять дѣленіе?

Ин. Такое же, какое сдѣлали мы и прежде, отдѣливъ стадопитаніе, свойственное животнымъ пѣшимъ и безперымъ, несмѣшаннымъ и безрогимъ; только, сдѣлавъ эти самыя [100]дѣленія, захватили бы мы своимъ словомъ также и искусство стадоустроительное, какое и теперь есть, и было въ царствованіе Кроноса.

Сокр. Мл. Очевидно; но спрашиваю опять, что же потомъ?

Ин. Явно, что когда положено такимъ образомъ имя B. искусства стадоустроительнаго, — никто, вѣроятно, не станетъ возражать намъ, что такого попеченія вовсе нѣтъ, какъ прежде могли бы справедливо доказывать, что у насъ нѣтъ никакого искусства, достойнаго называться этимъ именемъ питательнаго, а если бы такое и было, то оно шло бы ко многимъ, и шло скорѣе, чѣмъ къ кому нибудь изъ царей.

Сокр. Мл. Правильно.

Ин. Но на попеченіе о всемъ человѣческомъ общеніи и C. на управленіе всѣми людьми не имѣетъ правъ никакое другое искусство — больше и прежде искусства царскаго.

Сокр. Мл. Ты правильно говоришь.

Ин. Между тѣмъ замѣчаемъ ли мы, Сократъ, что къ самому концу все же вышла у насъ опять ошибка?

Сокр. Мл. Какая?

Ин. Именно, хотя мы и очень вѣрно разсудили, что есть нѣкоторое питательное искусство двуногаго стада, однакожъ намъ все-таки не слѣдовало тотчасъ же называть его царскимъ и политическимъ, какъ бы завершенное.

Сокр. Мл. Почему же?

Ин. Сперва нужно было, какъ мы говорили, переформовать D. самое имя, приведя его значеніе больше къ попеченію, чѣмъ къ питанію, а потомъ разсѣчь его, — такъ какъ оно могло бы вѣдь дать еще немалые отсѣки.

Сокр. Мл. Какіе?

Ин. Мы, конечно, могли бы божественнаго пастыря и человѣческаго попечителя взять особо.

Сокр. Мл. Правильно.

Ин. Потомъ, взятое особо искусство попечительное необходимо было опять-таки разсѣчь на два.

Сокр. Мл. На какія? [101]

Ин. На насильственное и свободное.

Сокр. Мл. Ну что же?

Ин. А мы, погрѣшая прежде и тутъ глупѣе обыкновеннаго, сложили въ одно царя и тиранна, которые весьма не похожи E. другъ на друга, сложили и самихъ и образы правленія, свойственные каждому изъ нихъ.

Сокр. Мл. Справедливо.

Ин. Такъ теперь-то, снова поправляясь, мы, какъ сказано, человѣческое попечительное искусство не раздѣлимъ ли на два, — на насильственное и свободное?

Сокр. Мл. Конечно.

Ин. И насильственное-то назвавъ тиранническимъ, а свободное стадоустроеніе свободныхъ двуногихъ животныхъ — политическимъ, человѣка, имѣющаго это искусство и попеченіе, не объявимъ ли истиннымъ царемъ и 277. политикомъ?

Сокр. Мл. И такъ, иностранецъ, изъясненіе политика теперь доведено у насъ, должно быть, до совершенства.

Ин. Хорошо было бы, Сократъ; однакожъ такъ должно казаться не тебѣ одному, но и мнѣ вмѣстѣ съ тобою. Между тѣмъ по моему-то мнѣнію, царь у насъ какъ будто еще не имѣетъ совершеннаго образа. Напротивъ, какъ иногда статуйщики, торопясь и, безъ разсчета времени, прибавляя къ своему дѣлу еще многое и великое, чего не B. требуется, опаздываютъ; такъ и мы, чтобы не только скоро, но и разительнѣе выставить погрѣшность прежняго дѣленія, въ той мысли, что къ царю идутъ важные примѣры, подняли страшное бремя миѳа, и вынуждены были воспользоваться большею, чѣмъ нужно, его частью. Чрезъ это мы сдѣлали длиннѣе изысканіе, а конца миѳу не положили: слово у насъ, точно будто животное на картинѣ, приняло, по видимому, C. довольно внѣшняго очертанія, а ясности, какъ бы отъ красокъ и смѣшенія цвѣтовъ, еще не получило. Между тѣмъ рѣчью и словомъ гораздо приличнѣе, чѣмъ живописью и инымъ вообще рукодѣльемъ, изображать всякое животное, [102]лишь бы умѣть слѣдовать за ними; а другимъ (не умѣющимъ) нужны искусства рукодѣльныя.

Сокр. Мл. Это правильно; покажи же, что̀ и гдѣ у насъ еще недостаточно сказано.

Ин. Трудно, почтеннѣйшій, достаточно выяснять что D. нибудь болѣе важное, не употребляя примѣровъ; ибо каждый изъ насъ, должно быть, узнавши все, будто во снѣ, на самомъ дѣлѣ, будто потомъ наяву, ничего не знаетъ.

Сокр. Мл. Какъ ты это сказалъ?

Ин. Странно какъ-то въ настоящемъ случаѣ я поднялъ рѣчь о томъ, что случается съ нами относительно знанія.

Сокр. Мл. Что жъ такое?

Ин. Самый мой примѣръ, почтеннѣйшій, потребовалъ у меня опять примѣра.

E.Сокр. Мл. Такъ что же? Говори; ради меня-то не стѣсняйся.

Ин. Надобно говорить, если и ты готовъ слѣдовать. Вѣдь мы знаемъ на дѣтяхъ, когда они только-что начинаютъ знакомиться съ грамотой —

Сокр. Мл. Что такое?

Ин. Что они достаточно распознаютъ каждую изъ буквъ въ слогахъ кратчайшихъ и легчайшихъ, и бываютъ способны отвѣчать о нихъ правильно.

278.Сокр. Мл. Какъ же иначе!

Ин. Но, касательно тѣхъ же самыхъ буквъ недоумѣвая въ другихъ слогахъ, ошибаются и мнѣніемъ и словомъ.

Сокр. Мл. Конечно.

Ин. Такъ не легче ли и не лучше ли всего на то, чего они еще не знаютъ, наводить ихъ слѣдующимъ образомъ?

Сокр. Мл. Какъ?

Ин. Наводить сперва на все то, въ чемъ то же самое поняли они правильно; наведши же, поставлять предъ тѣмъ, чего B. еще не знаютъ, чтобы, чрезъ сравненіе того и другаго, показать находящееся въ обоихъ сочетаніяхъ то же подобіе и ту же природу, пока правильно понимаемое не укажется приложеннымъ ко всему, что̀ неизвѣстно; потомъ указанное, [103]получивъ такимъ образомъ значеніе примѣровъ, сдѣлаетъ то, что каждая изъ всѣхъ буквъ во всѣхъ слогахъ будетъ называться либо отличною, какъ отъ прочихъ отличная, либо тожественною, какъ тожественная и всегда себѣ равная.C.

Сокр. Мл. Безъ сомнѣнія.

Ин. Не поняли ли мы теперь достаточно, что примѣръ-то происходитъ тогда, когда то же самое, находясь въ другомъ отдѣльномъ, понимается правильно и, въ приложеніи къ тому и другому, какъ обоимъ вмѣстѣ, производитъ одно истинное мнѣніе?

Сокр. Мл. Видимо.

Ин. Такъ удивимся ли мы, если наша душа, по природѣ, испытывая то же самое относительно стихій всего, иногда D. въ извѣстныхъ сочетаніяхъ узнаетъ твердо истину на счетъ каждой стихіи, а при другихъ сочетаніяхъ на счетъ всѣхъ стихій колеблется, — однѣ изъ нихъ кое-какъ, изъ ихъ соединеній, понимаетъ правильно, а когда онѣ перенесены въ длинные и не легкіе слоги вещей, того же самаго опять не знаетъ?

Сокр. Мл. Удивительнаго-то тутъ нѣтъ ничего.

Ин. Какимъ же образомъ, другъ мой[36], могъ бы кто нибудь, выходя изъ ложнаго мнѣнія, достигнуть хотя малой E. части истины и пріобрѣсть разумѣніе?

Сокр. Мл. Почти никакимъ. [104]

Ин. Если же дѣло таково, то я и ты нисколько, конечно, не погрѣшимъ, взявшись сперва узнать природу цѣлаго примѣра по частямъ — въ другомъ маломъ примѣрѣ, съ тѣмъ чтобы потомъ къ виду царя, который очень великъ, перенести видъ какихъ нибудь меньшихъ (взятыхъ для примѣра) вещей, и рѣшиться, опять посредствомъ примѣра, искусственно изучить уходъ за дѣлами города, — дабы сновидѣніе смѣнилось у насъ явью.

Сокр. Мл. Совершенно правильно.

279.Ин. Такъ надобно взяться снова за прежнее разсужденіе, чтобы, поколику весьма многіе у царскаго рода оспариваютъ попеченіе о городахъ, устранить всѣхъ такихъ и оставить только царя. А для этого, говорили мы, нуженъ намъ какой нибудь примѣръ.

Сокр. Мл. И очень.

Ин. Какой же именно примѣръ, представляющій ту же политическую дѣятельность, только самый малый, предложилъ бы намъ кто нибудь, чтобы можно было удовлетворительно B. найти искомое? — Хочешь ли, ради Зевса, Сократъ, — за неимѣніемъ какого либо готоваго, — выберемъ по крайней мѣрѣ искусство ткацкое? Да и это, если угодно, не все? Можетъ быть, довольно будетъ тканья изъ шерсти: пожалуй, и эта отличенная нами часть ткацкаго искусства засвидѣтельствуетъ намъ то, чего хотимъ.

Сокр. Мл. Да, почему не такъ!

Ин. Отчего же бы намъ, какъ прежде дѣлили мы каждый предметъ, отсѣкая части отъ частей, не сдѣлать того же и C. теперь съ ткацкимъ искусствомъ, и, по силамъ, съ возможною краткостію, скоро пробѣжавъ все, опять прійти къ тому, что̀ полезно для насъ въ настоящемъ случаѣ?

Сокр. Мл. Какъ ты говоришь?

Ин. Самое разсмотрѣніе дѣла будетъ тебѣ моимъ отвѣтомъ.

Сокр. Мл. Прекрасно сказано.

Ин. Все, что мы производимъ и пріобрѣтаемъ, либо помогаетъ намъ въ дѣланіи чего нибудь, либо охраняетъ [105]насъ отъ какого нибудь страданія. Изъ предметовъ охранительныхъ, одни — врачевства, какъ божественныя, такъ и человѣческія, другія — орудія защиты; изъ орудій защиты, D. одни — военныя вооруженія, другія — ограды; изъ оградъ, однѣ закрываютъ насъ, другія оберегаютъ отъ холода и зноя; изъ оберегалищъ, одни — кровли, другія — матеріи; изъ матерій, однѣ — ковры, другія — покровы; изъ покрововъ, одни — цѣльные, другіе — составные; изъ составныхъ, одни — сшитые, E. другіе — держащіеся безъ швовъ; между не сшитыми, одни дѣлаются изъ нитей земныхъ растеній, другіе — изъ волосъ; между волосяными, одни склеены водою и землею, другіе сотканы сами по себѣ. Такъ не этимъ ли предохранительнымъ вещамъ и покровамъ, сдѣланнымъ изъ того, что соткано само по себѣ, дали мы имя платья? А искусство, пекущееся особенно о платьяхъ, — подобно тому, какъ 280. тогда — пекущееся о городѣ назвали политикою, — не назвать ли намъ теперь, такимъ же образомъ, по самому его дѣлу, платьестроеніемъ? Не скажемъ ли притомъ, что и искусство ткацкое, поколику въ дѣлѣ постройки платьевъ оно составляло самую большую часть, ничѣмъ, кромѣ имени, не отличается отъ этого платьестроенія, подобно тому, какъ и тамъ искусство царское не отличалось тогда отъ политическаго?

Сокр. Мл. Весьма правильно.

Ин. Разсудимъ же послѣ сего, что такъ называемое искусство построять платья кто нибудь могъ бы уже признать опредѣленнымъ достаточно, не сообразивъ, что отъ многихъ B. другихъ, сродныхъ, оно было отдѣляемо, а отъ близкихъ къ нему по работѣ еще не отличено.

Сокр. Мл. Отъ какихъ, говоришь, сродныхъ?

Ин. Ты, кажется, не слѣдовалъ за тѣмъ, что говорилось: поэтому надобно, какъ видно, идти опять назадъ, начавъ съ конца. Вѣдь если разумѣешь ты сродство, — мы сейчасъ отъ нашего искусства отсѣкли производство ковровъ, отдѣляя надѣваемое и подстилаемое. [106]

Сокр. Мл. Понимаю.

C.Ин. Устранили даже всякую работу изъ льна, веревокъ и всего, что справедливо назвали нитями растеній; удалили также битье шерсти и всякое соединеніе вещей посредствомъ вязанья и шитья, котораго большая часть есть искусство сапожническое.

Сокр. Мл. Конечно.

Ин. Отдѣлили мы и уходъ за цѣльными покровами, — искусство кожевническое, — потомъ кровельное и всѣ, примѣняемыя къ домостроительству, ко всякому плотничеству и другимъ D. искусствамъ, удерживающимъ теченіе жидкостей; отдѣлили также искусства оградъ, доставляющія издѣлія противъ воровства и насильственныхъ дѣйствій, занимающіяся приготовленіемъ охранительныхъ средствъ и укрѣпленіемъ дверей, и служащія частями искусства скрѣплять гвоздями; отсѣкли, наконецъ, и искусство вооруженія, — отдѣлъ великой и разнообразной E. силы отражать враговъ; а въ самомъ началѣ тотчасъ отдѣлили все магическое искусство лекарствъ, и оставили, какъ намъ казалось, искомое, — что̀ охраняетъ отъ стужи, приготовляетъ защиту изъ шерсти и получило имя искусства ткацкаго.

Сокр. Мл. Выходитъ, такъ.

Ин. Но сказанное нами, дитя мое, еще не исчерпываетъ дѣла. Вѣдь приступающій къ приготовленію платьевъ вначалѣ 281. дѣлаетъ, очевидно, противное тканью.

Сокр. Мл. Какъ?

Ин. Тканье есть отчасти какое-то сплетеніе.

Сокр. Мл. Да.

Ин. А отчасти есть разложеніе того, что было составлено и сплетено.

Сокр. Мл. Какое же разложеніе?

Ин. Дѣло искусства чесальнаго. Или чесальное искусство мы осмѣлимся назвать ткацкимъ и чесальщика — ткачемъ?

Сокр. Мл. Отнюдь нѣтъ. [107]

Ин. Да если бы кто назвалъ ткачествомъ даже искусство дѣлать основу и утокъ, и то далъ бы этому дѣлу странное и ложное имя.B.

Сокр. Мл. Какъ не ложное!

Ин. Что же? Положимъ ли, что и все вообще искусство валяльное и портняжное нисколько не относятся къ попеченію о платьѣ и уходу за нимъ, или и эти искусства назовемъ ткацкими?

Сокр. Мл. Отнюдь нѣтъ.

Ин. Но вѣдь всѣ они вмѣстѣ будутъ оспаривать уходъ-то и производство платьевъ у искусства ткацкаго, уступая ему наибольшую часть, но многое удѣляя и себѣ самимъ.

Сокр. Мл. Конечно.C.

Ин. Да кромѣ этихъ, и искусства, приготовляющія орудія, посредствомъ которыхъ производятся ткацкія работы, должно думать, вообразятъ себѣ, что они тоже вспомогательныя причины всякаго ткачества.

Сокр. Мл. Весьма правильно.

Ин. Такъ наше слово о ткацкомъ искусствѣ, въ той части, которую мы отличили, не достаточно ли будетъ опредѣленно, если положимъ, что изъ всѣхъ попеченій о шерстяномъ платьѣ оно есть самое прекрасное и великое? Или мы D. скажемъ хотя нѣчто вѣрное, но все-таки не ясное и не законченное, пока отъ искусства ткацкаго не отдѣлимъ и этихъ всѣхъ искусствъ?

Сокр. Мл. Правильно.

Ин. И такъ, послѣ сего, не сдѣлать ли то, что̀ говоримъ, чтобы наша рѣчь шла въ порядкѣ?

Сокр. Мл. Ка̀къ не сдѣлать.

Ин. И вотъ различимъ сперва два искусства по отношенію ко всему, что дѣлается.

Сокр. Мл. Какія?

Ин. Одно — въ значеніи вспомогательной причины рожденія, другое — въ значеніи самой причины. [108]

Сокр. Мл. Какъ?

Ин. Всѣ искусства, которыя самаго дѣла не производятъ, E. а только приготовляютъ орудія для искусствъ производящихъ, такъ что, если бы не было этихъ орудій, никогда не совершалось бы то, что̀ совершать предназначено каждому искусству, — всѣ эти искусства мы почитаемъ вспомогательными причинами, а тѣ, которыя производятъ самое дѣло, — (прямо) причинами.

Сокр. Мл. Должно быть, такъ.

Ин. Значитъ, послѣ сего, всѣ искусства, приготовляющія веретена, челноки и всякія другія орудія, посредствомъ которыхъ принимаютъ они участіе въ производствѣ одеждъ, мы назовемъ вспомогательными причинами, а имѣющія уходъ за самыми одеждами и построяющія ихъ, — (прямо) причинами?

Сокр. Мл. Весьма правильно.

282.Ин. Но изъ причинъ, искусства промыванія, исправленія и всякаго въ томъ же родѣ попеченія, при широкомъ объемѣ искусства украшательнаго, весьма прилично принимать за часть его, — все вмѣстѣ подъ именемъ искусства валяльнаго.

Сокр. Мл. Хорошо.

Ин. Да и искусства чесальное, прядильное и всѣ, относящіяся къ самому производству платья, какъ бы части къ цѣлому, образуютъ также одно нѣкоторое искусство, называющееся у всѣхъ искусствомъ шерстопрядильнымъ.

B.Сокр. Мл. Какъ же иначе!

Ин. Но искусство шерстопрядильное имѣетъ два отдѣла, и каждый изъ нихъ есть вмѣстѣ часть двухъ искусствъ.

Сокр. Мл. Какъ?

Ин. Искусство чесальное и половина ткацкаго, — поскольку тамъ раздѣляется то, что̀ одно съ другимъ сложено, — все это, чтобъ опредѣлить однимъ именемъ, относится къ искусству шерстопрядильному; а на все распространялись у насъ два большихъ нѣкоторыхъ искусства — соединенія и раздѣленія. [109]

Сокр. Мл. Да.

Ин. Къ искусству раздѣленія относятся искусство чесальное и все сейчасъ названное; ибо дѣленіе на шерсти и на основѣ, — C. дѣйствуя инымъ образомъ посредствомъ утока, и инымъ — посредствомъ рукъ, — получило приведенныя сейчасъ названія.

Сокр. Мл. Конечно.

Ин. Теперь возьмемъ опять, вмѣстѣ съ искусствомъ шерстопрядильнымъ, заключающуюся въ немъ часть соединительную; а то, что̀ было раздѣлительнаго, на этомъ все и оставимъ, разсѣкая искусство шерстопрядильное надвое — на отдѣлъ раздѣляющій и соединяющій.

Сокр. Мл. Пускай будетъ раздѣлено.

Ин. Но часть соединительную, въ связи съ D. шерстопрядильною, Сократъ, надобно тебѣ снова раздѣлить, если хотимъ достаточно опредѣлить названное прежде искусство ткацкое.

Сокр. Мл. Пусть и должно.

Ин. Конечно, должно; и мы одно въ ней назовемъ сученіемъ, а другое — переплетаніемъ.

Сокр. Мл. Такъ ли я понимаю? Говоря о сученіи, ты, кажется, разумѣешь дѣланіе основы.

Ин. Не только это, но и дѣланіе утока. Скажемъ ли, что производство его совершается какъ нибудь безъ сученія?

Сокр. Мл. Отнюдь нѣтъ.

Ин. Различай же каждое и изъ этихъ; потому что это E. различіе, можетъ быть, тебѣ пригодится.

Сокр. Мл. Какимъ образомъ?

Ин. Слѣдующимъ. Изъ произведеній искусства чесальнаго, нѣчто удлинненное и получившее широту мы называемъ пластомъ шерсти.

Сокр. Мл. Да.

Ин. А свитое изъ этого веретеномъ[37] и сдѣлавшееся [110]твердою пряжею назови ты основою; искусство же, занимающееся приготовленіемъ долгихъ нитей, — искусствомъ дѣлать основу.

Сокр. Мл. Правильно.

Ин. Но все опять, что принимаетъ пряжу слабую и, будучи ввито въ основу, представляетъ для вычесыванія ворса соотвѣтственную мягкость, — все это напряденное мы назовемъ 283. утокомъ, назначенное же къ тому искусство — искусствомъ прясть утокъ.

Сокр. Мл. Очень правильно.

Ин. И вотъ та-то часть искусства ткацкаго, которую мы отличили, кажется, ясна уже для всякаго: ибо, когда то, что въ искусствѣ шерстопрядильномъ является частью соединяющею, отдѣлываетъ сѣть утока и основы въ формѣ прямой ткани, все это сплетенное мы назовемъ шерстянымъ платьемъ, а занятое этимъ искусство — искусствомъ ткацкимъ.

Сокр. Мл. Очень правильно.

Ин. Пускай. Такъ почему же не сказали мы тотчасъ, B. что ткацкое искусство есть сплетеніе утока и основы, но все ходили вокругъ, дѣлая множество напрасныхъ опредѣленій?

Сокр. Мл. Но мнѣ казалось, иностранецъ, что, изъ сказаннаго, ничто напрасно не сказано.

Ин. Да и не удивительно: но, пожалуй, могло бы показаться, другъ мой. Такъ противъ такого соблазна, если бы онъ являлся и много разъ послѣ, — тутъ нѣтъ ничего [111]удивительнаго, — выслушай нѣкоторыя соображенія, которыя удобно могутъ быть отнесены ко всѣмъ подобнымъ C. случаямъ.

Сокр. Мл. Говори только.

Ин. Разсмотримъ же, во первыхъ, всякое излишество и недостатокъ[38], чтобы основательно хвалить и порицать каждый разъ либо длинныя некстати, либо обратныя тому разсужденія о такихъ предметахъ.

Сокр. Мл. Да, слѣдуетъ.

Ин. Такъ вотъ если бы объ этомъ самомъ повели мы свою рѣчь, то повели бы, думаю, не безъ основанія.

Сокр. Мл. О чемъ?

Ин. О длиннотѣ и краткости, о всякомъ излишествѣ и недостаткѣ. Вѣдь есть, дѣйствительно, искусство измѣренія, D. въ отношеніи ко всему этому.

Сокр. Мл. Да.

Ин. Различимъ же въ немъ двѣ части; такъ какъ это нужно для той цѣли, которой мы теперь заняты.

Сокр. Мл. Но говори, что̀ тутъ различать.

Ин. Слѣдующее: во первыхъ, взаимное общеніе великости и малости; во вторыхъ, необходимую сущность явленія. [112]

Сокр. Мл. Какъ ты говоришь?

Ин. Не кажется ли тебѣ естественнымъ, что большее надобно называть бо̀льшимъ не чего другаго, какъ меньшаго, E. и меньшее — меньшимъ бо̀льшаго, а не иного чего?

Сокр. Мл. По мнѣ, такъ.

Ин. Что же? превышающее природу мѣры[39] или превышаемое мѣрою, — въ словахъ ли то, или дѣлахъ, — не назовемъ ли мы тоже дѣйствительно бытнымъ, — въ чемъ особенно отличаются между нами добрые и злые?

Сокр. Мл. Видимо.

Ин. Стало быть, намъ надобно положить двоякую сущность великаго и малаго и двоякое дѣленіе ихъ; затѣмъ, разсматривать ихъ не какъ говорили сейчасъ — только одно по отношенію къ другому, но скорѣе, какъ теперь же сказано, полагать одну сущность въ отношеніи взаимномъ, а другую — въ отношеніи къ мѣрѣ. Хотимъ ли мы знать, для чего это?

Сокр. Мл. Почему не хотѣть?

284.Ин. Кто природу бо̀льшаго будетъ относить не къ чему иному, а только къ меньшему, у того она никогда не получитъ своей мѣры. Не правда ли?

Сокр. Мл. Такъ.

Ин. Но этимъ способомъ не разрушимъ ли мы самыхъ искусствъ и всѣхъ дѣлъ ихъ, не упразднимъ ли даже искомой теперь политики и искусства, называемаго ткацкимъ? Вѣдь всѣ они остерегаются того, что̀ больше и меньше мѣры, — остерегаются не какъ не существующаго, а какъ вещи, затрудняющей дѣло, и такимъ образомъ, сохраняя B. мѣру, совершаютъ все доброе и прекрасное.

Сокр. Мл. Какъ же.

Ин. Если же упразднимъ мы политику, — не будетъ ли послѣ того безуспѣшенъ у насъ и поискъ царскаго знанія? [113]

Сокр. Мл. И очень.

Ин. Стало быть, подобно тому, какъ въ Софистѣ[40] нашли мы, что есть то, чего нѣтъ, поколику къ этому идти принудило насъ разсужденіе: не придется ли намъ и теперь, по неволѣ, вывести заключеніе, что большее и меньшее измѣримы — не только одно другимъ, но и самымъ явленіемъ мѣры? Потому что вѣдь невозможно же, чтобъ былъ кто C. безспорно политикомъ, или какимъ нибудь инымъ знатокомъ дѣлъ, пока въ этомъ не установится согласія.

Сокр. Мл. Посему и теперь особенно нужно сдѣлать это.

Ин. А это дѣло еще больше, Сократъ, чѣмъ то; хотя и то, мы помнимъ, какъ было длинно. Впрочемъ относительно ихъ весьма справедливо будетъ такое предположеніе.

Сокр. Мл. Какое?

Ин. То, что для точнаго представленія дѣла современемъ D. понадобится нынѣ сказанное. А что оно достаточно и хорошо для настоящей цѣли, это, кажется, прекрасно подтвердитъ намъ то положеніе, если примемъ равно, что всѣ искусства существуютъ, и что большее и меньшее измѣряются не только взаимно, но и явленіемъ мѣры: ибо если есть это, то есть и то̀, а когда есть то̀, есть и это, но не будь котораго либо изъ нихъ, — не будетъ ни того, ни другаго[41].

Сокр. Мл. Это, конечно, правильно; но что же потомъ?E.

Ин. Явно, что мы раздѣлимъ искусство измѣренія, согласно [114]сказанному, на двѣ части: къ одной его части отнесемъ всѣ искусства, измѣряющія числа, долготы, высоты, широты, плотности — тѣмъ, что̀ противно имъ; а къ другой — всѣ, занятыя отношеніемъ къ мѣрѣ, приличію, благовременности, долгу и ко всему, что составляетъ средину между крайностями.

Сокр. Мл. Ты указалъ на два дѣйствительно великіе отдѣла, которые притомъ много отличаются одинъ отъ другаго.

285.Ин. То самое, что̀ многіе люди высокоумные, Сократъ, иногда повторяютъ точно какое замысловатое выраженіе, — будто, то есть, искусство мѣрительное входитъ всюду, — сказано теперь, выходитъ, и нами; ибо въ области искусствъ все какимъ нибудь образомъ подчинено измѣренію. Но они, по непривычкѣ распознавать виды посредствомъ дѣленія, приводятъ эти столь различныя вещи къ тожеству, почитая подобными, и погрѣшаютъ обратно тому, разлагая не по частямъ другія, (которыя тожественны)[42]. Между тѣмъ B. надлежало бы, когда во многихъ вещахъ замѣчена уже общность, не отступать, пока не узнаешь въ ней всякихъ разницъ, сколько бы ни находилось ихъ въ видахъ, и потомъ опять, когда во множествѣ вещей увидишь многоразличныя несходства, не считать себя неспособнымъ и не оставлять дѣла со стыдомъ, пока всего сроднаго не заключишь въ одномъ подобіи и не соединишь сущностію какого нибудь рода. Но довольно будетъ сказаннаго какъ C. объ этомъ, такъ и о недостаточествующемъ и излишнемъ; условимся только, что относительно ихъ оказалось [115]два рода искусства мѣрительнаго, и постараемся запомнить, что̀ это за роды.

Сокр. Мл. Будемъ помнить.

Ин. Послѣ этого возьмемся за другое разсужденіе о томъ же самомъ предметѣ, который разсматриваемъ, и вообще о веденіи подобныхъ изслѣдованій.

Сокр. Мл. За какое?

Ин. Пусть бы кто спросилъ насъ на счетъ собесѣдованія тѣхъ, которые учатся грамотѣ: что̀ мы скажемъ, когда одному изъ нихъ предложенъ вопросъ о числѣ буквъ въ извѣстномъ имени? имѣется ли тогда особенно въ виду сдѣлать его D. грамотнѣе относительно этого одного вопроса, или относительно всякаго другаго?

Сокр. Мл. Явно, что относительно всякаго.

Ин. Что же теперь? настоящій нашъ вопросъ о политикѣ для того ли предлагается, чтобы мы сдѣлались діалектичнѣе больше въ этомъ отношеніи, или во всякомъ?

Сокр. Мл. И это явно, что во всякомъ.

Ин. Вѣдь и въ самомъ дѣлѣ, никто, въ комъ есть сколько нибудь ума, не захотѣлъ бы получить понятіе, напримѣръ, о ткацкомъ искусствѣ для этого самаго понятія. Но вотъ что, думаю, не извѣстно очень многимъ: для вещей E. удобопознаваемыхъ существуютъ нѣкоторыя чувственныя подобія, которыя не трудно найти, когда кто человѣку, требующему отчета относительно чего нибудь, хочетъ дать его легко, безъ хлопотъ и разсужденій. Величайшимъ же и досточтимѣйшимъ предметамъ нѣтъ ни одного соотвѣтственнаго образа, который бы способенъ былъ живо выразить 286. ихъ, и по указаніи на который, желающій удовлетворить душѣ вопрошателя примѣнительно къ какому нибудь чувству, удовлетворилъ бы ей вполнѣ. Поэтому надо упражненіемъ достигать возможности въ каждомъ дать и принять отчетъ (силою разсужденія); потому что предметы безтѣлесные, — самые прекрасные и величайшіе, — ясно указываются однимъ разсужденіемъ, и не чѣмъ другимъ, а о нихъ-то все теперь [116]и говорится. Упражненіе же, въ отношеніи всего, гораздо B. удобнѣе на меньшемъ, чѣмъ на большемъ.

Сокр. Мл. Прекрасно сказано.

Ин. Вспомнимъ же причину, по которой все это сказали мы о настоящемъ предметѣ.

Сокр. Мл. Какую причину?

Ин. Да особенно ту скуку, ради которой показалась намъ такъ тяжелою продолжительная рѣчь о ткацкомъ искусствѣ, о переворотѣ во вселенной, и въ Софистѣ — о сущности не существующаго. Понимаемъ, что тутъ мы были очень длинны, и во всемъ этомъ обвиняли самихъ себя, боясь, не C. наговорили ли ненужнаго, и притомъ такъ пространно. Посему, чтобы опять не испытать намъ чего подобнаго, представляй, что прежнее было сказано ради всего этого.

Сокр. Мл. Такъ и будетъ; говори только, что̀ слѣдуетъ.

Ин. Вотъ и говорю, что, помня теперь сказанное, я и ты должны, конечно, все, о чемъ говоримъ, каждый разъ порицать или хвалить за краткость и долготу, причемъ о продолжностяхъ судить не по взаимному ихъ отношенію, а по D. той части искусства[43] мѣрительнаго, о которой надобно памятовать, — сказали мы тогда, — въ мѣрѣ приличнаго[44].

Сокр. Мл. Правильно.

Ин. Впрочемъ, и не все по этому. Когда дѣло разсчитано на удовольствіе, — намъ нѣтъ нужды въ длиннотахъ, развѣ мимоходомъ. Когда же идетъ рѣчь о рѣшеніи предложенной задачи, вопросъ, какъ легче и скорѣе найти его, разсудокъ велитъ поставлять на второмъ, а не на первомъ планѣ. Напротивъ, [117]гораздо больше и прежде всего надобно цѣнить самую методу, дающую возможность дѣлить предметъ на виды, и если разсужденіе, сколь бы продолжительно ни было оно, дѣлаетъ слушателя изобрѣтательнѣе, — нужно раскрывать его E. старательно, не досадуя на его продолжительность; то же опять и въ случаѣ его краткости. Кромѣ сего, и то еще: кто порицаетъ такія собесѣдованія за длинноту разсужденій и не одобряетъ околичностей, въ которыхъ они вращаются; тому не должно такъ скоро и легко дозволять отдѣлываться однимъ только порицаніемъ, будто разсужденіе длинно, но надобно думать, что ему слѣдуетъ еще указать, какъ могло 287. бы разсужденіе, если бы было короче, сдѣлать собесѣдниковъ діалектичнѣе и въ открытіи основаній вещи находчивѣе; о порицаніяхъ же и похвалахъ по отношенію къ чему нибудь иному не заботиться, даже подавать видъ, будто и не слышишь подобныхъ рѣчей. Но объ этомъ довольно, если и тебѣ такъ кажется. Обратимся опять къ политику-то, и примѣнимъ къ нему примѣръ уже объясненнаго выше B. ткацкаго искусства.

Сокр. Мл. Ты хорошо сказалъ; сдѣлаемъ, что говоришь.

Ин. Отъ многихъ-то пасущихъ также искусствъ, особенно же отъ всѣхъ занятій, касающихся стадъ, царь отдѣленъ; теперь остаются, говоримъ, тѣ искусства, которыя дѣйствуютъ и помогаютъ дѣйствовать въ самомъ городѣ, и которыя, прежде всего, надобно отдѣлить одни отъ другихъ.

Сокр. Мл. Правильно.

Ин. А знаешь ли, что трудно разсѣчь ихъ надвое? — И причина этого, если пойдемъ впередъ, будетъ, думаю, не C. меньше ясна.

Сокр. Мл. Стало быть, такъ и надобно дѣлать[45].

Ин. Разнимемъ же ихъ почленно, будто жертву, если не можемъ раздѣлить надвое; потому что разсѣкать особенно нужно всегда на ближайшее число. [118]

Сокр. Мл. Какъ же поступимъ теперь?

Ин. Какъ прежде. Сколько ни было искусствъ, доставлявшихъ орудія для искусства ткацкаго, — всѣ ихъ отнесли мы тогда къ причинамъ вспомогательнымъ.

Сокр. Мл. Да.

Ин. То же самое надобно намъ дѣлать и теперь, — теперь D. еще больше, чѣмъ тогда. Ибо малое ли, великое ли орудіе приготовляется какимъ нибудь искусствомъ, — всѣ эти искусства слѣдуетъ относить къ причинамъ вспомогательнымъ, такъ какъ безъ нихъ не было бы ни города, ни политики, хотя мы никакъ не припишемъ имъ созданіе искусства царскаго.

Сокр. Мл. Конечно, не припишемъ.

Ин. Впрочемъ, отдѣляя этотъ родъ отъ другихъ, мы беремся за дѣло трудное. Вѣдь кто говоритъ, что нѣчто изъ существующаго есть (лишь) орудіе чего нибудь одного, тотъ E. говоритъ, кажется, что-то правдоподобное; однакожъ этотъ родъ принадлежностей въ городѣ мы назовемъ инымъ.

Сокр. Мл. Какой?

Ин. Такъ какъ онъ не имѣетъ того свойства, поставляется же въ произведеніи не причиною его, какъ орудіе, а ради храненія того, что произведено.

Сокр. Мл. Какой же это?

Ин. Это — родъ многообразный, составленный изъ началъ сухаго и влажнаго, огнистаго и огню не причастнаго[46], называемый у насъ однимъ именемъ сосуда, — родъ весьма 288. обширный, и къ искомому-то знанію нисколько, думаю, не подходящій. [119]

Сокр. Мл. Какъ подходить!

Ин. Третій же, отличный отъ этихъ, родъ принадлежностей, наблюдаемый очень часто, находится и на сушѣ и на водѣ, и въ вѣчномъ движеніи и неподвиженъ, и дорогъ и малоцѣненъ; однакожъ у него — одно имя, потому что весь онъ — для нѣкотораго сидѣнія, — всегда служитъ сѣдалищемъ чему нибудь.

Сокр. Мл. Какимъ сѣдалищемъ?

Ин. Мы называемъ его вообще повозкою, — дѣломъ вовсе не политики, а гораздо скорѣе — искусства плотническаго, гончарнаго и кузнечнаго.

Сокр. Мл. Понимаю.

Ин. Что же четвертый? Надобно ли назвать его B. отличнымъ отъ тѣхъ, тогда какъ въ немъ содержится весьма многое изъ того, о чемъ сказано было прежде, — напримѣръ всякое платье, многое изъ оружія, стѣны, всѣ земляные и каменные покровы, и тысячи другихъ вещей? Такъ какъ все это дѣлается для защиты, то вполнѣ правильно было бы въ цѣломъ назвать такой родъ защитою, и гораздо скорѣе почитать ее, въ бо̀льшей части, дѣломъ искусства домостроительнаго и ткацкаго, чѣмъ политическаго.

Сокр. Мл. Конечно.

Ин. А къ пятому роду не захотимъ ли мы отнесть то, C. что̀ относится къ украшенію и живописи и что̀, пользуясь живописью и музыкою, проявляется въ подражаніяхъ, направляемыхъ только къ нашему удовольствію и по справедливости выражаемыхъ однимъ именемъ?

Сокр. Мл. Какимъ?

Ин. Это имя, — вѣроятно, забава.

Сокр. Мл. Какъ же.

Ин. Такъ всѣмъ такимъ вещамъ будетъ приличествовать одно сказанное имя; потому что ни одна изъ нихъ не производится ради чего либо серьезнаго, но всѣ дѣлаются для шутки.

Сокр. Мл. И это почти понимаю.D. [120]

Ин. А того, что̀ всѣмъ этимъ искусствамъ доставляетъ матерію, изъ которой и въ которой они, сколько ихъ теперь ни пересчитано, вырабатываютъ свои произведенія, — того разнообразнаго вида, порожденнаго многими другими искусствами, не призна̀емъ ли мы шестымъ родомъ?

Сокр. Мл. О какомъ видѣ говоришь ты?

Ин. Разумѣю золото, серебро и все, чѣмъ занимается металлургія; также то, что рубка деревьевъ и всякое стриженіе доставляютъ мастерствамъ плотника и корзинщика; далѣе, E. искусства снимать кору съ растеній и кожи съ тѣлъ одушевленныхъ, и другія, сколько ни есть подобныхъ, приготовляющія пробки, кору, ремни, — всѣ они доставляютъ возможность производить изъ родовъ несложныхъ виды сложные. Все это мы назовемъ однимъ именемъ первороднаго стяжанія человѣческаго, какъ нѣчто не сложное, и производимое отнюдь не царскимъ искусствомъ.

Сокр. Мл. Хорошо.

Ин. Пріобрѣтеніе же пищи и все, что, примѣшиваясь къ 289. тѣлу, получаетъ нѣкоторую способность своими частями поддерживать части тѣла, надобно назвать родомъ седьмымъ, и соединять съ нимъ, взятымъ всецѣло, имя нашего питателя, если только не найдемъ, чтобы приложить къ нему, какого нибудь другаго, лучшаго имени. И подчиняя весь этотъ родъ земледѣлію, охотѣ, гимнастикѣ, медицинѣ и кухнѣ, мы будемъ правѣе, чѣмъ относя его къ политикѣ.

Сокр. Мл. Какъ не правѣе!

Ин. И такъ, почти все пріобрѣтаемое, кромѣ животныхъ B. домашнихъ, содержится, думаю, въ этихъ семи родахъ. Но смотри, — вѣдь всего справедливѣе было бы вотъ какое расположеніе ихъ: сперва видъ первородный, потомъ орудіе, сосудъ, повозка, защита, забава, пища. Мы оставляемъ иное, не важное, что̀ могли бы, но забыли пріурочить къ этимъ родамъ: напримѣръ, идею монеты, печатей и всякаго начертанія; потому что вещи эти сами въ себѣ не содержатъ особаго, соотвѣтственной величины рода, но позволяютъ [121]привлечь себя, хотя и не безъ натяжки, одна къ украшенію, другая къ орудію. Что же касается до пріобрѣтенія домашнихъ животныхъ, то всѣ они, кромѣ рабовъ, объемлются, по видимому, искусствомъ стадопитанія, которое выдѣлили мы прежде.C.

Сокр. Мл. Конечно.

Ин. Такъ теперь остается еще родъ рабовъ и всѣхъ слугъ, между которыми, догадываюсь, откроются и люди, оспаривающіе у царя самое плетенье, какъ тогда оспаривали его у ткачей мастера пряденія, чесанія и всего другаго, о чемъ мы говорили. Всѣ же другіе, названные вспомогательными причинами, вмѣстѣ съ упомянутыми теперь дѣлами ихъ, устранены и отдѣлены отъ царской и D. политической дѣятельности.

Сокр. Мл. Выходитъ, такъ.

Ин. Давай же разсмотримъ остальныхъ, и, чтобы видѣть ихъ лучше, подойдемъ къ нимъ ближе.

Сокр. Мл. Да, надобно.

Ин. Самые великіе-то слуги, если смотрѣть отсюда, имѣютъ, какъ мы находимъ, занятія и свойства, противныя тѣмъ, какія за ними предполагались.

Сокр. Мл. Какіе слуги?

Ин. Купленные и пріобрѣтенные этимъ способомъ: ихъ мы безспорно можемъ назвать рабами, менѣе всего E. усвояющими себѣ царское искусство.

Сокр. Мл. Какъ не менѣе!

Ин. Что же? Люди свободные, которые произвольно становятся въ рабочее сословіе, наряду съ только что упомянутыми, передавая другъ другу плоды земледѣлія и искусствъ и уравнивая ихъ, люди, то сидящіе на площадяхъ, то по морю и сушѣ переѣзжающіе изъ города въ городъ и обмѣнивающіе не только другія вещи, но и монету на монету, — тѣ люди, которыхъ мы называемъ мѣнялами, торговцами, владѣльцами судовъ, барышниками, — 290. будутъ-ли отстаивать что нибудь для себя въ политическомъ искусствѣ? [122]

Сокр. Мл. Развѣ, можетъ быть, искусство торговли-то.

Ин. Однакожъ мы найдемъ, что тѣ-то, которыхъ видимъ на жалованьи и которые совершенно готовы служить всѣмъ по найму, не будутъ присвоять себѣ царскаго искусства.

Сокр. Мл. Какъ присвоять!

Ин. А что сказать о служащихъ намъ всегда въ этомъ?

Сокр. Мл. Въ чемъ, и о комъ говоришь ты?

B.Ин. Объ услугахъ, которыми часто бываютъ заняты сословіе глашатаевъ[47] и люди мудрые въ дѣлахъ письменныхъ, также о многихъ другихъ, которыя весьма способны выполнять для властей иные люди, — что скажемъ объ этихъ?

Сокр. Мл. Что они, какъ и ты сказалъ теперь, слуги, а не правители городовъ.

Ин. Однакожъ, думаю, вѣдь я сказалъ не во снѣ, что такимъ какимъ-то путемъ выйдутъ на свѣтъ люди, особенно притязающіе на искусство политическое; хотя, конечно, C. весьма страннымъ можетъ показаться намѣреніе искать ихъ въ классѣ служебномъ.

Сокр. Мл. Совершенно такъ.

Ин. Но приступимъ еще ближе къ тѣмъ, которые пока не испытаны. И у людей, занимающихся провѣщаніемъ, есть часть какого-то знанія служебнаго: потому что они [123]признаются у людей истолкователями воли боговъ, при которыхъ служатъ.

Сокр. Мл. Да.

Ин. Да и родъ жрецовъ опять, какъ обыкновенно говорятъ, умѣетъ приносимые отъ насъ дары дѣлать, посредствомъ жертвъ, благоугодными богамъ, а у нихъ, D. посредствомъ молитвъ, испрашивать намъ стяжаніе благъ. Но то и другое, вѣроятно, есть часть искусства служебнаго.

Сокр. Мл. Очевидно.

Ин. Такъ вотъ мы, по видимому, напали уже на какую-то стезю, ведущую туда, куда идемъ; потому что санъ жрецовъ и провѣщателей, по великости своего служенія, исполненъ высокихъ о себѣ помысловъ и принимаетъ знаки благоговѣнія. Въ Египтѣ царь даже и не могъ царствовать[48]E. безъ сана жреческаго; если же и удалось бы кому изъ другаго сословія сперва силою взойти на престолъ, — все-таки ему потомъ необходимо было вступить въ это самое сословіе. Можно находить по многимъ мѣстамъ и у эллиновъ, что величайшія въ своемъ родѣ жертвоприношенія повелѣвается совершать высшимъ властямъ. То самое, о чемъ говорю, не меньше замѣтно и у васъ; ибо и здѣсь получившему жребій царя дается право завѣдывать важнѣйшими и особенно дорогими народу изъ древнихъ жертвоприношеній[49]. [124]

Сокр. Мл. Да и очень.

291.Ин. Стало быть, этихъ-то избранныхъ по жребію царей и вмѣстѣ жрецовъ надобно разсмотрѣть намъ, равно какъ слугъ ихъ и нѣкоторую другую многочисленную толпу, которая сейчасъ только представилась глазамъ нашимъ, послѣ того какъ выдѣлили мы прежнихъ.

Сокр. Мл. О какой еще толпѣ говоришь ты?

Ин. Объ очень странной.

Сокр. Мл. А именно?

Ин. На первый взглядъ, она представляется родомъ какимъ-то всеобразнымъ: многіе изъ мужей походятъ на B. львовъ, кентавровъ и другихъ подобныхъ; весьма многіе — на сатировъ и на звѣрей слабыхъ, но лукавыхъ; но они быстро мѣняются между собою своимъ видомъ и силою. И теперь только, Сократъ, я, кажется, понялъ этихъ людей.

Сокр. Мл. Говори, говори; ты, кажется, видишь въ самомъ дѣлѣ что-то странное.

Ин. Да. Вѣдь странное-то всѣмъ представляется страннымъ отъ незнанія; я вотъ и самъ теперь почувствовалъ это: C. при первомъ взглядѣ на сонмъ, занимающійся дѣлами города, тотчасъ впалъ въ недоумѣніе.

Сокр. Мл. На какой сонмъ?

Ин. На величайшаго чародѣя изъ всѣхъ софистовъ, и чародѣя, въ своемъ искусствѣ чрезвычайно опытнаго. Какъ ни трудно отдѣлить его отъ дѣлъ существенно политическихъ и царскихъ, но, если хотимъ ясно видѣть искомое, отдѣлить надобно.

Сокр. Мл. Этого-то терпѣть, конечно, нельзя.

Ин. Да, то же и по моему мнѣнію. Скажи же мнѣ вотъ что. [125]

Сокр. Мл. Что такое?

Ин. Одно изъ политическихъ правленій не есть ли у насъ D. монархія?

Сокр. Мл. Да.

Ин. А послѣ монархіи можно назвать, думаю, владычество немногихъ.

Сокр. Мл. Какъ же.

Ин. Третій же видъ правленія не есть ли власть въ рукахъ множества, носящая имя димократіи?

Сокр. Мл. Конечно.

Ин. А эти три правленія не становятся ли какимъ нибудь образомъ пятью, когда два изъ нихъ принимаютъ иныя названія?

Сокр. Мл. Какія названія?

Ин. Въ виду того, что въ правленіяхъ имѣютъ теперь мѣсто насиліе и свободное произволеніе, бѣдность и E. богатство, законъ и беззаконіе, каждое изъ двухъ правленій хотя и называютъ монархіею, но такъ какъ монархія представляетъ два вида, то подраздѣляютъ ее и означаютъ двумя именами: тиранніею и царствованіемъ.

Сокр. Мл. Какъ же.

Ин. А всякій разъ, когда городъ управляется немногими то, это называютъ аристократіею и олигархіею.

Сокр. Мл. Конечно.

Ин. Но имени димократіи, — насильственно ли, или согласно съ свободнымъ произволеніемъ управляетъ толпа людьми достаточными, строго ли при этомъ соблюдаетъ она законы, 292. или нѣтъ, — вовсе никто не имѣетъ обычая измѣнять.

Сокр. Мл. Правда.

Ин. Что же? положимъ ли, что которое нибудь изъ этихъ правленій опредѣляется правильно, если ставится подъ такія ограниченія, — если, напримѣръ, ограничивается однимъ, немногими, или многими, богатствомъ или бѣдностію, насиліемъ или свободнымъ произволеніемъ, тѣмъ, что составилось на основаніи хартій или независимо отъ законовъ? [126]

Сокр. Мл. Да чему же бы и мѣшать?

B.Ин. Смотри-ка яснѣе, обращая вниманіе вотъ на что.

Сокр. Мл. На что?

Ин. Относительно того, что сказано прежде, будемъ ли мы устойчивы, или станемъ разногласить?

Сокр. Мл. На что ты указываешь?

Ин. Царская власть, сказали мы, думаю, есть нѣкоторое знаніе.

Сокр. Мл. Да.

Ин. И не одно изъ знаній вообще, но мы выдѣлили изъ прочихъ только вѣдь нѣкоторое судительное и распорядительное.

Сокр. Мл. Да.

Ин. И изъ распорядительнаго одно отнесли къ бездушнымъ C. вещамъ, а другое — къ животнымъ. И путемъ такого-то дѣленія пришли мы наконецъ сюда, не забывая о знаніи; но въ чемъ оно состоитъ, того до сихъ поръ съ точностію опредѣлить не могли.

Сокр. Мл. Ты правильно говоришь.

Ин. Такъ не приходитъ ли намъ на мысль это, — что за ограниченіе въ этомъ случаѣ надобно принимать не немногихъ или многихъ, не свободность или несвободность, не бѣдность или богатство, а нѣкоторое знаніе, если только мы хотимъ слѣдовать прежнему?

D.Сокр. Мл. Этого-то невозможно не принять.

Ин. Стало быть, намъ теперь необходимо разсмотрѣть это такъ: въ которомъ изъ упомянутыхъ правленій свойственно находиться знанію властвованія надъ людьми, — дѣла для достиженія едва ли не самаго труднаго и важнаго? Вѣдь надобно различить его, чтобы видно было, кого изъ людей отдѣлить отъ мудраго царя, ибо иные хотя и выдаютъ себя за политиковъ и убѣждаютъ въ томъ многихъ, но сами вовсе не политики.

Сокр. Мл. Такъ надобно сдѣлать это, какъ предуказало намъ наше разсужденіе. [127]

Ин. Кажется ли тебѣ, что это знаніе можетъ пріобрѣсть E. толпа-то городская?

Сокр. Мл. Какъ можно?

Ин. Но въ городѣ изъ тысячи душъ въ состояніи ли достаточно овладѣть имъ, по крайней мѣрѣ, сто, или хотя пятьдесятъ?

Сокр. Мл. Да такъ-то оно было бы самое легкое изъ всѣхъ искусствъ. Но мы знаемъ, что изъ тысячи человѣкъ не найдется противу прочихъ эллиновъ столько и игроковъ въ кости; не говоря уже о царяхъ. Человѣка съ царскимъ-то знаніемъ, — начальствуетъ онъ, или нѣтъ, — мы вѣдь тѣмъ не менѣе, по вышесказанному, должны называть 293. царственнымъ.

Ин. Ты кстати вспомнилъ. — Вслѣдствіе этого, правильнаго управленія, — если только бываетъ правильное, — надобно, я полагаю, искать у одного или двухъ, — во всякомъ случаѣ, у немногихъ.

Сокр. Мл. Какъ же.

Ин. И объ этихъ-то, — охотно ли, или невольно граждане управляются ими, на основаніи ли хартій правятъ они, или безъ хартій, богатство ли сопровождаетъ ихъ, или бѣдность, — объ этихъ надобно думать, какъ сейчасъ и согласились, что они управляютъ въ силу извѣстнаго искусства. Врачей установили же[50] мы, — по нашему ли B. желанію, или противъ нашей воли пользуютъ они насъ, рѣжутъ ли, прижигаютъ, либо возбуждаютъ боль какимъ нибудь инымъ образомъ, по хартіямъ ли пользуютъ, или безъ хартій, наслаждаясь богатствомъ, или терпя бѣдность, — и мы тѣмъ [128]не менѣе признаемъ же ихъ врачами, какъ скоро они, руководствуясь искусствомъ, очищаютъ или иначе ослабляютъ больныхъ, либо утучняютъ ихъ, — лишь бы, заботясь о пользѣ тѣлъ и дѣлая ихъ лучшими изъ худшихъ, всѣ такіе C. врачеватели спасали врачуемыхъ. Такъ, мнѣ кажется, а не иначе мы положимъ, что это единственно правильное опредѣленіе искусства врачебнаго и всякаго иного управленія.

Сокр. Мл. Безъ сомнѣнія.

Ин. Такъ и между правительствами, какъ видно, необходимо будетъ правильнымъ особенно то правительство, въ которомъ найдутся правители, по истинѣ, а не по видимому только знающіе; а тамъ — пусть они управляютъ по законамъ или безъ законовъ, по желанію гражданъ или противъ желанія, среди богатства или бѣдности, — для правильнаго D. опредѣленія, ни одного изъ этихъ обстоятельствъ брать въ разсчетъ никакъ не слѣдуетъ.

Сокр. Мл. Хорошо.

Ин. Пусть они очищаютъ городъ къ лучшему чрезъ убіеніе или изгнаніе кого нибудь, пусть уменьшаютъ въ немъ населеніе, выводя изъ него, будто пчелиный рой, колоніи, либо увеличиваютъ общество, вводя въ него откуда нибудь другихъ жителей и дѣлая ихъ гражданами: лишь бы только, руководствуясь въ этомъ случаѣ знаніемъ и правдою, спасали его и, по возможности, дѣлали лучшимъ изъ худшаго. E. Тогда только, и по этимъ чертамъ, надобно намъ правительство признавать правильнымъ. Если же правильными называются и какія нибудь иныя, надо считать ихъ не подлинными и не дѣйствительными, а подражаніями перваго, и когда признаются они благозаконными, подражаніе бываетъ въ хорошемъ, а какъ скоро нѣтъ, — въ худомъ.

Сокр. Мл. О прочемъ, иностранецъ, говорилъ ты, кажется, дѣльно; а сказанное о томъ, что должно[51] управлять даже безъ законовъ, слышать тяжело. [129]

Ин. Ты немного предупредилъ меня этимъ вопросомъ, 294. Сократъ, потому что я самъ хотѣлъ-было спросить тебя, принимаешь ли ты все, или иное изъ сказаннаго не нравится тебѣ. — Но теперь уже явно, что намъ желательно разсмотрѣть, насколько правы лица, управляющія безъ законовъ.

Сокр. Мл. Какъ не явно!

Ин. Хотя нѣкоторымъ образомъ вѣрно, что законодательство есть дѣло искусства царскаго, но лучше всего, когда не законы имѣютъ силу[52], а царственное лицо, мудро пользующееся властью. Знаешь ли, почему это?

Сокр. Мл. Почему же, говоришь?

Ин. Потому что никогда законъ не можетъ съ точностію B. и вполнѣ обнять превосходнѣйшее и справедливѣйшее, чтобы предписывать всѣмъ наилучшее. Вѣдь несходства между людьми и дѣлами, и то, что ничто человѣческое ни на минуту, просто сказать, не остается въ покоѣ ни въ чемъ, — не позволяютъ никакому искусству проявиться въ формѣ простой для всѣхъ людей и на всѣ времена. Вѣроятно, согласимся въ этомъ?

Сокр. Мл. Какъ же.

Ин. А законъ-то, видимъ, стремится почти къ тому самому, чего требуетъ какой нибудь упрямый и необразованный человѣкъ, не позволяющій никому ни дѣлать что либо C. вопреки его приказанію, ни спрашивать, хотя бы даже [130]представилось кому, сравнительно съ его приказаніемъ, что нибудь лучшее.

Сокр. Мл. Правда: законъ съ каждымъ изъ насъ поступаетъ точно такъ, какъ ты сейчасъ говорилъ.

Ин. Стало быть, тому, что̀ всегда бываетъ простымъ, не невозможно ли благоденствовать при томъ, что̀ никогда не просто?

Сокр. Мл. Должно быть.

Ин. Такъ для чего же необходимо законодательствовать, D. если законъ не вполнѣ правиленъ? Надо поискать причину этого.

Сокр. Мл. Какъ же.

Ин. Не въ обычаѣ ли и у васъ, какъ въ другихъ городахъ, такія упражненія, въ которыхъ многіе люди, для состязанія, подвизаются либо на бѣгахъ, либо въ чемъ другомъ?

Сокр. Мл. Да и очень многія.

Ин. Давай же припомнимъ опять предписанія, которыя даютъ учащіе этому искусству, въ силу подобной власти.

Сокр. Мл. Что же?

E.Ин. Они считаютъ невозможнымъ, предписывая подходящее каждому тѣлу, входить въ подробности примѣнительно ко всякому лицу, но думаютъ, что предписанія полезныхъ средствъ для тѣла надобно дѣлать въ болѣе общей формѣ, распространяя ихъ на многихъ лицъ и многіе случаи.

Сокр. Мл. Хорошо.

Ин. Потому-то, назначая теперь многимъ вмѣстѣ равные подвиги, они частію возбуждаютъ ихъ къ бѣжанію, къ борьбѣ, ко всѣмъ тѣлеснымъ трудамъ, частію же сдерживаютъ ихъ усилія, въ одно и то же время.

Сокр. Мл. Такъ.

Ин. Подобно этому, надобно думать, и законодатель, желая распоряжаться стадами на началахъ справедливости и взаимныхъ ихъ отношеній, не въ состояніи бываетъ правилами 295. для многихъ предписать точно подходящее каждому порознь.

Сокр. Мл. По всей вѣроятности. [131]

Ин. Но дастъ законъ многимъ-таки, думаю, и на многое, придавъ ему такимъ образомъ, по отношенію къ каждому, болѣе широкій объемъ, — все равно, изложитъ ли его письменно или сообщитъ законность неписьменнымъ отечественнымъ обычаямъ.

Сокр. Мл. Правильно.

Ин. Конечно, правильно. Кто, въ самомъ дѣлѣ, могъ бы когда нибудь, Сократъ, постоянно, всю жизнь, сидя B. подлѣ извѣстнаго человѣка, предписывать ему до точности подходящее? А если бы, изъ числа людей, получившихъ истинно царское знаніе, иной и способенъ былъ къ этому, — едва ли бы, думаю, захотѣлъ связать самого себя, излагая письменно эти такъ называемые законы.

Сокр. Мл. Изъ того, что сейчасъ говорено, иностранецъ, — слѣдуетъ.

Ин. А еще больше — изъ того, любезнѣйшій, что̀ будемъ говорить.

Сокр. Мл. Изъ чего же именно?

Ин. Вотъ изъ чего. Скажемъ ли мы самимъ-то себѣ, что врачъ, или какой гимнастикъ, намѣреваясь уѣхать и C. оставаться вдали отъ своихъ пользуемыхъ долгое, по его предположенію, время, изъ опасенія, что занимающіеся гимнастикою или больные не будутъ помнить его предписаній, захочетъ написать имъ памятную записку? или какъ?

Сокр. Мл. Такъ.

Ин. Что же? если бы, сверхъ чаянія, проѣздилъ онъ меньше времени и возвратился, — ужели не осмѣлился бы предложить иное, вопреки той запискѣ, когда уже для больныхъ наступили другія, лучшія обстоятельства, вслѣдствіе ли перемѣны вѣтра, или другихъ неожиданныхъ перемѣнъ D. воздушныхъ, случившихся какъ-то противъ обыкновеннаго? Ужели твердо стоялъ бы онъ въ той мысли, что ни самому узаконившему не должно выступать изъ прежде узаконеннаго, ни больному — осмѣливаться дѣлать иное, вопреки тому, что̀ написано, какъ будто бы написанное было цѣлительно и [132]здорово, а отличное отъ того пораждало болѣзнь и было противно искусству? Или, когда бы все такое случилось въ знаніи-то и истинномъ искусствѣ, взятомъ вообще, — подобныя законоположенія E. непремѣнно возбудили бы громкій смѣхъ?

Сокр. Мл. Безъ сомнѣнія.

Ин. Поэтому, пусть бы тотъ, кто писалъ о правомъ и не правомъ, о прекрасномъ и постыдномъ, о добромъ и зломъ, или неписьменно давалъ законы стадамъ человѣческимъ, какія пасутся въ городахъ по законамъ писавшихъ, — пусть бы этотъ писатель искусный, или другой подобный ему, вернулся 296. къ намъ: — можно ли ему было бы предписывать иное, вопреки тому? Или и это запрещеніе, по истинѣ, показалось бы не менѣе смѣшнымъ, чѣмъ то?

Сокр. Мл. Какъ же.

Ин. На этотъ случай знаешь ли поговорку, повторяемую народомъ?

Сокр. Мл. Теперь-то не представляю.

Ин. А между тѣмъ ее сто̀итъ привесть. Говорятъ, что кому извѣстны законы, сравнительно съ прежними лучшіе, тотъ долженъ дать ихъ своему городу, убѣдивши каждаго, — не иначе.

Сокр. Мл. Такъ что же? развѣ не правильно?

B.Ин. Можетъ быть. Но кто, не убѣждая, насильно навязываетъ лучшее, — отвѣчай, какое имя этому насилію? Впрочемъ, нѣтъ еще; сначала на счетъ прежняго.

Сокр. Мл. О чемъ ты говоришь?

Ин. Когда кто, не убѣдивъ врачуемаго, однако строго держась искусства, принудилъ бы ребенка, какого нибудь мужчину, или и женщину, дѣлать лучшее, вопреки написанному, — какое будетъ имя этому насилію? Не скорѣе ли — всякое, чѣмъ такъ называемая погрѣшность противъ искусства, C. соединенная съ вредомъ? И насилуемый въ этомъ отношеніи не правильно ли скажетъ скорѣе все, чѣмъ то, будто чрезъ насиліе врачей потерпѣлъ онъ нѣчто вредное и противное искусству? [133]

Сокр. Мл. Ты говоришь весьма справедливо.

Ин. А что называется у насъ погрѣшностью противъ искусства политическаго? не постыдное ли, злое и несправедливое?

Сокр. Мл. Да, безъ сомнѣнія.

Ин. Такъ насилуемые дѣлать не то, что написано и усвоено отечествомъ, а другое, что справедливѣе, лучше и прекраснѣе прежняго, пусть бы стали порицать опять подобное насиліе: вѣдь порицаніе ихъ, чтобы не быть ему D. крайне смѣшнымъ, должно каждый разъ скорѣе выражать все, чѣмъ то, будто насилуемые отъ насилующихъ потерпѣли постыдное, несправедливое и злое.

Сокр. Мл. Ты говоришь весьма справедливо.

Ин. Но вынужденное насиліемъ не будетъ ли, пожалуй, справедливо, если насилующій богатъ, и несправедливо, когда онъ бѣденъ? Или такъ, что если кто, убѣдивши или не E. убѣдивши, въ богатствѣ или бѣдности, по хартіямъ или противъ хартій, но дѣлаетъ полезное, — эта-то польза и должна тутъ служить самымъ вѣрнымъ мѣриломъ правильнаго распоряженія городомъ, по которому мужъ доблестный и мудрый будетъ устраивать дѣла подвластныхъ? Какъ кормчій бережетъ своихъ сопутниковъ, постоянно 297. соблюдая пользу корабля и матросовъ, и не излагая письменно законовъ, но поставляя законъ въ искусствѣ: такъ, не этимъ ли самымъ способомъ, и люди, сильные въ сказанномъ родѣ управленія, дѣлаютъ государство правильнымъ, поставляя силу искусства выше законовъ? И во всѣхъ дѣлахъ мудрыхъ правителей нѣтъ погрѣшности, пока они соблюдаютъ одно великое правило: всегда разумно и искусно удѣлять B. гражданамъ города самое справедливое, — пока они сохраняютъ умѣнье поддерживать ихъ и изъ худшихъ, по возможности, сдѣлать лучшими.

Сокр. Мл. Противъ того-то, что̀ теперь говорено, сказать ничего нельзя.

Ин. Да нельзя противорѣчить и этому. [134]

Сокр. Мл. Что хочешь сказать?

Ин. То, что никогда не возможно толпѣ какихъ бы то ни было лицъ получить такое знаніе и разумно распоряжаться городомъ: этого правленія, единственно правильнаго, C. можно искать между немногими, въ маломъ, въ одномъ; а прочія правленія, какъ недавно сказано, надобно почитать подражаніями, изъ которыхъ одни подражаютъ тому истинному для цѣли прекрасной, а другія — для цѣли постыдной.

Сокр. Мл. Что ты это сказалъ? вѣдь я не совсѣмъ понялъ твою мысль о подражаніяхъ.

Ин. А между тѣмъ не худо было бы, если бы кто, тронувъ этотъ вопросъ, тутъ его и оставилъ, и своимъ изслѣдованіемъ D. не обнаруживалъ случающейся нынѣ въ отношеніи къ нему погрѣшности.

Сокр. Мл. Какой погрѣшности?

Ин. Что-то подобное все же мы должны изслѣдовать, и не очень привычное намъ и не легкое для усмотрѣнія. Впрочемъ, постараемся схватить это. Ну-ка, — знаешь ли ты, что, какъ скоро у насъ правильно одно это правленіе, о которомъ мы говорили, прочія должны сохраняться, только пользуясь его постановленіями и дѣлая то, что̀ нами теперь одобрено, хотя это и не самое справедливое?

Сокр. Мл. Что такое?

Ин. То, чтобы никто не смѣлъ ничего дѣлать противъ принятыхъ въ городѣ законовъ; а кто осмѣлился бы, пусть E. подвергается смерти и всѣмъ крайнимъ взысканіямъ. И это весьма правильно и прекрасно, какъ второе, когда кто устранилъ бы первое[53], о которомъ сейчасъ говорили. Но [135]опредѣлимъ, какимъ образомъ произошло то, что мы назвали вторымъ. Слѣдуетъ ли?

Сокр. Мл. Конечно.

Ин. Возвратимся опять къ о̀бразамъ, которымъ всегда необходимо уподоблять царственныхъ правителей.

Сокр. Мл. Къ какимъ образамъ?

Ин. Къ отважному кормчему и къ врачу, «стоющему больше многихъ другихъ[54]». Будемъ присматриваться къ нимъ, представляя въ нихъ самихъ нѣкоторую форму искомаго.

Сокр. Мл. Какую форму?

Ин. Ту, которую относительно ихъ имѣли бы въ мысли 298. всѣ мы, представляя, что терпимъ отъ нихъ ужасныя вещи. Вѣдь тотъ и другой, кого изъ насъ захотятъ спасти, равномѣрно спасаютъ, а кому захотятъ нанести вредъ, наносятъ, — рѣжутъ насъ, жгутъ и предписываютъ дѣлать на нихъ издержки, какъ бы въ видѣ дани, изъ которой на больнаго употребляютъ или мало, или ничего, прочимъ же пользуются сами со своими слугами, — даже, наконецъ, принявъ въ B. награду деньги или отъ родственниковъ, или отъ какихъ враговъ больнаго, убиваютъ его. Кормчіе же[55] совершаютъ тысячи другихъ подобныхъ вещей: по какой нибудь козни, во время отвала, оставляютъ людей беззащитными на берегу; въ случаѣ несчастія на морѣ, бросаютъ ихъ въ воду, и причиняютъ плавателямъ множество другаго зла. Размысливши объ этомъ, пусть бы мы постановили такое рѣшеніе: C. не дозволять больше ни тому ни другому искусству управлять самодержавно ни рабами, ни свободными, но соединиться въ собраніе самимъ, либо всему народу, либо однимъ богатымъ; и пусть дозволено будетъ какъ людямъ не свѣдущимъ, такъ и мастерамъ другихъ дѣлъ подавать [136]мнѣнія о плаваніи и болѣзняхъ, какъ надобно намъ пользоваться лекарствами и врачебными пособіями для больныхъ, D. также самими судами и орудіями употребленія судовъ, что̀ дѣлать въ случаѣ опасностей для плаванія со стороны вѣтровъ и моря и при встрѣчѣ съ морскими разбойниками, или когда̀ надобно военнымъ кораблямъ вступить въ морское сраженіе съ другими такими же. И что въ этомъ отношеніи покажется народу, — будетъ ли то по совѣту врачей и кормчихъ, или людей не знающихъ дѣла, — все то занесемъ на трехугольныя таблицы[56] и столбцы, а иное освятимъ E. какъ неписанный отечественный обычай, и пусть уже послѣ того всегда такъ плаваютъ, и всегда такимъ образомъ ухаживаютъ за больными.

Сокр. Мл. Ты наговорилъ очень странныхъ вещей.

Ин. Пусть исправно каждый годъ избираются въ собраніи правители — либо изъ богатыхъ, либо изъ всего народа, смотря по тому, на кого падетъ жребій. И поставленные правители будутъ пользоваться властью, управляя, по буквѣ закона, рулями кораблей и врачуя больныхъ.

Сокр. Мл. Это еще нелѣпѣе.

Ин. Разсмотри и слѣдующее за этимъ. Когда такъ-то каждому изъ правителей минетъ годъ, нужно будетъ, [137]чтобы на судейскую трибуну взошли мужи, избранные по жребію или изъ богатыхъ, или изъ всего народа, и, призвавъ 299. къ себѣ тѣхъ правителей, потребовали отъ нихъ отчета; причемъ желающій можетъ обвинять кого нибудь изъ нихъ, что въ теченіе года онъ правилъ кораблями не по писаннымъ законамъ и не по древнимъ обычаямъ предковъ. То же самое и касательно лицъ, которыя пользовали больныхъ. И кто изъ нихъ будетъ осужденъ, относительно тѣхъ опредѣлятъ, что̀ должны они потерпѣть, или какой внести штрафъ.

Сокр. Мл. Но вѣдь кто добровольно принимаетъ управленіе подъ такими условіями, тотъ, что ни пришлось бы ему потерпѣть или внести, будетъ наказанъ весьма B. справедливо.

Ин. Да еще понадобится установить законъ на счетъ всего такого: кто, изучая искусство кормчаго и корабельщика, либо медицину и вѣрные способы врачеванія въ случаѣ вѣтровъ, жара и холода, объявилъ бы себя противникомъ писанныхъ правилъ и сталъ бы въ этомъ отношеніи умничать, того на первый разъ называть не врачомъ или кормчимъ, но верхоглядомъ, болтуномъ и софистомъ; а затѣмъ на него, какъ на человѣка, который развращаетъ другихъ — младшихъ, располагая ихъ не по законамъ заниматься искусствомъ кормчаго и врача, а управлять кораблями и C. больными самостоятельно, желающій, если имѣетъ право, можетъ сдѣлать доносъ, позвать его къ суду; и если бы оказалось, что онъ убѣждаетъ или юношей, или стариковъ поступать вопреки законамъ и писаннымъ правиламъ, то подвергнуть его крайнему наказанію. Вѣдь ничто не должно быть мудрѣе законовъ; да и никому нельзя не знать какъ врачебнаго дѣла и того, что̀ относится къ здоровью, такъ и искусства, свойственнаго кормчему или корабельщику, потому что писанные законы и принятые въ отечествѣ D. обычаи можетъ изучать всякій желающій. Если бы теперь то самое, что̀ мы говоримъ, случилось и съ этими знаніями, [138]Сократъ, и съ искусствомъ военачальническимъ, и со всякимъ охотничьимъ, и съ живописнымъ, и со всѣми родами искусства подражательнаго, и съ искусствомъ домостроительнымъ, и со счетнымъ, и съ земледѣльческимъ, и со всякимъ садовничьимъ; если бы, такимъ же образомъ, мы видѣли, что по писаннымъ правиламъ ведется и кормленіе лошадей, и E. пасеніе всякихъ вообще стадъ, и дѣло провѣщателей, и всякій видъ искусства служебнаго, и игра въ кости, и вся ариѳметика, — какъ простая, такъ и прилагаемая къ поверхностямъ, къ измѣренію глубины, къ твердымъ тѣламъ, — если бы все это дѣлалось по писаннымъ правиламъ, а не по искусству, что̀ вышло бы отсюда?

Сокр. Мл. Явно, что всѣ искусства у насъ совершенно погибли бы и, такъ какъ этотъ законъ противится изслѣдованію, никогда снова не возстали бы; поэтому жизнь, трудная 300. и теперь[57], въ то время стала бы вовсе невыносимою.

Ин. А что скажешь объ этомъ? Если бы мы рѣшили, что все упомянутое должно совершаться по предписаніямъ, и надъ этими предписаніями поставили человѣка, избраннаго нами или назначеннаго по жребію, а этотъ, нисколько не заботясь о предписаніяхъ, либо изъ корысти, либо по какому нибудь личному благорасположенію, рѣшился бы, противу писанныхъ правилъ, дѣлать другое, ничего въ этомъ не смысля; то не произойдетъ ли отсюда зло, еще большее прежняго?

Сокр. Мл. Весьма справедливо.

B.Ин. Вѣдь я думаю, что, когда постановлены законы на основаніи долговременнаго опыта, и когда какіе нибудь совѣтники касательно ихъ всякій разъ искренно подавали свое мнѣніе и убѣждали народъ принять ихъ, — осмѣливающійся дѣйствовать противъ этихъ законовъ, чрезъ свою [139]дѣятельность увеличивая преступленіе преступленіемъ, извратилъ бы всю практику еще больше, чѣмъ тѣ писанныя правила.

Сокр. Мл. Какъ не извратить!

Ин. Такъ поэтому для людей, постановляющихъ какіе нибудь законы и писанныя правила, должно быть вторымъ дѣломъ[58] — никакъ и никогда не позволять дѣлать что бы то ни было противное имъ ни одному лицу, ни цѣлому C. народу.

Сокр. Мл. Правильно.

Ин. Эти правила не суть ли подражанія истинѣ вещей, начертанныя, по мѣрѣ силъ, людьми знающими?

Сокр. Мл. Ка̀къ не подражанія.

Ин. А мы, если помнимъ, сказали, что знающій-то, истинный тотъ политикъ, будетъ совершать многое по искусству, не стѣсняясь въ своихъ дѣйствіяхъ предписаніями, когда лучшимъ представится ему иное, противное тому, что онъ написалъ и приказалъ кому нибудь D. отсутствующему.

Сокр. Мл. Да, сказали.

Ин. Поэтому одинъ какой бы то ни было человѣкъ, или любое общество, которымъ даны извѣстные законы, рѣшившись, вопреки имъ, дѣлать что либо иное, лучшее, не такъ же ли, по мѣрѣ своихъ силъ, поступятъ, какъ тотъ истинный политикъ?

Сокр. Мл. Конечно, такъ же.

Ин. И если дѣлающіе это будутъ невѣжды, то, рѣшившись подражать истинному, они станутъ подражать вовсе худо; напротивъ, когда искусники, — это будетъ уже не E. подражаніе, а самая истина.

Сокр. Мл. Непремѣнно.

Ин. Однакожъ прежде-то мы согласились, что никакое множество не въ состояніи овладѣть никакимъ искусствомъ. [140]

Сокр. Мл. Конечно, согласились.

Ин. Стало быть, если есть какое нибудь искусство царское, то ни множество богатыхъ, ни весь народъ не могли бы усвоить себѣ знаніе политическое.

Сокр. Мл. Какъ усвоить!

Ин. Значитъ, такія-то, какъ видно, государства, если хотятъ по возможности хорошо подражать тому истинному 301. правленію одного, руководствующагося искусствомъ, правителя, никогда не должны, какъ скоро постановлены у нихъ законы, поступать вопреки писаннымъ правиламъ и отечественнымъ обычаямъ.

Сокр. Мл. Ты прекрасно сказалъ.

Ин. Такъ вотъ, когда подражаютъ ему богатые, такое государство мы называемъ аристократическимъ, а когда они же не уважаютъ законовъ, — олигархическимъ.

Сокр. Мл. Должно быть.

Ин. Напротивъ, когда кто, слѣдуя закону и подражая знатоку, управляетъ одинъ, мы называемъ его царемъ, B. и не различаемъ именами монарха съ знаніемъ и монарха съ мнѣніемъ, основаннымъ на законахъ.

Сокр. Мл. Должно быть.

Ин. Такъ что, если кто управляетъ одинъ, будучи самъ истиннымъ знатокомъ, ему имя-то непремѣнно будетъ дано то же — царь, и никакое другое; причемъ пять именъ, которыми означаются теперь государства, сливаются въ одно[59].

Сокр. Мл. Походитъ.

Ин. Но что̀, когда кто, управляя одинъ, поступаетъ и не по законамъ, и не по обычаямъ, а присвоитъ себѣ, подобно C. знатоку, право дѣлать что сочтетъ нужнымъ наилучшее, [141]противу написанныхъ правилъ, причемъ только какая нибудь страсть или заблужденіе будутъ управлять его подражаніемъ? Всякаго такого не слѣдуетъ ли тогда назвать тиранномъ?

Сокр. Мл. Почему не назвать!

Ин. Такъ-то у насъ явились, говоримъ, и тираннъ, и царь, и олигархія, и аристократія, и димократія; потому что людямъ не нравится имѣть одного того монарха: они не вѣрятъ, чтобы нашелся когда нибудь человѣкъ, D. достойный такой власти, чтобы онъ хотѣлъ и могъ, управляя добродѣтельно и съ знаніемъ, вѣрно удѣлять всѣмъ справедливое и святое, а напротивъ, боятся, что онъ всякому изъ насъ, кому захочетъ, будетъ причинять вредъ, наносить смерть, дѣлать зло. А если бы дѣйствительно-то представился такой, о какомъ мы говоримъ, — это была бы, по истинѣ, единственно правильная форма правленія, подъ которою всѣ любили бы жить и жили бы счастливо.

Сокр. Мл. Какъ же иначе!

Ин. А такъ какъ теперь-то, говоримъ, не родится въ городахъ такого царя, какой раждается въ пчелиныхъ ульяхъ, — чтобы одинъ онъ тотчасъ отличался отъ всѣхъ и душой E. и тѣломъ: то вотъ и надобно, какъ видно, сходиться да писать законы, придерживаясь слѣдовъ самаго истиннаго правленія.

Сокр. Мл. Должно быть.

Ин. Такъ будемъ ли мы удивляться, Сократъ, что подъ такими формами правленія много случается и много будетъ случаться золъ, когда таково у нихъ основаніе, — когда дѣла совершаются по писаннымъ законамъ и обычаямъ, безъ знанія? Обратный образъ правленія, всѣмъ располагающій произвольно, очевидно, погубилъ бы все, такимъ образомъ 302. совершаемое. Не болѣе ли нужно удивляться тому, какое городъ крѣпкое существо по природѣ? Вѣдь нынѣшніе-то города терпятъ такое зло въ теченіе нескончаемаго времени, — однакожъ нѣкоторые изъ нихъ тверды и не разрушаются. Но много, конечно, и такихъ, которые, подобно кораблямъ, [142]погрузившимся въ волны, либо погибаютъ, либо погибли, либо еще погибнутъ отъ неспособности своихъ кормчихъ и корабельщиковъ, такъ какъ эти люди, въ дѣлахъ величайшихъ будучи величайшими невѣждами и ничего не смысля B. въ управленіи государствомъ, думаютъ однакожъ, что это знаніе, между всѣми другими, они усвоили себѣ особенно ясно и всесторонне.

Сокр. Мл. Весьма справедливо.

Ин. Которая же изъ этихъ неправильныхъ формъ правленія менѣе трудна для жизни, — хотя всѣ онѣ трудны, — и которая самая тяжелая? Не должны ли мы сколько нибудь войти въ этотъ предметъ, — хотя по отношенію къ настоящей-то нашей задачѣ это вопросъ и побочный? Но вѣдь въ цѣломъ-то мы все и дѣлаемъ, можетъ быть, ради этого.

Сокр. Мл. Должны; какъ не должны!

C.Ин. Такъ замѣть, что изъ трехъ формъ правленія одна и та же бываетъ особенно трудна и вмѣстѣ очень легка.

Сокр. Мл. Какъ ты говоришь?

Ин. Не иначе, какъ такъ, что монархія, говорю, власть немногихъ и власть многихъ, — вотъ тѣ три формы правленія, которыя мы положили съ самаго начала нашего, теперь расплывшагося, разсужденія.

Сокр. Мл. Да, было такъ.

Ин. Такъ если разсѣчемъ каждую порознь надвое, мы сдѣлаемъ шесть, — отдѣливъ отъ нихъ еще правильную — седьмую.

Сокр. Мл. Какъ?

D.Ин. Къ монархіи принадлежатъ, сказали мы, власть царская и тиранническая, къ правленію немногихъ — носящая доброе имя аристократія и олигархія; правленіе многихъ, наконецъ, положили мы тогда просто подъ именемъ димократіи, но теперь надобно намъ признать и ее двоякою.

Сокр. Мл. Какъ же? и какимъ образомъ раздѣлить ее?

Ин. Точно такъ же, какъ и другія, — хотя она и не получила E. еще двухъ наименованій; но управленіе по законамъ и противозаконное бываетъ и въ ней, какъ въ прочихъ. [143]

Сокр. Мл. Конечно, бываетъ.

Ин. Тогда-то, когда мы искали формы правильной, это дѣленіе было безполезно, что̀ и было у насъ показано; но теперь, какъ скоро мы выдѣлили ее, а прочія признали необходимыми, каждая изъ нихъ должна уже дѣлиться надвое, по признаку законности и беззаконности.

Сокр. Мл. Выходитъ, если ужъ высказано это положеніе.

Ин. И такъ, монархія, скрѣпленная добрыми писанными правилами, которыя мы означаемъ именемъ законовъ, есть изъ всѣхъ шести формъ наилучшая; а когда нѣтъ въ ней закона, она тяжела и жить подъ нею всего труднѣе.

Сокр. Мл. Должно быть.303.

Ин. Потомъ, правленіе-то немногихъ, такъ какъ немногое есть средина между однимъ и многимъ, мы почитали среднимъ между обоими; правленіе же многихъ, опять, по всему слабымъ и, сравнительно съ прочими, неспособнымъ дѣлать ни большаго добра, ни большаго зла: потому что власти въ немъ въ малой мѣрѣ раздѣлены между многими. Поэтому изъ всѣхъ этихъ формъ правленія, когда онѣ слѣдуютъ закону, оно будетъ самое худое; а если всѣ тѣ беззаконны, — оно окажется наилучшимъ. И когда во всѣхъ господствуетъ необузданность, подъ формою димократическою B. жизнь имѣетъ преимущества; а какъ скоро тѣ благоустроены, подъ этою жить сто̀итъ всего менѣе, но гораздо лучше, передъ всѣми, жить подъ первою, не говоря о седьмой; ибо эту-то нужно отличать отъ всѣхъ формъ правленія, какъ мы отличаемъ Бога отъ человѣка.

Сокр. Мл. Явно, что такъ бываетъ и случается, и надобно поступать ка̀къ ты говоришь.

Ин. Надобно также отличать и партизановъ всѣхъ этихъ формъ правленія, кромѣ знатока; потому что они C. собственно не политики, а мятежники, представители величайшихъ призраковъ, да и сами изъ того же рода, и, какъ величайшіе подражатели и шарлатаны, оказываются величайшими софистами изъ софистовъ. [144]

Сокр. Мл. Кажется, это опредѣленіе пущено[60] въ такъ называемыхъ политиковъ очень мѣтко.

Ин. Пускай. Это у насъ — точно будто драма: мы видимъ на сценѣ, какъ было теперь сказано, какой-то хороводъ D. кентавровъ и сатировъ, который надлежитъ устранить отъ искусства политическаго; и вотъ наконецъ онъ кое-какъ устраненъ.

Сокр. Мл. Очевидно.

Ин. Но остается еще другой, досадительнѣе этого, потому что онъ болѣе родственъ царскому роду и труднѣе различается. По видимому, мы походимъ, въ этомъ положеніи, на людей, очищающихъ золото.

Сокр. Мл. Какъ?

Ин. Вѣдь и эти мастера сперва отдѣляютъ, вѣроятно, землю, E. камни и многое другое; затѣмъ остаются примѣси, сродныя съ золотомъ, цѣнныя и выдѣляемыя только огнемъ, каковы мѣдь и серебро, а иногда и адамантъ[61]: эти вещества едва выдѣляются чрезъ плавленіе, по указанію пробнаго камня; и это только позволяетъ намъ увидѣть золото такъ называемое чистое, само въ себѣ.

Сокр. Мл. Да, говорятъ, что это такъ бываетъ.

Ин. Вотъ такимъ же, кажется, образомъ приходилось теперь и намъ отдѣлять отъ политическаго знанія все то, что было при немъ посторонняго, чуждаго и ему не дружественнаго; но затѣмъ остается еще цѣнное и сродное. [145]Сюда относятся какъ будто искусства: военачальническое, 304. судебное и, насколько оно входитъ въ общеніе съ царскимъ, ораторство[62]; такъ какъ, склоняя къ справедливому, оно тоже руководитъ дѣлами города. Кто это все какимъ нибудь образомъ удобнѣе отдѣлитъ, тотъ обнаружитъ искомаго нами царя въ его чистомъ видѣ, одного, самого по себѣ.

Сокр. Мл. Явно, что надобно попытаться сдѣлать это какъ нибудь.

Ин. Но если все дѣло за попыткой, онъ обнаружится. Возьмемся же открыть его посредствомъ музыки. Скажи мнѣ.

Сокр. Мл. Что такое?B.

Ин. Есть у насъ нѣкоторая наука музыки, и вообще изученіе знаній, основанныхъ на ловкости рукъ?

Сокр. Мл. Есть.

Ин. Что же? Должны ли мы которое нибудь изъ нихъ изучать, или нѣтъ, — знать объ этомъ самомъ, скажемъ ли, есть опять нѣкоторая относительно ихъ наука, — или какъ?

Сокр. Мл. Такъ; скажемъ, наука.

Ин. Стало быть, согласимся, что она отлична отъ тѣхъ?

Сокр. Мл. Да.

Ин. А таковы ли онѣ, что никоторая не должна управлять одна другою, или тѣ должны управлять этою, или эта, какъ правительница, обязана наблюдать за всѣми тѣми?C.

Сокр. Мл. Эта за тѣми.

Ин. Ты, стало быть, полагаешь, что начальствовать у насъ должна та наука, которая показываетъ, надобно ли учиться, или нѣтъ, — надъ тою наукою, которая наставляетъ и учитъ?

Сокр. Мл. И очень. [146]

Ин. И наука о томъ, слѣдуетъ убѣждать, или нѣтъ, — надъ наукою, убѣждать могущею?

Сокр. Мл. Какъ не должна!

Ин. Пускай. Которой же наукѣ припишемъ мы способность D. убѣждать толпу и народъ простою рѣчью, а не ученіемъ[63]?

Сокр. Мл. Явно, думаю, что это надобно приписать риторикѣ.

Ин. А то, убѣжденіемъ, или какимъ насиліемъ надобно выполнять что нибудь въ отношеніи къ кому либо, или вовсе удерживаться отъ дѣла, — это опять къ которой отнесемъ наукѣ?

Сокр. Мл. Къ той, которая управляетъ искусствомъ убѣждать и говорить.

Ин. А это, думаю, не иная какая, какъ сама политика.

E.Сокр. Мл. Ты прекрасно сказалъ.

Ин. И такъ, выходитъ, риторика скоро отдѣлилась отъ искусства политическаго, какъ особый, служащій ему видъ.

Сокр. Мл. Да.

Ин. А что надобно думать о такой способности?

Сокр. Мл. О какой?

Ин. Какъ надобно вести войну со всѣми, съ кѣмъ предполагаемъ воевать? — безъискусственною ли назовемъ ее, или искусственною?

Сокр. Мл. Да какъ представлять ее безъискусственною, когда ее создаетъ военачальническое и все воинское искусство?

Ин. А науку, могущую и умѣющую посовѣтовать, [147]воевать ли съ кѣмъ, или кончить дружбою, — отличною ли отъ этой признаемъ мы, или примемъ съ нею за одну и ту же?

Сокр. Мл. Слѣдуя прежнему, необходимо признать отличною.

Ин. Стало быть, эту не объявимъ ли правительницею той, 305. если подобнымъ образомъ будемъ слѣдовать прежнему-то?

Сокр. Мл. Полагаю.

Ин. Какую же науку и рѣшились бы мы объявить господствующею надъ столь сильнымъ и великимъ искусствомъ всего воинскаго дѣла, какъ не науку истинно царскую?

Сокр. Мл. Никакой другой.

Ин. И слѣдовательно, политическаго-то искусства мы не призна̀емъ, въ качествѣ служебнаго, наукою военачальниковъ.

Сокр. Мл. Не слѣдуетъ.

Ин. А ну-ка, посмотримъ и на способность правильно B. судящихъ судей.

Сокр. Мл. Конечно.

Ин. Большее ли что̀ можетъ она дѣлать, какъ разбирать взаимныя обязательства, и, принявъ всѣ постановленныя законодателемъ-царемъ правила, на ихъ основаніи, судить, что̀ справедливо опредѣлено, что̀ несправедливо; собственную же свою добродѣтель выражаетъ тѣмъ, что ни дарами,C. ни страхомъ, ни жалостію, никакими враждебными или дружественными побужденіями не преклоняется къ тому, чтобы разбирать взаимныя обвиненія сторонъ спорящихъ вопреки постановленію законодателя?

Сокр. Мл. Нѣтъ; дѣло этой способности — почти только то, что̀ ты сказалъ.

Ин. Стало быть, мы находимъ, что и власть судей не есть власть царская; это — только стражъ законовъ и слуга царскаго искусства.

Сокр. Мл. Конечно.

Ин. Такъ приходится, въ виду всѣхъ сказанныхъ знаній, замѣтить, что политическимъ-то не оказалось ни одно изъ нихъ. Вѣдь искусство истинно царское должно не само производить, D. [148]а управлять тѣми, которыя могутъ производить: такъ какъ оно знаетъ, когда благовременно и неблаговременно начинать и двигать важнѣйшія дѣла въ городахъ; а прочія искусства обязаны только исполнять предписанія.

Сокр. Мл. Правильно.

Ин. Поэтому, разсмотрѣнныя нами доселѣ искусства, не начальствуя ни надъ собою, ни одно надъ другимъ, но каждое занимаясь собственнымъ своимъ дѣломъ, по особенности своихъ дѣлъ, справедливо получили и особыя имена.

E.Сокр. Мл. Вѣроятно, такъ.

Ин. А то искусство, которое управляетъ всѣми этими, которое заботится о законахъ и о всемъ въ городѣ и все связываетъ вѣрнѣйшимъ образомъ, если дѣйствія его означимъ общимъ именемъ, мы по всей справедливости назовемъ, какъ видно, политическимъ.

Сокр. Мл. Конечно.

Ин. И такъ, теперь, когда всѣ роды этого искусства въ городѣ стали для насъ явны, не разсмотрѣть ли намъ его по образцу искусства ткацкаго?

Сокр. Мл. Очень хорошо.

306.Ин. Мы должны, какъ видно, сказать именно о царственномъ плетеніи: что̀ такое оно, какимъ образомъ плететъ и какую даетъ намъ ткань.

Сокр. Мл. Явно.

Ин. Но мы поставлены въ необходимость объяснить дѣло, кажется, очень трудное.

Сокр. Мл. Однакожъ надо-таки объяснить непремѣнно.

Ин. Что часть добродѣтели нѣкоторымъ образомъ отлична отъ вида[64] добродѣтели, — эту мысль охотники до споровъ признаютъ очень шаткою, въ сравненіи съ мнѣніемъ толпы. [149]

Сокр. Мл. Не понимаю.

Ин. Но если выражусь такъ: мужество, думаю, ты почитаешь у насъ частію добродѣтели?B.

Сокр. Мл. Конечно.

Ин. Однакожъ разсудительность-то отлична отъ мужества, хотя тоже есть часть ея, наравнѣ съ той.

Сокр. Мл. Да.

Ин. Такъ вотъ на ихъ счетъ мы осмѣлимся выставить нѣкоторое удивительное положеніе.

Сокр. Мл. Какое?

Ин. Что во многихъ случаяхъ онѣ становятся какимъ-то образомъ рѣшительно враждебны и противны одна другой.

Сокр. Мл. Какъ ты говоришь?

Ин. Мнѣніе далеко не обычное. Вѣдь говорятъ скорѣе, что всѣ части-то добродѣтели дружны одна съ другою.C.

Сокр. Мл. Да.

Ин. Разсмотримъ же, приложивъ побольше вниманія, такъ ли это безусловно, или между ними скорѣе есть нѣчто, что со сроднымъ ему враждуетъ.

Сокр. Мл. Да; говори же, какъ надобно разсматривать.

Ин. Во всѣхъ вещахъ должно изслѣдовать то, что называемъ мы хорошимъ, хотя дѣлимъ на два взаимно противныхъ вида.

Сокр. Мл. Говори еще яснѣе.

Ин. Живости и быстроты, въ тѣлахъ ли то, или въ душахъ, D. [150]или въ движеніи голоса, въ самихъ ли этихъ предметахъ, или въ образахъ, которые создаютъ, подражая имъ, музыка и живопись, — какого нибудь изъ этихъ качествъ бывалъ ли ты когда хвалителемъ, либо самъ, либо слушая, какъ въ твоемъ присутствіи хвалили ихъ другіе?

Сокр. Мл. Почему же нѣтъ.

Ин. А помнишь ли, какимъ образомъ дѣлаютъ это въ отношеніи къ каждому изъ тѣхъ качествъ?

Сокр. Мл. Нѣтъ.

Ин. Такъ буду ли я въ состояніи объяснить тебѣ на словахъ, ка̀къ я думаю объ этомъ?

E.Сокр. Мл. Почему не быть?

Ин. Ты полагаешь, видно, что оно такъ легко. Будемъ же разсматривать это въ противоположныхъ родахъ. Вѣдь при многихъ дѣйствіяхъ, и очень часто, когда мы восхищаемся скоростью, силою и живостью въ движеніяхъ мысли и тѣла, равно какъ и голоса, мы каждый разъ выражаемъ тому свою похвалу употребленіемъ одного названія — «мужество».

Сокр. Мл. Какъ?

Ин. Мы говоримъ же: живо и мужественно, скоро и мужественно; такимъ же образомъ и сильно. И прилагая то общее имя, о которомъ говорю, ко всѣмъ этимъ качествамъ, мы прямо хвалимъ ихъ.

Сокр. Мл. Да.

307.Ин. Что же? и видъ бытія спокойнаго не часто ли опять хвалили мы во многихъ дѣйствіяхъ?

Сокр. Мл. И очень.

Ин. А не противное ли говоримъ, когда произносимъ о нихъ такое мнѣніе?

Сокр. Мл. Какъ?

Ин. Вѣдь мы, любуясь чѣмъ либо, называемъ всегда тихимъ и разсудительнымъ то, что̀ совершается въ душѣ, медленнымъ и нѣжнымъ — то, что въ дѣйствіяхъ, затѣмъ мягкимъ и глубокимъ, что обнаруживается въ голосѣ, и о всякомъ ритмическомъ движеніи, о всякомъ пѣніи, говоримъ, что [151]оно удачно въ своей умѣренности. Всему этому мы B. придаемъ имя не мужества, а сдержанности.

Сокр. Мл. Весьма справедливо.

Ин. И когда опять оба эти качества представляются намъ не ко времени, мы, напротивъ, порицаемъ то и другое, отмѣчая ихъ вновь противными именами.

Сокр. Мл. Какъ?

Ин. То, что происходитъ живѣе, скорѣе и жостче, чѣмъ требуютъ обстоятельства, мы называемъ оскорбительнымъ и C. неистовымъ, а что медленнѣе и нѣжнѣе, — слабымъ и вялымъ; и большею частію эти свойства, — разсудительность и мужество, — точно двѣ противоположности, удѣлъ которыхъ — выражать борьбу враждебныхъ идей, — мы находимъ несмѣшанными въ соотвѣтствующихъ имъ дѣйствіяхъ, а между тѣми, которые носятъ ихъ въ душахъ, если будемъ изучать ихъ, увидимъ разладъ.

Сокр. Мл. Въ чемъ, говоришь, разладъ?

Ин. Да во всемъ томъ, о чемъ теперь говорили, и, пожалуй, во многомъ другомъ. Вѣдь, по взаимному сродству одно хваля, какъ свое собственное, а другое порицая, какъ D. противорѣчущее чужое, они, думаю, касательно многихъ вещей становятся во враждебное между собою отношеніе.

Сокр. Мл. Должно быть.

Ин. Такъ само-то по себѣ разногласіе этихъ видовъ есть нѣкоторое ребячество; но въ дѣлахъ наиболѣе важныхъ оно становится бѣдствіемъ самымъ гибельнымъ для городовъ.

Сокр. Мл. О какихъ дѣлахъ говоришь ты?

Ин. О цѣлой, конечно, обстановкѣ жизни. Люди, отличающіеся особенно сдержанностію, всегда готовы жить тихо, E. одни, сами по себѣ, занимаясь своимъ дѣломъ. И дома такъ обращаются они со всѣми, и въ такія же отношенія поставляютъ себя къ городамъ внѣшнимъ, располагаясь какъ бы то ни было къ миру. Въ силу этого-то предрасположенія, далеко не оправдываемаго обстоятельствами, — поступая такъ, какъ имъ хочется, — они незамѣтно теряютъ воинственный [152]духъ, да къ тому же располагаютъ и своихъ юношей; оттого эти люди всегда находятся подъ вліяніемъ стороны нападающей, такъ что въ немногіе годы и они, и дѣти ихъ, и весь городъ изъ свободныхъ, сами того не замѣчая, часто 308. дѣлаются рабами.

Сокр. Мл. Ты сказалъ о тяжкомъ и страшномъ состояніи.

Ин. Что̀ же тѣ, которые больше склонны къ мужеству? Не къ войнѣ ли какой нибудь всегда возбуждаютъ они свои города и, увлекаясь болѣе сильною, чѣмъ нужно, страстью къ такой жизни, не ставятъ ли ихъ во враждебное отношеніе ко многимъ другимъ могущественнымъ обществамъ, и чрезъ то либо вовсе губятъ, либо повергаютъ въ рабство и подданство врагамъ отечественную свою землю?

B.Сокр. Мл. И это бываетъ.

Ин. Какъ же тутъ не сказать, что оба названные рода всегда питаютъ одинъ къ другому чувства сильнѣйшей ненависти и вражды?

Сокр. Мл. Никакъ нельзя не сказать.

Ин. Такъ не нашли ли мы теперь, чего искали вначалѣ, — что двѣ не малыя части добродѣтели взаимно враждебны по природѣ, и къ тому же склоняютъ тѣхъ, въ комъ онѣ имѣются?

Сокр. Мл. Должно быть.

Ин. Примемъ опять и это.

Сокр. Мл. Что?

C.Ин. Развѣ какое нибудь изъ составительныхъ знаній, производя то или другое, даже самое маловажное, изъ своихъ дѣлъ, составляетъ его намѣренно изъ худыхъ и хорошихъ частей? Или, напротивъ, всякое знаніе, что̀ худо, то̀, по возможности, откидываетъ, а годное и хорошее беретъ, и изъ этихъ частей, подобны онѣ или не подобны, приводя всѣ ихъ въ одно, созидаетъ одну какъ бы силу и идею.

Сокр. Мл. Какъ же.

Ин. Стало быть, и истинная по природѣ политика [153]никогда не будетъ у насъ добровольно составлять какой нибудь D. городъ изъ добрыхъ и злыхъ людей, но, явно, сначала станетъ испытывать ихъ на пустомъ, а послѣ испытанія передастъ тѣмъ, которые могутъ воспитывать ихъ и подготовлять для этой цѣли, — причемъ будетъ наставлять и руководить сама, какъ послѣдовательно руководитъ чесальщиками и приготовителями другихъ работъ, нужныхъ для тканья, искусство ткацкое, повелѣвая каждому изъ нихъ совершать E. такія дѣла, какія для своей ткани почитаетъ пригодными.

Сокр. Мл. Конечно.

Ин. Такъ вотъ то же самое, представляется мнѣ, и искусство царское: сохраняя право надзора, оно не позволяетъ всѣмъ, назначеннымъ по закону, образователямъ и воспитателямъ вести дѣло такъ, чтобы кто нибудь своею работою не успѣлъ развить характеръ, соотвѣтствующій той смѣси, но предписываетъ воспитывать именно только такіе. А кто не можетъ раздѣлять съ другими нрава мужественнаго, разсудительнаго и всего, что относится къ добродѣтели, но силою дурной природы вовлекается въ нечестіе, въ пороки 309. и неправды, того оно извергаетъ, обрекая смерти, изгнанію и величайшему безчестію.

Сокр. Мл. Говорятъ именно такъ.

Ин. Тѣхъ же опять, которые погрязаютъ въ невѣжествѣ и крайнемъ униженіи, оно присоединяетъ къ роду рабскому.

Сокр. Мл. Весьма правильно.

Ин. Но прочихъ, которыхъ природы, подъ вліяніемъ воспитанія, способны къ дѣйствіямъ благороднымъ и къ B. взаимному сближенію, какое требуется по искусству, — т. е.: и людей, настроенныхъ особенно къ мужеству, которыхъ, въ виду твердаго ихъ характера, оно почитаетъ основовидными, и тѣхъ, что склонны къ умѣренности и представляютъ, по этому сравненію, мягкую и нѣжную пряжу утока, — тѣхъ и другихъ, при противоположныхъ ихъ стремленіяхъ, оно старается связать и сплесть такимъ образомъ.

Сокр. Мл. Какимъ же? [154]

C.Ин. Во первыхъ, вѣчно пребывающую часть ихъ, ихъ души, соединяетъ, по сродству, связью божественною, а послѣ той божественной, и животную соединяетъ опять узами человѣческими.

Сокр. Мл. Какъ это сказалъ ты еще?

Ин. Я утверждаю, что прочно утвердившееся истинное мнѣніе о прекрасномъ, справедливомъ, добромъ и о противномъ этому, когда является въ душахъ, становится въ демонической природѣ божественнымъ.

Сокр. Мл. Да такъ это и должно быть.

D.Ин. А развѣ мы не знаемъ, что политику и доброму законодателю только одному открыта возможность, при помощи музы царскаго искусства, внушать это самое людямъ, получающимъ правильное воспитаніе, о которыхъ мы теперь говорили?

Сокр. Мл. И очень естественно.

Ин. А кто безсиленъ дѣлать это, Сократъ, того мы никогда не назовемъ искомыми теперь именами.

Сокр. Мл. Весьма правильно.

Ин. Что же? Душа мужественная, принявъ въ себя такую истину, не смягчится ли, и не захочетъ ли скорѣе всего E. пріобщиться тому, что справедливо; — а не принявъ ея, не склоняется ли больше къ природѣ животной?

Сокр. Мл. Какъ не склоняется!

Ин. Что же? природа сдержанная, принявъ эти мнѣнія, не становится ли истинно разсудительною и разумною, по крайней мѣрѣ въ гражданскихъ отношеніяхъ, а не вошедши въ общеніе съ тѣмъ, о чемъ говоримъ, не несетъ ли, по всей справедливости, унизительнаго упрека въ ограниченности?

Сокр. Мл. Конечно.

Ин. Но не скажемъ ли, что это сплетеніе или соединеніе никогда не будетъ прочнымъ ни у злыхъ съ злыми, ни у добрыхъ съ злыми, и что никакое знаніе серьезно и съ пользою не приложимо къ такимъ людямъ?

Сокр. Мл. Какъ же. [155]

Ин. Твердый же союзъ прираждается посредствомъ 310. законовъ только нравамъ, благороднымъ съ самаго начала и воспитаннымъ согласно своей природѣ: для нихъ-то предназначается это врачевство искусства и та, какъ мы сказали, божественная связь, которою соединяются части добродѣтели, по природѣ не подобныя и стремящіяся къ противоположнымъ крайностямъ.

Сокр. Мл. Совершенная правда.

Ин. Что же касается прочихъ, собственно человѣческихъ связей, то ихъ, когда уже есть эта божественная, понять вовсе не трудно, а понявши, и осуществить.

Сокр. Мл. Какъ же, — и какія это связи?B.

Ин. Союзы брачные и черезъ общеніе дѣтей, также союзы, вытекающіе изъ частныхъ замужствъ и браковъ; ибо многіе входятъ въ подобные союзы неправильно, по отношенію къ рожденію дѣтей[65].

Сокр. Мл. Почему же?

Ин. Стремленіе достигнуть этимъ путемъ богатства и силы сто̀итъ ли даже того, чтобы серьезно порицать его?

Сокр. Мл. Нѣтъ.

Ин. Ужъ справедливѣе — говорить о тѣхъ, что хлопочутъ C. на счетъ характера, — если они поступаютъ не такъ, какъ слѣдуетъ.

Сокр. Мл. Вѣроятно.

Ин. А они поступаютъ безъ всякаго здраваго основанія, когда преслѣдуютъ одни удобства настоящей минуты и, любя поэтому себѣ подобныхъ, а не подобныхъ отвергая, такъ много даютъ воли чувству нерасположенія. [156]

Сокр. Мл. Какъ такъ?

Ин. Люди сдержанные, вѣроятно, ищутъ своего же нрава и какъ сами берутъ женъ, по возможности, въ такихъ домахъ, D. такъ и своихъ невѣстъ выдаютъ замужъ опять въ такіе же. То же дѣлаетъ и родъ людей мужественныхъ, — гонится за собственною природой. Между тѣмъ оба рода должны бы дѣлать совершенно противное этому.

Сокр. Мл. Какъ и почему?

Ин. Потому что, если мужество, во многихъ сряду поколѣніяхъ, не смѣшивается съ природою разсудительною, оно сначала обыкновенно крѣпнетъ силою, но наконецъ перераждается въ совершенное бѣшенство.

Сокр. Мл. Естественно.

Ин. А душа, слишкомъ полная стыда-то и лишенная мужественной E. отваги, перешедши такою чрезъ многія поколѣнія, становится непомѣрно вялою и наконецъ совершенно извращается.

Сокр. Мл. И это естественно должно случиться.

Ин. Связать эти узы, какъ я говорилъ, нѣтъ ничего труднаго, — при томъ условіи, если оба рода имѣютъ одно мнѣніе о прекрасномъ и добромъ. Вѣдь въ этомъ-то одномъ и состоитъ вся задача царственнаго ткачества, — не допускать никакъ, чтобы характеръ разсудительный отдалялся отъ мужественныхъ, — но, сплетая ихъ вмѣстѣ одинаковыми мнѣніями, и почестями, и безчестіемъ, и славою, и взаимною выдачею ручательствъ, и выводя изъ нихъ такимъ 311. образомъ мягкую и такъ называемую плотную ткань, ввѣрять въ городѣ правительственныя мѣста всегда имъ сообща.

Сокр. Мл. Какъ?

Ин. Если гдѣ случится надобность въ одномъ правителѣ, — избирать такого начальника, который имѣлъ бы оба тѣ качества; а гдѣ во многихъ, — смѣшивать частями тѣхъ и другихъ. Вѣдь нраву правителей разсудительныхъ, очень осторожному, правосудному и бережливому, недостаетъ рѣзкости, нѣкотораго рода отваги, быстрой и готовой на дѣло. [157]

Сокр. Мл. И это, кажется, такъ.

Ин. А мужественные-то опять уступаютъ тѣмъ въ B. справедливости и предусмотрительности; за то отличаются преимущественно въ дѣйствіи. И не можетъ въ частной и общественной жизни городовъ все идти хорошо, если не будетъ этихъ родовъ — обоихъ.

Сокр. Мл. Какъ же иначе.

Ин. Такъ вотъ что называемъ мы завершеніемъ ткани, въ дѣлѣ политики: правильнымъ сплетеніемъ соединить нравы людей мужественныхъ и разсудительныхъ, причемъ C. царское искусство, связывая ихъ жизнь единомысліемъ и дружбою въ нѣчто общее, производитъ великолѣпнѣйшую и превосходнѣйшую изъ всѣхъ тканей, — ткань, которою обвиваетъ по городамъ, содержитъ въ связи и всѣхъ другихъ, рабовъ и свободныхъ, и, не упуская изъ виду ничего, что дѣлаетъ городъ, насколько это возможно, счастливымъ, правитъ въ немъ и распоряжается.

Сокр. Мл. Прекрасно, иностранецъ, изобразилъ ты намъ царственнаго мужа и политика[66].


Примѣчанія

  1. Самое начало Политика показываетъ, что этотъ діалогъ долженъ быть поставляемъ въ тѣснѣйшую связь съ Платоновымъ софистомъ. Первыя здѣсь вступительныя слова наводятъ на ту мысль, что политикъ разсматриваемъ былъ въ тотъ же день, въ который происходила бесѣда Теэтета и иностранца въ Софистѣ (снес. Polit. 258 A).
  2. Сущность возраженія состоитъ въ томъ, что, тогда какъ политикъ и философъ, по своему значенію, не равны, Ѳеодоръ, математикъ, поставилъ ихъ, въ отношеніи къ софисту, какъ предметы равные, и такое отношеніе выразилъ предположеніемъ, что Сократъ за изслѣдованіе этихъ, неравнозначительныхъ предметовъ обязанъ будетъ ему тою же самою, то есть втрое большею благодарностію.
  3. Объ этомъ юношѣ, Сократѣ, см. Sophist. p. 218 B. примѣч. (Сн. Theaet. p. 147 C).
  4. Разумѣется Теэтетъ: наружность его весьма хорошо описывается Theaet. p. 143 E.
  5. Родственниковъ, ξυγγενεῖς, — въ значеніи лицъ, носящихъ одно и то же имя: то есть, какъ люди, связанные давностію одной и той же фамиліи, старинные друзья по имени, тёски. Слѣдовательно, здѣсь тонъ рѣчи нѣсколько шуточный.
  6. То есть: слышишь ли ты, младшій Сократъ, Сократа старшаго, или, что̀ говоритъ Сократъ старшій?
  7. У Аѳинянъ было различіе между врачами частными и общественными. Народное собраніе, когда настояла надобность, назначало для республики врачей, людей, по происхожденію, благородныхъ, которые своими совѣтами помогали бы правительству останавливать распространеніе болѣзней, и за то изъ общественной казны выдавало имъ жалованье. Отъ этихъ врачей отличались οἱ ἰδιοτεύοντες, принадлежавшіе къ сословію слугъ и наградъ публично не получавшіе (сравн. Plat. Gorg. p. 455 B; De Rep. VI, p. 452 A; Legg. IV, p. 720 A sqq. Xenoph. Memor. IV, 2, 5, гдѣ упоминаются οἱ βουλόμενοι παρὰ τῆς πόλεως ἰατρικὸν ἔργον λαβεῖν).
  8. Этотъ вопросъ у Платона и Аристотеля былъ спорный. Элеецъ высказываетъ Платонову мысль, что столько же нужно благоразумія, чтобы управлять большимъ домомъ, сколько и малымъ обществомъ. То же самое говоритъ и Сократъ у Ксенофонта (Memor. III, 4. 12): «Не презирай мужей-домоправителей; потому что стараніе частныхъ людей отличается отъ попеченія общественнаго только количествомъ, прочее же все сходно. Самое важное здѣсь то, что ни то, ни другое стараніе не бываетъ отрѣшено отъ людей: но частное предпринимается не для всѣхъ, а общественное — для всѣхъ. Если дѣло выполняется съ знаніемъ, — частное, или общественное, — оно равно полезно; а безъ знанія, то и другое будетъ вредно.» Аристотель, въ своей Политикѣ (I, cap. 1—2), споритъ противъ этихъ словъ Сократа, которыя между тѣмъ стоятъ въ тѣснѣйшей связи съ несомнѣннымъ ученіемъ Платона, что одна есть наука, заключающая въ себѣ, какъ части, и βασιλικὴν, и πολιτικὴν, и οἰκονομικήν.
  9. О значеніи словъ κάπηλος и αὐτόπωλος см., между прочимъ, De Rep. II, p. 371 D sqq.; Gorg. 517 D; Sophist. p. 223 D sqq. Кромѣ того, полезно прочитать, что написалъ объ этомъ Boissonad. ad Aristaen. p. 740.
  10. Прежде, то есть, искусство царское сравнивалъ онъ съ искусствомъ τῶν αὐτοπωλῶν (оптовыхъ продавцовъ), и потому выдѣляетъ теперь родъ τῶν αὐτεπιτακτῶν (самораспорядителей).
  11. Здѣсь не худо замѣтить значеніе словъ ἱπποφορβὸς и ἱπποκόμος. Послѣднимъ означается конюхъ, а первымъ табунщикъ. То же различіе и между словами βοηλάτης и βουφορβός. Βοηλάτης пасетъ тѣхъ только воловъ, которыхъ погоняетъ; а βουφορβός занимается пасеніемъ цѣлыхъ стадъ.
  12. Это очень тонкая насмѣшка надъ обычаемъ мегарцевъ уродовать философскую рѣчь варварскою терминологіею и хвастаться такими варваризмами, будто диковинками. «Хорошо, Сократъ, что теперь, въ молодости, ты не разборчивъ на слова, говоритъ иронически иностранецъ; ломай и накопляй ихъ, сколько можно больше; а что здѣсь нѣтъ нисколько мыслей, о томъ не безпокойся: мысли придутъ, когда состарѣешься». Это мѣсто діалога приводится у Атенея (III, 21) и у Клим. Алекс. (Strom. I, p. 105, ed. Victor.).
  13. Элеецъ полагаетъ, что отъ понятія о родѣ не вдругъ надобно переходить къ какой нибудь отдѣльной части или вещи, оставляя безъ вниманія виды посредствующіе. Или, чтобы сказать яснѣе, при дѣленіи, предписываетъ онъ соблюдать порядокъ развитія содержащихся въ родѣ формъ, никакъ не позволяя себѣ скачковъ на пути отъ высшаго къ нисшему, или отъ нисшаго къ высшему. Это правило элейца гораздо позднѣе вошло въ логику подъ именемъ закона непрерывности (lex continuitatis), и обыкновенно полагается въ основаніе классификаціи.
  14. Рѣзать пополамъ, διὰ μέσων δὲ ἀσφαλέστερον ἰέναι τέμνοντας. Этимъ указывается на провербіальное у грековъ выраженіе τέμνειν μέσον, употребляемое корабельщиками, которые между скрывающимися по сторонамъ подводными камнями обыкновенно держатъ или рѣжутъ середину, чтобы не наскочить на тотъ или другой (Stephan., Thesaur. III, p. 1390 F. Protagor. p. 338 A).
  15. Когда, то есть, кто либо не умѣетъ найти ничего такого, что въ членахъ дѣленія было бы и родомъ и вмѣстѣ частью, или что, будучи частію рода, имѣло бы также видъ, εἶδος; ибо можетъ нѣчто быть частію, не будучи видомъ, тогда какъ ничто не можетъ быть видомъ, не имѣя значенія части. И такъ, философъ велитъ тогда наконецъ вводить въ дѣло часть, когда ничего уже нельзя найти, что̀, само будучи частію, имѣетъ также видъ. Вообще, надобно замѣтить, что съ словомъ εἶδος у него соединяется особенное нѣкоторое значеніе. Какъ здѣсь, такъ и въ другихъ мѣстахъ, подъ видами, τὰ εἴδη, разумѣетъ онъ формы и части рода, изслѣдуемыя въ такомъ порядкѣ, чтобы при дѣленіи ихъ не было никакого пропуска, и чтобы такимъ образомъ видна была связь ихъ со всеобщимъ родомъ и отдѣльными его частями. Внѣ этой связи съ родомъ и его частями, разсматриваемые сами по себѣ, виды будутъ относиться къ роду уже какъ цѣлому, и получатъ имя частей. Изъ этого видно, что Платонъ близко уже подошелъ къ различію между родомъ и видомъ съ одной стороны, и между цѣлымъ и частію съ другой (см. Системат. излож. логики; Карпова, § 101).
  16. Исполняемъ медленнѣе, ἠνυκέναι βραδύτερον. Это выраженіе, по всей вѣроятности, имѣло провербіальное значеніе, и напоминаетъ извѣстную латинскую пословицу: festina lente, или по гречески: σπεῦδε βραδέως. Кстати замѣчаемъ, что ἀνύειν или ἀνύτειν у грековъ часто употреблялось эллиптически, съ подразумѣвающимся ὁδόν, о каковомъ эллипсѣ см. Hermann., Ad Sophocl. Electram v. 1344; Lobeck., Ad Aiac. v. 606.
  17. О ручныхъ рыбахъ немногое разсказываетъ Плиній (H. N. XXX, 3—7). Но у него не упоминается ни о египетскихъ, ни о персидскихъ садкахъ, о которыхъ дѣло идетъ здѣсь. Основываясь на томъ, что̀ въ этомъ мѣстѣ говорится о египетскихъ нравахъ и учрежденіяхъ, Теннеманъ (System. Philosoph. Plat. t. I, p. 120) нехудо заключаетъ, что Политикъ написанъ Платономъ послѣ долговременнаго его путешествія въ Африку, Сицилію и южную Италію, каковое мнѣніе приняли и мы, и высказали во введеніи въ этотъ діалогъ.
  18. Если бы, то есть, философъ взялъ въ разсчетъ еще собакъ, то вышло бы уже не два, а три рода, чего, по принятой методѣ дѣленій, быть не должно. Притомъ, собаки, по замѣчанію элейца, не стоютъ того, чтобы причислять ихъ къ животнымъ стадовымъ.
  19. Выше упомянутый своеродный (ἰδιογενὲς) родъ дѣлится теперь на родъ двуногій и четвероногій. Въ этомъ мѣстѣ элеецъ шутя примѣняетъ къ дѣлу математику, которою, какъ извѣстно было ему, занимались Теэтетъ и Сократъ. Что касается читателей, то, понявъ соотвѣтствующее мѣсто Теэтета (p. 147 D), они не затруднятся пониманіемъ и того, что̀ говорится здѣсь. То есть, діагональная линія однофутоваго квадрата своимъ построеніемъ производитъ квадратъ двухфутовой, съ которымъ шутливо сравнивается двуногая человѣческая природа. Потомъ отсюда снова происходитъ діаметръ, по силѣ четырехфутовый, представляющій образъ животныхъ четвероногихъ. Явно, что Платонъ играетъ здѣсь двузнаменательнымъ словомъ ποῦς, которое означаетъ и геометрическую мѣру, футъ, и ногу.
  20. Иностранецъ раздѣлилъ своеродное на родъ двуногій и четвероногій. Но само собою разумѣется, что искусство политическое имѣетъ въ виду животныхъ не четвероногихъ, а только двуногихъ. Поэтому родъ двуногій понадобилось снова раздѣлить надвое. Впрочемъ, этого дѣленія онъ открыто не высказалъ, а только съ перваго же раза замѣтилъ, что въ немъ есть сторона смѣшная, такъ какъ, въ силу его, человѣческій родъ соединяется съ другимъ двуногимъ родомъ, который нисколько не похожъ на человѣка. По раздѣленіи, то есть, двуногихъ, въ соединеніе съ людьми вступаютъ пѣтухи, куры, гуси, утки и проч., — и сближеніе этого-то рода съ человѣкомъ элейскій иностранецъ почитаетъ смѣшнымъ, ἕτερον αὖ τι τῶν πρὸς γέλωτα εὐδοκιμησάντων.
  21. Родъ птицъ, а не свиней, какъ полагаетъ Шлейермахеръ, и не обезьянъ, что представляется Винкельману, называется здѣсь родомъ превосходнѣйшимъ, γενναιότατον, и легчайшимъ, εὐχερέστατον. Эпитетъ ихъ, какъ существъ превосходнѣйшихъ, не чуждъ, конечно, нѣкоторой ироніи, и вмѣстѣ не далекъ отъ значенія εὐχερές, легкій, въ движеніи быстрый, чѣмъ птицы превосходятъ другихъ животныхъ. За справедливость этого толкованія ручаются ближайшія слова иностранца, который, прикинувшись удивленнымъ, спрашиваетъ: «не естественно ли, чтобы болѣе медленное послѣ и приходило?» и этимъ, сверхъ ожиданія, наводитъ на ту мысль, что двуногій родъ, оказываясь въ одной своей части медленнымъ, въ другой является за то самымъ быстрымъ. Къ этому элеецъ прибавляетъ потомъ слѣдующее: «еще смѣшнѣе кажется то, говоритъ, что царь бѣжитъ съ такимъ стадомъ». Вѣдь тотъ, кто выступаетъ вмѣстѣ съ нимъ въ качествѣ вождя, представляется уравнявшимъ свое шествіе по пути съ родомъ, весьма способнымъ къ легкой жизни, — то есть, также ведетъ жизнь подвижную и легкую.
  22. Указывается на мѣсто Софиста p. 227 A — B, изъ котораго приводятся далѣе и слова, но такъ, что тогдашняя діалектика теперь дѣлается предметомъ тонкой насмѣшки.
  23. Объ Атреѣ, который убилъ роднаго своего брата Ѳіеста, заставивъ его принять, вмѣсто пищи, плоть собственныхъ его дѣтей, о Ѳіестѣ, который обольстилъ жену Атрея Эропу, и о золотой агницѣ, которую похитилъ у него, см. Euripidi Orest., v. 800 и 989; Hofmann. Lexic. Art. Atreus.
  24. О злодѣйствахъ Атрея древніе эллины разсказывали (Hyginus, Fab. LXXXVIII et Pausan. II, 18), будто ихъ ужаснулось самое солнце и, уклонившись отъ своего пути, пошло назадъ. Съ этимъ философъ соединяетъ теперь соотвѣтственное движеніе и прочихъ звѣздъ, и отсюда выводитъ переворотъ, происшедшій во всемъ универсѣ, о которомъ теперь намѣревается разсказать.
  25. Многіе греческіе поэты древняго міра говорили, что смертные люди родились отъ земли и неба (Hesiod. Theog. v. 183 sqq. Homer. Iliad. VII, v. 99, гдѣ см. Eusthath. Eurip. ap. Dionys. Hal. vol. II, p. 58, 103. Euseb. Praepar. Evang. 20). Впослѣдствіи это мнѣніе приняли и философы: Парменидъ, Ксенофанъ, Пиѳагоръ, Эмпедоклъ и др., и каждый изъ нихъ измѣнялъ и обработывалъ его по своему (Plutarch. De placit. philos. V, 7).
  26. Происхожденіе наилучшихъ обществъ древности философъ описываетъ на основаніи народныхъ преданій, какъ дѣлаетъ это и въ книгахъ «О законахъ» (Legg. L. III, p. 678 sqq). Но народныя преданія обработываются у него примѣнительно къ частнымъ его мнѣніямъ и цѣли. Настоящій его разсказъ клонится, очевидно, къ утвержденію той истины, что міръ безъ божественнаго ума, самъ собою, долго держаться не можетъ; потому что прирожденное ему собственное движеніе современемъ должно уступить силѣ неумолимой необходимости.
  27. Богъ вложилъ въ космосъ разумную душу. Объ этомъ ученіи Платона см. Tim. p. 30 B sqq. Поэтому, когда и прекращается непосредственное Божіе управленіе имъ, онъ нѣсколько времени все еще продолжаетъ вращаться, — только въ противную сторону. Но въ природѣ вещей не такова сила души, чтобы космосъ могъ долго сохранять правильное теченіе: врожденная ему слабость скоро обнаруживается и уклоняетъ его отъ правильнаго порядка въ движеніи; потому что тѣло его связано, какъ чуждое постоянства и вѣчности. И въ этомъ самомъ надобно искать причину обратнаго его движенія. Природа его тѣла противоположна божественному, — оттого свойственно ему и противоположное движеніе.
  28. Универсъ принялъ круговое движеніе, какъ наиболѣе приближающееся къ постоянству вещей божественныхъ. Это ученіе съ большею ясностію раскрывается въ Тимеѣ (p. 40 A — B). А изъ этого можно заключить, что Тимей написанъ послѣ Политика, что̀ впрочемъ не трудно доказать и изъ другихъ основаній, какъ это будетъ сдѣлано въ своемъ мѣстѣ.
  29. Философъ представляетъ, что въ сатурновскій періодъ жизни и безсловесныя животныя были одарены умомъ и имѣли способность говорить; потому что тогда божественный разумъ разлитъ былъ по всѣмъ частямъ космоса.
  30. Это мѣсто весьма трудно для пониманія. И такъ, разсмотримъ сперва его смыслъ, потомъ разберемъ подлинный текстъ. Что касается до мысли писателя, то онъ, кажется, хотѣлъ сказать, что душамъ, раздѣленнымъ по міровымъ тѣламъ, дано было имѣть нѣкоторое опредѣленное число рожденій, въ соединеніи съ тѣлами, которыя должны раждаться изъ земли. По истеченіи этого числа, всему земному роду надлежало уже совершенно исчезнуть, ибо судьбою было опредѣлено, чтобы къ концу того великаго періода временъ погибли и земнородные. Если таковъ смыслъ этихъ словъ, то явно, что всѣ части текста отъ πάσας ἑκάστης τῆς ψυχῆς до πεσούσης служатъ къ объясненію предшествующихъ словъ: τὸ γήινον ἤδη πᾶν ἀνήλωτο γένος. И такъ, сперва выраженіе: πάσας ἑκάστης τῆς ψυχῆς τὰς γενέσεις ἀποδεδωκυίας, должно быть истолковано, думаемъ, такъ: когда всякая душа выполнила, какъ долгъ, всѣ врожденныя ей рожденія. Здѣсь «врожденныя» заключается въ членѣ τὰς γενέσεις, а «долгъ» — въ глаголѣ ἀποδιδόναι, который относится къ людямъ, выполняющимъ дѣломъ, или инымъ образомъ, то, что выполнить они обязаны. На нашъ взглядъ, это теперь ясно. Но многіе филологи въ текстѣ этого мѣста встрѣчаютъ еще затрудненіе въ словѣ πεσούσης, и потому ставятъ вмѣсто него то βαλούσης, то διδούσης, то νεμούσης. И все это безъ всякой нужды; потому что души, по ученію Платона въ Федрѣ (247 C — 250 B; Tim. p. 43 A), не выбрасываютъ сѣмянъ, которыми оживлялись бы человѣческія тѣла, а сами, какъ даровательницы жизни, связуются съ ними, и какъ бы падаютъ сѣменами для послѣдующаго рожденія.
  31. Это совершенно согласно съ тѣмъ, что̀ о судьбѣ и вожделѣніи говорится въ Тимеѣ. Тамъ Платонъ учитъ, что Богъ сотворилъ міръ αὐτάρκη τε καὶ τελεώτατον θεόν, который во все время безсмертенъ (см. Tim. p. 29 E sqq.; 38 C; 68 E); что въ него вложена также душа, а въ душу умъ, который приводитъ его въ движеніе и питаетъ все цѣлое (p. 34 E sqq.). Но тамъ не говорится, что непрерывное попеченіе Божіе для сохраненія космоса не нужно; напротивъ, нужда его доказывается и въ Филебѣ (p. 28), гдѣ говорится, что міромъ управляетъ высочайшій умъ, и въ Федонѣ (p. 62 B, — Legg. IV, p. 709 B sqq.), гдѣ люди признаются находящимися подъ управленіемъ божественнымъ. Какимъ же образомъ въ Политикѣ могла найти себѣ мѣсто мысль о періодичности Божьяго промысла? — Но разсматриваемый миѳъ всего яснѣе показываетъ, какъ думалъ философъ о необходимости божественнаго промысла для управленія міромъ. Онъ полагалъ, что всѣ рожденныя вещи, по естественной своей слабости, если не помогаетъ имъ Богъ, тотчасъ приходятъ въ худшее состояніе, и что душа міра не имѣетъ столько силы, чтобы матерію тѣлъ могла непрестанно упорядочивать по законамъ и нормамъ безконечной мудрости. Стало быть, здѣсь развивается та же мысль о необходимости Божьяго промысла, только она представляется образно и вмѣстѣ гипотетически, — говорится, то есть, что, какъ скоро Богъ оставляетъ кормило управленія міромъ, онъ тотчасъ поступаетъ подъ власть судьбы и врожденнаго ему вожделѣнія и получаетъ противное движеніе, подвергаясь опасности совершенно разрушиться. Замѣчательно здѣсь и то, что Промыслитель, оставляя міръ, не упускаетъ его однакожъ изъ виду, а удаляется въ свою кругозорницу (περιωπή), — слѣдовательно, все-таки для наблюденія за ходомъ всецѣлой міровой жизни. Это — тоже промыслъ, только посредственный, совершающійся чрезъ посредство естественныхъ силъ природы, и отличающійся отъ промысла непосредственнаго, которымъ обнаруживается сверхъестественное могущество и благость Божія.
  32. Неподобіе стихій есть такое состояніе міра, въ которомъ онъ совершенно теряетъ равномѣрность и устойчивость, такъ что является неподобнымъ самому себѣ и несогласнымъ съ самимъ собою; ибо ὃμοιον и ἀνόμοιον есть не только то, что подобно или не подобно другому, но и то, что походитъ или не походитъ на себя (см. Tim. p. 42 C; p. 67 B. Phaed. p. 109 A. Symp. p. 173 D; 188 B). Замѣтимъ еще, что причастія: болѣвшее и разложившееся, τὰ νοσήσαντα καὶ λυθέντα, относятся не къ космосу, который былъ разрушенъ, чему впрочемъ противорѣчитъ и членъ τὰ, а къ частямъ его, которыя Богъ новымъ поворотомъ міра опять приводитъ въ порядокъ и благоустройство.
  33. При опредѣленіи политика, говоритъ философъ, допущена двоякая ошибка: первая — та, что онъ внесенъ въ число пастырей, каковыми были только геніи, въ первый періодъ міра поставленные правителями надъ человѣческимъ родомъ; вторая — та, что не съ надлежащею точностію изслѣдовано, какимъ образомъ управляетъ онъ обществомъ. Но прежде, чѣмъ начато будетъ изъясненіе этого предмета, элеецъ намѣревается показать изъ примѣра ткацкаго искусства, какъ надобно описывать и изображать того, кто годенъ управлять государствомъ, и какъ отличать его отъ художниковъ, мастеровыхъ, купцовъ и другихъ такого рода людей.
  34. Гораздо больше и шире, чѣмъ была тогда, — чѣмъ, то есть, казалась до изложенія миѳа.
  35. По мнѣнію философа, съ вопросомъ о предложенномъ предметѣ надобно обращаться такъ, чтобы прежде всего исправлены были погрѣшности, допущенныя въ прежнихъ разсужденіяхъ. Во первыхъ, сдѣлана нами ошибка, говоритъ онъ, въ дѣленіи самораспорядительности, αὐτεπιτακτικῆς, которой подчинено стадопитаніе, ἀγελαιοτροφική, а человѣкъ-политикъ въ разсчетъ не взятъ. Вѣдь дѣло пасенія стада можетъ быть, конечно, приписываемо другимъ стражамъ, но къ политику оно отнесено быть не можетъ; потому что онъ не пасетъ стада, а только имѣетъ попеченіе о немъ. Поэтому надлежало выбрать какое нибудь имя общѣе, которое приличествовало бы какъ политику, такъ и прочимъ, — положимъ, напримѣръ, искусство ухаживанія за стадомъ, ἀγελαιοκομικὴ, или попечительное, θεραπευτική.
  36. Какимъ же образомъ, другъ мой... По гречески читаемъ: πῶς γὰρ, ὦ φίλε, δύναιτ᾽ ἄν τις. Явно, что значенія частицы γὰρ мы здѣсь не удержали; и думаемъ, что оно не можетъ быть удержано. Элеецъ сказалъ такъ: что̀ случается испытывать дѣтямъ относительно азбучныхъ буквъ, то же самое происходитъ и въ душахъ относительно вещественныхъ стихій. То есть, что̀ въ небольшомъ составѣ ихъ ясно для насъ и наглядно, то самое въ труднѣйшихъ сочетаніяхъ вещей представляется темнымъ и совершенно неизвѣстнымъ. Когда Сократъ подтвердилъ это, — могъ ли иностранецъ продолжать: πῶς γὰρ, ὦ φίλε, δύναιτ᾽ ἄν τις κ. τ. λ.? — И такъ, по нашему мнѣнію, здѣсь надобно читать: πῶς ὄρ᾽, ὦ φίλε, κ. τ. λ. Иностранецъ, то есть, умозаключаетъ такъ: если душа наша и въ такихъ вещахъ подвергается опасности впадать въ заблужденіе, то можетъ ли быть, чтобы кто нибудь, вышедши изъ ложнаго мнѣнія, достигъ хоть сколько нибудь истины и перешелъ къ обладанію мудростію? Поэтому будемъ прежде всего разсматривать дѣло въ маломъ его примѣрѣ, въ которомъ меньше опасности погрѣшить.
  37. Это замѣчательное мѣсто весьма важно для познанія ткацкаго искусства у древнихъ. Поэтому имъ пользовались для своей цѣли многіе ученые, какъ наприм. Салмазій (Exercitt. Plin. p. 277, ed. Trai. a. 1689), Готл. Шнейдеръ (Ad scriptores rei rusticae, t. IV, p. 364 sqq.). Изъ этого мѣста мы узнаемъ, что нити основы отличались отъ нитей утока. Основа была грубѣе и состояла изъ нитей, пряденыхъ круче; а утокъ состоялъ изъ нитей болѣе мягкихъ и прямыхъ. Отсюда произошли различныя искусства: στημονιτική и κροκονητική; потому что одинъ только утокъ давалъ тѣ мягкія волокна, которыя выдаются изъ шерстяной матеріи, когда ее чешетъ и разглаживаетъ валяльщикъ. Это дѣло валяльщика означается словомъ ὁλκή, ворсованіемъ.
  38. Иностранецъ извиняетъ здѣсь длинноту своего разсужденія. Но, дѣлая это, онъ вмѣстѣ съ тѣмъ сообщаетъ новыя тонкія черты своему изслѣдованію и говоритъ, что искусство измѣрять, при опредѣленіи долготы или краткости, можетъ поступать двоякимъ образомъ: можетъ, то есть, либо сравнивать великость и малость взаимно между ними, либо имѣть въ виду необходимую природу того, что̀ существуетъ; значитъ, великость и малость вещей опредѣлять или относительно, или абсолютно. И послѣдній способъ обсужденія вещи, полагаетъ онъ, умѣстенъ тамъ, гдѣ спрашивается о мѣрѣ, какую нужно сохранить, когда разсматривается что нибудь въ предѣлахъ извѣстнаго искусства; ибо цѣль искусствъ — въ дѣйствіи остерегаться всего того, чего мало, или чего слишкомъ, и такимъ образомъ, чрезъ сохраненіе мѣры, производить все доброе и прекрасное. И такъ, самое искусство измѣренія можетъ быть раздѣлено надвое: оно содержитъ въ себѣ или тѣ искусства, которыми измѣряются числа, длины, высоты, скорости и противное тому, или другія, опредѣляющія великое и малое, излишнее и недостаточное изъ справедливой мѣры природы, изъ благоприличнаго, благопріятнаго, необходимаго и, наконецъ, изъ того, что занимаетъ средину между крайностями.
  39. Природа мѣры, — это и есть необходимая сущность рожденія, или то, что абсолютно, само по себѣ заключаетъ въ себѣ свою мѣру, и для измѣренія себя не имѣетъ нужды сравниваться съ другими вещами.
  40. См. Sophist. p. 235 A sqq.
  41. Смыслъ этихъ словъ слѣдующій: Кромѣ того, для объясненія настоящаго предмета, весьма много способствуетъ убѣжденіе, что всѣ искусства, по своей природѣ, могутъ быть сравниваемы между собою какъ нѣчто, одно другаго большее, или одно другаго меньшее, а могутъ также поставляемы быть въ сравненіе и съ самой природой мѣры, или съ мѣрою абсолютною. Если же такъ, то уже легко судить, слишкомъ ли длинно было прежнее разсужденіе элейца. Вѣдь если оно развивалось съ намѣреніемъ достигнуть предположенной цѣли, то зачѣмъ предполагать въ немъ плодовитость излишнюю? И такъ, здѣсь, полагаетъ элеецъ, тѣснѣйшимъ образомъ соединяется то и другое: если есть искусства, то есть мѣсто и двоякому способу судить о великости и малости ихъ; и наоборотъ, если есть двоякій способъ судить о великости и малости искусствъ, то, конечно, существуютъ и искусства.
  42. Что единственно вѣрное истолкованіе этихъ словъ то, какое мы дали имъ, ясно доказывается дальнѣйшимъ выраженіемъ: δέον, ὃταν μὲν τὴν τῶν πολλῶν κοινωνίαν κ. τ. λ. (надлежало бы, когда во многихъ вещахъ замѣчена общность), гдѣ описывается метода дѣленія аналитическая и синтетическая; потому что ἡ τῶν πολλῶν κοινωνία есть тотъ образъ общности, по которому формы и части содержатся между собою какъ подчиненныя одному и тому же роду. А гдѣ замѣчается это, тамъ, по мнѣнію элейца, не прежде надобно оставлять трудъ изысканія ихъ, пока не будутъ усмотрѣны всѣ разницы, то есть формы и части.
  43. Разумѣется та часть искусства измѣрять, которая, по прежнему выраженію элейца, относится къ τῇ τοῦ μετρίου γενέσει, прилагаемому къ обсужденію длинноты и короткости вещей.
  44. Сказанное философъ ограничиваетъ оговоркою: въ мѣрѣ приличнаго, πρὸς τὸ πρέπον. Вѣдь длинноты, когда мы говоримъ только для удовольствія, вовсе не нужны; но при серьезныхъ изслѣдованіяхъ не только не должно искать скорости или удобства, а слѣдуетъ предаваться широкой, ничѣмъ не стѣсненной діалектикѣ, чтобы предметъ могъ быть раскрытъ вполнѣ.
  45. Т. е., стало быть, и не надобно дѣлить надвое.
  46. Это мѣсто въ подлинникѣ крайне искажено. Здѣсь необходимо различаются два вида вещей, сколько, по крайней мѣрѣ, видно это изъ дальнѣйшихъ словъ. Независимо же отъ этого, тутъ возможна только догадка. Намъ кажется, что въ этомъ текстѣ предполагаются два искусства, помогающія дѣлу политики, но не составляющія политики: одно производитъ разныя для мастерства орудія, а другое отдѣлываетъ всякаго рода сосуды и рухлядь. Догадка наша подтверждается на стр. 289 A — B.
  47. О сословіи глашатаевъ, τό κηρυκικὸν ἔθνος, и о подобныхъ этому дѣловыхъ людяхъ, принимавшихъ участіе въ управленіи республикою, Платонъ почти вездѣ говоритъ съ колкою ироніею (см. De Rep. I, p. 351 C; Gorg. p. 455 B). То же и у римлянъ — praeconum natio. А у Цицерона (Pro Mur. 33) — tota natio candidatorum. In. Pis. 23: de officiosissima quidem natione candidatorum. Sext. 45: Nostra natio optimatium. Ὃσοι τὲ περὶ γράμματα σοφοὶ, т. e. γραμματεῖς и ὑπογραμματεῖς, которыхъ тонко осмѣиваетъ и Аристофанъ (Rann. v. 1095 sqq.), называя ихъ именемъ голодныхъ народныхъ обезьянъ, воровски схватывающихъ куски жертвъ съ общественныхъ алтарей, τῶν βωμολόχον δημοπιθήκων. Изъ Бекковой Oeconom. Athen. (I, p. 198) и Шёманова сочин. De comitiis (p. 318 sqq.) узнаемъ, что въ Аѳинахъ находилось много подобныхъ людей, и всѣ они были подручниками правительства, а стоя вблизи правителей, часто считали и самихъ себя правителями. Такъ эти-то люди, исполненные тщеславія и гордости, ловко осмѣиваются здѣсь Платономъ; ибо, тогда какъ они объявляли притязаніе на честь политиковъ, всякій видѣлъ въ нихъ только слугъ, бывшихъ въ распоряженіи правителей.
  48. О египетскихъ постановленіяхъ въ этомъ отношеніи писано многими и во многихъ книгахъ. Но намъ довольно указать на полную самой разнообразной эрудиціи книгу Христіана Даніила Бекка: Anleitung zur genauern Kenntniss der allgemeinen Welt-und Völker-Geschichte, 1 Hälfte des 1-en Theiles, ed. 2, p. 731 sqq., гдѣ впрочемъ авторъ, не обращая вниманія на свидѣтельство Платона, безъ нужды предполагаетъ, что египетскіе цари принадлежали къ сословію военному. Между тѣмъ Схоліастъ къ этому мѣсту правильно говоритъ: σημαίνου, ὃτι οἱ Αἰγυπτίων βασιλεῖς πάντες ἱερεῖς ἦσαν. А что ἱερατικῆς надобно принимать въ смыслѣ жречества, — ясно видно изъ слѣдующихъ далѣе мыслей.
  49. Всѣмъ извѣстно, что въ Аѳинахъ второй архонтъ носилъ имя царя. На немъ лежало разсматриваніе дѣлъ общественной религіи и касающихся ея случаевъ, чѣмъ прежде занимались сами цари (см. Aristot. Polit. III, 14). Оттого второму архонту и досталось это имя. Царь, или второй архонтъ, завѣдывалъ также народными праздниками, наприм., элевзинскими, ленейскими, факелосостязательными (см. Pollux, VIII, 90). Но Шёманъ (Antiquitt. Graec. p. 260) говорить, что попеченіе о нѣкоторыхъ священныхъ дѣлахъ лежало на первыхъ трехъ архонтахъ.
  50. Врачей постановили же мы, τοὺς ἰατροὺς δὲ οὐχ ἥκιστα νενομήκαμεν. Въ этомъ текстѣ филологи не знаютъ, что̀ дѣлать съ частицею δὲ: она кажется имъ совершенно неумѣстною, и нѣкоторые изъ нихъ хотѣли бы вмѣсто нея читать γὲ, которая однакожъ безъ δὲ была бы здѣсь вовсе не кстати. Мы, напротивъ, полагаемъ, что, не изгоняя отсюда δὲ, надобно только присоединить къ нему γὲ, и значеніе его будетъ ясно. Въ этомъ значеніи употребляется оно Plat. Phaedr. p. 230: Σὺ δέ γε, ὦ θαυμάσιε, ἀτοπώτατός τις φαίνει. Xenoph. Instit. Cyr. V, 116: Οἱ αὐτοὶ δέ γε οὖτοι καὶ κλέπτειν ἐπιχειροῦσι.
  51. Здѣсь можетъ затруднять читателя слово δεῖν, — должно управлять безъ законовъ, тогда какъ естественнѣе, по видимому, было бы сказать: можно или позволительно. Поэтому и Асту, вмѣсто δεῖν, хотѣлось читать ἐξεῖναι. Хотя это чтеніе и въ самомъ дѣлѣ представляется правдоподобнымъ, однако удовлетвориться имъ нельзя; потому что мудрый царь, по положенію иностранца, иногда дѣйствительно долженъ управлять безъ законовъ. Когда, наприм., чувствуется недостатокъ въ хорошихъ законахъ, ему больше ничего не остается, какъ слѣдовать собственнымъ своимъ соображеніямъ и, не обращая вниманія на недостаточныя отечественныя постановленія, самому думать о способахъ привести государство въ состояніе благоустроенное.
  52. Это, какъ извѣстно, есть положеніе пиѳагорейское (Vаlcken. ad Herodot. III, 38). Съ этимъ согласно и то, что говорится De legg. IX, p. 875 C, гдѣ признается дѣломъ неблагоприличнымъ, унизительнымъ мужа мудраго и по истинѣ божественнаго подчинять законамъ человѣческимъ.
  53. Кто измѣнилъ бы и отвергъ то первое, о чемъ мы сейчасъ говорили, — кто, то есть, отвергъ бы то совершенное управленіе, лежащее на одномъ совершенномъ мудрецѣ, — тотъ поставилъ бы себя въ необходимость подчиниться власти законовъ, признаваемыхъ священными и ненарушимыми. Такимъ образомъ философъ сколько авторитета приписываетъ совершенному царю и политику въ наилучшемъ государствѣ, столько же въ другомъ усвояетъ законамъ, такъ какъ они заступаютъ мѣсто ума и правительственной мудрости (см. Legg. II, p. 690 C; IV, p. 713 E; XII, p. 957 C. De Rep. X, p. 607 A).
  54. Iliad. IX, 514.
  55. Съ этимъ мѣстомъ, для объясненія, можно сравнить прекрасное мѣсто того же содержанія De Rep. VI, p. 488 B sqq. Есть подобныя мысли и у Цицерона (De Rep. I, 34).
  56. Занесемъ на треугольныя таблицы, γράψαντας ἐν κύρβεσί τισι καὶ στήλαις. Schol. Κύρβεις· τρίγωνοι πίνακες, ἐν οἶς οἱ περὶ τῶν ἱερῶν νόμοι ἐγγεγραμμένοι ἦσαν καὶ πολιτικοί. Ἄξονες δὲ τετράγωνοι, ἐν οἶς οἱ περὶ τῶν ἰδιοτικῶν. Τινὲς δὲ ἀδιάφορα ταῦτα φασίν. То же самое говоритъ Свида, подъ сл. Κύρβεις. Timaeus (Gloss p. 169): Κύρβις· στήλη τρίγωνος πυραμοειδής, νόμους ἔχουσα περὶ θεῶν. (Снес. Ammon. in v. Ἄξονες.) Harpocration между прочимъ пишетъ такъ: Ἀριστοτέλης δ᾽ ἐν τῇ Ἀθηναίων πολιτείᾳ φησίν· ἀναγράψαντες δὲ τοὺς νόμους εἰς τοὺς κύρβεις ἔστησαν ἐν τῇ στοᾷ τῇ βασιλείᾳ (Lexic. Segner. p. 204, 274. Schol. Apoll. Rhod. IV, 280). И такъ, κύρβεις у аѳинянъ были деревянныя, пирамидальныя, трехугольныя таблицы, повертывавшіяся около своей оси; на нихъ, по обычаю глубокой древности, писалось и читалось то, что̀ было публично установлено касательно религіозныхъ обрядовъ (см. Plutarch. Vit. Solon. C. 25; Heyne, ad Apollodor., p. 1058). Впрочемъ во времена позднѣйшія это слово принимаемо было, кажется, въ болѣе обширномъ смыслѣ; такъ что въ эти трехугольники вносились памятныя записки разнаго содержанія, какъ справедливо замѣчаетъ Hemsterhusius, ad Polluc. VIII, 28; Tim. Sophistae Lexicon p. 25; Euseb. Vit. Constant. I, 1.
  57. Эта жизнь, трудная и теперь, — когда народъ совершенно овладѣлъ умомъ, связалъ свободное мышленіе, подавилъ своими безотчетными мнѣніями всякое развитіе мысли. Такъ отзывается Платонъ о той аѳинской димократіи, которая въ настоящее время многимъ горячимъ, но мало мыслящимъ головамъ представляется чуть не идеальной.
  58. Вторымъ дѣломъ, или вторымъ пріемомъ, δεύτερον πλοῦν, — выраженіе провербіальное, о которомъ см. наши примѣч. къ Федону (p. 99 B) и Филебу (p. 19 C; 59 С).
  59. Философъ хочетъ выразить ту мысль, что въ управленіи одного истинно мудраго царя сливаются всѣ формы правленія, — сосредоточиваются и проявляются въ его распоряженіяхъ. Не переставая ни на минуту быть монархомъ, онъ, гдѣ нужно, становится и димократомъ, и аристократомъ, и т. д.
  60. Метафора, выражаемая глаголомъ περιεστράφθαι τὸ ῥῆμα, взята отъ пускаемыхъ стрѣлъ. Случаи употребленія его въ этомъ смыслѣ собраны Штальбомомъ (Ad Protag. p. 342 D; Sympos. p. 219 B).
  61. Древніе представляли металлы въ смѣшеніи и зависимости, соотвѣтственно ихъ цѣнности и значенію у людей. Адамантъ (родъ желѣза) метафорически назывался ὄζος χρυσοῦ, — побѣгомъ золота (см. Tim. p. 59 B). Plin. Hist. Nat. XXXVII, 4: Unus adamas modo in metallis repertus perquam raro comesauri nec nisi in auro nasci videbatur. Вообще, чѣмъ цѣннѣе металлъ, тѣмъ глубже соединяется онъ, думали, съ природою золота; такъ что самыя близкія и самыя родственныя ему примѣси могутъ быть отдѣляемы отъ него не иначе, какъ огнемъ и плавленіемъ, и тогда только получается золото чистое, само въ себѣ.
  62. Ораторство, ῥητορεία, по видимому, есть терминъ, нарочно выдуманный Платономъ, для означенія имъ балагурства тогдашнихъ ораторовъ — софистовъ. Въ значеніи ораторскаго искусства, оно у Платона обыкновенно называется ῥητορική.
  63. Платонъ устанавливаетъ здѣсь различіе между искусствомъ разсказывать, μυθολογεῖν, и искусствомъ учить, διδάσκειν. Еще въ Горгіасѣ замѣчено (p. 454 E), что ῥητορικὴ πειθοῦς δημιουργός ἐστι πιστευτικῆς, ἀλλ᾽ οὐ διδασκαλικῆς, περὶ τὸ δίκαιόν τε καὶ ἄδικον. Изъ этого и подобныхъ мѣстъ видно, какимъ образомъ философъ различаетъ здѣсь τὴν μυθολογίαν отъ τῇ διδαχῇ. Διδαχὴ стремится доказать истину, а μυθολογία приводитъ, въ результатѣ, только къ вѣроятному. Первая въ душѣ человѣка оставляетъ твердое знаніе; а послѣдняя услаждаетъ только слухъ изяществомъ разсказа, и можетъ въ одномъ и томъ же переубѣждать каждый день.
  64. Философъ намѣревается доказать, что долгъ искусства политическаго состоитъ особенно въ благоразумномъ соединеніи различныхъ естественныхъ расположеній, изъ которыхъ одни приближаются къ мужеству, другія къ разсудительности и кротости. Благоразумное соединеніе ихъ совершается чрезъ обоюдное умѣреніе тѣхъ и другихъ, подобно тому, какъ въ искусствѣ ткацкомъ нити грубыя умѣряются мягкими. Діалектики и эристики найдутъ здѣсь много пищи для споровъ, видя, что мужество мы противополагаемъ разсудительности, тогда какъ, по общенародному мнѣнію, всѣ добродѣтели дружественны между собою. Общенародное мнѣніе смотритъ на весь рядъ добродѣтелей въ цѣломъ, — слѣдовательно, видитъ въ нихъ только части цѣлаго. Напротивъ, діалектика, замѣчая между ними противорѣчіе, разсматриваетъ ихъ подъ разными видами. Кто соединитъ естественно содружественныя части во взаимно противорѣчивыхъ видахъ? — Одинъ истинный политикъ.
  65. Изложенныя здѣсь правила касательно браковъ — тѣ же самыя, какія читаемъ въ книгахъ De legg. VI, p. 773 A sqq. Выраженіе παίδων κοινωνήσεις означаетъ не общность дѣтей, а скорѣе взаимные между дѣтьми браки. Общихъ женъ и дѣтей Платонъ не допускаетъ ни въ одномъ своемъ діалогѣ. — Брачные союзы, по Платону, должны быть заключаемы не ради приращенія имущества или достиженія честей, даже не изъ естественнаго влеченія къ родственнымъ натурамъ, или желанія устроить жизнь спокойнѣе, — а для благоденствія общества, чтобы чрезъ бракъ природы горячія и тихія уравнивались между собою и приходили въ слѣдующихъ поколѣніяхъ къ гармоніи.
  66. Эти заключительныя слова приписываются Сократу Младшему, но едва ли справедливо. Онъ въ діалогѣ представляется настолько скромнымъ, что нигдѣ не обнаруживаетъ собственнаго сужденія, а все только подтверждаетъ или отрицаетъ. Поэтому выраженное здѣсь, въ заключеніе, одобреніе лучше приписать Сократу философу; онъ же, какъ видимъ изъ приступа въ софистѣ, и предрасположилъ элейца къ этому разсужденію; такъ что ему неловко было бы, по окончаніи діалоговъ о софистѣ и политикѣ, происходившихъ, какъ мы знаемъ, въ одинъ и тотъ же день, не сказать ни слова и удалиться молча. Впрочемъ и самый діалогъ законченъ какъ-то круто, — пріемъ, который встрѣчаемъ и въ нѣкоторыхъ другихъ разговорахъ. Но если приведенное заключеніе припишемъ Сократу философу, то эта заключительная его похвала будетъ гармонировать очень съ тѣмъ, что̀ сказано въ началѣ Политика, — гдѣ Сократъ, выслушавъ разсужденіе о софистѣ, называетъ себя счастливымъ, что познакомился съ элейскимъ гостемъ.