Ее супруг был равнодушен к ней,
Но никогда не приносила жалоб!
И если б был он вдвое холодней,
Всегда равно, с терпеньем сердце ждало б
Счастливого прихода лучших дней!
В чаду утех, отважный, пылкий, юный,
Он жизнию богатою кипел:
В очах сверкал огонь громовых стрел,
В порывах бурь гремели сердца струны!
Его страстей различествует пыл
От ангельских супруги вожделений —
Он чистые восторги погубил
Среди пиров и шумных наслаждений!
Но час его настал: ему без ней
Недостает чего-то меж друзей,
И бурное веселье надоело,
И ум остыл и сердце обеднело!
И он предстал, унылый, пред нее,
Являет ей раскаянье свое,
И бледный лик, и сердца утомленье,
И тайных мук тяжелую грозу. . . .
Ее души святое сожаленье
Воплощено в чистейшую слезу,
Бегущую из голубого ока. . . .
Он это зрел — и он затрепетал —
Торжественно к ногам ее упал
И клятвенно отрекся от порока!
Облитая сиянием лучей
Всходящего светила лучших дней,
Над ним стоит она, как белый Гений,
Среди огня любви и вдохновений!
